Барбатош нажал на пусковую кнопку системного блока и, ожидая завершения загрузки, привычно потер руки.
- Как бы все-таки назвать эту примечательную историю? Ммммм... сам я там не был, да и случилось это... хм... гм... Ну, да! Как было сказано в том пророчестве? "Враг поневоле..." Это верно, это отражает суть, как говорится.
Вдруг по челу писателя пробежала тень сомнения:
- А будет ли этот рассказ интересен моим читателям? А, кто не хочет, пусть не читает! Я же не заставляю. И потом, без него моя серия про невезучих принцесс будет какой-то незаконченной, что ли...
Экран привычно озарился многоцветной картинкой с изображением тропического острова в бескрайнем синем-пресинем океане, сливающимся на горизонте с бесконечностью ярко-лазоревого неба. Гном зашел в Word и решительно щелкнул по кнопке "Создать".
Глава I. Предсказание
Некогда в одном из миров было королевство, называвшееся Иллиата. Правили им король Родерико и королева Филиана. Они очень любили друг друга, но несколько лет у них не было детей. Потом королева родила дочь, и назвали они ее Иолантой. По случаю этого радостного события в королевстве устроили большой праздник, и народ веселился целую неделю. Много людей съехались в столицу, чтобы поздравить короля и королеву. Приехала даже великая предсказательница судьбы отшельница Кенея, которая 20 лет не покидала своего одинокого дома в глубине Сельинского леса. Когда гости, наконец, стали разъезжаться, Кенея задержалась по просьбе короля. Родерико - он хотел узнать у предсказательницы о судьбе своей единственной дочери. Молодой отец не стал говорить об этом супруге, которая была еще слаба и только раз вышла к гостям за все время празднования рождения дочери. Король пригласил предсказательницу в свой кабинет поздно ночью, когда королева и придворные уже давно спали.
- Великая Кенея, - обратился король к мудрой старушке, - врачи произнесли свой приговор: Иоланта будет нашей единственной наследницей. Я хочу знать, что готовит судьба моей малютке. Как уберечь ее от возможных опасностей и где искать для нее счастья. Поведай, мудрая Кенея, что говорит твоя волшебная книга, о чем мерцают таинственные звезды?
- Знание будущего не всегда во благо, мой повелитель, - предупредила предсказательница.
Однако король настаивал. Кенея извлекла большую, древнюю, еще пергаментную, книгу и, устроившись за королевским письменным столом, долго листала ее, пока Родерико шагал по кабинету из угла в угол. Кенея уже заранее уточнила час и минуту рождения Иоланты, что было очень важным для прочтения основных контуров жизни новорожденной.
- Теперь мне нужно посмотреть на небо, - сказала Кенея.
Король лично проводил ее на одну из угловых башен замка, со смотровой площадки которой хорошо был виден звездный купол. Несмотря на возраст, Кенея сохранила прекрасное зрение. Она долго всматривалась в расположение созвездий, и что-то подсчитывала, шевеля тонкими сухими губами. Наконец, она сделала знак, что можно вернуться в кабинет. Там предсказательница еще полистала свою таинственную книгу, как видно сопоставляя написанное на пергаменте с начертанным на черном покрывале ночи.
- Что ж, я готова, Ваше Величество, сказать то, о чем мой слабый разум способен судить с достаточной долей уверенности, опираясь на древние науки предсказания. Но тверды ли вы в своем желании?
- Да, великая Кенея, говори все, что ты узнала, - заявил король, уже подозревая, что предсказательница неспроста спросила о твердости его духа.
- Хорошо. Все говорит о том, что ваша дочь унаследует редкую красоту матери и, кроме того, вырастет очень умной и талантливой девушкой. Ей покровительствует созвездие Братьев Менестрелей, а значит, она будет прекрасно петь и играть на музыкальных инструментах, танцевать и неплохо писать стихи. Планета Когна повлечет ее душу к знаниям. Иоланта полюбит читать древние летописи и будет с удовольствием слушать наставления ученых мудрецов. Не думаю, что она достигнет больших успехов в искусстве рисования, но будет любить живопись и покровительствовать художникам, как и музыкантам и поэтам. Характер у нее будет мягкий, как у госпожи королевы, но более озорной и веселый. Она будет мила и добра, будет любить весь мир: цветы и звезды, ручьи и заснеженные деревья, соловья, поющего под окном, и большого лохматого пса, сторожащего ворота дворца, всех людей, кто будет окружать ее. Иоланта будет жить радостно, поскольку и мир будет любить ее за доброту, за ум, за красоту. Но красота принесет ей беду...
Родерико вздрогнул. Слушая хвалебную речь предсказательницы будущим достоинством дочери, он внутренне расслабился, после всех славословий последняя фраза Кенеи прозвучала слишком неожиданно.
--
Какую беду? - оторопело спросил король.
- Как правило, красота, ум и другие достоинства способны вызывать в окружающих не только любовь и восхищение, но и зависть, злобу и ненависть. На жизненном пути твоей дочери будет стоять черная женщина, черная сердцем, не лицом. Завистница или, может быть, соперница в любви, точно сказать не могу, она будет всеми силами стремиться причинить принцессе как можно больше неприятностей.
- Если это самая страшная опасность, грозящая моей девочке, то я могу спать спокойно. Спасибо за предупреждение, Кенея. Я - король, и уж я сумею защитить мою дочь от какой-то там завистницы.
- Рано еще меня благодарить, Ваше Величество. Я не все сказала. Не следует приуменьшать силу коварства женского сердца, снедаемого дурными чувствами. Но это действительно еще не беда, а только возможные неприятности, у кого в жизни их не бывает. Дело в том, что Иоланта будет настолько красива, как ни одна другая девушка ее возраста, она будет первой красавицей не только в Иллиате, но, возможно, и во всем подлунном мире. Понимаете ли вы меня, Ваше Величество? - с печальным вздохом спросила предсказательница.
- Откровенно говоря, мне не совсем ясна твоя мысль, мудрая Кенея, - чувствуя, как противно холодеют внутренности, ответил Родерико.
- Не может быть, чтобы правитель не знал особенностей своей страны, вам ведь известно предание о Фиобисе - проклятии Иллиаты.
- Ты говоришь о монстре Тирекийской горы?
- Да, Ваше Величество. Жизнь человеческая коротка и память ненамного длиннее. Напрод Иллиаты живет, не считая годов, все уповают на то, что в их время монстр не проснется. Но что простительно неграмотным крестьянам, не пристало просвещенному государю. В книгах записано, что Фиобис просыпается ровно через каждые сто лет. Последний раз он просыпался 82 года назад, и если в записях нет какой-нибудь ошибки, спать ему остается 18 лет или около того.
Родерико был человеком неглупым, и на этот раз он понял, какой бедой грозит Иоланте предсказанная необыкновенная красота. Сотни лет тому назад один из королей Иллиаты поссорился с каким-то могучим колдуном. Никто сейчас не мог бы сказать, в чем заключалась эта ссора. Но видно колдун посчитал себя весьма оскорбленным. Он поселил в Оротонских горах страшное чудовище, каждые сто лет оно спускалось из своей пещеры, неся разрушение и смерть. Проходя всю страну с востока на запад, Фиобис разорял Иллиату, и никто не мог остановить его. Ни стрелы, ни копья, ни мечи, ни другое оружие не причиняли вреда монстру. И каждый раз он забирал с собой самую красивую девушку королевства и уносил ее в свою пещеру. В очередной раз, ожидая бедствия, несколько ученых мужей посоветовали правившему в то время королю издать указ, чтобы самую красивую девушку страны доставили к подножию Тирекийской горы, как только станет известно, что монстр проснулся и пещера открылась. Они надеялись, что тогда, возможно, страна избежит всеобщего разорения. Расчет мудрецов оказался верным: красавица погибла, однако многие тысячи людей остались в живых. Не были вытоптаны и сожжены поля, целыми и невредимыми остались города и маленькие беззащитные селения. Иллиа??та избежала участи, которой подвергалась каждые сто лет в течение четырех веков. С тех пор жертва объявлялась заранее, за год или два до ожидаемого события, ее высчитывали не столько по общему мнению, сколько по книге Судеб. Не всегда так уж легко определить, кто является первой красавицей, а кто второй или третьей. Ошибиться же было нельзя. И если в прежние времена пробуждение Фиобиса вызывало всеобщую панику и ужас, то теперь скорбь посещала какую-нибудь одну семью, друзей и близких несчастной красавицы. Красивая девушка, как правило, имела поклонников или жениха, но после объявления имени жертвы ей уже не позволяли выйти замуж, опасаясь гнева монстра. Однако никто не препятствовал влюбленному герою сопровождать свою возлюбленную к Тирекийской горе, войти первым в пещеру и сразиться один на один с чудовищем. Если бы кому-нибудь удалось победить монстра, все бы только обрадовались и, пожалуй, воздали бы победителю все мыслимые почести. Но, увы, ни один храбрец не вышел из пещеры Фиобиса.
