Жамин Алексей Витальевич. Гномы в заботах

Утро Гнома

Стёганое одеяло с кружевными оборочками на пододеяльнике зашевелилось и затихло. Поверх оборочек протянулась длинная борода. Оборочки сложились кружевными губками и твёрдым пуховым голосом произнесли: пора вставать, утро в нашем лесу уже наступило. Под одеялом что-то пробурчали, и по оборочкам поползла седая борода, стараясь исчезнуть. Оборочки ухватились за бороду и потянули. Кружевной ротик произнёс: приступаем к подъёму за бороду. Не надо за бороду - сам встаю. Человечек со спущенными полосатыми чулочками, торчащими из-под ночной рубашки, сбросил одеяло и сел на кровати, глаза его бешено вращались: где? Где моя зарядка?

К человечку быстро подбежал Кофейник и налил в чашечку крепкий кофе. Подуть, быстро подуть. Все вещи вокруг Гнома надули губки и начали дуть на чашечку. Хватит, неужели вы не видите, кофе уже холодный - брысь по местам. Как же вы все мне надоели. Особенно ты, Умывальник, воды опять в тебе мало, кто за тебя будет воду набирать? Полотенце, сколько можно за тобой нагибаться, всё - ухожу от вас. Тут же хор голосов начинает петь: наш любимый, любимый наш хозяин, не уходи от нас, не покидай, как же мы без тебя проживём... Сказал ухожу, значит ухожу, помолчите, я буду читать газету. Гном берёт газету и, не глядя, садится. К нему тут же подбегает стул и как раз вовремя - Гном плюхается на стул. Минуту в комнате стоит полная тишина.

Гном говорит: что замолчали? рассказали бы, какие у нас в лесу новости. Только и знаете, что будить, умывать, кормить, а поговорить-то не с кем. К Гному подходит рваный Ботинок и, открывая щербатый от гвоздей рот: хозяин, у меня есть новость. Ну, так говори, ещё не хватало тебя переспрашивать - пойдём гулять, так наговоримся ещё. Ещё пару золотых гвоздей потерялось из меня. Подумаешь, ерунда, золота у нас навалом, лучше скажи, как твоя подошва, до водопада выдержит? Хозяин, золота навалом, а вот гвоздей нет, я их делать не умею. Вот ещё новости, второй век ты ботинок и не научился делать себе гвоздей, переведу тебя в Умывальники. Кто ещё желает сказать новость, что смотришь так, Ночной горшок, то, что ты хочешь сказать не новость, а беда, потом тебя Умывальник вынесет, от меня отстань. Ещё есть желающие высказаться.

Гном, я высказываться не желаю, но просто обязан. Шкаф, к чему это тебя обязали? Говори уж, раз полку протянул. Говорят, умные люди, что я многоуважаемый, а вы вот, хозяин, меня ногой закрываете. Ладно, извини, Шкаф, теперь будешь сам закрываться, так, Нога, попробуй только пнуть Шкаф, я тебя тогда... Хозяин, вы не той ноге говорите. Как не той? Вы встаёте всегда с левой ноги, а пинаете меня всегда правой. Повторять не буду всё равно, правая, наверное, тоже слышала. Газету мне дадут сегодня почитать. Газета, читайся сама.

Газета читается: цена на тройственную унцию поднялась... Дальше, это не надо читать. Наступает всеобщее отопление... Ну-ка, дай я тебя проверю: точно, отопление, хм... не понимаю, как отопление может быть всеобщим; эй, Камин, ты что об этом думаешь? Хозяин, я давно уже ни о чём не думаю, меня топят, я топлюсь, меня не топят, я не топлюсь... Как не стыдно врать, у нас даже в Умывальнике воды не хватает, кто тебя будет топить? до водопада и до того не дойти, каждый день по несколько унций гвоздей теряем из одного только Ботинка - не хозяйство, а разруха.

Разруха в головах. А ты, помолчи, Собачье сердце, тебя со времён перестройки никто не спрашивает ни о чём, ишь, разговорилось, живо определю в животное, где тебе и положено давно находиться. Газета, читайся дальше: идёт процесс всеобщей гномонизации... Чего? Проверяет газетный текст. Точно. Значит и то всеобщее - отопление и это всеобщее, а что ничего не всеобщего, а индивидуального у нас уже не будет? Оборочки на пододеяльнике складывают губки и говорят: так это же хорошо, теперь будет всё групповое...

Ты бы, Оборочка, помолчала, всё бы тебе групповое, вспомнила бы лучше как вчера себя вела, когда ко мне гномиха приходила; стыдно за тебя, теперь отношения испорчены, придётся новую искать, а всё твоя ревность; вот до чего страсти доводят, а что бы было, если бы я двух гномих вчера привёл? так что помолчи Оборочка, особенно на счёт группового, до вечера хотя бы. Часы, вы бить собираетесь или с вами как со Шкафом себя вести, вот уж от вас не ожидал, а ну давайте бейте, мне на водопад пора, там сегодня гуляние, эй, Газета подскажи слово-то, да - всеобщее, точно, всеобщее гуляние под водопадом намечается. Ботинки, быстро ко мне, идём гулять.

Прогулка Гнома

Любые двери наказание, но эта дверь, которая не может предугадать самого малого желания хозяина, наказание адово. Неужели трудно открыться самой, чтобы выпустить хозяина, а потом солидно прихлопнуться, чтобы гном был спокоен - дом его под самой надёжной охраной. Настроение сегодня просто никудышное. Хорошо, что хоть оделся сегодня прилично. Посмотреться было некуда, поэтому Гном стал вспоминать, что он сегодня на себя надел: широкие штаны, галифе - это удобно, когда на ногах высокие ботинки и поверх шерстяные гетры; голубая джинсовая рубашка и жилетка под зебру, очень актуально в горах этого сезона; на шее красный в белый горошек платочек - это просто крик души, замечательно; на голове фуражка с высоченной тульей и красный околышек наперекосяк - это так элегантно; пожалуй, ботинки опять попросят каши по дороге, но ничего, горшочек с пшёнкой приготовлен и висит на альпенштоке, лихо заброшенном на плечо.

Всё готово для дальнего пути к водопаду. Гном слегка подпрыгнул, так он всегда делал перед дальней дорогой и устремился в путь. Он напевал замечательную песенку, в которой говорилось: о знойной пустыне, о далёких странах, о кораблях-верблюдах, о смуглых и кареглазых гномихах, о низких барханах и других экзотических вещах. Иногда ему приходилось останавливаться, кормить кашей правый ботинок и только после этого идти дальше. Всё бы хорошо, но вскоре и левый ботинок заныл: я тоже хочу каши. Гном решает проблему просто. Он снимает оба ботинка, связывает их шнурки вместе и перебрасывает через плечо.

Проходит некоторое время, и ботинки начинают выть, уже оба: узел очень тугой, мы не привыкли ездить на плече, из нас каша выпадает. Что за народ эта обувь. Прекратите ныть или заброшу вас в дупло. Не надо в дупло. Кто это сказал. Вы молчали ботинки? Кто это сказал? Из дупла выглядывает Белочка и кричит на Гнома: я тебе покажу в дупло, разбросался тут один такой. Вот и разбросаюсь - тоже мне, отрастила мышь хвост и думает, что она белка. Ах, так. В голову Гнома полетела скорлупа от орехов, кусочки коры и всякий другой хлам, наконец, в голову Гнома шлёпнулся мухомор. Гном поспешил убежать от дупла подальше, да так поспешил, что забежал в заросли чертополоха. Еле выбрался, но гетры его все уже оказались обвешаны репьями.

Ну и Белки у нас в лесу, хуже, чем моя Оборочка. Пришлось Гному снять гетры, запихнуть их в ботинки, а заодно и носочки в зелёную полоску. Будем бережно относиться к собственному имуществу, - подумал Гном и пошёл дальше босиком. С большим сожалением он смотрел на галифе, к которому уже тоже начали прилипать всякие колючки. Что у нас за лес, нельзя прилично одеться, сразу всего облепят. Если так дальше пойдёт всеобщее прилипание, то брошу лентяйничать и пойду на работу, может быть даже на фабрику - там нет колючек; буду ковать волшебные цепи, копья, сабли, латы, а, скорее всего, буду ковать всё что куётся, так и назову свою фабрику - всекуёвая... как же дальше-то... куйка, что ли? Звучит хорошо: всекуёвая куйка, что-то мало для названия, скажем так - компания всекуёвая...

Пришлось Гному отвлечься от приятных предпринимательских замыслов, все пятки были исколоты хвоёй. Он рассердился и говорит хвое: что за фамильярности, между прочим, пятки вещь интимная, какое вы право имеете в них впиваться, Иголочки? Иголочки говорят, а нам права ваши не нужны, мы иголочки вольные, в кого хотим в того и впиваемся. Впиваться вы можете в кого хотите, но только не в меня. Это почему? Гном существо вредительское, ещё раз вопьётесь - превращу вас всех в золото, вот вам тогда худо придётся. Ничего, мы и золотыми повпиваемся, нам не привыкать. Тогда из вас гвозди сделаю, будете у моих Ботинок подошвы держать. Подошвы твои для нас ерунда - мы весь лес в страхе держим. Ах, ерунда, так - все кто впился в меня, теперь будет гвоздяным золотом. Ботинки мои, а ну, спускайтесь на землю, будете приколачиваться к подмёткам новыми гвоздями. Вон их теперь сколько, только колоти.

Ботинки с удовольствием стали заколачивать друг в друга гвозди, но очень скоро запутались. Гном, развяжи нас, из-за тебя гетры вколотили в подмётки, что теперь делать? Когда правильно разговаривать научитесь? - не "вколотили", а приколотили надо говорить, - давайте по одному подходите, буду вас развязывать. Мы не можем по одному, только оба сразу. Никогда сегодня не дойдём до водопада, что за день такой. На большом ручье, который даже с разбегу трудно перепрыгнуть, собралось множество бород. Все бороды, какие только можно себе представить тут присутствуют и дефилируют прямо под водопадом, под которым уже протоптана отличная, удобная тропинка, но совсем не это самое интересное. На другой стороне ручья собрались дамы гномов, зовут их гномиды, но наш гном предпочитает, как мы помним, называть их гномихами, что ж, это его дело.

Почти все гномы одеты в зелёные и коричневые костюмы, а вот гномиды разоделись в пух и прах; каких тут только нарядов не увидишь, все и не перечислить, остановимся только на причёсках и шляпках. Странное дело, но гномиды с рыжими или каштановыми волосами предпочитали шляп вообще не носить, но зато как они украсили свои волосы. В рыжих волосах сияли разнообразные заколки, диадемы, гребни - все эти украшения блестели и переливались, потому как были отделаны драгоценными каменьями. Рыжие гномиды были прелестны, но наш Гном мало обращал на них внимания, он любил брюнеток.

Брюнетки обычно были очень бледны, как будто и не сидели всё время под землёй, а специально отбеливали свои лица в ручьях, протекавших по известняковым руслам. Все как одна носили шляпки, в основном с большими полями, и всё же шляпки были так разнообразны, что только одно общее и можно было в них найти - на всех были вуали или вуалетки. Неизвестно почему, но это страшно волновало нашего Гнома. Наверное, всё было настолько ему привычно в этом мире, что любая загадка и даже лишь намёк на неё его ужасно радовали. Блондинок почти не было видно в шумной и пёстрой толпе гномид. Не так уж и мало их было, но все были плотно прикрыты гномами с козлиными ножками. Никто не знает почему, но блондинки всегда выходили замуж только за гномов с козлиными ножками, поэтому, если у тебя были ножки самые обычные, можно было на блондинок не заглядываться - бесполезно.

Шатенки все были, за редчайшим исключением, в чепцах или кокошниках. Трудно предположить, почему так было, но вот извольте, сами видите - ни одной простоволосой. К шатенкам Гном относился очень хорошо, тем более, что они обладали весёлым нравом и не очень кочевряжились, как раз такую шатенку он вчера и приводил к себе домой. Когда Гном сегодня начал ей подмигивать, намекая на готовность извиниться за торопливую ночную разлуку, произошедшую по вине Оборочки, та с презрением от него отвернулась, что не очень-то и расстроило Гнома.

Сегодня он твёрдо решил пригласить на рандеву самую красивую брюнетку. Он считал, что это непременно произойдёт, так как ботинки его больше не просили каши и вели себя хорошо во всех отношениях. Для осуществления плана было необходимо совершить некоторые действия. Гном быстро поднялся по ручью выше водопада, выбрал самое спокойное место в ручье прямо за пышным кустом шиповника, где можно было посмотреться в воду как в зеркало, потом нашёл дерево с самой чёрной корой, отщепил от него приличный кусочек и вернулся к ручью. Внимательно осмотрев кусочек коры, он достал перочинный ножик с красным крестиком на белом квадратике на ручке и принялся вытачивать лодочку.

Когда лодочка была готова, Гном аккуратно проделал в ней отверстие, прямо посередине и заткнул его небольшим, - всего лишь с голубиное яйцо, - но безукоризненной чистоты бриллиантом классической огранки, он даже пересчитал грани на всякий случай, их, как он и ожидал, оказалось ровно пятьдесят семь. Всё это заняло у него довольно много времени, но он был опытным гномом и знал, что при выборе брюнеток никогда нельзя торопиться, да подумал Гном: это тебе не рыжие и не блондинки, а тем более не шатенки - тут ошибаться нельзя ни в коем случае. Один шаг в сторону и замечательная брюнетка может оказаться просто старой каргой, ох, и не хотелось бы.

Гном ещё раз посмотрел на просвет, хорошо ли он заткнул дырку в днище лодочки - необходимо было оставить такие щёлки, чтобы лодочка утонула в ручье ровно через пятьдесят семь или, в крайнем случае, через пятьдесят восемь секунд, только тогда чары распределятся правильно и брюнетка будет самая лучшая, но вот если ошибёшься..., ох, и не хотелось бы. Глубоко вздохнув, Гном присел на корточки и выпустил лодочку из рук. Лодочка поплыла по ручью. Гном закрыл глаза и принялся отсчитывать секунды, когда он досчитал до двадцати, перед его взором всплыла такая роскошная гномида, что он чуть не открыл глаза и не сбился со счёта, но не сбился, а продолжил.

Когда он досчитал до тридцати пяти, образ стал сильно искажаться - прекрасная брюнетка сильно растолстела, почти всю брюнетку занимал её же зад, а груди заканчивались в нижней области живота, Гном так испугался, что даже не сбился со счёта, но это было ерундой по сравнению с тем, что он увидел после сорока пяти, это был настоящий ужас..., только собрав всё своё мужество, Гном продолжил отсчёт: пятьдесят пять, пятьдесят шесть, пятьдесят..., ай, кто это? Не надо, я так не люблю, ой, не надо!

Сиди и молчи, старый отшельник, не дёргайся и получишь немедленно своё счастье. Вплотную к Гному сзади стояла на коленях гномида и крепко зажимала ему глаза ладошками. Пожалуйста, уважаемая, брюнеточка, отпусти меня, я так не люблю такие игры, так не люблю... Ничего, главное, что уже любишь меня, держи свою лодочку, колдун. В последних словах Гному послышалась насмешка, но он открыл глаза и с удивлением увидел свою лодочку в своих заскорузлых руках, правда, уже без бриллианта, а потом ему ничего не оставалось делать, как обернуться. Гном вытянулся в струнку, насколько ему позволила природная сутулость, и упал навзничь прямо в ручей.

Очнулся он совершенно промокший, лёжа на мягком мху у огромного пня и уже подумывал, не раскрывая глаз, в этом пне раствориться, что он обычно проделывал при появлении явной угрозы, но кто-то сказал ему нежным певучим голоском: не надо. Всё равно ведь достану. Ты теперь мой. Как бы там ни было, но Гном был очень любопытен, и любопытство его от купания в ручье никуда не делось, поэтому он открыл глаза. Над ним склонилась самая очаровательная Блондинка, которая могла бы достаться гному только с очень красивыми, настоящими козлиными ногами. Она хлопала замечательными незабудковыми глазками, прикрывая их свет пушистыми ресницами, и улыбалась. Гном облегчённо вздохнул.

Пошутили красавица и хватит - ступай к своим козлиным ножкам и оставь себя мне как незабудковую мечту, так для всех будет лучше; ошиблась ты, с кем не бывает, посмотри на мои ножки, они вполне обычные, слегка кривоваты, коротковаты, зато гномовские и обуты в замечательные ботинки, подбитые золотыми гвоздиками. Нашёл чем хвастаться, ты лучше посмотри на мои ножки. Блондинка приподняла кокетливо платьице, чуть ниже пупочка и основательно покрутилась перед немедленно ослепшим Гномом. Обрати внимание на трусики, подбитые гагачьим пухом для здоровья и мои хрустальные туфельки от дома обувной моды "Золушка", как они тебе? Твой очаровательный подарок, хорошо будет с ними смотреться, когда я его вправлю в платиновую оправу, и надену на пальчик, не без твоей помощи, разумеется.

