Глава I. Тайное общество "Антидеминиум".

На втором этаже дома, расположенного в стороне от оживлённой части Катриона (столицы королевства с одноимённым названием), склонившись над столом, заваленным ворохом свитков, старинных фолиантов и географических карт, сидел человек и писал. Время от времени он задумчиво поднимал голову, словно выискивая на расписанном героическими сюжетами потолке ответы на мучавшие его вопросы. Через некоторое время человек, видимо, подобрав нужные слова или факты, вновь возвращался к прерванному занятию.

За окном давно стемнело. Несмотря на начало сентября, уже начинало холодать, но здесь в кабинете, где так уютно потрескивал огонь в камине, было тепло. Стоявший на столе канделябр освещал роскошно обставленную комнату. Отделанный мрамором камин со стоявшими на нём изящными бронзовыми статуэтками рыцарей и благородных дам, блестящий лакированный паркет, мебель чёрного дерева, инкрустированная искусной резьбой лучших мастеров Катриона, тяжёлые шторы из парчи, расшитые золотом - всё говорило о богатстве владельца дома. В то же время фасад особняка ничем не выделялся из других строений на улице - серое каменное двухэтажное здание без каких-либо украшений, балконов, балюстрад, колонн и тому подобного. Входная дверь также не представляла из себя ничего примечательного. Жители соседних домов знали только, что этот дом был приобретён три месяца тому назад у вдовы сержанта королевской стражи Трианты, но нового владельца никто так и не видел. Более того, нельзя было с уверенностью утверждать, что дом обитаем, исключая то ли слугу, то ли привратника - высокого угрюмого малого с широченными плечами, которого изредка видели выходящим из дома и возвращавшимся в него с корзиной нехитрой снеди, купленной у бакалейщика на соседней улице. Кое-кто из соседей пытался завести с ним разговор, но неизменно наталкивался на непреодолимую стену молчания и недружелюбный взгляд, так что такие попытки быстро прекратились, и на необычный дом перестали обращать внимание.

В то же время владелец особняка, сидевший сейчас в кабинете на втором этаже и увлечённо писавший некий документ, представлял огромный интерес для многих сановников королевства как тайный советник нескольких приближенных к королю вельмож, и (что интереснее всего) как глава тайного общества "Антидеминиум", созданного им же год назад. Так уж случилось, что человек этот занимает важное место в нашем повествовании, а потому предлагаю читателю познакомиться с ним поближе. Итак, это был мужчина неопределённого возраста - ему с равным успехом можно было дать и сорок лет, и семьдесят, поскольку лицо его ещё не было тронуто старческими морщинами, но серо-стальные глаза были глазами глубокого старика - столько усталости и горькой иронии было в них. Правда, вкупе с мощным лбом и развитыми надбровными дугами они придавали лицу незнакомца выражение глубокого ума и мудрости. А если к этому добавить прямой правильной формы нос, подбородок с упрямой ямочкой, чёрные с проседью волосы, коротко остриженные по последней столичной моде, гладкую ухоженную кожу лица, стройную и подтянутую фигуру, мы получим облик если уж не писаного красавца, то, по крайней мер, обаятельного мужчины. Несмотря на окружавшую незнакомца роскошь, одет он был достаточно скромно - длинная фиолетовая ряса с капюшоном без каких-либо украшений полностью скрывала его фигуру. На пальцах - ни одного кольца или перстня. Звали незнакомца Эфион. После нескольких часов напряжённой работы он наконец откинулся в своём кресле, удовлетворённо вздохнул, ещё раз просмотрел несколько листов, лежавших на столе, вложил их в конверт, запечатал его небольшой круглой печатью с замысловатым узором и позвонил в колокольчик. Почти в то же мгновение дверь открылась, и уже упомянутый нами слуга появился на пороге кабинета.

Ј Лин, возьмите вот эти бумаги. Завтра в полночь должен явиться посланник и забрать их. В качестве опознавательного знака он покажет вам перстень с тем же изображением, которым запечатан конверт. Всё ясно?

Ј Да, господин.

Ј Сегодня ещё никто не приходил?

Ј Нет, господин.

Ј Ты оповестил всех о завтрашнем событии?

Ј Конечно, господин.

Ј Ну что ж, подождём ещё два часа. Если за это время никто не появится, что ж будем работать с теми, кто есть. Вы свободны, Лин, - слуга взял протянутый ему конверт, покинул кабинет и плотно затворил за собой дверь. Размышляя, Эфион стал медленно прохаживаться взад и вперёд по кабинету. Год назад он собрал первых двадцать молодых людей и назвал своё общество "Антидеминиум". Через три месяца ни одного из них уже не осталось в живых. Через два месяца Эфион собрал новых, спустя ещё четыре месяца их постигла участь предыдущих. И вот завтра придут следующие двадцать молодых людей, готовых пожертвовать жизнью ради борьбы со Злом...

Тут его размышления были прерваны внезапным шумом: кто-то что было силы колотил по входной двери кулаком. Эфион взглянул на стоявшие на столе часы, облегчённо вздохнул и вышел из кабинета.

Ранним осенним утром молодой человек лет девятнадцати-двадцати по имени Айдел ещё спал в своей комнате в гостинице "Король Катриона". Находилась она на четвёртом самом верхнем этаже и представляла собой скорее каморку, нежели гостиничный номер. Вся обстановка состояла из старого топчана и колченогого табурета. Единственным источником света в этой конуре было маленькое круглое окошко в потолке, через которое мог бы просунуть голову разве что младенец.

Если бы какой-то незнакомец пришёл бы в эту комнату, то он, наверное, подумал, что здесь живёт какой-нибудь бедняк, нищий пропойца с улицы Заброшенных и Покинутых, или сирота, брошенный родителями в приюте Милосердия. Но уж никак не будущий член упомянутого нами тайного общества "Антидеминиум", о котором, как о любом тайном обществе, народ рассказывал массу небылиц. Хотя ни один человек не знал ни его названия, ни целей, на любом рынке, в любом кабаке можно было встретить людей, рассказывавших, что они лично видели, как члены общества рушат дома, сжигают деревни, отправляют в небытие целые города. Заметим, однако, что каждый добропорядочный подданный королевства Катрион должен был докладывать о личности всякого члена любого тайного общества независимо от его знатности и доходов. Дело в том, что в последнее время король запретил кому бы то ни было даже говорить вслух о тайных обществах, а вступление в них каралось в лучшем случае пожизненной каторгой. Его величество Рандер III, правивший Катрионом вот уже 19 лет, внезапно переменил своё отношение к силам, которые люди называли демоническими или попросту тёмными. Если раньше он неизменно по мере своих сил старался их подавить ещё в зародыше, то теперь Рандер перестал замечать разного рода инциденты, где были замешаны то некроманты, то полоумные алхимики, а то и вовсе демоны. Даже самые последние льстецы при дворе осторожно говорили королю о том, что вся страна стонет под ударами какой-то неведомой тёмной силы, но Его Величество как будто ничего не замечал. Двое баронов, отважившихся на открытое осуждение политики короля, были казнены, что заставило замолчать всех, кто осмеливался протестовать.

А в народе тем временем уже открыто говорили о сумасшествии Рандера, ходили даже слухи, что в короля вселился злой дух, посланный каким-то демоном, чтобы погубить великое королевство Катрион. Простые люди, загнанные в угол нищетой, непомерными налогами, повсеместным мздоимством и жестокостью королевских сановников и дворян, стали собираться в разных местах и говорить, говорить, говорить... Начинали всегда с одного и того же: "Доколе?!". Заканчивали или кабаком, или тюрьмой. Бывали, правда, и собрания, на которых раздавали оружие и призывали к бунту. На одном из таких сборищ и оказался Айдел. В самый разгар обсуждения политики короля, откуда ни возьмись, появились три стражника и разогнали всех собравшихся. Спасаясь от солдат, Айдел постучался в первый попавшийся дом. Дверь открыл здоровенный детина по виду слуга или привратник:

Ј Помогите, пожалуйста, за мной гонятся! - взмолился Айдел. Слуга, ничего не спрашивая, впустил парня в дом. Когда опасность миновала, Айдел поблагодарил неприветливого слугу за помощь и хотел уже было уйти, как вдруг с лестницы, ведущей на второй этаж спустился какой-то человек в длинной фиолетовой рясе. Лицо незнакомца скрывал фиолетовый же капюшон, какой носят монахи или маги.

Ј Лин, ты свободен, - обратился он к слуге, и тот покорно удалился в одну из комнат, оставив Айдела наедине с неизвестным. - Ты хочешь бороться со злом? - спросил человек в капюшоне и, не дождавшись ответа, продолжал, - А ты знаешь, что это дело не только опасное, но и неблагодарное?

Ј Откуда вы знаете, что я хочу с ним бороться? - проговорил Айдел.

Ј Мне известно гораздо больше, чем ты думаешь. Тебя зовут Айдел, ты живёшь, вернее жил у оружейника по имени Хальзар, а твою семью перебили месяц назад вместе почти со всей деревней, в которой они жили. Сейчас, когда твои родители умерли, ты решил вступить в какое-нибудь общество для борьбы с тьмой. - Айдел стоял в глупой позе, вытянув вперёд шею, и с открытым ртом слушал всё, что ещё скажет этот неизвестный человек.

Ј Откуда вы всё это знаете? - Только и сумел произнести он.

Ј Моё имя Эфион. Я глава тайного общества "Антидеминиум". Я и мои братья поставили себе цель найти книгу "Демонология", с помощью которой можно победить любое Зло на земле. Как только мы её отыщем, мы сможем установить во всём мире справедливый порядок, когда ни один человек не сможет по своей прихоти лишить другого жизни. Если ты хочешь и дальше ходить на эти бестолковые сборища, после которых ты обязательно окажешься на королевских рудниках или станешь пушечным мясом на первой попавшейся войне, иди домой, ты свободен. Если ты полон решимости драться со злом и тьмой, которая наступает на Катрион и другие государства, то присоединяйся к нам, - Айдел не мог выдавить из себя ни одного слова в ответ на эту более чем высокопарную речь. Эфион расценил его молчание как согласие и продолжил.

Ј Я приглашаю тебя завтра в одиннадцать часов утра на первое собрание нашего общества. Здесь написано, где оно состоится, - и он протянул Айделу небольшой кусочек древесной коры, на которой был написан адрес. - Эта же табличка послужит тебе вместо пропуска. Итак, завтра в одиннадцать.

Ошеломлённый и оглушённый произошедшим с ним, Айдел вышел на улицу. Постояв возле дома с минуту, он всё же собрался с мыслями и понял, что оставаться дольше в этом месте было небезопасно: вот-вот могла появиться стража, поэтому он быстрыми шагами направился подальше от этого опасного места. Никакой определённой цели у него не было, с тех пор как Айдел прибыл в Катрион, он жил у племянника деревенского лесника, хотя его дом больше служил ему просто ночлегом. Поэтому молодой человек просто шёл, куда глаза глядят и размышлял, а ничто так не располагает к раздумью, как ночная прогулка без всякой цели и пережитые треволнения. "Во-первых", - говорил сам себе Айдел, - "Он мог просто-напросто меня заманивать. Десятки людей уже попадались на подобную удочку. С другой стороны, зачем я ему. К тому же, откуда он знает, кто я, откуда и кто мои родители, ведь он начал за мной наблюдать ещё до того, как я попал на это собрание. А, ладно, утро вечера мудренее. Пойду в какую-нибудь гостиницу, сниму там номер на ночь, а там, глядишь, чего и надумаю". Через полчаса бесплодных шатаний по ночному городу, бесчисленных сомнений и терзаний, Айдел вышел к высокому четырёхэтажному покосившемуся в нескольких местах зданию, которое оказалось гостиницей "Король Катриона". Заплатив за ночь в самом дешёвом номере несколько медных монет, он попросил хозяина разбудить его в девять часов и лёг спать. Утро не принесло желаемой уверенности Айделу, наоборот, только усилило сомнения в душе молодого борца со злом. Тем не менее, назначенный час неумолимо приближался, и надо было что-то решать. Тогда Айдел решил доверить свою судьбу последнему серебряному талеру, который у него оставался: на одной его стороне был портрет нынешнего короля Катриона Рандера III, а на другой число. "Если выпадет король, то не пойду, а если число - то пойду", - с этими словами Айдел подбросил монету, поймал её в воздухе - число. Со вздохом отца, теряющего своего единственного сына, Айдел вышел из своего номера: "Даже здесь этот проклятый король сделал гадость", - выругался про себя Айдел и отправился на первое собрание общества "Антидеминиум".

Айдел появился на пороге нужного дома в половине одиннадцатого. После нерешительного стука дверь открыл незнакомый ему слуга в фиолетовом костюме, но, в отличие от хозяйского без капюшона:

Ј Кто вы такой и что вам здесь надо? - грубо спросил слуга. Айдела такой приём окончательно привёл в замешательство, и он стоял в дверях, не зная, что ответить. Наконец он нашёлся и произнёс:

Ј Я к господину Эфиону. Вот пропуск, - и Айдел показал кусочек коры с адресом, который дал ему вчера хозяин дома. Увидев "пропуск" слуга быстро посмотрел по сторонам и пригласил Айдела войти. Затем он провёл молодого человека в какую-то комнату, по всей видимости, комнату для слуг, и сказал:

Ј Вот тут в шкафу - ваша одежда - фиолетовый костюм с капюшоном. Оденьте его так, чтобы никто не смог увидеть вашего лица. Скоро сюда зайдёт человек - это ваш напарник. Объясните ему всё то же самое, что передал вам я. Ясно?

Ј Ясно, - кивнул головой в ответ Айдел. Слуга ушёл, молодой человек решил пока примерить свою новую одежду. Как ни странно, она пришлась ему впору, и, главное, удивительно подходила к нему. Айдел долго рассматривал себя в зеркале и не мог не нарадоваться тем, что там видел: на него глядел красивый, среднего роста и довольно крепкого телосложения молодой человек. В тёмно-зелёных глазах светился ум и какая-то затаённая скорбь. На верхней губе и щеках начинала пробиваться уже почти взрослая щетина, обещавшая в скором времени превратиться в полноценные усы. Его лицо правильной овальной формы обрамляли чёрные чуть вьющиеся волосы. Но что больше всего радовало его в своём отражении - так это его новый костюм.

Однако все эти восторги были прерваны появлением в комнате какого-то юноши, примерно тех же лет, что и Айдел. Уделим немного времени и незнакомцу, тем более, что он станет одним из главных героев нашей повести. Молодой человек был довольно высок (около пяти с половиной футов роста) и худощав. Со своими жилистыми руками и и ногами вкупе с узловатыми коленями он смахивал на ярморочного акробата. Его смуглое обветренное лицо выдавало в нём человека, много работавшего на открытом воздухе. Карие чуть раскосые глаза хмуро глядели из-под косматых бровей, а выдающиеся скулы были сплошь покрыты плотной чёрной щетиной. Этот весьма угрюмый вид завершал красовавшийся под глазом здоровый синяк, а всё его опухшее лицо говорило о бурной ночи, проведённой в каком-нибудь дешёвом кабаке.

Ј Привет, ты, наверное, мой напарник. Меня зовут Айдел, а тебя?

Ј Борхус, - загробным голосом ответил тот.

Ј Судя по всему, эту ночь ты провёл не со своими родителями в тихой семейной обстановке!?

Ј Это точно. Я зашёл с друзьями в кабачок выпил по стаканчику винца, а тут - у одного из них оказался золотой... Ну и взяли мы уже не по стаканчику, а дальше пошло-поехало...

Ј А кто тебе такой здоровый фингал поставил?

Ј Какой фингал? Где?

Ј Под глазом.

Ј Мы ещё и дрались с кем-то вчера!? У-у-у... Ничего не помню. Нет, больше я так напиваться не буду.

Ј Тебе, может, уже и не придётся. Вот здесь в шкафу лежит костюм. Надень его и натяни капюшон так, чтобы твоего лица никто не видел.

Ј Тебе что моё лицо не нравится?

Ј Нет, просто слуга, который провёл меня сюда, сказал, чтобы мы все так одевались. Я так понял, что это приказ Эфиона.

Ј Ну ладно. Придётся нацепить эту одежонку. Ну-ка, что они там дали? Ничего себе! Ну и разорится же этот Эфион, покупая нам такие костюмы, - и Борхус начал одеваться. Когда он нацепил на себя новую одежду, Айдел не смог сдержать смеха - красивый фиолетовый костюм на этом человеке смотрелся угловато и неестественно, словно мешковина на вешалке.

Ј Этот фиолетовый цвет очень идёт к твоим глазам, особенно, к фингалу под ним.

Ј Ха-ха, как смешно, - передразнил Борхус своего напарника. В этот момент вошёл слуга и пригласил их в зал совета. Новые друзья проследовали за ним вверх по лестнице на второй этаж. Напарники перед входом одели капюшоны. Войдя в зал, они увидели, что там сидели 19 одетых точно так же, как и они людей. Зал был очень большим и прекрасно освещался: в нём стояло несколько массивных канделябров с десятью свечами в каждом. Шторы на окнах были плотно задвинуты, так что нельзя было сказать, ночь или день сейчас на улице. Стены зала были украшены фресками с изображениями героев. Одна из них обращала на себя внимание более других. На ней был изображён какой-то воин, одетый в белый плащ. Голову его венчал белый же шлем, а из ножен, тоже белого цвета, виднелась рукоять меча, отделанная драгоценными камнями. Воин был изображён стоящим во весь свой могучий богатырский рост. Айдела восхищало в нём всё: и красивая правильная осанка, гордая высоко поднятая голова, и прекрасная одежда, и несгибаемая сила, которая исходила от воина. Сила эта придавала уверенности в себе и в успехе любого задуманного человеком предприятия.

Молодые люди сели за большой овальный стол. Эфион (судя по голосу это был именно он) встал со своего места и заговорил со всей торжественностью, на какую он был способен:

- Братья мои, - обратился он к собравшимся. - Всех нас привело сюда одно желание, одно стремление - освободить нашу землю от нечисти, которая наступает на неё со всех сторон. И пусть наш король не хочет нам в этом помочь и преследует нас за наши благородные помыслы - наградой нам послужит благодарность людей, живущих сейчас, и наших потомков. - здесь Эфион возвысил голос, и речь его стала похожа на праздничную проповедь Патриарха Катриона. - Я верю, братья, что ни одного из вас не сломят никакие неудачи, не совратят с пути никакие богатства, титулы и награды, вы будете всё так же бороться со злом, ибо душа ваша и сердце неспокойное не дадут вам сидеть сложа руки, когда весь мир стонет под ударами нечисти и молит вас о помощи. Запомните: ваша главная цель - найти книгу "Демонология" и доставить её сюда. Именно так можно избавить мир от всех напастей, нахлынувших на него последнее время. - Эфион умолк, давая возможность собравшимся оценить важность произнесённых им слов. - К сожалению, у меня нет времени, чтобы научить каждого из вас в совершенстве обращаться с оружием. Но я уверен, что сам Создатель направит вас в ваших деяниях, ибо не может Он остаться равнодушным к делу, которое защищают такие благородные души, как вы! Братья! Боритесь со всем Злом, что встретится вам на пути к той заветной книге, ради поисков которой создано наше общество! - снова пауза. - Если вдруг вам понадобится моя помощь или у вас будут какие-то важные новости, то вы отправите мне голубя с письмом. Голубей даст вам мой слуга после собрания. Кроме того, он передаст вам деньги на экипировку и прочие необходимые расходы. - в зал вошли несколько слуг с голубями в руках. Они раздали голубей членам общества по одному на двоих. Также каждый из них вручил каждой паре молодых людей по мешочку с золотыми талерами новой катрионской чеканки. После того, как слуги удалились, Эфион вновь поднялся и сказал:

Ј Теперь отправляйтесь в путь, братья, и да прибудет с вами воля Создателя!

Глава II. Таверна старого Рофта.

Наши друзья после собрания у Эфиона, вдохновлённые его восторженной патетической речью, решили, как можно скорее броситься в омут борьбы со всем злом, какое только существует в мире, а начать договорились с ближайшего к себе места, то есть с Катриона. Однако сами по себе благородные помыслы ещё ничего не дают, если нет навыков, нужных вещей и информации. Иными словами в данном случае необходимо оружие, умение пользоваться им, а также знание о том, куда направиться для реализации задуманного.

Что касается обращения с оружием, то наши юные искатели приключений владели им не хуже сержантов городской стражи. Отец Айдела был когда-то воином в армии Катриона и обучил своего сына сражаться двуручным мечом. Отец же Борхуса, имевший туманный род занятий, орудовал, в основном, топором. Это умение он и передал своему сыну. Как только молодые люди выяснили, что оба они владеют каким-то оружием, одна проблема была решена. Теперь нужно было раздобыть экипировку. В Катрионе существовала целая улица оружейных мастеров, которая, естественно, так и называлась - Оружейная. Айдел заявил, что он знает практически всех оружейников на этой улице, поскольку служил у одного из них учеником, и не пойдёт ни к кому, кроме Луи, мол, у него самый качественный товар по самой низкой цене. Борхус не стал спорить со своим товарищем и последовал за ним к указанному мастеру.

Однако, несмотря на уверения Айдела в дешевизне продаваемых Луи товаров, оказалось, что денег, полученных друзьями от Эфиона, не хватит на покупку всех необходимых вещей. Молодым людям необходимо было купить оружие: двуручный меч и боевой топор, однако вместе они стоили слишком дорого, а почтенный оружейник не желал уступать ни одного золотого.

Ј Господин оружейник, сделайте нам, пожалуйста, небольшую скидку... - промямлил Айдел - Всё-таки боевой топор, который вы предлагаете не новый, вон царапины, сколы...

Ј Не хотите покупать, не надо! - отрезал тот. - Я других клиентов найду побогаче и посговорчивее. Ишь ты! Топор им мой не нравится! Да ко мне весь Катрион в очередь стоит! Сам капитан королевской стражи Лангитар у меня заказывает оружие и доспехи! А тут какие-то сопляки! Не уступлю и медного талера! - в доказательство непоколебимости своего мнения Луи сдвинул свои косматые, словно сосновые ветки, брови так, что они сошлись на переносице и грохнул здоровенным кулаком по прилавку. Борхус угрюмо смотрел то на Айдела, то на оружейника.

Ј Простите меня, пожалуйста, я ни в коем случае не хотел вас обидеть, - взмолился Айдел. - Кстати, как поживает ваша прелестная дочурка Кирин? Уже небось разговаривать начала, а? А ведь она вся в вас! А какая умница, красавица! - при упоминании имени дочери лицо Луи начало проясняться, сосновый бор бровей раздвинулся в обратную сторону, а на губах появилось некое подобие улыбки.

Ј Ладно, молодые люди, только в честь моей доченьки... Она сегодня и вправду первый раз "папа" сказала... - на суровом лице оружейника возникло столь непривычное и не шедшее к нему выражение глубокой нежности. Он скрылся в своей лавке и вскоре вышел оттуда с сундуком в руках, из которого вытащил на прилавок длинный двуручный меч из хорошей добротной стали, две пары крепких штанов из буйволовой кожи, две куртки, отороченных заячьим мехом и... небольшой боевой топорик. - Вот что я могу предложить вам за те деньги, которыми вы располагаете, юноши, - провозгласил оружейник с видом купца, пожертвовавшего миллион на строительство храма. Едва только Борхус увидел топорик, лицо его исказила гримаса отвращения. Он плюнул в сторону и повернулся спиной к лавке оружейника, собираясь уйти отсюда куда подальше, но Айдел быстро заметил настроение своего товарища и остановил его.

Ј Борхус где мы найдём столько снаряжения, да ещё и такого качества так дёшево? Ну, посмотри, какой чудесный маленький топорик: он наверняка подойдёт тебе...

Ј Ты что издеваешься? Таким топором только курам головы рубить!

Ј А вот это вы зря, - обиделся Луи. - Этот топор сделан из хорошей стали и прослужит вам ещё очень долго. А главное, он вполне подходит вам по цене.

- Давай возьмём его, Борхус. Всё равно денег больше ни на что не хватит.

- Ты так хлопочешь, потому что тебе предлагают нормальный двуручный меч, а мне вот это...

- Борхус! Прекрати канючить, - с удвоенной энергией принялся уговаривать его Айдел. - Мы думали, что купим только оружие, а тут ещё и защита кое-какая. Соглашайся, ну!

Ј Ладно, - вздохнул Борхус. - Давай купим всё здесь...

Ј Луи, мы возьмём всё это, - объявил Айдел и передал оружейнику золотые.

Ј Куда теперь направимся? Может за городские ворота? - предложил Айдел после того, как они покинули мастерскую оружейника.

Ј А что нам там делать?! Зайцев ловить? - усмехнулся Борхус.

Ј А что ты предлагаешь?

Ј Я предлагаю собрать сведения.

Ј Какие ещё сведения? Ты разве не слышал?! Вся земля стонет под ударами нечистой силы, а ты хочешь тратить время на сбор каких-то там сведений?

Ј Потише, не в лесу! Тут полно людей кругом, и каждый с радостью сдаст нас городской страже, а то и следователям королевской Судебной палаты. Ты что всерьёз думаешь, что можно вот так просто ходить по столице и размахивать мечом или кричать на каждом углу: "Я иду биться со злом"?! Да тебя или казнят, или объявят сумасшедшим.

Ј Ну хватит меня поучать, не такой уж я и маленький мальчик, как ты думаешь... Куда пойдём?

Ј Мы отправимся в одно заведение, где мы обязательно что-нибудь ценное, да услышим.

Ј А что это за заведение? Какой-нибудь вонючий кабак, вроде того, где ты провёл прошлую ночь?

Ј Таверна старого Рофта, я надеюсь, тебе знакома?

Ј Нет, никогда там не бывал.

Ј Пошли, расскажу по дороге.

Вот что рассказал своему новому товарищу Борхус. Таверна старого Рофта славилась на весь Катрион не только своей прекрасной кухней и превосходным вином, но и разного рода услугами, которые оказывал старик за определённое вознаграждение. Этот седой, низенький и толстый человек мог дать информацию о любом интересующем вас (как он говорил на своём профессиональном слэнге) "объекте". Также Рофт не гнушался посредничеством между наёмными убийцами и заказчиками. Но основным видом услуг, которые оказывал своим посетителям хозяин таверны, были услуги интимного характера, что в том числе и обеспечивало ему защиту от лишнего внимания со стороны Судебной палаты, поскольку её члены вплоть до председателя частенько пользовались гостеприимством старика. В определённых кругах Рофта знали как человека, управляющего доброй половиной этой сферы преступного мира. Всё это вместе привело к тому, что его клиентами были представители самых разных сословий, что называется "на любой вкус и кошелёк". В таверне можно было встретить и зажиточных лавочников, и солдат и офицеров городской стражи, и купцов, и монахов, и воров. Поэтому именно здесь можно было услышать обо всём, что происходит в городе, королевстве и за его пределами. Естественно, что большая часть распространяемой информации была не более чем вымыслом, но всё же среди мусора небылиц иногда попадались крупицы полезных вещей.

Когда они зашли к старому Рофту, в зале почти никого не было: занят был только один столик. За ним сидели несколько пьяниц с опухшими и красными лицами. По всему было видно, что они пьют уже с обеда. Борхус пошёл заказывать вино, а Айдел решил осмотреться. Он увидел довольно большой хорошо освещённый зал, крепкие дубовые столы и лавки. Над входом висели большие оленьи рога, а в самом конце зала - барная стойка, за которой на полках стояло множество бутылок. В правой стене была дверь на кухню. Рядом с этой дверью сидели два здоровенных парня, по-видимому, вышибалы. В противоположной стене видна была лестница на второй этаж, где размещались номера. Вход на лестницу также охраняли двое рослых парней с угрюмыми лицами, огромными кулаками и здоровенными дубинами. Хозяин заведения стоял за стойкой и наблюдал за всем, что происходит в его трактире.

Глядя на старого Рофта, можно было сказать, что это человек видавший виды. Лицо его, хотя ему едва стукнуло пятьдесят, всё было испещрено мелкими морщинками. Маленькие почти всё время прищуренные глазки на толстом морщинистом лице придавали ему сходство со свиньёй и жабой одновременно. На правой щеке у него красовался здоровенный рубец, полученный им ещё в дни его славной и бурной молодости. Сам Рофт не любил, когда ему напоминали об этом шраме, и ужасно злился, если к нему приставали с расспросами по этому поводу, да так, что рубец его в эти минуты становился лиловым. Увидев такую метаморфозу, произошедшую с лицом трактирщика, не в меру любопытный посетитель сразу же замолкал и отходил на почтительное расстояние от разозлённого хозяина.

Тем временем Борхус принёс две бутылки, наполненные какой-то мутноватой жидкостью, и поставил их на стол перед Айделом. Юноша отхлебнул немного из стакана, наполненного его заботливым другом, но вкус принесённого напитка оказался чуть лучше настойки на перебродившем виноградном жмыхе.

- Что это ты такое притащил? - спросил Айдел, скорчив такую гримасу, как будто оказался возле кучи тухлых яиц.

- И нечего делать такое лицо. Я в наших трактирах и не такое пил.

- Оно и видно, - произнёс Айдел, очевидно намекая на синяк, красовавшийся под глазом Борхуса. Тот хотел что-то ответить, но на этом беседу пришлось прервать, поскольку в зал вошла какая-то шумная компания, несколько участников которой незамедлительно потребовали три бочки вина за их стол. Это были городские стражники, возвращавшиеся после смены. Так как сегодня им выдали месячное жалование, они рассчитывали задержаться в заведении старого Рофта, по крайней мере, до полуночи. Излишне говорить, что через несколько минут перед всей этой служивой компанией стояли потребованные ими три бочки вина, привезённого недавно из самого Афиаха, а также прочие угощения, вид которых делал честь хозяину трактира и его поварам. Мало-помалу солдаты разговорились и стали рассказывать друг другу разные истории, одна другой неправдоподобнее. Наши герои внимательно слушали все эти небылицы и только усмехались про себя фантазии рассказчиков. Один из них, например, утверждал, что в одиночку пробрался в логово одного из могущественнейших некромантов, убил его и после этого, проблуждав в течение пяти лет по каким-то лесам, по всей видимости, заколдованным, кое-как вышел оттуда прямо к Катриону. Другой рассказывал своим товарищам, будто бы он сражался с тысячей скелетов и пятьюстами зомби и перебил их в течение десяти минут особым оружием, которое он, к сожалению, потерял, когда убегал из этого злополучного места.

