... Мэрион стояла перед зеркалом с ножницами в руках, ее лицо выражало мрачную решимость. Некоторое время она смотрела на свое отражение, ее нижняя губа брезгливо морщилась: "Надо же было уродиться девчонкой! Кошмар какой!.."
Вздохнув, она отложила ножницы и расческой разделила волосы на два хвостика. "Господи, мучение-то какое..." - с раздражением думала она, ожесточенно раздирая вьющиеся пряди. Ее волосы служили предметом восхищения подруг, тетушек и маминых приятельниц. Для нее же это было одной из тех немногих вещей, что серьезно омрачали ее жизнь. Сегодня она решила с этим покончить.
Упрямо сжав губы, она несколькими движениями острых лезвий освободилась от тягостного бремени: два пушистых хвостика упали на пол. Дальнейшее было тщательно продумано заранее: подобрав отрезанные волосы, она ловко приладила их обратно с помощью резинок и заколок. Повертела головой - сперва потихоньку, потом, осмелев, затрясла сильнее: "Вроде держатся..." Накладные волосы выглядели очень натурально. Рио отцепила их и спрятала в ящик комода. С помощью щетки и лака она соорудила на голове самую натуральную мальчишескую прическу - когда вихры торчат в разные стороны, - впечатление портило только кукольное личико, но она состроила зеркалу самую свирепую и наглую физиономию, и осталась вполне довольна.
Зелепусы, подкрепившись остатками ее завтрака, снова спали. Рио заглянула под кровать:
- Присмотри-ка тут за ними, да не попадайся нашим на глаза!
- А что будет? - полюбопытствовал удав.
- Ну-у... - задумчиво протянула она, - у Мамы случится очередной обморок, у тетки Люсильды - инфаркт.... А остальные покинут наш дом навсегда. Вот было бы здорово!... Главное, чтоб тебя Бабушка не застукала, а то она сразу найдет тебе Полезное Применение.... Так что не высовывайся, если не хочешь остаток дней провести в качестве ... м-мм... веревки для белья...
Удав не ответил, - подобное он выслушивал по сто раз на дню. Это ему надоело. Он считал себя умнее девчонки, просто никогда не говорил ей об этом, - он был вежливый...
Нахлобучив панаму, Рио спустилась во двор. На каменных плитах, поросших травой, играл Карапуз: лежа на животе, все еще в ночной рубашке, он сосредоточенно возил по выщербленным камням маленький автомобильчик. При этом он так громко рычал, что казалось, будто во дворе Замка происходит настоящее авторалли.
- Пойдем погуляем? - предложила сестра.
Малыш с готовностью поднялся и протянул грязную ручонку:
- Идем!..
- Фу, какой ты грязный! - сморщилась Рио. Недолго думая, она вытерла ему замурзанную мордашку подолом его же рубашки. - Ну вот, так гораздо лучше, - удовлетворенно заметила она, когда грязь была размазана равномерно и уже не так бросалась в глаза. - Надо бы тебя переодеть...
Но ей так не хотелось возвращаться назад - чего доброго попадешься Бабушке на глаза, а уж та непременно придумает тебе какое-нибудь Полезное Дело, способное испортить весь выходной. Бабуля в этом плане отличалась буйной и неистощимой фантазией.
- Сделаем вот что... - сама себе сказала Рио и с этими словами подвязала ему концы рубашки. Получился странного вида балахон. - Ничего, - утешила она себя, - прикинемся, что так модно...
Карапузу было все равно, лишь бы выйти за Ворота.
Спустя полчаса они уже сидели за столиком в кондитерской Папаши Дю. Перед Карапузом стояло блюдечко с пирожными и вазочка ванильного: три восхитительных розовых шарика, усыпанные орехами, шоколадом и карамелью. Одно только вносило смятение в его неискушенную маленькую душу: с чего же начать?.. Рио сидела напротив, и вяло ковыряла ложечкой кусок шоколадного торта. Что-то было не так, и она не могла понять - что... Девочка посмотрела на сверкающие витрины огромного прилавка: горы воздушного теста, крема, шоколада, конфет, разноцветного мороженого, всевозможных булочек, печений и пряников.... Когда-то она искренне считала Толстяка Дю - сына хо-зяина кондитерской и своего лучшего друга - самым счастливым человеком на свете. Пока не узнала, что у него аллергия на сладкое...
Звякнул колокольчик входной двери. В кафе ввалилась стайка ребятишек постарше. Рио помрачнела: среди пришедших она увидела Хендрю Свинуса, одного из своих недругов. Они с давних пор терпеть не могли друг друга. Впрочем, Хендря не представлял серьезной опасности: высокий, но тощий и трусливый, он побаивался маленькую и отчаянную Мэрион.
- Салют, малявка! - крикнул он, заметив девочку. - Что это за бродяжка с тобой? Решила заняться благотворительностью?
Рио против воли густо покраснела. Горячая волна бросилась в лицо, ей стало ужасно стыдно: в самом деле, в порыве своего эгоизма она выставила братишку на всеобщее посмешище! Сейчас толь-ко до нее дошло, как смешно, нелепо и ... позорно он выглядит: грязный, в испачканном непонятном одеянии, Карапуз и впрямь напоминал маленького оборванца. Рио готова была провалиться сквозь землю, а противный Хендря не унимался:
- В каком мусорном баке ты его откопала?..
