Аннотация: Серия "Сказы от деда на ночь" из цикла "Сказы и сказания о славных Русичах". А вот ведь как бывает. И беда порой придёт да за собой счастье приведёт. О том и сказ будет.
Добро пожаловать в мир моих произведений.
Все мои произведения созданы человеческим разумом. Это полёт моей фантазии, идущий от моего чистого и горячего сердца. Никакой ИИ или иные программы не участвовали в создании моих книг. Добро пожаловать в мир живой человеческой души.
Спешу обрадовать своих читателей. Работа над моим сборником "Сказов" закончилась (ISBN 978-5-0059-7673-4). Я рада, что выдержала книгу для аудитории 12+.
В этот сборник вошли мои авторские произведения. Все сюжеты целиком и полностью плод моего воображения. Они шли из глубины моей души, моего сердца. Этот жанр я избрала не случайно. Ведь сказки -- это то, что выдумано. Рассказ -- это то, что происходит здесь и сейчас, и больше соответствует современности. Но именно жанр "сказы" позволяет погрузить читателя в чарующую атмосферу прошлых времён. Вы узнаете, как в старину говорили наши предки и какие имена давали своим детям.
Книги автора можно приобрести на сайтах издательств Ridero / ЛитРес / OZON / Amazon / Wildberries / МТС Строки / Bookmate / Читай-город.
Ваша Ирина Жалейко copyright, Республика Беларусь, г. Новополоцк.
Дизайнер всех обложек: Курачёва Евгения
Сказ "Медвежий поцелуй"
Часть первая - Вступительная
- А ну-ка спать, непоседы, - пригрозил кулаком дед. - Всё вам шум да гам. Солнце спать легло и вам велело.
Внучки притаились. Кто на печи зашушукался. Кто на кровати под одеялом затихарился.
- Деда, а сказ на ночь расскажи, - раздался голос внучки. - Да чтобы со счастливым концом.
- И чтоб страсть как страшно было! У-у-у-у! - попытался её напугать братик.
- Да ну тебя, - отмахнулась девчушка.
- А ну цыц! - прикрикнул дед на внуков. - Ну, слушайте. Было то не так давно. Я в то время ещё совсем мал был. Как вы сейчас. И слышал ту историю так, - завёл сказ дед. - Жил да был князь Беловолод со своей женой Любимой. Жили они душа в душу. За таким князем и народ жил-поживал да лиха не знал. В том княжестве та история и произошла...
Часть вторая
Весна-красна на порог стремилась. Да всё никак с зимой разминуться не могла. То снег да мороз. То солнце да ручьи. Птицы перелётные ещё не вернулись. Подснежники первые не появились. А в лесу там сям прогалинка покажется. А всё снег ещё кругом да холод. И скакали по лесной дороге два юноши. Щёки их разрумянились. Кудри золотые из-под шапок на солнце блестят. Одёжа на них обычная, что в дорогу одевается. Кафтаны[1] зимние ещё одеты, мехом отороченные да кушаком[2] подпоясанные. У одного синий, у другого красный. У каждого кинжал к нему прикреплён. У одного из них колчан со стрелами да лук к седлу приторочены были. На ногах у обоих сапоги хро́мовые[3]. Видно было, что семьи их не бедствуют. Тот, что помладше казался, старшего всё догнать пытался, да никак ему это не удавалось.
- А ты, Людимир, догони меня да за узду и осади, - засмеялся тот ему в ответ, да коня не осадил.
- Всё. Остановись, брат. А-то коней загоним. Ты победил, - сказал младший да коня остановил.
- Хорошо, хорошо. Давай рядом ехать. Считай, ничья будет, Людимир. Далеко от наших поди ускакали, - засмеялся старший, коня останавливая да брата поджидая.
Когда младший поравнялся с Есиславом, то рядом и поехали. Разговор завели.
- Вот погоди. Достанется нам на орехи. От обоза ускакали. По лесу вдвоём едем. Что отец скажет на то? Осерчает. Может, назад повернём? - испуганно спросил младший.
