Земляк : другие произведения.

Легенды С Г Б N1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 5.12*12  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Попытка мемуаров в жанре "литературного анекдота". Версия 2( 07.10.05). Доработанная по замечаниям персонажей, дополненная.

Легенды СГБ N1

Попытка мемуаров в жанре литературного анекдота

Предисловие 1

СГБ... Ишь ты, как много ассоциаций возникает при взгляде на эту аббревиатуру! Особенно на её последние две буквы. Да и "C" здесь вписывается как смазанный винт в родную резьбу. Может это "Служба" означает. Или еще что-нибудь эдакое. Но ведь, как известно, ТС может означать не только "тайный советник", но и "тупая скотина"... Так и в нашем случае. В результате раскрытия получим мы не то холодное и жесткое, что приходит на ум в первую очередь, а напротив, приятное и тёплое. Даже жаркое, если уж быть точным. Потому что СГБ означает просто Сходненская Городская Баня. С номером один. И именно такими инициалами был украшен её вход давным-давно. В те времена, когда вход этот еще под арочными нишами находился. Они уже давно, лет 30 так, кирпичом заложены.

Вот об этой-то бане, роли её в жизни нашего городка, где все всё про всех знают, людях, эту баню посещавших и некоторых историях, большей частью в бане, после бани или возле бани с ними приключившихся и попытается рассказать автор, замаскировавшийся под псевдонимом

Земляк.

Предисловие 2. К персонажам и в оные случайно не попавшим.

Мужики! Если это прочтете, вы уж не взыщите! Все истории здешние подлинные, без балды. Да вы и сами их, поди, помните... Но ведь годы-то прошли и дальше бегут. Не исключено, что я второстепенных героев где-то перепутал. Или местами переставил. Но, видит Бог, старался добросовестно. Вы меня опознаете, конечно. Ну придите ко мне домой и набейте морду, если уж где кого мой опус сильно заденет. И вообще приходите. Выпьем, повспоминаем... Ведь уже скольких наших и на свете-то нет. Если бы я при каждой истории примечания ставил, скажем, ЦЕН, т.е. Царство Ему Небесное, так и назвать бы сей труд пришлось бы по-другому. Типа - весёлые истории с грустными примечаниями. Собственно, именно боязнь, что через десяток-другой лет и рассказать-то о нашем бывшем неформальном клубе, а говоря по-нынешнему, "нормальной тусовке для взрослых людей" будет некому и подвигла меня на всю эту затею.

Явление бани народу

Чтобы понять, ЧТО значила баня в момент своего появления для сходненского люда, надо вспомнить, что представляла собой сама Сходня во второй половине 50-х годов прошлого века.

Поселок городского типа с пёстрой историей. До революции место отдыха на дачах тогдашней элиты. От капиталиста Гучкова, не того министра Временного правительства, но брата его, до Фёдора Ивановича Шаляпина. Как раз тогда, на средства скинувшихся дачников и была построена единственная и теперь сходненская церковь. В 20-е годы райцентр. И по-прежнему дачное место. Именно отсюда, с улицы Фрунзе, с дачи газеты "Известия" был повязан и отправлен на Лубянку бывший "любимец партии", а теперь "враг народа" Н.И. Бухарин. Землеотвод домовладельцам, застройщикам обычных частных домов для постоянного места жительства, в двадцатые годы на Сходне был от 40 соток до гектара. Ешь - не хочу! Я еще застал живыми таких владельцев. Бывших. В конце тридцатых их уже стали "обжимать и уплотнять". В войну Сходня - место эвакуации Белорусского Университета, единственные ворота к железной дороге от Лунева, где располагались штаб управления партизанским движением той же Белоруссии, а также место размещения высших военнопленных вроде фельдмаршала Паулюса. Потом - опять обычный дачный посёлок с минимальной промышленностью, но большими перспективами.

В середине 50-х на "стекольненской" стороне Сходни количество каменных домов можно было пересчитать по пальцам. Возможно, что и вторая рука бы не понадобилась. Непосредственно рядом у станции было одно, на улице Горького - Школа ?1 (ныне там Академия туризма располагается поправка - на 26.7.05 снесено при реконструкции). Рядом было трехэтажное деревянное здание второй школы. Её так и звали - "деревяшка". У той и другой школы "удобства" были во дворе. Многоочковые дощатые строения характерного вида. Централизованных канализационных сетей тогда не было вовсе.

карта мест, где происходит действие []

Следующим каменным сооружением, если двинуться вдоль Первомайской, было здание церкви, тогда кинотеатра. Если сейчас подойти к её маленьким окошкам, слева и справа от запертых дверей, тех, что смотрят на главные ворота церковной ограды, то можно увидеть, что побеленные квадратные кирпичные барельефы ниже их изрядно протерты. В те годы эта протертость прямо выпирала на глаза. Яркая на тусклом темноватом кирпиче. Потому, что тогда она и формировалась. Это были окошки касс кинотеатра. И малышня, раздобывшая "рубль на кино" (после 1961-го гривенник) хваталась рукой за решетки касс, подтягивалась, упираясь ботинками в кирпичный уступ и брала билет. Вот и протерла до полной фаски. Рвалась на "Ивана Бровкина" или "Крестоносцев" каких-нибудь. Или позже на "Великолепную семерку". Ребятни было много, фильмов красивых мало, а телевизоров не было ни у кого. Точнее, был он у одной семьи из двадцати, наверное. И если в детских рисунках изображался дом, то почти всегда его непременным атрибутом была телевизионная антенна. Как символ благополучия, видимо. И как мечта.

Дальше каменные дома не встречались до самого спуска к заводу. А что же было? На месте теперешних "черметовских" домов, т.е. от нынешнего Банного переулка и до нынешнего же дома 28/1 вдоль правой стороны Первомайской улицы была дубовая роща. И пруд поперек неё. Большой такой. Из двух прудов состоящий. Один побольше, затем протока и другой пруд поменьше. На меньшем пруду - остров. Видимо, какой-то и родничок был в прудах, потому что в овраг ручеёк стекал. Маленький. Караси в тех прудах были огромадные. А может, по детским годам мне такими казались. Чуть подальше, в роще красовался грязно-белый двухэтажный дом. Деревянный. Тёсом обшитый. В нем была поликлиника. И "скорая". А как же. Всё как у людей, даже рентген. Как они там умещались, аж до 1964-го года, когда населения уже шибко поприбавилось - тайна велика есть. Где-то в 57-м у пруда построили водонапорную башню. Стальную. Затем, к 60-му пруд засыпали и стали место потихоньку застраивать. Когда 28-й дом строили, там даже кран падал. Башенный.

Напротив, через улицу, где сейчас сквер, и тогда было нечто подобное. Только менее ухоженное. Зато деревьев гораздо как побольше. В направлении вдоль Папанинской в этом, назовем его, "парке" было вытоптано футбольное поле. Поменьше коробки хоккейной. И с деревьями посередине. В отдельных местах. Какая разница - дерево обвести или противника. А дальше - единственное и самое высокое в округе строение. Двухэтажный деревянный дом обойной фабрики. Московской. Он и сейчас там. Только на другом балансе. Народу в этом доме жило - прорва. Отец мой, ходивший туда агитатором (была такая форма предвыборного обслуживания) утверждает, что одних только взрослых (избирателей) там было 29 человек. А детееей... Пешковых - четверо, Смирновых - трое. Люда Бузина. Сафроновы... Поглядишь на эту халупу сейчас - не верится. Чуть подальше, на месте жилого дома N 25, того, где аптека (на 26.07.05 - аптека ликвидируется), был барак. Вот. Вот и произнесено то самое слово, означающее основной тип жилья, который был характерен для сходненской казённой застройки. Но об этом отдельно. Позже. Дальше, где сейчас следующая за аптекой четырехэтажка ?27а был... Что бы вы подумали? Ясное дело, был пруд! Похуже больничного. Поменьше, помельче и подзаболоченный малость. Но был.

Вообще тогда прудов было на Сходне полно. И не так чтобы и маленьких. Их для полива использовали. И как противопожарные. А вот с колонками для забора питьевой воды был напряг. Они только в районе стекольненских домов были. Запитывались от кирпичной водонапорной башни. А остальной народ на Сходне к колодцам за водой ходил. И располагались те колодцы ох и не густо. Потому как до водоносного слоя с водой правильной от 24 до 30 метров. Так, на дурика, не выкопаешь. Помнится, один был с большим колесом-штурвалом. В аккурат на том месте, где асфальт перед ментовкой. К тому краю, что к школе ближе. А вместо самой ментовки и всего дома этого, 27-го, размещались "жактовские" дома. Таких домов тоже по Сходне хватало. Они по виду как частные были, с участочками персональными. Сотки по две. Но принадлежали государству. Да и сейчас такие кое-где остались. Дом 35 по Первомайской. Бревенчатый, двухэтажный. Желающие могут глянуть.

И еще, как уже помянуто, были бараки. С "удобствами", ясное дело, во дворе. И сарайчиками персональными. Бараки примерно двух типов.

Коридорные, обычно деревянные, двухэтажные. С комнатами на семью, выходящими в общий коридор и одной кухней на этаж. Большей частью они в районе стекольного завода размещались. На горочке. Где и теперь их дома.

Еще были бараки одноэтажные с отдельными входами на одну-две комнаты, в каждой из которых жило по семье. В плане такие бараки представляли собой вытянутые строения иногда достаточно замысловатой формы. В основном в них жили рабочие мебельной артели, только что повысившей свой статус до звания фабрики. Недалече от неё они и располагались. Был конгломерат бараков в районе хлебозавода, как раз где теперь прямой асфальт идет к оптовому рынку. И на том месте, где линейка магазинов - универмаг, хозяйственный и рынок крытый - тоже "Шанхай" барачный был. И за переездом - ныне мостом. А на месте нынешнего "архитектурного", если так можно выразиться, "украшения" - бетонно-каменной гряды с писающим водопадиком - тогда в деревянном одноэтажном домике располагались пос(гор)совет и ментура. И двери в ментовской круглые сутки не запирались. Не то что сейчас, когда они по ночам граждан боятся. Вдруг те побеспокоят? ...

Однако что-то сильно меня в историю географии местной унесло. Пора выруливать к теме.

Так вот. Описание тогдашних "удобств" естественно вызовет вопрос. А где же всё это неприхотливое население мылось-парилось? А чёрт его знает. Дело осложнялось еще и тем, что своих бань при частных домах тоже практически не было. С чем это обстоятельство связано - не известно в точности. Возможно с боязнью пожаров. А возможно еще и с гораздо более жестким, чем теперь, контролем властей. Участковый, к примеру, точно знал, где, у кого и какие квартиранты живут. Единственный на всю Сходню фининспектор - кто сколько скотины держит. Ну и пожарный проверял. И даже лесничество. Чтобы самостоятельно на своих участках кто дерево не спилил. Сначала надо было на него клеймо поставить. Вот только помывкой народа вряд ли кто интересовался. И с этим делом каждый выкручивался, как мог.

Ну, летом-то еще так-сяк. На улице можно. В летнем душе каком. А зимой? Одни мылись в душевых на Стекольном заводе. Вроде и при пожарке заводской тоже что-то было. Другие ездили в Химки или того дальше - в Москву. Там, совсем рядом с вокзалом, на месте теперешнего универмага "Московский", но торцом к Краснопрудной, замечательная баня была. Масштабная такая баня. Как средней величины цех станочников. Само собой, с парной. С хорошей парной. И пускали в неё тогда аж до 23-00. Называлась она - "Железнодорожные бани". Меня первый раз, полутора лет отроду, туда отец привез. А последний раз я там уже студентом был, где-то в 69-м, перед самым её сносом...

Словом, баня Сходне была нужна. Необходимость её острела. Однако строили её, не торопясь. Дело ведь в том, что и другие объекты были. И не только мебельный комбинат. Прораб Павел Андрианыч Гусаков строил хлебозавод и галантерейную (трикотажную) фабрику. Прораб Колокольцев - дома по другую сторону железной дороги. А баню прораб Братский строил. Тот самый, что ваял здание второй школы на Первомайской, чтобы она туда из "деревяшки" переехала. Освободив место для вечерней.

