Аннотация: Сказка. В первую очередь, для детей. Взрослым можно читать только в присутствии ребёнка - хотя бы внутреннего.
А. Зеличёнок
КАК МИШЕЛЬ В СТОЛИЦУ ЕЗДИЛ
- Вы слыхали? - такими словами пожилая белая мышь Цецилия при-ветствовала свою давнюю подругу и недоброжелательницу чепрачную крысу Гризамунду. - У Маргариты Джоновны сын в столицу собрался. В универси-тет хочет поступать, на подпольное отделение.
- Это у какой такой Маргариты? - без особого интереса осведоми-лась Гризамунда, длинным когтем выковыривая застрявшее ещё во время завтрака между верхними зубами сухожилие. - У той, что под детской по-ликлиникой живёт?
- Нет, конечно. Вечно вы всё путаете. Которая под поликлиникой, у той вовсе не сын, а три дочери; средняя, правда, замужем, у самой уже куча сосунков. И зовут её, кстати, вовсе даже Жанной. А Рита с семьёй отродясь под мебельным проживала.
- Ну ладно, - лениво согласилась крыса. - Я всегда вас, мышей, плохо запоминала. Очень уж вы похожи. И имена какие-то одинаковые: Маргарита, Жанна, Жанна, Маргарита... Тут любой ошибётся.
- Вообще-то, это смотря на чей взгляд... - начала Цецилия, но тут же сама себя перебила. - Да, так я же и говорю: уезжает завтра, и если закончит, то станет, между прочим, специалистом по компьютерам.
- Новой мышью, стало быть, - саркастично произнесла Гризамунда. - Не знаю, не знаю... У меня из родственников тоже кое-кто в науке рабо-тает, новые лекарства испытывает, однако, скажу тебе, не на пользу это здоровью. Почвы надо держаться, почвы...
Впрочем, мы забежали далеко вперёд. И не из-за чрезмерной тороп-ливости, а исключительно ввиду заботы о читателе, каковой этак мягко, ненавязчиво, в изящной манере - через диалог второстепенных персона-жей - вводится в курс дела. Мышонок по имени Мишель, о котором шла речь выше, действительно обитал с родителями, братьями, сёстрами и престарелой тётей Песей в уютной четырёхкомнатной (да; но подумайте, сколько их там жило!) норке под магазином "Дядя Шкаф", расположенным на окраинной улице Журналистов в большом, однако провинциальном горо-де. Я в курсе, что в последнее время стало модно писать книжки о мы-шах, но что уж поделать, если наш герой - действительно мышь, обыкно-венная серая домовая мышь. Кстати, извещаю авторов указанных произве-дений, что мыши обычно не носят цилиндров, капоров, скромных платьиц в белый горошек и даже - о ужас! - панталон и трусов, ходят в собствен-ной шерсти, то есть, фактически, голыми. Крысы, хомячки и прочие гры-зуны - тоже. Накануне того дня, когда произошёл вышеописанный разго-вор, Мишель прогуливался по двору, периодически сдувая прилипавший к мордочке тополиный пух, но в остальном вполне удовлетворённый текущей жизнью.
- Привет! - гаркнул кто-то, нагло наступив ему на хвост. - Прох-лаждаешься?
- Угадай кто? - нахал перепрыгивал с места на место, чтобы не по-пасть в поле зрения. - Даю три попытки.
- И как же мне догадаться?! - запричитал Мишель. - Гордый старик папа римский. Нет? Символ США белоголовый орлан? Опять не попал? Ну, тогда у меня больше нет вариантов, остаёшься только ты, безмозглый кретин Андрюша со своими идиотскими шутками.
Юморист (и, по личному мнению, всеобщий любимец) кузен Андрюша, предпочитавший именовать себя на зарубежный манер Андрэ, выпустил хвост и церемонно склонил голову.
- Ты опознал меня, Шерлок Маус! Однако знаешь ли ты, о светоч ра-зума, последние новости?
- Да. "Спартак" снова в пролёте. Одно слово, народная команда.
- В университете открывают специальный факультет для мышей! Не в нашем, естественно, в столичном. Будут обучать языкам программирова-ния, пользованию электронной почтой, прочему всякому...
И из него посыпались загадочные слова "Интернет", "архивирова-ние", "e-mail", "порносайт"...