Пока Борхус и Айдел "наслаждались" вкусом описанного выше напитка, а стражники слушали рассказы своих товарищей, народу в трактире заметно прибавилось: почти все столы были заняты пьяницами разных мастей. Здесь можно было найти и купца, торгующего мукой на главном рынке Катриона, и чиновника из Канцелярии Его Величества, и даже каких-то тёмных личностей, которые больше всего напоминали воров. Когда уже совсем стемнело, Айдел и Борхус решили удалиться из таверны гостеприимного Рофта, так как всё содержимое их бутылок уже давно перешло в их желудки (точнее в желудок Борхуса), и вот уже час они не знали, чем себя занять. Подходя к входной двери, Борхус вдруг услышал один разговор, который заставил его не просто остановиться, но и дёрнуть Айдела за рукав, чтобы обратить внимание своего друга на происходившее за соседним столом. Разговаривали три человека - по-видимому, простые горожане. Они так осторожно произносили слова, что в общем гуле их голоса были почти неразличимы. Заметив столь необычное поведение со стороны этих трёх людей, Борхус почёл за лучшее спрятаться за дверной косяк, сделав знак Айделу подождать его на улице.

- И не говори, - произнёс один из трёх. Он был одет беднее всех, а потому вступал в разговор реже. Кроме бедности он имел и ещё один порок: у него на носу была огромная бородавка. - У нас сейчас в Катрионе повсюду что-нибудь странное да происходит. Вчера на нашем уличном рынке, где я обычно торгую зеленью, видели какого-то человека, говорят святого, он говорил, что через три года весь Катрион уйдёт во мрак, и солнце никогда больше не выйдет из-за облаков. - В ответ на эту речь его собеседники лишь поморщились, как это делают люди, которые всем своим видом стараются показать другим, что знают больше, а, следовательно, и ума у них больше.

- Мой дорогой Горт, - произнёс наконец один из них. Вам вечно понарассказывают всяких небылиц, а вы и верите.

- Что верно, то верно, - промолвил третий участник компании. - Вот я вам расскажу то, что, действительно, происходит у нас на южной окраине нашего славного Катриона. Всю последнюю неделю по ночам там пропадают люди. Третьего дня, например, пропал ваш знакомый Горт, звали его, кажется, Вален.

- Какой ужас! - воскликнул Горт.

- Так вот, за неделю бесследно исчезло двенадцать человек, господа, двенадцать. Стали поговаривать даже, что у нас завёлся здесь в Катрионе какой-то демон, хотя я лично думаю, что всё это домыслы, но без нечистой силы тут не обошлось это точно. - Борхус узнал всё, что ему было нужно и тихонько, не привлекая ничьего внимания, вышел из таверны.

Глава III. Боевое крещение.

Выйдя на тёмную улицу, Борхус позвал Айдела, стоявшего неподалёку, и знаком попросил его следовать за ним. Когда друзья достигли наконец места, где они могли спокойно поговорить, из-за тучи вышла луна. Было около одиннадцати часов вечера.

- Ну что такое? - спросил Айдел. - Может ты объяснишь мне наконец, что там у тебя стряслось.

- Есть дело!

- Да - а, и какое? Уж ни коров ли пасти в какой-нибудь окрестной деревушке?

- Если ты и дальше будешь шутить в том же духе, я тебе вообще ничего не расскажу, - обиделся Борхус.

- Ну ладно, давай рассказывай.

- На выходе..., ну помнишь, там сидели три таких горожанина?

- Помню-помню! Ну и что?

- А то, что один из них сказал, будто на южной окраине Катриона пропало за последнюю неделю двенадцать человек. А-а как тебе? Я думаю, мы непременно должны сейчас отправиться туда.

- Что ж, по-моему, ты прав, нужно идти сейчас, пока луна ещё на небе, и мы сможем всё как следует рассмотреть.

Не теряя ни минуты, друзья пошли в сторону южных ворот. Чтобы не заплутать в узких переулках этой части города, они решили идти поближе к городской стене. Айдел и Борхус прошли уже порядочное расстояние, как вдруг их насторожил какой-то странный шорох, похожий на звук шагов хищного зверя перед нападением на свою жертву. Оба остановились и огляделись: справа возвышалась городская стена, влево отходил переулок, впереди и сзади - тоже ничего подозрительного. Однако друзей не покидало чувство какой-то неизъяснимой неопределённой опасности и тревоги, и как выяснилось не зря. Ещё раз решив осмотреться, более осторожный Борхус вдруг заметил две светящиеся точки, напоминавшие глаза. Они виднелись где-то чуть пониже стены, там обычно строили нечто вроде стока. От охватившего его ужаса Борхус не сразу сообразил, что ему надо делать. Секунды две-три он стоял словно прикованный к своему месту, но этого оказалось вполне достаточно: со страшным криком из стока выскочило существо с огромными когтистыми лапами и мохнатым туловищем, больше всего напоминавшее здоровенную крысу.

Услышав её крик, Айдел обернулся, но было уже поздно: существо сбило его с ног мощным ударом своей лапы. Тем временем Борхус отошёл от первого испуга и выхватил свой топорик. С диким криком и с расширенными от страха глазами он налетел на огромную крысу, однако она увернулась от его удара и нанесла свой, которым отшвырнула Борхуса к стене. Тем не менее, он моментально пришёл в себя и, стараясь не попасть больше под лапу монстра, стал подбираться к нему. В это время Айдел очнулся, выхватил меч и бросился на противника, который уже загонял в угол несчастного Борхуса. От нанесённого Айделом удара гадина взвыла от боли и развернулась к нему мордой, совсем забыв про своего второго противника. Пока она пыталась достать Айдела своей лапой, Борхус изловчился и метнул топорик прямо в голову монстру. Чёрная кровь фонтаном брызнула из размозженной головы. Гадина попыталась нанести хотя бы один последний удар Айделу, но тот ловко от него увернулся, а монстр рухнул на землю. Некоторое время друзья молча смотрели на труп чудовища, не в силах вымолвить ни слова. Первым очнулся Айдел. Он подошёл к телу, вынул из него топор и передал его Борхусу.

- Держи, а то потеряешь.

- Господи, Айдел, посмотри у тебя всё тело в крови, - воскликнул Борхус. Действительно, прямо на груди у Айдела красовались следы четырёх когтей. Из разорванной груди ручьём текла кровь. - Надо отвести тебя к лекарю.

- Ты прав, а то ещё немного и я, кажется, свалюсь в обморок. Где ходит эта проклятая стража?!

- Присядь вот сюда, я постелю тебе свой плащ. Сейчас я тебя перевяжу, а потом разделаю эту тушку.

- Ты что, полезешь в её внутренности? Но зачем?

- Она сожрала за неделю двенадцать человек. Вдруг, кто-то из них прихватил с собой что-то на тот свет.

Покончив с ранами Айдела, Борхус вспорол живот чудовищу. С огромном отвращением он принялся копаться во внутренностях монстра в надежде найти что-либо ценное, и его усилия были вознаграждены. Он обнаружил небольшое золотое колечко, которое вполне можно было продать за приличную сумму.

- Смотри-ка, Айдел, что я нашёл. Теперь, когда мы его продадим, я обязательно куплю себе тот большой топор, который мы не смогли купить сегодня.

- Знаешь, Борхус, боюсь тебя огорчить, но ты снова останешься без топора, потому что это колечко не удастся продать и за половину его стоимости. Кроме того, мне ещё совершенно необходимо вылечиться, да и тебе, я думаю, тоже.

- Конечно, тебе легко говорить, ты с мечом, а я с чем?

- Во-первых, ты сегодня убил этим топориком этого здоровенного монстра, а, во-вторых, оставим эти споры до завтра. Не знаю как ты, а я ужасно устал и хочу сейчас только одного: оказаться у себя в постели.

Борхус тяжело вздохнул, но оспаривать столь веский аргумент не решился. Он помог своему другу подняться, надел плащ, и они вместе побрели домой, усталые, но довольные первой победой.

Ещё целый час они добирались до гостиницы "Пять дубов", в которой накануне сняли небольшую комнату. Когда они пришли в гостиницу, все её обитатели давно уже спали, включая самого хозяина. Так что ещё полчаса друзьям пришлось стучать в дверь, пока дверь им не открыл заспанный слуга и не проводил в их комнату. Едва молодые люди добрались до своих кроватей, они, не раздеваясь, рухнули на них и тут же уснули.

Утром их разбудил настойчивый стук в дверь и чей-то громкий крик. Придя в себя немного от глубокого сна (ещё было около семи часов утра), Борхус пошёл открывать:

- Иду, иду. Какая тварь ломится в такую рань?

- Ах, так, - услышал он раздражённый голос хозяина, толстенького приземистого человечка лет пятидесяти, но ещё не седого. - Я тебе сейчас такую тварь покажу! Ты у меня вылетишь из этой гостиницы быстрее, чем муха. Сначала ты устраиваешься на ночлег в моей гостинице, даже не заплатив за комнату, потом приходишь в два часа ночи, будишь полдома, а потом называешь меня тварью! - Постойте, мы готовы заплатить за ночь! - крикнул Борхус.

- Два золотых!

- Что? Вчера ещё было пять медных талеров! - возмутился Борхус.

- Остальное - неустойка за причинённые неудобства.

- Ах ты, грязная скотина! Где это видано, чтобы цена за ночь вырастала в пять раз!

- Что-о-о? - взревел хозяин. - Это награда за мою доброту?! Эй, вы там, помогите-ка мне вышвырнуть этих наглецов отсюда! - Услышав, что дело принимает опасный оборот, друзья начали быстро собирать свои скромные пожитки. Тем временем подоспевшие на помощь слуги методично били в дверь чем-то тяжёлым, по всей видимости, бревном, а совершенно разбушевавшийся хозяин гневно кричал своим пронзительным голосом:

- Сейчас я вам покажу, как вламываться в мою гостиницу в два часа ночи, да ещё и обзывать меня, хозяина "Пяти дубов" достопочтенного Гарна, скотиной! Ломайте дверь, ребята, они потом отработают её стоимость! Ха-ха! - злобно рассмеялся Гарн. Борхус распахнул окно:

- Какого демона мы не поселились на первом этаже, - злобно выругался он. Айдел выглянул в окно и тихо присвистнул:

- Да-а, зря мы выбрали третий этаж, - произнёс он, быстро оглядывая всё вокруг в надежде увидеть карниз, лестницу или что-нибудь другое, что могло бы помочь им убежать из столь негостеприимного жилища. Но всё было тщетно - глазу даже не за что было зацепиться.

В это время улицы Катриона были ещё не так запружены толпой, да и люди, спешившие по своим обычным срочным делам, не были склонны обращать внимание на столь часто встречающиеся зрелище как, драка в гостинице или выселение из неё очередных незадачливых постояльцев. Тем не менее, некоторые любопытные стали потихоньку останавливаться под окнами "Пяти дубов", предвкушая интересное зрелище, которое они сегодня во всех красках будут описывать своим друзьям и знакомым. Не стоит и говорить, что ни один из этих зевак и не подумал хоть как-то помочь друзьям, попавшим в такое неприятное положение.

Между тем, под сильными ударами слуг дверь начала буквально трещать. Борхус понял, что покинуть комнату, не минуя двери, им никак не удастся, и выхватил свой топорик.

- Ты что с ума сошёл? - вскрикнул Арундел. - Если мы будем сопротивляться, нас точно убьют.

- Я не знаю как ты, а я так не хочу пахать на этого упыря полжизни, чтоб оправдать стоимость разбитой двери, мебели, да ещё моральный ущерб! - Едва он произнёс последние слова, как в комнату ворвались с ужасным шумом и треском двое слуг, вооружённых дубинками. По счастью проход был слишком узким, и больше двух человек в нём одновременно находиться не могли, чем и воспользовался Борхус. Не теряя ни одной лишней секунды, он подскочил к двери и одним ударом своего топорика отправил к противоположной стене одного из слуг. Второй, ошалев от такого неожиданного нападения, растерялся всего лишь на мгновение, и как только Борхус повернулся к нему, опустил дубину тому на плечо. От удара у Борхуса подогнулись колени, и он упал на пол. Тем временем, Айдел понял, что столкновения не избежать, и выхватил меч. Заметив столь грозное оружие слуга как-то неловко попятился, но в этот момент в комнату влетело ещё двое здоровенных, ростом под самый потолок, детин с увесистыми дубинами в руках. У Айдела по спине пробежал холодок. В ту же секунду один из них занёс своё оружие над головой, но опустить его так и не успел - пришедший в себя Борхус метнул в него топорик, и парень, захрипев, рухнул на пол с таким грохотом, как будто уронили штук десять брёвен. Айдел в свою очередь страшным ударом отсёк второму громиле руку едва ли не по плечо. Тот взвыл от боли и ужаса и решил спастись бегством. Расталкивая всех, кто попадался ему на пути, и истошно крича, он выбежал на улицу. Борхус быстро вынул топорик из спины одного из слуг, схватил Айдела за руку и помчался вон из гостиницы, что в данных обстоятельствах не составило особого труда, поскольку сбежавший слуга освободил им проход, самое меньшее, на пять минут, а этого было вполне достаточно, чтобы затеряться в толпе. Зеваки на улице недоумевали, когда же наконец выкинут из окна этих наглых оборванцев (так говорили люди), не заплативших за проживание. Удивлению их не было предела, когда они увидели, как двое молодых людей выбежали из гостиницы. Начали раздаваться крики: "Стража! Стража!"

- Мы сейчас приведём солдат! - крикнул толпе на бегу Борхус, чтоб хоть как-то унять этих взбудораженных кровавым зрелищем людей. Через десять минут они были уже далеко от этого места и шагали по улицам Катриона как ни в чём не бывало.

Борхус медленно продвигался вперёд, потирая ушибленное плечо, то и дело бросая злобные взгляда на Айдела. Тот упёр взгляд в землю и, казалось, о чём-то напряжённо думал. Когда они вышли на более или менее безлюдную улицу Борхус не выдержал:

- Какого демона ты там стоял столбом!? Нас могли убить, идиот! У меня плечо болит так, будто меня кузнец молотом огрел. Чего ты ждал!? Что они смилостивятся и отпустят нас с миром? Что ты молчишь!? Скажи что-нибудь!

- Если бы ты не обозвал Гарна скотиной, нам бы и не пришлось отбиваться от его слуг, и ...

- Что-о-о? - возмутился Борхус. - Ты ещё и меня во всём обвиняешь! Да ты бы сопли кровавые сейчас утирал, если бы не я. Ты струсил, а я виноват. В общем, так: ещё один такой случай, и можешь искать эту проклятую книгу без меня. Пошли, надо вылечиться и продать это кольцо, а потом найдём себе новое жилище, - с этими словами Борхус развернулся и пошёл в сторону городского рынка Катриона. Айдел же, тяжело вздохнув, поплёлся за ним.

Было уже почти восемь часов утра, и улицы, прилегающие к рыночной площади Катриона, были буквально забиты толпой. Друзья еле-еле протискивались через эту стену из курток, плащей, платьев и прочей не слишком богатой одежды, какую только могли себе позволить жители Катриона и его окрестностей, в основном, присутствовавших здесь. На этом рынке трудно было встретить среди покупателей человека очень богатого. Сам собой, ещё давным-давно в столице сложился обычай, по которому люди зажиточные на рынок не ходили даже за оружием или украшениями. Если у них не было своих оружейников или ювелиров (а равно и других мастеров), то они поручали покупку своим многочисленным слугам, вассалам, приказчикам, словом, всем тем, кто в силу тех или других причин вынужден был им подчиняться. Такой обычай очень удивлял иностранцев, поскольку в большинстве государств, даже в Афиахе, стране работорговцев, такие вещи все заказывали и покупали сами. Отчасти это было вызвано недоверием к вкусу подчинённых, отчасти же - соображением воспитания. Такое поведение поощрялось для того, чтобы дворяне и богатые купцы не обленились бы окончательно, что было очень важно для духовенства, а также для других блюстителей общественной нравственности. Кроме того, отступление или же, наоборот, следование традициям и обычаям в любом государстве играло далеко не последнюю роль в борьбе придворных за власть и разного рода привилегии. Стоило, например, распустить слух, что тот или иной вельможа позволил себе отойти в своём поведении от закрепившихся давным-давно обычаев, как на него уже обрушивался гнев главы государства, духовенства и всех придворных. Такого человека обычно лишали всех должностей и привилегий, а затем изгоняли, или же, если нарушение было слишком грубым, сажали в темницу либо казнили. В Катрионе же не было развито это стремление к соблюдению многовековых традиций, поскольку следить за их соблюдением уже давно было некому, да и королю было всё равно, придерживается его двор старинных установлений или нет. Вслед за ним и вся знать переняла эту моду, тем более что она давала известную свободу. Единственное, что ещё осталось от древних традиций при королевском дворе, - это правила этикета к королевской особе. Хотя и тут в народе ходили слухи о некоторых исключениях, которые король допускал для своих фаворитов.

Сама рыночная площадь, если смотреть на неё сверху, представляла собой огромный прямоугольник в милю длиной и тысячи полторы футов шириной. На площадь выходило восемь улиц по две на каждую сторону. Края её образовывали дома купцов и лавочников, которые селились специально поближе к месту своей торговли. Это были жилища людей зажиточных, ибо среди купцов считалось престижным жить у рыночной площади, бывшей своеобразным торговым центром не только столицы, но и всего королевства. В центре площади располагалось высокое, в шесть этажей, здание Биржи. Здесь совершались крупные, в основном, оптовые сделки, а также выдавали иностранным и катрионским торговцам разрешение на право торговли. Биржа открывалась в восемь часов утра, а закрывалась в пять часов вечера. Само здание было прямоугольной формы (как и почти все дома в Катрионе), а южную его оконечность венчал длинный шпиль, семидесяти футов в длину.

Недалеко от рыночной площади располагались ремесленные кварталы. Именно тут жил немолодой уже лекарь, не очень богатый, ибо клиентами его по большей части были люди бедные, по имени Хурнан. Родом он был из небольшой деревушки милях в десяти от Катриона. Молодым человеком (ему тогда было всего-то восемнадцать лет) Хурнан пришёл в столицу, дабы обучиться секретам врачевания у известного в те времена лекаря Бонзида. Однако к нему в ученики он, как и следовало ожидать, не попал, поскольку был беден, как бродячая собака. В результате Хурнан в течение трёх лет скитался в Катрионе, хватаясь за любую работу, после чего ему всё-таки удалось устроиться в ученики к одному не слишком умелому, а потому и не слишком богатому лекарю по имени Залин. Это был суровый старик лет пятидесяти пяти, злой на всех и на вся, почти без просыху пивший. Оставалось лишь удивляться, как при таком учителе из Хурнана вышел довольно неплохой лекарь. Сейчас Хурнану было уже сорок пять лет. Он был высокого роста - немногим меньше шести футов. Столь солидный рост, однако, не был заметен из-за крайней сутулости лекаря, которая лет через пять грозила перерасти в уродливый горб. Лицо его, посеревшее и испещрённое морщинами, потеряло былую привлекательность, ибо когда-то его считали первым парнем в своей деревне. Волосы уже почти полностью поседевшие находились в полном беспорядке. Несмотря на сильнейшее недовольство своей жизнью, охватившее Хурнана в последнее время, он сохранил ясность мысли и объективное видение всего происходящего вокруг, почему в его глазах, сердито смотрящих из-под косматых бровей, человек проницательный несомненно увидел бы недюжинный ум и богатый жизненный опыт. Именно к этому лекарю и решили обратиться Айдел и Борхус, поскольку дело он своё знал хорошо, а денег за лечение брал немного.

На рынке друзья продали какому-то заезжему антиквару добытое кольцо. Как и предсказывал Айдел, антиквар согласился купить его лишь за половину стоимости. Дорогой Айдел всё время думал о своём разговоре с Борхусом. "Если бы не этот идиот, которому вдруг ни с того ни с сего вздумалось обозвать хозяина, ничего бы и не случилось", - размышлял он. - "А может, он всё-таки прав, ведь я действительно просто стоял и смотрел, как Борхуса били слуги. Вот дурь! Так ведь можно и самому с собой начать разговаривать. Ничего мы ещё посмотрим, кто здесь трус!". Успокоив себя этой мыслью, Айдел наконец-то немного воспрял духом. Тем временем они уже пришли к небольшому двухэтажному домику, располагавшемуся на узкой улочке, в конце ремесленного квартала, где жил Хурнан. На первом этаже находилась его мастерская, а на втором, занимая всего две маленькие комнатушки, жил сам лекарь. В доме его царил полнейший беспорядок, что, правда, не относилось к мастерской Хурнана, которую тот содержал в чистоте, чтобы произвести выгодное впечатление на клиентов.

Когда друзья зашли в дом, их взору открылась мастерская лекаря. Вдоль всех стен этой комнаты, самой большой во всём доме, тянулись длинные стеллажи со стоящими на них банками, склянками, колбами и тому подобной посудой. Выше на стенах висели всевозможные травы. У правой от двери стены находился большой верстак, у которого стоял сам хозяин и смешивал какие-то жидкости. Услышав скрип открываемой двери, он поднял голову и недовольно произнёс:

- Кого это там принесло в такую рань? Ого, да это юный Борхус! - Хурнан знал его в лицо, ибо тот последнее время очень часто пользовался услугами лекаря после своих трактирных похождений. - Что на этот раз? Опять сломали нос? Если ты так и дальше будешь шляться по кабакам, то года через два вместо глаз у тебя будут две маленькие щёлки, а нос окончательно сплющится.

- Нет, на сей раз вам предстоит работа посерьёзней.

- Что с тобой произошло? - осведомился слегка удивлённый лекарь.

- Да со мной так, ерунда, плечо сильно ушиблено, да ещё несколько царапин, а вот моему другу не повезло больше, - Айдел вышел вперёд, осторожно снял свою рубашку, а затем и бурую от крови повязку. Увидев всё ещё кровоточащую рану молодого человека, лекарь удивился ещё больше.

Ј Быстро ложись на кровать, - приказал Хурнан и указал на стоящую здесь же жёсткую кровать. Айдел послушно лёг на спину, а лекарь тем временем подошёл к одному из стеллажей, взял несколько банок с какой-то бурой жидкостью и вытащил из ящика стола моток белой ткани. Он промазал эту ткань раствором из банки и перевязал Айдела. Когда с этим было покончено, Хурнан приступил к лечению Борхуса. Лекарь смазал плечо молодого человека специальной мазью, а его царапины обработал отваром из жёлтой пустыни.

Когда с лечением было покончено, Хурнан потребовал плату за свои услуги. Борхус передал ему деньги, и друзья, поблагодарив лекаря, вышли. Оставшись один, лекарь долго задумчиво смотрел на закрытую молодыми людьми дверь и в конце концов произнёс:

- Хм, похоже, ребята связались с чем-то серьёзным, если они встретили такого монстра, - произнёс Хурнан. - За ними стоит понаблюдать, - с этими словами лекарь накинул свою старую куртку и вышел из дома.

Глава IV. Илада.

Когда друзья ушли от Хурнана, они решили поискать себе новое жилище. Поиски существенно затрудняли два обстоятельства: во-первых, наверняка, уже все владельцы гостиниц, таверн и трактиров знали о двух молодых парнях, которые нынче утром устроили драку в "Пяти дубах" и даже убили двух слуг. Слухи в Катрионе разносились с неимоверной скоростью, а особенно среди такого сплочённого и словоохотливого народа как, хозяева подобных заведений. А, во-вторых, денег у них оставалось совсем немного. На приличное жильё нечего было и рассчитывать. После недолгих размышлений друзья решили остановиться в какой-нибудь ночлежке на южной окраине столицы, коих там было великое множество, и они отправились к южным воротам Катриона. Шли они по узким грязным, подчас даже не мощёным улочкам, чтобы не попадаться на глаза страже, поэтому, путь их был столь же долгим, сколь и неприятным. Чем дальше Айдел и Борхус уходили от ремесленных кварталов и центра города, тем беднее и ниже становились дома, которые словно пригибались к земле и жались друг к дружке, чтобы хоть как-то защитить себя от холода и пронизывающего осеннего ветра. Всё утро небо хмурилось и хмурилось, как бы собираясь с силами, и к четырём часам дня выжало из себя холодный, промозглый дождь. Улицы и без того грязные превратились в реки и болота. Через полчаса у каждого из молодых людей неприятно хлюпало в ботинках, и промокла одежда. Капюшон Айдела, который ещё вчера так нравился ему, сегодня мокрой тряпкой лежал на голове.

Ј Да уж, лучше бы Эфион вместо этих нарядных костюмов из простого сукна дал бы нам по хорошему дождевому плащу, - пробормотал Айдел. Борхус ничего не ответил на эти сетования своего товарища, он лишь шёл, глядя себе под ноги, и беспрестанно ругался.

В конце концов, друзья вышли к улице, носившей гордое название "Новая рудная улица", хотя более она походила на Старую речную, ибо вся была залита водой, словно разлившаяся река. В это время из окна второго этажа одного из домов какая-то очень чистоплотная хозяюшка выплеснула прямо на улицу ведро помоев. Борхус едва-едва успел отскочить в сторону, но всё же не удержал равновесие и со всего маху рухнул в грязь. Айделу повезло ещё меньше: все помои достались ему. Он стоял несколько секунд, не в силах прийти в себя и хоть как-то осмыслить происшедшее. Молодой человек тупо посмотрел на свой и без того уже промокший костюм: он весь был в остатках нехитрого обеда бедной семьи какого-нибудь работяги. Очнулся Айдел от свирепых ругательств Борхуса. Он злобно посмотрел на окно второго этажа и произнёс несколько слов, сделавших бы честь любому пьянице из грязного кабака.

Ј А ну-ка, пойдём потолкуем с этими умниками, - злобно процедил Борхус. С этими словами он направился к двери, Айдел же на, сей раз, не стал ему перечить и последовал за своим другом. Борхус со всего размаха ударил дверь ногой, от чего дерево как-то по-стариковски заскрипело и затрещало. Со второго удара дверь сорвалась с петель. Борхус сразу же рванул на второй этаж. Айдел решил пока оглядеть первый. Он беглым взглядом осмотрел прихожую. В ней было лишь две двери: одна вела к лестнице, а вторая, по-видимому, - в комнату, служившую хозяевам как гостиная и столовая. Айдел распахнул эту дверь и увидел ребёнка лет девяти, который смотрел на непрошеного гостя испуганными глазами. В это время откуда-то сверху раздался женский крик и крепкая мужская ругань. Ребёнок от страха забился в самый дальний угол. Айдел, не мешкая, выбежал из комнаты и стал подниматься по лестнице. Раздался ещё один крик - на этот раз мужской, и через несколько секунд на лестницу выбежала женщина лет двадцати восьми в изрядно поношенном сером платье. В руках она держала скалку, которая, судя по стонам Борхуса, была довольно грозным оружием в её руках. Женщина имела вид весьма воинственный: большие карие глаза горели возмущением, тёмные волосы растрепались, в руках - скалка. Айдел, увидев столь опасного врага, невольно попятился. Женщина поняла, что преимущество на её стороне и решила использовать его. Узость лестницы позволяла ей это сделать. Ни слова не говоря, она как следует размахнулась и нанесла мощный удар, метя Айделу в голову. Тот отступил ещё на одну ступеньку, что и спасло молодого человека: скалка просвистела на пол пальца от его лба. Очнувшись от шока, произведённого появлением могучей амазонки, Айдел схватил скалку и, вывернув женщине руку, отнял у неё оружие.

Ј Ну, что вы теперь скажете!?

Ј Что вам надо?

Ј Ах, что нам надо!? Борхус, ты слышишь, она спрашивает, что нам надо! У вас глаза на месте или вы их где-то забыли? - злобно прорычал Айдел, приправив свою речь крепким словцом. - Какого демона вы выливаете свои помои на улицу, да ещё и из окна? Совсем обнаглел народ. Ну, ничего, мы научим вас правилам приличия, - процедил Айдел, потрясая скалкой и медленно наступая на женщину. Та, казалось, совсем опешила от такой внезапной атаки. В это время на лестнице показался Борхус. Таким образом, женщина оказалась в окружении. Поняв, что силой вопроса не решить, она прибегла к другому испытанному женскому средству: она опустилась на колени и мощно, во весь голос зарыдала. Эффект не заставил себя долго ждать: друзья скорчили недовольные гримасы, а Борхус даже отвернулся, чтобы не видеть этой картины. Злоба пропала, остались лишь досада и разочарование.

Ј Ну, успокойтесь, пожалуйста, - попробовал утешить женщину Борхус. - Мы не грабители, не убийцы, мы просто прохожие, мы не желаем вам зла и... - но тут его речь была прервана новым взрывом рыданий и горестных воплей безутешной хозяйки дома. - Создатель! Что мне с вами делать!? Айдел, да помоги же ты мне! - но его друг был в полной растерянности и помочь ему никак не мог. Вид при этом Айдел имел весьма глупый и несуразный: рот неприлично открыт, глаза затуманены, а рука, всё ещё держащая скалку, готова вот-вот разжать пальцы, что и не замедлило произойти, отчего скалка, бывшая совсем недавно столь грозным оружием, с грохотом упала на пол.

Ј Женщина, да возьмите же себя в руки, в конце концов! - продолжал свои увещевания Борхус. - Извините нас. Мы сейчас уйдём, если хотите. Понимаете мы искали себе жильё, и вот с нами произошла такая неприятность, но мы сейчас же покинем вас... Ещё раз извините нас за то, что мы к вам так... вломились...

Ј Так вы ищите жильё? - оживилась вдруг женщина. - Я могу предложить вам пожить у меня, если вы конечно не против. Платы за жильё я с вас не возьму, а вот за еду вам придётся платить. С тех пор как мой муж умер на постройке городских дорог, нам с моим Дарилом совсем плохо живётся, - друзья переглянулись.

Ј Ну ж то ж, пожалуй, нам подходит такой вариант, - выразил общее мнение Борхус. - Только я вас попрошу, хозяюшка, выстирать нашу одежду, а то...

Ј Конечно-конечно, - заторопилась согласиться женщина. - А ну-ка, снимайте ваши плащи, - Айдел и Борхус покорно выполнили просьбу хозяйки дома. - А теперь нам пора познакомиться: меня зовут Илада, моего сына - Дарил, а вас как? - молодые люди представились. - Ну вот и отлично. Вы не голодны? - при этих словах у Айдела так громко заурчало в животе, что его ответа не потребовалось. - Хорошо, ужин будет готов где-то через полчаса. Только не обессудьте ужин у нас очень скромный: немного бобов, зелень, чуть-чуть хлеба.

Ј Не волнуйтесь, - успокоил хозяйку Борхус, - с ужином мы вам немного поможем, - с этими словами Борхус достал из кармана все золотые талеры, что у них имелись и вручил их удивлённой хозяйке. - Надеюсь, этого хватит? - с небрежной ухмылкой осведомился молодой человек.

Ј Создатель! Да этого хватит, ещё дня на два, - воскликнула счастливая женщина. Она быстро сбежала по лестнице вниз и скрылась в комнате на первом этаже, по всей видимости, ей не терпелось сообщить своему сыну, что два молодых человека будут жить у них, да ещё и обеспечивать их едой. Через некоторое время, после того как она устроила друзей в комнате наверху (сама же она вместе с Дарилом заняла комнату на первом этаже), отправилась на рынок, дабы превратить полученные от Борхуса деньги в продукты. Вернулась Илада нескоро с большой сумкой в руках до отказа набитой мясом, зеленью, хлебом и картофелем.