На лицах его товарищей, - со многими из них у нее были нормальные отношения, - стали появ-ляться улыбки. Обычно Рио в карман за словом не лезла, но тут что-то растерялась.
- Заткнись, конопатый! - прошипела она и только. Она понимала, что необходимо срочно исчезнуть со сцены, однако гордость не позволяла ей так быстро отступить. Назревала катастрофа.
Но ей повезло: из-за стеклянного прилавка выкатился толстый, почти круглый, румяный мальчишка. Белобрысый, белокожий и красноглазый - Дю-младший. Точная копия своего отца. Завидев его, Свинус предпочел на время умолкнуть.
- Есть дело... - заговорщически шепнул Толстяк Дю, подкатившись к столику, где сидела несчастная, раскрасневшаяся Рио.
Она вдруг ощутила, как неожиданно громко и сильно трепыхнулось ее сердечко.
- Пошли! - скомандовал Дю.
Выдернув Карапуза из-за стола, Рио последовала за ним, делая вид, будто ничего не произошло. Свинус мерзко хихикнул ей в спину.
- Я тебе все утро звонил, - на ходу сообщил Толстяк, - да все время попадал на какую-нибудь тетушку...
Они прошли за стойку и перед самой дверью, ведущей в запретные для посторонних внутренности кондитерской, Рио обернулась и, схватив со стоящего на столике блюда огромный апельсин, ловко запустила им в противника. Негодующий вопль подсказал ей, что бросок достиг цели. Но она уже была недосягаема - Дю и его гости скрылись из виду.
Миновав кухню и кладовые, они прошли мимо морозильной камеры и по узенькой лесенке поднялись в уютную квартиру, где ее приятель обитал вместе с родителями. В гостиной они столкнулись с мадам Дю. В отличие от своих мужчин, она была маленькой и хрупкой.
- Добрый день, мадам, - очень вежливо сказала Рио, стараясь спиной прикрыть братца.
- Пришли поиграть? - благожелательно улыбнулась было та, но улыбка тут же сменилась выражением ужаса и, всплеснув руками, она воскликнула: - О, боже, Мэрион! Что сталось с твоими чудесными волосами?!
- Э-э... ничего особенного, - промямлила девочка и ляпнула первое, что пришло на ум: - Это... это стригущий лишай, - но, заметив, что глаза мадам Дю округлились еще больше, поспешно исправилась: - То есть, - огонь.... Да, огонь. Я опалила себе волосы. Наш старый очаг - ну, вы же знаете.... Пришлось остричься...
Она просто патологически не могла говорить взрослым правды.
Мадам Дю сочувственно закивала, но тут из-за спины Рио высунулся Карапуз:
- Здласьте, тетя!.. - и помахал грязной лапкой.
"Тетя" - онемела. Продолжая по инерции кивать головой, она лихорадочно пыталась понять: что это за существо перед ней и как оно очутилось в ее ухоженной квартире?! Дети же быстренько двинулись вперед. Прежде чем свернуть в боковой коридор, Рио обернулась: мадам Дю все кивала, точно маятник. "Надо же, как ее!.."- подумала она. - "Интересно, что будет с моей Мамой..." А вслух ска-зала:
- Эй, Толстяк, по-моему, твоей мамочке сегодня нездоровится...
Он ничего не ответил, увлекая их все дальше. Наконец, они остановились:
- Вот...
В его голосе Рио уловила завораживающие нотки таинственности.
Каково же было разочарование, когда она узнала, что предметом ее внимания должна стать обыкновенная картина! То есть, картина-то была хороша: река, Старый мост, кусочек прилегающей рощи; и рама была красивая, и нарисовано так, что каждая травинка словно живая.... Но это было совсем не то, чего она ожидала.
- Смотри! - сказал Дю и, забравшись с ногами на диван, над которым висела картина, вдруг просунул прямо туда голову, плечи, неловко перекувыркнулся через раму точно через перекладину турника и... исчез.
Рио не успела закрыть рот, как Толстяк, тяжело дыша, перевалился обратно. Не удержавшись, он съехал прямо на пол. Его руки были испачканы землей.
- Интересненько... - протянула она. - Я тоже так хочу... - и быстро вскарабкалась на диван. Карапуз, сопя, полез за ней.
- Подожди, - сипло сказал мальчишка, - его надо оставить тут. Там - нехорошо.
- Ты что-то видел? - Рио замерла в охотничьей стойке.
- Нет, но...
- Тогда о чем речь?
- А вдруг что-нибудь случится?!
- "Что-нибудь" случится, если твоя мамочка найдет его здесь! - заявила Рио. - Держу пари, она поставит на уши всю городскую дезинфекционную команду, а если она его еще и узнает, то через три секунды здесь будет моя бабуля - и от вашего дома останутся руины, прежде чем она разберется, что к чему...
- Как знаешь... - неохотно поддался Толстяк, поднимаясь, и влезая вслед за ними на диван. - Только я бы все же оставил малыша дома... Постой, дай я первый...