- Я на себя всю вину возьму, Людимир. Пусть меня отец за то ругает. Да и сразу за лесом деревушка есть. Там на ночь и собирались всем обозом расположиться. Почто коней зря туда-сюда гонять? - успокоил брата Есислав. - Скорей взрослее становись, братишка.
- Это тебе в конце весны девятнадцать будет. А мне ещё только тринадцать по осени стукнет, - не успокаивался младший.
- Ничего. Вырастешь и не заметишь, как меня догонишь, - не унимался Есислав.
- Догоню, ежели отец розгой мягко место не отобьёт, - насупился Людимир.
- Все розги твои я на себя возьму. Раз отец решит, что нашкодили, значит, мне ответ, как старшему, и держать, братишка.
Младший только рукой в его сторону махнул да нахмурился. Так они молча дальше ехали сквозь лес. Людимир временами по сторонам оглядывался. Знамо, лес же. Вдруг зверь какой дикий выскочит? Волк ли, али медведь-шатун[4]. Да мало ли зверя в лесу какого. Может и рысь сейчас на ветке сидит да на них глядит. Всё в его воображении придумывалось да не очень радостно рисовалось. Есислав, напротив, лесу радовался, воздух весенний вдыхая. Весь день сегодня солнце светило да всё ещё на эту пору в зените стояло. Ели да сосны старые потрескивали да меж собой о чём-то перешёптывались. Тихо было вокруг да спокойно.
И вот уже просвет в лесу появился. Людимир всё веселее вокруг смотреть начал. Старший брат его страху посмеивался да вида тому не показывал. И вдруг тишину леса нарушил девичий крик. Аж уши у обоих заложило. Есислав в ту сторону посмотрел нахмурившись. Лук с колчаном с седла взял да с коня спрыгнул, узду младшему брату кидая.
- Притормози коней, Людимир. Жди меня тут, - а сам в лес бросился, сквозь кусты продираясь в сторону крика.
Он торопился со всех ног на девичий крик. Лук в руку взял да стрелу приготовил. Он знатным стрелком был. Никто его в их граде победить не мог. Шапка его за ветку зацепилась да так красным пятном на снег и упала. Но Есислав то и не заметил вовсе, на помощь торопясь. Услыхал он рык медвежий неподалёку, да как припустится, что сил в его теле было. На поляну выбежал, а там девчушка на снегу лежала, кровью окрашенном, а над ней медведь стоял, лицо ей облизывая.
- А ну пошёл от неё прочь, - закричал Есислав да стрелу ему в бок пустил.
Зверь как зарычит, в сторону юноши поворачиваясь да на лапы вставая. Есислав прицелился второй стрелой да прямёхонько в глаз ему и попал. Медведь шаг только в его сторону сделать и смог, а после упал, как подкошенный. Юноша не растерялся. Быстрее к девушке побежал, жива ли, проверил. А у той лицо с левого боку разодрано, рука правая вся в крови. Но дышала ещё. Есислав кушак размотал да руку ей перевязал. К лицу платок чистый приложил. А как тут кровь остановить, не знал. Колчан с луком за спину повесил, кинжал с ножнами в карман засунул да на руки девчушку подхватил. И отправился он назад к брату, что коней держал. Спустя время перед ним так и показался.
- Что это с ней, Есислав? - с коня спрыгивая на землю, спросил Людимир.
- Медведь-шатун на неё набрёл. Али она на него. Поди сейчас пойми. К знахарю Марибору нужно её отвезти. Он недалече в скиту[5] живёт. Помоги девчушку вперёд меня на коня подсадить, Людимир, - сказал Есислав, на своего коня девчушку посадив.
Тот помог её придержать, пока старший брат на коня усаживался да лук с колчаном к седлу прикреплял. А после и сам на скакуна вскочил, и поскакали они из лесу. Да уж не в игры играя, а человека спасая.
Выскочив из лесу, поселение и увидали. Оно недалече совсем было. Село не село, а так, деревушка небольшая. На росстани[6] Есислав велел младшему брату к людям ехать да обоз дожидаться, а сам в скит к травнику поскакал. Он там уже не раз с отцом бывал. Марибора хорошо знал. Девчушку к себе её левой щекой прижимал, чтобы кровь шла меньше. Так до скита и доскакал.