Комната, в которой Илада поселила двух друзей, служила хозяйке спальней. Она занимала львиную долю второго этажа, вторая же, небольшая часть отводилась под маленькую кухоньку. Спальня была небольших размеров, стены выкрашены в светло синий цвет, от времени потускневший и от того ставший почти серым, штукатурка в нескольких местах откололась. Давно не белёный невысокий потолок потемнел. Тем не менее, комната была довольно чисто прибрана. В ней стояло две аккуратно заправленных односпальных кровати, одна из которых размещалась у окна, выходившего на небольшой дворик. Между кроватями у стены стоял большой сундук из какого-то тёмного, но дешёвого дерева, а рядом с ним - платяной шкаф и пара стульев. Одного взгляда на это помещение хватало, чтобы понять, что здесь давно уже нет хозяина, хоть и обитатели дома как могут, стараются привести своё жилище в божеский вид.

Пока женщина ходила за покупками, друзья решили обсудить положение дел. Первая проблема, которая сразу же обнаружилась - это почти полное отсутствие денег.

Ј Благодаря твоей щедрости мы остались почти, что без гроша, язвительно заметил Айдел.

Ј Тебе что не жалко её? Посмотри, как они тут живут? Поглядел бы я на тебя на их месте!

Ј А-а-а! Пожалел бедную несчастную женщину. Ты бы лучше о нас подумал и себя пожалел. Что мы теперь будем делать, на что жить? Ещё раз пить ту бурду, которую ты брал в старом Рофте, я не буду, а на что-то получше нам не хватит.

Ј А зачем нам вообще тащиться к этому старому Рофту? Знаешь, по-моему, проще пойти за город. Недалеко от южных ворот есть замечательный лесок. Говорят, там водится много всякой твари. Ну, как подходит такой вариант?

Ј Ну, ладно, давай пойдём туда. Главное, не нарваться на кого-нибудь посильнее, чем..., - при мысли о том монстре у Айдела начало крутить живот.

Через час ужин был готов. Ожидая его, друзья спустились в столовую.

За разговорами с Дарилом об их семье время пролетело незаметно. Мальчик с большой охотой отвечал на вопросы молодых людей. Оказалось, что его отец (тоже Дарил) погиб, когда Дарилу-младшему было всего три года, и вот уже пять лет они с матерью живут вдвоём. По словам мальчика, Илада до сих пор плачет по ночам, вспоминая своего мужа. Отчасти поэтому, отчасти оттого, что у неё ребёнок и непростой характер, замуж она второй раз не вышла, да и претендентов на звание её мужа много не нашлось, и ещё меньше было среди них достойных. Сама же Илада родилась в небольшой деревеньке милях в сорока от столицы. Её отец, крестьянин среднего достатка, отправился в Катрион после того, как весь его урожай сгорел от фейерверка, устроенного по заказу местного лорда и владельца этих земель. Отец Илады, долго не думая, продал дом и, собрав свои нехитрые пожитки, отправился в столицу. Всех собранных денег едва хватило на этот дом, в котором поначалу жили всей семьёй (у Илады ещё три брата и её мать). Иладе было всего пять лет, когда мать её умерла от чахотки, братья служат до сих пор в армии Катриона на западной границе, а отец скончался вскоре после замужества своей дочери.

Затем друзья перевели разговор на более приятную тему: подарили мальчику леденец на палочке (это было любимое лакомство Айдела). У Дарила даже загорелись глаза от радости: сразу было видно, что он не очень-то привык к подаркам.

К ужину Илада вышла в праздничном платье, оставшемся после свадьбы. Волосы её были распущены, и свободными прядями ниспадали на плечи. Платье было из розового атласа, материала в Катрионе не слишком дорогого, но вполне приличного. Удивившись столь внезапному преображению, Борхус довольно неприлично разинул рот, чем вызвал насмешки своего товарища, который прямо-таки рассыпался в комплиментах. Словом, ужин прошёл в атмосфере весёлой и весьма приятной. Только Борхус всё время краснел и хмурился из-за постоянных подтруниваний Айдела. Дарил, казалось, вообще не замечал происходившего за столом, поскольку его внимание целиком и полностью было отдано ужину. После еды друзья простились с хозяйкой и отправились на поиски приключений.

Глава V. О том, как опасно доверять незнакомцам.

Несмотря на своё первоначальное намерение - отправиться в лес -, друзья, посовещавшись, всё-таки решили ещё раз зайти к "Старому Рофту" - уж очень не хотелось им месить грязь на лесной дороге после прошедшего ливня. К тому же лес, о котором упоминал Борхус был не слишком приветливым, а в черте города обоим было как-то спокойнее, чем в сыром и тёмном лесу, где ещё и за каждым деревом могла прятаться какая-нибудь жуткая тварь.

Когда оба молодых человека вошли в уже знакомый зал, трактир оказался переполненным настолько, что не осталось ни одного свободного столика, лишь у барной стойки оставалась пара мест, которые они и поспешили занять. На сей раз, Айдел решил не рисковать, и заказал две кружки яблочного сока, любимого своего напитка. Несмотря на заверения бармена, что сок свежий, урожая этого года, нисколько не кислый, употреблять это пойло можно было лишь под угрозой смерти. Впрочем, друзья и не рассчитывали на что-либо иное.

Вокруг стоял обычный трактирный галдёж, как будто все разом сговорились и решили заорать во всю мощь своих голосовых связок. Некоторые посетители уже стали ронять свою голову на стол, не выдерживая такого количества спиртного за раз. Несколько человек плясали какой-то зажигательный танец под визжащую скрипку уже изрядно взмокшего и полупьяного музыканта. Остальные участники оркестра в это время сидели за ближним к скрипачу столом и распивали водку прямо из горлышка. Тут и там слышался весёлый женский смех, визг, крики спорящих мужчин, бессмысленное бормотание мертвецки пьяных. От всего этого шума и гама у Айдела через полчаса уже заболела голова. Борхус же чувствовал себя в этом аду, как рыба в воде: он даже начал отбивать пальцами ритм музыки, которую играл скрипач.

В очередной раз, скривившись от кислейшего сока, Айдел вздохнул и повернулся к своему другу:

Ј Как ты это всё выдерживаешь - не пойму!

Ј Ничего ты не понимаешь в удовольствиях, - отмахнулся Борхус.

Ј Ты бы лучше делом занялся. Мы торчим здесь уже полтора часа, пьём этот поганый яблочный сок, смотрим на пьяные рожи, а толку никакого!

Ј Ну а что ты предлагаешь?

Ј Слушать, что говорят вокруг, а не засматриваться на любую девчонку в этом зале!

Ј Хватит ворчать. Ты мне уже надоел - сидим, отдыхаем, веселимся, а если это кому-то не нравиться, то он может пойти домой, - в ответ на такой недвусмысленный совет Айдел лишь нахмурился, но ничего не сказал.

Ј Так или иначе, а мы ещё ничего не узнали.

Ј Слушай, Айдел, если тебе так интересно узнать, где здесь обитает ещё одна такая же тварь, которую мы вчера убили, иди и расспрашивай всякого встречного-поперечного, а я хочу немного расслабиться, - Айдел уже было открыл рот, чтобы ответить на эти преступные, по его мнению, слова, но не успел, так как в беседу неожиданно вмешался сидевший рядом человек. Это был мужчина лет сорока, полный, с большим раскрасневшимся от вина лицом, на котором блестели маленькие серые глазки, уже почти лысый. К этому моменту он довольно сильно набрался, и на его лице играла широкая пьяная улыбка.

Ј Извините, что встреваю в ваш разговор, молодые люди, но я, кажется, знаю, где найти то, что вас интересует.

Ј Не понимаю, что вы имеете в виду? - произнёс Айдел

Ј Позвольте, я закажу вам что-нибудь, а то яблочный сок - это не напиток для трактира, особенно такого, как этот, - с этими словами он сделал знак бармену, и, перед друзьями откуда ни возьмись, возникли два стакана с медовухой. - За знакомство, - провозгласил мужчина и осушил свой стакан. - Позвольте представиться, моё имя - Лорин. Я торгую на рынке овощами и фруктами. Так вот, если вас интересуют такие вещи, - он сделал многозначительную паузу. - Я бы мог вам помочь.

Ј То есть вы знаете, где водится всякая нечисть, от которой надо избавить людей? - на этот вопрос Борхуса тот кивнул головой. - И вы могли бы нам сказать, где это место?

Ј Я не только скажу, но и покажу вам его.

Ј А откуда такая заботливость, ведь вы нас совсем не знаете, - поинтересовался Айдел, который никак не мог избавиться от подозрительности по отношению к Лорину.

Ј Ну, во-первых, я уже давно хотел разделаться с этими тварями, но, сами понимаете, что может в одиночку сделать бедный торговец. А теперь с помощью таких храбрецов, как вы, я уверен, нам удастся изгнать их из нашего города. Во-вторых, честных и порядочных людей я вижу издалека, поэтому думаю, что вам можно доверять. К тому же, я смотрю, вы, молодые люди, - ребята ловкие, да и с оружием обращаться умеете неплохо. Так что вы именно те, кто мне нужен, - с каждым комплиментом, произнесённым Лорином, друзья проникались к нему всё большей симпатией и доверием.

Ј Ну что ж, мы согласны. И когда мы туда пойдём? - нетерпеливо спросил Борхус.

Ј Если хотите, можем прямо сейчас. Только вот выпьем немного за успех нашего общего дела и отправимся, - они осушили ещё по одному стакану довольно крепкой медовухи и пошли в то место, о котором говорил торговец овощами.

На улице уже было довольно темно, и, поскольку улицы в этом квартале не освещались, не было видно ни зги. Тем не менее, Лорин прекрасно ориентировался здесь, видно было, что он хорошо знает эти места. Несколько раз, правда, они останавливались, чтобы проверить, правильно ли идут. Примерно, через полтора часа вся компания подошла к старому, в некоторых местах уже покосившемуся забору, за которым виднелась крыша небольшого ветхого домика. Ни в одном из окон не горел свет, так что разглядеть, что же творилось внутри, друзья не могли.

Ј Ну вот, мы и на месте, - прошептал Лорин. - Я пойду первым, я немножко знаю этот домик, а вы можете запросто угодить в какую-нибудь западню, - и, не дожидаясь утвердительного ответа, отворил калитку, при этом Айделу показалось, будто скрип давно не мазаных петель разбудил всю округу. Пока он оглядывался по сторонам, Борхус уже вошёл вслед за Лорином во двор. Наконец, убедившись, что на улице, кажется, больше никого нет, Айдел последовал за ними. От калитки через весь двор к дому вела еле заметная тропинка, по которой и направился юноша. Вдруг перед ним мелькнула быстрая тень, послышался глухой удар и стон, как показалось Айделу - стон Борхуса, однако времени на размышление у него не осталось: услышав за своей спиной шорох, он шарахнулся в сторону. И как раз вовремя: что-то просвистело прямо у его плеча. Не теряя ни секунды, Айдел выхватил меч и наугад рубанул им позади себя. Меч разрезал пустоту. Айдел быстро огляделся: слева он заметил какое-то движение в свою сторону и начал отступать к забору, чтобы никто из неизвестных пока ему врагов не смог бы зайти ему с тыла. Выполнив этот манёвр, Айдел стал ждать и не ошибся - через несколько мгновений он услышал шорох шагов, и почти тут же на него с трёх сторон вышли три фигуры в плащах и капюшонах, надвинутых на лица, а в руках у каждого было по клинку.

- Лорин! - позвал Айдел, но в ответ услышал лишь тихий смех одного из нападавших. Слева блеснул клинок, но юноша успел среагировать и парировал этот удар, одновременно увернувшись от атаки справа. Хорошим ударом по ногам Айдел успел сбить с ног левого нападавшего. Правый в это время стремительно приближался к юноше, но, натолкнувшись на своего товарища, упал сам. В этот момент в дело вступил и третий: он зашёл с фланга и попытался достать Айдела своим клинком, но тому удалось, пользуясь длиной своего меча, не подпустить его к себе и другим ударом выбить оружие из рук нападавшего. После чего он рубанул третьему по шее и услышал предсмертный хрип. Двое других уже успели подняться, и один из них смог-таки приблизиться к Айделу и ранить его в бедро. В ответ он получил смертельный удар, распоровший ему живот. С последним юноша справился довольно быстро благодаря длине своего меча. Вся эта возня заняла у молодого человека не более двух минут.

Прежде всего, Айдел решил разыскать своего друга. Он огляделся по сторонам и вдруг увидел, что недалеко от забора несколько стеблей высокого сухостоя, которым зарос весь двор, сломано. Айдел немедленно направился к этому месту, где в зарослях бурьяна и крапивы валялся Борхус. Из раны на его голове сочилась кровь. Обжигаясь о крапиву и бормоча проклятия, юноша вытащил своего друга на дорожку и стал, как умел, приводить его в чувство. После нескольких несильных ударов по щекам Борхус всё-таки очнулся.

Ј Что... что это было? - хрипло произнёс юноша.

- Этот торговец заманил нас в ловушку. Сам сбежал, а на нас навалились трое, вооружённых клинками. Меня вот тоже немного задели. Сейчас они все лежат там, у забора.

- А кто они?

- Понятия не имею, наверное, всё-таки люди. Сначала нужно тебя перевязать, - с этими словами он снял свою куртку, стащил рубашку и разорвал её на полосы. Этими "бинтами" Айдел перевязал голову своего друга, а затем - своё бедро. Только после этой процедуры друзья решили, наконец, взглянуть на своих поверженных противников. Это оказались трое довольно молодых крепких мужчин неприметной внешности, из тех, на кого никогда не посмотришь более одного раза. Обыскав их, Айдел и Борхус, обнаружили в их карманах несколько золотых монет, а также немного серебра. Найденного при нападавших вполне хватало на помощь Хурнана, куда друзья и решили отправиться, несмотря на поздний час.

Сам лекарь ещё не спал, коротая ночь за приготовлением настоев и отваров, необходимых его пациентам. Услышав стук в дверь, Хурнан громко выругался, досыпал ещё немного травы в чан с кипящей водой и пошёл открывать.

- Ну, кого там ещё принесло? До утра, что ли, нельзя было подождать!? - в этот момент он открыл дверь, и его взгляду открылось весьма любопытное зрелище: Борхус, с измученным и окровавленным лицом, с грязной тряпкой на голове, из-под которой всё ещё сочилась кровь, буквально повис на Айделе. Последний сам еле стоял на ногах, и его то и дело покачивало. Хурнан снял Борхуса с плеча его друга и помог ему добраться до узенькой кровати. Айдел, шатаясь, зашёл в мастерскую лекаря и рухнул на первый попавшийся стул.

- Да у вас, я смотрю, весёлая жизнь. Что ни день, то новые раны, сражения, - проворчал Хурнан.

- Вы можете нам чем-нибудь помочь? - выдавил из себя Айдел.

- Я-то помогу, а вот сможете ли вы заплатить... это вопрос.

- Надеюсь, этого хватит, - произнёс Айдел и швырнул всё золото, найденное у разбойников. Пересчитав деньги, лекарь удовлетворённо хмыкнул и промолвил:

- Вполне, - после чего принялся за свою работу. Через два часа всё необходимое было уже сделано. Борхус даже мог худо-бедно передвигаться самостоятельно, хоть и был ещё очень слаб.

- Мы благодарим вас, Хурнан - вы уже второй раз нас выручаете, мы никогда этого не забудем и...

- Ваши воспоминания обо мне меня не интересуют. Платите исправно - и всё.

- Всё равно, спасибо, - ещё раз поблагодарил Айдел лекаря и вместе со своим другом покинул дом Хурнана.

Вернуться в гостеприимное жилище Илады друзья смогли лишь под утро. Хозяйка была крайне взволнована столь долгим отсутствием молодых людей. Борхусу как наиболее пострадавшему от нападения разбойников выделили лучшую кровать, застеленную чистым бельём.

На следующий день друзья проснулись лишь во второй половине дня. Борхус всё ещё недостаточно оправился от удара, нанесённого ему одним из нападавших. Поэтому молодым людям пришлось весь день провести у Илады, чему она была несказанно рада. Дел у хозяйки было невпроворот, а Дарил был ещё слишком мал, чтобы как следует помогать своей матери по хозяйству. Даже Борхус, несмотря на свою слабость, как мог, старался услужить женщине. Да и к тому же, сама Илада уже изрядно устала от недостатка мужского общества, так что друзья не были здесь нежеланными гостями. Вчетвером они сделали генеральную уборку во всём доме, отчего его внешний вид заметно улучшился, а также перестирали всё грязное бельё и помогли хозяйке приготовить ужин, прошедший в тёплой домашней атмосфере.

... Хурнан уже в который раз проклинал себя за то, что не проследил за ребятами прошлой ночью, когда они ушли: ему слишком хотелось спать, и было не до ночных прогулок за двумя ранеными щенками. Днём он сходил в гостиницу, где, как он знал, останавливались Айдел и Борхус. Однако там при упоминании об этих двух молодых людях его чуть не избили двое слуг хозяина. Только подоспевшая как нельзя более кстати стража спасла его от ещё одного бесплатного пациента. Придя домой, Хурнан вновь принялся за приготовление целебных мазей, но у него всё валилось из рук, он никак не мог сосредоточиться. Мысль о том, что он потерял Айдела и Борхуса, не давала ему покоя. Хурнан вдруг испугался, что они могли покинуть город. О том, чтобы разыскать двух человек в таком огромном городе как Катрион, не могло быть и речи. Оставалось лишь одно - ждать, пока они сами снова придут к нему, и вот уж тут-то он не упустит своего случая.

Глава VI. О том, что можно найти в дупле старого дуба.

Весь следующий день до самого вечера друзья провели у гостеприимной хозяйки. Лишь Айдел уходил днём в город, чтобы узнать последние новости. Правда, экспедиция эта успехом не увенчалась: то ли ничего интересного и на самом деле не произошло, то ли никто не пожелал делиться с Айделом информацией, несмотря на все его уловки, которые он применил с целью добыть хоть какие-то сведения, да только молодой человек так ничего и не узнал. Вернулся он уже под вечер в ужасном настроении и, к тому же, сильно уставший.

Ј Ну, как? Что новенького на свободе? - осведомился у него Борхус, как только Айдел переступил порог их комнаты.

- Ничего интересного. Мне кажется, что всё зло попряталось, узнав, что мы с тобой за ним охотимся, - недовольно произнёс Айдел, стаскивая с ног сапоги.

- Постой, а ты что собираешься спать?

- Ага.

- Так ты не пойдёшь со мной? - услышав последние слова друга, Айдел оставил уже наполовину снятый сапог на ноге и поднял на Борхуса взгляд, полный удивления и недовольства.

- Куда это ты собрался? Тебе ещё лежать и лежать. Ты что угробить себя хочешь? Я тебя никуда не отпущу.

- Слушай, ты, нянька: я куда хочу, туда и пойду. Тебе хорошо, ты весь день шатался по городу, на свежем воздухе, а я-то тут торчал на этой проклятой койке, демон её побери. Так что, теперь я хочу прогуляться, а, если ты со мной идти не желаешь, то оставайся здесь и развлекай нашу хозяйку. Она, кстати, сегодня мне все уши прожужжала вопросами о тебе, кто ты, да что ты, - Борхус изобразил на своём лице гримасу. - Всё я пошёл, - с этими словами Борхус вышел из комнаты, и через несколько секунд Айдел услышал, как за его другом захлопнулась входная дверь. Молодому человеку ничего не оставалось кроме, как вздохнуть и продолжить снимать непослушный сапог со своей распухшей от долгой ходьбы ноги. Ему уже почти удалось исполнить задуманное, как вдруг он услышал голос хозяйки:

- Борхус, а куда это опять направился твой друг?

- Это не я ушёл, а он, - кряхтя от натуги выдавил из себя Айдел. - Проклятые сапоги!

- А, так, значит, ты остался дома, - воскликнула Илада. - Спускайся, ты наверняка проголодался, - и хотя сапог был уже почти снят, а надевать его заново после столь титанических усилий не хотелось, Айдел всё же решил принять предложение доброй хозяйки, тем более что в желудке у него вот уже несколько часов не было и маковой росинки.

- Я сейчас, - крикнул сверху Айдел, и, натянув снова свой непослушный сапог на ногу, спустился в столовую.

Расположенные на столе блюда хоть и не относились к числу изысканных кушаний, всё же очень порадовали изрядно проголодавшегося молодого человека. Аромат же от них исходивший немедленно вызвал соответствующую реакцию в желудке у Айдела, что немного смутило юного искателя приключений, но всё же не настолько, чтобы не сосредоточить всё своё внимание на еде. Пока он принимал пищу, а, надо сказать, что делал это молодой человек с отменным аппетитом, хозяйка не отходила от него ни на шаг, и, то и дело, накладывала в его опустевшую тарелку ещё какого-нибудь блюда, которое наш герой ещё не успел попробовать, всякий раз расхваливая кушанье на все лады, не забывая при этом извиниться за отсутствие тех или иных ингредиентов. Когда, наконец, трапеза была окончена, хозяйка перешла к беседе.

- Как ужин? Понравилось? - поинтересовалась хозяйка.

- Просто отлично! Я так не наедался, наверное, уже с год, а может быть и больше, - произнёс Айдел, прибавив к своим похвалам довольное кряканье.

- А куда ты ходил сегодня? - осведомилась хозяйка, убирая со стола грязную посуду.

- Да так, погулять. Я больше люблю ходить по улицам днём.

- Видимо твой друг, не очень жалует дневные прогулки по городу.

- Да, он большой любитель ночных заведений и всего, что с ними связано. У него по этой части богатый опыт. Когда я с ним познакомился, то первое, на что обратил внимание - здоровенный фингал, а теперь сами видите...

- Да уж вижу... - вздохнула хозяйка. - У него рана на голове, у тебя повреждено бедро. Где это вы так здорово повеселились?

- Места бывают разные... - уклонился от прямого ответа Айдел. - Вы лучше расскажите, что вы делали, пока я осматривал окрестности.

- Да всё больше по хозяйству. Мало ли дел у бедной одинокой женщины, да ещё с ребёнком на руках. То прибрать, то приготовить, то на рынок сходить.

- А чем вы живёте?

- Я в своё время неплохо вышивала платки и покрывала, вот после смерти мужа пришлось вспомнить это занятие. Оно, конечно, не даёт большого дохода, но кое-как прокормиться хватает. А вы чем зарабатываете на жизнь?

- У нас случайные заработки, - ответил Арундел. - Постоянного рода занятий родители привить не успели. Отдали меня в обучение к оружейнику, старому знакомому моего отца, но он был не великий мастер своего дела, зато бить за всякую провинность умел хорошо. Один раз я сбежал от него к родителям, а когда пришёл в свою деревню... - Айдел вздохнул. - Ни деревни, ни дома, ни родителей уже не было.

- Как это?

- А вот так. Примерно дня за два до моего прихода ночью на деревню напал... кто-то... и сжёг её всю до тла, почти всех перебили. Вот такая история. Ну ладно, я, наверное, утомил вас своими историями, пойду-ка лучше спать, а то просто валюсь с ног, - с этими словами Айдел вышел из столовой и поплёлся наверх, а Илада грустно посмотрела ему вслед и сочувственно вздохнула.

Тем временем Борхус уже сидел в трактире "Весёлый медведь" в окружении своих новых приятелей, которых в любом трактире он очень быстро находил, и потягивал очередной стакан вина. Все это были люди без определённого рода занятий, одетые достаточно бедно, все, как один, с красными от выпитого лицами. Всего их было трое, а рядом за соседним столом расположились четверо женщин, не отличавшихся, судя по их виду, особой щепетильностью в вопросах нравственности. Лица всех четверых были порядком потрёпанные тяжёлой жизнью и изрядным количеством спиртного, которое они ежедневно потребляли в подобных заведениях. Платья их, уже и без того потерявшие свой первоначальный цвет были помяты и в нескольких местах облиты вином. На лицах блестели капельки пота, а на губах играла весёлая пьяная улыбка. При всём этом они были неплохо сложены и не успели ещё располнеть и подурнеть настолько, чтобы на них не обратил внимание ни один, даже сильно пьяный мужчина.

- Глянь, какие красотки, - воскликнул один из приятелей Борхуса. Его лицо, всё покрытое оспинами, с зелёными выпученным глазами походило при этом на морду жабы, завидевшей комара. В компании все его так и звали - "Жаба". Настоящего имени из его друзей или знакомых не знал никто. - Пошли, пригласим их за наш стол, - предложил своим спутникам "Жаба", на что те в ответ согласно закивали головами. Борхус же, посмотрев поверх стакана в сторону "красоток", произнёс:

- Да ладно, это разве красотки? Так - шелуха, - высказав это утверждение, Борхус ещё раз отхлебнул из своего стакана.

- Что бы ты понимал, сопляк?! - заявил средних лет мужчина, самый старший из всех. Остальные называли его Зульфар. Он имел довольно крепкое телосложение, квадратную голову и рост более пяти футов. Всё лицо его было испещрено шрамами, а нос сломан в нескольких местах. - У тебя вообще никакой нет, ты бы хоть этих захомутал, - и довольный своей остротой заржал во весь могучий голос вместе с присоединившимися к нему товарищами.

- Я не сопляк, - обиженно сказал Борхус.

- Ну, ладно-ладно, я пошутил, - снисходительно простил своего приятеля за дерзость Зульфар. - Давай выпьем лучше. Эй, хозяин, ещё вина! Да покрепче! - крикнул Зульфар, и через несколько секунд на их столе появились ещё шесть бутылок живительной влаги. - Давайте выпьем за этот весёлый вечер, чтобы мы провели его не одни, а в очень хорошей компании, - провозгласил Зульфар, глядя на женщин за соседним столом. Те, услышав такую недвусмысленную речь, захихикали и тоже выпили по доброму глотку вина.

- Эй, девушки, - крикнул им третий приятель Борхуса. Он был невысокого роста, крепкого телосложения, но главное, что выделяло его из сидящей за столом компании - это тонкие, почти благородные черты лица, ясные серые глаза, коричневый слой загара и акцент. Слова он выговаривал удивительно быстро и при этом издавал гортанные звуки, что сразу выдавало в нём уроженца южного Катриона. Звали его Харуф. - Не хотите присесть за наш стол, составить нам компанию? - девушки переглянулись, весело засмеялись и приняли столь любезное предложение, тем более что собственная выпивка у них уже заканчивалась. После нескольких тостов, когда нужно было пить обязательно до дна, иначе это могло обидеть и без того очень обидчивого Зульфара, все достаточно опьянели, чтобы пойти танцевать. Всё происходившее в дальнейшем Борхус помнил весьма смутно, отрывками. То он сидел с "Жабой" и что-то ему ожесточённо пытался доказать, то он танцевал с одной из девиц, которых они пригласили за стол, то пил с ней, а потом и целовался. Последним его воспоминанием было то, как вся его компания повздорила с несколькими мужчинами, сидящими за соседним столом, и началась драка. Получив хороший удар в челюсть, Борхус отлетел в угол комнаты и провалился в пустоту.

Очнулся он утром, лёжа на своей кровати в доме Илады. Ужасно болела голова и нестерпимо ныла челюсть. Еле-еле открыв глаза, Борхус увидел лежащего на своей кровати Айдела, который с любопытством рассматривал потолок. Борхус повернул в его сторону голову и тут же взвыл от невыносимой боли в челюсти.

- А-а-а, наконец-то очнулся, - произнёс Айдел, посмотрев на своего товарища. - Где ты был?

- Дай лучше воды, в горле страшно пересохло, - Айдел протянул ему кувшин с водой, стоявший на сундуке между кроватями. Борхус тут же жадно припал к нему и начал пить большими глотками. Айдел поднялся со своей кровати и принялся расхаживать взад и вперёд по комнате.

- Так где ты был? - ещё раз повторил он свой вопрос.

Ј В "Весёлом медведе", кажется, - хриплым голосом проговорил Борхус, утирая с подбородка пролившуюся на него воду. - А зачем ты меня спрашиваешь, раз принёс меня сюда?

Ј Я тебя сюда не приносил. Как ты попал в этот дом, я не знаю, - заявил Айдел, делая очередной разворот в своей прогулке по спальне.

Ј Перестань ходить туда-сюда, и так голова болит, а тут ещё ты... - проворчал Борхус. Айдел послушно сел. - Как это ты меня не приносил? А как же я тогда сюда добрался?

Ј Не знаю, - буркнул Арундел. - Где-то около часов двух ночи в дверь постучали, а когда Илада открыла дверь, то на пороге лежал только ты. Мы втащили тебя в дом, уложили на кровать и даже кое-как раздели. По дороге ты облевал чуть ли не всю лестницу. Разве можно так напиваться!? - Айдел не выдержал и сорвался на крик. - Подумай, каково хозяйке, она ведь всё за тобой прибрала, а ты валяешься здесь и дуешь воду, осёл!

Ј Перестань орать! Голова болит! - в свою очередь крикнул Борхус. - Кто же меня тогда принёс, ели не ты. Ребята, с которыми я сидел, не знали, где я живу, а больше...

Ј Я надеюсь, ты им ничего о нас не рассказал?

Ј Не волнуйся, я был нем, как рыба, - заверил он Айдела, однако сам он не был так уверен в своём молчании, ибо в состоянии, в котором он находился в тот момент, он мог бы рассказать всё, что угодно. В конце концов, Борхус решил, что назвал адрес Илады своим новым приятелям в каком-то разговоре, а те уже доставили его по назначению.

Между тем, время уже шло к обеду, солнце выглянуло из-за туч, которые закрывали его ещё вчера. Илада позвала молодых людей обедать. Борхус ел без аппетита, лениво, водя ложкой по своей тарелке, зато пил так, будто прошёл всю пустыню Афиаха с одной флягой воды. День прошёл спокойно, только Айдел пошёл ненадолго прогуляться по городу, но, завидев в толпе хозяина "Пяти дубов" в сопровождении двух стражников, почёл за лучшее вернуться в дом. Придя, домой он сразу же поднялся наверх, поплотнее прикрыл за собой дверь и заявил:

Ј Борхус, хозяин "Пяти дубов" ищет нас по всему городу со стражей. Так что выходить отсюда нужно лишь в случае крайней необходимости.

Ј А как же наше поручение? - удивился Борхус.

Ј Тебе что дороже: твоя голова или поручение? К тому же, если мы будем болтаться на верёвке, то вряд ли сможем найти эту проклятую книгу.