- А если закончишь, знаешь кем будешь? Компьютерной мышью! Туда и Джек собирается, и Игорёк. Давай тоже поедем, а?! Я всю жизнь об этом мечтал.
Компьютерная мышь... Мишель пару раз таких издалека видел (посе-щая жилища людей в поисках продовольствия и приключений): чистенькие, в аккуратных серых костюмчиках, проживают рядом с персональными ЭВМ на персональных же ковриках с красивыми картинками.
- Здорово, конечно. Но кто ж так решает - с бухты-барахты? Где мы там жить будем? Кстати, мы и к экзаменам-то не готовились.
- Отвечаю на претензии в обратном порядке. В первый год в виде исключения экзаменов не будет! Вот в чём фишка-то, понял? Уже в следу-ющий раз там набежит - не пробьёшься. А пока сведения распространяют только среди своих.
"Ну, Андрэ, естественно, свой. Можно было не сомневаться".
- Далее: всем студентам выделяют общагу. Комнаты на двоих, улав-ливаешь мою мысль? И никто тебя, кстати, не торопит, до отъезда ещё неделя, вполне успеешь понять, что это вариант без вариантов. Жду в ближайшую среду ровно в 9 часов утра. В столицу отбываем автобусом от центральной площади в 12.30. Это я на всякий случай говорю, зная тебя.
- А почему не поездом?
- На железной дороге трясёт, грохот колёс спать мешает. Кто из нас двоих решительнее и сообразительнее? Во, то-то и оно. Значит, мне и решать. И вообще: там встречать будут именно автобус. Я уже и телег-рамму отослал, с Гришкой.
Гришка был почтовым голубем, года два как покинувшим хозяина и теперь живущим на вольных хлебах.
- Короче, у меня кое-какие дела, а ты оставайся, соображай. При-вет семье.
Против напора кузена всегда было трудно устоять, и ровно через неделю Мишель постучался в кусок фанеры, закрывавший вход в норку Анд-рэ. Открыла его мама, которую визит, видимо, оторвал от утреннего туа-лета, потому что в правой передней лапке она сжимала расчёску (поза-имствованную добычливым сыном из гардероба куклы Барби), а её шёрстка над глазами была слегка взбита - по последней моде.
- Тётя Стелла, а где Андрюша?
- Полчаса как ушёл. А ты разве не уезжаешь с ним вместе?
- Да-да. Но мы ведь договаривались на девять. Разве сейчас боль-ше?
Из квартиры, расположенной повыше, на первом этаже, как раз до-носились сигналы точного времени.
- Ах, не знаю, не знаю. Андрэ встал в семь, позавтракал и сразу ушёл. Вещи он собрал ещё с вечера, он у меня такой предусмотрительный. Поспеши, возможно, ты ещё его догонишь. Хотя вряд ли. Ну тогда - просто поспеши.
Мишель вздохнул, поправил лямки дорожного мешка, в который мама утром сложила кое-какую провизию на дорожку, и отправился в дальний путь в одиночестве. Если раньше ему не очень и хотелось учиться в сто-личном университете, то теперь, когда всё с самого начала не залади-лось, уже казалось, что карьера программиста - тот шанс, который представляется единственный раз в жизни, однако он вот-вот его упустит. А раз так... И он побежал. Впрочем, метров через двадцать Ми-шель запыхался и сменил рысь на трусцу, а затем и вовсе поплёлся ша-гом, отдуваясь. Вот тогда он и наткнулся на парочку сплетниц, с кото-рых мы начали наш рассказ.
- А вот и он, - сказала Цецилия, увидев нашего героя. - Миша, су-дя по вашему рюкзаку, вы действительно собираетесь стать студентом?
- Ну, если получится...
- Все они, молодые, таковы, - заявила Гризамунда, которую ещё ми-нуту назад эта история нисколько не интересовала, - едва откроется ма-лейшая возможность для карьеры - готовы покинуть и престарелую мать, и малолетних сестёр на волю ветров. Усвистает в столицу - и только его и видели! Ну, дай Бог, дай Бог...
- Нет, погодите, вы неправильно поняли, - попытался объясниться Мишель, но его никто не слушал. Крыса, став в позу древнеримского ора-тора Цицерона, предвещала конец света по причине всеобщего падения нравов, а Цецилия слушала гризамундино цицеронство, приоткрыв пасть и равномерно кивая.