Гном, хотел сказать, что не умеет делать не то что платиновые, но даже деревянные оправы, но взглянул ещё раз на ножки блондинки, тяжело вздохнул и сказал: ладно, я согласен - вторых таких ног в лесу просто быть не может, отказываться грех, даже не обладая козлиными. Когда они подходили к дому, и Гном приготовился изо всех сил пнуть ногой дверь, а потом забежать первым в дом и успеть предупредить Оборочку, чтобы она сегодня помолчала, его нежно поправили: дверь надо открывать аккуратно, а с Оборочкой я, твоя законная жена, поговорю сама. Больше ни о чём не волнуйся, мой дорогой, не зря же я просидела за кустом цветущего шиповника почти целую минуту, пока ты пускал в ручье лодочки.

Гномы и букеты

Учимся собирать и преподносить цветы. Гномиды цветы очень любят, и голова у них при прикосновении к букету носом обязательно начинает кружиться, это самый благоприятный момент, чтобы гномиду поцеловать. Делать это надо так, подходите немного сбоку и отставляете одну руку в сторону, немного согнув в локте, так, Ганс, ты зачем согнул руку в локте, тебя никто не просил, тем более, что показываешь совсем другое, ты показал как тебя будет отшивать любая гномида, если ты рискнешь к ней с букетом приблизиться. Идём далее, рука полусогнута и отставлена, а в другой руке букет, который мы ещё будем собирать...

Господин учитель, как можно приблизиться с букетом, которого ещё нет? Когда гномида будет вашей женой, вы именно так и будете делать, а пока представьте себе, что у вас в руке букет.... А, может быстренько нарвём букет и вы нам покажете всё на практике? Ни в коем случае - у меня от альпийских лугов аллергия, поэтому я и вылезаю из своей соляной пещеры только, когда учу вас лоботрясов, будете, наконец, меня слушать или так и желаете остаться без гномид? Итак, смотрите, у меня в руке букет из тринадцати роз, протягиваете его гномиде, Ганс подойди ко мне, будешь гномидой...

Я не хочу быть гномидой... Тебя никто и не просит, тоже мне гномида выискалась с бородищей до носков; букета ведь пока нет, вот и ты пока побудешь гномидой без букета, стой спокойно и в носу не ковыряй... А, гномиды не ковыряют разве в носу, например, когда хотят хорошенько подумать, брать или не брать букет... Ганс, оказаться с букетом у тебя единственный шанс в жизни, а не то что его подарить гномиде, и он наступает прямо сейчас... Тогда хотя бы нарвите мне букет, я не хочу упускать свой шанс... Вот тебе шанс, вот, получил горяченьких, так не приходи без огромного изумруда в следующий раз на урок. Показываем без Ганса, он идёт искать изумруд.

Согнули в руке букет и ... Кто мне подскажет, о чём у нас урок? Мёд. Какой ещё мёд? Ладно, мёд так мёд. Гномиды повсюду расставляют медовые ловушки, ничто в мире так не интересует гномид, как ловушки. Например, идёте вы на водопад и совершенно не хотите там встретить гномиду, но гномида об этом не знает, она думает, что вы идёте именно к ней, хотя вы просто идёте помыть руки и ноги, поплескаться в ручье, выпить с друзьями пива, позвать из ручья форель, чтобы её пожарить или прокоптить на ветках ольхи на костре, но тут всё это мгновенно превращается в несбыточную мечту - перед вами появляется гномида. Она смотрит на вас и говорит: Ну, например, Ганс...

Ганс, ты, почему не ушёл за изумрудом? думаешь, что я забыл, что ты провинился, может быть и забыл в чём, но то, что ты должен мне притащить на урок изумруд я не забыл; ого, ну-ка, ну-ка, вот это я понимаю, где ты так быстро его откопал, замечательно, а главное какого цвета, был у меня в пещере один такой, очень похож, просто изумительного, глубокого тёмного цвета, такой потянет..., потянет, приблизительно на две рыжих свеженьких или на трёх немного потёртых гномидочек, пожалуй, урок пора прервать. Дети пока расчешите бороды, приведите в порядок свои тетрадки, посидите немного без меня, у меня появилось неотложное дело.

Ганс, пойдёшь со мной, покажешь по дороге, где нашёл камушек. Ганс и Учитель уходят, а гномы разбредаются по поляне, начинают собирать цветы и дарить друг другу, но... Учитель быстро возвращается и тянет за ухо Ганса. Дети, давайте я вас быстренько пересчитаю, а то может, ещё кто решил прогуляться за изумрудами в мою соляную пещеру. Я вас строго предупреждаю, до конца урока, пока я не уйду в свою пещеру, никто с поляны не уходит. Понятно? Сидите у меня на виду, продолжаем занятия. Речь пойдёт о том, что такое воровство.

Дети, если вы нашли изумруд у себя в пещере или в какой-либо совершенно посторонней, но у которой явно нет хозяина большой и красивый камушек, вот такой, как этот, то это совсем даже и неплохо - приносите его сразу же мне и там разберёмся, куда его можно пристроить; но, если вы знаете, что у пещеры есть хозяин, а вы дождались, когда хозяин уходит на водопад, звать на ужин форель или просто ушёл давать кому-то уроки, то так делать никогда нельзя, а главное, нельзя попадаться. Так вот, если вас поймали, например, как Ганса, то никогда, вы слышите, никогда, а теперь хором повторяйте: никогда не сознавайтесь, вы слышали - никогда!

Посиделки с гномами

Объявление у водопада на глиняной доске, выведенное золотыми буквами:

"Гномиды и гномы. Сегодня на круглой поляне, под трёхглавой сосной посиделки, послушалки, погляделки и поговорилки. Предполагаются также потанцульки и поигралки. Для Вас будет играть малый какофонический оркестр "Альпийские страдания" под управлением Глушнера Безуховича. Пещерный совет предупреждает: прохладительные напитки и пиво в бутылках и банках с собой не приносить, а также сигары и трубки длиннее козлиной ноги будут отбираться при входе под сосну. Всем, кому за тысячу просим оставаться в своих пещерах и смотреть свои полированные котлы, для Вас будет организована специальная, прямая трансляция из Колумбии о жизни изумрудов. Безбашенная администрация Ассамблеи Пещерного Разброда".

Круглая высокогорная поляна, была действительно поляной, а не лугом, потому как вокруг был настоящий альпийский хвойный лес. Он окружал поляну со всех сторон. Луга для посиделок гномы давно не использовали - это очень опасно. Кто из гномов не знает, что земляничный шнапс требует песен, а какие песни без неуемной пляски - вот гномы никогда и не могут удержаться от пляски; если заплясали гномы после земляничного шнапса, так очень скоро они и валились прямо с альпийских лугов в долины, а, свалившись, катились и катились по горным кручам, пугая коров, овец и коз, пока их не останавливал старшина в каком-нибудь селении и требовал золото за нарушение главного закона гор: выпил земляничного шнапса, так не забудь угостить деревенского старшину.

Старшины никогда не пугали гномов, а вот, какое же молоко у пуганой скотины получится? а сыр, какой получится? правильно - только горький, да и того будет мало. Горечи в сырах никак не могли допустить гномы. Сыр может быть только самый лучший и его должно быть очень много. Ведь гномы даже отбирают сыр у мышей, добытый из мышеловок, когда с сыром в горах неурожай, да и спать без кусочка сыра под подушкой гномы не ложатся - сны будут совсем некрасивые и невкусные, если не снабдить их настоящей сырной дыркой. Вот из таких опасений и выбрали гномы поляну, чтобы гномы с гор не скатывались после земляничного шнапса, а бродили бы по кругу, где всегда под кустом можно найти спящего и укрыть его клетчатым пледом, чтобы не замёрз и не портил спящим видом бодрое настроение у других.

Не успело солнышко скрыться за самой высокой горой, а уж гномы потянулись на поляну. Первыми, конечно, пришли гномы ребятишки и нетерпеливые гномиды невесты. Невесты заняли самые видные места и выбрали их так, чтобы на них падало самое романтическое освещение. Они внимательно обошли всю поляну, проверили, где вечером зажгут костры, как расположились светлячки на пнях, где стоят столы с угощениями. Гномиды понимали, как важно наесться до отвала сладкого, чтобы не попасться на удочку первому попавшемуся кавалеру, который захватил с собой черничный пирог. Черника такая вкусная и нежная, что голова непременно закружится, и кавалер может показаться принцем, а принцев, даже в горах, не так уж и много. Надо держать язычок настороже, чтобы распробовать принца.

В амурных делах также очень важен свет, на тебя он должен падать романтически, а на предполагаемого принца осветительски. Конечно, в жизни всё бывает, и принц гном может оказаться лишь обычным гномом, но для гномид это не такая уж беда - что стоит поработать пару столетий и превратить любого гнома в принца, если он уже твой муж, вот только годы молодые жаль будет, лучше уж их провести с готовым принцем, чем трудиться в поте лица, заставляя гнома ежедневно расчёсывать бороду, стричь ногти, мыть не только лицо, но и шею, не пить утром вредный кофе вместо пива, вечером включать музыку и танцевать полечку, а не говорить глупости, вроде: дорогая, мне надо огранить пару камушков перед сном - какие перед сном камушки могут быть? Когда зажглись звёзды, когда так блестят горные вершины, когда хочется любви и ласки, а не шуршания полировального камня или не дай бог звуков кузнечного молота, если попался принц кузнец.

Так поступали невесты, а вот ребятишки делали всё по-другому, они ни о чём не думали и ни о чём не беспокоились, они точно знали, что надо вертеться у всех под ногами и громко при этом кричать, тогда на тебя обратят внимание и не будут следить за тем, что ты ешь только сладкие пироги и рахатлукум, а ни одного пирога с рыбой не съел и молока не пил, тогда тебя будут просто прогонять из-под ног и рады будут, когда ты вымажешься по уши ягодами, но не мешаешь танцевать и обниматься. Однако не только невесты и ребятишки первыми пришли на поляну, тут уже расположился малый какофонический оркестр, прямо под трёхглавой сосной. Оркестром руководил старый гном в зелёном фраке, подпоясанном собственной бородой.

Сейчас он проверял, как будут крутиться его фалды, когда он будет вращаться в танце перед оркестром; ему очень важно было, чтобы борода при этом не мешала и плавно следовала за фалдами, ни в коем случае их не обгоняя. Если бы борода обогнала фалды, то оркестр бы полностью наладился, а так важно соблюдать дисгармонию, когда играешь серьёзнейший галоп. Попробуй, попрыгай весело на длинной ноте, надо всё время длинные укорачивать, протяжные прерывать, а мелодичные выгонять пить пиво, чтобы они очнулись и так себя больше не вели. Всё это надо отрепетировать, а времени, чтобы разладиться, всегда нехватка.

Дирижёр был очень опытен в деле музыкального увеселения гномов, поэтому он выкатил одну бочку с земляничным шнапсом прямо в оркестр и контрабасиста поставил на разлив - всё равно от него толку никакого - пусть с ковшами побегает, напаивая музыкантов, это гораздо важнее, чем его старания сделать вид, что его кто-то слышит, и извиваться в такт своим пальцам, повиснув на инструменте. Потом он страшный зануда этот гном-контрабасист, всё время требует играть какого-то Вагнера, лезет со своим контр-ми и хвастается тем, что у него пять струн, а не четыре и что он может опустить звук до 30,9 герц, вместо 41,2, ну, вот скажите - кому это на празднике интересно - пусть стоит на разливе.

Оставим всех ранних пташек в покое, ведь такое их положение ненадолго - вот уже покатилось солнышко за вершину, вот оно миновало самую высокую гору, зацепилось за горный кряж и теперь уже робко светит отражённым светом сверкающего снега с ближайших на вид и таких на самом деле далёких вершин прямо на поляну, которая всё наполняется и наполняется гостями. Пока все ведут себя чинно и фланируют небольшими группами вокруг сосны, но уже местами сбиваются в стайки преимущественно рядом со столами и бочками с напитками, то там то тут вспыхивают зажжённые трубки и сигары, слышны смех и вскрики приветствий. Кое-где уже зажигают первые костры, еще светящиеся сами по себе и почти не передающие красноватые отблески на окружающую толпу; только лучиком вздрагивает воздух иногда в алмазных диадемах на причёсках гномид, только сбегают волны звёздных россыпей с перламутровых вееров, которыми гномиды кокетливо прикрывают свои ослепительные улыбки.

Оркестр уже распустил свою покрывальную какофонию над головами гуляющей толпы; кое-кто уже пустился в пляс, но такие ещё редкость, а пока в обычае светские разговоры. Здравствуйте, уважаемые, Явонна и Габи, как я рад вас видеть на круглой поляне в таком прибранном виде. Привет, тебе Готхольд, ты тоже по-своему живописен, а почему тебя ещё не прибрали? Нет такой решительной гномиды в наших горах, чтобы прибрать меня надолго, опять я не прибран, что делать? судьба. Пора менять свой характер, Готхольд, опять стучишь по утрам так, что оползни один за другим следуют в долину, опять фальшивые медали? Нет, на этот раз я решил заняться чеканкой, выстукиваю розу ветров на золотом блюде для персиков.

Откуда у нас в горах персики, что тебе уже не хватает грецких орехов? Они полезнее для приборки, чем персики, подумай об этом. Я вчера купила такого замечательного щелкунчика, вот его как раз сейчас играют. Орехи просто от него стонут, муж правда морщится, зато я стала такая спокойная, всего двух фунтов ему хватает, чтобы мне почувствовать себя настоящей гномидой. Рад за тебя, Явонна, а ты как справляешься с подобной проблемой, Габи? О, я предпочитаю бриллианты, нацепишь на себя сто-двести карат и мужа можно отправлять за рыбой, он уже не нужен. Жду не дождусь, Габи, когда меня кто-нибудь отправит из дома, куда подальше, а то так обленился, что из кузницы не выхожу. Давай мы тебя познакомим с замечательной подружкой, вот она как раз идёт, она любит, когда по утрам у неё над ухом стучат молотком; познакомься, Сильвия, это наш милый друг Готхольд, он такой сильный гном, что скучать о тишине и покое уже не придётся никогда, это будет просто бесполезно....

Группа гномов постарше, расселась вокруг большого пня, на нём стоят огромные серебряные кубки с наливкой из местного монастыря Золотого тельца. Они ведут серьёзные разговоры. Я вижу, Кнут, ты стряхиваешь свою сигару прямо в карман, не подскажешь, где заказать такую замечательную жилетку. Об этом надо побеспокоиться загодя, на такие жилетки огромная очередь, но могу тебе посодействовать у меня в асбестовой пещере работает родственник, вместо двух месяцев, ты прождёшь только три-четыре обычные жилетки, правда, судя по тому, как ты быстро куришь и уже второй раз выбиваешь свою трубку прямо об пуговицы, тебе придётся прождать все пять, а то и шесть обычных жилеток, но ведь это недолго....

Недавно в одной из наших детских пещер обрушился свод и чтобы вы думали? задавило только десять малышей, а одного даже сумели спасти, его курточка совершенно не пострадала, зато всех десятерых пришлось срочно переодевать, ведь такой расход родителям, столько голландского сукна пойдёт, вы же знаете, как с нас там дерут шкуру эльфы, хорошо хоть гномиды научились выводить чёрные тюльпаны, теперь локоть обходится всего в три луковицы....

Вы, слышали, Яков открыл галерею современного искусства, в пещере корманьольцев, до чего оборотистый мужик - берёт теперь за свою рухлядь три флорина при входе, и даёт по очереди посидеть на одной табуретке в центре пещеры и говорит, что это услуга информационного характера; для порядка мог бы взять хотя бы вращающийся стульчик у пианиста из оркестра, всё-таки более актуально, чем крутить по старинке головой во все стороны; кстати, как вы боретесь с отложением солей? Рекомендую тренажёры, мистер Фитнес берёт совсем недорого; за ручную помпу, например, он просит всего одно высокогорное озеро. Действительно недорого, за горный велосипед с меня прошлой весной содрали медный рудник, подумаешь, накачать горное озеро, день работы.

Вы, все очень непрактичны, господа, зачем качать озеро или отдавать медный рудник? Я вожу свою гномиду на ледник и заставляю бежать её по нему вверх; пока я за этим наблюдаю, все соли во мне растворяются, да и домой её нести потом мне недалеко, моя пещера начинается прямо рядом с ледником; приходите с жёнами в воскресенье, я приготовлю бочонок пива для нас и санки для жён, чтобы отволочить их потом домой, вы не поверите, сколько здоровья у вас прибавится и много солей исчезнет вместе с появившейся в доме тишиной, просто не поверите, как это прекрасно....