И вот, наконец, где-то так осенью 1958-го, баня заработала. Я тогда еще мал был, но помню. Заработала так себе. Все туда поначалу рванули, но как-то быстро и разочаровались. Парная тоже скоренько в негодность пришла. То её не топили, то в режиме мыльной использовали, но толку особого от неё не было. Но все же мылись как-то. Худо-бедно. Ну, вот тут самый момент и о банном персонале поговорить. Штатном, согласно расписанию.

Персонал

Первым банщиком Алексей Андреевич был. Сухощавый такой дяденька. Сутулый. Пожилой. В очках толстых. Лет наверное 15 на этой работе продержался. Под конец уже еле ходил. Да и в самом начале-то не шибко поворачивался. Тихий такой мужичок. Ни порядка особого, ни работы толковой.

Директором первым был Центнер. По общему мнению - никудышным директором. О его руководстве с удовольствием вспоминали лишь те его дружки, что в бане той с ним водку пили. В нерабочее время. Ну и хватит о нём.

По-настоящему баня стала подниматься, когда директором стал Григорий Данилович. Фамилии не знаю. Году так в 64-м стал, примерно. Он и парную наладил. И порядок поднавёл. И в предбанник стал заходить в рабочее время. Мнением посетителей интересоваться. Но парная тогда еще с малой трибункой была. В половину от площади помещения. Однако заработала хорошо. Когда Данилыч по возрасту с работы этой увольнялся, все жалели. Что-то мол без него будет? Не развалится ли всё? Не развалилось.

После Данилыча Раиса Степановна директорствовала. Лет 10, не меньше. Та еще дама. Но в общем, справлялась.

А после Степановны недолгое время была Маргарита. Сочная бабёнка Марго. А муженек её Костя - истопником. Но недолгое время они продержались.

Потом Лидия Николаевна была. Из 27-го дома, что на Первомайской. Хорошая женщина. Старательная. Но и повезло ей тоже. Ведь к тому времени очень дружная команда парильщиков сформировалась. Та, что в бане порядок держала. Не только в смысле дисциплины, но и в части технической. Уволилась ЛН года через три. По здоровью.

Вслед за ней Борис Моисеевич заступил. Сукин кот.

А на кассе тоже, наверное, лет 20 работала тётя Аня Быстрова. Анна Константиновна. Иногда её дочка Таня подменяла. Еще школьница тогда. С косой светло-русой. Симпатичная такая.

После неё на кассу тётя Вера Бунарева села. Вот когда её попёрли, то уже директорши стали и с кассой управляться. По совместительству.

Банщиком в мужском отделении долгое время Степаныч был. Забулдон безвредный. Ну, о нём сказ еще впереди.

Потом Володька банщиком был, потом Васильевна, потом опять Степаныч, потом дядя Вася и снова Васильевна... Они же и на раздевалке верхней управлялись. Хотя иногда и штатные раздевальщики бывали. Вроде "Шишкина".

А вот истопники остались "за кадром". Только последних знаю. Мишку, ну, еще Толю Пешкова. Ван Ваныч, тот бы, верно, побольше назвать смог...

Буфет иногда при бане работал. В 60-70х. С пивом. И буфетчиком Сергеичем. Но как-то не ровно работал. То он был, то не было его, то опять оживал. А потом чайную комнату завели. С режимом самообслуживания. Отдохнул, попил чаю, денежку положил. Можешь и сдачу себе отсчитать сам. И никто из посетителей не обманывал. Не такое это место было.

Tutti

Это слово такое. Итальянское. Переводится как "все". Оно в музыке используется для обозначения, что данный эпизод произведения исполняется всем составом. Оркестра. Или хора. Или даже всеми участниками оперы в данный момент на сцене находящимися. Красивое такое слово. Я его для того в голову и поставил. Но исполнять здесь будут не все хором, а я один. Но обо всём хоре. О людях хороших, известных, но в главные герои историй моих не попавших. Возможно потому, что люди эти большей частью серьезные и правильные.

Борода.

Мужчина крупный, что называется, "в теле". Но не "пузырь". Голос у Бороды громкий и немного ржавый. Дикция не совсем местная. Но не южно-русского типа, хоть он и родом из Донецка. И не прибалтийского, откуда дяденька и приехал на Сходню.

Борода - главный организатор всех банных затей. Начиная от " где-то гвоздик вбить" и кончая "давайте свод у печки переложим". Причем затевал он это не как-то в приказном порядке. Просто народ до той необходимости уже и сам дозревал. Нужен был только толчок. И давал его Борода.

Располагался Борода обычно на первой левой раздевальной скамье от прохода. Той, что лицом к двери. Место это на первый пар ему Ван Ваныч столбил. Но и без помощи Ван Ваныча на место Бороды мог претендовать только человек случайный. Потому, что сильно баня Валерия Андреевича уважала.

Ван Ваныч.

Иван Иванович жил рядом - по Банному, 3. Там, где почта. Мужчина крупный, спокойный. Любитель зимней рыбалки. Основная "общественная" нагрузка у Ван Ваныча - до открытия. Он приходил часа на полтора раньше. К тому моменту, когда истопник выгреб угли, задраил трубу и готовился уходить. Ван Ваныч принимал управление на себя и готовил парную. Выгонял с каменки копоть. Промывал стены. Проветривал помещение. И давал КОМАНДУ. Если что-то не складывалось, ну, там , истопник затянул или дрова неудачные, то вся очередь уже обилеченная и сдавшая верхнюю одежду ЖДАЛА. В вестибюле. Наконец из предбанника приоткрывалась дверь, высовывалась распаренная голова Ван Ваныча и раздавался его голос:

    - МОЖНО! ЗАХОДИ! - и все бросались к своим за много лет насиженным местам.

Васька.

Василий Сергеевич Григорьев на Гучковке жил. Сухощавый такой мужичонка. И роста невысокого. Язык у Васьки острый. Фразы не длинные. Не рассказчик, словом. Но уж как скажет, так скажет. И человек хороший. Вот прямо так все окружающие это и чувствовали - хороший человек. Бывает ведь и такое.

Виктор.

Вообще-то Витька в Зеленограде живет. Но вся семья их сходненская, с уголка Фрунзе и Микояна, и на Сходне известная. Особенно из-за брата Витькиного, Сашки. Ныне покойного. Того, что с аккордеоном. Виктор Зернов - ответственный за камни. Знал он места, где тот камень для парной раздобыть. Иногда самые неожиданные, вроде вросшей в землю булыжной дороги на Гучковке, что к бывшему детдому шла. И вот, когда народ решал, что каменку пора обновлять, Виктор гнал к заветному месту свой горбатый "Москвичок". Добровольные помощники набивали кузов тщательно отобранной продукцией, а 401-й первенец массового советского автомобилестроения триумфально доставлял её во двор бани. И так несколько раз. Пока не решали, что хватит. Потом, когда люди уже во всю на "восьмерках" начинали ездить, Виктор свой кар поменял. На следующую модель. На 402-й.

Еще Виктор.

Виктор Трофимович Кулебякин - компанейский был товарищ. У него гараж рядом с баней. Витька на подрезковской "Стройкерамике" какой-то руководящий пост занимал. Вроде главным энергетиком был. В те времена ведь как было? "Не можем купить, зато знаем, где достать." И когда требовалось что-то строительное, чтобы в бане над печью работы провести - вот он, Виктор Трофимыч. И вот она цементная, шамотная, в общем, та, которая нужна, смесь. Бери и работай. И он тоже работал со всей честнОй компанией. Приходилось мне слышать, уже после его смерти, что в начале 60-х Виктор был призером Европы. По бегу на коньках. Точно подтвердить не могу, но упомянуть обязан.

Ах какой был мужчина...

Полковник Толя. Мы его еще капитаном знали. Регулярный парильщик. Солидный такой товарищ. Похожий чем-то на популярного ныне актера Сидихина. Только с лысиной. Вообще-то химчанин, но постоянно жил на Сходне. На ул. Фрунзе. Анатолий Васильевич преподавал в какой-то военной академии. На петлицах "пушки" носил. Потом в отставку вышел. Шутил, что всё успел. "Отъ*б до СПИДа, отпил до "Указа...", отслужил до сокращения." Хотя, надо сказать, пьяным его и разу не видели. Разбился Толя в конце 2000 г. на Новосходненском шоссе. В районе Верескино. У его "Волги" рулевое отказало. Влетел во встречный грузовик. Вот как. А ведь лет 30 за рулем. Хороший был мужик.

Марек

Голос у Марка Наумовича громкий и резкий. Такой еще фальцетом называют. Выпить Марек не дурак. Не так, чтобы в полный дрызг, но бывает и крепко так. И если после бани да "Загона" выпадало ему перехлестнуться с Женькой Тришиным, то иной раз долго они к дому добирались. Особенно летом. Тогда они тормозились у каждого удобного местечка, приходовали запас, душевно беседовали, возвращались за пополнением и так далее, продвигаясь все же постепенно к дому. Марек и сейчас исправно парится. Где придется. То в Лунево, то у комбината... А Женька, уже пенсионером будучи, сгорел по пьяни вместе с домом своим. Там, на 3-й Пионерской...

"И другие официальные лица"

Сидорыч, из оставшихся патриарх, сейчас уже 90 ему. Братья Тришины, Сергей и Евгений. Володя Резчиков. Лёха Шляпугин. Лёха Денисов. Леша Петухов, "интеллигент". Саня Кузнецов, Александр Сергеич, так сказать. Лёлик из Химок. Слава с Черной грязи. Володя Костин. Витя Комаристов. Юрка Беляев из Зеленограда. Алик из Крюкова. Валентин из Подрезкова. Володька Джакипов. Витолин Алексей Иваныч. Петька- "усы"из "Дружбы"...

Вообще-то чертова туча была народу... Но в бане все голые и все равны. Многие друг друга только в лицо, да по именам и знали...

Пятницкие

По пятницам баню посещал народ особый. Такой, что большой толпы не любит. Ну, а что пар по пятницам, может и послабее - уши не трещат, так это иногда и к лучшему. По пенсионному-то здоровью. Так что в основном пятница - день пенсионеров. Собирались в бане люди по много лет друг друга знающие. С близкими биографиями и своими темами для бесед. Из домов, по большей части, частных.

      Бобров Глеб Николаевич, чьим именем сейчас вторая школа названа. Один из самых на Сходне известных, заслуженных и уважаемых людей. Сейчас на всей Сходне, пожалуй, всего один его уровня по принесенного людям города добра остался. Виталий Федорович Дубровский.
      Майоров Борис Сергеевич.
      Синдинский Владимир Павлович.
      Анисимов Сергей Александрович, что с 59-го года и до 2001-го на одной и той же "Яве" ездил, разу шлем не надевши. В вечной береточке.
      Лихт Эдуард Петрович, бывший школьный директор.
      Матвеев Михаил Иванович, с мастерских КИП рядом с баней.
      Егоров Дмитрий Иванович.
      Сизов Павел Ильич.
      Попов Виктор Иванович.
      Бутов Григорий Николаевич.
      Батасов Сергей Петрович...

Попарятся они в меру, посидят в покое. Проблемы мировые обсудят и свои, домашние. Новостями обменяются. Иногда и выпьют по маленькой, но это редко.

Еще стекольненские мужики в этот день хаживали. Чтобы не толкаться. У них график скользящий, так что выкраивалась и пятница.

В общем, был в бане и по пятницам свой стабильный контингент.

Ну а по четвергам бОльшую часть времени солдаты занимали. С обеда и до упора. Это их день. Они, кстати, для бани и дрова распиливали. В случае возникновении такой необходимости.

Сергеич

Иван Сергеевич в буфете пивом торговал. По банным дням. А по небанным одно время в круглом таком, салатового цвета павильоне, вроде беседки. Возле девятого магазина. Ну павильон-то быстро сдох, а вот банный буфет лет 10 продержался. Пиво в него в бочках завозили. Деревянных, с деревянной же пробкой. Литров так на 120. Пиво, конечно, без всякого консерванта. Срок хранения - три, ну максимум, четыре дня. Прокиснуть не успевало - выпивали.