- Марибор! - закричал Есислав во всё горло, к избушке подъезжая. - Марибор, помоги!
Травник в ту пору как раз дома был. Поутру собирался было на силки взглянуть сходить, да так и не собрался. Это девчушке жизнь и спасло. Выбежал Марибор из избы да увидал, как юноша с коня девчушку снимает да на руках её бесчувственную к нему несёт.
- Ох, ты ж, деванька. То никак медведь? - не то спросил, не то просто сказал Марибор.
- Он проклятый. Шатун. Видать рано поднялся да к селу шёл, - проговорил Есислав, девчушку в дом занося.
Травник велел Есиславу её на скамью широкую деревянную положить, одежду верхнюю да обувку сняв. А сам к мазям да травам пошёл. Есислав поодаль стоял, пока старец её раны смазывал да кровь останавливал. Он себя считал уже юношей взрослым. Да и много ран довелось уже повидать. В семнадцать лет уж и в бою довелось сражаться. Рядом с отцом был, когда от лихих людей набег отразили. Молод был, да удал. У самого ни царапинки, а у других много чего видал. Так с Марибором познакомиться и довелось. Но сейчас он на девчушку совсем юную смотрел, а сам слёз сдержать не мог. Стоял бледнее полотна. Что она в том лесу делала, сам себя спрашивал. Юна ещё была, а красивое лицо девичье теперича медведь попортил.
Марибор все раны её смазал, повязку наложил. Попросил Есислава помочь ему девчушку на кровать уложить. Затем старец пошёл настой из трав делать, а юноша так возле неё сидеть и остался, за руку её держа. Словно помочь ей хотел, да время для неё назад повернуть. А что тут уже повернёшь? Правая часть лица её была от крови отмыта. Лицом белая, ликом красивая. А вторая половина была тряпицей с мазью накрыта. Травник настоем девчушку с ложечки напоил. Та в чувства так и не пришла. Марибор им двоим чаю на травах заварил да Есислава за стол усадил. Юноша ему всё и рассказал. Что да как случилось, поведал.
- Ты - молодец, Есислав. Ты ей жизнь спас. Глаза она не лишилась. На руке рана не страшная. Сухожилья не перебиты. Только шрамы останутся. Да под кофтой не видать будут, - сказал Марибор.
- А на лице? На лице чем прикроешь? - в сердцах сказал Есислав. - Её жизнь только начинается. Как ей теперича?
- Её Зоряной звать, Есислав. Что она в лесу делала, я опосля у неё узнаю. Но думаю, что догадываюсь, зачем там оказалась.
- И об чём ты догадываешься? - спросил Есислав.
- Да об чём бы я сейчас не догадывался, всё неправдой может оказаться. Что пустое молоть? А лицо не спрячешь. Тут правда твоя. Но то беда не великая, - попытался успокоить его старец. - Она девушка светлая. Такая радость от улыбки её на душе появляется.
- Сколько ей лет, Марибор? - уточнил Есислав.
- Так поди уже пятнадцать, - вздохнул почему-то старец.
- А сваты к ней приезжали уже? - спросил юноша.
- Нет, не привечали её сваты. Видать от того в лес и убежала, тихо вздохнул Марибор, вспоминая что-то. - Она девушка славная. Добрая да ладная. И всё у неё спорится. И мастерица платки пуховые да шали вязать. А не сватались за то, что она немая была.
- От рождения? - уточнил Есислав.
- Нет. В детстве ребятишки играли. Кто-то её знатно маляву напугал. Лет семь ей тогда было. А голос звонкой её и пропал. А как пела. Как пела. Ничем ей помочь тогда не смог, - вздохнул травник. - Ты сам-то тут каким чудом? - сменил тему Марибор.
- Да мы с обозом в соседней с тобой деревне остановиться решили. Видать Зоряна оттуда будет? - спросил Есислав.
- Оттуда, - подтвердил старец.
- Ты прав, Марибор. Меня отец поди уже обыскался, - сказал Есислав, из-за стола вставая.