Все это король Родерико прекрасно знал. Но сердце отказывалось верить в то, что его единственная дочь, наследница престола обречена пасть искупительной жертвой Иллиаты.
- Я выдам ее замуж в шестнадцать, в пятнадцать лет, только бы этого не случилось.
- Не торопитесь с решением, Ваше Величество. С Судьбой играть опасно. Вам могут показаться жестокими мои слова, но это справедливо, что десятой жертвой (проклятию ровно тысяча лет) должна стать королевская дочь. Ведь именно ваш далекий предок король Тиргос навлек эту беду на свой народ, - заявила Кенея.
- Ну, уж нет. Это совсем не справедливо, не должна моя девочка отвечать за глупости далекого предка, совершенные в незапамятные времена, да и предок он нам не прямой - две династии уже сменилось, - убежденно возразил молодой отец.
- Пусть так. Вы правы, Ваше Величество. Гибель невинной жертвы всегда несправедливость. Однако в Книге есть особые знаки, они указывают, что на десятый раз проклятие может быть снято. Но победить Фиобиса сможет только герой, влюбленный в королевскую дочь, влюбленный бескорыстно и беззаветно. Я знаю точно, этот человек уже родился. Много условий должно быть соблюдено. В первую очередь, вы, Ваше Величество, будете должны объявить, что руку дочери отдадите победителю монстра, кем бы он ни был: рыцарем или крестьянином, торговцем или ремесленником, иллиатцем или жителем любой другой страны. Это обещание должно быть закреплено нерушимым королевским словом. И при этом победить сможет лишь такой человек, который пойдет на риск, только ради спасения жизни вашей дочери, не думая о награде и короне.
- Ты хочешь уговорить меня рискнуть и не выдавать дочь замуж раньше официального объявления жертвы. Верно, Кенея?
- Да, только так избавится твой народ от проклятия и угрозы, - утвердительно кивнула предсказательница.
- Это слишком жестокое испытание. А что, если тот, о ком ты говоришь, все же не объявится, или не выполнит условий и не сможет одержать победу? Много ли на свете людей, способных не думать об обещанной короне, - сомневался Родерико.
- Немного, но верьте мне. Есть человек с чистым сердцем, он еще мал, но вырастет благородным и храбрым. Трудно, очень трудно будет ему уничтожить Фиобиса, тут одной храбрости и силы не хватит, - вздохнула предсказательница, - но другой возможности не будет потом очень долго, может быть, никогда, повелитель.
- Я подумаю над твоими словами, Кенея. У меня ведь еще много времени. Что еще ты можешь сказать мне о судьбе дочери или об этом человеке?
- Больше почти ничего. Если осуществится указанная возможность, и принцесса выйдет благополучно замуж за победителя монстра, они будут очень счастливы.
- Если я дам слово, то сдержу его. Разве кто-то может сомневаться в этом? - несколько высокомерно заявил король.
- Да, но всякое случается. И победители иногда умирают от ран, полученных в выигранной битве. Кроме того, есть еще одно странное указание. В нем говорится, что только враг поневоле может снять проклятие Иллиаты.
- И как же это понимать? - удивился король. - Враг моей страны полюбит мою дочь и поневоле снимет проклятие? И я буду обязан вручить мой народ неприятелю? Не бывать этому.
Про себя Родерико уже решил, что не будет ждать всех этих событий, а поспешит выдать дочь замуж пораньше за какого-нибудь подходящего по всем статьям кандидата. Нет, он не собирается нырять с закрытыми глазами в омут, не зная, чем все это может кончиться. Сомнительно, чтобы один человек, кем бы он ни был, сумел расправиться с чудовищем, с которым в былые времена не смогла совладать целая армия, а ведь в первые века проклятья, войска пытались сражаться с Фиобисом, но всегда совершенно безрезультатно. А если и сумеет этот таинственный "враг по неволе" спасти Иоланту, придется отдавать принцессу шут знает за кого, окажется женишок каким-нибудь деревенским кузнецом. Такой как раз и может полюбить бескорыстно, в отличие от благородных господ-рыцарей, каждый из которых всегда мечтает получить титул, более высокий, чем доставшийся при рождении, мечтает о большей вотчине, об очередной короне - баронской, графской, герцогской или королевской.
Мысли отражались на лице короля. Предсказательница только с легким укором покачала маленькой седой головой.
- Напрасно, о, повелитель, надеяться перехитрить Судьбу. Не будет принцессе счастья ни в каком другом союзе. Стране будут грозить смуты, войны и разорение. Я предупредила, но решать воля ваша.
- Благодарю тебя за все, Великая Кенея. Прошу только не объявлять больше никому до назначенного срока эту тайну. Я распоряжусь щедро наградить тебя. Дары отвезут в твой дом.
- Ну, что ж, и вам спасибо. Прощайте, Ваше Величество.
С этими словами Кенея бесшумно растворилась в воздухе.
Король никому не сказал о той части предсказания, которая касалась Фиобиса. Королева ужасно разволновалась уже известию о завистнице, которая когда-нибудь появится рядом с красавицей принцессой. Родерико старался уверить любимую жену, что какая-то там завистница может хоть умереть от собственной злобы, королевская дочь недосягаема для любых соперниц и недоброжелательниц. Родерико очень беспокоился о здоровье супруги, которое сильно пошатнулось после рождения дочери. Меньше всего он хотел пугать королеву мрачным пророчеством Кенеи. Первое время король почти постоянно думал о нем и мучался будущей проблемой выбора.
Подыщет он дочери хорошую партию, посватается к ней принц или герцог, сыграют королевскую свадьбу. Тогда искупительной жертвой станет другая девушка, чуть-чуть уступающая по красоте принцессе. Вот и славно. Но ведь и у той девушки будут родители, а шанс победить монстра будет только у бескорыстно влюбленного в королевскую дочь. Значит, если кто и заступится за другую жертву, спасти ее все равно не сможет. И это будет повторяться снова и снова. В целом все эти соображения мало смущали короля, но вот слова предсказательницы о смутах, войнах и разорении страны всерьез заботили Родерико. Он не очень поверил в то, что его дочь может быть счастлива только с вероятным спасителем. Сам женившись по большой любви, он не был сторонником насильственно-принудительных браков. Конечно, должны соблюдаться государственные интересы, но молодых нужно заранее познакомить и, может быть, создать условия, чтобы жених и невеста понравились друг другу. Король был очень интересным мужчиной, и их с Филианой справедливо называли самой красивой парой среди всех венценосных союзов своего времени. Окажется, например, спаситель урод уродом, не понравится Иоланте. Будет бедняжка рыдать, проклинать и отца и судьбу свою горемычную, а слова королевского нарушить невозможно, это значило бы уронить королевскую честь в глазах народа и соседей. Родерико никогда не мог забыть ужаса, когда его любимая старшая сестра сбросилась с замковой башни, после того, как их отец настоял на ее браке с одним богатым и влиятельным герцогом. Увидев впервые жениха, принцесса лишилась чувств, девятнадцатилетняя девушка не смогла примириться с необходимостью стать супругой жирного полуоблысевшего пятидесятилетнего вдовца, отнюдь не отличавшегося изысканностью манер и обходительностью. Уже больше пятнадцати лет прошло с тех пор, и отец Родерико давно скончался, оставив сыну престол, но забыть и простить той трагедии молодой король так и не смог. Волосы начинали шевелиться у него на голове при мысли, что когда-нибудь он будет вынужден стать если не палачом, то мучителем собственной дочери.
Но вот прошел год, здоровье королевы несколько улучшилось, маленькая Иоланта встала на ножки и залепетала первые слова. Уже сейчас было видно, что девочка растет прехорошенькой. Огромные синие глаза и золотые кудри делали ее похожей на чудесную фарфоровую куклу, привезенную еще Филиане одним путешественником из очень далекой страны на краю света. Жизнь шла своим чередом, заботы о благе государства сменялись балами и празднествами, и король постепенно вытеснил мысли о предсказании куда-то на самую окраину памяти, решив, что еще не время изводить себя этим мучительным вопросом.