Из уважения к старшим мышонок немного постоял рядом, однако быть иллюстрацией к тезису о моральной распущенности современных грызунов было неприятно и как-то обидно, и он потихоньку сдвигался, сдвигался себе за угол, бормоча под нос извинения, а выпав из поля зрения тёток, сиганул наискосок через двор на соседнюю улицу. Впрочем, его ухода ещё долго не замечали.
Немного успокоившись, он, сделав крюк, как раз проходил мимо ти-повой пятиэтажки, возвращаясь на прежний маршрут, когда почти ему на голову откуда-то сверху свалилось что-то серое, шарообразное, размером чуть побольше него самого. Спружинив несколько раз о ветки цветущей сирени, это нечто ухнуло в густую траву газона, полежало, разверну-лось, встало на задние лапки и оказалось хомячком джунгарской породы. Перепуганный джунгарик покачивался из стороны в сторону и вообще был явно не в своей тарелке, что и неудивительно. Обычно хомячки не лета-ют.
- Я-а-а... жив? - осведомился он.
- Да жив, жив. Измазался только порядочно и наверняка ушибся - думаю, синяки будут, но с твоим мехом никто и не заметит. Главное, вроде бы, цел, ничего не сломал. Пошевели-ка лапками. Так. Наклонись.
Джунгарик послушно выполнял требуемые телодвижения, попутно постепенно приходя в себя.
- Как тебя зовут? - спросил Мишель.
- Джиглипуфф. Но можно просто Пуфик.
Имя очень подходило похожему на поросший мягкой короткой серова-то-коричневой шёрсткой мячик хомячку.
- А я Мишель. Откуда ты... то есть где ты живёшь?
- На третьем этаже, кажется. Я не считал раньше, только пока па-дал. Однако, если мы будем заходить во все квартиры подряд, я обяза-тельно узнаю свою. Но только изнутри. Видишь ли, я... как бы это выра-зиться... домашний. Больше нигде не был. Так уж вышло. Ты... не мог бы мне помочь? Проводить?
- Понимаешь, я некоторым образом спешу.
- Да, я так и подумал. Конечно же, ты занят. Я сам попытаюсь как-нибудь не заблудиться. Я очень-очень постараюсь. Извини.
Он повернулся и обречённо побрёл к тёмному зеву подъезда. Мышонок не выдержал и догнал его.
- Постой, ты меня неправильно понял. Я провожу.
- Спасибо, Мишель, - всхлипнул Пуфик. - Честно говоря, было очень страшно одному.
- Ну что, начнём с третьего этажа и будем надеяться, что ты не ошибся. Хорошо хоть, что мы точно знаем, куда выходят твои окна. У те-бя ведь нет спрятанных крыльев, чтобы менять направление полёта?
- Нет-нет, - серьёзно ответил джунгарик.
У хомячков цепкие коготки, но ножки совсем коротенькие, поэтому взбираться по бетонной лестнице им непросто. Однако в конце концов на-ша парочка добралась до нужной двери, и, естественно, выяснилось, что та закрыта. К счастью, мышь всегда отыщет запасной вход (в крайнем случае - прогрызёт), но протащить по узкой норке упитанного спутника было отнюдь не легко. Когда же они достигли цели, Пуфик, едва выглянув из аккуратной дырочки за плинтусом, твёрдо заявил:
- Это не мой дом.
- А может, ты ошибся? Присмотрись повнимательнее.
- Уже. Но я же говорил, что не силён в арифметике. Видимо, немно-го просчитался.
Мишель вздохнул и, подталкивая хомячка перед собой, пополз обрат-но. Собственно говоря, попасть с первого раза - это было бы слишком легко. Однако ни четвёртый, ни пятый этаж также не подошли. Хорошо хоть, что вниз по ступенькам джунгарики спускаются гораздо быстрее, чем поднимаются по ним.
- Мишель, ты не расстраивайся. Зато мы теперь точно знаем, что я живу на втором этаже. Наверно, не стоило в первый раз проходить мимо, но ты ведь так торопился.
- Действительно, и с чего это мне пришло в голову, что ты обита-ешь выше? Кажется, мне кто-то сообщил. Кто бы это мог быть? - прошипел мышонок. Он начинал сердиться.
