Когда-то, не помню когда я,
В границах оседлой черты.
Семья там жила молодая,
Еврейскими были черты.

На хуторе, в том же районе,
На всём экономя, жила
Бабуля, но в собственном доме.
Роднёй той семейки была.

И вот, как-то раз озабочась,
Послала к ней дочку маман.
Узнать, как бы так, между прочим,
Наследство положено ль там?

С собой пирожков надавала.
С капустой и с мясом, и так.
И дочери твёрдо сказала
Где что говорить ей и как.

Тебе бабка плакать начнётся,
Мол, крыша у дома течёт,
Вот кто ей поможет... зачтётся...
Наследство себе огребёт.

Что пенсию не заплатили,
Сожрала ей тля огород,
Что печку давно не топили,
Что кто-то, мол, проклял ей род.

Но ты, продолжала маманя,
Ты стой на своём, как скала.
Что б гордым ходил твой папаня,
Что скидку ты ей не дала.

Которые с мясом- за двадцать,
С картошкой, за четвертак.
На шекель не вздумай сдаваться...
Пустые отдашь за пятак.