Когда он исчез, Рио запихнула в картину братца, а потом, набрав в грудь побольше воздуха, словно ей предстояло нырнуть в воду, зажмурила глаза и ...
... Она почувствовала, что лежит на траве. На мокрой прохладной траве. Открыв глаза, Рио под-нялась и огляделась.
Это было раннее-раннее утро... Солнце еще только просыпалось. Над рекой поднимался пар. Трава блестела от росы. Свежо, прохладно, тихо.... За мостом в молчаливом ожидании замерла роща.
- Идем? - неуверенно предложила Рио, зябко ежась.
- Погоди, - отозвался Толстяк. Он достал из кармана кусок бечевки и, шаря руками, точно слепой, привязал его к воздуху - там, где осталась невидимая отсюда рама. - А то еще заблудимся...- пояснил он.
Стянув через голову футболку, он надел ее на малыша, который дрожал от холода, и крепко зажав в руке его ладошку, скомандовал:
- Вперед!
Рио ценила своего друга за то, что он всегда поступал правильно и осмотрительно - качества, которых она была лишена, - и сейчас Толстяк остался верен себе. Это успокаивало. Она с наслаждением потянулась, словно только что проснувшись, и жадно вдохнула свежую прохладу:
- Хорошо-то как!.. - и сбежала с небольшого пригорочка вниз.
Вокруг и впрямь было чудесно. Этот уголок Долины недаром славился как один из самых живописных. Рио часто бывала здесь по-настоящему, но сейчас все отчего-то казалось иным, незнакомым. Может оттого, что было очень тихо?.. Не пели птицы, река беззвучно катила свои воды, не шуршала трава под ногами - только тихий-тихий шепот ветра. Она ощутила, как взволнованно забилось сердце, ей вдруг захотелось взлететь - так стало вдруг радостно и легко! ...
Спустились к реке. У моста Рио нагнулась, зачерпнула воды, ополоснула разгоряченное лицо и - застыла... Что-то неуловимо изменилось вокруг. Она осторожно выпрямилась и прислушалась. Ей чудилось, будто шепот листьев складывается в слова, но никак не могла их разобрать.
Ей и самой захотелось тотчас повернуть назад, но любопытство и упрямство взяли верх.
- Пройдемся до оврага - и назад... - решительно сказала она.
Ветер все усиливался. Рио задумчиво посмотрела на следы, оставленные ими на влажном речном песке.
- Как думаешь, - спросила она, - мы в самой картине или с ее помощью переместились в пространстве? К настоящему мосту?
- Не знаю, но если бы мы попали к мосту по-настоящему, то вон там бы торчала верхушка церкви. Но ее - нет.
Это замечание уязвило Рио: как она сама-то не додумалась! Из вредности она хотела было поспорить, но вдруг отчетливо разобрала в звуках ветра ясный шепот:
... не ходи за Старый мост,
седым мхом он порос...
Рио вздрогнула - ее рука как раз легла на замшелые деревянные перила моста. Она неуверенно сделала шаг, другой...
... тени призрачных видений
жаждут перевоплощений...
Она оглянулась на Толстяка. Было заметно, что ему не по себе.
- Да что тут может случиться?.. - нарочито громко сказала она и затопала вперед.
Шагая по бревнам, они перебрались за реку, прошли через рощу, - притихшие, оцепеневшие дубы, настороженные липы, - и вышли к большому оврагу.
Бледное утреннее солнце рассеяло предрассветный туман, но его остатки еще прятались на дне огромного оврага, уходящего широкой дугой к лесу. Путешественники подобрались к его краю, поросшему орешником, и осторожно заглянули вниз. Белесые клочья тумана стлались по самому дну оврага, быстро перемещаясь, точно подгоняемые невидимой рукой, и казалось, будто там кипит странная призрачная река. Причудливая прихоть света и тени порой вылепляла из ее бушующих волн занятные фигуры. Завороженные, дети не могли оторваться от этой игры, и их воображение вносило свою лепту: вот прямо под ними проплывает, лениво покачивая перепончатыми крыльями, белый дракон... а вот рыцарь с копьем на коне ...утопая в волнах, они скрываются за поворотом; на ветвях боярышника, которым так густо заросло дно оврага, остаются белые клочья, - призрачный всадник изорвал свой плащ... Туман меж тем рождает все новых и новых всадников.... И снова вдруг мерзким холодком заполз в душу шепот:
... и не сможет Солнца свет
уберечь тебя от бед...
- Смотри! Смотри!!.. - вскрикнул Толстяк.
Один из рожденных туманом всадников - огромный, безликий, - отделился от поверхности мутной безмолвной реки и заскользил вверх по склону. Прямо на них...
В едином порыве, не сговариваясь, дети развернулись и, спотыкаясь, помчались прочь - к мосту. Только там, приободренные ярким после полутьмы оврага и рощи солнцем, они приостановились и, прислонившись к перилам, перевели дух.
- Вот дураки-то!.. - натянуто, через силу, засмеялась Рио, чувствуя облегчение, как это бывает после сильного испуга. - Померещится же!.. - и оборвала себя на полуслове, заметив выпученные глаза приятеля.
Повинуясь его застывшему взгляду, она обернулась назад.