Глава II Дружба
Прошло еще четыре года, маленькая принцесса подросла настолько, что стала уже учиться читать, играть на маленькой арфе и рисовать забавных человечков и смешные кривобокие домики. Иоланта знала много разных песенок, которые ей пели ее многочисленные нянечки, и с удовольствием исполняла их для мамы и папы. Девочка обожала слушать сказки и особенно стихи, легко запоминала и пересказывала всякие истории про великанов и гномов, леших и ведьм, колдунов и драконов. Она так звонко и заразительно смеялась, что вызывала улыбки даже у строгих придворных дам и серьезных министров. Конечно, как все дети, Иоланта иногда капризничала и не хотела слушаться старших, отказывалась вовремя есть или убегала в темные аллеи дворцового сада, где ее долго не могли найти перепуганные нянечки и фрейлины королевы. Теперь у принцессы уже появились и собственные "фрейлины", маленькие дочери знатных придворных, которые играли вместе с ней в прятки, догонялки, попрыгушки и прочие детские игры. Часы игр сменялись часами занятий, пение чтением, танцы рисованием.
Иоланта также очень любила проводить время возле дядюшки Гаринати, дворцового садовника, когда он пересаживал цветы или подрезал разросшиеся ветви деревьев. Она задавала тысячи вопросов и узнавала столько интересного, что иногда ее никак не могли заставить уйти из сада. Придворные дамы очень возмущались таким неподобающим поведением принцессы, и первая статс-дама даже настаивала на увольнении садовника. Узнав об этом, Иоланта побежала прямо к отцу, и захлебываясь слезами, стала объяснять королю, что ничего плохого дядюшка Гаринати не делает, что он много рассказывает про цветы и травы, про муравьев, пчел и птиц, поющих в саду. И Родерико вспомнил слова Кенеи о том, что дочь его будет любить весь мир. Посчитав, что обитатели дворцового сада, конечно же, часть этого мира и такая часть, от которой не может быть вреда, он разрешил принцессе продолжать "занятия" с садовником и даже увеличил тому жалование.
- Она еще мала, чтобы заниматься историей и математикой, хватит с нее пока еще словесности и музыки. Но если ребенок любознателен, то и пусть узнает то, что в состоянии понять, - говорил Родерико Филиане.
- Но, дорогой, зачем принцессе знать, как растут деревья? - возражала королева.
- Затем, любовь моя, что Иоланта наша единственная наследница. Пусть знает, что без дождя фруктовые деревья не принесут урожая, а поздние заморозки весной, также могут погубить плоды. Может быть, ей придется самой править целой страной, лучше ей не быть в неведении от чего случается голод или крестьяне не доплачивают налоги.
- О, это слишком сложно для нее.
- Сейчас, разумеется. Пусть пока любуется, как распускаются лилии и розы, - улыбнулся король.
К сожалению, болезнь королевы прогрессировала. Глядя на девочку, Филиана все чаще задумывалась об устройстве ее будущего. Не доверяя заявлениям врачей, о том, что скоро непременно наступит улучшение, мать Иоланты решила заранее подыскать для дочери хорошую партию. Перебирая в уме принцев и герцогов из ближних и дальних стран, королева пришла к выводу, что лучшая мысль приходит первой. Действительно, в первую очередь Филиа?на подумала о северных соседях. Тальвия была вполне благополучной, богатой и культурной страной. Тальвийская королева Пристиана приходилась очень дальней родственницей и подругой детства Филиане. Время от времени они обменивались частными письмами. Филиа?на знала, что ее подруга не столь счастлива в браке, как она сама, так как была выдана за человека на двадцать лет старше нее. Однако король Валерн всегда относился к молодой супруге с большим уважением, предупредительностью и сдержанной нежностью, он был широко образованным и поистине благородным человеком. Со временем Пристиана стала испытывать к мужу глубокую привязанность, рождение сына принесло им обоим большую радость. Принц Робер был шестью годами старше принцессы Иоланты. Филиана посчитала, что это самая подходящая разница в возрасте, большинство других "кандидатов" были старше или, наоборот, моложе, почти ровесники Иоланте.
Королева Иллиаты пока не собиралась открыто заявлять о своих планах. Она задумала совершить путешествие в гости к старой подруге, которую не видела уже больше десяти лет. При королевском дворе Тальвии жил знаменитый врач Даринэ, и Филиана надеялась, что прославленный доктор поможет ей поправить здоровье. Написав об этом королеве Пристиане, Филиана вскоре получила радушное приглашение и отправилась в Тальвию вместе с дочерью.
Маленькая принцесса очень радовалась этому путешествию, все вокруг вызывало ее детский восторг: бескрайние золотые поля, густые зеленые леса, широкие голубые реки. Целый месяц ехал поезд из десяти карет от столицы Иллиаты до столицы Тальвии. Наконец, королевский кортеж достиг цели своего пути. Вдоль улиц Лоннерны теснились толпы разряженных в лучшие одежды горожан, они радостно выкрикивали приветствия и махали разноцветными платками. Дорога, по которой двигалась карета была усыпана лепестками роз. Каждому хотелось увидеть самую прекрасную даму мира, как говорили повсеместно о Филиане. Пристиа?на тоже пользовалась славой красавицы, однако, молва отдавала первое место супруге Родерико. Правда многие потом отмечали, что, увы, былая красота королевы поблекла - болезнь, как известно, не щадит никого.
Правители Тальвии встретили гостей торжественно и пышно, но королева Пристиана позаботилась, чтобы подруга не утомлялась, а спокойно поправляла свое здоровье. Взрослые представили друг другу принца и принцессу, и юному Роберу, хочешь - не хочешь, пришлось развлекать гостью.
Жители Иллиаты и Тальвии разговаривали на языках хотя и происходивших от единого корня, но ставших со временем значительно различаться, поэтому первое время детям было не просто понять друг друга. Иоланта знала несколько песенок и простых слов по-тальвийски от одной из своих нянек, наполовину тальвийки. Робер владел иллиатским намного лучше, поскольку королева Пристиана была иллиатского происхождения. Некоторое время дети чувствовали себя стесненно, пока не познакомились ближе и не научились заполнять недостаток словарного запаса жестами и другими им одним понятными средствами.
Робер, темноволосый и кареглазый мальчик с правильными чертами лица, был, пожалуй, чересчур серьезным и задумчивым для своего возраста. Необходимость веселить пятилетнюю малютку сначала не привела принца в восторг. Робер учился у настоящего профессора математики, астрономии, астрологии, алхимии и философии Антуаса Даринэ, старшего брата знаменитого врача Даниана Даринэ. Кроме того, он серьезно занимался рисованием, имея явную природную способность к живописи. С художником мэтром Силоне мальчик изучал анатомию и теорию перспективы. Даниан Даринэ иногда в шутку говорил своему брату, что его юный ученик скоро сможет врачевать не хуже самого доктора.
Положенные часы были отведены гимнастике, верховой езде, фехтованию, рукопашному боевому искусству, стрельбе из лука и тактике боя. Юный принц так много занимался, что у него почти не было времени на беззаботные детские игры. Это несколько беспокоило королеву Пристиану, и она была рада приезду маленькой гостьи.
Сначала Робер отнесся к девочке несколько высокомерно с высоты своего возраста и разнообразных познаний, но, выяснив, что малышка бегло читает по-иллиатски, неплохо играет на трех инструментах: арфе, флейте и клавесине - зауважал новую знакомую. Оказалось, что если он лучше знает строение человека, то принцесса отлично разбирается в цветах и травах. Кроме того, очень здорово было вместе качаться на качелях, лазить по деревьям, искать хитрющую малышку, которая так умела прятаться, как ни один из друзей-пажей маленького принца. Ее словарный запас быстро пополнялся тальвийскими словами, а там, где девочка не могла понять, а мальчик не знал иллиатского слова, Робер придумал рисовать маленькие смешные картинки, что получалось у него очень здорово на бумаге и на песке, да и на всем, что попадалось под руку.
Конечно, не обходилось без ссор и размолвок. Время от времени Роберу надоедало играть с девчонкой, к тому же такой маленькой. И все же они, безусловно, подружились. Этот факт с удовольствием отметили обе королевы, они быстро договорились поддерживать эту детскую дружбу, имея в виду свои взрослые планы. Филиана и Иоланта провели в Тальвии почти три месяца, лечение у Даринэ принесло иллиатской королеве большое облегчение. Даже долгая дорога домой, предпринятая уже в середине осени, ничуть не повредила здоровью Филианы. Когда королевы поделились своими планами на будущее детей с мужьями, и король Валерн и Родерико нашли эту идею вполне удачной.
На следующее лето королева Пристиана с сыном приехала навестить свою милую родину Иллиату. С каждым годом дети все лучше находили общий язык, они уже переписывались на языке друг друга. Так пролетели четыре года. У них появились свои маленькие секреты. Робер рисовал уморительные карикатуры на профессора Даринэ и профессора Беренито, учившего теперь Иоланту истории, стихосложению и риторике. Но больше всего доставалось важным придворным дамам и напыщенным кавалерам. Вместе они сочиняли шуточные песенки, если их содержание было вполне невинным, например, "Про рыжего кота дядюшки Гаринати", эти шедевры детского искусства исполнялись для взрослых, которые восхищались талантами своих чад. В год, когда Роберу исполнилось четырнадцать, и он был посвящен в рыцари, а Иоланте восемь лет, было официально объявлено о помолвке, которая должна была длиться еще восемь лет, до шестнадцатилетия Иоланты.