На втором тоже оказалась не та квартира. Зато она была наполнена ароматом, приятнее которого для нашего грызуна ничего не было: запахом свежей домашней выпечки. Оставив спутника в коридоре, он ловко, как суперагент, проскользнул под кухонной дверью и менее, чем за минуту, добрался до вожделенного блюда с воплощённым в тесте совершенством. Никто не мешал мышонку запустить зубки в мучной деликатес, а проблем с избыточным весом у него не было, так что не менее четверти часа он предавался чревоугодию. Лишь насытившись, он покинул гостеприимный пи-щеблок, прихватив пару увесистых кусков: на дорожку и для партнёра, который уже, наверное, беспокоился.
Пуфик оприходовал свою порцию с энтузиазмом электромясорубки, а потом, уже на площадке, подкрепившийся и тем вдохновлённый, шлёпнул себя крохотной ладошкой по шелковистому лбу и радостно воскликнул:
- Я всё понял. Нам надо осматривать остальные двери на лестничных клетках. Сверху вниз. Видимо, ветер отнёс меня в сторону. Не исключе-но, что понадобится даже зайти в соседние подъезды.
- Ты хомяк или воздушный шарик? - зло осведомился Мишель. - Это какая же буря тебя мотала? Я тоже был на улице и почему-то её не заме-тил. Может быть, для полной уверенности посетим и первый этаж?
- Совершенно бесполезная трата усилий. Я падал достаточно долго. Однако если ты настаиваешь...
Хомячок продолжал бормотать своё всё время, пока они пробирались через узкий лаз. Лишь внутри он замолк, оторопело озираясь.
- Ну и как?
Не отвечая, Пуфик кинулся к невысокому журнальному столику и с невероятной для его комплекции скоростью забрался по деревянной ножке на крышку, а потом попытался запрыгнуть в стоящий на ней аквариум без воды, с клочьями газет на дне, однако не сумел дотянуться до верха.
- Ладно, Мишель, ты был прав, а я нет. Просчитался немного, с кем не бывает. А теперь помоги мне ещё чуть-чуть, подсади, пожалуйста.
Напоследок, уже спрятавшись в картонный, местами обгрызенный до-мик и набив рот припрятанными под бумагой зёрнышками, он несколько невнятно (мешала еда), но горячо поблагодарил мышонка. Всё-таки это был весьма воспитанный хомячок. Сразу видно - из интеллигентной семьи.
Хотя Мишель и устал от глупой беготни вверх-вниз по лестнице, но отдыхать времени не было. Придётся в дальнейшем пошустрее перебирать лапками, сказал он себе и устремился вперёд самым быстрым шагом, на какой оказался способен. К огромному сожалению, здешние края он уже посещал, и повсюду фланировал знакомый народ. Большинство ограничива-лось приветливыми кивками или дружеским фырканьем, что не мешало уско-ренному продвижению мышонка, однако через пару кварталов пришлось-таки приостановиться. Его окликнули из открытого окна. На подоконнике рядом с козырьком подъезда вольготно растянулись две морские свинки: юная бело-чёрно-коричневая розеточная и взрослая гладкошёрстная, вороной окрас которой несколько разбавляли белая левая половина мордочки и ры-жее пятно на правом боку, уходящее куда-то на живот. Позвала Мишеля, конечно, младшая.
- Привет, Вилли, - сказал мышонок. - Извини, я спешу.
- А я и не отвлекал бы тебя, но дело важное. Мы тут поспорили с Карлом. Как всегда, он ошибается, однако настаивает на своём.
Старшая свинка демонстративно зевнула.
- Здравствуй, Карл. Что у вас стряслось?
- Ничего. Ты же его знаешь. Он опять ел словарь, и вот...
- Почему "опять". В прошлый раз я ел... читал энциклопедию.
- И кто же оказался прав тогда?
- По чистой случайности. И вообще: раз ты участник диспута, ты не можешь быть арбитром. Мишель, забирайся сюда.
- Да не могу я. Говорю же: я тороплюсь, возможно, даже опаздываю.
- Значит, тебе жаль пару минут потратить на друзей? Ладно, запом-ним.