От рощи к мосту, не касаясь земли, бесшумно мчался давешний рыцарь с копьем наперевес. За ним шлейфом стлался развевающийся плащ, в прорезях шлема вспыхивали синеватые огоньки.
- Мамочки!!! - завизжала Рио...
Этот визг подстегнул их, словно плетью, и через несколько секунд они кубарем скатились на пол гостиной.
**************
- Кажется, мы уже дома...- пробормотал Толстяк.
На стене громко тикали часы. Этот звук, такой громкий после безмолвия нарисованного утра, вернул ее к ощущению реальности. Рио облизала пересохшие губы и посмотрела на картину: хоть бы листочек шелохнулся!
- Вдруг он вылезет?.. - осипшим голосом спросила она.
Толстяк пожал плечами. Рио поднялась, забралась на диван, потрогала: пальцы ощутили шеро-ховатую поверхность холста - и ничего более. Только с рамы свисала грязная веревочка. Она отвязала ее и бросила на пол.
- ...У меня моклые станы...- застенчиво сообщил Карапуз.
Это заявление окончательно привело ее в чувство и на ум пришли вещи практические: Бабушка, обед... диван.... Да, диван. Гм... Он выглядел неважно. Новенькая дорогая обивка была измазана землей и глиной. Ковер возле дивана - тоже.
- Знаешь, Толстяк, я тут вспомнила - нам срочно пора домой...- бодро сказала она, хватая Карапуза под мышку. - Короче, пока!.. - и торопливо удалилась, предоставив приятелю самому разбираться с его мамочкой и испорченным диваном.
************
Они бы успели к обеду, но братишка выглядел ужасно. Приключения вовсе не сделали его чище, к тому же он потерял башмак. Пробираться домой им пришлось окольными путями: не дай бог, увидит кто из знакомых! Поэтому, когда уже умытые и переодетые они вошли в столовую, там оставалась только Бабушка. Несомненно, Рио получила бы нагоняй, но тут вошла Мама.
Она только что проснулась. Видите ли, Мама вела преимущественно ночной образ жизни, а потому вставала "немножечко позже остальных".
Когда-то в молодости Мама была балериной. Подающей большие надежды балериной... Потом она встретила Папу... Папа тоже был ничего. Даже очень. Умный, красивый, хорошо воспитанный, - воспитанием занималась Бабушка лично! - аристократ, одним словом. Наверное, было в нем и что-то еще, потому как просто умных и красивых вокруг Мамы вилось пруд пруди. Некоторые из них тоже были неплохо воспитаны, и даже - богаты. Но именно ради Папы она бросила свой балет.... Или может, он ей наобещал чего-нибудь с три короба, - знаете же, как это бывает.
Теперь она его этим попрекала. Иногда....Так тоже бывает.
Из просто подающей большие надежды балерины, - а это ведь ненадежная штука: то ли выйдет, то ли нет, - неожиданно получился хороший педагог. В Танцевальную Школу, где она вела мастер-классы, приезжали ученики со всего света. Днем Мама была занята в Школе, вечерами - в Театре. И Театр, и Школа, так же как Летний Карнавал и целебные источники, составляли предмет гордости Города - и основу его существования.
Спектакли обычно заканчивались поздно. Вот и теперь Мама была еще не причесана, в халатике и в пуантах - забыла снять с вечера или уже надела?.. Зевнув, она рассеянно поковырялась ложечкой в тарелке и отставила ее в сторону: необходимо следить за фигурой. Бабушка же очень не любила, ко-гда отвергали ее стряпню, и сразу перешла в наступление:
- Не жнем, не сеем... - скрипуче начала она, - еще и нос воротим.... Повозились бы на кухне с мое!
Мама заморгала и непонимающе посмотрела сквозь нее.
- О чем это Вы?
- Да все о том же... - зловеще процедила Бабушка. - Знаете ли вы, милочка, сколько времени и сил уходит на то, чтобы содержать такой огромный дом в порядке?!
Мама не знала. Ее это вообще - не интересовало. Она была человеком воздушным, романтиче-ским, и обыденные вещи ее не занимали. Она их просто не замечала.
- Ах, бросьте.... Опять Вы за свое, - досадливо протянула она, становясь на цыпочки и делая "па": мыслями она уже была совсем в других мирах.
Надо сказать, что Мама несколько неудачно выбрала место для своих телодвижений и потому поддала ногой стол. Фарфоровый кофейник нервно вздрогнул и брякнулся в обморок. На пол, конечно.
- Между прочим, это - вельдокская глина! - рассердилась Бабушка. - Я уж не говорю о том, что сервиз этот был подарен мне ко дню свадьбы вдовствующей Королевой!
- Надо же, какое старье! - парировала Мама. - Ну, так продайте его в Музей и на вырученные деньги наймите служанку! - с этими словами Мама запрыгала дальше, напевая: - Там-па-па-па-пам... пам...пам...
Спор о прислуге был давним и серьезным. Собственно, артачилась по этому поводу только сама Бабушка: то она заявляла, что ей нужна помощница, то говорила, что они не могут себе этого позволить; в следующий раз она кричала, что они вполне могут завести хоть дюжину слуг разом, но разве найдешь сегодня приличную прислугу? - а она не допустит в свой дом кого попало.... У них был приходящий садовник, да один из постоянно живущих в Замке дальних родственников - страстный лошадник - добровольно исполнял роль конюха. Случалось, нанимали иногда и служанок, но они не уживались с Бабушкой.