За открытием новой бочки народ внимательно наблюдал. Потому как Сергеичу массами было строго указано - лучше уж в кружку не доливай, но не вздумай водой разводить. Ну, Сергеич-то жучара старый. Майоров Борис говорил, что когда еще он в конце 40-х по ментовской линии в отделе борьбы с проституцией служил, то уже тогда Сергеич пивом торговал. В Москве, возле Каланчёвки. И проходил в их отделе по части сутенерства. Так что тёртый Сергеич, хотя демонстративно вроде и клал на всех, но настроение народа тонко понимал. Знал, что за баловство с водой и огрести может. Не самого мягкого.

И вот пробка извлекалась, а на её место в бочку вколачивалась (а может и ввинчивалась, подзабыл уже) другая. Спецпробка с двумя штуцерами. На одном сидел кран для разлива в кружки, к другому можно было присоединить обычный автомобильный насос и дать в бочку давление. По мере её опорожнения. Но новая, только что вскрытая бочка в подкачке не нуждалась. Она уже была под собственным давлением пивного углекислого газа. И первое пиво было самое вкусное. Да если еще и после бани... Ну, балдеж!

И запросто так в буфет поначалу не пускали с улицы. Только банных. Потом с улицы через окно буфетное стали отоваривать. А потом и внутрь безбанных стали пускать. Но банные люди отоваривались вне очереди. У человека после бани морда вместо любого билета-документа срабатывает. Сразу видно - должен получить пиво не медля. И получал. А вот в предбанник кружки уносить не давали. Не хватало их, кружек-то.

В 70-м году появился чудо-напиток "Солнцедар". О происхождении этого вина и его названия много всяких баек ходило. Скажу по личному опыту. Вначале не так уж "дар" этот был и плох. По вкусу как средний портвейн. Цвета густо-красного. Только крепость побольше - 20%. А потом, буквально всего за год, качество его снизилось до уровня, породившего множество анекдотов и прибауток. Типа "Не теряйте время даром - похмеляйтесь Солнцедаром". Собственно с "Солнцедара", пожалуй, и началась в СССР эпоха "бормотухи".

Так вот. "Солнцедар" этот продавался у Сергеича в банках. Трехлитровых. Хочешь - стакан бери, хочешь - целую банку. Вот сей продукт Сергеича и доконал. На рабочем-то месте он как-то еще держался. Наливал, отсчитывал... Но с рабочего места сойдя... Любо дорого было смотреть как он идет по Банному, а затем и по Первомайской со своим чемоданчиком! Улица ему была тесна. Автомобили увёртывались. Наверное, в направлении, поперечном своему движению он проходил путь втрое больше, чем в продольном. Иногда жаловался:

    - Вот ведь пойдешь с утра срать, так дух такой, что хоть помирай!
    - Сергеич, - советовал ему Васька, - А ты из него самогонку гони!

Вот так вот идеи сходу и рождались. А потом попадали к разным там писателям Войновичам.

И как-то быстро от всего этого Сергеич с буфетного дела сошел. И незаметно. Одни говорили, на пенсию вышел. Другие, что на Стекольном пенсионное жалование подтягивает. В баню-то он потом иногда хаживал. Как клиент. Попариться. И редко, чтобы был трезвый. А если по старой привычке права начинал покачивать, то быстро подзабывшая, а может и вовсе его не знавшая его молодежь резко опускала зарвавшегося дяденьку на место. Sic transit gloria mundi...

"Наш человек, придя на новое место работы,

первым делом смотрит - что там можно с..здить "

Как же реализовывался этот тезис Варлама Шаламова в бане сходненской? Что там в советские времена взять можно было, кроме тазиков от накипи серых?

Однако, согласно пословице, "свинья везде грязь найдет", и если в человеке есть к жульничеству склонность..., ну, вы понимаете. Васильевна, когда на раздевалке стояла, казенные простыни для дома пользовала, чтобы лишнего не стирать. Раиса Степановна тогда директрисой была. Сперва она Васильевну с работы поперла, потом, через годик, назад взяла. Только уже банщицей, в мужское, где простынки уже мокрые. До неё там банщиком дядя Вася был. В паре с ним тогдашняя кассирша тетя Вера Бунарева многократный оборот билетов освоила. Она продает, он от посетителя принимает - и обратно в кассу. 30 копеек с билета, но ведь "не украдешь -не заснешь". Сколько они так крутили - бог весть. Но Степановна их таки засекла и уволила обоих. Хотя у неё и самой какие-то махинации были. В части буфета. Болтали еще и про "мертвых душ" оформленных. Но дела те гласности не обрели и остались на уровне слухов. Но уж настоящая песня с этим делом началась, когда директором стал Борис Моисеевич. Тому отдельный рассказ будет. Скажем только, что именно он добрую старую сходненскую баню и погубил.

Олег

При бане одно время и парикмахерская была. Функционировала. Особенно, когда мастером там Олег был. Которого все мужики почему-то звали Алик. Женщины на Олега не могли нарадоваться. Давал сто очков всему дамскому залу единственной тогда на Сходне парикмахерской, что возле станции. Большой был мастер. Запись к нему за недели шла. И бабоньки в очереди сидели. Но если кому из мужиков в руки Олега удавалось попасть, то тоже обрабатывал. Как нечего делать. Универсал.

Раз сидел Борода в предбаннике и облупившийся по концам березовый веник ножницами подстригал. Надо сказать, в окрестностях Сходни березы не очень удачные в смысле годности на веники. Сильно "плакучие" березы, да и олиственность концов слабая. Земля что ли не та? Вот в Поварово и севернее, где песка побольше, березы гораздо лучший веник дают.

Так сидит, значит, Борода и веник стрижёт. А Васька ему:

    - Ну что ты его уродуешь? Что кромсаешь? Сходи вон, лучше, к Алику. Он тебе веник и подстрижет, и завьёт...

А что. Запросто бы смог.

Шишкин

"Тот спускался так медленно, как будто ему

удаление крайней плоти только что неграмотно

произвели и попутно все рефлексы задушили"

Лучше не скажешь. Шишкин ходил с такой задумчивостью, что хотелось его шваброй отоварить. Тем более, что он в бане на раздаче верхней одежды работал. А Шишкиным его Васька окрестил. Почему? Да потому, что казалось, что ему в задницу еловая шишка вставлена. Из-за того и медлительность. Так и повелось - Шишкин, да Шишкин! Он даже откликался.

Загон

Оо-о-о, Загон! Что за славное было место! Этот пивной ларек возле станции. Сначала он располагался против платформы, на том месте, где сейчас здание магазина-ресторана-аптеки. А до Загона в этом секторе книжный магазин был. Появился Загон в первой половине семидесятых. Этакий тупичок метров пятнадцати длиной. В торце тупичка располагались два пивных ларька, из которых если и работал, то почему-то всегда только один. Вдоль образующих тупичок заборов на подходящей высоте были прибиты доски, на которые ставились кружки. А на входе находились всегда открытые ворота. Ну загон-загоном! Потому так и обозвали. И даже когда началось строительство магазина и пивнушку переместили к кафе, название пошло вслед за ней.

В 1979-м неистощимое на выдумки правительство увеличило наценку на пиво, продаваемое через систему общепита. И кружка, стоившая раньше 24 копейки, вдруг сразу потянула на 40. Но не такова была Сходня! Не зря перед ней даже фашисты остановились. Загон мгновенно превратился практически лишь в место встречи и употребления, но перестал быть местом торговли. Ведь рядом-то, в магазинах, бормотуха крепостью 18 стоила всего рубль двадцать две! И теперь основной алкогольный контингент по-прежнему собирался в знакомом месте, но гоношился на двоих или троих и покупал красненькое. А пиво тем временем прокисало в баках. Кафе несло серьезные убытки. Вот тут-то и было принято уникальное решение - считать пивную точку не относящейся к общепиту. А раз так - то вообще никакой наценки. И пиво стало стоить уже не 40 и даже не 24, а всего лишь 22 копейки. В единственном месте по всему Химкинскому району! Тут всё сразу и стало на свои места.

Ну, а банный люд, что по 40 ворчал, но пил, что по 22 пил, одобряя, но Загону остался верен. Ведь пиво после бани... Э, да что там говорить!

Ну, а теперь уже, наконец, и байки начнём.

Профессионалы

Однажды Малыш в баню в пятницу двинул. Дела у него какие-то на выходные планировались, вот не в свои дни и пошел. Часиков так в пять. А дело то - зимой было. Ну, попарился он, отдыхает. Всё как обычно. И вдруг -фук! Всё погасло. Привет горячий - напруги нет. Но народ у нас тертый, такой ерундой, как темнота, его не смутишь. Пар есть? Есть! Ну и ладушки, мы и в темноте допаримся!

Но у Малыша башка седая всегда хорошо варила. Тем более, трезвая. А если это всю Сходню обесточили, значит и насосы сдохли? Может, сейчас-то вода на запасе давления течет? И пошел себе мыться по-шустрому. Только под душем отстоял, а тут: кап,... каап, ...... кааап... И всё. Хуже всего стало тем, кто намыленным в тот момент был. Ну а у Малыша еще и тазик полный в заначке. Подарил он его кому-то, да и пошел, гордый предусмотрительностью своей, на выход.

А в раздевалке верхней одежды - запрет. Директриса Раиса приказала выдачу пальто прекратить, чтобы греха какого не случилось. И Степаныч на вахте у раздевалки сидит, дремлет. Он и в пять-то часов уже хорош был, а под темноту, видать, весь боезапас добил. Словом - абзац. Окон-то нет в вестибюле. А Малыша время поджимает, дела какие-то. Посветил он последней спичкой на номерок, разглядел, что там.

    - Степаныч! Ты же профессионал! Дай мне пальто с семнадцатого номера!
    - Ааа ...! Что?... С сееемнадцатого? Да счас, запросто!

И в полной темноте, с ходу, руку протянул - и подал. Так вот. Мастерство не пропьешь.

Энергию в тот вечер только в двенадцатом часу ночи дали. Весь город без неё сидел. Даже АТС молотила от аккумуляторов.

Глазастик

Глазастиком Сашку его начальник прозвал. Врубель Владимир Аронович. Кстати, о Врубеле по КБ легенд ходило может даже поболе, чем о самом академике Грушине. Академике для Сходни известном не только тем, чем для всего мира и особенно Соединенных штатов, но и тем, что он Глебу новое здание школы вечерней отстроить помог. Но не стоит отвлекаться. Сходненских на "Факеле" хватало и идентификатор, так метко Сашке присвоенный, легко перевалил через следовую полосу и бетонный забор. Хотя особенно широкого распространения и не получил. Не то что бы Глазастик был Сходне неизвестен. Просто как-то недолюбливали его.

В детстве своем, как говорится, босоногом, Глазастик всех учителей второй школы достал. Не так достал, как это сделал бы любой уважающий себя шестиклассник. Или, скажем, как знаменитая спортсменка Манька Земскова, от одного поминания имени которой учителей третьей школы даже года через три после её выпуска трясти начинало. Нет, Глазастик достал по-другому. Он электроникой увлёкся. Или, как тогда говорили, радиолюбительством. И сделал из обычного транзистора П13, сточив ему напильником корпус, датчик температуры. Он его термометром называл. Хотя реально ни градуировки, ни схемы включения стрелочного прибора даже и не сделал. Так что это был не термометр, а скорее индикатор. Вот этой штуковиной всех он и достал. Демонстрировал всем учителям, от физики до английского. Демонстрировал другим школьникам, старшим и младшим. Прямо так брал под руку и рассказывал, рассказывал... Даже в другую смену в школу приходил. Даже до газеты "Вперед" добрался и там ухитрился напечататься. С этим транзистором. Юный гений ждал признания. До жути был прилипчивым, чтобы своего добиться. Наконец перепасовали его в Химки, в клуб "Интеграл", где он надолго и окопался. И вот поступил Саня в МИФИ. Но не в основной, что на Каширской, а в Обнинский филиал. Пацану, да вдруг такая смена обстановки.... Да учиться надо... В общем, съехала у Саньки "крыша". Она ведь и раньше-то не так, чтобы уж очень ровно лежала. Пришлось ему в ВУЗ попроще перевестись. В железнодорожный. Его и закончил благополучно. И в Химки работать поступил. Электронщиком. СМ-ку, за ним закрепленную, содержал он в состоянии, мягко говоря, никудышном. И при поломке какой, особенно в условиях срочной работы, так просто в паническое впадал состояние.

