"Однажды пристала ко мне жена с просьбой - взять её с собой на охоту. Я отговаривал, что, дескать, это не забава, а серьёзное и даже опасное мероприятие. Но она настаивала, а т.к. я её очень люблю, то пришлось уступить. Конечно, с таким спутником о серьёзной охоте не может быть и речи. Поэтому я пошёл, лишь бы она душу отвела.     И вот мы пошли... Слышим какой-то шум: визг, птичий клёкот. Пошли на эти звуки и что же мы видим - стая волков атакует парочку орлов. Мы сначала понаблюдали за сражением, и я сделал вывод, что из гнезда выпал орлёнок. Волки наткнулись на него, и родители защищают детёныша. Орлица уже пострадала, лежит на спине возле детёныша и отбивает наскоки волков когтистыми лапами. Удары когтями довольно болезненны: это угадывалось по тому, как после каждого её движения лапой, один волк с визгом отпрыгивал, его место занимал другой, но и он с таким же визгом позорно отскакивал... В это время орёл-отец с лёта нападает на очередного хищника, бьёт его крыльями, рвёт когтями и клювом. Трое волков лежат в сторонке и тихонько скулят - у них выклеваны глаза. Оставшиеся дееспособными четверо продолжают нападение, хотя и безуспешно... Заметно было, что орёл устал: удары его уже не очень опасны, он уже не может попасть в глазницу волка. И те, изрядно потрёпанные, тоже устали, но их больше.     Я вскинул свою двустволку и уложил двух зверей; остальные двое удрали. Взял орлёнка, полез с ним на дерево и положил его в гнездо. Затем также поступил с орлицей: у неё оказалось прокушено крыло. А дальше произошло самое важное: орёл, сидя на ветке рядом с гнездом, вдруг испустил из обоих глаз световые лучи, которые упёрлись в какой-то камень. Я понял это как приглашение подойти к этому месту. Подхожу, ну, и жена, конечно, рядом, вижу: медленно движется каменная глыба, открывая чёрную дыру - вход в подземелье. Лезть внутрь было жутковато, но я положился на орла - подумал, что за мою услугу с его стороны подлости ожидать не стоит; спустились в пещеру. Темно, ни звука, но ведь не ради забавы орёл навёл нас сюда.     Идём дальше... Появился слабый свет вдалеке, и по мере того, как мы приближались к тому месту, свет становился ярче. Стали различимы какие-то фигуры ... Это оказались волки: уж ни те ли? Три волка сидели, заняв проход. При нашем появлении они приняли грозные позы и зарычали. Не скрою, мне было не по себе, а каково жене? На всякий случай ружьё взял наизготовку, проверил - на месте ли нож; хотя понимал, что это, должно быть, не простые волки и их нашим оружием не возьмёшь, но всё же... Мы приблизились, и они начали метаться в проходе, но на нас не кидаются. Мы уже в метре от них - они мечутся так, что даже не разглядеть отдельного зверя. Страшно, чёрт побери, но была-не-была, я вынул нож, шагнул прямо на них и, что же вы думаете? Они упали наземь! Упали и стали менять свой цвет: с серого на жёлтый. Я остановился, уставился на них, разинув рот. А они стали терять свои очертания и превратились просто в кучу золотого песка! Вот тебе и на! Что же нам делать? Не за этим ли послал нас орёл? Не этим ли хочет нас отблагодарить? Спрашиваю: "Ну что, жена, будем делать? - песочком отовариваться?" А она: "Давай посмотрим, что там дальше?" "Ты, - спрашиваю, - что?, ещё страху не натерпелась?" "Натерпелась, говорит, - но интересно - что же там дальше?" "А ты не думаешь, что там, дальше, может оказаться кукиш, даже без масла, а когда вернёмся сюда, если, конечно, вернёмся, то и это золото исчезнет?" "Боюсь, разумеется, а всё-таки любопытство распирает - может там что-нибудь ценнее золота будет". "Да что может быть ценнее золота, ты подумай головой своей, бестолковой" - говорю. А она: " Потому и любопытствую, что голова бестолковая. Пойдём дальше!" " Ну, смотри, если останемся на бобах, меня не вини. Мне-то на это золото начхать: жил без него и дальше проживу - охота моё золото. А вот ты локти кусать будешь". А она так твёрдо, прямо по-мужски: "Всё, хватит баланду травить - пошли дальше. Чувствую, что орлы не золото имели в виду, а что? - вот это меня и заводит".    Пошли дальше в сплошной темноте. Но вскоре опять появился тусклый просвет. Вот он всё ярче и ярче. Вот уже видны какие-то толстые прутья, перегораживающие проход.... Вот прутья начинают изгибаться, всё сильнее и сильнее... Подойдя ближе, мы разглядели, что прутья эти - змеи! Да, задачка! Ладно, если они такие же безобидные, как предыдущие волки. А ну, как настоящие? Ведь против них моё оружие бесполезно. Смотрю на жену: от ужаса у неё глаза чуть не повылазили из орбит. "Ну, что? Ты это хотела?" - спрашиваю. А она слова вымолвить не может, только головой мотает. "Дальше-то пойдём?" - спрашиваю, смеха ради. Хотя какой тут смех! И представьте себе, это, окаменевшее от страха, чучело кивает, дескать, пойдём. Никогда в жизни у меня не было такой ситуации, когда одновременно разбирает и бешеная злость, и такой же смех! Ну что делать? Ведь страх не уходит. Ей-то что: она женщина, ей бояться не зазорно. Да и надежда на меня её как-то подкрепляет. А мне на кого надеяться? - только на благородные помыслы орла. Разборки устраивать здесь не место. "Ладно, - говорю, - будь, что будет" и шагнул в месиво извивающихся тел. Вместо ожидаемого мною, не понятно чего, змеи вдруг рассыпались в воздухе на тысячи сверкающих капелек, и со стуком попадали на камни. Я никогда таких камней не видел, но догадаться было не сложно - алмазы. Взял в руки несколько штук, разглядел: гранённые, значит это уже готовые бриллианты! "Ну, чай теперь твоя душенька довольна? - спрашиваю свою половину, - ты этого хотела?" "Нет, - говорит, - пойдём дальше".     