- Тогда давайте уж и няньку детям заведем! - добавила Бабушка. - Пусть все знают, что в нашей семье за ними некому присмотреть!
- Как - некому? - удивилась Мама, тяжело приземляясь возле шкафа с посудой. В шкафу что-то тоненько звякнуло. - А вы?..
- Простите великодушно, я уже старовата за ними бегать!
- Но их всего-то штук пять... или шесть... - неуверенно возразила Мама. - Разве это так трудно?
Ее представление о том, что такое "дети", было весьма расплывчатым и туманным: кружева, бантики, крошечные ручонки, запах молока...
- Их у вас трое, мадам! Тро-е!.. Причем, Рио - стоит десятерых!..
Мама надула губки. Ее глаза подозрительно заблестели:
- Меня здесь никогда никто не понимал! - заявила она трагическим голосом. - Вам не объять моей души!.. - подобно многим творческим личностям, она любила при случае пожалиться на одиночество и непонимание. - Мне душно здесь! Мне - тесно!.. - и с этими словами она упорхнула в окно. Такое с ней иногда случалось.
Все их размолвки с Бабушкой заканчивались одним и тем же: полетав немного по двору, Мама присаживалась на ветку старой липы и успокаивалась. Домашним же было строго настрого запрещено рассказывать кому-либо об этих полетах. Все, правда, и так все знали. В этом городке мало чему удивлялись...
Но на этот раз вышла маленькая осечка: Мама зацепилась полой халатика за гвоздь, торчавший из ставни, и беспомощно повисла на стене под окном. Услыхав треск материи, Бабушка и Рио с интересом высунулись в окно.
Маме не хотелось иметь дело с целой командой посторонних в таком неприбранном виде, и она отчаянно замахала головой:
- Я - сама ...
- Ну-ну...- саркастически отозвалась старуха.
Но злорадство не было свойственно Бабушке, и она попросила Рио принести швабру. Высунув затем швабру в окно, они вдвоем попытались втащить незадачливую летунью назад, но у них не хвати-ло силенок.
- Попробуем садовую лестницу!.. - азартно предложила Бабушка, входя во вкус, и они бегом отправились вниз.
Но распахнув входную дверь, спасатели тотчас забыли, куда и зачем направлялись: на пороге, видимо, как раз собираясь постучать, стояла молодая черноволосая девица. Дав им время прийти в себя, она вежливо поинтересовалась:
- Извините, мне сказали в бюро по найму, что здесь требуется прислуга?
Бабушка, распаленная недавней стычкой, не задумываясь, выпалила:
- О, да! Очень даже требуется!.. - и пригласила незнакомку войти. - А я уж думала - очередные родственники!.. - со смешком добавила она.
Рио из любопытства потащилась следом за ними. После обстоятельной полуторачасовой беседы Бабушка решила, что Орфа - так звали новенькую - как раз то, что нужно. Девушка оказалась на редкость учтивой и обаятельной, а ее рекомендации - вполне солидными. О себе она рассказала еще, что изучает историю и философию в одном из старинных немецких университетов, в Город приехала на каникулы - отдохнуть и заодно покопаться в местной библиотеке. Поскольку же особых средств у нее нет, решила подработать, - она всегда так делает, когда путешествует, - это очень выгодно.
- ...Вот и славно, что на каникулы, - заметила Бабушка простодушно, - меня все равно ни одна прислуга долго не выдержит. Можете приступать прямо сегодня. За ужином я представлю вас нашему семейству.... А что это за крики у нас во дворе?..
- А у вас там за окном какая-то женщина болтается... - напомнила Орфа. - Еще украдет чего...
Бабушка схватилась за голову:
- Я же совсем забыла!.. - и вприпрыжку помчалась вниз. Рио и Орфа - следом.
Мама еще висела на окне, но когда они уже подставили лестницу, старый гвоздь не выдержал, и с ревом подбитого бомбардировщика несостоявшаяся прима рухнула вниз. Падать было невысоко, но она подвернула ногу. Это имело самые неприятные последствия для Рио: Мама осталась дома. Видимо от сильного сотрясения ей пришло в голову проверить ее тетради и дневник. Наверное, она просто хотела уделить дочери немного внимания, но не таким же образом, правда?.. Тем более Мама не настолько еще потеряла представление о реальности, чтобы можно было убедить ее, якобы "двойки" в наше время - вполне приличные оценки...
**************
Выскользнув, наконец, из дома под каким-то благовидным предлогом, Рио, не мешкая, отправилась к Холмам: ей хотелось поговорить с отцом Себастьеном. Из всех взрослых она почему-то только ему доверяла свои маленькие и большие тайны, только ему никогда не врала. Может потому, что он был - священник? ...
Старик окапывал розы у церковной ограды.
- Добрый вечер, отче!
- Здравствуй, дитя, - он был рад ее видеть. - Похоже, что-то случилось?..