Ј Да ты просто боишься идти за город, - заявил Борхус. - Увидел толстого торговца жильём и пару стражников и сразу испугался. Если ты не хочешь идти со мной, то я пойду один. Время уже пять часов, а в семь, как ты знаешь, ворота закрываются.

Ј Да ты не сможешь и шагу из этих ворот сделать, как тебя схватит стража, - попытался убедить своего друга Айдел.

Ј Делай, как знаешь, а я пошёл, - с этими словами он надел куртку, плащ, натянул сапоги, взял топорик и пошёл к выходу. Всё это время Айдел лежал на своей кровати и молча наблюдал за ним. - Счастливо оставаться.

Ј Подожди, - крикнул Айдел своему другу, когда тот уже выходил. - Я с тобой. - Борхус подождал, пока Айдел оденется, и друзья вместе отправились в путь.

Пока они шли по городу, Айдел беспрестанно оглядывался по сторонам, всякий раз ожидая, что вот-вот появятся стражники и схватят их. Борхус только посмеивался над чрезмерной осторожностью своего друга и спокойно продвигался вперёд. Когда же они достигли городских ворот, Айдела едва не охватила паника, и он чуть было не развернулся обратно, но огромным усилием воли ему всё же удалось взять себя в руки и продолжить путь. Вопреки всем этим опасениям друзья миновали городские ворота без особых затруднений, ибо в Катрион было труднее войти, чем выйти из него. Наконец они вышли за город, и Айдел облегчённо вздохнул.

- Слава Создателю! - прошептал он так, чтобы его не услышал его товарищ.

Осеннее солнце в этот час уже достигло заката, и всё вокруг окрасилось в ярко малиновый цвет. Перед ними, насколько хватало глаз, раскинулись уже сжатые поля, крестьяне все разбрелись по домам, и вокруг не было ни души. Над просторами полей клубился лёгкий туман, который всё более сгущался по мере того, как Айдел и Борхус удалялись от города. Дорога уходила под гору, а затем поворачивала на запад, так что заходящее солнце било друзьям в глаза. Однако им недолго пришлось терпеть это неудобство, ибо начинали сгущаться сумерки, а солнце вскоре и вовсе скрылось за узкой полоской горизонта. Город в этот час совершенно пропал из вида, и друзья, не спеша, шли по дороге, вдыхая прозрачный воздух сентября, наполненный земляными парами. Через полчаса пути слева на горизонте показалась тёмная полоска, которая становилась всё больше и больше.

Ј Вот и тот самый лес, о котором я говорил, - объявил Борхус, указывая правой рукой на юг. - Сворачиваем с дороги. Они спустились с дорожной насыпи в поле и пошли прямо по нему, не утруждая себя поисками тропинки. Пройдя где-то пол мили, друзья наконец достигли опушки леса. В этом месте он большей частью состоял из лиственных деревьев, в основном осин и орешника. Было безветренно и тихо, только где-то в лесу ещё пела неугомонная синица, да мерно постукивал клювом по дереву дятел.

Айдел и Борхус решили пойти вдоль леса, чтобы найти какую-нибудь тропинку, поскольку пробираться через бурелом у них не было никакого желания. Вскоре они нашли убегающую в лес небольшую тропу, достаточно утоптанную и к тому же широкую настолько, что на ней свободно могли разойтись два человека. Друзья, не сговариваясь, отправились по ней в лес.

Постепенно осины и орешник вокруг них стали меняться на дубы, изредка попадались огромные, ростом с великана сосны. Теперь стало совсем темно, и друзья шли медленно, чтобы в темноте не наткнуться на что-нибудь. Айдел и Борхус то и дело озирались по сторонам, останавливались и вслушивались в ночной мрак. Однако единственными звуками, которые достигали их слуха, было их собственное дыхание, да иногда уханье совы.

В небе над ними ночь рассыпала миллионы и миллионы сверкающих и манящих к себе звёзд. Вдоль тропинки стояли дубы, словно охраняли вход в святая святых леса. Казалось, что за этими деревьями прячется бесчисленное множество зверей и монстров, готовых в любой момент напасть и разорвать свою жертву, как только она расслабится. Луна должна была уже вот-вот взойти, когда друзья вышли на небольшую полянку. Через неё проходила тропинка, по которой они шли, а со всех сторон её окружали могучие дубы. Айдел и Борхус уже прошли треть полянки, когда заметили на её противоположном конце в кустах, расположенных в трёх шагах от тропинки, какое-то движение. Оба тут же выхватили своё оружие и стали ждать. Вдруг мимо Айдела что-то просвистело и воткнулось позади него в землю. Он быстро выдернул предмет из земли

Ј Стрела, - крикнул он, и в тот же миг из кустов на противоположном конце поляны выскочили шесть скелетов, вооружённых луками, а с дуба над ними слетело небольших размеров существо розового цвета.

Ј Ты - на скелетов, а я займусь той тварью, - крикнул другу Борхус. Услышав эту команду, Айдел стремительно побежал навстречу скелетам, и не успел он пробежать и половины разделявшего их расстояния, как в него полетели разом шесть стрел. Одна из них вонзилась юноше прямо в левую руку. Он взвыл от боли, но продолжал бежать, делая, на сей раз, зигзаги. Скелеты ещё раз выпустили по стреле, однако в Айдела они не попали. Он добежал до первого противника и, не целясь, рубанул мечом по скелету. От удара, который разрубил ему рёбра и позвоночник, враг тут же рассыпался, как сожжённый лист бумаги в руке. Не сбавляя скорости, Айдел налетел сразу на двух скелетов и такими же стремительными и сильными ударами уничтожил их. Остальные три рассредоточились по укрытиям: один спрятался за дубом, другой укрылся в кустах, а третий остался стоять на тропинке, выманивая Айдела на себя. Юноша решил напасть на того, что спрятался в кустах. Пока он бежал к нему, продираясь сквозь кусты боярышника и несусветно ругаясь, скелеты выпустили в него ещё по стреле, но ни одна из них не достигла цели. Наконец Айдел настиг своего убегающего противника и ударил мечом наискосок по позвоночнику. Враг был повержен. Однако оставались ещё два. Один по-прежнему прятался за дубом, а другой решил перебраться в кусты на противоположную от Айдела сторону тропинки. Юноша медленно пробрался через кустарник к краю тропинки и со всех ног бросился бежать к дубу, за которым прятался скелет. Однако между тропинкой и этим дубом было открытое пространство футов пятьдесят длиной, чем и воспользовались его противники. Стрелы одна за другой полетели в Айдела. Каким-то чудом ему удалось увернуться от одной, но вторая пронзила ему правую ногу, но он уже не замечал этого. Когда юноша достиг дуба, скелет попытался было выстрелить в него ещё раз и даже успел поднять лук, но это было последнее, что он сделал. Меч Айдела разрубил его надвое. Последний скелет всё так же скрывался в кустах, однако бежать к нему Айдел уже не мог: правая нога ужасно болела, да и к тому же между ними было открытое пространство, так что молодой человек представлял собой прекрасную мишень. Айдел решил обойти противника с фланга, передвигаясь по возможности перебежками, а где-то ползком и постоянно прячась за деревьями. Невероятным усилием воли он несколько раз в течение этого маневра заставлял себя сдержать стон, готовый уже сорваться с его уст. Однако, несмотря на все его старания, скелет заметил его и два раза выстрелил в сторону Айдела, но оба раза попал в деревья, за которыми то и дело прятался юноша. После второго выстрела Айдел, собрав последние силы, бросился на своего врага и таким же ударом уничтожил его.

Пока Айдел бегал по кустам и сражался со скелетами, Борхус пытался прикончить летающее существо, напоминавшее летучую мышь, но только в три раза больше и почему-то отливавшую розовым. Оно отличалось большой ловкостью и блестящей реакцией, да к тому же ещё имело острые зубы. Кроме того, оно нападало на противника сверху, что давало ему огромное преимущество. Летучая мышь подлетела к Борхусу и стала кружить над его головой. Юноша вертелся во все стороны, стараясь не пропустить атаки, но тварь оказалась хитрее. Поворачивая уже направо, она резко изменила направление и кинулась влево. Борхус не уследил за этим маневром существа, и оно стремительно снизилось и впилось своими острыми зубами молодому человеку в плечо. Тот взвыл от боли и что есть силы махнул топориком, однако тщетно - гигантская летучая мышь уже снова была вне досягаемости его оружия. Затем существо, каждый раз выполняя подобные маневры, ещё два раза укусило Борхуса, на сей раз в другое плечо. Юноша почувствовал, что силы оставляют его. Тогда он решился пойти на хитрость. Упав навзничь, он притворился, что потерял сознание, выжидая, когда тварь подлетит к нему на нужное расстояние. Существо не заставило себя долго ждать, и, как только оно приблизилось к Борхусу на вытянутую руку, он махнул топориком. Удар пришёлся точно в голову летучей мыши. Существо упало на землю. Не успел Борхус как следует прийти в себя, как вдруг он услышал крики и ругань, доносившиеся с противоположного конца поляны. Борхус, насколько это было возможно, быстро поднялся и поспешил на выручку своему другу. Однако он не успел, ибо, когда юноша наконец добежал до места схватки Айдела со скелетами, все противники были уже повержены, а сам Айдел лежал в кустах, осыпая проклятиями всех и вся на белом свете.

Ј Ты как там? - крикнул Борхус, пробираясь через кусты боярышника, в которых лежал его друг.

Ј Паршиво, - отозвался Айдел и тут же разразился новой серией ругательств и проклятий. Вместе они вытащили обе стрелы и, как смогли, перевязали друг другу раны специально приготовленными для этой цели кусками ткани, которые им дала с собой Илада. Покончив с этим делом, они собирались уже было пойти назад, как вдруг Борхус заметил неприметную тропинку, уходящую от того самого дуба, за которым прятался один из скелетов.

Ј Может, пойдём, посмотрим, что там, а? - предложил Борхус.

Ј Тебе мало, что ли, - проворчал в ответ Айдел. - Нас тут чуть не убили, я еле на ногах держусь, а как подумаю про обратный путь, жить не хочется, а ты ещё хочешь забраться поглубже.

Ј Ты что думаешь, они здесь просто так болтались? Они наверняка что-то охраняли, и я хочу посмотреть что, - с этими словами Борхус направился по тропинке. Айдел покорился своей судьбе и, прихрамывая, поплёлся за товарищем. Шагов через сто они вышли к огромному раскидистому дубу. На высоте среднего человеческого роста в дереве было выдолблено огромное дупло. Борхус забрался по веткам чуть повыше и протянул в дупло руку. Почти сразу же его пальцы наткнулись на какой-то небольшой твёрдый предмет. Борхус подобрался поближе к дуплу и вытащил из него маленький сундучок, скорее даже шкатулку. Когда Борхус слез с дерева, он поставил шкатулку на землю. Айдел, заинтригованный происходящим, подошёл поближе. Борхус ударом топорика сбил старый замок, открыл сундучок и заглянул внутрь. Он оказался доверху наполнен золотыми талерами старой катрионской чеканки.

Глава VII. Болорион

С минуту друзья ошарашено смотрели на сундучок, не в силах вымолвить ни слова. Первым нашёлся Борхус.

Ј Вот это да! - воскликнул он. - Вот теперь я куплю себе настоящий боевой топор, а не это штуковину для рубки мяса.

Ј Да тут на десять боевых топоров, - произнёс Айдел, глядя в раскрытую шкатулку круглыми, как лежащие в ней монеты, глазами. - Полная экипировка, да ещё и останется, Иладе часть отдадим и... - вдруг резкий приступ боли в левой руке заставил Айдела спуститься с небес на землю. - Пошли, а то так тут и останемся вместе со своим богатством, - и друзья, прихватив с собой заветный сундучок, побрели обратно в город.

В Катрион они пришли только в шесть часов утра за час до открытия ворот. Айдел был настолько измучен этим путешествием, что совершенно забыл и про хозяина "Пяти дубов", и про стражу, и про все свои страхи. Впрочем, Борхус устал не меньше своего друга, поэтому решил, не мешкая попасть в город. Он подошёл к одному из стражников, который, судя по нашивкам на груди, имел чин сержанта и был командиром караула.

Ј Господин сержант, мы с моим другом, - обратился к стражнику Борхус, указывая рукой на Айдела, - идём издалека. Мы шли всю ночь и очень устали. Не могли бы вы впустить нас до открытия ворот. За эту маленькую услугу я бы вас очень щедро отблагодарил.

Ј Проваливай отсюда со своей медью, грязный оборванец, а то я тебя награжу по-своему - сталью, - крикнул сержант. Вид у друзей и в самом деле был не самый презентабельный: грязные, в оборванных в нескольких местах плащах, на одежде колючки репейника, измученные, лохматые, они и впрямь походили на бродяг. Единственное, что не вписывалось в эту версию - так это оружие, которое было при них.

Ј Обижаете господин, сержант. Мы медь не носим, - с этими словами Борхус вытащил из кармана три золотых талера и показал их сержанту. Тот при виде золота сразу перешёл с враждебного тона на более дружелюбный.

Ј Добавь ещё два, и я вас пропущу, - прошептал на ухо Борхусу сержант.

Ј Так дело не пойдёт! Три - сейчас и два, когда мы будем в городе. По рукам? - сержант хотел было что-то возразить, но, взглянув ещё раз на талеры, решил, что лучше согласиться.

Ј По рукам! Пошли, - сержант повёл их к небольшой двери в стене, которая была шагах в пятистах от ворот. Он открыл её, и, пройдя по узкому коридору сквозь стену, друзья оказались на улице.

Ј Вот мы и пришли, а теперь давай два талера и мотай отсюда, потому что скоро может появиться лейтенант, а проблемы мне не нужны.

Ј Возьмите, господин сержант, - сказал Борхус, протягивая две монеты сержанту. - Спасибо за любезность. - Сержант быстро спрятал деньги в карман, коротко кивнул головой и скрылся за дверью в стене.

Ј Ну что, куда теперь? - спросил Борхус, когда друзья немного отошли от городских ворот.

Ј Не знаю, как ты, а я так просто падаю от усталости. Я предлагаю сначала вернуться домой, а уж потом пойти к Хурнану.

Ј А как же наши раны? А вдруг у тебя или у меня откроется кровотечение? Что мы тогда будем делать!? - наседал на своего друга Борхус?

Ј Ну, хорошо, давай пойдём к Хурнану, - произнёс упавшим голосом Айдел. Друзья отправились к лекарю самой короткой дорогой, несмотря на то, что она проходила через центр города. К счастью на этот раз они не увидели хозяина "Пяти дубов" в компании стражников и благополучно добрались до дома лекаря. Когда Хурнан открыл дверь и увидел раны Айдела и Борхуса, он не смог сдержать возгласа удивления, особенно, когда он обратил внимание на сундучок в руках Борхуса.

Ј Что это? Вы бились с разбойниками за клад? - поинтересовался он у молодых людей, когда работа была закончена.

Ј Ага, почти, - ответил Борхус. - Мы ходили к Айделу в деревню к его родителям. Они попросили нас отнести кое-какие вещи его тётушке. Она живёт в Катрионе, а когда ночью возвращались, на нас напали разбойники. Еле ноги от них унесли, - вдохновенно врал Борхус. Айдел угрюмо молчал, у него уже не было сил даже для вранья.

Ј Ладно, идите, только в следующий раз поаккуратней с вещами ваших тётушек, - крикнул им вслед Хурнан, когда за ними закрылась дверь. Лишь только друзья ушли, лекарь поднялся наверх в свою комнату, где сидели два человека. Это были Харуф и Зульфар.

Ј Ну что, ребята, всё ясно? - оба кивнули. - Тогда встречаемся в шесть часов на рыночной площади. А теперь идите, - Зульфар и Харуф быстро спустились вниз и вышли на улицу.

Тем временем Айдел и Борхус наконец добрались до дома Илады. Как только они поднялись наверх, то тут же упали на свои кровати и заснули мертвецким сном. Никто из них даже не попытался раздеться. Проспав таким образом до семи часов, они проснулись от того, что их будила хозяйка.

Ј Проснитесь, к вам пришли, - трясла она за плечо Айдела. Тот продрал глаза и приподнялся на кровати. В этот момент дверь открылась, и в дверном проёме возник Хурнан.

Ј Добрый вечер, мои дорогие искатели приключений, - поприветствовал он Айдела и Борхуса. Последний уже проснулся и сидел на кровати.

Ј Добрый вечер, лекарь, - удивлённо произнёс Айдел. - Как вы нас нашли?

Ј Это не важно. Вот решил навестить своих постоянных клиентов, узнать, как их здоровье, - сказал, Хурнан, осматривая комнату. - Вы не возражаете, если мы побеседуем немного наедине, - предложил он, бросив красноречивый взгляд в сторону Илады. Та сообразила, что ей лучше выйти и поспешила по своим делам.

Ј Ну что, друзья мои, хочу вам сообщить, что вы крепко влипли. Во-первых, - драка с убийством в "Пяти дубах", - Айдел хотел было что-то возразить, но Хурнан поднял руку в знак того, что возражений он не принимает. - Не трудитесь отрицать этот факт. О нём уже знает добрая половина торговцев и ремесленников. Во-вторых, - он продолжал расхаживать по комнате, - постоянные драки и стычки с нечистью. Само по себе это, конечно, ни о чём не говорит, но, если приправить сей факт показаниями каких-нибудь свидетелей, то это может скверно для вас кончиться, - в это время раздался стук в дверь. - Вот, кстати, и мои свидетели. Войдите, - крикнул лекарь. В комнату вошли Харуф и Зульфар. Борхус вздрогнул, как от удара.

Ј Здорово, дружище! Узнаёшь нас? - обратился к Борхусу Харуф. - Ну и напился же ты тогда, а уж наболтал нам с три короба, - недобро улыбаясь, заявил он. Айдел бросил злобный взгляд на Борхуса, тот сидел на кровати, понуро опустив свою голову.

Ј Вы пока свободны, я позову вас, если это понадобится, - сказал лекарь своим "свидетелям". Они немедленно вышли за дверь. - Так вот, друзья мои, всё это весьма прискорбно. Боюсь, что мне придётся обратиться к властям, а уж они-то разберутся с вами, как положено, по всей строгости закона. Знаете, что бывает с теми, кто убивает людей, да ещё к тому же является членами тайных обществ? - при этих словах друзья побледнели. - Я вижу, знаете, но на всякий случай напомню. Сначала их долго и мучительно пытают: дыба, огонь, раскалённый металл - вот неполный перечень средств, которыми в совершенстве владеют палачи Его Величества Рандера III, да продлит Создатель его дни. А затем преступников четвертуют, отрубая им сначала ноги, потом руки, а уж после этого и голову, - заключил Хурнан, злобно улыбаясь.

Ј А вам-то от этого какая польза? - спросил Айдел с угрюмым лицом.

Ј Я порядочный подданный Его Величества. Конечно, награды мне за вас не дадут, слишком уж вы мелкая рыбёшка. Впрочем, здесь мы можем с вами договориться.

Ј Каким образом? - выдавил из себя Борхус.

Ј Вы отдаёте мне содержимое того сундучка, что вы собирались отнести своей тётушке, а я, наверное, не стану сообщать страже о ваших проделках, а после этого вы уберётесь из города. Идёт?

Ј Мы можем подумать? - осведомился Айдел.

Ј Конечно, можете. Только недолго - до завтра, до семи часов.

Ј Но мы не сможем взять этот сундучок так быстро. Подумайте, мы спрятали его за городом, а ведь мы ранены, не забывайте и у нас не получится за такое короткое время принести его в Катрион. Дайте нам ещё один день, - торговался Айдел.

Ј Не пытайтесь провести меня. У вас не получилось бы отнести шкатулку за город, даже если бы и очень захотелось. Я дал вам снадобье, от которого вы бы уснули прямо у городских ворот. Поэтому я знаю, что сундучок у вас, и я в виде особой милости даю вам сутки на размышление. И ещё одно. Не пытайтесь бежать. Мои люди стоят у всех городских ворот, и у каждого из них есть ваше подробнейшее описание. Как только они увидят вас вблизи выхода из города, они тут же оповестят стражу, и вас схватят. Всего доброго, друзья мои, не забудьте: завтра в семь часов я приду к вам за ответом. От всей души желаю, чтобы он был положительным, - с этими словами Хурнан вышел и закрыл за собой дверь.

Ј Ну что, доигрался!? - Айдел злобно посмотрел на Борхуса. - "Я им ничего не сказал", "я им ничего не сказал", теперь ясно, кто притащил тебя сюда пьяного. Что теперь будем делать, умник?

Ј Не знаю, - произнёс Борхус, устремив невидящий взгляд в пол.

Ј Блестяще! Он не знает! А кто будет знать? Кто втравил нас во всё это? - продолжал возмущаться Айдел. - Ты как хочешь, а я отправляю голубя к Эфиону и всё ему рассказываю.

Ј Стой! Подожди. Я прошу прощения за мой длинный язык. Надо самим придумать, как выбраться из этого положения, без помощи Эфиона. Ты представь, мы всего несколько дней как вступили в общество, а уже просим помощи из-за того, что какой-то лекарь шантажирует нас, - тут Борхус посмотрел по сторонам, как бы убеждаясь, что за ними никто не подглядывает, и шёпотом произнёс. - Я предлагаю убить его.

Ј Кого?

Ј Хурнана.

Ј Ты что с ума сошёл!? Мы с тобой состоим не в обществе наёмных убийц, а там, где люди поставили себе цель - избавить землю от демонов, и я не стану марать свои руки таким постыдными и грязными делами, - воскликнул Айдел.

Ј А ты видишь другой выход?

Ј Я предлагаю отправиться к южным воротам. Если нам повезёт, мы встретим там того сержанта, с которым ты договаривался, и мы снова так же, как и сегодня, покинем город с его помощью.

Ј А если нам не повезёт?

Ј Тогда попробуем договориться с кем-нибудь другим. Если и это у нас не получится, будем прорываться.

Ј Тогда нас точно убьют.

Ј Зато нас не четвертуют, и мы не будем замешаны в убийстве. Лучше умереть, сражаясь, чем от пыток или от топора на глазах у толпы, - заключил Айдел. - А пока я предлагаю сходить к Луи и купить что-нибудь из снаряжения.

Ј А ты не думаешь, что он приставил кого-нибудь за нами следить?

Ј Вряд ли, он слишком уверен в себе, и ему не за чем оставлять за нами слежку, хотя всё может быть. Илада! - позвал Айдел хозяйку. Когда та появилась в дверях, он спросил. - В этом доме есть задняя дверь?

Ј Есть, но мы ей почти не пользуемся, она старая, и того и гляди развалится.

Ј Отлично, мы попробуем ей воспользоваться. И ещё, если кто-нибудь о нас спросит, мы у себя в комнате наверху, спим. Всё ясно? - Илада кивнула в знак согласия. - Собирайся, и идём, - бросил он Борхусу. Тот вздохнул, оделся, забрал с собой оружие, сундучок и вышел вслед за Арунделом.

Они спустились по лестнице, за которой был маленький коридорчик, заканчивающийся кучей всякого хлама.

Ј Вот за этими вещами - дверь, - объяснила Илада. Друзья тут же принялись разгребать старые вещи. Через пять минут работы проход был свободен. Перед ними была старая деревянная дверь, уже прогнившая в нескольких местах. Илада вручила молодым людям ключ. С большим трудом друзьям удалось открыть дверь, ибо замок почти полностью съела ржавчина. Наконец Айдел и Борхус выбрались на задний двор, заполненный мусором, всяким хламом и другими бытовыми отходами, резкий запах нечистот ударил им в нос. Морщась от распространяющейся вони, они прошли через двор, и через несколько переулков друзья вышли на улицу и направились прямиком домой к торговцу оружием Луи. Последний принял их не слишком любезно, поскольку его торговля была уже закончена, однако, увидев в руке Айдела несколько золотых талеров, сразу сменил гнев на милость. Борхус продал Луи свой топорик, а взамен получил боевой топор неплохой катрионской работы. Кроме того, друзья обзавелись шапками, отороченными собачьим мехом, перчатками и сапогами из буйволовой кожи. Несмотря на дешевизну материала, все эти предметы были очень добротно сшиты, да к тому же выбирать друзьям не приходилось. Покончив, таким образом, с экипировкой, молодые люди отправились за необходимыми в дороге съестными припасами и одеждой.

Через два часа Арундел и Борхус несли в своих заплечных мешках хлеб, солонину, сушёные овощи, фрукты, рыбу, плащ, надёжно предохранявший от дождя, по паре льняных рубашек, шерстяные штаны и по камзолу, отороченному собачьим мехом. Теперь пора было приступать ко второй части плана. Но перед этим они решили зайти к Иладе попрощаться.

Войдя снова через заднюю дверь, друзья застали хозяйку за уборкой наверху.

Ј Илада, - начал Айдел, - мы... э-э-э... пришли проститься, - произнёс он, не глядя на хозяйку дома. Та бросила свою работу и скорее упала, чем села на кровать. Айдел прочистил горло и продолжил. - Мы сейчас уходим из города...

Ј Как сейчас? - воскликнула она.

Ј Да... это так нужно. Мы хотели отблагодарить тебя... за всё, что ты... э-э-э, - Айдел так и не смог закончить фразы, и вместо этого выложил на сундук горсть золотых талеров. Борхус с хмурым лицом изучал потолок.

Ј Ну что вы, что вы! Вам эти деньги, небось, самим нужны! - воспротивилась Илада, но с кровати так и не поднялась.

Ј Ничего, у нас их ещё достаточно, - заверил её Айдел и в первый раз за всё время разговора взглянул хозяйке в глаза, но тут же отвёл их в сторону.

Ј Создатель, да вы же, наверное, голодные! Я сейчас вас накормлю, а потом пойдёте.

Ј Нет, спасибо, - произнёс Борхус, - мы поужинали в трактире, да к тому же очень торопимся, - с этими словами Борхус развернулся и стал спускаться к задней двери. Айдел попробовал выдавить из себя подобие ободряющей улыбки, но потом последовал примеру своего друга. Какое-то время Илада сидела на кровати, глядя в пустой теперь дверной проём, в котором стояли два друга, но, услышав стук закрываемой двери, опомнилась и опрометью выбежала из комнаты. Когда она спустилась и открыла заднюю дверь, Айдела и Борхуса во дворе уже не было. Илада остановилась на пороге и долго ещё, ничего не замечая, смотрела им вслед.

Друзья, тем временем, сохраняя гробовое молчание, шагали по опустевшим городским улицам, направляясь к южным воротам. Дул пронизывающий осенний ветер, тучи начали сгущаться над Катрионом, и вот-вот должен был пойти дождь. Уже стемнело, и лишь редкие прохожие попадались друзьям по дороге. Наконец они достигли южных ворот Катриона.

Друзья зашли в нишу балкона одного из домов, который располагался неподалёку от ворот, и решили понаблюдать за происходящим. Небольшое пространство перед воротами всегда в ночное время освещалась несколькими факелами, прикреплёнными к стене. Возле ворот была видна группа стражников - три человека, во главе с сержантом. Караулка располагалась вдоль стены в двадцати шагах от ворот, оттуда были слышны голоса ещё двух человек. Теперь нечего было и думать о том, чтобы прорываться сквозь столь многочисленную охрану. Друзья решили уже было подойти к сержанту и снова предложить ему небольшую мзду за пропуск через ворота, как вдруг сержант повернулся так, что Борхус смог рассмотреть его лицо.

Ј О, демоны, это не он! - воскликнул Борхус.

Ј Кто не он?

Ј Сержант, - пояснил другу свои слова Борхус. - Ну и что мы теперь будем делать?

Ј То же, что и раньше - постараемся вызвать сержанта на разговор и всучить ему деньги, - ответил Айдел. - Пошли, - он махнул рукой своему другу, но тот предостерегающим жестом остановил его. - Что такое? - недовольным шёпотом спросил его Айдел.

Ј Мы не одни, - прошептал Борхус. - Посмотри: справа от ворот в такой же нише, как наша. Ничего не замечаешь? - Айдел напряг зрение и увидел в том месте, куда указывал Борхус силуэт какого-то человека, который явно не хотел быть замеченным.

Ј Человек Хурнана?

Ј Наверное, - прошептал Борхус. - Сейчас мы это проверим. - Ты иди к воротам, а я посмотрю, что он будет делать. - Едва Айдел зашагал в направлении ворот, как человек в балконной нише вышел из своего укрытия и стал осторожно передвигаться в ту же сторону. Борхус, стараясь не шуметь, подкрался к незнакомцу, который смотрел лишь на Айдела. Когда Борхус подошёл к нему совсем близко, человек обернулся, но было уже поздно. Молодой человек рукоятью своего топора оглушил незнакомца, и тот свалился на землю без сознания. Услышав звук упавшего тела, Айдел поспешил к месту событий.

Ј Я так и знал, - прошептал Борхус, перевернув поверженного противника на спину. - Это Жаба.

Ј Какая ещё жаба? - шёпотом спросил Айдел, но не успел Борхус и открыть рот для ответа, как их друзья услышали окрик.

Ј Эй, там, стой на месте!

Ј Что будем делать? - спросил Айдел своего друга.

Ј Это наш приятель, он здорово перебрал, а нам нужно отнести его в деревню неподалёку, понял!? - быстрым шёпотом объяснил Борхус Айделу план действий. В этот момент к ним подошёл сержант в сопровождении одного стражника.

Ј Что это вы здесь делаете в столь поздний час? - грозно спросил сержант.

Ј Господин сержант, - залепетал Борхус, - мы возвращаемся в свою деревушку. Моя мать попросила меня и моего друга присмотреть за её племянником, а он, сами видите, набрался так, что не может идти, а домой отнести его надо, а живём мы в деревушке в трёх милях от города... - Борхус набрал в лёгкие воздуха для очередной тирады, но сержант жестом остановил его.

Ј Убирайтесь в любую гостиницу, и там смотрите за своим двоюродным братцем, а не то я вас отведу в тюрьму, - пригрозил сержант.

Ј Господин сержант, мама очень сильно будет беспокоиться, к тому же у меня есть, что сказать вам, господин сержант, - скороговоркой произнёс Борхус и показал сержанту на ладони пару золотых талеров.

Ј Иди к воротам, я сам здесь разберусь, - приказал он стражнику, и тот послушно удалился. - Так, десять талеров, и я вас пропускаю через потайной ход. Идёт?

Ј Четыре талера - сейчас, а остальные - когда будем за городом.