Вероятно, я в первом испытании выплеснул всю свою злость и смех, потому что на этот раз мне было всё безразлично, я только махнул рукой и сказал: "Пошли, но вспомни - чем закончилась известная сказка Пушкина: они снова оказались у разбитого корыта". " В отличие от той старухи, которая знала чего хотела и поплатилась за сверхжадность, я не знаю, что там впереди, меня разбирает любопытство...     Опять бредём в темноте. В голове мыслишка сверлит: "А ну, как поплатимся сейчас за любопытство?"...     Но вот опять еле виден свет... Приближаемся... Интересно - какое на этот раз испытание предстоит? Вот мы уже перед входом в освещённый грот. Со страшным грохотом сверху посыпались камни и засыпали вход. Кромешная темень. "Ну, что теперь будем делать? Помирать здесь? Допрыгалась? - говорю так, а самому всё до феньки, аппатия, безразличие... А она? Вот женщина! "Чего нюни распускать? Давай будем завал разбирать. Ведь он неспроста".    Принялись за дело... Ну, как завал разбирали, это не интересно. Долго трудились, но, наконец, меж камней стал пробиваться свет. Это прибавило надежды и, стало быть, сил... Когда расчистили так, что можно пролезть внутрь, мы так и сделали. Сначала пролез я, огляделся: никаких зверей, никаких гадов не увидел и позвал жену. Когда она пролезла и стала на пол грота, вдруг полилась нежная музыка. Сначала заиграла одна скрипка, потом ещё несколько. Потом вступил оркестр. Это было что-то! В таком необычном месте, в необычной ситуации... Нет, это надо слышать! Музыку ведь словами не передашь. Смотрю на жену: плачет, а сама такая счастливая - счастливая! - Ну и как? Ты этого хотела? - спрашиваю. - Да! Этого! Но чувствую, что будет что-то ещё!"    Вдруг мы почувствовали нежнейший аромат и сверху густо посыпалось... я сразу и не понял - что же это такое: что-то наподобие конфетти. Я уже ни черта не соображал, всё как во сне, или в дрёме. Ни о чём не думал: ну чисто - истукан! Смотрю на свою: э-э-э! она совсем другое дело - улыбается, глазки блестят, чего-то ждут, мою руку обвила своими обоими:"Ты чуешь запах розы? Он предвестник божественного дара. Ты видишь эти лепестки роз? К чему бы это, как ты думаешь?" А я, к своему конфузу, никогда живой розы не видел. Поток конфетти, то есть, лепестков роз, стал редеть и, наконец, прекратился. И нашему взору предстала картина... Боже ты мой, что это была за картина: на копне из розовых лепестков лежало голенькое, болтающее ножонками и ручонками, человеческое дитё! Жена тихо, с придыханием, восторженно говорит: " Вот оно! Вот чего я ждала! Какое золото? Какие бриллианты? Чуяло моё сердце, что настоящее богатство нас ждёт впереди!". Сама в это время подходит к дитю, берёт на руки, прижимает, целует и наговаривает всякие нежности. Я ещё не осознал происходящее: до того всё было нереально, необъяснимо, не знал - что делать. " Вот теперь пошли домой, больше нам здесь делать нечего, - сказала жена, - давай, веди нас!" ...Обратно шли долго, осторожно в сплошной темноте. Ни того места, где были бриллианты, ни того, где золотая россыпь, мы, разумеется, не узнали. Что мы вышли из пещеры, обнаружилось по свежему воздуху и звёздам на небе. Услышали сзади какой-то шорох, оглянулись, видим: камень, который был отодвинут орлом от входа в пещеру, медленно надвигается на вход и ... закрыл его. Всё, кошмар закончился, пошли домой.    По ночной тайге идти не страшно, это тебе не пещера с неизвестностью. Дошли без приключений. За всю дорогу она ни на миг не дала мне понести малютку.    Дома рассмотрели,кого мы принесли: оказалось - дочь! Я начал ломать голову: какое имя ей дать: ни на каком не могу остановиться - вроде и это хорошее, и это. Вот если бы сразу было несколько дочерей, тогда с выбором было бы проще. Говорю жене: "Как назовёшь, так и будет". А она мне:"Ты что? до сих пор не понял, что у неё уже есть имя?" Я, как говорится, потерял дар речи, а она: "Ты только хорошо принюхайся к ней, чем пахнет?" "Да пахнет-то она замечательно, но что это за запах, убей - не знаю!". "Головушка ты", - говорит, - "садовая: да это же запах розы! И, стало быть, у нашей дочурки и имя должно быть - Роза!". Ну откуда ж мне знать запах розы, если я ни разу в жизни их вживую не видел.