Рио иной раз казалось, что Священник умеет читать чужие мысли. Что ж, может быть...Она немного помолчала для пущей важности, а потом на одном дыхании выложила все, что приключилось утром. Переведя дух, она умолкла: чего доброго он решит теперь, что она спятила! Священник коснулся сухой ладонью ее лба, потом пригладил взъерошенные детские кудряшки.
- Ты слишком возбуждена, Мэрион, - ласково сказал он. - Скорее всего, тебе просто почудилось... Сын кондитера - хороший мальчик. Вы ведь ничем не баловались?.. - он пытливо заглянул ей в глаза. - Сегодняшние дети легко попадают в когти дьявола... -
- Что мы, глупые? - обиделась Рио. - Мы даже не курим еще...
- Еще?.. - он невесело улыбнулся.
- Ну, я хотела сказать... - тут она запуталась, и подумал про себя: " Кстати, а почему?.."
Священник точно почуял неладное и погрозил ей длинным тонким пальцем. Рио отвела глаза.
- И все-таки, - спохватилась она, - это было на самом деле! Было!.. И там кто-то шептал все время - что-то про тени и про солнечный свет...
Если бы она в тот момент внимательно всмотрелась в лицо своего собеседника, то поразилась бы перемене, которая произошла с ним. Но Рио смотрела вдаль, где над излучиной реки темнел лес, а над лесом - серебрился рожок юного месяца.
- Тебе почудилось, - ласково повторил он и положил руку ей на голову. - Почудилось...
Он говорил что-то еще, его голос журчал, точно ручеек по камешкам, проникая все глубже и глубже в ее сознание, завораживая, усыпляя.... Глаза ребенка закатились, тело одеревенело. Рио стояла теперь перед ним, неестественно вытянувшись, напряженная точно струна. Священник срезал едва распустившуюся розу и, осторожно вложив стебель цветка в ее безвольную руку, легонько сжал ей пальцы.
Срезав еще несколько цветов, он протянул их девочке.
- Спасибо...
Рио поглядела на розы, потом на зеленеющую под ногами Долину. Далеко на западе плыли к закату сиреневые облака, подсвеченные понизу красноватым. Солнце почти скрылось. Потянуло прохладой. Запели сверчки, от реки доносилось лягушиное кваканье...
- Мне пора...
Священник провожал взглядом маленькую темную фигурку, пока она не достигла городских садов. Потом постоял немного, глядя на вечереющее небо. Его лоб прорезала новая морщинка: Зеленая Долина далеко не всегда была тихим и прекрасным местом. Только мало кто теперь помнил об этом...
*****************
*****************
... Он летел, наслаждаясь неохватностью и покоем небесного простора. Внизу сплошным пуши-стым ковром плыли подгоняемые ветром облака. Они скрывали собой горы и долины, курчавые девственные леса и политые людским потом крохотные лоскутки полей, редкие города, окруженные толстыми стенами, серебряные сабли рек и синие пятна озер.... Там, внизу, было пасмурно, а здесь над облаками - ослепительно сияло солнце и ему совсем не хотелось спускаться ниже - в хмурый день, пропитанный влагой дождя и мирскими заботами, бессмысленными и пустыми, как казалось ему с высоты...
В облаках стали чаще просветы, и вскоре бескрайняя водная гладь слилась у горизонта с небесным сводом. Он нашел взглядом маленький остров - светлую родинку на мерно вздымающейся груди океана - конечную цель своего странствия и, возможно, последнее свое пристанище...
Рожденный подземным вулканом, островок не успел еще зарасти зеленью - он был совсем юным, но пролетающие птицы уже полюбили его песчаные пляжи.... А какие закаты рождало новому ребенку Земли уходящее солнце!.. А как ласковы были с ним волны!.. И тысячи его белых песчинок ночами гляделись в бездонную высь, мечтая когда-нибудь тоже стать звездами...
Только напрасно все - между островком и небом несокрушимой преградой встала Башня. Так похожая на песочный замок, что любят строить дети у кромки воды, она упиралась своим острием прямо в небеса, бросая им вызов, - такая же гордая, одинокая и самонадеянная, как и ее создатель. Ей предстояло стать приговором - острову, небу, тем двенадцати, что слетались к ней сейчас, следуя недостижимыми обычным смертным путями, - приговором всему Сущему. И - началом нового ...
Он опустился на песок. Прямо у ступеней, ведущих внутрь, шумели волны. Во время штормов во-да затопляла основание Башни, но это меньше всего волновало ее создателя, ибо предназначена она была не для жилья... Прилетевший поднялся по ступеням и коснулся рукой прозрачного диска, ви-севшего на стене у высокой арки, служившей входом: чужой не смог бы попасть внутрь - диск и арка были связаны заклятьем.
Он вошел.... Внутри Башня представляла собой огромный полый конус, абсолютно пустой - никаких этажей или перекрытий - только узкая винтовая лестница, идущая вверх по кругу вдоль стены - до самой вершины... Шум прибоя, крики чаек.... На каменном полу - лужицы, пучки гниющих водорослей.... Он заметил нескольких крабов: вороватыми перебежками они двигались в поисках выхода, - видимо, вода схлынула отсюда совсем недавно.... У него вдруг возникло ощущение, что он вернулся домой. Только некому зарезать ягненка в честь его возвращения - и более того: агнцем должен стать он сам...