- Вот и езжай к нему. А то получишь ты нагоняй знатный, - засмеялся травник в бороду. - Я за Зоряной присмотрю. И скажи её родным, что неделю, а то и другую у меня ещё будет.
- Хорошо, Марибор, передам, - сказал Есислав, ещё раз в сторону девчушки посмотрел, вздохнул да из дому и вышел.
Сел на коня. Без кушака. Без шапки. Кафтан кровью заляпанный. Да Есислав этого словно и не заметил, в думы свои погрузившись. С травником попрощался да к селу поскакал. А там уже и отец его мрачнее тучи ходит. И селение всё на ушах стоит. Видано ли дело. Зоряна пропала. С утра её по селу ищут. А тут ещё и Людимир ничего толком рассказать не смог. Есислав всё поведал, что с ними в лесу приключилось. Родичи Зоряны поблагодарили юношу, сани запрягли да к скиту отправились. Отец Есислава пошумел для порядку, но сына потом похвалил. А тот всё задумчивый сидел да слова родителя мимо ушей пропускал. Вечером всё никак заснуть не мог. То так повернётся, то эдак. До утра толком и не отдохнул. А с утренним солнцем обоз дальше и отправился.
Часть третья
Прошла неделя с того дня. За ней и вторая заканчивалась, как на порог Марибора гость ступил. Травник удивился, но вида не подал. В избу гостя повёл да на стол начал накрывать. То Есислав на огонёк заглянул. Кафтан новый красный на ём был, кушаком подпоясанный. Голова шапкой не покрыта. Так и почто весной да под ярким солнцем голову покрывать? Поздоровался он с травником да от угощения с дороги не отказался. А сам всё по сторонам смотрит, словно выглядеть кого пытается.
- Зоряна, выйди-ка ты к нам. То твой спаситель приехал. Есислав, - Марибор крикнул в сторону комнаты, куда девчушку в прошлый раз отнесли.
Есислав туда глянул. А на пороге стояла Зоряна, левую часть лица в косынке пряча. Больная рука всё ещё в тряпице была замотана. Она была одета в голубой сарафан поверх белой рубахи. На ногах валенки домашние, короткие. Коса русая заплетена была. Рассмотрел Есислав тело её девичье стройное, хрупкое. Как только медведь ей спину не переломил?
- Ну, вы тут чайку попейте, а мне в сарай сходить надобно. По хозяйству похлопотать, - сказал травник да из дому вышел.
Юноша с девушкой за стол вместе сели, чаю налили и молча начали пить. Зоряна к Есиславу боком правым присела, чтобы шрамов на лице и вовсе видать не было. Паренёк на её профиль красивый залюбовался.
- Меня Есиславом звать, - заговорил он первым. - Позволь на твоё лицо взглянуть?
- Не нужно на него глядеть, - тихо проговорила Зоряна.
- Вот те на?! - удивлённо воскликнул Есислав, девчушка на него вопросительно глянула. - Марибор сказывал, что ты немая, - улыбнулся он.
- Была немая, теперь кривая, - и заплакала.
Чего Есислав терпеть не мог, так это слёз девичьих. Он от сестёр своих убегал, когда те реветь начинали. А тут растерялся. Что делать-то не знал.
- Ты почто плачешь? Радость-то. Ты теперь опять говорить можешь, - попытался её успокоить Есислав.
- А это. Это мне как теперь с лица стереть? - она скинула платок и к нему лицо повернула. - Дура я. Понимаешь? Дура.
- Ты что в лесу-то делала? Чай грибов да ягод там ещё нет, - спросил Есислав.
- На медведя-шатуна ходила, - не отвела она взгляда.
- И почто он тебе сдался? - не понял Есислав.
- Мне уже пятнадцать, а сваты от меня, словно от больной шарахались. А я ведь разговаривать могла раньше. Могла. И сказала мне тётка одна в сердцах. Ещё раз испужайся, опять заговоришь. А тут про медведя народ сказывать стал. Что шатуна в нашем лесу увидали. Куда уже страшнее пугаться. Да и подружки меня ну подзуживать, да и хлопцы насмехаться. Не могла я их смех больше слышать. И в лес спозаранку пошла.