Но год спустя резко ухудшилось здоровье королевы Филианы. Пристиана и Робер находились в Иллиате, куда тальвийская королева срочно вызвала доктора Даринэ. На этот раз все усилия знаменитого врача оказались напрасными. Королева Иллиаты скончалась. Девочка с трудом приняла безысходность жестокого слова "смерть", она долго не могла поверить в это непоправимое горе.
А король Родерико словно обезумел от потери горячо любимой жены. Обычно рассудительный и здравомыслящий человек, впал в какое-то помрачение. Король вдруг обвинил в случившемся лечение Даринэ и стал требовать у тальвийских правителей казни знаменитого врача. Королева Пристиана, глубоко скорбевшая о смерти подруги и всей душой сочувствовавшая горю короля и принцессы, пыталась образумить несчастного Родерико, но не добилась успеха. Он не желал понимать, что болезнь Филианы была неизлечима, а честный доктор продлил ей жизнь настолько, насколько это было возможно силами его искусства.
В результате король Иллиаты рассорился с северными соседями, дело едва не дошло до войны. Но хотя королевства избежали кровопролития, Родерико издал указ, по которому каждый тальвиец, попавший на землю Иллиаты должен быть схвачен и казнен как враг короля и государства. Помолвка Робера и Иоланты была разорвана.
* * *
- Вот ведь беда, - Пьено в очередной раз пустил скупую слезу и быстро утер ее рукавом своей красной курточки. - Уже третья принцесса, и опять сиротка. Почему так, хозяин?
- Гм? А ведь и вправду, какую героиню ни возьми... Это ты верно подметил. И Золушка, и Белоснежка, и Эльза, у которой было двенадцать братьев... Есть тут какая-то печальная, я бы сказал, трагичная закономерность...
Барбатош замолчал, погрузившись в размышления о повышенной смертности среди женщин, дающих жизнь красавицам-дочерям. Пьено не рискнул нарушить его мрачную сосредоточенность и, подхватив поднос с опустевшим кофейником и чашкой, постарался удалиться, производя как можно меньше шума. Бес дернул его за язык, задать такой тяжелый вопрос. Ну, как хозяин от расстройства потеряет аппетит, или того хуже - вдохновение? Что такое это самое "вдохновение", массариол представлял довольно смутно, единственное, что он знал твердо - писателю оно совершенно необходимо. Когда Барбатош его терял (по рассеянности или еще по какой причине) и не мог долго найти (а от помощи он всегда отказывался, не стесняясь в выражениях), в пещерах начиналось такое... хоть сундуки с алмазами выноси. А о скором продолжении истории можно было и не мечтать.
Но, к счастью, самого худшего не случилось. Неизвестно, к каким выводам пришел писатель в своих раздумьях, однако через час он снова потребовал кофейник. Когда Пьено принес кофе и йогуртовые пирожные, Барбатош бодро стучал по клавиатуре, нанизывая - по его собственному выражению - на свое вдохновение новые повороты событий.
Глава III Завистница
Прошло еще семь лет. Принц Робер стал высоким, красивым и статным юношей. Он уже успел прославиться на рыцарских турнирах как Рыцарь Хрустального Водопада. Хрустальный Водопад был гербом Лоннерны, столицы и города, выросшего из родового замка Лоннеран, принадлежавшего королевской династии Тальвии. Робер Лоннеран редко терпел поражения в поединках на ристалище, и количество побед намного превышало количество проигрышей. Не прошли даром и годы упорной учебы у профессора Даринэ: молодой человек рано стал проявлять государственный ум, подкрепленный обширными знаниями в самых разных областях. Король Валерн ввел сына в королевский совет, где к его мнению прислушивались и старые мудрые советники. Отец очень радовался успехам сына, поскольку был уже немолод и страдал разными недугами.
Сам Валерн уже не мог ходить в походы, поэтому, когда Тальвия подверглась нападению с северо-востока, тальвийское войско возглавил Робер. Недобрый сосед - горная Салиция, жители которой в основном промышляли охотой и войной, испокон веков доставляла Тальвии и другим, граничащим с ней культурным странам, множество неприятностей. С детства изучавший теорию ведения военных действий под руководством опытных наставников, юноша блестяще справился с задачей. Воевать с полудикими салицийцами было совсем непросто, их жестокость не знала границ. Они не щадили ни женщин, ни детей, грабили и сжигали селения и небольшие города. Нападали неожиданно и из-за угла, всеми силами стараясь избегать честного открытого боя. И все же Роберу удалось обмануть противника и, заманив его вглубь провинции Линба, уничтожить одним ударом основные силы салицийцев. Армия Тальвии нагнала и разрозненные отряды врага, пытавшиеся увести в горы пленных и унести награбленную добычу. Жалкие остатки дикарей тальвийцы загнали высоко в горы, обезопасив границу на ближайшие несколько лет.
Король Валерн вполне убедился, что передаст королевство в достойные и надежные руки. Не мешало бы подумать и о будущей королеве. Валерн и Пристиана очень жалели о неразумном поведении южного соседа. Слухи о необыкновенной красоте шестнадцатилетней принцессы Иоланты быстро распространились по близлежащим странам, сомневаться же в их достоверности не приходилось тому, кто знал покойную королеву и еще в детстве видел несомненное сходство дочери с матерью. Живой ум и разнообразные способности девушки также были известны тальвийским правителям. Но ничего не поделаешь: все связи с Иллиатой были порваны, даже торговля велась окольным путем через Картинелию. Приходилось думать о других вариантах. На примете у королевы Пристианы уже было несколько принцесс, но все они были еще почти дети, следовало подождать пару лет, чтобы понять, что же получиться из девочек-подростков. Не у каждой принцессы мать была первой красавицей своего времени, а взять сыну в жены дурнушку Пристиана, разумеется, не хотела.
Однажды в начале лета принцу приснился сон. Робер вскочил среди ночи и, быстро одевшись, поднялся на башню в обсерваторию к своему учителю Даринэ. По ночам в хорошую погоду профессор подолгу изучал звездное небо с помощью телескопа собственной конструкции. Принц нередко навещал старика Антуаса, чтобы понаблюдать за небесными светилами и поговорить о самых разных вещах, которые волновали пытливый ум юноши. Поэтому само появление Робера не удивило профессора, а удивил его взволнованный вид.
- Что случилось, мой мальчик? - встретил юношу вопросом Даринэ. - Учитель, сейчас я видел странный сон и хочу попросить вас разъяснить мне его значение.
- Так-так, разве Ваше Высочество не умеет толковать сны? Ну, да ладно, свои сны всегда труднее объяснить, чем чужие.
- Именно. Мне снилось, что я стою у Южных ворот на дороге, что ведет через Сельинский лес к границе с Иллиатой. Сгущались сумерки, и у самого горизонта зажглась крохотная белая звездочка. Я стоял и не мог оторвать от нее взгляд, а звездочка поднималась вверх и увеличивалась в размерах, скоро она превратилась в сверкающий диск величиной с луну, только цвет ее стал ярко-голубым. Тогда на диске проявилось лицо прекрасной девушки, шея, плечи, руки, словно невидимый художник набрасывал эскиз. Она протянула ко мне руки, и с губ ее слетело одно слово: "Защити". Тут я проснулся, словно кто-то хлопнул меня рукой по лбу, - рассказал Робер.
- И что ты почувствовал, проснувшись? - спросил профессор.
- Я чувствую, что меня неудержимо влечет какая-то сила, я не могу оставаться здесь, я должен идти, куда меня позвали, учитель.
- Это верно. Когда Судьба бросает свой зов, бесполезно сопротивляться. Знаешь ли ты имя?
- Думаю, да. Хотя последний раз я видел ее еще совсем ребенком, я знаю, это была Иоланта. Вот только какая опасность может грозить королевской дочери?
- Кто знает, мой мальчик, кто знает? Можно составить гороскоп, но для этого надо знать точный час и минуту рождения принцессы, чтобы добыть такие сведения понадобиться время, - развел руками астролог.
- Я не могу ждать, я должен ехать в Иллиату.
- Будь осторожен, если тебя узнают, ты погибнешь, - напомнил Даринэ.
- Да, последнее время я редко говорю по-иллиатски, акцент может выдать меня, придется поменьше открывать рот, - по-деловому заметил принц.
- Ехать лучше через Картинелию, - посоветовал ученый.
- У вас, учитель, есть там надежные друзья, мне понадобится некоторая помощь...