Между тем, никто не отменял музыку и танцы, хотя многие музыканты уже побросали свои инструменты и пристроились окончательно рядом с уснувшим под бочкой контрабасистом, не выдержавшим работы на разливе. Он только иногда поднимал седую лохматую голову, гладил себя в задумчивости по бороде и, устремив в горные вершины взгляд, говорил: вот такой полёт Валькирии получился, вот такой полёт, - голова его падала со стуком на подложенный под неё для удобства камень, и тут же раздавался храп наилучшего звучания высотой в 30,9 герц. Молодёжь, подобрав бороды, веселилась во всю. Сейчас в середине поляны завели хоровод, все пели хором: как в пещерках и пещерах гномы клеили гномид, как алмазы и сапфиры из корзины сеяли, как настойку пили с пивом, закусывали клевером....

Учитель гном пристроился поближе к родительницам и завёл с ними длинный разговор о воспитании, при этом он старался подарить пустой бокал одной необъятной гномиде, которая отказывалась от такого подарка до тех пор, пока учитель не додумался его до верху наполнить смородиновой шипучкой. Как только он это сделал, необъятная гномида потребовала брудершафта, и учитель надолго выпал из общего праздника. Поигралки пользовались на празднике большой популярностью, особенно популярны были покерные кости и бутылочка, но как ни старались агенты Пещерного Разброда в побегалки никто не играл и лекцию о вреде пения на свежем воздухе никто не слушал, предпочитали разбиваться на пары и играть в лесные исчезалки.

То с одного пня, то с другого прогоняли светлячков и, если под каким-то пнём затухал свет, то под него уже никто посторонний не ложился, а на него никто не ставил кружки с шипучкой и малиновой закуской. Только под утро поляна окончательно притихла, лишь иногда в лесу трещала под неосторожным ботинком или козлиным копытцем сухая веточка, но над всей поляной, не нарушая общего впечатления от рассветной тишины, раздавалось заунывное звучание контрабаса, оно смешивалось с дымом догоревших костров и уносилось к заоблачным альпийским вершинам с вечными снегами.

Гномы и волки

Бугормистр! Герр Бугормистр! Волки собрались на перевале и просятся в Италию. Что делать? пропускать? Сколько раз предупреждал тебя, Готхольд, - нельзя беспокоить, бугормистра по пустякам, да ещё перед полуночью, неужели не мог подождать пять минут в отъёмной? Век вас учи хорошим манерам, дождёшься только пинка в умывальное ведро, в такую позднь. Пошли посмотрим, что там за волки. Белый с красной грудью там есть? Есть, он воет больше всех, говорит, что у него испортится хвост, пока перейдёт нашу границу, волки в Италии уже его не узнают, он виляет им как собака, пока не обложат его красными флажками для лечения.

Сказки рассказывает этот волк, в Италии нет и никогда не было красных флажков, одни красные феррари, да и те по горам не ездят, а до Сан-Ремо волки не доходят, лгун старый. На перевале собралась целая стая волков. Животы их набиты как бурдюки с вином и волочатся по земле. Перевал перегорожен Шлагбаумом. Шлагбаум лежит на двух камнях, а тело его висит между ними, как ствол упавшего дерева. Шлагбаум говорит: герр Бугормистр, слава Водопаду, вы, наконец-то появились, я уже устал тут перегораживать, в следующий раз присылайте на границу гномиду Дубинушку, ей нужны такие тренировки время от времени, а то ухает как филин каждые три такта, я уже устал танцевать с ней тёмнокрылый менуэт.

Всё бы тебе менуэты с Дубинушками, Шлагбаум. Своим делом заниматься тебя не заставишь, как, впрочем, и всех гномов; давно ли вредительство практиковали, одни добрые дела, позор честному гномьему обществу; так дойдёт до того, что переженитесь на всех местных пастушках, что тогда будет с нашим народом? Уйду от вас мэром Цюриха, что будете без меня делать? Кто вас будет рукообводить? Кто будет пропускать волков по ночам через перевал? Эй, Красногрудый, опять контрабандой увлёкся, сколько раз тебе повторять в Италии делать абсолютно нечего, там цены жуткие, а евро всё окончательно запутал, никакой выгоды ты от своего проглоченного сыра не получишь. Смотри, поймают тебя со швейцарским пармезаном и сделают ночной коврик из тебя.

Какой бугормистр, будет нести в Италию проглоченный сыр, мы проглотили китайцев, несём их из Парижа, там арабы их достали, заставляют принимать ислам, вот мы и выручаем их, по мере сил. Вместо того, чтобы тащить китайцев в Италию, лучше бы переварили их, вот была бы польза всему миру. Мы бы так и сделали, герр Бугормистр, но на них на всех роллексы с бриллиантами, для русской Ривьеры приготовлены, как их переварить? Роллексы, хм, это другое дело - возьми меня в долю, Красногрудый, я бы тебе ещё Буре добавил, штук тысячу. Я об этом же твержу Шлагбауму уже целый час, а он требует тебя, герр Бугормистр, говорит, что без тебя на буграх ничего не решается.

Бугормистр широко улыбается, явно доволен. Шлагбаум, ты хотел Дубинушку? Так и быть я с ней поговорю, может ухать от тебя перестанет. Молодец. Так мы пошли? Красногрудый, это не ты молодец, а Шлагбаум, а ты совсем не молодец, если хотя бы один роллекс не оставил непроглоченным. Да я их оставил целых три, как в прошлый раз, на вот тебе один. Как один, если оставил три? Давай все три. Все три не могу, в прошлый раз был сыр, а теперь китайцы - дело другое совсем, не такое престижное. Что за слова у тебя, Красногрудый, на русской Ривьере что ли наслушался, позор волкам. Давай так договоримся, китаец, конечно, не головка сыра, поэтому давай два роллекса и концерт, тогда пропущу.

Смилуйся, герр Бугормистр, оставь мне два роллекса, а я тебе предлагаю, концерт, как обычно, и ещё китайский цирк, хочешь на выбор, наш концерт или китайскую оперу и цирк и один роллекс. Хорошо, уговорил, оставляешь себе все роллексы, а нам даешь концерт, китайскую оперу и цирк. По лапам? Бьют друг друга по лапам. Шлагбаум, ты ещё висишь? А ну марш за народом, буди всех маленьким землетрясением, срочно на перевал - будем развлекаться. Готхольд, ложись вместо Шлагбаума, да чтоб в струнку вытянулся, знаю я тебя. Волк отводит бугормистра в сторону. Пока мы ждём, когда все соберутся, у меня есть предложение, герр Бугормистр. Вой своё предложение, Красногрудый. Я хочу предложить тебе все три роллекса, за шенгенскую гномью визу для моей команды, чтобы ты в следующий раз нас пропустил без концерта.

Ишь, какой хитрый волк, всего три роллекса за такое дело, а сколько бриллиантов на циферблате? Усыпан весь. Усыпан, говоришь, дай посмотрю; правда усыпан, кто только носит такое на себе? Русские носят, герр Бугормистр, им всё равно, что носить, лишь бы дорого, нравится? У меня встречное предложение тебе, волк, - меняй мои роллексы на одну нефтяную вышку у русских и тащи к нам в горы, тогда всегда буду тебя пропускать без концерта, согласен? Без проблем, герр Бугормистр, сказано - сделано, слово Красногрудого двух русских олигархов стоит; по лапам? Бугормистр поднимает козлиную ногу, и волк бьёт его по ней лапой.

На перевале уже собралась гномья публика. В лунном свете сверкают драгоценные каменья, вспыхивают прикуриваемые сигары и трубки, веера гномид рассеивают лунный свет, который мелкими завитками вьётся теперь по изумрудной траве. Слышатся возгласы восхищенных гномид: ах, как я люблю китайцев; ах, какая у них замечательная опера; ах, какая она короткая, так бы и слушала её неделю; ах, какие у них фокусники; ах, какую пирамидку они сейчас построят; ах, какая великолепная дрессировка, ведь все слушаются, просто поразительно.

Китайцы, которых выплюнули из животов волки, готовятся давать представление, жонглёры поджигают факелы; какофонический оркестр расстраивает инструменты, контрабасист разносит в оркестре ноты и ковшики с ликёром; волки рассаживаются полукругом и приготовились по сигналу Красногрудого начать выть в хоре; на взгорье устанавливают золотые блюда для освещения сцены отражённым светом луны. Всё готово для перехода границы.

Гномы и "козёл"

Кнут, бежим скорее - у Готхольда случился "козёл". Какой ещё козёл, откуда у него козёл, он коз не разводит, а только доит. Говорю "козёл", значит "козёл". Погоди, дай ботинки снять. Побежали. Около пещеры Готхольда собрались гномы и сочувственно молчат. На пне, похожем на трон, рядом с пещерой сидит Готхольд, из пещеры валит дым и вытекает густая расплавленная масса. К Готхольду подходит Кнут, пожимает ему руку и садится рядом. Кнут, делает умное лицо, собирается надеть ботинки, ставит их рядом прямо на окалину, образовавшуюся на железной волне вытекающей из пещеры, достаёт из жилетного кармана носки и надевает их, протягивает руку за ботинком и..., Готхольд ты не брал мои ботинки?

Зачем мне твои ботинки? Не знаю зачем, но пока я надевал носки, кто-то взял мои ботинки, это не ты? Видишь этот дымок, один и второй? Ну, вижу. Вот это и есть твои ботинки - их сжёг мой "козёл". Кнут смотрит на свои ноги в носочках, потом поднимает голову на Готхольда, очень заметно, что он ничего не понимает. Скажи своему козлу, чтобы немедленно прекратил эти дымки и отдал мне ботинки, слышишь, Готохольд, а то я обижусь. Обижайся прямо без "а то", Кнут, ботинки мой "козёл" тебе уже не отдаст. Что за шутки, Готхольд. Это не шутки Кнут - это "козёл". Откуда такой козёл взялся, который крадёт у честного гнома ботинки? Откуда взялся такой гном, который ставит ботинки прямо в расплавленный металл. Так это металл, а не козёл.

Кнут, не строй из себя крестьянина, это и металл и "козёл". Металл на земле - он вытек, а "козёл" в печке - она замёрзла. Металл на то и металл, чтобы течь, а вот замерзшая печь это для меня новость, ты её не топил сегодня? Как тебе объяснить, ты вообще кузнец, зачем тебе знать наши трудности, не поймёшь ты, брат, сталевара. Кнуты всегда были кузнецами, но ботинок козлам никогда не прощали. Уточнил бы лучше, что имеешь в виду, а то ведь за козла и ответить бы надо. Так это ты меня специально дымками отвлекал, а сам взял мои почти новые ботинки? Причём тут дымки? Сам говорил о дымках, тебе виднее, зачем ты меня отвлекал, пока твой козёл тащил у меня ботинки. Кнут, ты серьёзно думаешь, что я взял твои ботинки, которые старше тебя?

Это моё дело, какие ботинки носить, кстати, ты, что наследство не носишь? возвращай их мне назад и разговор окончен; да, только объяснишь с кем твой козёл случился и я пошёл, а то срывают с места, прямо от горна и говорят - случился козёл, - а потом воруют ботинки и ещё обзываются крестьянином, вот дела творятся в наших горах. Какие могут быть теперь дела, когда в печке теперь "козёл". От тебя сегодня никакого толка, Готхольд, как впрочем, и всегда: гони назад ботинки, и я пошёл.

К пещере подходит старый гном, герр Бугормистр, с длиннющей бородой и говорит: Готхольд, придётся взять с тебя штраф, за то что ты испортил свою пещеру - ты нанёс крупный удар окружающей среде; штраф составит всё твоё имущество. Пожалуйста, забирайте - всё моё имущество теперь "козёл" и залитая металлом пещера, больше ничего не осталось.... И мои ботинки. Тебя не спрашивают, Кнут. Может быть и не спрашивают, но когда никто ничего не спрашивает и не отвечает, тогда как раз и исчезают ботинки; пусть Готхольд отдаёт мои ботинки, это память о моём дедушке, я их простить не могу. Бугормистр чешет в затылке, сдвинув в сторону треуголку: какие ещё ботинки? Не морочьте мне голову, я пришёл конфисковать имущество Готхольда, а ботинки Кнута меня не интересуют.

Ах, так! Какая-то "среда" тебя, герр Бугормистр, интересует, а вот имущество, хочу подчеркнуть, - скраденное наглейшим способом с помощью двух дымков, - честного гнома, тебя не интересует; тогда и меня, Кнута, больше не интересуют ваши выборы, которые портят дупло старого дуба, белыми и чёрными шарами, каждую осень. Дуб получает, как компенсацию, жёлуди из соседней дубравы за аренду дупла, кроме того, мы гоняем диких свиней, чтобы они не сидели под дубом в тени и не подрывали его корни, потом дуб получил право... Знаем мы ваши права - свободно воровать ботинки, которые даже не успеешь оглянуться, как исчезают прямо в воздухе синими дымками; как я буду ходить в носках без ботинок?

Не превращай, Кнут, свои личные ботинки в государственное и общественное дело, попробуй только из-за ботинок, хотя бы и в носках, не прийти на следующие выборы меня как моего приемника, - останешься без крапивы для супа и без эдельвейсов для экибано, понял? Страшно ты напугал меня, герр Бугормистр, ведь эдельвейсов я и так не вижу годами - они украшают белую пещеру на набережной у ледника, очень я испугался и отсутствия крапивы, которая только и годится на то, чтобы в нёё рыбу заворачивать, а супчика из таких переростков уже не сделаешь даже ранней весной, вся ваша крапива уходит на воспитание подрастающего поколения, а честному гному и так ничего не надо...

Мне как раз очень много надо, например, новая пещера мне нужна, прошу мой штраф считать первым взносом за новое жильё, ведь я выполнял государственный заказ на отливку ограды для загорной виллы зятя герра Бугормистра, когда случился "козёл", по техническим причинам, ввиду неполной луны на небе... Готхольд, ты знаешь порядок, сначала надо оказаться захудалым родственником герра Бугормистра, а потом уже участвовать в государственной программе, кроме того, необходимо уметь хвастаться своими заслугами, а тебе даже песенку гномов спеть правильно не удаётся, после двух бочонков гиацинтовой наливки. Герр Бугормистр, напомните мне слова, пожалуйста, песенки и срочно усыновите меня.

Герр Бугормистр оттягивает ухо Готхольда и напоминает ему слова песенки, в это время у него падает треуголка с головы..., где моя шляпа? Обратите внимание, герр Бугормистр, опять дымок вьётся....

Гномы и наследство

Кнут, эй, Кнут, ты не спишь. Раздаётся ворчание под лоскутной тряпкой, которая служит Кнуту одеялом. Какие могут быть сны, Готхольд, когда над входом в пещеру свистит соловей. Вот и я не сплю, потерял сон с тех пор, как сгорела треуголка у герра Бугормистра. Эх, Готхольд, лучше бы ты не спал, после того, как сгорели мои ботинки; до сих пор не могу в это поверить, у них были такие алмазные пряжки... Алмазные пряжки? что же ты сразу мне не сказал. А зачем тебе было говорить? ты что, отдал бы мне сгоревшие ботинки? Да, нет, не отдал бы. Так и что? Посочувствовал бы тебе, а то ведь так ты меня нисколечко не расстроил тогда. Зато герр Бугормистр расстроился, когда конфисковал у тебя забитую наглухо "козлом" пещеру, что только он будет с ней делать?

Как что, дурак ты всё-таки Кнут, он поставит её на баланс и получит под её залог у горных ростовщиков несколько сот флоринов и тогда.... Приедет горно-мздоимная инспекция и арестует за мошенничество нашего бугормистра... Жди сыра от крысы, Кнут; когда ты видел, чтобы в наших горах появлялась инспекция, её ещё на подходе к долине нейтрализуют... И она выпадает в жёлтый, мутный осадок... Как соловей всё-таки распелся, может пугнём его, спать ведь не даст проклятущий. Нет, Кнут, мне по ночам выходить нельзя, там я увижу звёзды, они мне напомнят симпатичную гномиду и прощай холостая жизнь, опять влипну лет на семьдесят. Почему на семьдесят, я вот влип, в прошлый раз, всего на тридцать, ерунда - пролетели быстро, как все мои горшки; сам видишь, едим теперь из одного...