- И испужалась значит, - задумчиво сказал Есислав. - Да ты чуть жизнь свою там не сгубила, - укоризненно ей головой покачал.
- А на что она мне та жизнь? - тихо сказала Зоряна. - Ни угла у нас с батюшкой сваво. Ни матушки в живых. Ни счастья мне человеческого и раньше не видать было. А сейчас и подавно не увижу. Кому я с таким лицом нужна буду, Есислав? Кому? - а сама всё плачет.
Косынка с волос упала. Лицо она от своего спасителя и не прятала больше. Шрам ей медведь знатный оставил. На пол лица. Веко левое цело, глаз не окривел. Да только всю красу девичью своей лапой косолапой тот медведь и стёр.
- Неправда твоя, Зоряна. Твои глаза целы. Так и сияют синими искрами. Да и статью ты удалась. А подрастёшь, так ещё милее станешь. Голос твой назад к тебе вернулся. Да звонкий какой. Марибор сказывал, что петь ты любила. Не споёшь ли мне? - улыбнулся Есислав.
- Что-то нет сегодня настроения петь. Ты уж не серчай, спаситель мой, - улыбнулась она ему в ответ.
- Ну, как-нибудь в другой раз твоё пение послушаю. А лицо. Так ведь не с лицом человек живёт. А с женой. А душа у тебя светлая. Я ведь это вижу, - сказал Есислав. - И сватов однажды дождёшься.
- Не дождусь я их, Есислав. Кому такая кривая нужна? Разве что песни петь, - опустила голову девчушка.
- Да хоть и песни. Всё мужу в радость будет. Вот, возьми на счастье эту подвеску, - Есислав косоворотку[7] расстегнул да подвеску с шеи снял. - Она простая. Из дерева её мастер вырезал. Она моей матушке принадлежала. Веденеей её звали, - вздохнул Есислав. - На удачу со мной была. Матери моей больше нет в живых уж как двенадцать лет. А удачу эта подвеска мне всегда приносила. Пусть теперича тебе принесёт. И жениха к порогу твоего дома приведёт, - сказал он, Зоряне ту подвеску протягивая.
А там медведь был из дерева вырезан да на верёвку простую нацеплен. Зоряна ошарашено на подвеску ту взглянула.
- Так отдариваться-то нечем, Есислав. Разве что бусина у меня есть. Простая. Стеклянная. Пусть тогда и тебе она невесту хорошую сыскать поможет. Красивую да любящую, - сказала Зоряна, с груди своей ту бусину снимая.
Так и обменялись они подвесками. Есислав на свою грудь бусину повязал, а Зоряна на шею свою медведя деревянного на простой верёвочке надела.
- Что ж. Медведь меня поцеловал. Пусть теперь меня от бед охраняет, - да засмеялась задорно.
А голос её и впрямь звонкай. Всю горницу словно светом залило от её смеха. Есислав ей в ответ заулыбался.
- Тебе моя подвеска обязательно счастье принесёт. Вот увидишь. А бусина твоя на моей груди пусть висит. Я её с этого дня снимать не стану. Я буду каждый день тебе счастья желать. Да на бусину твою нашёптывать, - улыбнулся Есислав.
Зоряна глазами своими синими на него посмотрела да и улыбнулась в ответ. Есислав свои серые глаза от неё не отвёл. Вослед ей улыбнулся. Так они и стали чай вместе пить да разговоры простые разговаривать, словно всю жизнь друг друга знали. О пустяках разных болтали. О семьях своих ни слова не проронили. Всё так по-пустому. Что да как было в том лесу. Что да как опосля случилось. Тут и Марибор вернулся. И весёлыми их за столом застал.
А через пару часов Есислав собрался в дорогу. Потому как отцу обещался скоро домой воротиться. Вышли его на крыльцо провожать травник да Зоряна. Да дороги хорошей пожелали. Тот на коня вскочил и домой в хорошем настроении отправился. Девчушка и впрямь славная была. А то, что сыщет она себе судьбу по сердцу, в том он даже не сомневался теперь.