Но любого спеца можно использовать "в мирных целях" и стал Санька с его настырностью видным отдельским доставалой. Он и в бане, стабильно приходя туда с пустыми руками, веник себе всегда раздобыть мог. Занудливо так просил - и давали. Не жалко! Но всех коробило, что еще и называл он его презрительно - метёлкой. А ведь многие завсегдатаи вениками собственной заготовки-сушки-вязки гордились. "Это, Саш, веник! А метёлка вон - у тебя вокруг х**! " Но в следующий раз - всё начиналось сызнова.

Уже потом, в 90х, начал Саня, с завода уволившись, крепко и в одиночку, выпивать... Убили его на даче, под Звенигородом, проломив голову. Вот ведь - недолюбливали, а неплохой был, всё же, парень.

"Дед бил-бил - не разбил"

Мазай с детства был крут. Не так крут, как это сейчас понимают, а неуправляемо крут. Если ему что-то в башню западало, она на этом деле мигом набок скашивалась. И на место другим людям её поставить ну никак невозможно было. Вот, к примеру. Скучно ему стало на свадьбе. На своей собственной. Оделся он и домой пошёл. Благо рядом. Свадьбу на турбазе играли, что на той же улице Фрунзе. А теща его, новоиспеченная, жениха-то и хватилась. Вдруг деву какую из гостей он под шумок "снял"? Да искать и побежала. Нашла. Сидит себе жених дома и по "ящику" хоккей смотрит. Турнир "Известий". Ясен пень, поинтересней, чем свадьба какая-то. Ну, ах-ах-тарарах, шум-гам, да иди к гостям... Короче, Мазай долго не раздумывал - сунул теще в глаз и прилично сунул. Аж на другой день пудра не помогала. Ну и продолжил матч досматривать...

Отметить надо, в драке Мазай никогда не подводил. Надежен был - как танк. Даже не на 100, а на все 130%. Потому как в процессе её многого мог учудить такого, чего от него и ждать никто не ждал. Этим он в своего дядю Колю пошел, орденоносца шелапутного.

Париться Мазай был здоров. Часов по шесть выступал. Яростным на такие дела был. Но "подкреплялся". Иногда очень даже "подкреплялся". И вот, раз, вышел он после бани на воздух холодный, да вдруг и ощутил в руке своей бутылку. Пустую. Только что допитую. Швырь её в забор! Отскочила бутылка - не разбилась. Подошел, нагнулся, поднял. Отошел и еще раз -шварк! Крепкая, зараза. "Бомба", 0.8. Сейчас в такие только шампанское разливают, а в те времена лили что ни пОпадя. Взял он её тогда в кулак покрепче, к столбу подошел - хрясь! И сам упал. От удара. Ему кричат: - "Мазай, да брось ты это дело на х..!" -"Нет, бл.., я русский, я е..л!" Раза три бил да падал. В конце концов колонку рядом с баней отыскал. Водоразборную. Об неё только и разбил.

Такой вот был неудержимый. 1)
      "...Мы из глыбы слепой
      обязательно памятник вытешем -
      всем, ушедшим в запой
      и ни pазу оттуда не вышедшим!" (с) Е.Лукин

    Мазай умер в 47 лет в конце 2001го при неясных обстоятельствах. Лечился от запоя на Левобережной и был найден мертвым на берегу Канала.

Кроты

Вообще-то Кротовых трое было. Юрка, Витька и сестра Валентина. Валентина, глуховатая немного, одно время в девятом бакалеей торговала. Крупой, там, макаронами, сахаром, сухофруктами всякими... Глухая-глухая, а обвешивала по-чёрному. Так, что даже тётя Женя, Мазая мать, тоже не последний в этом деле человек, и та возмущалась. Типа, ну нельзя же до такой степени... Отец их ветеринаром был. Одно время даже всю районную ветслужбу возглавлял. И на пенсию выйдя без дела не оставался. Кому поросёнка кастрировать, кому бычка...

Братья же считались на Сходне спортсменами. Футболистами. Потому, что сумели в жизни своей поиграть за фарм-клуб у седьмой воды на киселе родственницы какой-то московской команды. Ну, еще и образование, вроде, спортивное поимели. Потому около сходненского футбола и кантовались. Когда команда играет, а на краю поля уже пара ящиков заготовленного портвяка конца игры дожидаются.

Про Юру ничего сказать не могу, мужик он без выпендрежа, не очень заметный. Витька же был барахлом. Наглый неумеренно тип, считавший, что ему, такому на деревне первому парню, всё дозволено. В баню трезвым никогда не ходил. Хорошо, хоть не в первый пар. Но что же, после обеда там не люди, что ли? В парную войдя, начинал он хозяйничать. Даже не глянув на состояние каменки, непременно поддавал полным тазом. Сухим ли паром, сырым ли, но Витька доводил парную до состояния, когда находиться в ней становилось совершенно невозможно. После этого он ложился там своей давно потерявшей спортивную форму растолстевшей тушей на пол (!) и громко кряхтел и ухал в одиночестве. После Витькиной пропарки каменка, как правило, была безнадежно запорота. Его уж и уговаривали и ругали... Ничего не помогало. Но свой же всё же человек, сходненский... Местный с ног до головы... Однажды, во время возлежания, на брюхо ему с потолка кусок штукатурки раскаленной отвалился. С ладошку, примерно, размером. Вот тут, когда Витька масло искал, срочно ожог залечивать, ему прямо и сказали. Насчет божьей справедливости...

Убили Витьку в июле 77-го. Подробностей я не знаю, потому как сам я в шабашке в то самое время был. Между посёлками Северным и Юр-Шором, в большую Воркуту входящими. Фантазировать не буду. Говорили, что нашли Витьку мёртвым в овражке на Леденцовском. А Юра, вроде, до сих пор жив. Только в баню он и в давние времена не очень-то ходок был.

Гусаки

Братья Гусаковы, Витька и Толик, возле Золотарёвского пруда жили. Названного так не потому, что туда золотари дерьмо свозили, а потому, что была в этом секторе еще до революции дача Золотарёва, какого-то большого коммерсанта московского. От места дачи другого купца и мецената, основателя Московского коммерческого училища, спонсора именных стипендий и научных грантов Леденцова осталось официальное название двух переулков. От Гучкова - м/р-н Гучковка. Имение же его сгорело в начале 1970-х. Вскоре после того, как там солдат внутренних войск разместили. А до того в нём детский санаторий располагался. Бетонный грот гучковский на вершине оврага рассыпался уже на моей памяти. От переливавшегося через него сто лет назад водопада сейчас просматриваются лишь двухметровые земляные уступы для сбегания воды. Да и те еще надо искать, пристально вглядываясь. А в детстве моём до чего же славно было по ним на лыжах слетать... На дне пересохшего буржуйского пруда в овраге, рядом с речкой - здание электросетей, вон оно, на карте...

А вот от дачи Золотарёва осталось название двух прудов. Неофициальное, в народе сохранившееся. От одного пруда, "второго" Золотаревского, что на пересечении Ленинской и 2-3й Пионерских сейчас одно лишь воспоминание в наличии. Да и полсотни лет назад он уже на последнем издыхании был. Не котировался, одним словом. И из рыбы в нем водилась одна верхоплавка. Зато другой, "первый" Золотарёвский, что у Пионерских и Папанинской (см.карту) ох был и хорош! Гораздо большего, чем теперешний, размера, в форме неправильной восьмёрки с островком, заросшим полукустарником. И с изобилием карасей. Это уже после очистки жарким летом 1964-го, когда пруды были близки к пересыханию, ему форму и размер опохабили, ил к берегам бульдозерами пригребая. Потом пришла и всеобщая по Московской и близлежащим областям экологическая диверсия в виде чуда-рыбы бычка-ротана. Но до того пруд был - классика. Такого типа только возле бывшего сантория Мцыри" сейчас и увидеть-то можно.

Ребятишек в этом секторе немало жило. Еще больше гулять собиралось. Самого разного возраста. Саша Соколов, Женя Бобров, Лёха Шляпугин... Рылеевы... Чирковы захаживали с Леденцовского. А Гусаки, к участку которых пруд под самый забор подкатывался, были тогда самыми крутыми. Предводителями местной шпаны. Это сейчас слово "шпана" общепринято для презрительного обозначения мелкоты. А тогда это было совсем другое. Так просто и не объяснишь. Ну, в общем, как у Высоцкого:

      Я рос, как вся дворовая шпана.
      Мы пили водку, пели песни ночью...

Вот-вот. С водки у них, как и у всех, всё начиналось, но только одной водкой не заканчивалось. Да и не всегда только мордобоем. По всеобщей пьянке рассорившись, Рылеев-старший ружьё однажды схватил, да в сына соседа своего, Толю Гусакова и грохнул. Посёк лицо ему дробью. Глаза-то целы остались, но по челюсти до сих пор шрамы. А Рылеев-младший, Герка, гусаковский друг-приятель, в ответ другое ружье схватил. Не знаю точно, чьё. Бабахнул картечью и положил папаню родного наповал. Это еще в начале 60-х было. Анатолия в то время только-только из военного училища выперли за дисциплину. Тогда-то им это дело обошлось, признали самообороной. Но с характерами своими боевыми и Толик, и брат его, Витька, всё равно по нескольку раз побывали в гостях у государства. Не очень подолгу. Герман же, Рылеев, так на зонах и сгинул. Гусаковы всё же были мужики более серьезные. Отец их, Павел Андрианович, прораб, тоже был нрава крутого. Помню еще пацаном, как он кричал, в бане как раз, на каких-то придравшихся к нему "черных", которых почему-то в те времена всех подряд считали грузинами:

    - Вот погодите у меня! Сейчас, я только штаны сниму, вы у меня, бл*, попляшете... Тут вам не Грузия!

Толик-то во многих местах поработал, а вот Витька, весь силой налитый, тот, в основном, в "Железнодорожном" магазине. Мясником. На пару с другим, Эдиком, мелкотравчатым таким. Как мясник, Виктор Палыч пользовался заслуженным уважением, что у администрации, которая тут же принимала его на работу после очередной "ходки", что у покупателей. В те времена централизованных поставок какое привезут мясо, такое и руби. Виктор аккуратно работал, старался никого не обидеть. Особенно бабулек, которые по полкило взять, больше не тянули.

В баню Гусаки ходили и на пару и порознь, как получится. Витька, тот иногда на мотоцикле приезжал, "Урале". Серьезно парились и вели себя серьезно. И достаточно тихо, без выпендрёжа. Словом, настоящие сходненские парильщики. Под эту банную обманчивую "тихость" с Витькой однажды казус и произошел. Сам он про то, сидя рядом со мной в предбаннике, рассказывал примерно так.

Попарился я, помылся... В пятницу, после обеда. Стал одеваться, гляжу - свитера моего нет. По карманам у себя посмотрел - там тоже ничего. Ни денег, ни от мотоцикла ключа. Напротив меня через пару скамеек до того два каких-то м*дака незнакомых сидели. Что я их запомнил, что ли? Их тоже нет. Не иначе они и почистили. Я на выход скорее. Где уж там... И мотоцикла тоже нет. Во, попал, думаю! Мотоцикл я в овраге нашел потом. Без переднего колеса и колеса-запаски. Другие снять не сумели, ключей не хватило.

А дня через три стою у себя в отделе. Торговать нечем, пусто. Подходят к прилавку двое.

    - Слышь, рубщик! Свитер не нужен?
    - Покажи! - говорю. И показывают они мне мой свитер!
    - Ладно, пошли ко мне, в подсобку...

Завел их в подсобку, дверь на засов запер. Там пустых ящиков из под вина (тогда деревянных, тяжелых, по углам обшитых жестью - Земляк) десятка два лежало. Так я все их в этих двоих перекидал... Вернули, всё вернули. Еще и литр поставили...

Крепок был Витька, но пил все же-таки слишком много.

    - А что делать? - говорил он под конец, - мне ведь в день надо две бутылки водки. Ну, на самый край, полторы.