... и одной ложкой, Кнут, кстати, ты почему для гостей не выковал ни одной ложки, нехорошо как-то - облизывать приходится, прежде чем передать другому, а облизывать ложку неприлично за столом. Попробуй только не оближи, я подумаю, что тебе моя каша не нравится, и больше не буду тебе готовить. Слушай, Кнут, тебе ничего не попадалось в твоей кладовой, мне оттуда какой-то запах чудной чудится, похоже сундучный, нет? Мне давно уже чудится, да лень было одному в кладовую ходить, да ещё крышка у сундука там тяжёлая, одному не поднять, намаешься за целый день с молотом так, что уж не до крышек на сундуках, да и что там может быть? от деда ведь ещё остался сундучок; сказал он мне тогда перед тем как последний раз на высокий ледник уходить: береги, Кнут, этот сундук, в нём твоё призрачное счастье, - поставил на сундук ботинки и ушёл, больше я его не видел.

Так прямо и сказал: береги, Кнут? Да, так прямо и сказал, а может и не совсем прямо, я уж не помню - сам знаешь, запоминается ведь только хорошее... так вспомни, что он тебе ещё сказал, мне ведь можно всё сказать, я же твой сосед теперь, а соседу всё можно говорить, соседи... Я знаю, какие соседи бывают, такие, что ботинок не отдают, а если отдают, то только дымом. Брось ты старое вспоминать, тем более, что я не брал твои ботинки, а сожглись они совершенно случайно. Простил я тебя, ведь без пещеры гораздо хуже, чем без ботинок. Кнут, вспомни всё-таки, что ещё сказал тебе дед.

Сказал, только вспоминать это не хочется: Кнут, ты, вырос полным дураком, надежды на тебя никакой, поэтому вспоминай всегда своего деда, когда пойдёшь к водопаду покупать очередную гномиду, ведь по собственной железной дороге ты никогда не поедешь на восток. Что, Кнут, и ты ничего не понял? - ведь в сундуке золото, точно золото, раз он сказал "покупать" - точно золото. Эх, если бы, Готхольд, но он сказал "покупать гномиду", вот что обидно, он просто имел в виду, что ни одна гномида со мной не уживётся, потому, - извини, Готхольд, ведь это и тебя касается, - он имел в виду, что я дурак. Это почему и меня касается, что ты дурак, Кнут, на что это ты намекаешь? А не касалось бы тебя это, Готхольд, ты бы не лежал на моём топчане в моей пещере, а раз лежишь, то и тебя касается, что сказал обо мне мой дед.

За, что тебя люблю, Кнут, так это за твою железную логику, по ней как раз можно и кактаться, в этом тебе не откажешь, наверное, поэтому твой дед и железную дорогу упоминал, вот только почему на восток? Да ни в чем ты мне уже, Готхольд, не откажешь - ведь отказывать тебе мне не в чем. Отказывать не в чем, зато предложить ещё могу - пошли в твою кладовую, откроем сундук твоего деда; раз у него были алмазные пряжки на драных ботинках, то и парочка камушков должна была где-нибудь заваляться. Пошли, умеешь уговаривать, погоди, лапти нацеплю.

Узкая кладовая, которая была завалена всяческим ненужным барахлом, заканчивалась проходом, в котором аккуратно стояли молоты и молотки. Чем дальше они стояли, тем были новее и тяжелее. Самый маленький молоточек и самая маленькая кувалдочка, больше похожая на большой молоток, были сильно наклёпаны. Готхольд ухмыльнулся - сразу видно, какой ты работник, Кнут. Я просто слабый и немощный, старый кузнец, измученный вечерним соловьём. Смотри, какой самовар, просто замечательный тульский самовар с медалями, как он к тебе попал, Кнут? Я же тебе говорил уже, дед у меня работал под Курском, пока там не появились какие-то большие гномы и не испортили ему настроение своей индустриализацией, тогда он через Архангельск на английском корабле, а потом из Парижа на такси графа Шереметьева, вернулся в наши горы, где-то по пути захватил самовар.

Ты, просто никудышный хозяин, Кнут, иметь такой самовар и пить чай из чайника - позор. Всё, Готхольд, пошли обратно, никаких сундуков я с таким другом открывать не буду. Молчу, Кнут, молчу, из чайника тоже неплохо, очень даже хорошо попить чай из чайника, особенно из того же горшка, из которого кашу ел, это особенно здорово. Наконец, переругиваясь и два раза поворачивая обратно, друзья дошли до глухой стены. Кладовая закончилась. Около стены стоял кованый сундук.

Вот на этом углу, вот на самом на этом угловом углу, стояли ботинки моего деда; я и не заметил, как почти сто лет пролетело. Что наша жизнь, Кнут, пулю бывает дольше расписать в хорошей компании, чем жизнь прожить.... С какого конца будем браться? Что за вопрос - с того конца, где замок. А где замок? Замок оказался с той стороны, где была стена. Слушай, Кнут, может ты, потому и не мог открыть сундук, что не с той стороны открывал? Приятели отодвинули от стенки сундук, и приготовились сбить огромный висячий замок. Погоди, Готхольд, что это тут на верёвочке висит - ключик, смотри, золотой ключик. Точно золотой, представляешь, что там внутри сундука, если ключик золотой....

В сундуке стопочками и аккуратными рядами сложены пожелтевшие бумаги, перевязанные шпагатом. Бумаги были со странными гербами, на которых изображались двуглавые орлы в коронах, несущие над собой одну большую корону, а под ними красивым шрифтом по-французски было написано: "Облигации золотого займа Российских Императорских железных дорог, 1913 год". Друзья недоумённо переглянулись. Наверху, прямо на бумагах, лежало незапечатанное письмо: "Кнуту, дураку, моему внуку. Прочитать после моего ухода на высокий ледник". Видишь, как дед тебя любил, читай скорее, я сейчас в обморок упаду. Читаю: Внучек, мой, когда ты читаешь это письмо я уже очень далеко, там откуда нельзя доехать по железной дороге, - дались ему эти железные дороги, читай дальше, - твой дед такой же идиот, как и ты, только это и может оправдать твою глупость; оставляю тебе, как напоминание об этом, сундук с облигациями, можешь топить ими камин в холодные дни и вспоминать своего глупого деда, который очень тебя любил, мой маленький дурачок, Кнут.

Готхольд падет в обморок, но очень быстро приходит в себя: слушай, Кнут, завтра прямо с утра пойдём купим второй горшок и ещё одну ложку, может и ещё что-нибудь полезное прихватим в фактории - ключик-то правда золотой, не быть мне гномом, - а сейчас растопим облигациями тульский самовар, заварим чайку, и выйдем послушать в садик у пещеры соловья и вспомним твоего замечательного деда.

Гномы и жила

Смотри, что я тебе привел и принёс. Около пещеры Кнута стоит Готхольд и держит за руку большую рыжую гномиду, в руке у гномиды большая корзинка. Из подсобного входа в пещеру, прекращают литься пластинчатые звуки расплющиваемого металла, и выходит щурящийся на солнце Кнут, на ногах у него лапти, в руке держит подкову. Привет, рад тебя видеть, как тебя зовут? Меня зовут Марлен? О, боги ледников, не у тебя я спрашиваю, ты уже третий раз здесь, я разговариваю с корзинкой. Меня зовут Плетёночка, господин, Кнут.

Вот это да, не знал, что меня знают такие симпатичные корзиночки. Корзиночка чуть не расплелась от удовольствия. Когда господин Готхольд меня наполнял, он всё время приговаривал: будет чего пожрать этой ненасытной прорве, этому Кнуту, горе кузнецу, и ещё кое-что говорил, но это я не могу повторить при даме. Ладно, потом повторишь это Готхолду, но уже от моего имени, а я не желаю этого слышать. Корзиночка меня не так поняла, я имел в виду совершенно другого Кнута, который....

Кнут не слушает Готхольда и скрывается в пещере. Может быть, я приду в другой раз. Ещё чего, в другой раз у нас уже бородок не будет на следующий раз, последнюю тебе отдал. Неожиданно появляется Кнут: если ты решил расстаться со своей бородой, то это твоё личное дело, сколько раз просил тебя за меня ничего не решать. Причём тут моя борода, я просто уже отпилил обе бородки от ключа, больше ничего от него не осталось, кроме маленького золотого колечка; ты придёшь в следующий раз за маленькое колечко, Марлен? Марлен надула губки и начала водить носочком туфельки по траве. В следующий раз только под венец, никаких бородок, а колечко только на палец. Какие вы гномиды нетерпеливые, неужели не видишь, нам ещё предстоит встать на ноги, мы пока не в лучшей форме.

Лично я стою на ногах твёрдо, это тебя носит неизвестно где, когда я весь в работе. Время уже к вечеру, а ты никак не прервешься, сколько раз тебе повторять - ковкий чугун не куётся, а ты упрям как баран; подумай, кто бы тебя ещё покормил, Кнут, как не я, ведь кроме каши ничего варить не умеешь, вот смотри: спаржа, для салата, артишоки, анчоусы для итальянского соуса, оливки, спагетти, кусок сыра, бутыль Кьянти, - хватит уже пиво пить, Кнут, - приучайся к хорошему вину. Хорошее для меня это кусок мяса, а лучше два, чтобы и на бульон хватило. Мальчики, я пойду, приготовлю обед, пока вы ссоритесь. Иди, моя прелесть, а ты, Кнут, мог бы быть повежливей. Вежливость никогда настоящего гнома не украшала. Настоящего гнома украшали - ты хочешь сказать - изумруды и золото, ну, ну, - когда ты перестанешь мыслить шаблонно, давно пора идти в ногу со временем, вот смотри, я уже повесил часы над левым коленом....

Мальчики, а где у вас вилки? Вилки! откуда у нас вилки, скажи спасибо, что у нас теперь три горшка, и три ложки. Марлен расстелила коврик под жасминовым кустом перед входом в пещеру, красиво разложила салфетки, на них появился сыр, в большом оловянном блюде салат, рядом с каждым местом лежала поджаристая кукурузная лепёшка. В тульском самоваре, растопленном, как всегда, облигациями железных дорог, варились спагетти. Запахи еды сводят меня с ума, как я люблю природу, которая пахнет обедом. Кнут делал вид что недоволен, но тоже начал уменьшать круги, которые нарезал вокруг коврика, наконец, он не выдержал и плюхнулся под куст, по пути успев схватить лепёшку и кусок сыра.

Пока варятся макароны, хочу задать тебе вопрос. Мог бы задать вопрос, когда прожуешь, куда торопиться, твои вопросы не требуют немедленного ответа. Ээтэот тр-буоэт. Если плохо знаешь немецкий, Кнут, говори по-французски, кес ке се? поркуа па? Пока я жевал, у тебя проявились способности к языкам, Готхольд, тогда ты должен был меня понять, повторяю: этот вопрос - требует. Чего он требует твой вопрос, лучше бы я от тебя потребовал ответа, когда будем строить мартен, чтобы варить настоящий металл? ждёшь, когда индийцы совсем опустят цены? Отстань ты со своим литьём, я не хочу остаться, как и ты без пещеры, к кому тогда пойдем жить? Марлен, ты пустишь нас к себе жить? Лучше я буду к вам приходить раз в неделю, мальчики, если у вас дела наладятся, разумеется.

Вот видишь - учись у гномиды здравому смыслу. Ты так умудряешься меня всегда запутать, что я забываю, о чём хотел тебя спросить, Готхольд, ты не знаешь, о чём? Наверное, ты хотел спросить, за что меня выгнали из горной гимназии.... Точно, тебя случайно не за оригинальный состав пороха выгнали? Откуда ты знаешь? Об этом все горы тогда знали, а я просто вовремя вспомнил. Нам срочно нужен порох. Зачем? Знаешь ручей, который протекает, за нашей пещерой? Как же его не знать, скорее ты его хорошо не знаешь, ведь это я хожу всегда за водой для чая. Понимаешь, я заметил, что от ручья, там, где он промыл скалу, идут странные коричневые и белые от кварца полосы, это явно указывает на золотую жилу;

пока ты мотался на водопад за этой Марлен, ещё вчера, я.... Вчера я мотался не за Марлен; я вовсе не виноват, что она там постоянно дежурит и подлавливает меня.... Ах, негодник.... Это неважно, кто из вас кого подлавливает; важно, что ты у нас уже живёшь, Марлен, почти постоянно, но я не об этом сейчас; так вчера я взял лоток, сделал несколько промывок выше камня и ниже и, что ты думаешь, Готхольд? Я думаю, что сейчас я упаду в обморок, как обычно бывает, когда пахнет золотом, а предполагаю я, что напротив камня ты намыл около трёх унций, а ниже и выше приблизительно по одной, - вот что я думаю, не будь я гном. Ха, не угадал, не будь ты гном, намыл я почти семь унций напротив камня, а выше и ниже по четыре, понял....

Марлен и Кнут, следующие полчаса откачивали Готхольда, поливая его водой из того же ручья, о котором шла речь. Вдруг он закричал, чтобы они прекратили расходовать золотую воду, а срочно брали лотки и шли с ним на ручей. Его едва успокоили, сказав, что спагетти уже готовы и могут остыть, и, пока он убежит на ручей, их уже съедят, а, кроме того, успеют выпить всю бутыль Кьянти и ни капли ему, Готхольду, не оставят. Учитывая такую плачевную перспективу, Готхольд окончательно пришёл в чувство. Готхольд, мы с Марлен посовещались - ты можешь есть спагетти руками, если ты будешь продолжать делать это ложкой, то у нас совершенно пропадёт аппетит, понял? Понял, а зачем тебе нужен порох? Вижу, что ты начал соображать.

Я решил взорвать скалу, а внизу соорудить длинные лотки, вот ручей сам нам намоет столько золота, что ты сможешь никогда не жениться на Марлен, дошло? Вот это новость - я пошёл готовить порох. Кнут, а можно вместо бочонка использовать сундук твоего деда - это будет так символично, можно? Какой же ты неисправимый романтик, Готхольд, - возьмёшь обычный бочонок, - сундук я оставлю себе на память. После обеда началась ускоренная подготовка к золотодобыче, а на следующее утро всё было готово к взрыву. Не один, а два бочонка заложены были под скалу, проведены к ним фитили и поставлен огарок свечи. Над огарком колдовал Готхольд. Кнут, Марлен отошла? Отошла. Кнут, соловья отогнал? Отогнал. Кнут, я боюсь. Давай тогда я подожгу. Кнут, я не боюсь поджигать, я боюсь опять остаться нищим гномом, у которого даже конфисковать будет нечего герру Бугормистру за вред, нанесённый окружающим нас ручьям.

Не расстраивайся, Готхольд, конфискуют только мою пещеру, и мы все пойдём жить к Марлен. Она не согласится. Согласится - ведь она соучастница, я договорюсь с герром Бугормистром, что это будет её доля нашего штрафа. Тогда всё нормально - поджигаю. Поджигай Готхольд. Бывают обвалы в горах. Бывают камнепады. Бывает что гномы в этом совсем не виноваты. Бывает, но не в этот раз. Наверное, зря Готхольд подложил два бочонка, ведь верно говорил Кнут, достаточно одного, но зато какой получился обвал, какой прекрасный камнепад, какое эхо в горах стояло почти целый день. За десятки миль горные орлы не подлетали до самого вечера к своим гнездам, а парили целый день в воздухе, они боялись присаживаться на такую знакомую им горную землю, которая так их подвела, неожиданно убежав из-под когтей.

Когда орлы успокоились и вернулись в свои гнёзда, а Марлен сказала, что уже слышит, правда лишь на одно ухо, и то, если Готхольд жутким басом говорит ей, что любит её, гномы окончательно осознали, что золото вещь хорошая, но ещё весьма туманная, а вот небольшое горное озеро у них уже есть, можно уверенно сказать: имеется в наличии. По всему озеру плавали целые и не очень целые деревянные лотки, которые были приготовлены друзьями для промывки породы. Одно хорошо, - сказал Готхольд, - сегодня работать уже не будем. Кнут покачал головой и добавил: работать точно не будем, но поплавать тебе, мой друг, придётся.

Гномы и яхта

Кнут, я придумал, что нам делать с лотками. Лучше бы придумал, что нам делать в жизни. Яхта это и есть настоящая жизнь. Какая ещё яхта - они не взрываются? Яхты скользят, они скользят по морским просторам, а капитан приносит тебе дайкири без сахара.... Я не пью дайкири - ром мне всегда напоминает сенбернаров, меня пару раз выкапывали из-под лавины - ничего хорошего в дайкири, да ещё без сахара, нет. Можем для тебя заказать холодный чай и дайкири с сахаром. Что за глупость этот холодный чай - зачем тогда самовары придуманы? Самовары придуманы для всего, что варится, а чтобы варить, нужно кипятить воду....