Мышонок не очень поверил в то, что Вилли обиделся по-настоящему, но чем чёрт не шутит: а вдруг на сей раз у него серьёзная проблема? Вздохнув, он собрался с силами и, цепляясь за впадины и трещинки в об-лицовке здания, довольно быстро вскарабкался по стене к распахнутому окну первого этажа. Всё-таки даже для такого ловкого грызуна, как он, это была непростая задачка, поэтому некоторое время он, растянувшись на подоконнике, отдыхал, заодно здороваясь с другими обитателями квар-тиры: обыкновенной серовато-белой крольчихой Пикачу, карликовым кроли-ком Альфом в белоснежной шубке с чёрными ушками и чёрными же кольцами вокруг глаз и соплеменницей - мышью-альбиносом Скабби. При этом он про себя отметил (уже не в первый раз), что в экстерьере здешнего животно-го мира явный перебор белого цвета.
- Ну и в чём же дело, уважаемые кавии?
Это научное наименование морских свинок Мишель узнал недавно у образованного Карла.
- Сейчас, - сказал Вилли и спрыгнул на пол. Вскоре он вернулся, волоча по полу зажатый в зубах русско-английский словарь, особенно за-читанный ближе к середине.
- Вот, смотри: "морская свинка" - "guinea pig", то есть "гви-нейская свинья". Осознаёшь, что это означает?
- Да нет, как-то не очень.
- Элементарно, Мишель: я совершил великое деяние, разгадал тайну нашего происхождения. Долгие века она мучила выдающихся исследователей и, наконец, раскрыта мною, скромным молодым учёным из провинциального городка! Отныне ясно: мы вышли из Гвинеи! Это страна такая афри-канская, в районе экватора. Теперь моё имя наверняка напечатают во всех справочниках и, надеюсь, поставят памятник при жизни.
- Вряд ли, - буркнул неразговорчивый Карл.
- Согласен. Памятник - маловероятно, отделаются бюстом на родине, в Африке. Народ у нас экономный, прижимистый, гениев способный оценить разве что после кончины...
- В живом уголке твоя родина, а не в Африке. И, кстати, откуда мы взялись - никакая не загадка. Наша историческая родина - Южная Амери-ка. Там наши родичи до сих пор на воле по предгорьям бегают, дикие и величавые. А "guinea pig" переводится дословно как "свинья за гинею", а не "из Гвинеи", грамотей. Гинея - это монета такая, не очень боль-шого достоинства. Англичане - они, понимаешь, нация тоже не слишком щедрая, особо много за нас не платили.
Ошеломлённая младшая кавия (очевидная уверенность Карла свиде-тельствовала: он, как и обычно, опирается на абсолютно достоверную ин-формацию) не нашла что ответить, кроме жалкого:
- А ты-то... откуда знаешь?
Неожиданно Карл замялся и несколько смутился.
- Тоже читал кое-что... в юности, - он покосился на толстую "Всеобщую энциклопедию для школьников" в красивом, но подпорченном чьими-то острыми зубками переплёте. - Однако и в самом нежном возрасте я не был склонен к скоропалительным выводам. Думать надо больше, рассуждать. Вот хотелось бы спросить всех присутствующих грызунов... да, и зайцеобразных: в чём, по-вашему, состоят смысл и цель жизни ка-вии (впрочем, как и всякой разумной личности)?
- Молчите? - продолжал он, выдержав уж слишком незначительную, на взгляд Мишеля, паузу. - В таком случае отвечаю сам: смысл и цель жизни уважающей себя морской свинки заключаются в размышлениях о смысле и цели жизни.
- Не согласен! - подпрыгнул сантиметров на десять вверх Вилли; белый хохолок на его затылке вздыбился от возбуждения. - Опять ты своё мнение выдаёшь за единственно верное.
Мишель счёл за благо ретироваться, не дожидаясь конца очередной морскосвинной (или свиноморской?) дискуссии. Уже на асфальте он пожа-лел, что не сообразил посмотреть на часы на серванте. В любом случае следовало поспешить.
Однако из этого вновь ничего не вышло. Стремительная тень пикиру-ющей с бог знает каких высот птицы накрыла его, проскользнула дальше и слилась со своим хозяином на газоне метрах в двух перед мышонком. Властелин воздуха с шиком затормозил, взрыхлив когтями глинистую поч-ву, и оказался некрупным воробьём.