И скис как-то очень быстро. Встретил я его в начале века, не задолго до смерти. Гляжу удивленно, что с тобой, Палыч? То всё был ничего-ничего, а тут раз - и совсем плох. И настроения нет и глаза тусклые... Не знаю точно, дотянул ли он до шестидесяти.

А у Толика до сих пор пока всё нормально. "Запрожец" на "классику" поменял. Он на противоположном конце Сходни теперь живёт...

Мир тесен

Шерстяной был евреем. Но парился как русский. А кликан свой или, говоря по теперешнему, ник, в бане заработал. Из-за того, что в раздетом виде на медведя был похож. В смысле волос шкуры. И вот, в конце семидесятых двинулся Шерстяной в сторону исторической родины, да и исчез с концами. А года через три сидим мы в бане, тут Михаил (вроде так его звали, он на линиях "Аэрофлота" за границу лётал) и говорит.

    - Всем привет от Шерстяного. Иду я в Канаде по аэропорту, гляжу - впереди вылитый Шерстяной! Кричу ему - Шерстяной! А он мне - Ох, ёптыть! Так что в Канаде он теперь. По каким-то буровым установкам.

Прилетел Доцент как-то в Томск. В Академгородок на симпозиум. Ну и зашел, само собой, в туалет аэропортовский сил набраться. Стоит себе, отливает. Вдруг сзади голос:

    - Блин! И здесь сходненские все места первыми заняли!

Оглянулся Доцент, а сзади "Юра крюковский" лыбится. В Зеленограде он жил, в Химках, в ЦНИИМЭ работал. А на Сходне регулярно в бане парился. И если чуть опаздывал, то до 11, считай, пролетал - все места к первому пару разобраны были. Ну, вроде как и при вот этой встрече. Только из Томска Юра тогда улетал уже.

Однажды Кест на всё лето пропал. С июня до сентября его в бане не видели. Уже люди и волноваться начали. А по осени вот он - нарисовался. Черный весь, только задница сверкает, как полная луна весенней ночью. Ну, то да сё... Где ж ты милый пропадал, где так долго шлялся?

    - На Балхаше, однако.
    - И чего же ты там делал?
    - Рыбу ловил. В свободное время. Рыбалка там - сказка!
    - А в несвободное? - это Володька спросил.
    - Ну, как тебе попроще сказать... В общем, делал так, чтобы когда ОНА лежит, всё работало так, как будто ОНА летит. Проверка такая. Комплексная.
    - "Лежачий брус"? - это Володька опять, - 51-я МАШИНА?
    - Ох, ёпрст! И всё-то ты знаешь!...

И только тут разобрались они, что один - начальник лаборатории с "Факела", а другой - ведущий конструктор с "Авангарда". Их же серийного завода. А ведь сколько лет до того вместе в бане парились. "Секретные" люди.

Мочалки

Пришел как-то Серега в баню воскресную, а пара-то там и нет. Аж с пятницы. И народу никого. Но Сереге при его "удобствах во дворе" деваться было некуда. Да и голова у него разламывалась. Вчера, как с рыбалки зимней из Конакова ехали, на грудь больше расчетного взяли. В остатках субботнего вчерашнего тепла погрелся он, да в предбанничек передохнуть и вышел. А тут оп-па! Двое химкинских знакомцОв аж целую литру приходуют. Париться они приехали. Не возвращаться же теперь так просто, тем более, что "с собой есть". То, что на "после бани" приготовили. Вот и сели в тепле отдохнуть. Даже не разделись. Унаблюдав сие, Серега сразу воспрял, деньги на кон положил и немедля на стакан подписался. Посидели, по**здели, как говорится, да и разошлись. Один домываться пошел, другие домой отчалили. Минут двадцать прошло. Серега уже одеваться начал. Вдруг - раз! Явление два. Те же и в том же составе.

    - Ребята! Вы чего?!
    - Да вот, с полдороги вернулись. Надо срочно мочалки намочить, а то жены не поверят, что мы в бане были!

Вынос "покойников"

Шел Мишуня по Первомайской. Суббота, время обеденное. Мороз и солнце - день чудесный. Глядь, а из Банного переулка Степаныч выруливает. Форма одежды рабочая - халат серый. Голова босая, на ногах валенки. А в руках две сетки тяжеленных, "покойниками" набитых. Идет никакой, на одних "гироскопах". Жалко его Мишуне стало, минусов с пятнадцать, наверное, на улице было.

    - Эй, Степаныч! - обеспокоился, - ты бы хоть шапку надел!

Обернулся Степаныч на сочувствие такое, даже мозги включить попытался, да не смог. Упал. Видать и гироскопы замерли. Погас. Мишуня, душа добрая (да вроде как и падения виновник) на ноги его поставил, выхода автопилота на режим дождался. И побрел Степаныч к магазину девятому, тете Кате Лебедевой "хрусталь" по гривеннику за штуку сдавать.

На другой день Мишуня в бане его и спрашивает.

    - Степаныч! Помнишь ли ты, как вчера шел, как падал?
    - Как падал, не помню. Как шел, тоже не помню. Но помню точно, что было у меня тридцать семь пустых посудин!

Что-то родное...

Доцент всегда ручку веника чулком капроновым перевязывал. Ему так без очков в бане свой веник легче найти было. С уникальной обвязкой. Пользоваться-то веником он налево и направо давал, потому иногда трудности с поиском и возникали. Да и комель у дубовых веников жесткий. С чулком удобнее. И найти легко, и руку не натирает. Вся баня знала - если обмотка чулочная, значит веник доцентов. Чулок этих у Доцента сперва не меряно было. От матери, от сестры... На чердаке большим клубком валялись, за черт-те сколько лет скопившись. А когда у человека чего-то без меры, то заканчивается это что-то всегда неожиданно. Вот и чулочки закончились. Пришел Доцент в баню как залётный какой - с простой веревочкой. Тут Мишуня его положением проникся и Доценту помог. Принес ему старых колготок с десяток. Отрезал Доцент колготины кусок, ручку обмотал и в следующий раз с этим веником в баню заявился. Но народ-то банный его как облупленного знал. Спрашивают:

    - Чего это у тебя всегда бежевый чулок на венике был, а сегодня какой-то белый?
    - Да это и не чулок вовсе. Это Мишкиной жены колготки!

Как тут грохнут все! А Доцент, душа простая, только тут и сообразил, какую двусмысленность ляпнул. Но тем дело не кончилось. В этот самый момент Мишуня в предбанник вошел. Свеженький, еще одетый. И мгновенно в тему въехал.

    - Эй, Миш! Эти колготки, что у Доцента на венике, твоей жены?
    - Погодите, - сказал Мишуня вдумчиво, - Надо понюхать...

Понюхал и объявил радостно.

    - Моей. Что-то родное чувствуется.

Я тебя прощаю

Осенним, дождеватым таким денёчком пошел Димитрич собаку прогулять. В овраг за улицей Речной, ныне 7-й Гвардейской. Смотрит, а по Первомайской его друган Виталик в баню несется. Олень быстроногий. В общий зал и парную Виталик не ходил. Что-то в детские годы у него в сердце шумело, вот и не привык. Хоть и в подводниках трёшник срочной отпахал как Золушка. Ограничивался душевой кабиной. Душ - дело недолгое, потому решение у друзей созрело сразу. Один помоется, другой погуляет, потом встретятся и "что-нибудь придумают".

Отгулял Димитрич, пса на поводок взял. В баню сунулся, а Виталик еще не готов. Ждет его Димитрич, покуривает. Собака, за кол подвернувшийся зацепленная, на поводке гуляет. И тут мимо дяденька какой-то плывет, явно в боевом духе. Сильно ему чем-то и Димитрич и кобель его не понравились. Хоть и прохода свободного метров шесть было. Ну, слово зА слово, но все же таки пошел дядя своей дорогой. В сторону оврага. Метров двадцать прошел. А потом вдруг наклонился, валявшуюся пластину от рессоры с земли подхватил, да и назад. Смотрит Димитрич - ого, атака! Ну вылитый Чапаев с шашкой! Только в пешем строю.

Тут надо сказать, что если человек лет восемь под руководством самого Виталия Федоровича ковёр топтал, то одиночный противник ему не очень страшен. Даже если с десяток лет и в зал-то не заходил. Но Димитричу обо всём этом думать не пришлось. Он, скорее всего, вообще ни о чем не думал. Спинной мозг у головы управление перехватил. Ребро левой ладони встретило запястье вознесенной руки противника, правая обогнула чужую руку снизу между локтем и плечом, сомкнувшись ладонью с левой. Нажатие от себя, в локте клиента что-то хрустнуло и "шашка" упала в грязь под ноги противников. Затем спинной канал выдал команду на подворот бедра и после классического броска через спину герои наши оказались на земле. На краю лужи, если уж быть точным. Клиент на лопатках в захвате, Димитрич сверху. "Туше", как по нотам. Тут у Димитрича процессор вновь включился. Пора уже свисток давать, а судьи нет. И положеньице-то не простое, если вдуматься. С одной стороны, клиент лежит. Локтевой бурсит ему обеспечен, но это через сутки. С другой - клиент тяжелее килограммов на пятнадцать. В партере это серьезная штука. Тут тянуть нельзя. Ну-ка быстренько. На свободной левой пальцы вилочкой разведём и клиенту слегка по глазам - пум!

    - Ну ладно, я тебя прощаю!
    - Чего? - оскорбился Димитрич...

И фалангами той же вилочки клиента за нос хвать! А потом поворот на 90.

    - Ну лафно, - засипел клиент, - фофда фы меня профти.

Отпустил его наш борец восвояси, а тут вскоре и друган вышел. Димитрича оглядел.

    - Ну и грязён же ты, парень! Грязнее даже своего кобеля. Вы что, с ним на пару берег шлифовали?
    - Да нет, тут другое...

В общем, пришлось Димитричу в баню идти, к Васильевне за щеткой. Оно конечно, девятый магазин мало, чем было удивить, но такого вида покупателя даже они бы не поняли. Долго себя от последствий победы отчищал. Рессору ту с собой прихватил. Потом из неё мачете сделал. Мы им при надобности тростник на рыбалке вырубали. Сталь 65Г - материал знатный.

Лайка же, пока все это творилось, хоть бы раз тявкнулa.

Толчковая левая

Если человек левшой уродился, то каковО ему? В основном, конечно, без разницы. Но иногда неудобно. Большинство-то этого и не замечает, но много девайсов всяких именно под правую руку спроектировано. Вот, к примеру, на катушках спиннинговых только сейчас перестановку ручки стали допускать. А советские были исключительно для правой. Крутанёт левша, забывшись, в удобную, но не ту сторону - катушке каюк. Нутро полетело. Но иногда и левшам масть шла. Если с умом взяться.

Шли как-то Юрочка Скальный с Димитричем купаться. Вьюношами были еще. И дорога их к пляжу артёмовскому лежала через "Красный бор". Тот, который чаще цЫковскими дачами называют. Идут мимо дачных площадок спортивных, а там два парня в настольный теннис играют. Мажористые такие парни. Парочки нашей лет на 5-7 постарше. И еще один комплект ракеток рядом лежит. Тут ну прямо подпёрло ребятам сыграть.

    - Мужики, а давайте двое на двое!?
    - Мы играем только на деньги, - высокомерно так, - Рубль партия. Кладите рубль под сетку, тогда играем. А нет - так **здуйте отсюда.

Посовещались пацаны. А что, рубль есть с собой, да и пара мы сыгранная... Словом, кладут рубль на кон. Те - свой. И один из мажоров тут и спрашивает:

    - А вы вообще-то играть умеете?

Димитрич, было, возмутиться хотел. Но Юрка опередил. Он вообще в таких делах соображал быстро.

    - Ну, мужики, уж раз такие вопросы пошли, мы тогда с вами левыми сыграем!

Взяли наши ребятки ракетки в левые и вперед. Ну, пинг-понг, как известно, игра нервная. Тут при близком классе любой ерунды достаточно, чтобы противника из колеи вышибить. И самое главное, наши-то - левши оба! Они в правых тех ракеток сроду не держали. Но ведь такой расклад, чтобы сразу оба, не часто бывает. Мажоры бесятся. Ишь ты, соперники левыми как хорошо управляются. А что будет, когда в правые возьмут? Словом, просаживают мажоры одну партию за другой. Выиграли наши трёшник, да и отвалили от греха подальше. В сторону плотины.