Часть четвёртая
Есиславу девятнадцать лет в конце весны отпраздновали. Лето тёплое в края пришло, людей радовало. А там и осень прошла, не заметили. Зима опять в права вступила. Вьюгу наметала. Снегом землю посыпала.
В начале зимы довелось Есиславу опять мимо скита Марибора ехать. Он от обоза отстал да коня в другую сторону направил. Отец в этот раз с ними не ехал. Его дела в граде княжеском задержали. Вот юноша и решил заскочить да узнать, как там Зоряна поживает. А сам себе всё признаться не хотел, что ещё раз смех её услыхать хотел да в глаза её посмотреть. Всё её улыбка ему покоя не давала. Вот ведь как бывает. Взглянешь на человека раз, а сердце петь начинает. А бывает, смотришь-смотришь, а сердце молчит, не отзывается. Кто же его разберёт, отчего так? Что тому сердцу в этой жизни надобно? Какую красу в человеке выискивает? На чей взор отзывается? Никогда не узнаешь, пока не запоёт сердце в твоей груди песню, как соловей. Видать и Есислава Зоряна чем-то задела да сердце его мужское тронула. А сама о том не ведала. Да и юноша о том думать не думал, но бусинку её постоянно в руке рассматривал. Словно пытался Зоряну там увидать. Да что от стекляшки взять? Разве она человека покажет. Вот и решил Есислав по такому случаю в скит к Марибору заскочить. Вроде и по надобности, а вроде на чай погреться. Так к нему на порог и вступил.
- Добрый день этому дому, Марибор, - входя в избу, сказал Есислав.
- Да никак Есислав опять ко мне пожаловал. Что на этот раз приключилось? - улыбнулся старец.
- Мимо ехал. Дай, думаю, проведаю. Как живёшь, узнаю, - улыбнулся Есислав улыбкой светлой да руку старцу пожал.
- Так проходи к столу. У меня и блины поспели. Да и чай уже готов. Как знал, на гостя старался, - сказал Марибор, на стол снедь[8] расставляя.
Есислав себя долго просить не стал. С дороги проголодавшись был. Стали они трапезничать[9] да разговоры разговаривать. Марибор расспросил, как дела в граде княжеском. Есислав новостями с ним поделился. Всё рассказал, всё поведал. А сам свой вопрос словно стеснялся задать. Заметил старец, как тот задумается над чем-то, да щёки его румянцем покроются. И сжалился над юношей, себе в бороду усмехнувшись.
- А Зоряна на ноги встала. Рука цела, так что двигает ею, как и прежде. Дела домашние делать да шали свои пуховые вязать сможет. Да только съехали они с отцом из села, а куда подались, никому не сказали, - грустно сказал старец да чаю из кружки отпил. - А мне так любилось её пение на праздники. Уж как пела. Как пела. А после того случая так и вовсе её голос, как ручей чистый, зазвучал.
- А почто съехали да ещё никому не сказали? - нахмурился Есислав.
- Знамо дело. У дальних родичей мытарились[10]. Всё никак ужиться на новом месте не могли. Старый их дом в другом княжестве был. Да после набега лихих людей вся деревня сгорела. Так мать Зоряны и погибла. Они сюда и переехали. Думали раз дальняя, но всё ж родня. Да не сложилось. Зорянушку всяк пытались и раньше словом обидеть, а после медведя и вовсе проходу перестали давать. У неё подвеску кто-то приметил. Простую такую, деревянную. С медведем. Так народ нет-нет, а то про медвежий поцелуй ей припомнит. То невестой медведя назовут. Тут сердце отцовское и не выдержало. Собрали свой скарб[11] небогатый да в дорогу отправились. Сказывали, что назад в своё княжество и уехали. Даже весточку никому не прислали.
- Вот ведь знал бы... - в сердцах крикнул Есислав. - Я же как лучше хотел, - сказал да себе на руки взглянул.
- Что хотел-то, Есислав? - усмехнулся старец.