Ј По рукам, - согласился сержант, но не успел он взять деньги, как со стороны ворот раздался предсмертный хрип и следом за ним крик: "Тревога! Все ко мне!". Это кричал стражник, которого сержант отправил к воротам. Все трое: Айдел, Борхус и сержант повернулись к воротам. Прямо под факелом лежал труп стражника, второй, стоя спиной к стене, пытался отбиться от наседавших на него десяти скелетов, а в это время ещё двое скелетов открывали ворота. Из караулки выбежали ещё два стражника, но было уже поздно: отряд из полусотни скелетов ворвался в город. Все они были вооружены мечами. Позади них шёл молодой человек, одетый в чёрный плащ с капюшоном, в руках у него был посох. Шёл он медленно, на губах у него играла улыбка, полная торжествующей злобы. Глаза его сверкали в отсветах факелов. Сержант, увидев, что дело плохо почёл за лучшее ретироваться, и с криком "Держитесь! Я убежал за помощью" скрылся в одном из переулков. А помощь страже действительно требовалась, ибо скелеты, разделившись на два примерно равных отряда, отсекли стражников друг от друга и пытались окружить каждого из них. Айдел и Борхус переглянулись.

Ј Так, ты на тех, что возле караулки, а я на тех, что возле ворот, - шёпотом сказал Борхус, и они, обнажив оружие, бросились каждый к своей цели. Первым до своих противников добежал Борхус. Одним ударом топора он пробил брешь в оборонительных порядках скелетов, попутно уничтожив двух из них, и встал спиной к стражнику. Удары градом посыпались на Борхуса с трёх сторон, от каких-то он уворачивался, какие-то отбивал, а затем, улучив мгновенье, когда скелеты собирались с силами для новой атаки, молодой человек, как следует, махнул топором. Ещё двое скелетов были повержены, а остальные откатились назад. Тем временем стражник, воодушевлённый неожиданной поддержкой с тыла, стал бить скелетов направо и налево и так этим увлёкся, что не заметил, как потерял спину Борхуса. Этим-то и воспользовались его противники. В тыл ему зашли сразу три скелета, он попытался было сам напасть на них, но тщетно: остальные тут же зарубили его. Так Борхус остался один на один с пятнадцатью скелетами. Однако, маневрируя, он всё-таки смог отойти к стене, и, таким образом, прикрыть свой тыл.

Айдел также подоспел вовремя. Скелеты уже почти отсекли стражника от спасительного входа в караулку и готовы были нанести ему решающие удары, как вдруг с тыла на них налетел Айдел и двумя мощными ударами уничтожил трёх противников, что дало возможность стражнику пробиться сквозь кольцо скелетов и попасть в караулку. Скелеты попробовали сначала вытеснить его из этого укрытия, но проход был слишком узок, и в нём могли поместиться лишь два скелета, так что они захлопнули дверь в караулку и впятером стали её держать. Остальные атаковали Айдела. Тот как раз расправился ещё с двумя противниками, и хотел уже было атаковать остальных, как вдруг заметил, что его самого стали окружать четырнадцать скелетов. Возможности для маневра, чтобы прикрыть свой тыл, у Айдела уже не было, и он решил наносить круговые удары, дабы отогнать скелетов и таким образом выиграть время. Первым же таким ударом ему удалось уничтожить двух противников, однако остальные не оставили своих атак, а стали выжидать, когда молодой человек после очередного удара развернётся в другую сторону, чтобы зайти ему в тыл и нанести смертельный удар.

В это время дверь караулки вместе с пятью державшими её скелетами, которые от такого удара разлетелись в разные стороны, с треском вылетела наружу. Стражник с порога бросился Айделу на выручку. Одним ударом своего двуручного меча он уложил трёх скелетов, пытавшихся нанести Айделу удар с тыла. Один из семи остальных скелетов в этот момент оказался справа от стражника и, увидев, что тот открыл свой незащищённый бок, вонзил в него свой меч. Стражник рухнул, как подкошенный. Однако теперь у Айдела была возможность занять очень выгодную позицию в караулке, чем он и не преминул воспользоваться. Оставшиеся семь скелетов попробовали вновь броситься в атаку на Айдела, но это уже было совершенно бесполезно. Он стоял в дверном проёме, и благодаря длине своего меча наносил удары направо и налево. Вскоре скелеты поняли всю тщетность своих попыток атаковать Айдела на такой позиции и решили продержать его здесь, сколько возможно.

Между тем третий стражник не без успеха отбивался от своих противников, и, хотя, те успели один раз ранить его, перед ним лежали четыре поверженных врага. Мало- помалу он расправился ещё с двумя и, оценив обстановку, решил пробиваться на помощь Борхусу, который сражался от него совсем близко. Стражник ринулся на одного скелета, сильным ударом раскрошил ему череп и таким образом оказался в тылу противников Борхуса. Уложив ещё одного, он пробился к молодому человеку.

Айдел же в это время сражался уже с тремя скелетами и вскоре уничтожил и их. Тогда он хотел было броситься на помощь своему другу, как вдруг увидел удаляющуюся фигуру человека в чёрном плаще. Не раздумывая больше ни секунды, он побежал за ним. Айдел выбежал за ворота и заметил, как его противник направляется по дороге прочь от города. Он бросился за ним вдогонку. Заслышав шум за своей спиной, человек в плаще обернулся. Он злобно и пренебрежительно рассмеялся, произнёс какое-то заклинание и ударил посохом в землю. В этот момент дорога ушла у Айдела из-под ног, он упал, ударившись о придорожный камень, и потерял сознание.

Очнулся он от того, что Борхус и ещё какой-то человек, в котором Айдел узнал одного из стражников, трясут его за плечо.

- Очнись, давай, очнись же ты, в конце концов, - теребил его Борхус.

Ј А где, этот... в плаще, - произнёс Айдел.

Ј Не знаю и не хочу знать, - ответил Борхус. Вместе со стражником они подняли Айдела с земли и помогли встать на ноги.

Ј Не знаю, как вас и благодарить, - сказал стражник, когда все они вошли в караулку. - Без вас я бы уже помер. А эта скотина, сержант... - стражник непристойно выругался. - Всё, бросаю я эту службу. Пятый раз за неделю. Завтра мне уже может не повезти, как сегодня, - с этими словами он подошёл к столу, написал несколько строк на лежавшей на нём бумаге и объявил. - Вот теперь я больше не служу в городской страже Катриона. Теперь я просто Болорион.

Ј А я Борхус, а он - Айдел, - представил их Борхус.

Ј Ага, очень приятно познакомиться, - усмехнулся Айдел.

Ј Вы не представляете, как мне приятно, - ответил Болорион и откинул прядь чёрных волос со лба. Теперь при свете лучины, стоявшей на столе в караулке, его можно было как следует рассмотреть. Он был довольно высокого роста очень крепкого телосложения, ноги его были прямые и мощные, как башни, да и сам он весь был, словно воплощение надёжности: квадратная голова, мощная челюсть, низкий лоб, длинные руки, большие кулаки и глаза, как у каменной статуи. Всё это вместе создавало впечатление крепкой основательности.

Ј Кстати, а как вы здесь оказались в это время?

Ј Да так, шлялись по городу, - неопределённо ответил Айдел.

Ј Да ладно, мне можете сказать, я ведь уже не стражник.

Ј Мы хотели уйти из города, - объяснил Борхус.

Ј А почему так поздно, ведь из города уходят днём?

Ј У нас были на то причины, - ответил ему Айдел.

Ј А куда вы хотели уйти? - Айделу уже порядком надоел этот неуместный и весьма назойливый допрос, тем более, что у него жутко болела голова. Он хотел было сказать какую-нибудь грубость, но Борхус опередил его.

Ј Куда надо. И хватит приставать к нам! Мы ему тут жизнь спасли, а он ведёт себя, как королевский следователь на допросе.

Ј Да ладно вам, ребят, успокойтесь. Я ведь тоже собираюсь уйти из города, только мне не с кем, - сказано это было таким наивно детским голосом, который настолько не вязался со всем мощным обликом Болориона, что друзья невольно рассмеялись, а Айдел сказал

Ј Ну раз тебе не с кем идти, пошли с нами. Втроём веселее, - Болорион изобразил на своём лице радостную улыбку ребёнка, которому дали леденец.

Ј Сейчас соберу кое-какие свои пожитки и пойдём, - объявил он.

Пока Болорион собирал вещи, Борхус решил выйти и осмотреться. Оглядев поле битвы, он внезапно вспомнил о Жабе. Молодой человек быстро побежал к тому месту, где он оглушил своего недавнего приятеля, но Жабы там уже не было. Выругавшись, как следует, Борхус направился к одной из улиц, которая выходила на площадь перед воротами. Вдруг вдали он услышал шум, похожий на топот: "Это или та "помощь", за которой побежал сержант, или это Хурнан и стража. В любом случае, надо отсюда сматываться", - решил он и побежал в караулку. Болорион к этому времени почти закончил: перед ним стоял его заплечный мешок, в который он клал свои пожитки.

Ј Быстро уходим, - бросил Борхус. - Сюда идёт стража, - ответил он на вопросительный взгляд Айдела.

Ј Подождите, я же ещё не всё забрал, - взмолился Болорион.

Ј Соберёшь в другом месте, - ответил Айдел, и друзья вдвоём вытолкали бывшего стражника на улицу. Затем, не теряя ни секунды, все трое пробежали через площадь и покинули столицу.

Глава VIII. Справедливость Его Величества Рандера III

Через несколько минут на опустевшую уже площадь, бывшую совсем недавно местом описанного сражения, прибежали запыхавшиеся Хурнан, Жаба и несколько стражников во главе с лейтенантом.

Ј Ушли! - злобно прорычал Хурнан, оглядев площадь. - Ну ничего, далеко не убегут. Господин лейтенант, нужно продолжить преследование, преступники, должно быть, воспользовались внезапным нападением и в суматохе удрали, - в это время на другой улице показалась толпа стражников, впереди которых, то и дело покрикивая "Быстрее, ребята! Они ждут нашей помощи!", бежал сержант. Достигнув наконец площади и оглядев всю открывшуюся его взору картину, сержант как-то сник, а весь его боевой задор сразу улетучился. Но ещё больше он испугался, когда увидел направлявшегося к нему лейтенанта.

Ј Господин лейтенант, - пролепетал сержант.

Ј Молчать! Что здесь произошло? - грозно спросил лейтенант своего подчинённого.

Ј На нас напали несколько десятков скелетов под командой какого-то юноши в чёрном плаще, - выдавил из себя сержант. - Я побежал за помощью, но опоздал.

Ј Во-первых, сержант, вы знаете, что нашему королевству ничего не угрожает, и никаких скелетов здесь не было. Его Величество, да продлит Создатель его дни, вчера своим указом изволил объявить, что никаких тёмных сил в королевстве нет. Поэтому всё происшедшее явилось результатом дерзкого нападения смутьянов, пытающихся поднять восстание против Его Величества. Так?

Ј Так, вы совершенно правы, господин лейтенант. Эти смутьяны совсем распоясались, они...

Ј Во-вторых, вы знаете, кто вы такой? - перебил его лейтенант.

Ј Я сержант, - осторожно произнёс он

Ј Вы бывший сержант, а теперь вы государственный преступник, ибо своим дезертирством вы подвергли опасности покой жителей нашей столицы и пособничали мятежникам. Взять его! - скомандовал лейтенант стражникам. Те тут же схватили несчастного сержанта. - Отведите его в городскую тюрьму и передайте следователю, что задержали опасного государственного преступника и пособника мятежникам, - стражники надели на сержанта кандалы и повели его в город. - Так вы говорите, господин лекарь, они собирались покинуть Катрион? - обратился лейтенант к Хурнану.

Ј Да. Мой друг, - он указал на "Жабу", - узнал их и попытался задержать, но, увы, они оказались хитрее его.

Ј Ещё бы! Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы обмануть такого болвана, как это животное. Ну да ладно... - в это время один из стражников, которые занимались осмотром поля битвы, обнаружил, что на площади лежит только три трупа стражников.

Ј Господин лейтенант, прошу вас сюда. Смотрите, - сказал он лейтенанту, когда тот подошёл к стражнику, - их трое, а всего их должно быть четверо.

Ј Молодец, солдат, хвалю! - объявил лейтенант, а стражник расплылся в довольной улыбке. - Четвёртый или ушёл с ними, или они утащили его в качестве пленника. Пойдём в караулку, поговорим там, - с этими словами лейтенант неспешно направился в караулку. Хурнан, который уже грыз от нетерпения ногти, едва сдерживаясь, обратился к лейтенанту:

Ј Господин лейтенант, не лучше ли послать за мятежниками погоню, пока они ещё не смогли далеко уйти, - лейтенант хмуро взглянул на Хурнана, потом на небо и с лёгким оттенком угрозы в голосе произнёс:

Ј Господин лекарь, я же не учу вас, как варить ваши снадобья и собирать травы, вот и вы не учите меня, как ловить мятежников. Я сам с этим разберусь. - Войдя в караулку, лейтенант обвёл взглядом помещение. - Да-а-а вот это беспорядок. А это что? - спросил он сам себя, увидев записку Болориона. Лейтенант быстро прочёл её, потом ещё раз и, покончив с чтением, объявил:

Ј Господа! Стражник Болорион примкнул к мятежникам! Теперь нет никакого сомнения, что это был заговор сержанта, стражника Болориона и тех мятежников с целью напасть на город. Вы знаете, где они жили? - обратился лейтенант к Хурнану, который разве что не прыгал на месте от нетерпения.

Ј В "Пяти дубах", господин лейтенант. Это те люди, которые устроили там драку с убийством, но давайте в погоню... - лейтенант жестом остановил Хурнана.

Ј Так, а потом? Ведь из "Пяти дубов" их, как известно, выгнали.

Ј В одном домишке на южной окраине города.

Ј Значит так. Мы сейчас с вами пойдём туда, а с рассветом отправим людей на их поиски, - заявил лейтенант.

Ј Но, господин лейтенант... - попробовал было возразить ему Хурнан, но лейтенант был неумолим.

Ј Всё. Приказы не обсуждаются. За мной, - приказал лейтенант стражникам. Они вышли из караулки и ведомые Хурнаном отправились к дому Илады.

Подавленный Хурнан медленно шёл, ещё больше сутулясь, так что уже совсем походил на горбатого. "Будь проклят этот лейтенант!" - думал Хурнан. - "Из-за него они уйдут. Деньги уже точно пропали, а вот отомстить этим соплякам я ещё смог бы, а теперь... Как же найдёт он их! К рассвету они уже будут мирно спать в каком-нибудь лесу. Пропала моя надежда на приличную лавку и богатых клиентов", - подвёл итог своим размышлениям лекарь.

Лейтенант же был, наоборот, чрезвычайно доволен всем происходящим: "Вот ведь повезло! Целый заговор за каких-нибудь полчаса! Если мы ещё найдём кого-нибудь в этом доме, будет просто прекрасно. Зачем мне нужны эти молокососы, про которых твердит этот глупый лекаришка!? По такой темени мы всё равно их не найдём, да ещё и людей можем потерять, а так я стану человеком, который раскрыл заговор в городской страже и даже лично, с риском для жизни задержал несколько заговорщиков. Здесь уже можно будет подумать и о повышении или о переводе во дворец, прибавке к жалованию, выгодной женитьбе, да Создатель его знает о чём, ещё. Однако надо всё проделать так, чтобы никто не смог придраться. Да и ещё надо подумать, угрожает ли мне что-нибудь. Хм, кстати, как бы этот полоумный лекарь не сболтнул чего-нибудь лишнего? Ничего мы его припугнём, а в случае чего скажем, что и он заговорщик", - решив поступить таким образом, лейтенант вернулся к действительности. К этому времени они двигались по улице Гробовщиков. Вскоре весь отряд вышел на Новую Рудную улицу, где и жила Илада. Когда они подошли к её дому, лейтенант спросил Хурнана:

Ј Это здесь?

Ј Да, здесь, - ответил лекарь и в сотый раз вздохнул. Лейтенант постучал в дверь, однако никто ему не открывал. Тогда он стал изо всех сил колотить по ней кулаком и пинать ногой. Наконец Илада подошла к двери и спросила:

Ј Кто это там ломиться так поздно? - голос её был полон вполне понятного негодования.

Ј Городская стража! Открывайте, именем короля! - крикнул ей в ответ лейтенант. Илада почти сразу же после этого крика открыла дверь.

Ј Что вам нужно? - спросила она с оттенком испуга и растерянности в голосе. От её негодования и гнева не осталось и следа.

Ј Может, вы сначала впустите нас в дом? - и лейтенант, не дожидаясь ответа хозяйки, оттеснил её от прохода и вошёл в прихожую.

Ј Лейтенант, извольте объяснить, по какому праву вы врываетесь в дом к бедной честной женщине, - попробовала перейти в нападение Илада. Лейтенант, не обращая на женщину никакого внимания, поинтересовался у Хурнана:

Ј Вы знаете, в какой комнате они жили?

Ј Наверху, господин лейтенант.

Ј Так. Двое - за мной наверх, двое у входа, двое - в другую комнату. Никого из дома не выпускать, - лейтенант раздавал приказания с видом генерала, командующего сражением. Спина его была прямой, как будто сзади в неё вбили кол, лицо полно серьёзности и суровости, но в то же время лейтенант, как мог, старался оставаться хладнокровным и сохранять официальный тон. Он уже чувствовал себя в роли королевского гвардейца.

Ј Господин лейтенант, как вы смеете распоряжаться в моём доме? Я буду жаловаться начальнику городской стражи! - вскричала хозяйка.

Ј Успокойтесь, мадам, - всё тем же официальным тоном произнёс лейтенант. - В вашем доме скрывались мятежники, которые сегодня вечером устроили нападение на патруль городской стражи у ворот, убили трёх стражников и скрылись. А теперь я попрошу вас подняться с нами наверх. Кто-нибудь ещё есть в доме? - спросил он у Илады на ходу.

Ј Только мой сын, - машинально проговорила хозяйка.

Ј А где он?

Ј Спит внизу, в гостиной, - они поднялись в комнату, где ещё недавно обитали Айдел и Борхус. Первое, что бросилось в глаза лейтенанту - смятые постели, повязки со следами крови, которые бросили здесь молодые люди и даже мужская рубашка.

Ј Скажите, вы замужем, мадам? - спросил лейтенант.

Ј Нет, мой муж давно умер.

Ј А сколько вашему сыну лет?

Ј Девять.

Ј Ну, тогда эта рубашка и всё остальное никак не может им принадлежать. Тогда чьё же это, мадам? - строго спросил лейтенант.

Ј Эти вещи двух молодых людей, которых я согласилась приютить, поскольку им негде было жить. Кроме этого они помогали мне по дому...

Ј А ещё, - перебил её лейтенант, - они были государственными преступниками, убийцами и заговорщиками, а вы их укрывали.

Ј Неправда я ничего про них не знала!

Ј Да что вы говорите? - лейтенант не обладал в совершенстве умением владеть собой, поэтому всё же не выдержал и перешёл с официального стиля разговора на трактирный, с которым он был знаком значительно лучше. - А это повязки на раны, которые они получали, когда укалывали себе пальцы об иголку? Если вы видели, что эти сопляки приходили домой израненные, как утверждает наш лекарь, а вы не могли этого не видеть, то у вас должны были возникнуть подозрения, а раз они у вас должны были возникнуть, то вы должны были выложить всё страже или кому-нибудь ещё. Но вы всего этого не сделали, поэтому я думаю, что вы обо всём знали, или, по крайней мере, догадывались. Словом, мой долг - арестовать вас.

Ј Господин лейтенант, - воскликнул один из стражников, который осматривал во время этого разговора комнату. - Да здесь - золото, - лейтенант подошёл к сундуку, на котором лежали монеты, оставленные друзьями для Илады.

Ј Ого, золотые талеры. Лекарь, - подозвал он к себе Хурнана, - вот этими монетами они с вами расплачивались?

Ј Да, золотыми талерами старой катрионской чеканки.

Ј Взять её, - скомандовал лейтенант стражникам. Илада была настолько потрясена и подавлена всем случившимся, что у неё не было сил сопротивляться. - А её щенка - пока в приют, а там уж решат, что с ним делать, - небрежно бросил лейтенант, положив мешочек с монетами в карман. Услышав последние слова лейтенанта, Илада вырвалась от стражников, которые не ожидали от неё такой силы, а потому держали её не очень крепко.

Ј Господин лейтенант! - она упала на колени перед лейтенантом и стала целовать его руку, тот попытался вырвать её, но Илада вцепилась в его ладонь, как собака в свою добычу. - Прошу вас, не надо, пощадите меня, я сделаю, всё, что вы захотите, только не забирайте меня и сына, пожалуйста.

Ј Что вы стоите, уберите от меня эту дурёху! - крикнул опомнившийся лейтенант стражникам. Те бросились исполнять приказание, но сделать это было не так-то просто: женщина упиралась, брыкалась, хватала лейтенанта за ноги. Её нечеловеческий плач и крики были слышны на несколько домов в округе. - Успокойте её как-нибудь и наденьте на неё кандалы, - приказал лейтенант, когда стражникам наконец удалось справиться с разбушевавшейся от горя Иладой. Стражники увели всё ещё плачущую хозяйку вниз, а лейтенант и Хурнан остались в комнате.

Ј Одну минутку, господин лекарь, - остановил уже собиравшегося уходить Хурнана лейтенант. - Дорогой, господин лекарь, я надеюсь, вы понимаете, что это дело государственной важности, и я не советую болтать о нём на каждом перекрёстке. - Хурнан кивнул.

Ј Не понимаю, господин лейтенант, куда вы клоните? Я добропорядочный подданный и не собираюсь ничего никому рассказывать.

Ј Вот и отлично, что не собираетесь. Но если всё же вам придёт в голову мысль рассказать кому-нибудь о тех небольших вольностях, которые я тут допустил, то помните, вы ведь тоже знали этих ребят и даже лечили их, а, если следователь сочтёт вас соучастником, вам никто не сможет помочь, даже я. В лучшем случае вы лишитесь практики, а в худшем - жизни. Вы меня хорошо поняли?

Ј Даже лучше, чем вы думаете, - замогильным голосом ответил лекарь.

Ј Вот и хорошо, а теперь идите домой, ложитесь спать и не выезжайте, пожалуйста, никуда из города, вы можете понадобиться, - в этот момент снизу раздались крики и плач. Лейтенант оставил Хурнана наверху, а сам поспешил к месту событий. Когда он спустился в прихожую, стражники пытались оттащить мать от сына. Дарил рыдал, пытался тянуть к Иладе свои руки, но стражники постоянно оттаскивали его. Мать кричала сквозь слёзы и, как могла, вырывалась от стражников. Бедный Дарил всё время кричал: "Мама! Куда они меня уводят, мама?", а она не в силах ответить ребёнку что-нибудь вразумительное, только плакала и кричала: "Сынок! Оставьте мне сына!".

Ј А ну, быстро выведите, этого щенка из дома, а потом эту визгливую корову, - приказал лейтенант. Стражники тут же вывели Дарила на улицу, но даже в доме всё ещё долго слышен был плач, а в воздухе застыл его последний крик: "Мама!".

Обессилевшую Иладу стражники во главе с лейтенантом препроводили в тюрьму. После этого лейтенант отправился к следователю, который уже к этому моменту допросил сержанта и собирался идти домой.

Ј Доброй ночи, господин следователь, - поприветствовал его лейтенант.

Ј Доброй. Это вы привели мне этого болвана? Какой из него заговорщик, вы что с ума сошли, лейтенант?

Ј Ничуть, господин следователь. Видите ли в чём дело, ко мне сегодня ночью пришёл лекарь по имени Хурнан и сообщил, что два молодых человека, состоящих, как ему стало известно, в некоем тайном обществе и убивших на днях двух человек в "Пяти дубах", пытаются покинуть город через южные ворота. При этом, как я выяснил, им помог один из стражников по имени Болорион, который ушёл вместе с ними, и сержант, который под предлогом того, что отправился за помощью, просто-напросто попытался обеспечить себе алиби. Кроме этого, я отправился в дом, где жили эти два мятежника и взял на себя смелость арестовать молодую женщину, которая укрывала заговорщиков у себя.

Ј Вот именно, "взяли на себя смелость", - грубо прервал его следователь. - А вам не кажется, господин лейтенант, что вы слишком много на себя взяли, - следователь с особым нажимом произнёс последнее слово.

Ј Что делать, служа Его Величеству, особенно в таком опасном деле, трудно не перейти каких-то рамок, но ведь я хотел вам помочь, господин следователь, ведь у вас и так масса работы. Я надеюсь, вы не будете на меня за это гневаться, - произнёс лейтенант с заискивающей улыбкой на лице, положив на стол мешочек с монетами. Следователь заглянул в него, бросил вопросительный взгляд на лейтенанта и убрал мешочек в свой стол.

Ј Ну что ж, вы проявили в этом деле столько усердия, ловкости и изобретательности, что я не могу не похвалить вас. В наше время не так часто встретишь подобное рвение, поверьте мне. А то, что вы немного превысили свои полномочия..., ну что ж, мы об этом забудем. Кроме того, я могу вам обещать, что ваше усердие не останется незамеченным. У меня есть кое-какие друзья, которые, я думаю, не отказались бы вам помочь.

Ј Я счастлив служить Его Величеству! - воскликнул лейтенант.

- Вот и отлично, а теперь пойдёмте, уже очень поздно, а я так и не сомкнул глаз, - и они удалились каждый по своим домам, довольные, что провернули удачное дельце.

Через пять дней новоиспечённый королевский гвардеец примерял у своего портного новый мундир. Он с видимым удовольствием разглядывал в зеркале своё отражение: синий бархатный камзол, расшитый золотом, аксельбант, на груди золотой лев, стоящий на задних лапах - герб Катриона, новые сапоги, бархатный синий берет со страусиным пером. Вид был поистине восхитительный! В кармане позвякивали золотые талеры, которые он получил в качестве подъёмных. На лице его играла улыбка человека, довольного своей жизнью во всех отношениях, а будущее казалось ему ещё прекрасней, чем настоящее.

А в это время в приюте Милосердия мальчик лет девяти сидел над столом, ибо тарелку с похлёбкой из чечевицы, которой из своей великой милости Его Величество приказал кормить здесь детей, у него утащили его собратья по несчастью. Он сидел и горько, навзрыд, без передышек и остановок плакал. Иногда сквозь рыдания и всхлипы были слышны его слова: "Мама, мама"...

На площади, выходящей на южные ворота города, которые только вчера наконец привели в порядок, с утра возились рабочие. Вокруг них собралась толпа, ибо все знали, что рабочие эти строят здесь виселицу. К полудню она была готова, и в час дня на площадь привезли приговорённого. Некоторые люди в толпе и стражники у ворот с трудом узнали в этом истерзанным пытками и ещё больше страданиями человеке бывшего сержанта. Он стоял на скамеечке с петлёй на шее и смотрел полоумным взглядом на окружающих. Казалось, он ничего и не понимал. Это выражение непонимания так и застыло на его лице, когда палач вышиб у него из-под ног скамейку...

На рыночной площади Катриона также к полудню рабочие возвели виселицу, но толпы здесь было значительно больше. Специально по этому случаю центр площади, справа от Биржи расчистили от обыкновенно стоящих здесь палаток. Также к часу дня сюда привезли на телеге приговорённую. Лицо её было искажено от нечеловеческих страданий, душевных и физических, перенесённых ею в тюрьме. Грязное платье её было разорвано, и голое плечо с запёкшейся на ней кровью было выставлено напоказ. Она не замечала этого, глаза её были устремлены куда-то вдаль, но, казалось, ничего не видели. Судебный пристав стал зачитывать толпе приговор:

Ј За укрывательство мятежников, которые организовали пятого дня нападение на городскую стражу с целью покинуть столицу славного Катриона, а также за помощь в организации их побега приговорить Иладу Таруф к смертной казни через повешение. Осуждённая обратилась к Его Величеству королю Катриона Рандеру III с последней просьбой - пощадить жизнь её сына и отправить его к её родственникам. Всемилостивейший и справедливейший король согласился удовлетворить ходатайство осуждённой, - когда пристав дочитал до этого места приговорённая вдруг оживилась и даже выдавила из себя счастливую улыбку, - и приказал отправить её сына в приют Милосердия и воспитывать его там до достижения двадцати одного года, дабы сим прогнать из молодой души всякое неповиновение законной и божественной власти Его Величества и сохранить для государства достойного подданного. Да здравствует справедливейший и мудрейший Рандер III! Слава справедливости Его Величества! - крикнул пристав, а толпа подхватила этот крик и не переставала кричать даже тогда, когда палач подошёл к приговорённой, помог ей подняться на скамейку, накинул на её шею петлю и вышиб у неё из-под ног скамейку. Тело женщины ещё дёргалось в конвульсиях, а над площадью гремело: "Слава справедливости Рандера III!". Наконец конвульсии кончились, тело безвольно повисло на верёвке, а душа Илады вместе с последними частичками её жизни отправилась на свидание с душой её погибшего мужа. "Слава справедливости короля! Да здравствует король!" - неслось над площадью.

Глава IX. В дороге.

На следующее утро после описанного сражения Борхус, Болорион и Айдел мирно спали в лесу к юго-западу от Катриона. За оставшуюся часть ночи они прошли десять миль, а потому спали, как убитые.

Вчера ночью все трое побежали прямо от караулки так далеко, насколько это было возможно. Пробежав примерно милю, они без сил упали на землю, но вскоре поднялись и побрели дальше. Шли они без дороги, всё больше углубляясь в тот самый лес, где недавно Айдел и Борхус стали обладателями сундучка с золотом. Однако теперь им мерещились совсем не чудища, поджидавшие их за каждым кустом, а солдаты, готовые вот-вот их настигнуть, арестовать или даже на месте без всякой жалости убить. Небо было сплошь затянуто облаками, а самого вечера дул сильный холодный ветер. Начался дождь, друзья достали купленные недавно плащи и поплотнее в них закутались. Поначалу это помогало, но вскоре ветер и дождь проникли и под плащи, от чего все трое замёрзли так, будто находились в Стране Вечных Снегов. Когда наконец Айдел и Борхус продрогли настолько, что им стало всё равно, догонит их кто-то или нет, а Болорион окончательно надоел им своим непрекращающимся нытьём и бесконечными вопросами: "А куда мы так спешим?", они решили остановиться на ночлег и развести костёр. Через полчаса им с превеликим трудом удалось запалить небольшой костерок, возле которого они вскоре и уснули.

Первым проснулся Борхус. Луч солнца, пробившись сквозь листву, попал ему на лицо, молодой человек провёл по лицу рукой, как бы, желая отогнать насекомое или стряхнуть с лица упавший на него сучок. Борхус открыл глаза и поморщился. Встряхнув спросонья головой, он огляделся по сторонам. Вокруг не было ни души. Борхус ещё немного посидел, окончательно пришёл в себя и решил осмотреться. Кроме того, можно было и найти какую-нибудь дичь на завтрак. Он взял топор, небольшой охотничий нож, который захватил с собой на всякий случай, и отправился на рекогносцировку.