- Не волнуйся, мы добудем нужные грамоты и рекомендательные письма. Между прочим, твоя внешность никуда не годится, в Картинелии тебя хорошо знают, а картинелийские торговцы спокойно ездят в Иллиату, и не только торговцы. Тебя может узнать и кто-нибудь из друтейтских или франтосских рыцарей, к примеру.
- Ничего, я кое-что смыслю в человеческой внешности. Поговорю с актерами, они помогут с гримом. Я прошу вас, Даринэ, чтобы кроме вас и доверенных лиц, через которых я буду держать с вами связь, никто не знал о моих планах. Я не хочу, чтобы родители узнали об этом. Просто я поеду попутешествовать по свету, набраться опыта, посмотреть на дальние страны.
- Конечно, мой мальчик, конечно. На очень дальние страны, - заговорщицки подмигнул ученику учитель.
* * *
После смерти королевы Филианы король Родерико долго не мог прийти в себя, с трудом оправившись от потери, всю свою любовь он перенес на дочь, которая тоже очень сильно переживала утрату. После смерти матери девочка стала гораздо более задумчивой и часто грустила. Первое время она часто спрашивала, почему ей нельзя даже переписываться с Робером, она не слишком понимала расплывчатые объяснения отца, но постепенно привыкла к создавшейся ситуации. Конечно, она не сразу забыла эту дружбу, но вспоминала все реже, и через семь лет после разрыва отношений между двумя королевствами, у Иоланты сохранились лишь смутные отрывочные воспоминания, которые она не любила ворошить, потому что это напоминало о смерти мамы.
Чем старше становилась Иоланта, тем больше думал король о предсказании Кенеи, и никак не мог решить, что же следует предпринять для блага дочери. Однажды он поделился своей страшной тайной с ближайшим другом и советником, с человеком, которому доверял вполне и безгранично. К тому же граф Аротани тоже был вдовцом и имел единственную дочь, двумя годами старше принцессы.
- Не следует во всем полагаться на болтовню всех этих алхимиков, астрологов и прочих колдунов. Я верю, что угроза реальна, а вот спасения от какого-то безумно влюбленного героя я бы ждать не стал. Я очень понимаю вас, в такой ситуации я бы немедленно выдал дочь замуж, - безапелляционно заявил граф Аротани, человек прямой и деятельный по натуре.
- Да, вы правы, Эрито. Жизнь девочки превыше всего. Но если она никогда не будет счастлива? - снова сомневался несчастный отец.
В любых других вопросах король принимал решения взвешенно (кроме случая с Тальвией), но быстро, и был тверд в своих намерениях, когда же речь шла о судьбе Иоланты, он словно становился другим человеком.
- Зато жива. Известно, что монстра Оротонских гор невозможно победить никаким оружием. А все эти бредни о силе любви - одни лишь старушечьи сказки, и больше ничего. Славный мальчик вырос у короля Валерна, я видел юношу на турнире в Друтейте года три назад. Немного опыта, и ему равных не будет.
- Об этом лучше не напоминайте. Сам не знаю, что на меня нашло тогда. Теперь уж поздно. Устрою на ее шестнадцатилетие знатный пир, с балами и турнирами. Может и приглянется кто девочке. Дело молодое: потанцевали, стихи там почитали вместе, на охоту прокатились. Мне что из своих дворян, что из заграничных принцев и герцогов выбирать - все равно. Был бы человек достойный, не дурак, не проходимец, храбрый, но и, желательно, сведущий в этих модных свободных искусствах, а то ведь умница моя с воякой необразованным от тоски истает. С ее-то воспитанием. Да и королевством править - не только мечом размахивать.
- Это дело серьезное, - согласился Аротани. - Граф Фаскати, жених моей Амелины, умом, правда, не блещет, да у нее ума на двоих хватит. А вот короны не всякая голова достойна.
Когда наступил шестнадцатый день рождения принцессы, король Родерико объявил грандиозный праздник, куда съехались гости из всех земель королевства и многих других стран, кроме, разумеется, Тальвии. Появление юной принцессы вызвало всеобщее восхищение. Еще год назад Иоланта казалась совсем ребенком, теперь же расцвела ее дивная красота. Одна лишь Амелина, дочь графа Аротани, кусала от злости свои алые губки. Она последнее время слыла первой красавицей королевства. Гордой восемнадцатилетней графине было очень горько сознавать, что отныне она отодвинута на второй план. Правда, никто не заметил дурного настроения одной из девушек, поскольку праздник был очень веселым, шумным и многолюдным.
Принцесса много танцевала и с удовольствием присутствовала на ристалище, но король-отец не заметил, чтобы Иоланта отдавала предпочтение кому-нибудь из многочисленных рыцарей, участвовавших в поединках и танцах, многие молодые люди оказались и знатоками куртуазных ухаживаний. На празднике раздавался не только звон мечей, но также было много музыки и поэзии. Родерико видел, что его девочка вполне счастлива, но радуется она еще лишь как ребенок, впервые попавший на праздник взрослых, да еще ставший центром всеобщего внимания и поклонения. Королю не хотелось слишком торопить Иоланту с выбором. На его полушутливый вопрос, не присмотрела ли она себе жениха по сердцу, девушка только весело рассмеялась.
- Ах, папочка, мне и так хорошо. Вон сколько кавалеров, а выберешь, и останется только один. Скучно.
И убежала играть в жмурки с фрейлинами и молодыми дворянами.
У Родерико не хватило духа настаивать в этот раз. Хотя он и выбрал про себя нескольких возможных кандидатов. Призрак чудовища Тирекийской горы уже вставал перед королем, не давая покоя во сне и наяву.
Расстроенная вернулась в свое родовое поместье юная графиня Амелина. Граф Аротани только здесь обратил внимание на подавленное и раздражительное настроение дочери, которое в пути он посчитал следствием усталости.
- Дитя мое, что с тобой? Тебе не понравился королевский праздник? Или кто-то посмел обидеть тебя? - спросил граф у дочери.
- Они все, все обидели, меня, - неожиданно даже для себя самой разрыдалась Амелина, - разве вы не видели, никто не обращал на меня внимания, все комплименты и восторги только ей. Они больше не признают меня первой красавицей!
- Ты преувеличиваешь, девочка моя. Ты же все туфли станцевала до дыр, - резонно заметил граф.
- Все равно. Как они посмели... Почему они считают ее красивее меня? - не унималась Амелина.
- Потому, что это правда. Не стоит спорить с судьбой, дорогая.
- И вы тоже так считаете? - не поверила своим ушам любимая графская дочь.
- Успокойся, красавица моя. Это не я так думаю, так говорят звезды, Книга судеб или откуда там еще берут свои предсказания ясновидцы. Еще при рождении принцессы Великая Кенея предсказала, что Иоланта обречена быть самой прекрасной девушкой на свете в страшный год, когда проснется Фиобис. И год этот близок. Так что не завидуй принцессе, дитя мое. Государь наш надеется успеть выдать Ее Высочество замуж до официального объявления имени жертвы. Потому и говорю тебе, Амелина, поторопись и ты со свадьбой, - поведал чужую тайну любящий отец.
- Неужели все это не сказка? - удивилась графиня.
- Фиобис - не сказка, а проклятие Иллиаты. Пока король еще не выбрал жениха для принцессы, он колеблется, поскольку Кенея наговорила, будто, если выдать указанную звездами жертву замуж, в стране начнутся смута и разор. Но, думаю, Его Величество все равно примет верное решение и не станет подвергать опасности жизнь единственной дочери.
Амелина вытерла слезы обиды и внимательно слушала слова отца.
- И я не желаю рисковать твоей жизнью, - продолжал граф. - Пойми, дорогая, и ты можешь оказаться на месте жертвы, если не успеешь выйти замуж раньше принцессы. Это приводит меня в ужас. У тебя есть жених, я беспокоюсь, что до дня, который ты назначила ему, остается еще почти год.
- Мне нужно как следует обдумать ваши слова, - уже совсем другим тоном промурлыкала Амелина.
- Ты же у меня умница. И, пожалуйста, никому не говори об этом.
- Ну, конечно, папочка.
Амелина действительно много думала, над тем, что узнала от отца. Она так разозлилась на принцессу, что изо всех сил желала ей угодить в пасть легендарного чудища. Для этого было необходимо не допустить свадьбы принцессы. К тому же сама Амелина вовсе не хотела занять почетное место искупительной жертвы. А торопить свадьбу с графом Фаскати ей хотелось ненамного больше, поскольку графиня испытывала к будущему супругу в лучшем случае легкое презрение.