В бане сходненской левая рука тоже своё применение находила. Долгое время там каменка зёвом в сторону окон смотрела. А пар поддавать надо было с лестницы. И был в каменке один уголок, куда с правой достать ну никак было невозможно. И вот, когда пар уже проседал, на помощь звали левшу. Если таковой находился.

    - Димитрич! Ну, где там твоя толчковая левая?

Димитрич с левой снайперски подкидывал и балдевшая в остатках сухого пара публика ласково говорила:

    - Вот это рука! Ну, Димитрич, со своей левой ты не пропадешь. На старости лет кружка пива тебе всегда будет обеспечена.

Димитрич-то пока еще и не на пенсии, а вот где она, та каменка ....

Крапива

Прижал как-то Вову-Пончика радикулит. Не так чтобы сильно, но чувствительно. И когда в положенный день Пончик из Химок своих до сходненской бани ехал, видать пробила его идея. Со стороны поясницы. Да прямо в голову. Надо радикулит крапивным веником полечить.

"Цели ясны, задачи определены". Пока мы на летнем солнышке всей толпой ждали, когда тётя Вера кассу откроет, надел Пончик рукавицы парильные и за баню пошел. Там на краю оврага гаражи стоят, а за ними крапивы - море. Как вернулся он, многим от одного вида новорождённого Пончиком крапивного веника сразу прямо на улице и поплохЕло. Это было нечто. Комель, толщиной где-то с теперешнюю пивную бутыль двухлитровую, а дальше крапивы лопата. Нет, не лопата даже, а эдакая пласть, размером поболе подноса столовского. Раза так в полтора. Формат А2. А уж какая жгучесть у свежей крапивы в конце июня объяснять не надо.

Н-дааа. Все же, перечитав, замечу. Слабоватое у меня описание Вовкиного веника получилось. Может это потому, что веник тот был вообще неописуем.

Обилетились все, вошли. Не торопясь. Летом оно поспокойнее, чем зимой. Народу поменьше. Даже иногда места свободные на первый пар оставались. Первый заход - греемся. Парная свежайшая. Ван Ваныч не зря общественностью и администрацией на час раньше всех к проходу допущен. Чтобы парную готовить. Разу он массы не подводил. Полный порядок, как всегда. Отмякли все, вышли. Отдохнули. Пора во второй заход. С веничками.

Тут Пончик и говорит:

    - Мужики! Ну, кто меня отхлещет?
    - А ты его размачивал?
    - Вот еще! Он же как тряпка будет. Да и жгучесть вся уйдет...

Нет, вообще-то в человеках некоторая склонность к садизму, конечно, есть... По телевизору, там, катастрофу глянуть или в натуре пожар какой. Или когда в 73-м году ИЛ-18 на Гучковку упал... Типа чтобы, как писал О'Генри "...пошли и мы с Энди полюбоваться зрелищем..." Но чтобы вот так прямо да и участвовать?!!

Сначала Вову отговаривать стали - на пятом десятке, а такое вытворяешь, ожог, мол, будет, то да сё... Потом пугать. "Скорая" тебя, смотри, до дому не повезет! Но он упёрся.

    - Хрня! На мне жиру видишь сколько? Пока пробьёт... А если что и будет, то сердце у меня крепкое. Значит я по "травме" пойду. А "травма"-то как раз в Химках. Куда они денутся, отвезут как миленькие!

В конце концов Доцент сказал:

    - Ладно! Мне, когда очки сниму, всё по барабану. Пошли!

И все двинулись.

Пончику, как герою события уступили целую скамейку и даже к середине, для удобства, её подвинули. Борода пару дал, как положено. Доцент рукавицы надел, взял вовкин шедевр сноповязания в обе руки и... Сразу скажу - многие отвернулись... В общем, процесс пошел.

    - A! AAaaa! Aaaa, твою мать!
    - Ааааа! Оооо! Ууююююууу! Хы! Aййй!
    - Вовчик, может перестать? - спросил, задыхаясь от нагрузки Доцент.
    - Хлещи! Хлещи! Хлещи, твою мать!
    - Хы-Хы! Ааа-хы!

Продолжалось это довольно долго. Похоже, Доцент успел сделать свои традиционные сто ударов. Наконец Пончик материться перестал и только сопел как-то жалостно. В парной наступила тишина.

    - Володь, - сказал Васька заботливо, - Ты на спину перевернись, а? Доцент тебе передок обработает. Только яйца прикрой.

Диковато взглянув на Ваську приходящий в себя Пончик ринулся вон. Из под душа его пытались вести под руки, но он героически отказался. Ну, а большинство публики осталось париться - ведь заход-то весь за процессом пронаблюдали.

Когда народ вывалился отдыхать, Пончик лежал на лавке животом вниз, накрытый мокрой простыней. По требованию масс спину приоткрыли. Доцент потом говорил, что лучше бы он очки не надевал. Зрелище было впечатляющее. Скажу только, что больше всего это напоминало надувной матрас. Этакого красно-пестрого цвета. Дальше описывать нет сил. Все равно не получится.

Примерно через час Пончик вошел в парную и барственным таким тоном потребовал отходить его в два дубовых веника. Опухоль уже заметно спала. На обработку Пончика дубовыми желающим отбоя не было. Потом его парили еще раз и еще... Когда основная масса отпарившись и помывшись двинулась в сторону "Загона", Пончик бодро шагал в составе общего строя. Только один раз ойкнул на Ваську, попытавшегося погладить его по спине.

Вылечил ли он тогда радикулит? Сие неизвестно. Но в бане про него больше не вспоминал.

Зеленая собака

Юрик Беляев на Сходню в баню трезвым и разу не приезжал. Или с похмелА или под свежим газом. И как в парную входил, так первым делом мести да протирать начинал. Такое вот у него имелось увлечение. А поскольку с собой у него всегда "было", то к завершению процесса Юра обычно бывал уже сильно хорошОхонек. Тут традиционным номером его было надеть на себя что-нибудь чужое. По выходным народ потеснее садился, чем штатные места располагались, так что перепутать было несложно. Однажды попарился Юрик, оделся. Попрощался со всеми, ушел. Минут через десять возвращается - штаны, мол, перепутал. Глянули мы - мать честная! Штаны-то на нем чуть-чуть всего ниже колен. Юра, парень хоть и худой, но роста не маленького. Как он такие недомерки надеть ухитрился? А ведь даже не заметил. Если бы не мороз на улице, так бы в них к себе в Крюково и поехал. Но, кто без греха? Случалось такое не только с ним.

Дядя Гриша с детства был равномерно поддатый. Тихий такой мужичок. Малозаметный. В баню он по пятницам ходил, после обеда. И только там иногда его больше нормы развозило. Однажды оделся он уже, в вестибюль вышел. Взяла у него Васильевна номерок, стала пальто подавать.

    - Григорий Николаевич! А пальто-то ведь не ваше! - Васильевна дяде Грише соседкой была и одежку его хорошо знала.

    - Как же так?

Присмотрелись, а на Григории, оказывается, и пиджак-то не его. Он еще в предбаннике с "усталости" чужой надел, а теперь вот и номерок на верхний прикид реализовать попытался.

В переулке своём за водой к колонке Григорий обычно ходил в чём ни попадя. Чаще всего в трусах, накинув на себя пальто или халат жены своей Марьи. Той самой, о преподавании которой химии ученички второй школы рассказывали массу анекдотов. И еще была у них собака. Случилось однажды, что по поводу заболевания кобеля этого лишаём, обработали его каким-то препаратом зеленого цвета. Зелёнкой или еще чем... О дальнейшем Михалыч, дяди Гриши и Васильевны сосед, расказывал в бане так. Заходит, мол, утром мой новый квартирант и говорит:

    - Михалыч, ты только представь! Иду я с ночи, после суток дежурства, ну и "этого самого", само собой. Вхожу в тупик ваш. Снег блестит, солнце... Смотрю - навстречу мужик какой-то идет с пустыми ведрами. Из валенок голые коленки торчат. Выше на нём - пальто бабье. А впереди - ЗЕЛЁНАЯ СОБАКА! Михалыч, думаю, хана, вот я и допился! Нет, ну разве же можно так?! Я же чуть завязать не решил!

ПриморожЕние

Знаменитого урагана июля 1951 года, который за полчаса разнес треть тогдашней Сходни и даже на сутки остановил движение по железной дороге, я не помню. Мал был. Мы тогда на частной квартировали. Мать вспоминала, что только она со мной на руках в дом с террасы вошла, как на ее крышу берёза упала. Сама-то терраса устояла, но крышу продавило и стекла все повысыпались. Отец говорил, что хозяева находили улетевшее железо с крыш своих домов иногда метров за пятьсот, разбираясь, где чье, по цвету краски. Вот в реабилитации оврага от последствий урагана поучаствовать довелось. Уже школьниками несколько лет подряд по сентябрям мы обсаживали его деревьями. Под руководством учительницы ботаники Анны Ивановны Ларионовой. В первую смену сажаем, во вторую учимся. Тот лесопарк, что сейчас по оврагу от Речной до Ленинской - наша работа. А про сам ураган только рассказы слышали...

Зато другое стихийное бедствие запомнилось очень хорошо. В конце 1978-го сильнейшие в Подмосковье морозы были. Самые большие на моей памяти. Говорили и про минус сорок и даже сорок два, но это преувеличивали, так мне кажется. Своими глазами я видел только минус тридцать восемь. Однако впечатлений осталось предостаточно.

Начало похолодания застало меня на рыбалке. Уезжал со Сходни в четыре утра, было всего минус пятнадцать. Как раз тот предел, ниже которого я не езжу. Один поехал, друзья передумали, не пришли. Палатки у меня тогда не было, и пользовал я в холодных случаях чехол полиэтиленовый. Упаковочный, от одной из ЕС ЭВМ стоек. Знатный был чехол, что по размеру, что по прочности. Впереди его на ледобур накинешь, сзади через голову к спине и под ящик. Ногами прижмешь. Для дыхания отверстия имеются. Места для трех лунок и чтобы руками махать, леску выбирая, вполне хватает. Вот его я и натянул на себя тогда среди льда на выходе из Донховки в Волгу. Натянул и от мира отключился. Чехол изнутри запотевает быстро, обмерзает, иней сверху сыплется. Что там снаружи - ни черта не видно. Однако внутри достаточно комфортно. Да и поклёвывало тогда. Не так чтобы бешено, но штук по пять-шесть в час таскал. Часа в два дня трогает меня кто-то за плечо.

    - Эй, ты живой? Не обморозился там?
    - Нормально, сижу даже без рукавиц. А обувка у меня правильная, с меховыми носочками.
    - Слушай, привяжи мне "чёрта", а? Морозит так, что не то, что привязать, мотыля насадить невозможно.
    - Ну, давай, просовывай ко мне снасть свою.

Привязал я ему "чёрта" - мормышку трехкрючковую, да и решил наружу из чехла выглянуть. Освежиться заодно. Морозило очень даже пронзительно. С ветерком еще впридачу. Народ практически не ловил. Где-то за моей спиной мужики запалили на льду костер и вокруг него как-то пытались безмотыльно мормышить на "чертей". Как я потом мешок свой ногами трамбовал, сворачивая - отдельная песня. В общем, домой приехал - на градуснике было тридцать два.

И всю следующую неделю потихоньку прибавляло. Где-то так в среду на Сходне на полдня отключили газ (единственный случай с 1966 по 2005, тьфу-тьфу, чтобы не сглазить). Потом дали, но практически без давления. Я с работы приехал - отец перед газовым котлом АГВ сидит и пламя караулит. А факелочек над горелкой всего-то миллиметров десять, не больше. Нагрев от него практически нулевой - батареи холодные. То ли уже воду сливать, то ли подождать маленько? Решили повременить. Часов до девяти вечера потерпели - прогресса никакого. Папаня тут генерировать начал:

    - Мы этих немцев били, а теперь вот в Германию газ начали поставлять. А мне, ветерану войны, газа найти не могут!...