В проеме арки возникла длинная тень.
- Ахайя?...
- Брат Або!.. - и к нему шагнул худой человек в белых одеждах, светловолосый и темноглазый. Его лицо производило странное впечатление: высокие, туго обтянутые кожей скулы, прямой нос, необы-чайно выпуклый лоб, тонкие нервные губы - и печальный, недобрый свет глубоко посаженых глаз.
Человек поднял руку в знак приветствия и, подойдя, коснулся губами его лба.
- Ты прибыл последним ... - сказал он. Голос его, властный и звучный, отдался гулким эхом. - Твои сомнения задержали тебя, я знаю.... И знаю все, что ты хочешь сказать. Потому - не трать слов, я все равно отвечу - "нет!"...
По мановению его руки на плечи Або пали такие же светлые одежды и он сделал ему знак следо-вать за собой. Они стали неспешно подниматься по ступеням лестницы, уводящей вверх.
- ... Близится час затмения... - говорил, чуть нараспев Ахайя, - пора осуществить наш замысел...
- Твой замысел! - перебил его Або, сделав упор на слове "твой".
Ахайя словно не заметил этого выпада и продолжал подниматься, медленно и торжественно, как человек, идущий в последний путь.
- ...Наш замысел, - повторил он невозмутимо, - ибо все вы несете мое дыхание. Я подарил вам жиз-ни, подобно Творцу, но в отличие от него - приобщил вас к сути Мирозданья...- тут он резко обернулся, приостановившись. - И я не понимаю, почему ты хочешь оставить все как есть?!.. Тебе так нравится этот мир? У тебя было достаточно времени, дабы убедиться в его несовершенстве! - ведь я дал тебе на это века...
Або молчал, опустив голову.
- Опыт Творца - не удался!.. - брызгая слюной, продолжал Ахайя. - И я... Я! - он ударил себя кулаком в грудь. - Я - исправлю его ошибки! Я создам новый мир - лучше и чище...
- Так было уже...- не поднимая головы, ответил Або. - Было.... И где же теперь тот восставший безумец?.. Низвергнут в Бездну и правит Тьмой - и страшен лик мира, порожденного им, и ужасны созданья, населяющие его...
- Э!.. - отмахнулся Ахайя, начиная снова подниматься по ступенькам. - Он хотел власти и могущест-ва - большего, чем дано было ему... Вассал, восставший на господина...Житейская история.
- А - ты?.. Ты - разве не власти хочешь?! Не к могуществу ли стремишься?... Познав малое - всего лишь толику Сущего - его рост и движение, физические законы, управляющие ими... но постиг ли ты истинную суть? То первоначало, что стало основой всего?...
- Ерунда!.. - жестко усмехнулся Ахайя, не останавливаясь. - Я узнал достаточно. Веришь ли, - дове-рительно продолжал он, - ведь я как-то разговаривал в пустыне с Великим Плотником...
- И - что?... - с трепетом спросил Або, чувствуя как пересохло в горле.
- И - ничего!.. - расхохотался тот. - Он не сообщил мне ничего нового.... Увы! - он не проникся мои-ми идеями, а жаль... Я был в толпе, провожавшей его на Голгофу, - эти глупцы улюлюкали и глумились над ним...
- Но воскресение...
- И что с того? - невозмутимо парировал Ахайя. - Ты тоже воскрес.... Забыл? Если мне не изменяет память... мм-м... тебя я подобрал на Каталаунских полях... Ты был весь изрублен.... Кстати, на чьей стороне ты сражался?..
Но Або пропустил вопрос мимо ушей и настырно продолжал:
- Ты говоришь, что Создатель кругом не прав, но...что у тебя самого есть, чего бы ты получил не от Него?..
- Хватит! - резко перебил его наставник. - Тебе не переубедить меня - и покончим на том.... Хочешь ты этого или нет, - но тебе придется помочь мне... Я дал тебе свое дыхание - и жизнь. Ты мне - должен, и пришло время вернуть долги...
- А - люди?.. Что будет с ними?!..
За разговором они достигли вершины Башни - намного быстрее, чем для того понадобилось бы на самом деле, и через отверстие выбрались наружу - на маленькую площадку. Гладь океана ослепительно искрилась и Або прикрыл глаза ладонью.
- Люди?.. - раздумчиво переспросил Ахайя. - Люди.... Останься здесь... - приказал он жестко. - Посидишь, посмотришь.... Подумаешь...
- Обитатели Олимпа были правы! - огрызнулся Ахайя.- Если б этот выскочка не украл огонь, возможно все пошло подругому: люди стали бы развивать свою духовную суть, а так ... Путь, приведший в тупик...
Або сел, обхватив руками колени.
- Смотри же! - склонился к нему наставник, указывая куда-то вдаль. - Смотри внимательно!.. - и с этими словами исчез, растворившись в воздухе.
Он остался на вершине Башни. От нагретых солнцем камней исходило тепло, наполняя тело приятной истомой. Далеко внизу кричали чайки... Ему захотелось спать...