Да, ее жених был настоящим рыцарем, едва ли не лучшим на рыцарских турнирах, он доблестно сражался во время недавней войны за Люрским морем, где подверглась нападению одна из богатых приморских колоний Иллиаты. Мать-природа не обидела графа ростом и статью, крупные черты лица были слегка грубоваты, но мужественны и не лишены привлекательности. Десятилетняя разница в возрасте мало смущала Амелину, что ее действительно не устраивало в женихе, так это недостаток ума и светской образованности. Никакие занятия кроме войны и охоты с детства не увлекали графа Дени Фаскати, он очень не любил читать, а писал совсем плохо, с многочисленными ошибками и помарками. Поэтому граф предпочитал жить в своем замке и предаваться грубым развлечениям в своих собственных землях. В тот просвещенный век при дворе подобный тип выглядел уже слишком дико, поскольку был не способен поддержать беседу на модные темы о науках или искусствах. Однажды Амелина чуть не сгорела от стыда, когда три придворные дамы высмеяли графа за незнание того общепризнанного факта, что не Солнце крутится вокруг Земли, а наоборот.
- Как, граф, разве вы не знаете, что великий астроном и математик Китерик доказал это сто лет назад? - прыснула одна из дам.
- Никогда не поверю, что вся наша большая земля мотается вокруг маленького светящегося диска, - упрямо тряс головой знаменитый победитель рыцарских турниров.
- Да, что вы, Солнце огромно, оно во много раз больше нашей планеты. Если вы желаете, мы можем произвести расчеты по книге профессора Крета, - убеждала другая весьма образованная поклонница математики и астрономии.
Услышав о расчетах и книгах, Фаскати поспешил выкрутиться и скрыться. Вышло это неловко, причем дамы еще больше убедились в дремучей необразованности графа. Когда он скрылся, одна из них заметила:
- Граф Аротани нашел себе в зятья неподражаемый экземпляр, вот уж не думала, что в наше время рыцарь может не знать, что планеты кружатся по орбитам, а Луна отражает свет Солнца. Бедная маленькая Амелина.
Амелина была уже не маленькой, ей было почти шестнадцать лет, и она слышала весь разговор, спрятавшись за колонной у стены зала. Вся сцена очень задела ее самолюбие. Она была ужасно сердита на родителей, решивших ее судьбу уже в раннем детстве, и всячески оттягивала дату свадьбы. Граф Аротани и сам не однажды пожалел об этом, учитывая красоту дочери, было ясно, что, войдя в возраст, Амелина могла найти себе и более выгодную партию. Она тоже понимала это. Глядя на себя в зеркало и замечая взгляды кавалеров, она говорила: "Ах, если б он провалился куда-нибудь сквозь землю, я могла бы выйти замуж даже за принца!" Одна лишь надежда вдохновляла ее: после смерти бездетного герцога Бруото, Фаскати сможет претендовать на титул, правда, в числе с другими более или менее близкими родственниками.
Размышляя о пророчестве Кенеи, Амелина подумала, что старый герцог как раз находится при смерти.
- Смута и междоусобная война - вот что мне нужно! - воскликнула, потирая руки, молодая интриганка. При всей своей неотесанности граф Дени был искренне влюблен в красавицу-невесту и готов для нее на все на свете (кроме изучения чего бы то ни было), хоть звезду с небес достать. Этим и собиралась воспользоваться Амелина.
Глава IV Садовник
Спустя пару месяцев после дня рождения принцессы, в самой середине лета начались кровавые стычки между претендентами на герцогскую корону Бруото, вскоре перешедшие в настоящую междоусобную войну, захлестнувшую полстраны. Претенденты пытались доказать свои права не столько доводами генеалогии, сколько силой оружия, привлекая на свою сторону союзников, кто как мог. Призывы, исходящие из столицы, решить дело миром и королевским судом, успеха не имели. Вскоре в кровавой сваре погибли двое из пятерых искателей наследства, и каждый из оставшихся надеялся оказаться единственным победителем. От смуты серьезно страдали не только земли герцогства и претендентов, но и многие другие, не входящие в них районы, в том числе и земли, лично принадлежащие королю. Под горячую руку сжигались крестьянские селения, вытаптывались поля, гибли люди, и уничтожался урожай. Разоренные крестьяне и ремесленники сколачивали разбойничьи шайки, промышляли на дорогах и нападали на слабо защищенные поместья мелких дворян.
- Что творится, что творится! - хором вздыхали члены королевского совета. - Словно Фиобис спустился с Оротонских гор и ищет свою жертву.
От этих разговоров королю становилось не по себе. Уж не его ли намерение выдать дочь-жертву замуж до объявления ужасного приговора послужило скрытой причиной всех бедствий. Родерико не стал посылать свои войска для наведения порядка, дабы не усугубить уже свершившееся разорение и не подливать масла в костер кровопролития. Но когда претендентов осталось только двое - граф Фаскати и граф Ороси, - королевскому посланцу удалось убедить этих двоих явиться на королевский суд Судьбы и решить свой спор в личном единоборстве.
Победителем в поединке вышел Фаскати. Король объявил, что волей Судьбы он отдает графу герцогскую корону Бруото, но тот обязан возместить ущерб, нанесенный королевским землям и тем феодалам, кто не принимал участия в споре ни на чьей стороне.
Всю эту смуту собственно и развязал граф Дени, подначиваемый своей невестой. Теперь же Амелина стала внушать жениху, что он вовсе не должен расплачиваться ни с королем, ни с другими пострадавшими.
- У тебя достаточно сил, чтобы отделить твои земли от Иллиаты и добиться самостоятельности герцогства, Бруото может стать таким же независимым государством, как Друтейта, - настаивала графиня.
Она искусно подогревала честолюбие новоявленного герцога, опасаясь, что прекращение смуты рассеет усилившиеся сомнения Родерико относительно планов бракосочетания принцессы. Об этих сомнениях графиня выведала у отца, с которым, как с верным другом, посвященным в тайну предсказания, король делился своими тревогами. Окрыленный успехом, Дени послушался невесту и заявил, что не желает подчиняться королю и его требованиям.
Разгневанный государь двинул войска против новоявленного герцога Бруото. Возобновившееся кровопролитие было остановлено на время наступившей зимой.
Несмотря на все треволнения, двор жил своей жизнью, ибо междоусобицы и войны, в общем-то, не были чем-то необычным в те времена. Ничего не подозревавшая принцесса танцевала на часто устраиваемых балах, занималась с профессором Беренито, играла в жмурки и фанты со своими фрейлинами. Среди них у Иоланты сложился узкий круг подруг. Девушки вместе музицировали, читали рыцарские романы, сочиняли стихи, проводя время на половине принцессы или в саду. Когда борьба за герцогское наследство разгорелась особенно сильно (в конце лета), и стало слишком много разговоров о войне, кружок принцессы окончательно обосновался подальше от "этих невыносимых советников и драчунов". Иоланта попросила отца учредить должность музыканта ее высочества. Им стал юный талантливый менестрель по имени Эрбино. Отныне все приглашенные в покои принцессы должны были говорить только о прекрасном и возвышенном. Король смотрел на эти причуды дочери сквозь пальцы. Пусть веселится, не думая ни о чем дурном, решил про себя Родерико.
Прошло лето, и осень вступила в свои права, позолотив листья королевского сада. Вот уже укорачивающийся день сравнялся с ночью, серые тучи заволокли низкое небо, еще несильные порывы северного ветра пробирали до костей. В этот день Иоланте захотелось погулять одной по безлюдным аллеям сада, среди почти облетевших деревьев и опавшей листвы.
За последнее время она немного устала от многочисленных поклонников, съезжавшихся в Иленополь, несмотря на смуту на востоке страны. Хотя ее отец больше не заговаривал о выборе жениха, видно и ему они надоели, частые визиты двух картенелийских принцев, трех герцогов из Лакаринии, Дакливтии и Франтосы, а также множества менее знатных иностранных кавалеров, говорили сами за себя. Вот-вот начнут свататься. И многие из них неплохи: тот остроумен, а этот прекрасный танцор, третий легко сочиняет изящные вирши, четвертый - знаток древних и новых учений о смысле жизни, счастье и красоте, пятый известен своим покровительством искусствам, в которых разбирается прекрасно. У всех репутация храбрых рыцарей, и на турнире проявили себя с лучшей стороны. Есть, конечно, и менее образованные или талантливые, и таких тоже достаточно. Вот, например, один из лучших рыцарей, одержавший множество побед на ристалище, маркиз Инграно из Касла, оказался уже слишком старым человеком (почти ровесником отцу), к тому же с лицом, побитым оспой. Хотя Инграно умел говорить почти так же красноречиво, как хорошо сражался, Иоланта испытывала к нему смешанное чувство страха и неприязни. Правда, большинство рыцарей, заглядывавшихся на красавицу-принцессу, были все же молодыми людьми вполне приятной внешности.