Борхус решил сначала обойти полянку, на которой они расположились. С одной её стороны рос боярышник, а с другой - стояли высокие дубы. Борхус решил начать с дубов, поскольку лезть в и без того трудно проходимый боярышник молодому человеку не хотелось. Он отошёл от поляны футов на сто, когда понял, что идти дальше невозможно: далее начинался почти непролазный бурелом. Тем не менее, осмотр этой стороны поляны показал, что, по крайней мере, отсюда опасность путникам не угрожала. Тяжело вздохнув и предвкушая "приятные" ощущения от прогулки по зарослям колючего кустарника, Борхус отправился на другую сторону поляны. Под ногами у него ковром расстилались опавшие листья всевозможных оттенков жёлтого, оранжевого и красного цвета. Где-то совсем рядом от Борхуса запела синица, чирикали воробьи, было слышно мерное постукивание дятла. По стволу дуба пробежал поползень, и, испугавшись молодого человека, удалился на недосягаемое для того расстояние.

Борхус, ругаясь и то и дело спотыкаясь о лежавшие тут и там ветки и коряги, пробрался сквозь плотную стену кустарника и огляделся. Вокруг стояли могучие дубы, перемежавшиеся клёнами и осинами. Солнце встало уже высоко, и его лучи, пробиваясь сквозь листву деревьев, освещали открывшееся взору молодого человека пространство. Они причудливо переливались на каплях застывшей на листьях влаги, придавая им необычные цвета и оттенки золотого с рыжим. Природа ожила после ночного дождя и ветра. Все обитатели леса, словно желая разбудить его и полюбоваться на ещё тёплое осеннее солнышко, оглашали его каждый своими звуками: кто - стуком, кто - пением, а кто - шуршанием. И всё это было наполнено такой естественной и простой радостью, что Борхус невольно отвлёкся от первоначальной цели своей вылазки и залюбовался на проснувшийся лес.

Ветер, который ночью принёс дождь и холод, сегодня замер и затих, давая возможность всем лесным обитателям насладиться прелестью этого осеннего утра. Деревья стояли безмолвные и с наслаждением слушали окружавший их гомон. Осины и клёны склонили свои ветки под тяжестью повисшей на них влаги и с естественной радостью крестьянки, принимающей у себя на празднике желанных гостей, взирали на доставшиеся на их долю лучи осеннего солнца. Дубы, словно каменные дворцы, величественные в своей помпезности и основательности, с мудростью познавших и видавших многое в своей жизни старейшин взирали на всю окружавшую их красоту со снисходительной и немного грустной улыбкой. Они напоминали людей, для которых прошли лучшие годы их жизни, и они без зависти, но с тёплой грустью, наблюдают за наслаждающимися молодостью и счастьем, понимая, что и их молодость и счастье пройдут так же, как прошли они у них самих.

В такое утро казалось, что на земле не может быть места горю, злу, зависти, несправедливости и опасности. Думалось, что все люди на свете рождены для благих начинаний, которые обязательно воплотятся в жизнь, и что никто не может поступать или думать вопреки своим добрым от рождения помыслам. Это чувство овладело и Борхусом. Он стоял и, словно заворожённой прелестью этого утра, смотрел и смотрел, отмечая новые и новые живописные мелочи, которые открывала ему природа. В тот момент он походил на учёного, делающего очередное очень важное открытие и радующегося, взглянув на дело рук своих. Он совершенно забыл про свой охотничий нож и про топор, рукоять которого торчала у него из-за спины. Он лишь смотрел, слушал и наслаждался. Вдруг одна из накренившихся от влаги веток клёна сбросила с себя воду, выплеснув её прямо на голову стоявшего рядом Борхуса. Тот очнулся, злобно посмотрел на клён и выругался. Теперь лес больше не казался ему таким уж дружелюбным, и он вернулся к первоначальной цели своей рекогносцировки.

Через полчаса осмотр окрестностей был закончен, и Борхус вернулся к своим друзьям. Айдел и Болорион всё ещё не проснулись. Вернувшийся на поляну Борхус стал будить их:

Ј Вставайте же, солнце уже высоко, надо идти! - тряс за плечо он поочерёдно то Айдела, то Болориона. Наконец Айдел открыл глаза и недовольно, толком не проснувшись, проворчал:

Ј Отвали! Дай поспать.

Ј Хватит! После смерти отоспимся, - продолжал будить своего друга Борхус. После этих слов Айдел проснулся окончательно и встал с расстеленного на земле плаща. Он сладко потянулся, подошёл к краю поляны, тряхнул одну из веток и, добыв таким образом воду, умылся. Айдел пофыркивал от падавшей на него воды, но не прекращал этой процедуры. Наконец когда с умыванием было покончено, он вернулся к своему другу, и они вдвоём стали будить спавшего мертвецким сном Болориона. Надо сказать, что дело это было не из лёгких. Сначала друзья пытались растолкать бывшего стражника, но этот способ не произвёл на того никакого эффекта. Затем они попробовали вытащить у него из-под головы заплечный мешок, который Болорион использовал вместо подушки, и стащить с него плащ. Однако и эти усилия молодых людей разбились о решительное нежелание их нового товарища просыпаться. В конце концов, Борхус решился на отчаянный шаг: он взял деревянную кружку, которыми друзья запаслись у Илады, набрал в неё воды и вылил её на спящего Болориона. Тот мгновенно вскочил, словно его ужалила оса, и уставился непонимающим взглядом на Айдела и Борхуса.

Ј Вы чего?

Ј Ничего, - ответил Борхус с лицом человека, который просто проходил мимо и ничего не видел и не слышал. - А что, что-то случилось?

Ј На меня, кажется, кто-то воду вылил, - предположил Болорион, всё ещё ошарашено глядя на друзей.

Ј Не кто, а что. Это с ветки вода на тебя пролилась, - объяснил происшедшее Айдел.

Ј А-а-а, - протянул Болорион и посмотрел наверх. Прямо над его головой одна из ветвей клёна накренилась и вылила очередную порцию воды прямо на лицо бывшему стражнику. Тот стоял и всё с тем же выражением непонимания на лице смотрел наверх. Айдел и Борхус, глядя на эту картину, не смогли удержаться от хохота и просто катались со смеху. В конце концов, Болорион сообразил, что над ним потешаются, и решил наказать обидчиков: он как следует пнул ногой по стволу дерева, под которым уже лёжа хохотали Айдел и Борхус. Результат не заставил себя ждать - вся вода, бывшая на ветвях этого дерева, досталась на долю молодых людей. Теперь пришла очередь веселиться Болориону, а Борхус и Айдел стряхивали с себя воду и бросали злобные взгляды на своего нового товарища. Когда с утренними шутками было, наконец, покончено, решили развести костёр, обсохнуть после водных процедур, позавтракать и обсудить, что же делать дальше.

Ј Нужно дальше идти этим лесом, - предложил Айдел. - Стражники наверняка всё ещё ищут нас, а стоит нам выйти на дорогу, как они тут же нас схватят, - Болорион хотел было уже что-то спросить, но его перебил Борхус.

Ј Ты что хочешь и дальше идти по лесу? Я ходил утром за эту поляну, там дальше - бурелом непролазный! А если хуже того - заблудимся? Что мы тогда будем делать? Из-за твоих бесконечных страхов мы когда-нибудь отправимся на тот свет!

Ј Да? А из-за твоего длинного языка мы уже чуть-чуть туда не отправились! - После этих слов Борхус вспыхнул, прорычал что-то злобное в адрес Айдела и бросился на него. Айдел опешил, не ожидая такого стремительного натиска, и упал на землю. Борхус навалился на него, пытаясь достать своим кулаком до лица Айдела. Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы не вмешательство Болориона. Он схватил Борхуса поперёк туловища и отбросил в сторону, а затем удержал Айдела от попытки преследовать своего недавнего противника.

Ј Да что с вами такое творится? Так всё было хорошо, шли себе и шли. Вдруг, на тебе! Вздумали подраться! Если вы для этого ушли из города, то могли бы меня с собой не брать, - заявил Болорион. - Так. Быстро помирились! - приказал он.

Ј Не стану я с ним мириться! - возмутился было Борхус, но, увидев угрожающий взгляд Болориона, замолчал. Айдел подошёл к нему, и молодые люди, не глядя друг на друга, обменялись рукопожатием.

Ј Ну, вот и хорошо. Теперь продолжим разговор, - объявил Болорион. - Я предлагаю выйти на какую-нибудь дорогу, а то мы так и вправду заблудимся. К тому же солонина мне не очень-то нравится, а на дороге можно найти какой-нибудь трактир или хотя бы деревушку, где можно перекусить у крестьян. Кстати, так почему мы всё-таки так быстро убежали из города и почему вы так боитесь стражи?

Ј Давайте собираться, - предложил Борхус, игнорируя вопрос Болориона. - Мы и так потратили много времени, - он пошёл к своему заплечному мешку и принялся складывать в него свои вещи. Айдел последовал примеру своего друга.

Ј Эй! Вы чего, не слышали? - возмутился Болорион. - Я, кажется, вопрос задал!

Ј Болорион, давай потом. Сейчас - не время, - отмахнулся от него Айдел. Как ни терпелось Болориону узнать правду, но пришлось всё же согласиться с доводами друзей и прекратить расспросы. Он также собрал свои вещи, закинул заплечный мешок и отправился вслед за Айделом и Борхусом к зарослям боярышника.

Ј Кстати, а кто-нибудь знает, где мы сейчас находимся? - спросил Айдел.

Ј Ты что не умеешь ориентироваться по солнцу? - поинтересовался Борхус и изобразил на своём лице пренебрежительную усмешку. - Мы сейчас к северо-востоку от города, - с непоколебимой уверенностью в голосе заявил Борхус.

Ј А мне кажется, что - к югу, - предположил Болорион.

Ј И почему же ты так думаешь? - спросил Борхус с лицом человека, который лучше других всё знает и не терпит, когда кто-то вмешивается в область его познаний. Однако Болорион не заметил раздражения в голосе Борхуса и чистосердечно ответил на его вопрос:

Ј Ну, потому, что ночью мы выбежали из южных ворот Катриона, а потом, по-моему, шли в одну сторону.

Ј К тому же, - присоединился к нему Айдел, - мы прошли за ночь не такое большое расстояние, чтобы обойти город и выйти с другой стороны.

Ј Да вы что, не слышали, что я вам сказал!? - возмутился Борхус. Раздражение окончательно овладело им, ибо дилетанты, каковыми, вне всякого сомнения, являлись Болорион и Айдел, нагло вторглись в область знаний, которая находилась в исключительном ведении экспертов, к каковым, вне всякого сомнения, относился Борхус. - Мы же оказались к северо-востоку, - слово "восток" он произнёс с нажимом, - а не к северу, то есть город-то мы не обошли. Мы просто вышли немного с другой его стороны. К тому же ночью мы бежали без оглядки, как сумасшедшие, да и луны не было, поэтому запросто могли сбиться. Так что мы сейчас находимся к северо-востоку от Катриона.

Ј Ну и куда ты предлагаешь нам сейчас идти, следопыт? - поинтересовался Айдел.

Ј Разумеется, на юг.

Ј А почему это на юг? Нас же будут разыскивать именно в этом направлении.

Ј Во-первых, неизвестно разыскивают нас или нет. Во-вторых, местность к югу от города я, например, худо-бедно знаю.

Ј Откуда?

Ј Я вырос в деревушке в двадцати милях южнее столицы.

Ј Ну что ж, раз ты хорошо там ориентируешься, тогда - идём, - согласился с ним Айдел.

Ј А меня вы не забыли спросить? - возмутился такой бесцеремонностью по отношению к его мнению Болорион. - Я ведь тоже с вами иду.

Ј А тебе какая разница? Тебе же всё равно, куда идти, - возразил Борхус.

Ј Всё равно меня тоже надо было спросить, - стоял на своём бывший стражник. - А может быть, меня на юге разыскивают? - в ответ на эти слова Айдел и Борхус лишь рассмеялись.

Ј За что? За кражу мамочкиных шерстяных носков!? - очередной взрыв смеха последовал за этой шуткой Айдела. Болорион обиженно отвернулся от своих новых друзей и встал, всем своим видом показывая, что не желает больше идти вместе с ними. - Да ладно, Болорион, не обижайся. Мы пошутили. В следующий раз мы обязательно спросим твоё мнение, - Болориона, по всей видимости, удовлетворило такое обещание, потому что он сразу же последовал за Айделом и Борхусом.

Таким образом, все трое благодаря "превосходному" умению Борхуса ориентироваться на местности отправились вместо юга на север.

Весь день они шли по лесу почти без остановок, лишь один раз они сделали привал и немного перекусили. По счастью погода стояла тёплая и солнечная, поэтому друзьям в пути ничто не мешало, несмотря на отсутствие в этой части леса тропинок и дорог. К исходу дня они, усталые и измученные долгим путешествием по бездорожью, вышли на небольшую полянку, подходящую для ночлега.

Болорион, как наименее уставший из всех, отправился за дровами, а Айдел и Борхус стали сооружать из валявшихся рядом веток некое подобие шалаша. Они уже заканчивали строительство этого нехитрого пристанища, когда вернулся Болорион. Он нёс огромную охапку дров, ветки торчали во все стороны, а лица из-за них совершенно не было видно. Оставалось лишь удивляться, как он сумел выбраться обратно на поляну, если весь его обзор был ограничен его собственными ногами. Наконец он бросил принесённые дрова на землю и облегчённо вздохнул. Затем бывший стражник стал ломать ветки, придавая им наиболее удобный размер. Продолжая заниматься этим делом, Болорион как бы невзначай спросил у Борхуса:

Ј Слушай, Борхус, а мох на деревьях с какой стороны: с северной или с южной? - ветка треснула под нажимом могучего колена Болориона и он отбросил её в сторону.

Ј Конечно, с северной, - не понимая, куда клонит его новый друг ответил Борхус. "Трах!". Ещё одна ветка была сломана.

Ј Да? А тогда, почему он на той стороне, куда мы идём, а не на обратной? - кряхтя от натуги, выдавил из себя Болорион. Довольно толстое бревно, которое он приволок, никак не желало ломаться. Болорион положил его на землю и прыгнул на него. Бревно треснуло.

Ј То есть как это с той, куда мы идём? - изумился Борхус. Они с Айделом как раз положили по последней ветке, и шалаш уже был закончен.

Ј А вот так. Не веришь - сходи посмотри, - и словно, придавая значительности его словам бревно треснуло ещё в одном месте, на которое прыгнул Болорион.

Ј Ну, что знаток местности, где же мы теперь? - с насмешкой спросил Айдел. Однако Борхус был не в силах что-либо ответить. Он пропустил слова Айдела мимо ушей и опрометью бросился к первому попавшемуся дубу. На нём не было мха, он побежал дальше. Через несколько минут он вернулся. Ничего не говоря, он сел на траву спиной к своим спутникам и принялся рисовать что-то палочкой на земле.

Ј Что ты там делаешь? - Айдел подошёл к другу поближе и увидел, чем тот занимается. - А-а-а, рисуешь карту. Ну-ну, ну-ну. Раз проводника из тебя не получилось, так может хоть картограф выйдет, - не унимался Айдел. Борхус же сосредоточенно сопел, но головы не поднял и на насмешки Айдела не ответил. - Ладно, что делать-то теперь будем, и вообще где мы сейчас?

Ј Мы к северо-востоку от Катриона, - произнёс Борхус, продолжая чертить что-то на земле.

Ј То есть получается, мы целый день потратили на то, чтобы обойти город и выйти с другой стороны. Отлично! Что же теперь будем делать?

Ј Пойдём дальше на север.

Ј Да? А ты же говорил, что знаешь местность на юге, а не на севере? Как же мы тогда здесь найдём дорогу?

Ј Дороги от Катриона идут в две стороны: на север и на юг. Нам остаётся лишь выйти на северную - вот и всё, - заявил Борхус. Он оставил рисование и выбросил в кусты свою палочку. - Смотри сюда: вот это город, - Борхус указал Айделу на кружок, нарисованный им на земле, - а вот здесь мы были сегодня утром. - Он продолжал водить пальцем по земле. - А вот где мы находимся сейчас. Дорога от северных ворот уходит на северо-восток, поэтому завтра мы пойдём прямиком на север и скоро выйдем на неё, а там, глядишь, и до деревеньки какой-нибудь доберёмся.

Ј А ты уверен, что ты всё правильно рассчитал? - спросил подошедший к ним Болорион.

Ј На этот раз всё точно, - заверил его Борхус, хотя прежней уверенности в его голосе не было слышно.

Ј Ну что ж, даже если ты не прав, нам, по большому счёту, ничего не остаётся, как пойти по этому пути. Выбор у нас не богатый. Ладно, давайте перекусим и спать, - объявил Айдел, и все трое пошли к костру. Согревшись, ибо к вечеру заметно похолодало, и, поужинав солониной с хлебом, друзья отправились спать.

Следующий день встретил их не столь приветливо, как предыдущий: поднявшийся ночью ветер нагнал множество серых низких облаков, плотно затянувших всё небо. Путешественникам открывалась не самая приятная перспектива - идти по лесу под проливным осенним дождём. Выбирать однако им не приходилось, поэтому все трое, встав рано утром и позавтракав, отправились в дальнейший путь.

К обеду облака опустились ещё ниже и, казалось, готовы были упасть прямо на землю. Друзья прибавили шагу, всё ещё надеясь до дождя выйти на северную дорогу. Однако путь до неё занял у них ещё три дня. На четвёртый день лес наконец стал редеть, и уже редко попадались им дубы и сосны, а всё больше - берёзы или клёны. Тем не менее, покинуть лес в сухую погоду им не удалось: небеса наконец собрались с силами и обрушились на землю сильным холодным дождём.

Около часа ещё путники брели по лесу, который поначалу худо-бедно оберегал их от падавших на их головы сверху капель, но затем стал сыпать ими даже больше, чем на открытой местности. Поэтому для друзей было большой радостью увидеть опушку леса, а за ней - капустное поле. Их радость усилилась ещё больше, когда, пройдя с полмили, они увидели вдалеке дорожную насыпь. Остаток пути до дороги друзья пробежали, не обращая внимания на небольшие ямы, оставшиеся на поле после уборки капусты. Дорога была совершенно пуста: по-видимому, ни один крестьянин не решился в такую погоду отправиться в город или в соседнюю деревушку, чтобы продать часть своего урожая. Купеческий люд не слишком жаловал северную катрионскую дорогу, ибо она вела не к крупным торговым путям, а вглубь страны. Что же до лиц благородного сословия, то они предпочитали проводить своё время в дождь у себя дома, греясь у тёплого камина.

Таким образом, все трое оказались на совершенно пустынной дороге. Они осмотрелись, выбирая, в какую сторону пойти. Айдел вновь стал посмеиваться над умением Борхуса ориентироваться на местности, однако укоризненный взгляд Болориона быстро остановил его иронические замечания. Вскоре нужное направление было найдено, и друзья отправились по дороге на северо-восток, всё больше и больше удаляясь от столицы.

Так никого и не встретив, они прошли весь день. Дождь к вечеру перестал, так что друзья смогли развести костёр, отогреться и устроить себе ночлег в одном из оврагов, находившимся недалеко от дороги.

На следующий день также рано утром друзья снова двинулись в путь. Вскоре пейзаж вокруг них стал меняться: дорога пошла лесом. Пройдя по лесу пять артов, друзья дошли до развилки: одна дорога шла дальше на север, а другая уходила на восток. На северной дороге стоял указатель - "Деревня Лесная". Посовещавшись минут десять, все трое решили пойти в деревню, где можно было бы пополнить запасы провизии, как следует отогреться и отоспаться.

Остаток дня друзья также провели в дороге, и снова повсюду их встретило то же безлюдье. Путникам начало казаться странным, что за полтора дня пути они так никого и не встретили. Первым забеспокоился, как всегда, Айдел.

Ј Куда это все подевались? - ни к кому не обращаясь, спросил он. Борхус лишь усмехнулся на это замечание молодого человека. - Такое ощущение, что все вымерли.

Ј Что боишься, что сейчас из кустов выбегут скелеты и зомби? - насмешливо спросил Борхус.

Ј Да ничего я не боюсь, - с досадой отмахнулся от него Айдел. - Просто любопытно.

Ј Слушай, откуда я знаю!? Обратись к Эфиону, может быть, он тебе скажет, - огрызнулся Борхус, которому начинал надоедать этот разговор. Услышав незнакомое имя, Болорион оживился.

Ј А кто такой этот Эфирон? - спросил он, перевирая слоги.

Ј Не важно, потом как-нибудь расскажем, - обычной отговоркой ответил на его вопрос Борхус.

Ј А когда наступит это "потом"!? Я его слышу уже третий день, а всё никак не могу его дождаться! - обиделся Болорион.

Ј Не переживай, в своё время мы всё тебе расскажем, - успокоил его Айдел. Болорион, проворчав что-то себе под нос, пошёл вперёд и не прислушивался больше к разговору двух его спутников.

Ј Борхус, а может, расскажем ему всё?

Ј Ты что с ума спятил? А вдруг он нас сдаст?

Ј Он и сдаст!? Он же прост, как младенец. Ему только дрова колоть, да за коровами приглядывать. По-моему, в его голове даже не может родиться мысль о том, чтобы выдать кого-то и получить за это деньги. К тому же, вдруг он захочет присоединиться к нашему обществу...

Ј В любом случае, это не нам с тобой решать, - прервал своего друга Борхус. - Давай отошлём голубя к Эфиону и спросим у него, что нам делать с Болорионом, - поспорив ещё немного, они наконец решили остановиться на предложении Борхуса. Айдел извлёк из своего заплечного мешка бумажку с заклинанием, прочитал его, и в его руках появился голубь. Юноша взял чернильный прибор, который дал им слуга Эфиона, нацарапал на бумаге несколько строк и отпустил птицу в небо.

Глава X. Деревня Лесная.

Путешествие по дороге заняло у наших друзей ещё четыре дня. На пятый день рано утром они, как обычно, позавтракав, снова двинулись в свой путь. По-прежнему, вокруг не было ни души. Единственными, кто попадался им на дороге, были дикие звери: то заяц перебежит дорогу, то хитрая лисица в поисках добычи промелькнёт где-нибудь за деревьями, то покажется из-за ветвей гордый силуэт оленя. Меж тем лес вокруг путешественников становился гуще и гуще. Всё чаще стали попадаться могучие дубы, высокие стройные сосны, а вскоре другие деревья и вовсе перестали встречаться путникам.

По мере приближения к деревне дорога становилась хуже. Тут и там виднелись ухабы, ямы размером чуть ли не во всю ширину тракта, по случаю осени ставшие большими лужами. Вскоре дорога превратилась в смесь грязи и луж, так что ноги проходивших по ней поминутно увязали в топкой грязи. Поэтому, несмотря на отсутствие дождя, путь для друзей никак не был похож на прогулку. У каждого в сапогах было полно воды, которая при ходьбе противно хлюпала. Под вечер все трое устали и измучились так, что идти не было уже никаких сил. К тому же снова начался дождь. Сперва он лишь слегка накрапывал, но потом превратился в настоящий ливень. Дорога стала теперь практически непроходимой, поэтому друзья почли за лучшее свернуть с неё в лес и устроиться на ночлег.

Перво-наперво необходимо было развести костёр, однако дело это оказалось не из лёгких. Сырые дрова никак не хотели загораться, несмотря на все старания Борхуса, который как человек, выросший среди лесов, неплохо знал способы разжечь костёр в дождь. Лишь когда Айдел и Болорион укрепили над местом стоянки плащ, который укрыл будущий костёр от дождя, Борхусу удалось кое-как поджечь пару веток. Примерно через час, когда дрова просохли, друзья смогли немного отогреться.

К тому времени ночь уже спустилась на лес. Сквозь густой мрак, окружавший путников со всех сторон, словно руки страшных великанов из сказок, выглядывали на полянку ветви дубов. Слышен был лишь шум дождя и тоскливое завывание ветра. Однако друзья, измученные трудным переходом, не обращали на эту жуткую картину никакого внимания. Они настолько устали за прошедший день, что никто из них даже не подумал об ужине. Все трое отогрелись и улеглись спать, прижавшись друг к другу.

Ранним утром, когда путники проснулись, дождь перестал, а через неплотную завесу облаков проглядывало солнце. Воздух был сырой и холодный, пахло мокрыми опавшими листьями. С плаща, который вчера повесили Айдел и Болорион, стекала вода. Друзья сняли плащ, позавтракали и собрались в дорогу. Как только они вышли на неё, путники поняли, что идти по дороге ещё сложнее, чем вчера. Однако пришлось всё же продолжить свой путь по дороге, поскольку, свернув с неё в сторону, можно было сбиться с пути и вообще пройти мимо деревни.

К обеду совсем распогодилось: небо освободилось от облаков, и теперь на его просторах безраздельно властвовало солнце. Кроме того, дорога потихоньку перестала быть болотом. Видно, что здесь кто-то занимался её устройством, следовательно, до деревни оставалось совсем немного, и друзья, ободрённые этим открытием, прибавили шагу. Вдруг Болорион, оглянувшись назад, заметил приближающуюся к путникам чёрную точку.

Ј Стойте! - крикнул он своим друзьям. - Смотрите, там, сзади!

Ј Что это? Кто-то едет сюда? - спросил Айдел.

Ј Похоже, - пробормотал Борхус. - Интересно, всадник это или крестьянин едет на телеге?

Ј Это всадник, - уверенно ответил на его вопрос Болорион.

Тем временем чёрная точка продолжала расти, и, действительно, теперь вполне отчётливо можно было различить силуэт всадника на белой лошади. Судя по скорости, с которой он ехал, лошадь была не из лучших. Когда всадник приблизился шагов на сто, можно было уже его рассмотреть. Это был мужчина лет сорока, волосы и борода его местами начали седеть, на нём была тёплая куртка на меху, шерстяные штаны и вместо сапогов - обычные деревянные башмаки. Лошадь, на которой он ехал, оказалась обычной крестьянской лошадкой восьми или девяти лет от роду. Видимо он выжимал из неё последние силы, потому что бедное животное беспрестанно спотыкалось, а бока её были сплошь покрыты пеной.

Когда всадник приблизился к друзьям шагов на двадцать, он крикнул: "Дорогу!". Те однако даже и не подумали тронуться с места, поскольку это был первый человек, встреченный ими за пять дней пути по дороге, и каждому хотелось его расспросить. Тот, видимо, решил, что перед ним какие-то разбойники (что, впрочем, неудивительно, учитывая торчащее из-за спины каждого из путников оружие), и направил свою лошадь прямо на них. Однако скорость аллюра его кобылы не позволила ей прорваться сквозь трёх молодых людей, поэтому Болорион легко смог ухватить её под уздцы и остановить. Лошадь была, судя по всему, очень благодарна своему спасителю, потому что не предприняла даже попытки оказать сопротивление, несмотря на то, что хозяин беспрестанно бил её в бока каблуками своих башмаков и понукал криками.

Ј Не бойтесь, - обратился к нему Айдел. - Мы путешественники. Мы не причиним вам никакого вреда, - всадник, решив, что такие слова - довольно странное начало для грабежа, перестал понукать свою лошадь и сурово посмотрел на молодых людей.

Ј Тогда почему вы, демоны вас побери, останавливаете другого мирного путешественника так, будто вы разбойники?

Ј Ты нас к демонам не посылай, а то мирные путешественники превратятся в разбойников, - пригрозил ему Борхус. Всадник окинул взглядом фигуру Борхуса, посмотрел на рукоять топора, торчащую из-за его спины, и сменил выражение своего лица с враждебного на дружелюбное и даже услужливое.

Ј А куда вы путь держите? - осведомился всадник.

Ј Мы - в деревню Лесную. Далеко до неё? - в свою очередь спросил Айдел.

Ј Да нет мили три осталось, - ответил крестьянин.

Ј А вы откуда едете?

Ј Из столицы.

Ј Везёте новости? - поинтересовался Борхус.

Ј Да... и ещё кое-что, - как-то замявшись, произнёс всадник.

Ј А что же?

Ј Да нет, ничего особенного... Подарок дочери, - ответил крестьянин и почему-то покраснел.

Ј Ну ладно, не хотите говорить - не надо. Расскажите лучше, какие новости в столице. Как давно вы оттуда выехали? - спросил Борхус. После этого вопроса Айдел отошёл в сторону, чрезвычайно заинтересовавшись листьями дуба, который стоял прямо у дороги.

Ј Я уехал оттуда позавчера в пять часов вечера, но, сами видите, дорога ужасная, поэтому мне еле удалось добраться сюда через двое суток.

Ј Да уж, дорога, действительно, больше похожа на болото. А что в Катрионе новенького?

Ј А вы сами-то откуда будете? - вопросом на вопрос ответил крестьянин, оправившись от первого испуга.

Ј Мы идём из деревеньки к югу от столицы. Наши отцы отправили нас поискать счастья на свободе, потому что кормить нас им стало совсем невмоготу после того, как очередной пожар уничтожил все наши посевы. Сами-то они промышляют извозом, а мы там на что!? Вот и избавились от лишних ртов. Так что новенького в столице? - в третий раз спросил Борхус. Всадник, видимо, не увидел в этой истории ничего подозрительного, ибо случалась она сплошь и рядом, и ответил:

Ј Это хорошо, что вы не из столицы, а то я уж подумал, что это вас там разыскивают, - при этих словах Айдел судорожно вцепился в ветку. - Вокруг Катриона миль на пять разъезжает стража, всех опрашивают, обыскивают, выезд из столицы до позавчерашнего дня и вовсе был запрещён без специального разрешения начальника городской стражи.

Ј А кого ищут-то? - с самым невинным видом спросил Борхус.

Ј Заговорщиков, - шёпотом произнёс всадник, хотя кроме трёх молодых людей и его самого на дороге никого не было. - Один даже будто бы служил в городской страже, но сбежал с заговорщиками, - Болорион при этих словах крестьянина издал какой-то нечленораздельный звук, который был похож не то на проявление злобы, не то страха, не то удивления. - Этих двое. Кто такие, откуда - неизвестно. Знают лишь, что они сговорились с сержантом городской стражи, тем другим стражником, с которым сбежали, перебили весь патруль у ворот и утекли. Их, оказывается, до этого лекарь один стал подозревать и решил проследить за ними. Ну те, как узнали - наутёк. Сообщницу их поймали, что укрывала их у себя дома...

Ј Какую сообщницу? - быстро перебил его Борхус. Лицо его стало бледным, как полотно.

Ј Да бабу какую-то. Её и этого стражника сегодня должны были повесить, - Айдел зашатался, Борхус из бледного стал зелёным, а глаза его заволокло туманом. - Сын у неё, говорят, был. Совсем мальчишка. Жалко, - всадник сочувственно вздохнул. - Вот такие дела у нас творятся, - подытожил свой рассказ крестьянин. - Ну да ладно, мне нужно ехать дальше, а то меня староста дожидается. Я уж должен был два дня назад вернуться, да, вот, из-за этого дела так и не смог вырваться из столицы.