Тут как оно пЫхнет! И пошло давление и газ пошел. Давно бы ему пора было власть ругать начать.

Когда у себя порядок, можно и о других вспомнить. Сообразил тут я, что сосед без батарей остаться может. У него дом в режиме дачи использовался, котел там по неделям в автономе молотил. Под отключение газа автоматика его блокировала и теперь перезапуск требуется. А номер телефона его московского я не знаю, как на грех. Но зато его дальняя родственница со мной вместе работает. Взял я горсть двушек и к девятому магазину помчал. Там автомат был. Вызвонил его в конце концов. В двенадцатом часу ночи, при минус тридцати пяти. Спрашиваю.

    - Ну, что? Мне у тебя там дверь ломать или как?
    - Нет, ты в дом дверь не ломай, ломай в сарай. Там в ящике стола ключи от дома возьмешь. Действуй, с меня бутылка.

Ломик на таком холодке, хоть и в меховых рукавичках, но... Только я ему котел запустил, другой сосед, на горящий свет к нам приходит. Расширительный бачок у него на системе до дна прихватило. Кипяток не помогает. Просит, чтобы я ледобуром в нем лунку просверлил. На чердаке при полудохлом от мороза фонаре в бачке сверлить, это вам не в Шевлинском заливе на Истре. Да еще если с первого раза на выход подающей трубы не попадешь, как вторую лунку рядом делать? Попал-таки я краем, но труба оказалась тоже замерзшей. Сообразили в лунку горячего рассола залить. Две или три пачки соли на ведро кипятка, отец с соседом солью поделился. До двух ночи колупались. Разъело лёд, пошло расширение в бак. Теперь систему давлением не разорвёт, можно котел запускать. Да. Очень насыщенный вечерок тогда получился.

До конца недели морозы еще усиливались немного, но меня на той ночи кульминация беспокойства миновала. В предновогоднюю субботу народа в бане было не меньше, чем обычно. Обмен впечатлениями о помутневшей водке, мнений о том, почему она на морозе вязкой становится...

В то время в бане за парной имелась "остывочная" - неотапливаемая комнатка с парой скамеек. Из неё через технологическую подсобку был выход в банно-дровяной двор. Энтузиасты туда выходили в снегу поваляться. Ну вот, пропарились мы и по привычке, скорее "на автомате", чем "по уму" туда двинулись. Мазай, я и Саня Кузнецов. Что нам мороз в тридцатник с лихом? Попрыгали, повалялись и назад. Тут-то и случилось непредвиденное. Дверь, по зимнему времени клинившая, открывалась ровно настолько, чтобы можно было боком пройти человеку средней комплекции. Вот возвращавшийся первым Мазай и задел бородищей своей "карл-марксовой" за дверную коробку. Задел и примёрз мгновенно. Коробка, сваренная из стального уголка, промерзла, как черт знает что. Стоит Мазай, что делать не знает. Прихват широкий, хоть отстригай. Мимо него в дверь не пройти никак. Мы с Саней снаружи уже дуба кидать начинаем. Мазай по волоску бороду освободить пытается. "Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе красная?" Три голых придурка на тридцатипятиградусном морозе. Может, бежать со двора за забор да через центральный вход? Заодно и Олега с ножницами позвать? Еще немного, может и до этого дойти. Но тут Саня отступил шага на три и как с ходу Мазая плечом толканёт! Борода у того от косяка и отскочила. Мазай только вскрикнул, да и Саня по пути чуток ободрался. А я уже, можно сказать, спокойно вошел. Если не считать, что колотило так, что все шарниры, которые в скелете есть, чувствовал. Долго мы потом в парной отогревались, на потеху почтенной публики.

В новогоднюю ночь, часов около двух на улице Фрунзе случился пожар. Юношество московское на дачу праздновать приехало и с печкой не справилось. Все массы, на мороз еще не ослабевший проветриться вышедшие, тогда к огню потянулись. Пожарные тушат - в лицо жжет, а сзади брезентухи на них обледеневшие колом стоят. Первого января уже потеплело. Было всего лишь минус двадцать девять.

По Москве трамваи (почему-то автобусы и троллейбусы меньше) потом ездили с голыми боками. Краска с них от мороза отслоилась. У меня коляска мотоциклетная тоже облезла. А самому мотоциклу - хоть бы что. Яблонь в те морозы по Сходне вымерзло около трети.

И еще. Как раз в эти холода в Москву приезжала популярнейшая тогда группа "Бони-М". Что было визгу-то! Как же - событие...

Государственные праздники

Напротив церкви (тогда кинотеатра), там, где к Первомайской примыкает улица Железнодорожная, много лет портрет Ленина размещался. Метра, примерно, четыре на три размером. Как раз теперешний проезд к автомойке перекрывал. Хороший был портрет. Цвета сепия. Его Петр Васильевич Богатырёв написал, учитель рисования и черчения, подрабатывавший еще и оформителем на мебельной фабрике. С известной открытки-фотографии. На которой большая голова Ленина в кепке. Добрая такая. Улыбается чуть-чуть и вроде как спросить хочет:

    - Товагищ комсомолец! Ну что, бл*?

К протрету за много лет привыкли и пользовались им в качестве ориентира. Приезжим водителям так и объясняли:

    - До портрета Ленина, потом налево, а там и переезд. Через него, потом направо, потом у "Восхода" налево и до упора. Там и будет Новосходненское шоссе...

Со временем портрет изрядно подызносился и истускнел. К майским праздникам 1975-го, под указание широко отметить тридцатилетие Победы, переасфальтировали Бродвей. Заменили на нём освещение с обычных лампочек накаливания на газосветные фонари. Решили и портрет обновить. Мебельная фабрика, в зону ответственности которой входила эта территория, поручила реконструкцию своему тогдашнему оформителю Серёге Мисошнику. Тому, который потом за рубеж вырываясь пытался советско-финскую границу лесами пересечь. Но отловлен был и усажен. Но не будем отвлекаться, однако. К концу апреля с портретом всё было готово.

Еще днем, когда я пробегал мимо, что-то ставшее на перекрестке непривычным, резануло глаз. Но за делами было как-то не до разглядываний. А вечерком вынесло нас из бани уже весьма подзаправленных по случаю предпраздничного дня. Вынесло и понесло в сторону "доворота резьбы". Девятый магазин был уже закрыт. Даже раньше обычного. Плевать хотело райпо на правительственное постановление о продлении времени торговли в предпраздничные дни. Оставалась надежда на "Железнодорожный". Только мы к перекрестку приблизились - тут освещение и включили.

    - Кто это? - громогласно изумился на всю улицу крепко подпитый дядя Коля Рыжков. - Нет, ребята, вы мне скажите, КТО ЭТО?

Зрелище и в самом деле было не слабое. При всём уважении к Серёге, про резные работы которого потом, спустя лет двадцать, само ЦТ фильм показало, скажу - даже специально трудно было придумать что-либо более похабное.

Во-первых, в дополнение к кепке Ленин обрел еще пальто с бантом, к нему руки, ноги и явное движение вперед на зрителя. Всё это на общем фоне красного цвета. Во вторых, свежеположенные краски оказались настолько глянцевыми, что работали как флюоресцирующие. В третьих "хотели как лучше" и новый голубого спектра газосветный уличный фонарь, развернув, направили на портрет. В результате в контрасте с алым фоном светлое под темным козырьком лицо вождя обрело зловеще-зеленоватый оттенок. И в четвертых, чтобы никто не усомнился, рядом с этой фантомасовской рожей красовалось напоминание Маяковского:

"Вашим, товарищ, сердцем и именем думаем, дышим, боремся и живём!"

Надо отметить, что на руководство портрет-плакат, видимо, тоже произвел неизгладимое впечатление. Потому, что в первый же послепраздничный рабочий день фонарь от него отвернули. А вскоре и краски выгорели и запылились. И вернулся портрет опять в состояние элемента пейзажа, на котором не задерживают внимания.

Ну, заодно. Раз уж повествование моё государственные праздники зацепило. Демонстраций трудящихся на Сходне никогда не бывало. Не тот статус. Сходне полагался митинг. За пару дней до праздника на пристанционной площади устанавливалась трибуна, с которой в день ликования произносилась речь начальства, ответный спич представителя трудящихся, и поздравительно-обещательная речёвка юной пионерки-школьницы. Иногда еще военно-духовой оркестр лабал что-то бодрое. На все-про-всё минут тридцать. После этого митинг закрывался, зато открывались магазины. Вообще-то в доАТС-телефонную эпоху народ на митинги довольно охотно похаживал. Особенно на майские, если погода хорошая. Чтобы знакомых встретить, поздравить, поговорить, сгоношиться, отметить... Потусоваться, словом.

Однажды Шурик шестого ноября основательно на работе наступающие праздники отметил. С комбината ему домой было через станцию идти. Глядь, а трибуна уже готова. Взыграло тут в Шуре пролетарско-большевистское. Зря, что ли вся страна к праздникам по всем четырем каналам была историко-революционными фильмами задрочена? Взошел Шурик на трибуну и заорал на всю площадь с характерной картавинкой, как "Ленин в Октябре":

    - Товагищи! Геволюция, о небходимости котогой говогили большевики, свегшилась! Уга!

Юра Скальный это, из магазина выйдя, во всей красе наблюдал. Но подойти не успел. Повязали Шуру. Встречал праздники в Химках, на улице Гоголя. Пять суток - это еще по-божески. После чего среди друзей он обрел прозвище "Ильич". В пару другому "Ильичу" - Вовке Ульянову, что со Стекольного.

Спустя лет пять, тоже перед праздником, внутри этой трибуны мальчишки шкодливого возраста костёр развели. Чуть, было, не спалили. Среди пацанов этих как раз Шуркин племянник был.

    - Это у вас с трибуной-то родовое что ли? - смеялись мы.

Все же как-то более весело, чем сейчас, эти "всенародные" праздники встречали. Особенно весенние. В овраг выйдешь, смотришь - по всему склону компании на солнышке отмечают.

Как раз на тридцатилетие Победы сидим мы, помню, под Речной в овраге. С водочкой и закусью. Погода - блеск! Подходят тут к нам два араба. В те времена по Сходне постоянно погуливали то арабы, то негры, то латиносы. По два, по три. Постоянно, но не одновременно. Они на той территории, что в начале Горной, базировались. Если на мою карту глянуть, то как раз там, откуда начинается красная стрелка, на баню показывающая. В том сером многоугольнике. Говорили, что их там на шпионов учили, потому что КПП наши солдатики охраняли. Навряд ли, мне кажется. Слишком уж режим у них был мягкий. Ну так вот, подходят эти арабы, здороваются и говорят по-русски, довольно хорошо:

    - У вашей страны такой большой праздник. Мы вас поздравляем, уважаем и хотим с вами выпить! - после чего протягивают нам бутылку кубинского рома "Гавана-клуб". Того, что во всех магазинах был на предпоследних местах по спросу.
    - Подходите, ребята! Ой, да ладно! Давайте сначала нашей! - говорит главарь наш, дядя Витя. И быстро организует им по граненому стакану, уважительно налитому из расчета "на троих".
    - Это очень много. От этого можно умереть!
    - Чего? Умереть? Смотри, как по-славянски! - взял Виктор Иваныч один из их стаканов, до краёв его долил. Сверху поперек перышко лука зеленого положил. Ну, и как обычно. Глубокий выдох, стакан в себя, луку чуть отщипнул, остальным занюхал. - Вот как надо!

Словом, выпили мы и свою, и их ром, и еще сбегали... Арабов упоили в лапшу и до братания. Еле отбились от их попытки часами на память поменяться. Дядя Витя потом к дороге вверх их провожать пошел...

Да-уж. Умели тогда и по праздникам гулять.

Свисток

На ключах у Димитрича свисток болтался. Вместо брелка. Хороший свисток, дробного "милицейского" свиста. С горошинкой внутри. Димитрич его горшочного возраста племяннице в подарок, было, купил. Копеек за сорок. Но вскоре, детского энтузиазма не выдержав, изъял. Стал свисток этот для выгула собаки использовать. Приучил её на звук подбегать.