Сделать выбор казалось почти невозможным. "Как люди влюбляются, да еще с первого взгляда?" - недоумевала шестнадцатилетняя принцесса. "Что же такое должно быть в человеке, чтобы полюбить его больше остальных? Больше отца, подруг?"
Занятая подобными мыслями, Иоланта почти не смотрела, куда идет. Ноги сами принесли ее к большой клумбе, на которой все лето цвели прекрасные розы. Она очень любила это место, но в такую пору цветы уже прикапывали на зиму и засыпали опавшими листьями осин и тополей. Видимо, этим и занимался человек, копошившийся на клумбе, согнувшись в три погибели. Иоланта знала в лицо и по именам всех помощников дядюшки Гаринати.
То ли закончив свою работу, то ли услышав стук ее каблучков, человек на клумбе резко выпрямился. Иоланта вскрикнула от неожиданности: это, изуродованное жутким кривым шрамом лицо, она видела впервые. Впрочем, ей и в голову не пришло, что в облетевшем королевском саду какой-нибудь злоумышленник вздумает среди белого дня воровать розовые кусты. Одет незнакомец был точно так, как другие садовники, в серую холщовую рубаху, такие же штаны и шерстяную темно-коричневую куртку, на голове была кожаная шапка, похожая на подшлемник. Он тут же сорвал с головы шапку и согнулся пополам в низком поклоне. Когда незнакомец выпрямился, комкая в руках свой головной убор, принцесса смогла разглядеть его лучше. Растрепанные рыжие волосы странным образом оттеняли безобразие его шрама, не помогала даже недлинная окладистая борода. Шрам прорезал ее в двух местах, становясь еще более заметным. Незнакомец был высокого роста, если не сказать очень высокого, широкоплеч и длинноволос. По виду чисто лесной разбойник. Только вряд ли разбойники так смущаются при виде знатной дамы.
- Кто ты такой? Новый садовник? - спросила девушка.
Незнакомец кивнул, подтверждая ее догадку.
- Давно ты здесь работаешь? Как тебя зовут? - принцесса подумала, что его смущение вызвано ее испугом. Кому приятно, когда тебя люди пугаются.
Вместо ответа человек замычал невнятно и показал растопыренную пятерню, перепачканную землей.
- Пять дней? Ты немой, - догадалась она.
Теперь уже девушка почувствовала себя неловко. Здоровые красивые люди порой испытывают некоторый стыд в присутствии калеки или урода.
К счастью, к клумбе уже спешил, прихрамывая, дядюшка Гаринати, должно быть, у него снова разболелась нога "на дурную погоду".
- Добрый день, Ваше Высочество. Не холодно ли вам гулять в такой хмурый день? - поклонился старший садовник, а новый испуганно отвесил еще один поклон.
- Добрый день, дядюшка Гаринати. Скоро пойдут дожди, и тогда все время придется сидеть во дворце.
- Да, сад уже почти совсем заснул до весны. Вы не очень испугались такого лешего? - кивнул в сторону рыжего Гаринати.
- Немного, - призналась принцесса.
- Не бойтесь, Ваше Высочество. Это Карни, мой новый помощник. Он немой.
--
Объясните ему, что я не хотела обидеть его.
- Конечно, Ваше Высочество. Карни немой, но не глухой и не глупый, просто язык у парня отнялся в детстве еще. Видите, как его разукрасили, а родителя - торговца - разбойники порубили. Мне его с письмом знакомец один прислал, - объяснил старый садовник, - я его в оранжерею определил, а тут вот осталось розы закрыть.
- Тогда пусть он принесет завтра в мои комнаты цветов из оранжереи. Он сможет справиться с этим?
- Конечно. Руки у парня хорошие, цветы его любят.
Девушка попрощалась с дядюшкой Гаринати и продолжила прогулку, позабыв об этом маленьком эпизоде.
На следующий день с самого утра зарядил мелкий заунывный дождь, и было видно, что идти он собирается дня три-четыре, как это бывает во второй половине октября. Стало промозгло и сыро, все попрятались под крыши, только стража уныло мокла у ворот и на башнях. Принцесса и ее ближайшие подруги расположились в музыкальной комнате, где был большой камин, который расторопные слуги разожгли еще с ночи. Гостей сегодня во дворце не ожидалось, старый профессор схватил насморк и отменил занятия. Как на зло, Эрбино отлучился на пару дней по каким-то делам, и девушкам пришлось развлекать себя самим. Они разучивали "дождливые" пьесы под грустное настроение, навеянное погодой. Но вскоре развеселились, стали шутить, сочинять веселые куплеты. Чуть позже настроение снова изменилось, все устали смеяться и дурачиться. Иоланта села за клавесин и заиграла грустную, но светлую мелодию собственного сочинения.
Никто не обратил внимания, как тихо открылась дверь, и в комнату вошел человек с большим букетом цветов. Слуги время от времени бесшумно заходят в покои, чтобы подбросить дров в камин или поменять обгоревшие свечи в шандалах.
Вошедший остановился у самой двери и не шелохнулся, пока в комнате не замер последний звук мелодии, как видно, опасаясь каким-нибудь случайным шумом досадить столь изысканному обществу. Потом он осторожно прошел к изящному столику, на котором стояли две вазы редкой красоты, положил между ними цветы (вода наливалась заранее) и занялся составлением букетов. Тем временем подруги наперебой хвалили новое сочинение принцессы. Вдруг одна из девушек громко вскрикнула и уставилась расширившимися глазами в одну точку, ей показалось, что из глубины комнаты на них таращится страшилище.
- Там, там Рыжий Душитель, - в ужасе прошептала, протянув подрагивающую руку, фрейлина Дамина.
- Не может быть, призраки не являются днем, - не очень уверенно сказала другая фрейлина - Лисия, она была самой старшей в кружке принцессы.
- Это же зеркало, - поняла Мальвия. - Сегодня такой серый день.
- Но я точно видела.., - пробормотала Дамина.
- Отражение садовника, - сказала Иоланта, - она первая заметила самого Карни. Он отступил от столика, и прежде отраженное другим зеркалом, его изображение пропало в обоих.
Молодой садовник был ужасно смущен и расстроен тем, что перепугал этих нежных и хрупких красавиц, он оставил свою работу и, не осмеливаясь даже вздохнуть, опустил голову, глядя в пол.
Теперь все маленькое общество с удивлением разглядывало долговязого рыжего парня с изуродованным лицом.
- Вылитый Душитель. Как только его сюда пустили, - сказала Мальвия. - Хорошо, что ты его в зеркале увидела. Приснился б во сне, не проснулась, - тихонько толкнула она под локоть Дамину.
- Ну, что ты стоишь, чучело огородное? Что тебе надо? - рассердилась за свой испуг на бедного Карни Дамина.
- Оставьте его, сами виноваты, - вступилась Лисия.
А Иоланта укоризненно посмотрела на фрейлин, встала и подошла к готовому провалиться сквозь землю садовнику.
- Здравствуй, Карни.
Он низко поклонился.
- Не расстраивайся, ведь ты выполняешь мой приказ.
Он кивнул.
- Вот и хорошо, - она посмотрела на лежащий на столике букет, - очень красивые цветы. Можешь продолжать свою работу. И приноси в мои комнаты букеты через день. Ты понял?
Он кивнул и снова поклонился.
Иоланта вернулась к подругам и позвала их на софу в дальний угол зала, а садовник вновь принялся за свое дело.
- Что вы, в самом деле, накинулись на этого несчастного? Как вам только не стыдно, - вполголоса выговорила принцесса своим фрейлинам.
- Наверное, это не очень хорошо, но он напугал нас, - оправдывалась Дамина. - И потом, зачем держать во дворце такого урода, да еще и немого? Какая в этом необходимость?
- Действительно. Собой он оскорбляет эстетическое чувство, - добавила, завязывая пострадавший во время суматохи бант на платье, Мальвия.
- Порой безобразие необходимо, ибо без него никто бы не знал, что такое красота, - возразила прилежная ученица профессора Беренито - Лисия.
- Перестаньте, ведь это же живой человек, он может вас услышать. Его рекомендовали дядюшке Гаринати, пусть себе работает. Имейте сострадание, если все время глумиться над несчастным, он станет злым и жестоким. Помните, никто не любил безобразного принца Гирти, все смеялись над ним и пренебрегали его чувствами, поэтому он и стал Рыжим Душителем, - напомнила историю трехсотлетней давности, ставшею одной из причин сегодняшнего переполоха, Иоланта.
- Рассказывают, Гирти родился донельзя уродливым, горбатым, без пальцев на ногах и с маленькими, но невероятно сильными руками в половину нормальных, а лицо у него было так перекошено, словно и не человеческое вовсе, - полушепотом вставила, молчавшая до сих пор Ажиана. - А все потому, что его мать - первая красавица королевства, должна была стать искупительной жертвой для Фиобиса. Ее родители узнали об этом заранее и поспешили выдать дочь замуж за младшего сына тогдашнего короля. В жертву была отдана другая девушка, но Судьба все равно наказала всех. Когда Гирти стал взрослым, он задушил много людей, и в первую очередь родителей своей матери.