Кипятить воду мне надоело, я хочу кипятить кусок мяса и потом поесть горячего бульона с кукурузной лепёшкой... и можно ещё сыра туда вставить.... Куда? В лепёшку, я люблю вставить в лепёшку сыр и пучок эстрагона.... Я больше люблю листья кориандра, эх, чтобы ты без меня делал, Кнут, я придумал, как нам заработать на бульон с дайкири. Когда у тебя остановится. Что, Кнут? что остановится? Голова у тебя остановится, я всегда боюсь, когда ты говоришь "придумал", но как я тебя люблю, Готхольд, когда ты говоришь: я не знаю, что нам делать, - это так обнадёживает. Твоя лирика, Кнут, напоминает последнюю кружку пива, когда уже ничего больше выпить нет, и остаётся только сходить последний раз в кустики.

Какие ещё кустики? Ассоциация, понимаешь, это ассоциация, ты совершенно дикий, тебе и, правда, лучше ни о чём не думать, Кнут, ты спас челогноминство тем, что не пишешь мемуары. Я давно уже ни о чём не думаю, кроме того, я не знаю и честно в этом признаюсь - что такое мемуары - зачем мне мемуары в горах? Мемуары это такие большие, худые лемуры, которые висят на ветке вниз головой и делают при этом большущие глаза - запомнил? Даже не думал запоминать всяких там "мемуров-ленуаров", а вот, что ты мне говорил в начале разговора, я хорошо запомнил: ты сказал, что знаешь, что делать с лотками для промывки золотоносной породы, которые ты выловил после такого удачного взрыва, который утопил нашу золотую жилу, из нашего озера.

Твоя порода всё равно была совершенно пустая, Кнут, но я всё-таки тебе разъясню, как старому другу.... Век бы с тобой не встречаться.... Как старому другу я тебе поясню: яхта это самая прекрасная вещь на земле, даже потонуть на яхте это счастье, а если не утонешь, то можешь потом всю жизнь гордиться тем, что у тебя была яхта. Когда гном говорит "я плавал на яхте", как минимум две, из присутствующих при этом гномид, падают в обморок. Готхольд, давно хотел у тебя спросить: почему, если кто-то падает от твоих слов в обморок, ты считаешь это счастьем? Потому, друг мой, Кнут, что это подтверждает силу твоих слов.

Самое лучшее подтверждение твоих слов, Готхольд, это сенбернар скорая помощь с красным крестом и бочонком рома, вот что я тебе скажу, кстати, я дождусь ответа на вопрос о лотках, которые ты так здорово разметал по всем ближайшим горам своим "направленным" взрывом, я представляю, что бы с нами было, если бы ты поступил после горной гимназии в Оксфорд - плакал бы по тебе Резерфорд. Не знаю ничего о резервных фондах, а вот знаю точно, что у нас с тобой нет ни одного флорина уже давным-давно, а колечко, на которое я должен был жениться на рыжей гномиде, мы с тобой пропили и проели ещё вчера: что будем сегодня есть на обед, кашу? так не отвечают на вопрос друга, Кнут, каша это только для гостей и рваных ботинок, а настоящему гному нужен сыр, пиво и вино, надеюсь, нет возражений на этот раз.

Возражения есть всегда, особенно тем, кто не любит ездить на фордах, а вот ты так и не хочешь мне сказать: что делать с лотками? Просто ты не хочешь читать мои мысли, что за друг? я твержу тебе всё утро, забыв умыться: из лотков мы сделаем прогулочную яхту, дошло до тебя, наконец? Всё бы тебе прогулки, Готхольд, какая прибыль от прогулок? твои прогулки на водопад стоили нам нескольких беспокойных ночей, пропавшей ложки и золотого ключика - вспомнил, чем кончаются прогулки, Готхольд?

Как тебе не стыдно, Кнут, если дама решила взять о тебе на память ложку, причём далеко не серебряную, что же в этом плохого - теперь она сидит вечером у водопада, ожидая очередного клиента, и гладит твою ложечку в кармане и вспоминает счастливые дни и ночи, когда была так с тобою счастлива; Кнут, вот скажи, был ли кто с тобою по-настоящему счастлив? Конечно, у меня в банке жила огромная креветка, она была счастлива очень долго, потому как очень долго росла, но зато, когда она подросла, то счастлив был я, когда закусывал ей пиво, вот это было счастье, Готхольд. С тобой только и сваришь кашу, а вот яхты точно не построить. Ставлю вопрос ребром - идёшь со мной строить яхту или нет? Иду.

Прошло не так уж много месяцев, не так уж много пришлось спилить деревьев в горах, ведь искалеченные взрывом лотки оказались не так уж и пригодны для яхты, но вот настал день спуска на озеро сооружения, которое вполне могло бы считаться яхтой у питекантропов. Нос у яхты был намного шире кормы, бока получились поджарые как у гончей, а вот палуба оказалась кривой, как тропинка в горах. Кнут поплевал себе на ладони, и стал выбивать клин, который держал яхту на стапеле. Полозья были смазаны барсучьим жиром, поэтому пожара не должно было случиться.

Стой, - неожиданно закричал Готхольд, - мы забыли о смородиновой шипучке. Действительно, забыли, неси быстреё шипучку, я хочу выпить. Так тебе и дали выпить, Кнут, мы её разобьём о борт нашей яхты, на счастье. Делай, как хочешь, но лично мной разбитая смородиновая шипучка всегда воспринималась как большое несчастье. Бах! Ну, вот измазал весь борт, хорошо, что я его почти не прокрасил, можно уже клин выбивать или ты разобьёшь и бочонок пива, который мы приготовили на первое плавание. Пиво это святое, убил бы любого, кто посмел так поступить.

Лови её, Кнут, лови, куда она пошла, о, боги ледников. Кнут едва успел отскочить от лихо сбежавшей в озеро яхты, и теперь друзья растерянно смотрели на судёнышко, которое, слегка накренившись на левый борт, плавно скользило по зеркальной озёрной поверхности. Что будем делать, Готхольд? Я умею плавать, Кнут, а вот что ты будешь делать. Даже если бы я умел плавать, купание в ледяной воде сегодня не входило в мои планы. Ладно, устроим прощальный пикник на берегу, Кнут, открывай бочонок с пивом. С кем прощаемся, Готхольд? Не с кем, а с чем, Кнут, с яхтой, разумеется, открывай пиво. Должен тебя огорчить, Готхольд, попрощаться не удастся, пиво осталось на яхте. Друзья присели на большой камень и начали чесать свои седые бороды.

Гномы и рыцари

Железные люди объявились. Чем это они объявились? Звоном своим, чем же ещё объявляются. Разным, Готхольд, объявляются, например, объявлением или, как его, анонсом. Вообще, что-то должно быть вывешено, у этих железных вывешено что-нибудь? Ещё как вывешено, так вывешено, что из-за горы видно, не самой, правда, высокой, но анонс видно, у них там лагерь - весь флагами обвешан. Лагерь это здорово, когда я был маленьким гномом.... Ты и сейчас маленький, Кнут. Скажешь тоже маленький - двенадцатый размер.

Так это обуви размер, а так до второго не дотягиваешь, по человеческим меркам. Ну и что, это я тебе американский размер сказал, а дед у меня под Тулой покупал сапоги сорок шестого размера. Он на них через Волгу переправлялся, наверное, а не носил. Волга, Готхольд, это такая машина, которую никак не снимут с производства уже скоро сто лет, на ней переправиться ни через что невозможно. Сам ты машина, Кнут, для заготовки хвороста, пойдём лучше на рыцарей смотреть, чем географию изучать. Пошли, всё равно делать нечего, заказов на оградки нет, никто не умирает, не яхту же опять строить.

Первым идёт Готхольд в полосатых носках за ним следует Кнут в лаптях. Сколько раз тебе говорил, давай свяжем тебе лапти. Сам ты, лапоть, их плетут, а не вяжут, вяжут, знаешь кого? Кого? Таких как ты, породистых гномов, вот что я тебе скажу, а потом водят по выставкам, а если бы ты был сукой, Кнут...., а-а-а, ты что дерёшься, Кнут, это я о собаках, о собаках я, знаешь ведь таких животин, они вроде нашего сенбернара Кутузова. Не Кутузова, а Суворова. Вот тут ты и не прав, именно Кутузова, а Суворов Чёртов мост разрушил, он как раз су-у-у..., не надо, Кнут, больше не буду о собаках, сказал - не буду, прекрати меня бить дубинкой, лучше обопрись на неё, сейчас будет скользко, а ты в лаптях. Заботливый какой, как носки штопать так Кнут, а как драть их по горам, так Готхольд, шагай быстрей, а то пятки лаптями отдавлю.

Горные тропы сложны даже для гномов, но они ловко управлялись с препятствиями и, наконец, дошли до горы, с которой был виден лагерь рыцарей. Чего это они весь луг перегородили? Это у них будет турнир; вот я не пойму, где у них Прекрасная дама. Это ещё зачем, так что ли подраться не могут? Так нельзя, тогда они будут не рыцари; слушай, а что там делает наша Марлен? Где? Вон она сидит на помосте. Пойдём, спросим. Пошли - там гораздо лучше будет видно. Марлен, что ты тут делаешь? Эй, полегче, железяка, а то раскую обратно тебя, ой-ой.... Готхольд повис на самом кончике пики, которой его ловко поддел один из рыцарей. Это что там такое пищит? Не трогайте его это мой..., брат, брат, точно как брат, отпустите его, вам Прекрасная дама приказывает.

Готхольд отряхивается и говорит: такое оскорбление смывается только кровью или.... ...Очень большими деньгами.... Это что, тоже брат? Нет, это знакомый, хороший такой знакомый, не трогайте его, садись быстрее рядом, а то тоже на пике повиснешь, ты ведь драться не собираешься как Готхольд из-за меня? Кто там говорит, что я собираюсь драться - я их сейчас буду просто убивать, этих вояк, всех подряд. Ваш вызов принят. Какой вызов, чудовище, какой ещё вызов? Чумовые ребята, совсем безбашенные. Были бы у нас башни, мы бы не странствовали по горам; если вы не соглашаетесь принять вызов, то вам: во-первых, предстоит позор; во-вторых, большой выкуп. Откуда у меня выкуп. Нас это не касается, таков порядок. Лучше позор. Дело ваше, но всё равно будет и то и другое - и позор, и выкуп. Нельзя ли одним позором обойтись? Можно и одним позором, но тогда вас разденут догола, обмажут дёгтем, обваляют в перьях, а потом уже повесят вон на том дубе за бороду как гнилой жёлудь.

Не имеете права, я буду жаловаться герру Бугормистру, это выборный дуб с дуплом-урной, на нём нельзя никого вешать, а тем более меня - у меня лучшая борода кантона в горной федерации - диплом есть и сертификат соответствия. Ваш бугормистр дал согласие на проведение мероприятия, все правила согласованы и утверждены, так что придётся вам расстаться с честью или принять вызов. Расстаюсь с честью, нет, не надо, оставьте в покое бороду, я принимаю вызов, но только условие - Кнут будет моим оруженосцем. Сам влип, так сам справляйся, могу тебе в виде исключения дать поносить лапти. Лапти тоже оружие, а оруженосец мой ты, вот и носи их на здоровье, лучше достань мне пику. Может тебе ещё и лошадь достать. Лошадь не надо, приведи лучше Машку. Не дам козочку портить турнирами - она последняя в горах, которая нам в кредит даёт молоко - не позволю. Тогда готовь выкуп.

Тогда лучше бери Машку. Быстрее тогда веди, понимаешь, меня отсюда уже не отпустят и пику прихвати. Где я тебе возьму пику? Ох, Кнут, как ты медленно соображаешь, мачту мы забыли установить на яхту, вот и будет мне пика, причём отличная, она даже длиннее, чем у них, я уже прикинул.... Лучше бы прикинул с какой стороны тебя ловить, я бы с пауками договорился - они бы там сеточку сплели. Себе на бороду договорись сеточку плести, а я гном-победитель, всех передушу, железяки мне не впервой разбрасывать, помню у меня в пещере.... Кнут уже не слушал приятеля, он помчался за козочкой. Марлен тоже получила задание, ей поручили придумать герб, что было сделано моментально, в виде её увеличенной во весь щит фотографии и привязать ленточки на шляпу Готхольда, поручили также придумать и девиз, но на это не было уже никакой надежды.

Наконец, турнир начался, но Готхольд почти не смотрел на то, что происходит вокруг, он сосредоточил всё внимание на Марлен. Она показалась ему просто прекрасной, мало того, что она была Прекрасной дамой, так она была ещё и очень красивой Прекрасной дамой - так уже думал Готхольд, с тоской вспоминая время, проведённое с ней в пещере Кнута. Однако расхвастался он, размечтался, а с козочкой надо было разработать совместный план действий. Слушай, Машка, кстати, что за странное имя у тебя? Дед, говоришь, Кнута тебя так назвал, сколько же тебе лет? ах, неприлично, - так то у дам, а ты козочка, - ладно прошу прощения, давай тактику разработаем: как только эта железка пику опустит, чтобы нас достать, ты подпрыгивай, поняла, вот и славно.

Всё будет по-нашему, по-пещерному, только в очереди я отвык стоять, когда они там все передерутся? Марлен, наверное, уже заснула, я-то её знаю, если я только зеваю, то она уже спит, это точно; ничего Кнут её там поддержит в почётном кресле, чтобы не свалилась. Приготовиться рыцарю Железных Пут, выступающему под девизом: "Не всё зелёное изумруд". Вот бестолочи, путы от путей не отличают, и движение у них левостороннее, а я как назло левша, но мы им покажем, где граали зимуют. Готхольд пришпорил полосатыми носочками Машку и помчался вдоль разделительной полосы, на него летел рыцарь в чёрных доспехах по имени Квентин Дорвард. Мгновение и со страшным грохотом рыцарь полетел на землю, а конь его убежал в дальний угол луга и начал спокойно и вполне мирно пастись - сказалась усиленная боевая дрессировка.

Кнут момента победы не видел, он следил, чтобы Прекрасная дама не бухнулась прямо на него в обморок. Помня вес дамы, Кнут считал это опасным, но всё обошлось одним растерзанным кружевным платочком. Кнут, ты видел, как она его, как она его поддела на рога, а чтобы было, если бы Готхольд мачту не уронил, не жить бы этому Квентину. В это время гордый Готхольд сочувственно гладил козочку по вымени, приговаривая, не ушиблась милая, Машенька, ведь если что с твоим выменем случится, Кнут меня убьёт, это пострашнее, чем какой-то турнир - остаться без твоего молочка. Наконец, всё было готово ко второму заезду, это должно было всё решить, свою честь Готхольд уже отстоял, теперь он намеревался выиграть этот турнир, не будь он гном.

На этот раз противник был много серьёзней, его звали Айвенго и, учитывая его девиз, связанный с наследством, он приковал к себе внимание Кнута, бросившего прекрасную даму на произвол своих обмороков. Интересно, его тоже надули с наследством или просто лишили, надо будет Вальтера перечитать. Этот вопрос очень занимал Кнута, пока на ристалище всё повторялось почти в точности, исключая один существенный момент - Готхольду грозила страшная беда. Готхольд бы вытерпел любую беду, включая проигрыш в турнире, уж проигрывать он умел, но беда во много раз большая грозила Машеньке. Это было действительно волнительно.

Пика Айвенго точно шла в цель, она была строго направлена на добротное вымя, такого Кнут стерпеть не мог, он срочно призвал на помощь Курскую магнитную аномалию и не успели сочувствующие рыцари моргнуть глазом, как Айвенго, вместе со своим увешанным железом конём, полетели вверх тормашками, свалились с края луга на косогор и со страшным звоном покатились в долину. Готхольд и Машка не успели ничего понять и, проскакав всё ристалище, со всего маху снесли роскошную судейскую палатку. Когда естественная в таких случаях суматоха улеглась. Распорядитель турнира, старый седой король, объявил: ввиду доказанного применения магии участниками, турнир признан несостоявшимся, все рыцари, за исключением самозванных, приглашаются на обед, как только палатка с угощением будет восстановлена силами провинившихся магов.

Когда Кнут вбивал последний колышек в землю, а Готхольд с умным видом проверял, хорошо ли натянуто полотно палатки, Марлен, которую лишили её почётного статуса Прекрасной дамы, задумчиво спросила друзей: господа гномы, как вы думаете, сколько фунтов потянули бы призовые золотые латы, которых нас лишили, я так думаю, что фунтов.... Ты бы ещё на унции перевела наш приз, больше бы получилось.... И делить было бы легче и точнее....

Гномы и пирог

Марлен хлопотала по хозяйству, она поставила подниматься тесто, собираясь приготовить пирог с капустой. В самоваре булькали варящиеся яйца. Готхольд рубил капусту сечкой в небольшом лотке для промывки золота, который для сугубо домашнего хозяйства спасла Марлен от тяжёлой участи его артельных собратьев. Работа Готхольду ничуть не мешала рассуждать, что он и делал, решив испытать терпение слушателей до видимого результата. Брошенный в него капустный лист Марлен, он пределом не считал, а вот угрюмое молчание Кнута, уже начинало его настораживать, но остановиться, он был не в силах. Скажи мне дружище, Кнут, на что ты потратил такое чудное утро, скоро обед, я надеюсь, а вот ты выковал всего четыре подковы и не на продажу, а можно сказать для собственного куража.