Горбачёвский Указ о мерах по борьбе с пьянством и алкоголизмом, который кроме как просто Указ народ тогда и не звал, обнародовали еще в апреле месяце 1985-го. А в силу он вступал в июне, что само по себе было в те времена удивительным. Обычно Политбюро ЦК и прочие Совет министров да Президиум Верховного совета так долго не тянули.Оп-оп - уноси готовенького! И утром, проснувшись, человек узнавал, что со вчерашнего уже дня он, оказывается, живет в городе Андропове вместо Рыбинска. Или городе Устинове вместо Ижевска. Вот так. А тут на введение Указа в действие с самого начала заложили аж два месяца. Для того, чтобы весь этот срок шла накачка. Вся пресса, радио и TV дружно молотили нам о вреде пьянства, о движении новых зарождающихся традиций безалкогольных свадеб и юбилеев. (На поминки не замахивались, кстати.) О том, как полезны будут ограничения в местах и времени продажи. Но главный упор делался на предстоящие репрессии. Тут тебе и штраф от милиции за появление "в нетрезвом виде" на улице, и депремирование на работе на месячную и "тринадцатую", и даже снятие с очереди на жильё. Причем могло быть всё сразу за единственный проступок. Готовили, словом, население. Чтобы оно встретило исполнение намеченного с чувством глубокого удовлетворения.

Это попозже, к октябрю-ноябрю, уже появились железные двери, срочно возведенные на входе в винные отделы, а за этими дверьми еще и спецприлавки, отсекавшие продавца от покупателей стальной решеткой. Как, к примеру, в девятом магазине. Но вот в июне начало указанных мер было еще достаточно вялым. Просто режим времени продажи изменился и, вроде как, больше и ничего. Хотя на самом деле это было вовсе не так. Резко уменьшили, если вообще не прекратили, поставки алкоголя с заводов. Виталик, работавший тогда на складе райпо, рассказывал. Даже не пользовавшуюся из-за цены спросом водку "Юбилейная", все ящики и бутылки которой были лет пять, как загажены летавшими по складу воробьями, магазины разобрали. До Указа Сходня с окрестностями только по линии магазинов райпо получала-выпивала три вагона водки в месяц. Обычно Александровского ликерно-водочного завода. Не считая коньяка, сухого и бормотухи, которую тут же на Сходне, рядом, за мостом по бутылям и разливали. А тут не стала получать ничего. И уже в июле я своими глазами наблюдал, как трое сильно грамотного вида мужиков, с трудом сгоношив, брали бутылку шампанского. Ничего другого уже не было.

Как раз на первой неделе официального, но еще латентного действия Указа, как и всегда после бани, омывали мы в Загоне пивком наши распаренные организмы. А кое-кто, тоже как всегда, еще и водочкой. Лето и благолепие. Рассалабуха и кайф. Смотрим, а Димитрич, он у нашего столика стоял, на пальце ключи вертит. Со свистком. Тут кто-то, Лёлик, вроде, но точно ручаться не могу, подколол:

    - А что, Димитрич, слабо тебе свистнуть?
    - Вовсе даже и не слабо. Запросто!- ответил тот. Видно, пиво уже просочилось у него в организм. И свистнул. Громко так. Милицейскими трелями. Раза два или три.

Что тут ста-ало-оо! Накачанный СМИ и комс-парт-проф-собраниями в рабочих коллективах загонный люд, видимо, на уровне подсознания уже остерегался. Потому мгновенно, не раздумывая, бросился прятать водку и вино по банным сумкам и портфелям. Еще и пытаться застегнуть их. Кто-то что-то уронил. Может даже и пролил. Лишь только потом разобрались. Неважнецки, однако, тот посвист оценили. С чувством негодования и возмущения.

    - Благодари бога,- сказал Димитричу Витя Гусак, - что тебя все тут знают. Не знали - точно бы убили. Запомни. Теперь так уже не шутят.

Ну, убить тогда, в июне, наверное бы, не убили. Но вот уже ближе к Новому году, пожалуй бы, и могли. Да он бы и не свистнул. Не самоубивец, поди.

Умельцы

Во время разгула Указа тема добычи или изготовления выпивки стала основной в банных разговорах.

    - Ну и очереди! Ну, Новый год! Ну, бл*, и Новый год! - возмущался в первую в 1986-м году баню Васька. - Ей богу, встретил бы 31-го декабря Горбачёва, убил бы...

Однако тема о том, как сложно её взять, и как мы её "несмотря на..." всё же сумели... , быстро стала риторической и отошла куда-то на третий план. В плоскость анекдотов. Народ гораздо большее внимание своё обратил на обмен рецептами и технологиями.

Для зажатия самогоноварения хлебопекарная промышленность внедрила новые дрожжи, с каким-то дополнительным грибком. Тесто на них поднималось, а брага не успевала - начинала скисать. Надо отметить, что и батон из такого теста, пролежав лишний день, плесневел, причем изнутри, от сердцевины, как гниет яблоко в зимней лежке. Поначалу все диву давались, потому что раньше такого с хлебом не наблюдали. Умельцы утверждали, что брагу на обновлённых дрожжах надо выбраживать ускоренными методами, прокручивая в стиральной машине, а еще лучше в центрифуге соковыжималки. Другие пошли по пути замены хлебных дрожжей самозабраживающими аналогами.

    - Мужики! - излагал субботний парильшик, черногряжский Слава, - Если брагу на томатной пасте замутить, самогон потом получается нормальный. Но не вздумайте саму брагу пробовать. У меня брат не удержался, так еле откачали. А самогонка неплохая. Сейчас с собой вот есть маленько. Валер, ты как - попробуешь?

Кто-то принес рецепт, с замешиванием браги на рисе. Причем на трехлитровую банку требовалась еще и бутылка пива, которую где-то тоже еще надо было раздобыть. Через пару недель экспериментаторы в той же бане доложили об отрицательных результатах, забраковав и раскритиковав предложенную методику.

Всеобщим признанием пользовались способы получения "домашнего" вина из изюма, а также недорогих тогда виноградного и даже более кислого яблочного соков. Особенно после того, как Юра Амелин известил почтенную банную публику о маленькой тонкости с консервантом. Консервант, добавляемый на заводах в сок, распадался при температуре около сорока градусов. Поэтому для правильного забраживания следовало: слить трехлитровую банку в кастрюльку, нагреть до состояния "уже не терпит рука", охладить и слить обратно. И только потом уже как обычно - заквасить десятком изюмин и затянуть горлышко банки резиновой перчаткой. По мере брожения перчатка надувалась, растягиваясь. "Привет Горбачеву" - называли по всей стране этот резиновый жест.

Выбрасывались и полуфантастические идеи. Почти всерьез говаривали, что в каком-то московском НИИ ребятки "для своих" уже разработали специальный катализатор на основе платины. Присоединяешь такую хреновинку к газовой плите, открываешь горелку... Газ под действием катализатора доокисляется до этанола и в приёмную посудинку капает сразу чистый спирт. Одни банные умы подтверждали - по науке химии всё сходится. Другие возражали - может метиловый пойти. Третьи умники сомневались - энергетический баланс процесса не очень-то тот.

    - А мне что тогда делать? - притворно огорчался недоверчивый и непьющий Витька Зернов. - У нас в Зеленограде плиты электрические...

Не помню уже, по каким причинам, парились мы однажды в субботу не с утра, а после обеда. Напротив нас дядя Коля Рыжков расположился. Пропарились, чайку из термосов попили. Тут Николай Николаевич предлагает:

    - Ну что, молодежь. Давайте теперь моего!

И достает литровую "заводскую" фляжку с самогоном. Я термосный стаканчик (грамм так 150, примерно) выпил, чувствую - что-то не то. Не виски, однако. Крут самопляс сивушным духом сверх меры. Гуляет, зараза, по организму. Обратно рвется. Насилу уложил, зажевав чем-то. У Мишуни с Лёликом, вроде, полегче прошло. Они потом даже по второму приняли. Не полному, правда. А вечером ка-ак занялась у меня подразбомбленная в своё время больничным изониазидом печень! Да не только спереди в подрёберье, а аж даже и сзади. Всю ночь промучился, аллохол да LIV-52 глотая. Через пару дней встречаю на улице Николая Николаевича.

    - Дядя Коль! Из чего ты его гонишь-то? Печенку так зажало - на стенку лез!
    - Из сахара делаю. Может, это на мешке что попало?
    - На каком мешке?
    - Я без аппарата гоню. Нет его у меня. Ведро с брагой ставлю в полиэтиленовый мешок. Кипятильник туда опускаю. Сверху все изолентой обмотаю и шнур в сеть. Брага потихоньку кипит, на мешке продукт потеет и вниз стекает. Даже вони почти никакой. Потом ведро вынимаю, из мешка сливаю. А что? Нормальный ведь получается, крепкий.
    - Твою-то маму, дядь Коль! Умелец, бл*! Манделеев! Ты же столько лет на таком заводе прослесарил... Неужели нормального аппарата сделать не мог?
    - А мне тогда этого не надо было. Мне тогда чистый спирт прямо в цех приносили. Кто же в то время знал...

Нет, ну разве наших людей можно одолеть? Без сахара и дрожжей, из карамели на томатной пасте, сбраживая в стиральной машине, а потом перегоняя через морозильник от старого холодильника или просто тазик, или даже, не побоюсь этой технологии, мешок! Как там, у Высоцкого - уж если я чего решил, то выпью обязательно! Россия - страна умельцев. Чемпион по устройствам двойного применения.

* * *

... Эх, дядя Коля, дядя Коля, царствие тебе небесное! Мазая дядька и такой же заводной. Что на выпивку, что на драку. Что на работу.

    - ... Нет, её (чугунную канализационную трубу-сотку) перепилить, это целое дело!
    - Ерунда! Хочешь, я её тебе ножовкой за полчаса отхвачу?
    - Ну уж, за полчаса...
    - Как, Адамыч? Заложимся на поллитра?

Позже Адамыч комментировал:

    - Если бы я нанимал кого, меньше, чем за поллитра, мне бы её все равно не обрезали. А то и за литр. Ну и Колька, вон, всего за бутылку. Да еще и за полчаса....

Дядя Коля... Коренной сходненский. На фронт чуть раньше положенного возраста добровольцем от следствия сбежавший. Что-то они тогда с приятелем спёрли неудачно. Механик-водитель танка, НН из военной жизни чаще всего любил рассказывать о своём дембеле. Под увольнение приказали им от Германии до Москвы эшелон с трофейными коровами сопровождать. Железнодорожным караулом. С оружием, как положено. Начкаром - его, Колю, сержанта. Заодно, мол, быстро и доедете - скотина живая, ей зеленая улица. Довезли они коров, сдали. Увольнительные документы, в части выписанные, он людям раздал. На Сходне ДМБ отметили, да разъехались. Покатил и Коля в Химки, на учет в военкомате становиться.

    - Оружие-то, привез, наверное? - вопрос ему. Так с фронтовиками было принято. Отца моего тоже спрашивали. Совсем в другом военкомате.

    - Привёз...
    - Надо сдать!
    - Так приезжайте, забирайте.
    - А что у тебя, так много?
    - Двенадцать автоматов и ручной пулемет.
    - Ничего себе! Где же они?
    - Да на Сходне, у матери в веранде лежат!

Знал я, что у дяди Коли ордена, а что, да как... Однажды в день Победы, с отцом моим они перехлестнулись гулеванить. Вот тогда и услышал:

    - Танк горит, я его волоку... Он без сознания, тяжелый, как боров... А я с моей комплекцией, да при той-то кормежке, помнишь? Тащу, не дай бог, боекомплект рванет... Вытащил, оттащил... Вот мне за это и дали вторую "Славу". А для третьей до полного комплекта времени не хватило - война кончилась. И слава богу. Х** бы и с ними, с наградами....

А был этот он, которого Николай вытащил, генералом Богдановым. Тогда еще генералом. Будущим маршалом бронетанковых войск.

To be continued ?

[]

Неожиданный привет из молодости. Номерок от раздевалки. Найден 17.11.2017, завалившимся в щель старого отцовского дивана.

Оценка: 5.12*12  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список