- Бр-р-р, какие ужасы ты рассказываешь, - передернула плечиками Иоланта.
- Мы же учили это по истории: безумный Гирти передушил всю ближнюю родню, и после этого сменилась династия, - учительским тоном выдала Лисия.
- Между прочим, профессор никогда не упоминал в связи с этими событиями предание о Фиобисе, - сказала Мальвия.
- Наверное, этим и отличается история от легенды. Профессор Беренито всегда утверждал, что во дворце нет никаких призраков, в том числе и призрака Рыжего Душителя, - рассудила Ажиана.
Чуть слышно стукнула закрывшаяся дверь.
- Ушел наш Душитель, - с облегчением вздохнула Дамина.
- Не надо его так называть, может, он мухи в жизни не обидел. Пойдемте, лучше посмотрим, что у него вышло, - предложила Иоланта.
Девушки дружно вскочили на ноги и, едва не обгоняя друг друга, поспешили к столику с цветами. В этот по-осеннему скучный день уродливый садовник невольно стал развлечением для кружка юной принцессы.
- А неплохо смотрится, - признала Дамина.
- Скажем честно: эти букеты составлены очень красиво, со знанием дела и большим вкусом, - жестко резюмировала Лисия, - не припомню, чтобы кто-нибудь из слуг умел так ставить цветы.
- Мне кажется, у нас самих не всегда так получится, хотя нас специально учили, - добавила Иоланта.
- Надо же, такой страшный, а в душе художник, - покачала головой Мальвия.
На этом инцидент с приведением был исчерпан, и вскоре все привыкли к странному виду оранжерейного работника. К красоте его букетов привыкнуть было труднее, каждый раз они получались такие разные, но неизменно восхитительные. Одни поражали строгостью и изяществом, другие, напротив, пышностью и великолепием.
Принцесса несколько раз хвалила Карни, когда он ставил цветы в ее присутствии. В ответ он кланялся с благодарностью и достоинством.
- А ведь Карни знает цену своему таланту, и вовсе не увалень деревенский, - однажды отметила Ажиана.
- Вроде бы он сын торговца, убитого и ограбленного разбойниками, - с легким налетом пренебрежения в голосе передала подругам то, что знала от дядюшки Гаринати, Иоланта.
- А-а-а, говорят, в мастерских у живописцев часто обучаются младшие дети торговцев и цеховых мастеров, - вспомнила Дамина.
- Талант облагораживает человека любого звания, - вновь наставительно заявила Лисия.
Девушки действительно стали относиться к Карни с некоторым оттенком уважения, каким не удостаивали ни горничных, ни лакеев, ни прочих слуг. В холодное время года принцесса и фрейлины обычно довольно часто посещали оранжерею и зимний сад и всегда с удовольствием болтали с дядюшкой Гаринати. Нередко они читали вслух, устроившись на скамьях зимнего сада. Зимой там зрели фрукты и журчали фонтаны, это было одно из самых красивых мест в королевском дворце. Этот сад очень любила еще королева Филиана, для которой его когда-то и разбили по приказу короля Родерико.
Как-то в начале зимы Лисия и Ажиана, они были кузинами, покинули королевский дворец, чтобы присутствовать на семейном торжестве в замке отца Лисии, маркиза Вронтэ. Мальвия на несколько дней осталась в городском дворце своих родителей, потому что приехал ее старший брат, сражавшийся в королевских войсках против бунтовщика герцога Бруото. А Дамина простудилась на последнем балу и лежала в постели.
После занятий с профессором Беренито Иоланта не знала, чем занять себя. Отчего-то ей не хотелось одной слушать песни и нескончаемую болтовню менестреля, а тем более проводить время в окружении степенных придворных дам. Поэтому Иоланта взяла книгу и отправилась в зимний сад. Обычно в это время дня там никого не было, ни придворных, ни работников.
Принцесса устроилась в любимом легком плетеном кресле, стоявшем в одном из укромных уголков сада, и погрузилась в чтение. Около часа она, не отрываясь, с замиранием сердца следила за приключениями отважного рыцаря-драконоборца, пока копье в его мощной руке не поразило зловредного змея.
Девушка опустила книгу на колени и подняла глаза. К ее удивлению на скамье за ближайшими деревцами кто-то сидел, склонив голову, как будто тоже читал. Прежде чем человек поднял голову, принцесса уже узнала его по рыжей шевелюре. Карни так посмотрел на нее, что девушка сразу поняла: он не только давно заметил ее, но и явно наблюдал за нею. Со стороны какого-то садовника это было почти оскорблением. Она пожалела, что слишком много хвалила этого невежу и решила тут же поставить нахала на место.
Он уже стоял на ногах, что-то пряча за спиной, но не опуская взгляда. И выражение его больших карих глаз совсем не понравилось принцессе. В них было восхищение, но не почтительность, подобный взгляд был бы уместен для знатного кавалера, а никак не для того, чей удел копать землю и разгребать навоз. Обычно, когда принцесса или ее фрейлины обращали внимание на его присутствие и говорили ему несколько одобрительных слов, Карни всем своим видом выражал смущение, хотя и не переходившее в раболепие. Сейчас этого заметно не было, а, по мнению принцессы, садовник должен бы чувствовать себя виноватым, пойманным на месте преступления. Напротив, казалось, он готов прыгнуть с обрыва, но не признать себя виновным.
Рыжий сделал несколько шагов и остановился на почтительном расстоянии.
- Что ты здесь делаешь? Ухаживаешь за растениями?
Иоланта ожидала, что такой вопрос будет хорошей приманкой, садовник соврет, тогда у нее будет повод наказать его по заслугам.
Его кивок означал твердое "Нет".
- Тогда зачем ты здесь? И что ты там все время прячешь?
Секунду он смотрел себе под ноги, словно решая признаться в чем-то или убежать. В саду никого не было. Охрана стояла только у входа из дворцовых покоев, другая дверь, которой пользовались работники, не охранялась. "О, ужас! Он что-то украл и хотел здесь закопать", - испугалась девушка, она уже хотела позвать стражников и только раскрыла рот, как садовник, поднял глаза от пола и что-то протянул перед собой. В руках у него была всего лишь тонкая, гладко обструганная дощечка и кусок угля. Пальцы его правой руки были испачканы углем, а не землей. Теперь Иоланта сообразила, что вор не смотрит с восхищением на того, кто его поймал.
- Что это? Дай мне.
Она подняла руку, которой в мгновение испуга вцепилась в подлокотник, и протянула немного вперед. Карни сделал еще шаг, держась все же на расстоянии от кресла принцессы, и подал ей дощечку размером с переплет большой книги. Одна сторона доски, та, что была видна Иоланте, когда ее держал Карни, была чистой. Девушка перевернула дощечку. Некоторое время она молча смотрела, ее прекрасное лицо отразило целую гамму противоречивых чувств. Прежде всего, удивление, потом облегчение, смущение пополам с возмущением, и, наконец, снова изумление.
- О, созвездие Дерра, так ты умеешь рисовать?
Принцесса не случайно упомянула это созвездие, считалось, что оно покровительствует архитекторам, скульпторам и живописцам.
Вопрос был риторическим. Набросок был сделан очень профессионально, причем грубые средства никак не отразились на качестве исполнения. Было видно, что и времени это заняло немного. Всего лишь несколько штрихов передали и портретное сходство и даже внимательную сосредоточенность, с какой Иоланта только что склонялась над книгой.
- Мне следовало бы рассердиться за твою дерзость.
Карни опустил голову.
- О, нет. Я больше не верю в твою застенчивость.
Садовник упал на колени, как бы прося пощады и прощения.
- Хорошо, я прощаю тебя за то, что ты посмел рисовать меня без позволения. Наказывать за дар Судьбы кощунство. Встань и отвечай.
Карни поднялся и отступил назад, сохраняя почтительную позу.
- Ты действительно немой? - приступила к допросу Иоланта.
Он коснулся своих губ и сделал отрицательный жест рукой.
- Ладно, верю. Ты рисуешь и красками?
Молодой человек кивнул утвердительно.
- Чтобы стать хорошим художником, не достаточно иметь природный дар, его нужно развить. Многому научиться. Великие художники пишут целые трактаты по математике, анатомии, оптике. Ты слышал об этом?
Снова положительный ответ.
- Тогда ты должен уметь читать и писать, - с сомнением сказала девушка.
Карни нерешительно повертел в пальцах уголек и взглядом показал на доску, что лежала на коленях принцессы.