Ј Давайте дойдём вместе. Мы всё равно в деревню шли, - предложил Борхус. - А лошадь ваша через сто футов всё равно упадёт, если её не вести шагом.

Ј Пожалуй, - согласился с ним крестьянин, и все четверо продолжили свой путь. По дороге всадник (который назвался Арлин) рассказал друзьям кучу всякой всячины про свою дочь, про деревню и чуть ли не про всю свою жизнь. Молодые люди не особенно поддерживали этот разговор, поскольку каждому из них было о чём подумать. На все вопросы своего нового знакомого они отвечали односложно, а, если он требовал более подробных ответов, то с явной неохотой. В конце концов, Арлин перестал к ним приставать с расспросами, поскольку и сам уже понял, что молодые люди сегодня не в духе, вероятно, от усталости, и весь остальной путь прошёл в молчании, прерываемом редкими вздохами Болориона.

Часа через два лес внезапно кончился. С обеих сторон дороги стояли недавно срубленные пни и лежали поваленные деревья. Однако этот факт не слишком заинтересовал молодых людей, ибо каждый из них был погружён в глубокую задумчивость, которую крестьянин по незнанию приписал усталости. Вырубка продолжалась до самой деревни, хоть и в непосредственной близости от неё пней и поваленных стволов уже не было видно. Сама деревня была обнесена высоким частоколом, деревянные ворота были заперты, а по углам этой импровизированной стены стояли деревянные вышки, на которых виднелись фигуры воинов. Это зрелище весьма необычное для сельской местности Катриона сразу же привлекло к себе внимание трёх друзей, несмотря на всю их задумчивость.

Ј Ого! Да тут целая крепость! - воскликнул Болорион.

Ј А стена выстроена недавно, - заметил Айдел.

Ј От кого это вы собираетесь обороняться в этих краях? До границы-то ещё далеко, - спросил Борхус. Арлин немного помолчал, оглянулся по сторонам и ответил:

Ј У нас уже с неделю творится такое, что невозможно даже и описать. И ведь каждую ночь! А ведь у меня дочка, совсем молодая ещё. Хорошо хоть замужем, а то я бы вообще никуда отсюда не выходил.

Ј Да что у вас тут такое происходит? - не выдержал этих причитаний Борхус.

Ј Почти каждую ночь нападают волки. И чем дальше - тем больше. Никогда такого не видел. А после нападения пропадают младенцы или девушки. Вот мы и решили обороняться. Король-то наш не хочет нам помочь, ни одного солдата нам не прислал. Секретарь в приёмной мне ответил, что в "славном Королевстве Катрион не может быть никакой нечисти". И всё, хоть ты тресни! - Арлин выругался. - Так что приходится самим как-то охранять себя. Староста набрал тридцать человек, но после того, как пятерых убили, ушли ещё шестеро. Поэтому обороняемся мы не слишком удачно. Да и потом, какие здесь воины. Так, крестьяне, да может, кто из проезжих. Да и среди них тоже всякие попадаются. На днях одного наняли, так он разбойником оказался. Два дома ограбил, да и был таков. - Арлин вздохнул. - А так народец больше трусливый, грозы-то боятся не то что стаи волков...

Ј А много их нападает, - спросил Айдел.

Ј Да штук по сто бывает. Все клыкастые, матёрые, молодых-то почти нет. Раз один из наших видел, что будто бы за ними, за волками, то есть, стоял парень молодой, весь в чёрном и злобно так ухмылялся. После этого наш, правда, из стражи ушёл, испугался так, что из дома не выходит. Все окна заколотил. Говорит: "Не выйду из дому, пока всё это не кончится". Вот такие вот дела, - в очередной раз Арлин вздохнул. Тем временем трое друзей и Арлин подошли к высоким деревянным воротам деревни, у которых стояли двое часовых:

Ј Привет, Арлин! Что это ты лошадь везёшь, а не она тебя? - сострил один из часовых. Второй ответил ему одобрительным хохотом, а Борхус, Айдел и Болорион недоумённо переглянулись. Заметив их, часовые поспешили принять серьёзный и грозный вид: сдвинули брови, перекинули копья из одной руки в другую и покрепче прижали щиты. Одеты они были в куртки, отороченные собачьим мехом, поверх которых носили кольчугу, меховые шапки, холщовые штаны и сапоги из крепкой кожи.

Ј А вы кто такие? - строго спросил один из часовых, и прежде чем кто-либо из друзей успел открыть рот, Арлин ответил:

Ј Это мои друзья и наши гости. Их родители выгнали из дому, потому что их нечем было кормить, - часовой с сомнением посмотрел на молодых людей.

Ј А откуда у вас оружие? - поинтересовался второй.

Ј А ты что следователь или таможенник? - с вызовом спросил его Борхус.

Ј Я - страж деревни Лесная! - воскликнул с гордостью часовой и выпятил вперёд грудь, так что стал немного походить на индюка, вышедшего во двор. - И у меня строгий приказ старосты не пускать в деревню никого подозрительного.

Ј Оружие нам дали родители в дорогу, чтобы можно было хоть как-то отбиться от разбойников, - вставил Айдел. - Хорошо хоть, что нам не пришлось пока что им воспользоваться. Наши родители в разное время служили в армии Катриона и немного научили нас тому, что умели сами... - в продолжение этой беседы Болорион только переводил взгляд с Айдела на Борхуса и удивлённо хлопал глазами, поэтому вид имел чрезвычайно невинный, а рассказ Айдела вроде бы был правдоподобным, и часовые, немного поколебавшись, всё же решили пропустить молодых людей в деревню.

Сразу за воротами начиналась главная улица, от которой отходили небольшие грязные проулки. По обеим сторонам улицы стояли крепкие деревянные одноэтажные дома с крытыми железом крышами. Сама улица была вымощена досками, так что идти по ней всё же было можно, несмотря на прошедшие за последние дни дожди. Тут и там сновали жители деревни: кто с ведром, кто с граблями, кто с лопатой и прочим садовым инструментом. В одном из проулков дети мерили глубину лужи, причём один из них так увлёкся этим занятием, что поставил ногу не в то место, и в его ботинки стала заливаться холодная вода. Ребёнок пронзительно закричал и заплакал, на шум выбежала его мать, немолодая уже женщина лет тридцати восьми в старом поношенном платье и фартуке с грязной тряпкой в руке. Увидев плачущего сына, она взяла его за руку, тут же отхлестала тряпкой и потащила домой. Друзья его, наблюдавшие эту сцену, весело хохотали, а когда пострадавшего увели, тут же продолжили своё занятие.

Айдел, Болорион и Борхус, преследуемые любопытными взглядами отправились по главной улице к крепкому на вид деревянному двухэтажному строению, на котором виднелась надпись "Таверна "Лесная". Видимо хозяин этого заведения не обладал богатой фантазией и не стал особо мучиться, придумывая название для своей таверны, поэтому назвал её так же, как и деревню. Крыльцо таверны однако было на вид достаточно прочным, и пахло от него свежими досками. Друзья отворили дверь и оказались в небольшом зале, в котором стояло несколько деревянных столов и стульев. У левой от двери стены находилась барная стойка, за которой возился со стаканами сам хозяин этого единственного в деревне питейного заведения. Несмотря на монопольное его положение, клиентов в таверне в этот час не наблюдалось. Оглядевшись по сторонам, Айдел, Болорион и Борхус заметили лестницу, ведущую на второй этаж, несколько картин, висевших на стенах, на которых были изображены сцены охоты, веселья и пьяного разгула.

Ј Чем могу служить, господа? - вежливо осведомился хозяин, прервав протирание стаканов.

Ј Нам нужна комната на трёх человек, - озвучил общее желание Айдел. - Есть у вас свободная?

Ј Да найдётся. В это время года вообще у меня мало народа. Сейчас, например, все комнаты свободные. Так что можете занимать любую, какая вас устроит. Я надеюсь, оплатить вы сможете.

Ј Конечно, за это можете не волноваться, - важно ответил ему Борхус.

Ј Когда хотите занять комнату?

Ј Если можно, сейчас.

Ј Тогда прошу вас, за мной наверх, - хозяин вышел из-за барной стойки и повёл друзей на второй этаж. Пройдя немного по коридору, он остановился возле одной из дверей, вытащил из кармана связку ключей, достал нужный и отворил дверь.

Ј Пожалуйста, проходите, - пригласил хозяин. Комната имела вид достаточно опрятный и уютный: на стенах висели зелёные занавески, у двух окон стояло по кровати, а третья размещалась в ближнем к двери углу. У противоположной стены стоял стол и четыре стула. Кроме того, в комнате имелся небольшой балкон, на котором стояло деревянное, обитое мехом кресло. На стене висела картина, изображавшая охотника, готовящегося поразить кабана копьём. Везде было чисто и аккуратно прибрано.

Ј Как вам эта, подходит? - осведомился хозяин гостиницы.

Ј Да, вполне, - ответил Борхус.

Ј Тогда прошу вас оплатить первый день немедленно, - вежливо но вместе с тем настойчиво произнёс хозяин.

Ј А почему сейчас, а не по выезде? - удивился Айдел.

Ј Уж больно сейчас ненадёжное время. Вы только поймите меня правильно, я не имею в виду лично вас, но столько стало мошенников, воров, обманщиков...- хозяин беспомощно развёл руками. - А если б вы знали, как это трудно иметь своё дело и зарабатывать им себе на жизнь, ведь обо всём надо думать, за всем смотреть. Везде глаз да глаз нужен, а то вчера вышел во двор - глядь, а курицы одной-то и нету. А всё работники. Вот ведь как не доглядел, и всё, пропала курица, а хорошая была, а уж яиц с неё. Не у одной столько не было, вот верите ли!? Или на прошлой неделе... - эти жалобы хозяина могли продолжаться ещё долго, если бы Борхус не прервал их, выложив на стол несколько монет.

Ј Вот возьмите и оставьте нас, пожалуйста, одних.

Ј Конечно-конечно, - согласился хозяин, быстро собирая со стола монеты и засовывая их в карман. - Ну что ж располагайтесь, отдыхайте. Если понадобится ужин - я внизу, всё быстренько сделаем, а о плате за следующий день поговорим завтра, и хозяин с вежливой улыбкой на лице удалился восвояси. Друзья же заперли дверь, повалились на кровати и почти сразу же уснули.

Глава XI. Нападение.

Проснулись все разом от протяжного тоскливого воя сразу нескольких волков. Ощущение было такое, будто на небо вместо одной луны взошло тридцать, и все волки в королевстве стали на них выть. Друзья вскочили со своих кроватей, быстро оделись, натыкаясь в темноте на мебель, схватили оружие и выбежали на улицу. Самое удивительное, что как раз луны не было и в помине, хотя вой не прекращался ни на мгновение. Айдел, Борхус и Болорион устремились к воротам: оттуда доносились крики людей, пытавшихся, судя по всему, остановить внезапную атаку. Когда друзьям оставалось бежать ещё две сотни шагов, ворота задрожали от ужасного удара. Казалось, что их пробивали с противоположной стороны тараном. Ворота треснули, но выдержали. Раздался второй удар, ещё сильнее первого - ворота закряхтели, как старуха, наклонившаяся к земле, но не рухнули под напором страшной силы, давившей на них снаружи. С третьего удара одна из створок покосилась, а петли начали выскакивать из столбов. Возле самих ворот стояли десятка два воинов, одетых кто во что горазд и так же вооружённых, среди них находился и сам деревенский воевода, бывший лейтенант армии Катриона, распоряжавшийся и раздававший указания. С вышек нападавших обстреливали два лучника, но после третьего удара один из них был сражён наповал кем-то пущенной стрелой. Наконец раздался четвёртый удар - правая створка упала на землю, и в образовавшуюся брешь тут же хлынули волки. Воины ринулись к пролому, однако всё же не успели преградить путь своим противникам, и волки стали обходить их со всех сторон, постепенно просачиваясь в деревню.

Как только друзья подбежали к месту битвы, они сразу же бросились в драку. Айдел, Борхус и Болорион встали спина к спине, надеясь таким образом отбиться от наседавших со всех сторон врагов. В самый разгар схватки, когда у ног товарищей лежал уже первый десяток поверженных противников, они вдруг увидели, как в одну из улиц прошмыгнула фигура, похожая на человеческую, одетая в длинный с капюшоном плащ, закрывавший существо так, что различить, кто это - человек или что-то другое - было невозможно. Через несколько минут фигура эта выбежала из того же переулка с каким-то свёртком в руках.

- Это ребёнок! - воскликнул Борхус, указывая рукой на свёрток в руках у фигуры. Действительно, даже с того места, где сражались друзья, можно было различить белые кружевные пелёнки и маленькую головку, одетую в такого же материала шапочку. Тем временем, бой начинал затухать. Большинство волков было перебито воинами, хотя и среди последних были серьёзные потери: пятеро оборонявшихся лежали на земле без движения. Ещё двое сидели в кругу под защитой своих товарищей раненые и ничем не способные им помочь. Однако при этом кольцо вокруг оставшихся в живых постепенно сужалось, чему в немалой степени способствовали усилия неожиданно появившейся помощи в лице Болориона, Айдела и Борхуса. Покончив со своими противниками, они пробились к воеводе, и вскоре остатки волков стали отступать за ворота, преследуемые оборонявшимися. До серьёзного преследования однако дело не дошло, поскольку никто не отважился идти за волками ночью в их же логово. Так что, и волкам, и таинственной фигуре с ребёнком на руках удалось уйти.

После осмотра своих ополченцев и подсчёта потерь воевода подошёл к друзьям и хмуро спросил:

- Кто такие? Откуда?

- Наши родители выгнали нас из дому из-за крайней нужды... - и Айдел вновь повторил уже рассказанную им сказку про несчастных юношей, выгнанных родителями.

- А вы неплохо обращаетесь с оружием для крестьян, которым преподали несколько уроков, - недоверчиво произнес воевода, выслушав рассказ Айдела.

- А может уже стоит сказать нам спасибо за помощь? - возмутился Борхус, показывая своим топором на трупы волков, валявшихся у его ног.

- А откуда я знаю можно тебе говорить спасибо или тебя следует повесить, например, за колдовство? - в свою очередь грозно возразил воевода. Сам воевода при этом положил свою здоровенную ручищу на рукоять боевого топора. Остальные дружинники стали прислушиваться к содержанию беседы своего начальника с тремя неизвестными молодыми людьми.

- Причём здесь колдовство? - испугался Айдел.

- А при том, что, быть может, вы помогаете тем, кто нападет на нашу деревню.

- Но мы ведь появились здесь только сегодня, - вставил слово Болорион.

- Да? - с сомнением в голосе произнёс воевода, - Эй, ребята, - обратился он к стоящим рядом дружинникам - вы их видели сегодня?

- Да, воевода, они пришли вместе с Арлином, и он представил их как своих друзей, - отозвался дружинник, встретивший молодых людей у ворот накануне.

- Ну тогда, прошу прощения. Последние десять дней деревня будто на войне, поэтому поневоле во всех видишь колдунов и прочую нечисть.

- То есть вы уже десять дней отбиваетесь от этих волков? - поинтересовался Борхус.

- Да. Сразу же после первого нападения мы выстроили частокол и вырубили лес вокруг деревни. Но, как видите, и это не самая надёжная защита, - вздохнул воевода. - А уж как людей не хватает... За десять дней, считая с сегодняшним днём, мы потеряли десять человек убитыми, да ещё шесть ушли. И это из тридцати, охранявших деревню! Мне удалось нанять ещё шестерых, но один оказался разбойником. А остальные, боюсь, после ещё одной такой ночки разбегутся кто куда. Кстати. А вы не пойдёте к нам в дружину? Драться вы вроде умеете получше здешних крестьян. Ну чего не знаете, я вас подучу. Я и так занимаюсь с новобранцами каждый день по шесть часов. Ну так что, согласны? - Айдел уже открыл было рот, чтобы согласиться с предложением воеводы, но Борхус опередил своего товарища

- А как у вас с оплатой? - с оттенком нахальства в голосе произнёс он.

- Платим, но не много,золотых пять за неделю, может быть, - Борхус скривился так, будто проглотил гнилую кочерыжку. - Если вам мало, сходите к старосте, может он добавит, - предложил воевода.

- Ладно, сходим к старосте, а там посмотрим. Идите вперёд, мы немного отдохнём и догоним вас у старосты, - Борхус опустился на замелю. Воевода окинул друзей внимательным изучающим взглядом и сказал:

- Хорошо, встретимся у него. Он живёт за две улицы отсюда. Двухэтажный дом с зелёной крышей, его ни с чем не спутаешь, - с этими словами воевода покинул молодых людей и зашагал по главной улице деревни, успокаивая по дороге, насколько это было возможно, испуганных жителей.

- Ну как? - спросил Айдел у Борхуса, который сидел на земле и молча смотрел в одну точку. Услышав вопрос Айдела, он поднял голову, вытер со лба пот и засохшие капли крови и произнёс:

- Сейчас бы винца. Ты как? - толкнул он вбок сидевшего рядом Болориона.

- Хорошо бы.

-А ты? - спросил Борхус у Айдела.

- Я не против. Только давай сначала сходим к старосте, - ответил тот, и все трое отправились следом за воеводой. Тем временем деревенские жители стали осторожно выходить из своих домов, тут и там мелькали огни факелов, крестьяне пытались в темноте определить, какой ущерб принесло им или соседу ночное нападение. Где-то слышался плач ребёнка, а вдалеке раздавались нечеловеческие вопли и рыдания несчастной матери, у которой эта ночь унесла самое дорогое - собственное дитя. На площадь перед воротами прибежали родные ополченцев, принимавших участие в ночной схватке. Нашедшие своих братьев, отцов и мужей живыми радостно кричали и бросались им на шею, другие же наоборот - падали на землю рядом с телами убитых, целовали и заливали слезами их помертвевшие щёки. Мужчины пытались успокоить плакавших женщин.

Сцена эта представляла собой странное зрелище - с одной стороны - радость, а с другой - неизбывное горе. Столкновение в одно время в одном месте этих двух событий, особенно впервые в жизни, многих заставляет задуматься. Вот и трое друзей, посмотрев на всё это, поневоле помрачнели и опустили головы, хотя некоторые видели подобное и не в первый раз за свою жизнь, несмотря на свой юный возраст. Айдел вспомнил свою сожжённую деревню, родной милый дом, превратившийся в груду обугленных головешек, мёртвые тела родителей с перерезанным горлом, повешенных на столбах соседей. Эти воспоминания усилили мрачное настроение молодого человека и его желание зайти к старому Плиару за бутылкой вина.

Тем временем друзья подошли к дому старосты, возле которого стоял сам хозяин - пожилой полноватый мужчина лет пятидесяти пяти, одетый в наспех натянутые кожаные штаны и старые сапоги. Остатки его седой шевелюры клочками развевались по ветру. Стоявший рядом с ним воевода являл собой полную ему противоположность - собранный, подтянутый, крепкого телосложения, широкоплечий с боевым топором в руке, одетый в кольчугу, поножи, на голове - шлем, загорелое лицо отмечено несколькими шрамами. Воевода, по-видимому, докладывал обстоятельства произошедшей схватки старосте, который то и дело тёр заспанные глаза и проглатывал зевки. В этов ремя подошли Айдел, Борхус и Болорион. Заметив их присутствие, воевода прервал свой доклад и сказал, указывая на подошедших молодых людей:

- Вот, трое ребят. Хотят вступить в наше ополчение. Только плата их не устраивает, за прибавкой пришли.

- Да? - сквозь очередной зевок выдавил из себя староста. - А что так? Вы мастера клинка?

- Нет, - был ответ.

- Тогда за что я должен платить вам больше, чем другим? - снова зевок.

- За то, что мы согласны рисковать своей жизнью за вашу деревню, за то, что вы теряете ополченцев, а мы сами вызвались вам помогать, - староста был настолько поражён наглостью этого заявления Борхуса, что не сразу нашёлся, что ответить.

- Вот что, проваливайте-ка вы, ребята подобру-поздорову! Вы нам не нужны, - он сделал движение, собираясь уйти в свой дом.

- Простите, нашего друга! - удержал его Айдел. - Он не хотел вас обидеть, просто мы очень устали после боя, вот он и говорит первое, что в голову взбредёт. Конечно, мы согласны. Если позволите, мы пойдём в гостиницу, отдохнём немного, - староста проворчал что-то про совсем распоясавшихся юнцов и не уважающую старших молодёжь, но всё же решил сменить гнев на милость:

- Ладно, так и быть оставайтесь, идите отдыхайте, - с этими словами староста пошёл домой, а друзья направились к заведению старого Плиара.

- Эй, хозяин, - крикнул с порога Борхус. - Принеси нам вина. - Однако ответом на зов Борхуса была тишина. Вдруг прямо под общей залой раздался оглушительный грохот, какой бывает от падения огромного шкафа с посудой. Внизу кто-то грязно выругался, после чего снова наступила мёртвая тишина.

- Хозяи-и-н! - позвал ещё раз Борхус. - Это мы, твои постояльцы. Мы хотим вина, - друзья услышали звук торопливых шагов в подполе, после чего из-за стойки показалась голова Плиара с торчащими на ней в беспорядке волосами. Глаза его от ужаса округлились, словно два талера. Увидев, что перед ним и вправду его постояльцы, он облегчённо вздохнул:

- Как вы меня напугали! У-уф. Это какой-то ужас, я-то думал это разбойники, побежал в подпол за мечом, он у меня там припрятан на всякий случай, ну думаю сейчас выйду, надаю им на орехи. А тут вы... - в продолжение этого монолога хозяин зажёг несколько свечей, стоявших в общей зале. Друзья с удивлением обнаружили, что все украшения, вплоть до чучел и намалёванных холстин, гордо именуемых хозяином картинами, куда-то исчезли, остались только столы и стулья.

- Да уж, - протянул оглядываясь по сторонам Айдел, - вы смелый человек, господин Плиар. Не испугаться шайки вооружённых разбойников.

- Ой и не говорите, эта моя смелость столько хлопот мне принесла в жизни, ничего хорошего, одни только беды, то нос в драке сломают, то сборщик податей лишний налог соберёт, а на той неделе обругал старосту за то, что на улицах грязь непролазная, так он двум моим клиентам такого про меня наговорил, что те без оглядки сбежали. Вот, нашёл вино хорошее, прошлогоднего урожая, он в том году выдался на удивление. А букет какой! М-м-м!, - с этими словами хозяин откупорил бутылку, понюхал, поставил её и три стакана перед молодыми людьми. Борхус кинул ему пару монет - Плиар поймал их налету - налил каждому по полному стакану и сказал:

- За то, чтобы мы всегда выходили из таких драк победителями, - с этими словами он осушил стакан, смачно крякнул и поставил его на стол. Остальные последовали его примеру. Вино оказалось действительно неплохим, поэтому уже через полчаса молодые люди отправились к себе в комнату, прихватив с собой ещё по паре бутылок каждый.

Борхус проснулся от того, что прямые лучи солнца били ему прямо в глаза. Он медленно разлепил веки и попытался поднять голову над подушкой - бесполезно. В голове стучало и гудело, как в кузнице, в которой работают одновременно десять кузнецов. Полежав так с полчаса, Борхус повторил попытку приподняться. На этот раз очнувшееся от пьяного сна тело повиновалось ему с большим успехом, и ему даже удалось сесть на кровати. Окинув взглядом комнату, Борхус увидел своих товарищей. Айдел уснул прямо за столом. Голова его лежала на столешнице в луже разлитого по ней вина. Болорион всё же смог добраться до своей кровати, однако сил раздеться у него по-видимому уже не было, и сейчас он спал, полностью одетый, лёжа на спине и оглашая комнату громким храпом, от которого голова у Борхуса гудела ещё больше. Вдруг среди этой какофонии, издаваемой его спящими товарищами, Борхус услышал звук удара какого-то предмета о стекло. Он решил, что ошибся, однако спустя мгновение звук снова повторился, молодой человек посмотрел в окно. И тут он увидел, что со стороны улицы в комнату пытается попасть голубь, которого они послали Эфиону.

Борхус поспешно поднялся с кровати, распахнул окно и впустил голубя. Голубь приземлился на стол рядом с Айделом. Борхус осторожно отвязал от его лапки крохотный листок бумаги, развернул его и прочитал на нём только одно слово: "Благословляю". Облегчённо вздохнув, Борхус смерил взглядом нового члена общества "Антидеминиум", чей оглушающий храп раздавался, кажется не только в комнате, но и во всех коридорах гостиницы. Борхус зевнул, опустился на кровать, спрятал записку в карман и спустя несколько минут снова уснул.

Глава XII. Болорион размышляет

Второй раз Борхус проснулся от того, что его неистово трясли за плечо. Борхус попытался отмахнуться от своего мучителя, но тщетно - тот не только не оставил своих попыток разбудить его, но и сопроводил усилия своих рук голосом:

- Борхус! Просыпайся! Ну же, давай, - пытался привести его в чувство Айдел. Он проснулся уже с полчаса назад и обнаружил голубя, но не нашёл никакого послания, который тот должен был доставить и поэтому решил поделиться этим открытием со своим собратом по тайному обществу. Однако Борхус не спешил открывать глаза, и Айдел повторил:

- Ну, проснёшься ты или нет?

- Чего тебе надо? Я так хорошо спал, - зевая и потягиваясь, выдавил из себя Борхус.

- Прилетел голубь! Но без записки - тоном заговорщика сообщил ему Айдел. - А ты тут дрыхнешь.

- На, не ори только, а то голова ещё немного побаливает от твоих воплей, - с этими словами Борхус протянул вышеупомянутый листок бумаги своему другу. Айдел схватил его, быстро прочёл написанное, повертел записку в руках, прочитал ещё раз и торжествующе улыбнулся:

- Ну, наконец-то! - воскликнул он и бросился неистово трясти за плечо Болориона. Через пару минут тот тяжело и медленно приоткрыл глаза и увидел восторженное лицо Айдела с взъерошенными волосами, пятнами вина на щеках и огромными мешками под кроваво красными глазами.

- О, Свет, что это? - испуганно завопил Болорион.

- Это я, Айдел. Не бойся. Ты принят в наше общество! - возвестил Айдел с глубочайшей торжественностью в голосе. Однако важность момента была беспардонно загажена сперва тихим смешком, а затем и ржанием Борхуса.

- Чего? - отупело спросил Болорион.

- Ты принят в наше общество! Ты будешь сражаться со Злом, ты приведёшь к Свету много-много людей, спасёшь своё королевство и другие от страшных бед... - Айдел мог бы долго перечислять будущие заслуги уже Великого Болориона, но его торжественный спич был прерван новым взрывом хохота Борхуса.

- Ничего не понимаю! Какое зло, какой свет, какое общество? Мы что вчера ещё что-то курили? - Болорион ошалело смотрел то на Айдела, то на Борхуса широко раскрытыми глазами и тщетно пытался разобраться в словоизвержениях Айдела.

- Да прекрати ты ржать, ты меня сбиваешь! Слушай, Болорион, мы с Борхусом - члены тайного общества, которое борется со Злом. Называется оно - "Антидеминиум". Слышал такое? Главная его цель - найти книгу "Демонология", чтобы уничтожить её и спасти мир от Зла. Так вот, мы связались с главой нашего общества в Катрионе, чтобы принять тебя в это общество. Сегодня утром получили ответ. Вот он - прочти, - и Айдел передал бывшему королевскому стражнику послание главы тайного общества. Болорион раз десять прочитал написанное в послании слово, на всякий случай повертел его в руках и даже надорвал край бумаги, чтобы проверить, не снится ли ему всё это.

- Ну, так как, ты согласен? - Болорион мрачно посмотрел на обоих друзей и встал. Борхус перестал смеяться и теперь с интересом ждал окончания спектакля. Болорион тем временем оделся, нацепил сапоги, взял свой меч и, не замечая попыток Айдела заговорить с ним, вышел из комнаты, не сказав ни слова.

- Что это с ним? - спросил Айдел, уставясь непонимающим взглядом на своего друга.

- Да ты придурок, Айдел. Разве можно так с похмелья кидаться на человека!? Куда это он, интересно знать, пошёл? Как бы не к старосте - доложить, что поймал двух опасных преступников. Ну и болван же ты!

- Да ты что, это же Болорион! Он наш друг! Мы же вместе сколько раз дрались и со скелетами, и с волками.

- Но не с палачом и не с королевской стражей, - возразил ему Борхус. - В общем, я предлагаю двигать из деревни, пока не поздно.

- А как же Болорион?

- Ты предлагаешь подождать, когда он вернётся со старостой и остальными стражниками.

- Но мы не можем оставить деревню. На них постоянно нападают эти волки. Ну же, Борхус, неужели тебе не интересно узнать, что здесь на самом деле происходит. Если я сейчас уйду, ни в чём не разобравшись, будет очень обидно. Всю жизнь себе этого не прощу! - прибавил Айдел с пафосом.

- Ага, только жизнь, боюсь, у тебя будет короткая, дружок. - Борхус тяжело вздохнул. - Ну, ладно, раз уж ты так привязался к этой деревне и к её жителям, давай выйдем из гостиницы со всеми вещами, спрячемся где-нибудь неподалёку и посмотрим, кто к нам придёт в гости. Один Болорион или с толпой ополченцев. Согласен?

- Согласен, - ответил Айдел, и друзья, не теряя времени даром, стали собираться, дабы привести придуманный Борхусом план в исполнение.

А между тем беспокойство Борхуса, как сейчас станет понятно, не было таким уж беспочвенным. Во-первых, потому что за участие в тайном обществе полагалось смертная казнь. Во-вторых, потому что мысли Болориона были далеки от философских диспутов о Добре и Зле, Тьме и Свете, а представляли собой куда как более приземлённые размышления.

Итак, Болорион вышел из гостиницы и тут же направился к дому старосты. Однако по дороге он стал думать. Надо сказать, что это занятие не относилось к любимым делам молодого человека, и предавался он ему крайне неохотно, а потому, если уж начинал, то старался поскорее его закончить. Однако в данном случае обойтись двумя-тремя минутами ему не удалось.

"С кем я связался!?", - спрашивал он сам себя. "Думал, нормальные ребята, а оказались каким-то отребьем, да ещё и в тайном обществе! Ох-ох-ох, Создатель, дожил! Предложили вступить в тайное общество. Ну, ничего, я этих негодяев на чистую воду выведу. Они у меня ещё попляшут. Сейчас пойду к старосте и всё ему расскажу, как эти уроды меня обманули, как они врали мне всё это время. А я ещё с ними в бою сражался. Хм, но дерутся они неплохо для паршивых мозгляков из тайного общества. Но как они могли меня так обдурить!? Я вроде так внимательно за ними наблюдал и никакого намёка вообще". Рассуждая таким образом, Болорион дошёл до двери дома старосты и постучал. Однако ответа не последовало. Тогда он постучал ещё раз, потом ещё раз, но уже сильнее. Когда он стал неистово ломиться в дверь старосты, на шум прибежали соседи:

- Чего ломишься, не видишь, дома его нет! - крикнул ему один из соседей, худощавый старичок лет шестидесяти, потрясая седой бородёнкой.