- Салют, Майкл! - воскликнул он. - Чуваки доложили, ты в отъезд намылился. Хочешь стать крутым перцем, что ли?
- Ну, я бы так не сказал, - замялся мышонок. - Это всё Андрэ меня сбил в университет поступать. А насчёт крутости - тут уж как полу-чится, Виссарион. Вот чего я точно не сделаю - это не забуду старых приятелей. Будешь в столице - залетай, адрес я потом сообщу. Если поступлю, конечно.
- Какие "если", брат?! Ты же у нас мозг; ежели ты недостоин, то кто ж тогда? Одни ботаники из спецшкол и яппи со спецпапашами, что ли? Не прикидывайся ветошью, мужик, и держи хвост торчком! Да, я ж тебя не просто так остановил. Мы с корешами панк-группу комплектуем, аппарату-ру из пустых жестянок сварганили, песен на целый альбом сочинили, ре-петируем вовсю. Звук классный, драйв страшенный, короче - полная чума! Всё в кайф, и тут на тебе - мне не даётся верхнее "чирик". Ну никак! Облом, одним словом. И вот, когда я тебя, братан, сверху засёк, я сра-зу допетрил, что вы, мыши - известные профи по высоким нотам. Прослу-шай меня, а, чувак; может, чего посоветуешь?
И он, не дожидаясь согласия, исполнил сольный вокальный номер, усложнённый несколькими взлётами и сдобренный элементами брейк-данса. Голос у него и вправду оказался хрипловат.
- Как впечатление, братан, что порекомендуешь?
- Я не специалист, но лучше бы тебе пониже петь. В басах у тебя всё в порядке.
- Ладно, прикину, - сказал воробей и задумался, видимо, переписы-вая партитуру.
- Виссарион, ты мимо уличных часов не пролетал? Не заметил, кото-рый час?
- Минут двадцать первого, кажется, было.
- Как? А центральная площадь здесь близко?
- Пару кварталов и налево. А что?
- Автобус у меня в двенадцать тридцать отходит, понимаешь!
- Ну тогда, если отправление не отложат, ты в пролёте, мужик.
Но наш герой уже бежал, уворачиваясь от ботинок, кроссовок, сан-далет и туфелек и надеясь лишь на то, что воробей неточно запомнил время и на самом деле сейчас хоть немножечко раньше. Казалось, на од-ном дыхании он преодолел эти проклятые кварталы и вбежал на площадь. Электронный хронометр на крыше автовокзала высвечивал 12.46. Автобус ушёл без Мишеля.
Мышонок зачем-то немного потоптался на том месте, откуда всего четверть часа назад предусмотрительные, умеющие приходить заранее граждане и прочие животные отбыли в сияющую неоном столицу, пожал пле-чами и поплёлся обратно, по месту прописки. На сей раз он никуда не спешил, и, наверно, поэтому ему никто не встретился, ни одно существо не пыталось его задержать. А в голове у него безостановочно звучала строка из полузабытой песни: "Если ты опоздал на зкспресс до Нью-Йор-ка, он отправится и без тебя".
Так и случилось, что Мишель никуда не уехал и не сделал блестящей карьеры в сфере новых информационных технологий. Он проживает на преж-нем месте, и там его всегда можно отыскать. А Андрэ окончил свой уни-верситет, назад не вернулся и остался там, в мегаполисе. Если судить по его письмам, он добился всего, чего желал. Правда, независимые источники утверждают, что работа компьютерной мыши хотя и разнообраз-на, однако довольно скучна, да и стильный серый пластиковый костюмчик на деле жестковат и жмёт под мышками. Впрочем, возможно, это отнюдь не независимые источники, а обычные злые языки.
Мишеля я частенько встречаю. В мышеловке. По-моему, он не инте-ресуется наживкой, а просто заходит ко мне в гости. В качестве угоще-ния он готов принять и корочку, но предпочитает печенье. После я от-пускаю его вблизи его норки. От него я и услышал эту историю и ещё много других. Можно через меня передать ему привет.
Что сказать в завершение? Почему-то мне хочется повторить фразу мудрого Карла. Знаете, в чём состоит смысл жизни? В том, чтобы размыш-лять над смыслом жизни. Вот, собственно, и всё.