Опять... Каждое утро он просыпался с единственным словом в голове. Опять... Опять... Опять выходить к детям, к этим святым, безгрешным, непорочным созданиям, к их родителям - воплощению всей мировой мудрости... И он - жалкое подобие человека, обманщик, вводящий в заблуждение детей, почти святых духов, ангелов во плоти. Каждый день - одно и то же... И нет разницы в цвете кожи - ангелы не имеют ни цвета, ни самой кожи, они - чистый эфир. Иногда ему хотелось прыгнуть с крыши от осознания собственного ничтожества. Как же он погряз во грехе... И хоть Церковь и считала его деятельность грехом, но грехом несмертельным, простительным. Нет, ни одна душа во всем мире не могла понять его мучений. Казалось бы, проще всего оставить это бесовское занятие. Но нет: ничего другого он делать не умеет, а кормить больную мать и недееспособную сестру-урода он просто обязан... и многократно спрашивая себя, что же есть бОльший грех, он сам себе и отвечал, что кровь важнее, пусть даже в сравнении со всеми ангелами земли, пусть даже после этой жизни ему вечно гореть в аду... если есть ад и рай, в чем он уже порядочно сомневался. Сразу после смерти отца он почти забыл Бога, не ходил в храм... Соседи смотрели на него с неодобрением, жена его бросила, детей он завести не успел. А когда он узнал про смертельную болезнь матери - окончательно разуверился в Высших силах.
Каждую ночь - один и тот же сон. Он просыпается в своей кровати от крика, шума детских голосов (порой, когда он просыпается по-настоящему, ему чудятся эти звуки). И он видит на пороге своего дома ребенка. Девочку в белом платье, поистине ангельское создание. Она говорит ему тихо, на грани слышимости: "Дядя, вы... Вы меня обманули! Это ведь все неправда!" И как будто прорывает огромную трубу, наполненную криком. Становится невыносимо терпеть, он затыкает уши, и видит, что он уже не в своей кровати, а посреди бескрайней равнины. А вокруг - дети, как будто вся равнина - одна живая масса. И тысячи, миллионы детских голосов сливаются в один: "Обманщик!"
Когда-то в детстве мама всего один раз назвала его обманщиком, не со зла... Он просто решил оправдать чем-то потерю дорогой зимней шапки, и выдумал страшную историю про ожившую шапку, которая сама убежала от него. "Обманщик", - сказала тогда мама. И тут же забыла. А он не забыл. И впредь стал опасаться. Опасаться подать хотя бы маленький повод к тому, чтобы хоть кто-то назвал его обманщиком. А теперь он слышал это каждую ночь. Конечно, как его еще называть, когда он выбрал такую профессию... Но хотя бы не так... Не дети... Не Светлые ангелы... А может это его крест, его Высшее назначение?
Такими мыслями он мучался каждый день, перед тем как идти на работу. "На выход!" - как заклятье, как магическая формула. И он шел. Потому что не мог не идти. Потому что дома его ждали больная мать и сестра урод. И каждый раз, выходя на арену, он видел перед собой сотни детских лиц, так восторженно на него глядевших. И представление начиналось. Он доставал кроликов из шляп, резал женщин, заставлял предметы исчезать и появляться в самых неожиданных местах. И все это время чувствовал на себе восхищенные, обожествлявшие его взгляды Ангелов... И все заканчивалось, когда наклонившийся к ребенку родитель, этот носитель мировй мудрости, шептал ему: "Видишь, кролик сидел у него в крышке. А тетя на самом деле просто подогнула колени, а эти ноги, которые ты видишь - ненастоящие". И взгляд ребенка потухал. Потом становился серым. А потом снова наливался, но уже не восторгом. Ненавистью. "Обманщик! Обманщик!" - шептали ему вслед дети. А он уходил со сцены, уходил в свой позор...