Молчу, я молчу, - заметно повысив голос, продолжал Готхольд, - о том, что никто, ты слышишь мой, друг, не подковывает свободных домашних коз. Нет, ты решил это сделать. Честь тебе и хвала, Кнут. Это я его попросила, у меня болят ножки, когда я поднимаюсь на вашу гору, сколько раз умоляла вас - спускайтесь на луг, прямо к месту моего кормления, а то я всё молоко растрясаю, пока до вас добираюсь, так нет, вы не соизволите так поступать; мало того, что молоко берёте в кредит второй месяц, так ещё и ходить за ним не желаете. Это, Машенька, дело Марлен, ходить за молоком, а она у нас существо непостоянное, поэтому, чтобы ни на кого не надеяться, мы попросили это делать тебя, всё равно тебе на лугу поговорить не с кем, а у нас этого вдоволь, разговорами мы даже своего соловья вскормили от ля-ля-до, до Скалы, слышишь, как заливается, родной наш, ведь с него-то все наши несчастья и начались.

Я хочу тебе напомнить, Готхольд, с чего начались наши несчастья.... Я знаю, как ты любишь седую старину, Кнут, я имею в виду наши совсем недавние несчастья, а они начались именно с соловья.... Готхольд, так неожиданно замолчал, что все на него обернулись и посмотрели, чего старались никогда не делать. Готхольд стоял с открытым ртом, а нижняя губа его продолжала самостоятельно жевать бороду. Идея, у меня определённо есть идея. Марлен упала в обморок и на неё свалился кусок теста, Кнут уронил молоток себе на ногу и принялся подпрыгивать на другой, Машка согнулась в три погибели и стала усиленно рассматривать то место, где у неё обычно было вымя, слава богу оно было на месте. Постепенно все пришли в себя, кроме Готхольда.

Очень осторожно к нему подошёл Кнут: Готхольд, может быть не надо. Реакции не последовало, если не считать реакцией то, что и верхняя губа Готхольда присоединилась к нижней. Марлен очистила кусок теста от налипшей на него травы и сказала: Готхольд, родной мой, гномик, может быть не надо. Наконец, Готхольд произнёс: надо, господа гномы, очень надо, идеи двигатель прогресса, а прогресс это всегда удачная торговля, пока следующий прогресс не наступит ему на пятки. Машка беспомощно заблеяла. Марлен сердцах шмякнула тесто на пень, который служил ей разделочным столом.

Кнут, стараясь отвлечь приятеля от опасного креативного мышления, принялся вынимать яйца из самовара: вот видишь, из-за тебя опять опоздали вынуть яйца, они теперь переварились и будут как резиновые, Марлен, ты видела когда-нибудь резиновые яйца? Последнее время, я вижу только две бородатые резиновые головы, а больше ничего такого полезного я не вижу ни от вас, ни у вас. Марлен обильно присыпала пень мукой и с остервенением, с каким это умеют делать только гномиды, принялась яростно раскатывать тесто. Подумать только, на кого я променяла своё будущее, а ведь я могла оставаться Прекрасной дамой ещё целый турнир, так нет, прискакали, голубчики, без меня висели бы все на дубе, как жёлуди, без меня бы вы ходили голодные, а не ели бы пироги с капустой, да какие, - мои фирменные пироги, - будете отныне есть эту пареную и варёную гадость, которую продают около водопада, да и то в кредит, а не похрустывать с поэтическим упоением моими пирогами с румяной корочкой, тончайшей прослойкой, полных великолепной серебряной и золотой начинкой, божественной по вкусу и пользе, вы....

Скоро ты будешь ставить пирог, Марлен, нельзя же так издеваться над гномами, рассказы о еде это садизм, когда её нет на столе. Кнут, от тебя я этого не ожидала, я думала, что ты меня поддержишь, кроме того, растопишь свою муфельную печь, а перед этим выбросишь оттуда все тигилёчки, в которых Готхольд плавит свинец, приговаривая: варись, варись моё золото, почему ты ещё не золото.... Ощутимая воспитательная польза от такого поворота событий всё же была. Дело в том, что Готхольд не выносил, когда его начинают ругать гномиды, он переставал вести себя как гусь, с которого всё стекает как вода, и начинал выглядеть несчастной побитой собакой.

Ну, вот опять виноват Готхольд, а ведь, сколько я для вас всего сделал, в конце концов, вспомните слова Соломона, так и я пройду между вами и исчезну, что вы тогда будете делать, ага, знаю, вы будете стоять под простым сосновым крестом и плакать, а между всхлипами будете говорить, где пещера Готхольда, с его великолепным "козлом", где золотая жила, которую он так блестяще взорвал и затопил, где та яхта, которая без руля и без ветрил, на каком озере плавает, на каком небе этот чудесный рыцарь Готхольд, лишь по чистой случайности не обретший славу и золотые латы, где он наш милый друг? Но тщетно будете взывать, ничего вам не ответит друг, Готхольд, он будет молчать, молчать до тех пор, пока все его не увидят уже на небе, где все мы будем так счастливы, что позабудем о наших несчастьях и горных, и земных, и будем вспоминать только пироги Марлен, которые так пахнут, так пахнут, Марлен - у тебя не горит пирог? пора бы и сесть за стол, я проголодался, пока забывал тут с вами свои гениальные идеи, надо будет после обеда сесть и все их записать.

Готхольд подошёл к Машке, обнял её за шею и сказал, одна ты меня понимаешь, моя милая, любимая белая козочка, одна ты радуешь своего Готхольда молочком, только ты блеешь, когда видишь меня спускающегося к тебе с гор с маленькой кринкой, чтобы подоить..... Готхольд, ты уж ври да не завирайся, когда это ты спускался ко мне с кринкой, в это ещё мог бы посторонний поверить, но чтобы ты меня когда-нибудь доил - нет, не было такого никогда, вот турниры выигрывать на мне с помощью моих рожек, ты можешь, а вот что другое полезное не уверена. Спасла Готхольда Марлен. Всё, пора за стол, быстро к ручью, Кнут, зачем понёс собой молоток, руки можно мыть и без молотка, козочка, тебя покормлю первую, вы ещё здесь топчитесь? отправляйтесь живо на ручей, дайте перед обедом минутку спокойно вздохнуть без вас.

Гномы поплелись на ручей. Кнут, только тебе по секрету скажу, чем мы будем заниматься ближайшие сто лет, мы будем печь блины и торговать ими с красной икрой у водопада, понял? Кнут тяжело вздохнул - понял. А где мы в наших горах возьмём красную икру? Это главный мой секрет, я подсмотрел у Марлен в поваренной книге, как делать краситель из моркови, вот тебе и красная икра, брось ты действительно этот молоток, Кнут, он тебе ещё век не понадобится, будешь размешивать тесто и молоть гречку, ты знаешь, что настоящие блины делают из гречки....

Машка задумчиво, как это умеют делать только козы, когда жуют, смотрела вслед гномам, и ела свой кусочек пирога, она не могла оторвать взгляда от монотонно мелькающих пяток Готхольда, розовеющих поспевающими ягодками в дырявых зелёных носках, в этот момент Машка решила - попрошу у герра Бугормистра вернуть Готхольду ботинки, которые тот забрал взамен сгоревшей шляпы, обязательно попрошу. Иногда ветер встряхивал бороды гномов, и они казались Машке рыцарскими флажками, задорно торчащими над пиками их не рыцарских колпаков.

Гномы и президент

После провала предприятия с блинами, Кнут, нам остаются ещё два пути, точнее - больше, но лакомых путей только два, остальные, такие как: устроиться на работу в офис, развернуть старательство или сбор ягод и грибов, расширить нашу тяжёлую ремесленную промышленность - я не рассматриваю. Заметь, Кнут, пока не рассматриваю, оставляю это всё белкам - пусть трудятся - а мы ещё повоюем. Итак, в жизни мне видятся два пути, - вот ведь как могут подвести рыбы, Кнут, закупил им банки для выкладки в них икры, затопил их в нужных местах, и на тебе, полный саботаж; ну, ничего, это всё лирика, хотя обидно, что такая полезная во всех отношениях гречка, не пошла в Альпах совершенно, а ведь два мешка в кредит закупили;

Марлен ещё санинспектору попалась без фартука, залетели на три карата сразу; ты забыл дать изумрудик участковому у водопада, вообще всё один к одному, то есть сработал закон бутерброда, ничего я ещё намажу, и совершенно уже новенький - такой аккуратненький сэндвич намажу, будет всё путём, Кнут, - вернёмся к путям: это политика и шоу бизнес, что особенно удобно и хорошо, одно из другого вытекает и перетекает - не пошло одно, как, например, гречка, то сразу же пошло другое, например, икра. Ты заметил Кнут, как пошла икра хорошо, которую мы взяли в фактории на пробу, просто замечательно пошла - съели за один вечер за ужином и даже Машке ничего не досталось, - а это жизнь, Кнут, настоящая жизнь, - нечего приходить только по утрам, приходила бы вечером второй раз и, пожалуйста, вот тебе бутербродик с икоркой, не говоря уже о блине, слегка намасленном, а что ты хотел, Кнут, слегка, ведь молока на масло надо очень много, а ты один выпиваешь больше молока, чем на сто граммов масла нужно - вот такая политика Кнут.

Друзья довольно мрачно, по крайней мере один из друзей, подметали лужок около виллы герра Бугормистра, который должен был содержатся в идеальной чистоте по решению Горного суда, назначившего нашим гномам принудительные работы пожизненно или до полного изменения климата на планете. Существовал и второй вариант расплаты, но это было возмещение ущерба истцам, которых набралось уже немало, да еще с полагающимися процентами и набегавшими постоянно пенни, так как никакой уплаты не происходило, ни в какие сроки - платить по долгам друзьям было нечем. Готхольд, ты свою часть луга, когда будешь убирать или ты окончательно погряз в политике. Кнут, если бы не моя блестящая речь в нашу защиту на суде, ты бы сейчас ходил в кандалах, а не размахивал почти на свободе веничком - я твоё спасение, Кнут, а не какая-то моя часть луга; сейчас ты свою закончишь убирать и мы планомерно перейдём на мою. Не маши перед носом метлой.

Как тебе не стыдно, Кнут, ты всё время меня перебиваешь. Слушай внимательно, начнём с анализа ситуации: ресурсов у нас нет, но у нас есть ты - мастер молотка и теперь метлы, Машка - непревзойдённая молочница, Марлен - жрица любви и ваш покорный слуга - гениальный организатор. Делаем вывод.... Ай, не надо таких выводов, Кнут, ты что.... Готхольд, мелькая носочками и голыми пятками, бежал по лугу, за ним, размахивая метлой, не бежал, а уже летел Кнут. Совершенно неслучайно оба полетели под горку и катились до тех пор, пока оба не оказались в ручье. Ручей понёс их и понёс вниз по перекатам. Ручьям всё равно, кто в них попал, гном или просто щепка, поэтому друзей било и колотило об стенки глубоких промоин и отдельные камни так, что они думали только о том, как бы остаться живыми, вся политика вылетела у обоих из головы. Впереди показалась огромная скала, ручей со всей своей водной силой ударялся в неё и уходил в сторону. Друзья закричали, и....

Наступила полная темнота. Где-то далеко шумела вода. Темнота была такой страшной, что, казалось, гномы попали в большую чёрную икринку. Постепенно наступила полная тишина, пропал куда-то даже звук бьющейся в скалу воды. Так продолжалось довольно долго. Готхольд почувствовал, что совершенно не чувствует своего тела, а главное, не чувствует своего языка. Он попытался хоть что-то сказать, но это ему не удалось, а только чудной хрип вырвался из его горла, а вместе с хрипом вылетел довольной большой фонтан воды. Долго гном откашливался и мысленно ругался, что ему совершенно никакого удовольствия не доставляло. Когда последние фонтанчики воды из Готхольда вылетели он закричал, протягивая в темноту руки: Кнут, прекрати свои шуточки, пора бы и спасти меня от этой темнотищи, эй!

Ответом ему была такая же темнота и полнейшая тишина. Неожиданно вспыхнул свет, он был похож сначала на летящего мотылька, а потом вдруг осмелел и осветил всю пещеру, а это действительно была пещера, причём довольно большая, вход в которую был скрыт водой, а в центре пещеры было тёмное озеро. На другой его стороне Готхольд увидел большого гнома, который держал в руке какую-то коробку, из неё вырывался колеблющийся огонёк. Рассматривать гнома Готхольд не стал, потому как увидел посреди озера плавающую на поверхности бороду Кнута. Готхольд быстро подскочил к бороде и, стоя по колено в воде, быстро начал вытягивать всю бороду на поверхность, ловко собирая ей в бородовую бухту - делать такие вещи он научился, когда готовился стать яхтсменом. На конце бороды появился бездыханный Кнут.

Готхольд расстелил Кнута на бережку, встал ему на грудь коленями и подпрыгнул - немедленно огромный фонтан залил брызгами всю пещеру, а поверхность маленького озера просто закипела от брызг - вокруг маленького огонёчка заполыхала огромная капельная радуга. Первыми словами Кнута были: всё-таки я тебя догнал, Готхольд, сейчас буду тебя бить. Пожалуйста, бей, если тебе не стыдно бить своего спасителя, то бей.... Какой ты спаситель, ты простой утопитель.... Гномы продолжали бы препираться ещё долго, если бы к ним не поспешил гном с огоньком. Прошу вас прекратите безобразие, на территории моего президентского обитания так делать не положено.

Сказал бы, что ты ещё и бугормистр, нам своего вполне хватает, вот пожалуемся ему, будешь до конца этого столетия подметать берега озера, да не такого как у тебя, а такого, которое на территории виллы нашего герра Бугормистра, это тебе не президентское озеро плюгавое, за полдня не управишься, одна Барвихинштрассе чего тебе будет стоить. Прошу помнить, что вы у меня в гостях находитесь, кроме того, я в любой момент могу перекрыть газ, и вы останетесь в полной темноте и без энергии. Нужна нам больно твоя энергия, а вот попробуй только потуши свою свечку, сразу включу кошачье зрение и побью тебя.

Хорошо, я в принципе согласен с вашими оспоримыми доводами, но давайте вести переговоры, для начала представимся друг другу, я Президент газовой табакерки с секретным народом внутри, а вы кто будете? Кто мы будем, мы пока не знаем, а вот есть мы гномы: кузнец Кнут и литейщик Готхольд, оба уже бывшие, а сейчас можете считать нас политическими беженцами - их обычно лучше кормят. Очень приятно, я привык считать гномов теми, за кого они себя выдают, очень приятно, так о чём будем беседовать? Во-первых, мы хотим отсюда выбраться, во-вторых, у вас тут золото не водится случайно, мы бы прихватили несколько фунтов, но изумруды были бы предпочтительнее, а так же.... Золото? Да зачем вам золото, что вы будете с ним делать?

Как что? вы что маленький, выкупим себя из блинного долгового рабства, потом я хочу жениться на большой рыжей гномиде Марлен, чтобы окончательно не пропасть и всю жизнь есть капустные пироги, а Кнут купит себе новую кузницу, мне башмаки, ложки и так далее, что тут странного? Так вы к власти не имеете отношения, как я понял по вашей манере вести беседу, значит это просто свойство вашего характера, да? По вашему разговору понял, что вы люди власти, но пока не во власти, теперь всё понятно, а то бы вы наверняка просили газ, а не какое-то золото. Что же вы предоставите взамен, если я вам дам то, что вы так опрометчиво просите вместо газа?

Тут всё понятно, - с вашей помощью мы немедленно отсюда уберёмся и не будем отнимать у вас ни капли вашего вонючего газа, а вас никогда не будем свергать с вашего президентства и лишать вас секретного народа, - я в доступной форме изложил вам наше предоставление вам? Вполне, но вот исполнить я вам могу ваши пожелания лишь в несколько иной форме, но эквивалентно по стоимости услуги. Только не вручайте нам какой-нибудь неликвид, что там у вас за форма? Дело в том, что отправить вас отсюда я могу только на подводной лодке, она как раз вас вместит, но вот золота погрузить в неё не удастся.... Хорошо, мы же согласны были на изумруды, давайте.... Изумрудов у меня , к великому сожалению, нет. Зато моя лодка....