Он смежил веки, но солнечный свет проникал сквозь тонкую кожу и перед его внутренним взором вспыхивали разноцветные искры. Тогда он открыл глаза - даль неуловимо изменилась... Чем больше он всматривался, тем более странные картины разворачивались перед ним. Казалось, что земля расстелилась, словно лист бумаги, испещренный пятнами и таинственными знаками: весь земной мир был как на ладони - от Южных льдов до Северных.... Сначала он различал только горы, реки, равнины... Потом словно кто-то навел резкость... Он видел все: пожары, наводнения, эпидемии, голод, войны и созидание новых городов, на его глазах рождались и умирали цивилизации ... Лавина звуков: плач, стенания, грохот орудий, смех, любовные стоны, чавканье, звон золота, скрип виселиц, слова молитвы и проклятия, крики новорожденных и умирающих, - все самое невообразимое смешалось и сгустилось в одно, и он пожалел Всевышнего: каково слышать это целую вечность?.. Он заткнул уши и закрыл глаза, но не помогло - он по-прежнему все видел и слышал...
Не будучи уже по сути своей человеком, обладая гораздо большими возможностями, - он никогда не испытывал к людям презрения, никогда не относился к ним свысока. Люди вызывали у него чувство жалости, сострадания и - гордости: слабое существо, вдобавок обремененное чрезмерным рассудком и тяжким трудом, - человек сумел выстоять и радоваться этой жизни ей же вопреки... Теперь Або почувствовал что-то иное...
Вдруг ему стало больно - и он очнулся.
Вокруг по-прежнему расстилался океан, но рядом сидел человек, тоже одетый в белое, и покалывал его острием шпаги, приговаривая: "Очнись...очнись..." Его голубые глаза-льдинки с холодным любопытством взирали на выходящего из транса Або.
- Старик тебе свои картинки показывал? - фыркнул он, увидев, что тот пришел в себя.
- Брат Кайенн... Рад видеть тебя... - слабо отозвался Або, ощущая в себе самом непонятную перемену.
- Рад?...Пожалуй, - я тоже... - отвечал черноволосый и смуглый Кайенн. Тело его было упругим и гибким, движения - по-звериному грациозными, глаза глядели весело и дерзко. Он представлял собой полную противоположность бледному, измученному Або. - Ты - единственный из оставшихся в живых Посвященных, кто еще способен думать и рассуждать по-своему... Я знаю - Ахайя опасается тебя: боится, что ты выступишь против и помешаешь ему. Я предлагаю тебе встать на мою сторону...
Або молчал. Тогда Кайенн склонился к нему ближе и горячо зашептал:
- Вспомни, сколько нас было? - тысячи!...Осталось - десяток... Мы страдали и гибли ради него! А скольких уничтожила инквизиция?!... Нас жгли, убивали, гнали... И все ради чего? - просто потому что он - хотел знать... Не слишком ли большая цена за возможность еще немного пожить после смерти?..
- "Немного"?.. Ничего себе! Это ты называешь - "немного"?!
- А то, что мы больше не принадлежим себе? - с жаром возразил Кайенн. - Тебе не приходило в голову, что он, возможно, лишил наши души бессмертия?.. Теперь же хочет забрать и то, что осталось - нашу жизненную силу, нашу энергию!
- Но он лишь вернет свое... - устало ответил Або, не понимая куда клонит собеседник.
- Ладно! - решительно сказал Кайенн. - Спорить я не хочу... Знай же: есть силы, которые могут помочь нам обрести свободу...
Або внимательнее вгляделся в говорившего и вдруг понял, что смущало его в облике названного брата: он больше не отбрасывал тени.
Кайенн проследил направление его взгляда, но ничуть не смутился:
- Догадлив... Так что ты ответишь мне, брат?..
- Ты хочешь помешать Ахайе?
Кайенн кивнул.
- И как же?..
- Солнечное затмение случится немного раньше. Всего несколько минут разницы, но поверь мне - результат будет совсем иным!
- Сожалею, - медленно произнес Або, - но ты - опоздал. Меня уже нельзя купить. Ахайя -безумец, но те, кому продался ты ... - и он покачал головой.
Голубые льдинки Кайенна налились кровью:
- Ты еще пожалеешь об этом...
- Нет... - просто ответил Або. - Не успею...
Он чувствовал, как жизненные силы покидают его, невидимо перетекая к тому, чьей власти он был обязан своим столь долгим существованием.
- Так пропади же ты пропадом!... - злобно выкрикнул Кайенн и ногой столкнул его вниз...
... Падая, он видел, как на вершину мерным шагом поднимаются люди в белом, как маленькая фигурка отталкивается от края Башни и взлетает, но вдруг обращается в пепел и черные снежинки хлопьями падают вниз ... Люди становятся в круг, кладя руки друг другу на плечи ... Между ними в центре - огромный блестящий диск ... Монетку Солнца поедает тень - чернеет и край диска, с его пылающей поверхности срывается синеватый луч ... Рушится небо, падая во вздыбившийся океан - две стихии сходятся в последних объятьях ... Башня превращается в гигантский столп света, соединяя недра и космос, - и они взрываются, не вынеся соприкосновения... Бешеный смерч подхватывает его безвольное тело - и он погружается в небытие ...
************
продолжение следует
Все полностью можно найти по ссылке
http://www.proza.ru/author.html?zemnata777