- То я ей подвеску дал. Матери моей. На удачу. А оно видишь, как получилось, - а у самого глаза на мокром месте. - И куда они теперича отправились? Почто ты их не остановил? - дрожащим голосом спросил Есислав, пытаясь с собой совладать.
- Да где ты их удержишь? Может и лучше ей в другом месте будет, Есислав? Мы же за то не знаем, - сказал старец.
- Кому лучше-то? Тем, кто тут остался, язык свой поганый распуская, - в сердцах махнул он рукой.
Есислав вскочил со стола да к окну подошёл. Марибор себе в бороду улыбнулся да понимающе на него глянул. Видать девушка Есиславу к сердцу легла.
- И где её теперича искать? - не то у себя, не то у старца спросил Есислав.
- А почто тебе её искать-то, Есислав? - спросил Марибор.
Но юноша ничего ему не ответил, всё в окно глядя. Словно увидать там хотел дорогу, по которой ему скакать. Но так ничего и не высмотрел. Остался ночевать в ските, а спозаранку в путь и отправился.
И стал с той поры отец Есислава примечать, что нет-нет да задумается его сын об чём-то. Грустным взглядом посмотрит вперёд себя, будто кого там увидал. Да руку к груди прижмёт. Выпытать как-то об том у сына попытался. Да тот лишь отшутится да от разговора того убежит.
А время всё шло. Уж двадцатое лето Есиславу отпраздновали. Время о женитьбе сына было подумать. И стал его отец сватов засылать. И невест ему хороших нашёл. Глаза бы любовались, да сердце бы им радовалось. А с первыми сватами чуть промашка не вышла. В дорогу уже собрались. К порогу дома подошли.
- Возьми, сынок, каравай[12] от меня в дорогу, - молвила Любима, подавая пирог на рушнике[13].
Есислав нахмурился, руки за спину завёл да гневно на неё глянул.
- Почто у матери пирог из рук не берёшь, Есислав? - услыхал он за спиной голос отца.
- Она мне не мать, а я ей не сын, - зло проговорил Есислав.
- Она тебя на ноги заместо матери поставила, - гневно промолвил Беловолод.
- Я сам уже на ногах стоял, когда ты вторую жену в дом привёл, - посмотрел он на отца.
Отец глянул в глаза своего сына да лишь укоризненно головой покачал. Столько лет прошло, а Есислав всё ему вторую женитьбу простить не мог. И вроде ладили отец с сыном. И тот ему во всём послушный был. Но как только Любиму матерью в речах своих Беловолод назовёт, так Есислав яриться и начинал. Всё её мачехой звал. Ему было семь лет, когда матушки его не стало. Людимир тогда ещё мал был. Любиму к себе и принял. Матерью её завсегда называл. А вот Есислав ни в какую. Всё отца упрекал, что так быстро мать его позабыл. Та после рождения Людимира и померла. Горевал по ней Беловолод не долго. Через два Лета Любиму своей женой и назвал.
Увидала княжна, что сейчас готовы поругаться сын с отцом. А им в сваты ведь ехать нужно. Негоже так дело было начинать.
- Возьми каравай, Есислав. Чай в сваты собрался. Не хочешь с моих рук, так возьми с сестринских, - умоляюще посмотрела Любима на пасынка[14].
Он ничего не сказал, а только каравай из рук княжны взял да, не дождавшись её благословения, из дому вышел. А сваты те так и не задались. Не мила Есиславу девушка была, не по душе пришлась. Отец в покое его не оставлял. Новых сватов затевая. А Есиславу всяка девушка не люба. То та не эта, то эта не та. Однажды увидал Беловолод в глазах сына блеск при виде одной невесты. Обрадовался, да напрасно. И девушка сыну его отворот поворот дала. Да и Есислав облегчённо вздохнул.
Что делать с сыном князь Беловолод уж и не знал. Какую ему ещё девушку присмотреть, чтобы сердце его мужское запело, не знал. Но не сдавался и новых ему невест присматривал. Так ещё одно Лето незаметно и пролетело.
![[]](/img/z/zhalejko_i/bear/medwezhijpoceluj_-2.jpg)