Может, лучше подводную яхту нам дадите? Прекрати перебивать его, Готхольд, дай ему сказать, кроме того, я на яхту никак не согласен, будь она хоть не подводная, а летучая, хватит с меня яхт. Я уже могу говорить? Так вот, моя подводная лодка сделана из горного хрусталя по совершенной технологии - вы её потом сможете продать очень неплохо. Как вам не стыдно такое предлагать честным гномам, мы не федерация вооружения, мы военными игрушками не торгуем, если не положите хотя бы пару алмазов нам на борт и не подтвердите возможность научно-исследовательского применения нашей (пока вашей) лодки мы на сделку не пойдём, и придётся вам нас терпеть тут бессрочно, верно, Кнут? Верно, мы лучше в научных целях вас тут утопим вместе с вашим газом и секретным народом. Нет, нет, вы меня не так поняли, вы же не просили алмазы, вам, кстати, какие алмазы? Жёлтые, голубые, чёрные, розовые.... Что вы над нами издеваетесь - давайте всех понемногу и побольше, и дело с концом, по рукам?

Водопад шумел как обычно; толпа гномов гуляла вокруг и под водопадом, многие любовались, как зеркальная масса воды с приятным шумом вливается в голубой котлован, образованный ручьём, любовались до тех пор, пока посередине котлована не всплыла сверкающая всеми цветами радуги хрустальная подводная лодка....

Гномы и молоточки

На этот холм не надо было подниматься. Не надо было обливаться потом, опираться на посох, тяжело дыша, а тем более вбивать в кручу альпеншток и подтягиваться. На этот холм можно было спуститься с горы, напевая песенку и даже немножко подпрыгивая, если всё вокруг доставляло удовольствие, а оно очень даже доставляло - вокруг было лето. Это лето обнимало горы своим теплом, ласкало песнями птиц, радовало голубым небом с нежными лепестками высоких тучек, которые как белые лилии на пруду украшали это воздушное мягкое одеяло. Рассекая это одеяло, и ничуть не беспокоясь о последствиях такого активного вмешательства в природу, по тропинке неслись наперегонки два гнома, один слегка прихрамывал в новых ботинках с алмазными пряжками, а другой немного проскальзывал на поворотах в плоских лыковых лаптях.

Бежать наперегонки не имело никакого смысла. Место, которое они собирались занять, было такое просторное, что хватило бы его на всё низкорослое население гор. Они собирались усесться на своём холме и посмотреть на рукотворное озеро с очень важной целью - полюбоваться им. Так и случилось - сначала, прямо на зелёную травку плюхнулся один гном, за ним, рядышком приземлился другой. Оба тяжело дышали. Брошу курить, вот выкурю сейчас последнюю трубочку и брошу. Я бросать не буду, вот выкурю сейчас гаванну и часика через два запалю другую. Дело твоё, Кнут, но когда стал богатым, надо заботиться о здоровье, ведь отговорок больше не стало. Каких отговорок? Очень простых - нет денег на фитнес, нет денег на доктора, нет денег и так далее, можно очень долго продолжать в том же духе.

В духе ты продолжать умеешь, не то, что в жизни. Можно подумать у тебя плохая жизнь, Кнут, а вспомни, кто тебе её устроил, давно ли ты брался за молоток, давно ли ты ел гречневую кашу? я отвечу за тебя, друг, - очень давно.... Может быть это как раз и печалит меня, Готхольд, как вспомню пироги твоей Марлен, как она приходила к нам в пещеру, - которая теперь вовсе и не пещера, а дворец, в котором и плюнуть негде, - как мы сидели под дубом и ели прямо на пне, который был столом, наш скромный завтрак, состоявший из Машкиного молока и моей гречневой каши..... Ну, положим, гречневая каша была не твоя, и тем более не моя, мы её брали в кредит, а так излагаешь верно - с тех пор, как я женился на Марлен, наша жизнь медленно, но верно идет под откос. Какой ещё откос, опять железные дороги вспомнил?

Тёмный ты гном, Кнут, никакие художественные сравнения тебе не по плечу. Зато мне по плечу самый маленький молоток из моей коллекции и я собираюсь его пустить в дело. Готхольд инстинктивно прикрыл голову руками. Надеюсь, ты не собираешься разбивать нашу хрустальную атомную подлодку, которую я договорился продать китайцам; нехорошо получится, они уже строят секретную базу, а тут такой облом, точнее разбой. Какой разбой? что-то не пойму. Ты ведь собираешься разбить лодку - вот и разбой, тебя, что учить ещё словообразованию. Не надо меня ничему учить, Готхольд, я уже такой учёный, что образование для меня стало ядом.

Если ты такой образованный, то скажи, зачем мы сюда пришли? открывай флягу с виски и наслаждайся природой, посмотри какой чудный вид на озеро, которое мы натопили над золотой жилой, посмотри на последний приют нашей замечательной яхты, кстати, когда у нас есть подводная лодка, можно попытаться её поднять, тебе не хотелось бы этого, Кнут? Натопить можно только печь, а не озеро, это тебе к предмету о словообразовании; нельзя ступить в ту же яхту дважды, Готхольд, лучше построить или купить новую, а ещё лучше построить аэробус, в который влезет всё население наших гор, и улететь в Чили. Зачем тебе перец, Кнут, мы же договорились сесть на диету, Марлен уже приготовила суп из одуванчиков, забудь о чили. Кто из нас тёмный гном, Готхольд, Чили это прекрасная страна с другой стороны света. Ха, так зачем нам какой-то аэробус, который хлопнется со всем населением, где-нибудь в Доминиканской республике, лучше давай, как обычно, по пещеркам; помнишь, как герр Бугормистр устраивал экскурсию для горной инспекции в Австралию, тоже, кстати, не ближний свет, вот и мы так же двинемся, раз тебе так хочется почихать.

Я совсем не хочу потеряться как польская горная инспекция в лабиринтах и коридорах безвластия, они до сих пор шлют телеграммы, а герр Бугормистр их нумерует и складывает в долгий ящик письменного стола под биркой Сусанин, ты что забыл? Мне и помнить такие вещи не надо; а вот скажи, что ты собираешься делать своим маленьким молоточком, раз уж меня не колотишь по башке. Подумай, Готхольд, у тебя это хорошо получается: что висит на каждой пещере у нас в горах на дверях? - правильно, дверной молоточек. Нужен он для того, чтобы разбудить хозяина, если он спит, или отвлечь от важных дел, если он занят, и повеселить его и развлечь приятным разговором, правильно? Ещё бы не правильно: вручить повестку, например, описать имущество - очень правильно.

Готхольд, последний суд в эти сто лет был только над нами, а уж имущество гномам, кроме нас, не описывали все триста, так что случай тобой рассказанный очень не типичен; а вот я рассказываю, то, что обычно у нас в горах происходит, на это и надо ориентироваться, на самые обычные вещи, тогда и удовольствие гномам доставишь, и сам без дела не останешься. Можно подумать блины такая сложная и редкая вещь, а как подвела? надо всё хорошо себе представить, прежде чем за что-то браться, вспомни господина Энегельса. Это того, которым из пушки пальнули? нашёл о ком вспоминать. Прежде чем им пальнули, он успел записать: гном отличается от пчелы тем.... Сразу видно, что он не подумал... что сначала построит соты в голове, а потом уже будет наполнять их мёдом....

Как не стыдно повторять такую глупость, Готхольд, слушай лучше меня, хоть у меня и нет крыльев, не умею жужжать и не строю соты, противно сказать, в голове, однако благоразумно предоставляю делать всё, что захочется пчёлам и при этом уплетаю отличный горный мёд, а некий господин, которого ещё развеивали по ветру, когда я уже окончил горную гимназию, будет мне указывать, что мне строить и в какой последовательности, не ожидал от тебя таких ссылок, Готхольд. Обойдёмся без ссылок, хотя я бы от ссылки в Женеву не отказался; продолжай, Кнут, извини, что ударился в грубый материализм, кхе-кхе, так несвойственный гномам. Прямо успокоиться не могу, так в носу уже воображаемые пчёлы и жужжат;

ладно, слушай моё предложение: дверные молоточки сделаны для того, чтобы достучаться до хозяев, а я предлагаю ковать сердечные молоточки, чтобы достучаться до хозяйских сердец. Ты, же гном, Кнут, настоящий пещерный гном, как тебе такое идеализированное откровение пришло в голову? провал тебе обеспечен полный, представь себе, сколько будет стоить такой молоток? и кто его будет покупать? существует Голливуд, иди да смотри мелодраму, вот тебе и молоточек, и ковать его не надо, как такое могло прийти в голову, а ещё моя школа. Придётся рассказать всё Марлен и Машке, они меня наверняка поймут. Хорошо, Кнут, предположим ты выпустил на рынок партию сердечных молоточков, кто-то их сдуру приобрёл и помилуй меня бог ледника, достучался до кого-нибудь неосмотрительного, что дальше? одни убытки, я уж не говорю, что для тебя, это при наших капиталах и потребностях не так страшно, а вот что будет с этими бедными, до которых достучались, возьмём, например, китайца.

Сейчас он работает как вол, лезет во все дырки, создаёт благосостояние для себя лично и этим он силён, а подумай, что будет, если китайцы разбредутся по всему миру и начнут раздавать совё имущество бедным, работать бесплатно, что тогда будет? Слушай мой ответ, Кнут: взбунтуется вся Европа и Азия, Америку даже не трогаю; если сейчас китайцы требуют хоть какую-то плату за свою работу и так всё идет наперекосяк, то что будет, когда они вообще станут работать бесплатно, куда тогда ты денешь миллионы семей других народов и чем их будешь кормить? ведь в первый же день стука твоих молоточков их всех выгонят с работы и наймут, извини, попросят работать китайца. Теперь понимаешь, какую глупость ты предложил, а всего-то дел, какой-то молоточек сердечный изготовить, а какие глобальные последствия. Со всей силой делаю вывод.

Кнут при этих словах сжался в комочек, но Готхольд только погладил по плечу своего друга и произнёс: допивай срочно виски, выкуривай вторую гаванну, так и быть я курить не стану бросать и тоже выкурю с тобой трубочку и шлёпаем в гору - есть суп, приготовленный Марлен из одуванчиков и запивать его Машкиным молоком, если хочешь я по старой памяти приготовлю тебе гречневую кашу, запасы пока имеются, согласен, Кнут, с таким мировым раскладом?

Гномида мутит воду

Опять не получилось - суп из одуванчиков не помог. Машка, что ты об этом думаешь? Я думаю, что мало добавили молока или мало положили травы. Понятно, твоё мнение бесценно, Мария, а что будем усиливать молоко или траву? Тут надо подумать: если усилить траву, то мне можно давать меньше молока, если усилить молоко, то молока нужно больше и тогда надо опять усиливать траву - ничего не понимаю. Ты путаешь причинно следственные связи, Машка. Совершенно не смотришь в корень, а щиплешь по верхам. Как умею, так и щиплю, можно подумать я даю плохое молоко. Если не нравится, обращайся к кротам - у них кротихи едят одни корешки. Молоко ты даешь отличное, Машка, потому что ты коза, а у коз молоко лучшее в мире, кротихи совершенно не годятся.

Как это хорошо, что мы не годимся, а то бы ели, как вы суп из одуванчиков, а не замечательные, полезные корешки. Блестя чёрным бархатом шубки и кокетливо рассматривая безупречный маникюр на изящной ручке, напоминавшей совковую лопату, произносила эти слова кротиха. Неизвестно откуда она появилась на цветочной клумбе Марлен. Вся земля была нетронута и аккуратно обработана. Шуб Ли, откуда ты взялась, мы же договорились, что клумбы ты не трогаешь, неужели мало тебе сада и огорода, ещё надо проникнуть в мой уют, может быть лучше проникнешь сразу же в наш семейный очаг? Может быть, и проникну, если ты так глупо будешь себя вести. Надо же, её гно-му-жик мается от безделья, а она занимается разработкой приворотов с устойчивым эффектом - где это видано, чтобы эффект был устойчив, он потому и эффект, что появляется неожиданно.

Это у вас - кротов - всё происходит неожиданно, потому как вы двигаетесь в полной темноте и неизвестно когда и с кем встречаетесь, а у нас у гномид, всё давно определено. Козы тоже предпочитают полную ясность в таких вопросах, мы настоящего козла видим издалека. Это совершенно неважно, кто как действует, главным остаются факты, а они таковы, что я сижу в замечательной шубке и в усыпанном бриллиантами пенсне, а вы колдуете над очередным любовным зельем, вот каковы факты. Совершенно неважно, как ты уже заметила, кто над чем колдует и в каких пенсне ходит, ты лучше покажи нам своего крота, который так тебя любит, где он? Что-то его не видно на клумбе.

Мой крот был на твоей клумбе сегодня ночью, сейчас он отсыпается, что ему делать на клумбе по утрам? Нормальные кроты, как раз и залезают на клумбы утром, а днём, вечером и ночью только добавляют немного, вот как поступают настоящие кроты.... Настоящие козлы.... Настоящие гномы..... Всё это девочки правильно, но вот где их взять настоящих, приходится работать над тем, что имеем.... Или не имеем. Машка тяжело вздохнула. Или имеем Готхольда. Марлен тоже вздохнула. Тяжёлое молчание повисло над клумбой, стало слышно, как булькает вода в котле, Марлен автоматически помешала варево и подбросила небольшое полешко.

Когда всё плохо нужно сделать резкий поворот и всё изменить. Встаём в кружочек вокруг котла, включаем музыку, эй, кузнечики, эй, соловей, а ну-ка музычку и начали. Так идём против часовой стрелки, приплясываем и тут все "вдруг" - поворот, так, теперь в другую сторону, - отлично, девочки, Шуб Ли, не отставай, пенсне не терять.... С холма за действием девочек наблюдали. Что это они делают там? Танцуют вроде бы, а что? Танцуют, а в котле сейчас всё выкипит, хоть бы молочка подлили. Какое там молочко, посмотри, как Машка ноги задирает, тут уж не до молока. Интересно, нас кормить сегодня будут или придётся в Мак Дональдс опять идти. Лично я отправлюсь тогда в Суши Руль, не могу больше есть эту гадость с крахмалом. Слушай, Готхольд, а, может быть, пойдём, как в старые времена попросим у ручья на завтрак форель, девчонки нам её пожарят. Они тебя сейчас пожарят, а не форель, смотри, бочонок настойки выкатили.

Да, бедные кузнечики - врубили их на полную громкость, а сами пьют малиновую настойку, вот тебе и пирог с капустой и суп из одуванчиков. Лично я наелся им по горло, лучше уж Суши Руль. Что взять с кузнечиков, а вот от Соловья, такого подвоха не ожидал, смотри как увивается за кротихой, а ведь крот мой друг, что я ему теперь скажу. Ничего ты ему, Кнут не скажешь, они потом помирятся, а ты без яблонь останешься. У меня есть бесценное предложение.

Если бесценное, то гони его быстрее, выкладывай на бочку. Какую бочку? Не объяснять же тебе ещё, на какую бочку. Ну, ты и филолог, Готхольд, а предложение очень простое: сейчас допиваем виски, перекуриваем и отправляемся танцевать с девочками, возможно они сегодня добрые и после всех дел, Марлен испечёт нам пирог, а Шуб Ли вынесет женьшенчика, ей родственники его из Манчжурии присылают, вот тогда уж держитесь по-настоящему, девочки - будет эффект.

Гномы и поэзия

Кнут, ты собираешься открыть мастерскую по изготовлению пуховиков? Молчание. Готхольд закладывает руки за спину и медленно начинает движение вокруг пня, на котором навалены исписанные и заляпанные кляксами листы. Рядом корзинка, в ней и везде вокруг полно мятой и рваной бумаги. Над пнём летают пушинки, повсюду на траве разбросаны огрызки гусиных перьев. Кнут, ты пишешь бизнес план приёмного пункта макулатуры? Молчание. Кнут - гном, сидящий на бочонке за пнём, старательно выводит буквы, сопит и чешет пером в ухе. Готхольд продолжает мучить пишущего вопросами.

Если ты не скажешь мне, что ты пишешь, я залезу в корзинку и прочитаю все твои черновики, ты этого хочешь? Немыслимо, созидать в такой обстановке, я не солнце, чтобы вокруг меня двигались всякие тяжёлые предметы. Кнут вскакивает с бочонка, в сердцах бросает свой колпак на землю, придавливает его ногой, вкручивает в траву. Кнут, я скажу Марлен, как нехорошо ты поступил со своим головным убором нежно-розового цвета, больше не буду тебя выгораживать. Вот твоя беда: ты никогда не можешь предусмотреть последствия своих спорадических устремлений, уж расскажу тебе, что будет дальше.

Марлен будет громко кричать, что её труд не уважают, и это полная ерунда по сравнению с тем, что будет, когда она понесёт в прачечную наше бельё, ведь еноты сдерут с неё двойную плату за травяные пятна на колпаке; естественно, она вернётся с ручья очень злая и не станет готовить нам обед, в лучшем случае подаст его холодным, потом, а это уже точно, не испечёт к чаю пироги с черникой, затем не разрешит смотреть мне соревнования по магии в полированном котле;

вечером наденет штопанный перештопанный комбидресс из коллекции Carolina Herrera с эффектом запаха сушёной лягушки, вымажет лицо грязью из мёртвого болота и будет размахивать передо мной плиссированными воланами, покачивая соблазнительными кокилье на невзначай распахнувшемся декольте; убедившись, что я выгляжу как гимназист со спущенными панталонами с Плэйбоем на коленях, она выгонит меня спать на сундук, выдав именно ту подушку, которую ты тут распушил по всей поляне в поисках перьев для письма....

А потом я возьму тебя, Готхольд, за горлышко и с огромным удовольствием буду душить, приговаривая: не мешай мне писать маленькую прозу, негодник, не мешай мне писать большие поэмы, не мешай думать над блестящим эссе... ...кофе глиссе по тебе плачет, а не эссе, так вот, что ты пишешь, вместо того, чтобы сказать: я потратил всё утро на бизнес план, который к вечеру принесёт нам, друг Готхольд, кучу бриллиантов и изумрудов, пусть даже без огранки, мы срочно заказываем билеты на попутную тучу и мотаем в Израиль к еврейским гномам огранщикам, чтобы они сделали из наших полуфабрикатов произведения ювелирного искусства, на которые мы чуть полюбовавшись, сможем приобрести по новой стильной пещере на солнечной стороне горных ледников, - вот это будет произведение, и, доложу без обиняков, совсем не маленькое, а настоящее прозаическое и вполне душевное.

Твой прагматизм меня настораживал ещё с первой нашей встречи, а сейчас я даже боюсь сказать к чему он может привести, боюсь, что ты будешь торговать даже вдохновением, ты.... Повтори, что ты сказал, Кнут, "вдохновением" - вот бесценная мысль, завтра же после обеда начинаю воплощать её в жизнь, ты просто гений, Кнут. Я прощаю тебе твоё бумагомарание и графогномство, твоё ворчание и возведение к небу глаз, твоё..., вот, кстати, что это за лист, весь истыканный точками, что это, Кнут?

Кнут, явно смущённый, поглаживает свою бороду, делает вид, что его очень заинтересовал жёлудь и состояние его спелости, наконец, после двадцати-тридцати оборотов закатанных под верхние веки огромных карих глаз, восстановления пощипыванием правильного положения бакенбард относительно ушей и напяливания, нежно-розового испачканного зеленью колпака, по самые брови, Кнут смущённо произнёс: это я пытался научиться правильно использовать многоточия, ну, и заодно, потренировался ставить точки.

Молодец, Кнут, впервые с того момента как ты занялся писательством, я могу похвалить тебя и твоё произведение, вот только один аспид внушает опасение. Какой ещё "аспид", Готхольд, может "аспект"? Вот видишь, к чему приводит употребление чернил; ты уже начал как я придираться к словам, не разбирая смысла сказанного, а смысл будет таков: ты не смог вовремя остановиться, именно на точках и многоточиях; зачем, Кнут, скажи зачем, ты пошёл дальше, по этой изъезженной всеми, кому не очень лень, дорожке, и стал создавать вот эти пачки грязной бумаги, которая тут теперь вокруг разбросана; неужели ты, истинный поэт, не видишь непревзойдённую красоту упаковки "Бумаги для офисной техники" количеством содержимого в пятьсот листов формата А4.

Чтобы ощутить подлинную красоту мыслей и чувств настоящего гнома достаточно встать на этот письменный пень, - что и делаю сейчас я, - разорвать новую пачку бумаги, дождаться небольшого свежего ветерка и выпустить на волю всё богатство белизны и чистоты, а потом наслаждаться видом полёта фантазии, причём ничто, Кнут, понимаешь, уже совершенно ничто, не мешает тебе принять участие в этой замечательной фантасмагории и буйстве воображаемого - зримого и чистого - присоединяйся ко мне, Кнут, присоединяйся.

И действительно, как только была произнесена эта пламенная речь, с гор спустился робкий, но устойчивый прохладный ветерок. Он подхватил, закружил и понёс вниз, в долину, целые горы белых как снег листов. Листы прямо на глазах превращались в пушистый снег ослепительной белизны, и летели, летели по небу. Теперь друзья, уничтожив все запасы писчих принадлежностей Кнута, взялись за руки, распустили по ветру седые бороды и смотрели, как посреди альпийского лета, посреди зелёных лугов, появляются сверкающие на солнце сугробы, и им становилось от этого так радостно, что в голове сами, безо всякого участия вдохновения, рождались, жили и умирали прекрасные высокогорные стихи.

Гномы и гребешок

Смотри, какой я нашёл гребень. Гребень, как гребень, ничего особенного. Это черепаший гребень. Черепаховый? а кто это был, из кого гребень? Букварь давно открывал? черепаха это черепаха, неужели непонятно - ходит такая большая глубокая тарелка на четырёх ногах.... Ты ничего не путаешь? Тарелка на четырёх ногах; я понимаю, на двух, но чтобы на четырёх, странно. Где ты видел тарелку на двух ногах, она же перевернётся и обольёт тебя супом. Я свои тарелки полными по столу не гоняю, у меня тарелкам живётся хорошо, они пустые ходят и весёлые. Зато ты всё чаще грустный, может быть это связано с твоими пустыми тарелками. Попробуй, свяжи тарелки, шутник, легче сделать развязку дорог или тропинок. Тарелки связать можно, выражаясь фигурально, а вот твои мысли пляшут совершенно бессвязанно.

Сам-то следишь за разговором - "пляшут бессвязанно", а где ты видел связанных фигурами и при этом пляшущих. Вспомнил. И не подумаю спрашивать тебя, что ты там вспомнил, сам расскажешь. Не расскажу. Вот я вспомнил, так вспомнил. Что? Сначала ты расскажи, что вспомнил. Вспомнил, что уже год не расчёсывал бороду. Вот это память, я со вчерашнего дня уже не помню, кого не расчёсывал. Что. Что, что? Не кого, а что? Хватит уточнений, рассказываю, что вспомнил: вспомнил я римскую черепаху, такая она огромная, такая медленная. Почему же она римская, бежит в Рим? Почему именно бежит? Говорят же - все дороги ведут в Рим, значит те, кого они ведут, просто идут. Не всё равно бежать или идти, если тебя ведут. Ничего ты не понимаешь - было бы "бегут в Рим".

Где было бы? Договорились же, что ничего не уточняем, а ты опять, так и разговор не окончим. А зачем нам с тобой оканчивать разговор, ты поссориться со мной хочешь? Не собирался даже, это ты всё в Рим какой-то собираешься. Ни в какой Рим я не собираюсь, я рассказывал тебе, что нашёл гребень, ты приплёл к нему черепаху. Не я, а ты сам сказал - гребень черепашковый. Я сказал черепаховый или черепановый, уже не помню. Черепной? Какой? Если братьев, которые паровоз пустили, то черепановый, а, если из головы мамонта, то черепной. Может быть коробочный. ??? Что тут непонятного - говорят "черепная коробка", значит гребень коробочный. Давай больше этот гребень никак не называть, а то и так он стал непонятный.

Непонятный - это означает волшебный, зови быстрей Машку. Зачем? Будем проверять его свойства, расчёсывать ей шерсть, вдруг она у неё руно.... Я ведь уже расчёсывал бороду - обычный гребень, никаких волшебных превращений, совсем ничего. Смеёшься надо мной, какие у твоей бороды волшебные превращения, сам говоришь, год не расчёсывал, до неё только гребнем дотронься любым и уже волшебство обеспечено - твоя борода и вдруг расчёсана. Зовём Машку. Машенька иди моя хорошая, я тебя расчешу. Что это с вами, ребятки, случилось? Может вам молочка налить. Молочко это само собой, но главное, мы хотим тебя причесать. Что, опять вечеринка намечается или турнир, предупреждаю на турнир пойду, а вот на вечеринку нет.

Это почему, Маша? Да, ведь на вечеринке всё то же самое, только призов не дают, а пихаются и шумят гораздо хуже, да и рыцарей с фонарём красным не сыскать. Машенька, какие новости в козьем мире? Какие бороды там носят, что на копытца надевают? Всё по старому, гномы, козий мир потрясающе консервативен, а в моде всегда одно и то же - трава, молоко, семеро козлят и волк и так уже тысячи лет. Скучновато, Машенька, вы - козы, живёте. Кстати, стой спокойно, ноги у меня не чугунные, сейчас по животику пройдусь слегка.... Эй, Кнут, подстелил бы газетку под Машку. Где я тебе возьму газету? мы не выписываем газет уже сто лет. Тогда давай свою жилетку. Жилетку не дам. Как хочешь, тогда я свою подстелю, тут из Машки жемчуг сыплется, а раз я причёсываю, да ещё моя жилетка будет его собирать, тогда и жемчуг весь мой. Ого, давай я тоже подстелю - будет надёжнее. Повыше попробуй почесать, вроде оттуда покрупнее и потемнее идёт.

Машенька, ты, где жемчуга такого набралась, в каком житейском море, может быть это клещи? Какие клещи, совсем с ума посходили, никогда у меня клещей не было. Все под богом ходим, Мария, ты что собираешь, Кнут? Машенька, хоть ты ему объясни, что это уже не жемчуг, да и не чёрный он, если приглядеться, уж не говорю о запахе.... Солнце подало уже за гору, когда друзья отпустили Машку попастись, на ночь глядя. Вокруг них была навалена гора жемчуга. Готхольд присел отдохнуть прямо на землю. Рядом с ним, вытряхнув в последний раз жилетку, уселся Кнут. Они устало молчали и смотрели на гребень, который в полумраке окружавшего их вала постепенно темнел, наливаясь вечерними красками.

Машке хорошо, она расчёсанная вся и довольная, вскочила на горку и, наверное, уже пасётся на лугу, а как мы будем выбираться. Не знаю пока, этот жемчуг гораздо хуже песка затягивает, кто бы мог подумать? Кто бы подумал. Кто бы подумал, прежде, чем столько его начёсывать от жадности. Да, теперь цены упадут на жемчуг, это точно, может, припрячем его? Пока что он нас припрятал и думаю, что надолго. Будем делать подкоп? Давай, а то Марлен к ужину нас заждалась. Ничего, когда выберемся отсюда, захватим ей горстку жемчуга и подарочек ей сделаем.

Ты гребень не забудь прихватить, такой занятный гребешочек. Знаешь, Готхольд, давай лучше его здесь оставим, что-то он мне не очень понравился, да и Машке не понравилось гребнем чесаться, рукой её почёсываешь, так она прямо млеет, а гребнем совсем не то. Согласен с тобой, Кнут, к козам надо прислушиваться, они очень породистые жемчугом. Оставляем его для будущих поколений, только спрятать надо получше, чтобы поискали его подольше.

Гномы и джип

Страшный грохот в дверь кузнечной пещеры. Кнут в разноцветных трусиках и в колпачке выбегает на улицу. Что?! Что случилось? Вставайте, гном, рассвет уже полощется... Кнут, уже утро. Ты только и делаешь, что дрыхнешь, а надо всё время развиваться, даже во сне. Тебе давно нужно спать в штанах. Так ведь можно и все кометы Галлея в жизни пропустить. Смотри, что я пригнал нам. Что это? Это последняя модель горного джипа, называется.... Не желаю знать, как это называется, просто скажи, что это такое? Специально для Кнутов повторяю - это джип.

Это ни о чём не говорит никому, кроме тебя, Готхольд. "Никому" это Кнуту. Неужели всё должно иметь какое-то предназначение? Ведь это просто красота, техническая красота. Никто не заставляет тебя этим пользоваться, Кнут. Взгляни, сколько тут всего имеется, может быть даже полезного, как много всяких красивых штучек. Посмотри - вот это "кенгурятник". "Кенгурятник" это что? Да, вот же он - называется "кенгурятник". Опять "называется", я же сказал, - не желаю знать, как это называется, - скажи мне: что это такое? Так ты в этом смысле.... ну, понятия не имею, честно говоря, красивая вещь, в салоне забытых вещей сказали.... Так ты ещё и в забытых вещах это купил? Хочешь сказать, что эта штука провалялась там семьдесят пять лет, как и положено по закону, прежде чем её выставили на продажу. Докатился, Готхольд, со своей экономией.

Ты никогда не был против экономии, Кнут, что с тобой случилось? Я люблю экономию только по полированному котлу или в газетах, а на самом деле самая лучшая экономия это отсутствие денег вообще. Кроме того, Кнут, мне сказали, что в джип залили новое масло, подвесили кенгурятник и проделали предпродажную промывку... Вспомни, как нам хорошо жилось с тобой, когда у нас не было ни фартинга. Что? вспомнил, а теперь ты спускаешься с гор в салон, который посещают, только случайно разбогатевшие волшебники, без году неделя как начавшие колдовать, и покупаешь там за бешеные изумруды, какой-то джип, неизвестного предназначения. Подними ресницы к ледникам: где ты видишь на нём молот, где наковальня, а если это печка, то куда тут пихать уголь или дрова, куда? Не в эту же дверцу, которая ещё и распахивается как на Британских островах в сторону, где у нас тропинка, как пихать в неё уголь? Это абсолютно неудобно, всё успеет свалиться с лопаты....

Прекрати строить из себя тёмного гнома, Кнут, это машина, понимаешь, такая штука, которая.... Ах, это машина, так бы и сказал, Готхольд. Глупый ты гном, у меня была однажды машина - паровой молот - как же я с ним намучился. Помню, взял заказ на замечательные позолоченные латы у маркиза де Ри Паски, а молот расплющил их так, что я потом едва загнал под видом алюминиевой фольги, тогда в моду банки пивные входили.... Это не я! Не я! Не я тёмный гном, а ты, как ты не поймёшь - не все машины это паровые молоты, не все одесситы де Ри Басы, вот я купил недавно помоечный сундук Марлен, так это тоже была машина полная горячей воды и посуды и она никого не плющит, а страшным образом помогает в хозяйстве и бережёт маникюр, понял?

Как так не плющит? Раньше Марлен, до того как вышла за тебя замуж, не нуждалась в помойках. Она была весёлая гномида, которая кормила нас вкусными пирожками, пела и плясала, а теперь я её лишь изредка вижу по тем дням, когда ты уезжаешь с гор по неизвестным никому делам, и это ты называешь "не плющит"? Как раз она-то вместе с тобой и твоим одесситом Марлен и расплющила. Готхольд на миг проглотил язык от услышанного, но быстро собрался. Я знал, что когда-нибудь этим всё кончится. Нельзя будущим женам платить за любовь, - мой друг посещает мою жену в моё отсутствие, - ведь ты мне об этом сейчас сказал, Кнут? Ну да, об этом и сказал, что тут такого? Как что такого, ты бы хоть сделал вид, что не виноват, как это принято у приличных гномов.

Как мне сделать вид в том, в чём я не виноват? Очень просто, сказал бы: "между нами ничего не было", например, или: "она была так холодна, приятель, так холодна, я взял её почти силой"... Какой ещё силой, ты о ком говоришь? О Марлен?! Конечно, о Марлен, не об одесситах же, которых ничем не взять в катакомбах. Ты окончательно спятил, Готхольд, со своими пещерами. Причём здесь катакомбы? Откуда ты взял одесситов? Кто из нас о них говорил?

Отложим эти вопросы, раз они оказались спорными, в качестве коммюнике к нашему разговору... Готхольд, я не спрашиваю тебя, что такое коммюнике.... Кнут, ты не спрашиваешь меня больше ни о чём, договорились. Договорились. Приятели долго не смотрят друг на друга. Оба страшно недовольны. Проходят положенные для размышления пять минут. Заложив руки за спину, гномы ходят вокруг джипа, времен второй мировой войны. Наконец, не выдерживают молчания и скрепляют свой договор крепким горным рукопожатием.

Готхольд глубоко вздыхает и произносит: раз, Кнут, мы с тобой договорились до перемирия, то пошли искать печку, о которой ты так волновался, она где-то тут должна быть в этом джипе, в машине, в этой штуке, о которой ты больше меня не спрашиваешь, "что это такое"....

Комментарии: 3, последний от 18/02/2014. © Copyright Жамин Алексей Витальевич (avzhamin@mail.ru) Размещен: 18/10/2008, изменен: 17/02/2009. 132k. Статистика. Рассказ: Сказки Сказки		Ваша оценка:
Аннотация: Гномы в Альпах живут давно.Очень давно. И не собираются свои горы покидать. И забот у них по-прежнему жутко много...

Жамин Алексей Витальевич : другие произведения.

Гномы в заботах