- А где он?

- Ушёл к воротам, поглядеть, чего там делается, - ответил ему старичок, и Болорион тотчас же отправился в указанное им место. Однако и в дороге поток мыслей продолжал бушевать в его голове.

"Как же так, а? Как их угораздило туда попасть!? А, да какая разница! Лишь бы не сбежали, а то староста ещё чего доброго назовёт меня вруном и прикажет выгнать из деревни, а ведь я не врун, я стражник Его Величества короля Катриона Рандера III. Ой! Какой же я стражник, я ведь сбежал. Ах, негодяи! Вот втравили меня в историю! Это же они специально меня утянули из города, чтобы вовлечь в свою поганую секту и чтобы я из стражников ушёл. Ну, гады! Ну, погодите у меня! Я вас всех пришибу своими руками, воры, заговорщики, сволочи! Но ведь я же сам с ними ушёл, на аркане они меня не тянули. Взял и пошёл, а! Как дурак!

Хм, теперь получается, что я с ними. Кто же мне поверит, что они меня обманом увели, а не я сам! А может всё-таки староста поверит или воевода. Во, точно! Он дядька добрый душевный, да и в бою меня видел. Должен поверить."

Когда Болориону пришла в голову эта мысль, он оказался почти у самых ворот - до них оставался всего один проулок, и уже была слышна забористая ругань старосты, который подгонял рабочих, чтобы они поскорее ставили ворота и восстанавливали стены.

"Эк ругается-то, таких выражений я даже в нашем кабаке не слыхал, а там могли крепко ругаться. Нет, точно - пойду к воеводе. Он всё поймёт." - и, приняв такое решение, Болорион круто повернулся и направился в противоположную сторону - к дому воеводы. "Воевода - это наш человек, военный! Он этих гадов вмиг раскусит! От него-то они не уйдут! Ха-ха, вот теперь будет потеха! Сейчас мы их схватим, поволочём и - на первом же суку, как собак!" - Однако эта мысль вызвала у Болориона отвращение. "Нет! Мы люди военные, мы этим заниматься не будем. Отдадим их сыщикам, а они уж решат, что с ними делать - вешать их там или на каторгу отправить или ещё куда.

Да, - через небольшую паузу подумал он, - но следователи же и меня возьмут, начнут допрашивать, пытать. Ой, а у них под пытками можно, в чём хочешь признаться. Вон мальчишка с моей улицы - простой бродяжка был, а попал к этим "серым капюшонам" в лапы, так стал уже опасным колдуном, бунтовщиком и преступником. Вот гадство-то! Что ж такое, никак не получается! И так и этак - мне крышка. Как же быть-то? А может ничего никому не рассказывать? Уйти потихоньку из деревни, да и всё. Ах, демоны, уже сумерки. Щас пока дойду до ворот, пока со стражей объяснюсь уже темно будет, а тут в лесу ночью одному ох, как плохо!". На этом месте Болорион прервал свои размышления, опустился на траву рядом с каким-то домом и стал тупо глядеть в одну точку.

Надо сказать, что Болорион впервые столкнулся со столь сложной, почти неразрешимой для него задачей. Всю свою сознательную жизнь он провёл в Катрионе. Его отец был скромным торговцем овощами и мясом, а мать присматривала за домом и воспитывала Болориона и его младшего брата. Мать любила их обоих и никогда не упускала случая подарить им какую-нибудь мелочь вроде конфет, сладких орешков, леденцов и прочей милой ерунды, которые так любят дети. Воспитывали их не слишком строго, позволяли им разные мелкие шалости (но не на учёбе), однако определением их дальнейшей судьбы и профессии занимались исключительно родители. Дело в том, что ни сам Болорион, ни его младший брат, не имели склонности ни к одному занятию. Его самого отдали в церковную школу, которую ему так и не удалось толком закончить. С проблемой выбора не то что профессии - блюда на завтрак, обед или ужин братья никогда не сталкивались.

Они были совершенно спокойны относительно своего будущего и не принимали никакого участия в его формировании. При этом, если бы их спросили, кем они хотят быть, они, наверное, ничего бы не ответили, поскольку в действительности ничего и не хотели, кроме как жить спокойно, получать деньги, позволяющие как следует поесть, сносно одеваться, сходить иногда в кабачок или на рыночную площадь посмотреть на бродячих артистов. Собственно, только в этом и состояли их жизненные устремления.

На протяжении последних нескольких дней Болорион жил как бы по инерции. Не имея способности к самоанализу и рефлексии, он совершенно не вдумывался в смысл происходящих вокруг него событий, и всё вроде бы было как всегда, если исключить его бегство из города, которое представлялось чем-то похожим на одну из его детских шалостей. Но вместе с тем смутное ощущение, что что-то идёт не так, что положение его гораздо серьёзнее, чем он думает, не давало ему покоя.

Поэтому выступление Айдела, закончившееся предложением вступить в тайное общество, было для Болориона подобно попаданию каменного снаряда катапульты в человека. С одной стороны, он был ошеломлён и шокирован, с другой - обижен, раздосадован и разозлён, во-первых, тем, что от него скрывали правду, а значит обманывали, а, во-вторых, его спокойная сытая жизнь рухнула у него на глазах, да и ещё при его самом деятельном участии. Этого он Айделу и Борхусу простить никак не мог.

Глава XIV. О том, куда могут завести простого человека непростые раздумья

Каким бы ни был Болорион инертным и не склонным к размышлениям, он всё же понял, что ни один из придуманных им вариантов не подходил для того, чтобы найти выход из сложившегося положения, которое казалось молодому человеку просто ужасным, поскольку он связался с шайкой мятежников, возможно, сам сделался мятежником (ну или уж, по крайней мере, стал таковым в глазах властей), но главный ужас состоял в том, что он решительно не знал, что ему теперь делать. Поэтому он не придумал ничего умнее как сидеть под стеной того самого дома, где он оказался в конце предыдущей главы.

Однако Болорион был человеком, для которого на первом месте в жизни стояли скорее вещи материальные, нежели духовные. Долгим размышлениям и мечтам под открытым небом на лоне природы он предпочитал вкусный ужин, доброе вино и мягкую постель. Эта особенность его характера не замедлила о себе напомнить и в данных обстоятельствах. Но пойти в гостиницу к "подлым гадам", как он мысленно окрестил своих недавних друзей и собратьев по оружию, Болорион никак не мог. Тогда он стал безо всякой цели болтаться по деревне в поисках какого-нибудь случая, который подарит ему судьба, чтобы обрести, наконец, все радости бытия, упомянутые выше и беспрестанно нашёптываемые его не на шутку разыгравшимся воображением. Так он дошёл до западной окраины деревни, где было несколько заброшенных крестьянских домов. Болорион решил забраться в один из них, дабы по крайней мере найти хорошую постель, раз уж у него ничего не получалось с ужином.

Итак, выбрав дом побольше и, по представлению Болориона, побогаче, он направился к нему через заброшенный садик, который примыкал к дому и когда-то состоял из множества яблонь, вишен, слив, и прочих плодовых деревьев, а ныне превратился в участок леса, поросший боярышником, сиренью, черёмухой, высоченной в человеческий рост лебедой и крапивой. Пробираясь сквозь вышеупомянутые джунгли, молодой человек вдруг услышал голоса, которые раздавались очевидно где-то в зарослях справа от него, в стороне, противоположной дому. Несмотря на голод, усталость и остатки похмелья, Болорионом овладел один из самых могущественных демонов, проживающих в человеке, - любопытство.

К тому же он здраво рассудил, что дом от него никуда не денется, а вот люди, которые спрятались где-то в зарослях, могут и уйти, да и к тому же оказаться какими-нибудь проходимцами, разбойниками или мародёрами (к последним себя он не причислял), поэтому молодой стражник деревни "Лесная" стал осторожно продвигаться в ту сторону, откуда доносились голоса. Пройдя так шагов тридцать, он смог увидеть впереди за высокими стеблями лебеды просвет, который, несомненно, обозначал небольшую полянку, устроенную здесь подальше от посторонних глаз. Но до неё было ещё несколько шагов сплошных зарослей лебеды, преодолеть которые, оставаясь при этом незамеченным, было очень сложно.

Тогда Болорион лёг на живот и стал потихонечку пробираться ползком к полянке. Через пять минут он уже достиг её края, откуда он мог не только слышать каждое слово, произнесённое находившимися на ней людьми, но и прекрасно видеть всех участников разыгрывавшейся там сцены.

На небольшой в двадцать шагов в диаметре поляне сидели три девушки и два парня. Всем им было не больше восемнадцати лет, и родом они были из деревни. Парни имели вид озабоченный и беспрестанно оглядывались в сторону, противоположную той, откуда пришёл (а вернее приполз) Болорион, и иногда перешёптывались.

Девушки напротив были веселы, часто смеялись и подтрунивали над молодыми людьми, отчего последние краснели и вяло отбивались, но видно было, что их оборона не была особенно успешной.

- Ну что, видно нашего маленького Крона не отпустила сегодня маменька? - с издёвкой поинтересовалась высокая стройная брюнетка, озорно сверкнув своими карими глазами на парней. В награду за это колкое замечание две её подруги весело рассмеялись.

- Да, нет же, мы вам уже объясняли, что это отец, наверное, заставил его ремонтировать ворота. Должен скоро прийти, - попытался было возразить ей один из парней - самый старший из присутствующих, здоровый крепкий детина с угловатым, словно высеченным из дерева лицом, белёсыми волосами и мутноватыми голубыми глазами.

- Конечно-конечно, то-то я видела по дороге сюда, как он помогает своей матери развешивать бельё, - этот камешек полетел в молодых людей от другой участницы разговора. Она была пониже своей подруги, первой включившейся в эту словесную перепалку, у неё были длинные тёмно-русые волосы и зелёные глаза. Её загорелое лицо дышало той непередаваемой свежестью и красотой юности, которая бывает только в прекрасном возрасте от шестнадцати до восемнадцати лет. Небольшой ротик, милые ямочки на прелестных щёчках, появлявшиеся всякий раз, когда её нежные пухленькие губки расцветали в улыбке, чистая, почти прозрачная кожа её шеи и плеч, стройная фигура - всё это придавало ей неизъяснимое и вместе с тем такое простое и естественное очарование, что перед ним не смог бы устоять даже очень искушённый и видавший виды мужчина.

- Ну что ты, Эллина, - возразила ей третья, пухленькая блондинка, напоминавшая вкусную сдобную булочку. Однако небольшая полнота отнюдь её не портила, наполняя каким-то таинственным шармом скрывавшиеся под нарядным платьем объёмные формы её тела. Её весёлые карие глаза также с насмешкой смотрели на молодых людей и провоцировали их на продолжение боя. - Стирать бельё - это ведь такая тяжёлая работа, она совсем не подходит женщинам, этим должны заниматься молодые и сильные, - последние слова она произнесла, подражая голосу королевских глашатаев и вербовщиков, забиравших мужчин в катрионскую армию.

- Ага, а тебе бы, Армин, тогда нужно воевать пойти, - не слишком удачно попытался огрызнуться худощавый светловолосый парень. В противоположность своему другу он был невысокого роста и могучим телосложением не отличался. Лицо его было усыпано веснушками, не исчезавшими даже по осени. Глубоко посаженные серые глаза серьёзно смотрели из-под белёсых бровей на своих оппоненток.

- Ну, если воевать придётся с тобой, Тим, то здесь хватит и Эллины или Кесаны, - парировала Армин, и остальные её подруги разразились новым взрывом весёлого смеха.

- В любом случае, - заметила Кесана, - где бы наш малыш Крон ни находился, если через десять минут его не будет, мы уйдём.

- Как это? - остолбенели парни.

- А вот так. Ни одна из нас не желает стоять в сторонке, пока остальные будут играть, - пояснила свою позицию темноволосая красавица.

- Но ведь мы же так долго собирались, - пробормотал детина.

- Значит, соберёмся в другой раз, дорогой Ранул.

- Нет, так дело не пойдёт. И вообще, чего это ты за всех говоришь, Кесана? Может Армин и Эллина хотят поиграть и двое надвое. А ты, если не хочешь, что ж мы тебя здесь не держим. Можешь уходить, - с наглой ухмылкой сказал Тим. Кесана сделала недовольную гримаску, пожала плечами и сказала своим подругам:

- Скажите этому недомерку, что мы так играть не будем.

- Конечно, не будем, - подтвердили девушки. - Весь интерес в том и был, чтобы трое натрое. А вдвоём никакого смыла играть нет.

- Демоны, где же этот Крон, - яростно сжав кулаки, прошептал Ранул на ухо Тиму.

- Если он не придёт, я его придушу собственными руками, - ответил Тим. - Девчонки, ну не уходите, пожалуйста, вы такие сегодня красивые, - попытался подольститься он к ним.

- Даже и не пытайся. Умаслить тебя нам не удастся. Ну что ж, раз Крон так и не пришёл, мы, пожалуй, пойдём, а вы поиграйте друг с другом, - со смехом прибавила Кесана и встала. Её подружки также захихикали ей в ответ.

- Ну, подождите ещё немного. Они с отцом уже должны были закончить ворота.

- Хорошо, мы посидим ещё пять минут, а потом - извините, - вынесла приговор Кесана и снова грациозно опустилась на траву. Подружки принялись шептаться о чём-то секретном. При этом они периодически умолкали, смотрели на молодых людей и разражались взрывом весёлого смеха. Ребята, в свою очередь, краснели до корней волос и вертелись, как на раскалённых угольях. С каждой минутой вид их становился всё более удручённым, Ранул встал во весь свой могучий рост и обозревал окрестности в поисках Крона или какого-нибудь другого человека, который мог бы его заменить, но, увы, никого в такой час на этой заброшенной улице видно не было.

Вдоволь насмеявшись, девушки поднялись с травы и, помахав, своим соучастникам в неизвестной пока для нас игре, направились было к выходу. Но дикий вопль боли, который издало неведомое существо, заставил их немедленно вернуться и спрятаться за молодых людей. Те также боязливо жались к краю полянки, однако старались не подавать виду, что и они напуганы до полусмерти этим неожиданным криком.

- Эй, кто здесь? - крикнул Ранул кустам, изо всех сил стараясь, чтобы его голос не дрожал от страха.

- А ну выходи! Выходи, а то хуже будет, - взвизгнул Тим.

В этот момент огромные стебли лебеды зашевелились, и из зарослей показалась голова человека, стоящего на четвереньках. Человек вполз на полянку, придерживая правый глаз рукой. Из-под ладони текла тоненькая струйка крови. Увидев, что перед ними по крайней мере человек, а не волк, леший или демон, Ранул осмелел и решил сразу показать, кто здесь хозяин положения.

- Кто ты такой и что здесь забыл? - с угрозой в голосе спросил он. Болорион, ибо это был наш юный искатель приключений, мрачно посмотрел на деревенского парня, медленно, охая, встал на ноги, поправил висящий у него на боку меч и ответил:

- Я стражник деревни "Лесная". А вы кто такие и в какую это игру вы здесь собирались поиграть? Может, хотели вызвать какого-нибудь демона? - тоном следователя вопрошал Болорион. После случившихся событий ему теперь везде мерещились заговоры, демоны, трупы, скелеты, некроманты и прочая нечисть. Тем временем внезапная атака Болориона, наличие у него оружия, а, главное, статус стражника окончательно настолько смутили собравшихся игроков, что ни один из них не смог выдавить из себя чего-либо внятного и разборчивого. Тим глупо улыбался, Ранул смотрел в землю и бормотал что-то про ворота, отца, старосту и "не надо", девушки встревоженно переглядывались.

- Что, воды в рот набрали? Или отвести вас к старосте!? - эти слова подействовали словно ведро холодной воды, вылитое на спящего человека.

- Ой, только не к старосте. Просим вас, умоляем, господин стражник, - заверещали, словно дети, застигнутые за воровством соседской смородины, подружки. - Пожалуйста-пожалуйста, не надо. Мы ведь не делали ничего плохого. Просто сидели на полянке и разговаривали. Совсем ничего плохого.

- Да, а почему же тогда боитесь идти к старосте, а?

- Вы знаете, он у нас такой строгий. Если узнает, что мы в такое позднее время по улицам без родителей ходим, накажет. А плётка у него крепкая кожаная. Как треснет, так искры из глаз сыпятся. - потирая мягкое место, поведала всем Армин.

- А тогда чем вы здесь занимались?

- Мы просто хотели поиграть в цветы Лешего.

- Во что? - подозрительно спросил стражник.

- В цветы Лешего. А вы не знаете этой игры? Ой, мы вам сейчас всё объясним, господин стражник. Кстати, простите меня, что я вам в глаз ногой заехала. Я это нечаянно, я же не знала, что вы там лежите. А нога-то у меня, хвала Свету, здоровая. В прошлом году как Тиму засветила промеж глаз, так он до сих пор меня стороной обходит.

- Что-о-о? Это я-то тебя стороной обхожу!? Да чего мне тебя бояться, бурёнка толстая! Пока ты развернёшься, я тебя уже поколочу и... - Тим не успел закончить свой монолог, поскольку Армин стремительно бросилась на него, схватила его за шею и повалила на траву. Проделала она всё это столь стремительно, что молодой хвастунишка не успел опомниться, как уже лежал, придавленный грациозной красавицей, которая победоносно улыбалась и похлопывала повергнутого врага по щекам, отчего он бесился ещё сильнее. Все остальные участники этой сцены, включая Болориона, безжалостно ухахатывались.

- Отстань, слезь с меня, дура! - верещал Тим.

- Ну, что, кто кого поколотит, а?

- Отвали, гадина, слезь же - задавишь!

- Такого слизняка как ты и задавить не грех.

- Ну ладно, Армин, слезь с него, а то он ещё обкакается, - "сжалилась" над несчастным Кесана. Подруга ещё пару раз похлопала бедного Тима по щекам и слезла с него. Бедный, раздавленный в прямом и в переносном смысле этого слова парень, охая и постанывая, поднялся с земли и крикнул:

- Мы ещё посмотрим кто кого, Арминочка! Щас пойдём на поляну Лешего. Вот там и увидим, кому повезёт.

- А что это за место? - поинтересовался Болорион.

- Это в лесу, за деревней. Минут двадцать ходу отсюда. А что, ты хочешь, поиграть? - в свою очередь спросила Эллина.

- Хотел бы, если бы знал во что. Вы бы вместо того, чтобы обжиматься здесь, лучше бы мне объяснили, чего делать собираетесь, а то я ведь вас ещё никуда не отпустил, - сказал Болорион, положив руку на рукоять меча, но угрозы в его голосе уже не было. Её место заняло любопытство.

- Да кто это с кем обжимается!

- Заткнись, Тим, - остановил его Ранул. Он уже сообразил, что Болориона можно взять с собой, и тогда девушек можно уговорить на игру. Если же он уйдёт, то у них сегодня ничего не выйдет, а возвращаться одному домой, да и ещё чувствовать себя посрамлённым, а назавтра терпеть колкости надменной Кесаны Ранулу совершенно не хотелось. Поэтому он взялся объяснять стражнику правила игры в цветы Лешего. - Смотри, есть у нас здесь поляна Лешего. На ней стоит большой камень. Говорят когда-то те, кто жил в деревне на этой поляне поклонялись Духам Леса, поэтому она так и называется поляной Лешего. А на этом камне они приносили Духам жертвы. Но когда в эти места пришли катрионцы, они обратили всех в свою веру, храмы разгромили, а жрецов повесили. Но один из них, главный жрец укрылся на этой поляне. Когда наконец солдаты Катриона нашли эту полянку, жреца там уже не было, а вместо него там было много-много цветов и все разные, ни один не повторялся. Солдаты решили, что тут замешано какое-то колдовство и скосили все цветы. На следующий день они выросли вновь. Тогда их сожгли, тоже никакого толку. Словом, что бы с ними не делали, цветы снова вырастали. В итоге солдаты ушли, а полянка осталась. Деревенские давно уже Духам не поклоняются, и про полянку забыли. А недавно, года четыре назад её нашёл наш конюх, свояк старосты. Сдуру рассказал нашим девкам. Ну те как кинулись на неё цветы собирать. Да только утром ни у одной ни цветочка не оказалось. Стали присматриваться к поляне - увидели, что на ней камень, а на камне черта посередине проходит и на две части его делит. В каждой части по ямке небольшой, как для цветочка. Так вот, если в каждую по цветку ночью положить, они прямо на глазах меняются и один из них становится точь-в-точь как другой, с противной стороны. Вот парни наши и придумали, значит, такую игру. Каждый парень и каждая девушка кладёт по цветку на камень, но так, чтобы девки с одной стороны, а парни - с другой. У кого цветок одинаковым станет, те ... - он запнулся и смутился, - ну, в общем, это самое ... ну, короче, влюбляются, что ли, - нашёлся наконец, что казать Ранул.

- Но-но! На это мы не договаривались, - с холодом в голосе прервала его Кесана.

- Ну, ладно-ладно, это не важно. Ну как, пойдёшь играть? - но Кесана не дала Болориону и рта раскрыть:

- А у нас ты не хочешь спросить, мы-то хотим, чтобы он с нами пошёл. Я лично его первый раз вижу и целоваться с ним не стану, - объявила девушка.

- Да ты что Кесана, так даже интереснее! - воскликнула Эллина. - Ну, был бы этот зануда, Крон. Опять бы про своих гусей, уток да коров рассказывал. А так смотри какой - высокий, красивый, да ещё и с мечом. И в лес идти не страшно. - От смущения Болорион не знал, куда себя деть, он покраснел, как варёный рак и стал ногтём отдирать какое-то пятно на своих штанах.

- А ты в него не влюбилась?

- Да что ты Кесана! Я его тоже первый раз вижу. Просто с незнакомым интересней, необычнее что ли.

- Эллина права. Мне тоже кажется, что с ним будет лучше, чем с Кроном. Вот ещё бы Тима куда-нибудь деть, было бы вообще прекрасно, - промолвила Армин, мечтательно подняв глаза к небу.

- Ну, если вы уж так хотите с ним целоваться - пожалуйста, пусть идёт с нами. - На самом деле Кесане тоже очень хотелось, чтобы в игре участвовал молодой и красивый стражник, тем более, что он выгодно отличался от деревенских парней. Но показать даже подругам это желание Кесана считала ниже своего достоинства.

- Хвала Свету, - воскликнул Ранул, - наконец-то мы собрались. Пошлите быстрее, а то так и вся ночь пройдёт. - И молодые люди один за другим направились в сторону частокола, опоясывавшего деревню.

Глава XV. Цветы Лешего или белый василёк и полуночный мак

Итак, вся компания юных искателей приключений, несмотря на уже довольно поздний час и возможные опасности, отправилась в лес. Странное это время - юность. Только в эту пору своей жизни вы сделаете то, что ни в какую другую бы никогда не сделали. Только тогда вы настолько одержимы жаждой приключений, стремлением познать и узнать всё на этом свете, что на любое предложение, которое может удовлетворить эти страсти, вы ответите "Да", а не "Я что сумасшедший!?". Только тогда вы будете нерасчётливым, бесстрашным, беззаботным и весёлым. Только тогда вы можете совершить поступок, не видя перед собой никакой выгоды, и даже не рассчитывая на неё в отдалённом будущем. В это время ходят по ночам на кладбища, в заброшенные дома, пускаются переплыть широкую реку, ныряют с высоченной горы в воду, отправляются прочь из дома, бросают всё на свете не на спор, не из-за каких-то выгод, а из одной только жажды - жажды приключений!

Если вы хотя бы раз в своей жизни испытывали эту жажду, вам будет понятно, почему трое юношей и три девушки отправились поздним вечером в лес, когда только вчера на деревню нападала стая волков во главе с неизвестным.

По дороге, как это всегда бывает, парни шутили, поддразнивали девушек, стряхивали на голову им и друг другу воду с деревьев, кидались шишками, желудями, ветками и всем, что ещё можно найти в лесу для этих целей. При этом каждый из них соревновался с соперником в силе, ловкости, остроумии и обаянии. Если в первых двух компонентах Болорион оставил деревенских ребят далеко позади, то в двух других он и не пытался состязаться. Чуть только наш стражник замечал в голосе соперников насмешку или иронию, он брал в руку шишку поздоровее и кидал её в голову своему обидчику да так ловко и незаметно, что тот не успевал увернуться. Если же шишки поблизости не было, то Болорион просто хватал Тима (в основном, доставалось именно ему, так как Ранул также особым желанием посостязаться в остроумии не отличался) поперёк туловища, тащил к ближайшему дереву и вешал его на сук покрепче и повыше. Естественно, что подобные шутки приводили в восторг женскую половину компании и повергали в крайнее уныние мужскую. Так что через полчаса такой прогулки Болорион приобрёл трёх поклонниц и двух врагов. Они было даже попытались вдвоём побороть стражника (Тим бросился ему в ноги, а Ранул попробовал опрокинуть его наземь), но Тим получил такой пинок, что улетел шагов на пятнадцать, а его товарищ - мощную затрещину.

Тут Кесана заметила сквозь смех, что если они и дальше так будут резвиться, до поляны им не дойти и до утра. Поэтому (а также потому, что Болорион отбил у остальных парней тягу ко всем известным им забавам) наши игроки пошли дальше значительно быстрее.

Однако скорость их передвижения была обратно пропорциональна их хорошему настроению. Иными словами, чем быстрее они шли, тем мрачнее становился лес вокруг и мрачнее делались лица у желающих поиграть. Теперь уже никто не бегал по зарослям папоротника, окружавшим тропинку, никто не кидался шишками, не дразнил друг друга. Все сбились в кучку и шли "гуськом". Впереди шёл Ранул как знающий дорогу. Он с беспокойством вглядывался в темноту, опасаясь какой-нибудь неожиданности. За ним одна за другой семенили девушки. После них, не глядя по сторонам и даже в спину впереди идущей Армин, шагал Тим. Замыкающим был Болорион - единственный вооружённый из всей компании. Стражник то и дело оглядывался и прислушивался к шелесту ветвей, крикам животных и другим многочисленным звукам, вместе составляющим разноголосую симфонию леса.

Естественно, что никто из них не был настроен на поэтический лад. Каждый воспринимал любой шорох как скрытую во мраке угрозу. Каждая кривая ветка дерева казалась конечностями страшных и свирепых чудищ, притаившихся у тропинки. В темноте всем мерещились очертания жутких созданий, которые крадучись приближались к молодым людям, дабы немедленно растерзать их и сожрать. Поэтому почти никто из них, как мы уже отметили, не смотрел по сторонам, а только вперёд, как Ранул, или назад, как Болорион.

Однако всякий, кто хоть раз путешествовал по ночному лесу или другим не менее жутким местам, знает, что нет на свете вещи, которая бы успокаивала человека лучше, чем звук его голоса. Первой заговорила Армин:

- Свет, когда же мы придём? Мы уже, наверное, часа полтора по этой бесконечной тропинке шагаем.

- Ага. - согласилась с ней Эллина. - Эй, Ранул, а ты уверен, что не заплутал. Может, ты нас ведёшь не на поляну Лешего, а куда-то в другое место?

- Нет, всё точно. Здесь только одна такая тропинка. Да и деревья я эти помню. Во, точно! Когда с пастухом нашим ходили, я вот этот камень хорошо запомнил. - И Ранул показал на большой поросший мхом камень, который валялся рядом с тропинкой.

- Да? И сколько же нам ещё идти? - осведомилась Армин.

- Не помню... - в голосе юного проводника послышалась неуверенность, - может полчаса, может чуть больше.

- А ты точно сюда ходил, а, Ранул? - спросил Тим, пытаясь придать своему голосу насмешливые нотки.

- Конечно, Тим. Можешь у пастуха спросить. Он сам мне всё показывал и рассказывал и про жреца, и про цветы, и про камень.

- А он откуда это всё узнал? - поинтересовалась Эллина.

- А он от брата своего старшего. Они сюда с девками ходили. Ох, говорят, и потех там было. Они-то ещё и браги с собой брали.

- Небось, чтоб не страшно было, - злобно заметила Кесана.

- Ха-ха страшно! Да мой брат на медведя ходил один. Он не то что с девками ночью на поляну не побоится сходить, он на кладбище один бы пошёл. А ты говоришь... Не-е-ет! Это они, чтобы веселее было брагу-то с собой прихватили, - он довольно ухмыльнулся и даже повернул свою умильную мину к Кесане, но та его встретила таким ледяным взглядом, что Ранул тут же стушевался и едва не споткнулся о торчавший из земли корень сосны.

- Ой, смотрите, там за деревом кто-то прячется! - взвизгнула Армин.

- Да, и я тоже его вижу, - дрожащим голосом подтвердил Тим.

- Где? Да что вы все выдумываете, нет там никого, - попыталась возразить им, но не очень уверенно Кесана.

- И я тоже вижу. Большой такой с рогами, да? - сглотнув слюну прошептал Ранул.

- Бежи-и-и-м! - завизжали все три девушки и тут же побежали во всю прыть по тропинке. Ранул и Тим не стали мешкать и последовали их примеру. Болорион мгновение стоял, словно в оцепенении, и вглядывался в то место, где по мнению его новых товарищей находилось какое-то рогатое существо, а потом вдруг опомнился и кинулся догонять их с криком:

- Ребята! Стойте! Куда вы? Я ничего не вижу! Давайте вернёмся! - но те бежали так быстро и были объяты таким ужасом, что остановить их было невозможно. Пробежав галопом минут десять, девушки стали уставать и вскоре вынуждены были перейти на рысь, а после и вовсе - на трусцу и в конце концов остановились, тяжело дыша.

- В жизни так не боялась, - выдохнула Эллина.

- Да уж, ты бежала так, что ни один конь бы тебя не догнал.

- Не знаю как конь, Тим, а такое пони, как ты, точно не догнало бы.

- Ой-ой, просто тропинка узкая, вот я и не мог вас сразу догнать, а была бы пошире...

- Да хватит уже! Тим, тебе ещё не надоело собачиться по всякому поводу, - рявкнул на него Ранул.

- А это у него от страха, нервное, - мстительно заметила Эллина.

- Эллина, да и ты тоже успокойся. Нас чуть не прибили, а вы тут устроили представление на ярмарке. Ещё только клоунов нам здесь не хватало. - В этот момент их догнал запыхавшийся Болорион.

- Ну, куда вы так побежали? Я там ничего не видел. Может, давайте вернёмся. Посмотрим, кто там такой.

- Если ты ничего не видел, можешь возвращаться, а мне достаточно того, что я видел, - выразил общее мнение Ранул. Остальные участники этой сцены кивали головами в знак согласия с его словами. - Там такая дрянь, что никакого желания встречаться у меня с ней нет. Да и мы почти уже пришли. - С этими словами он повернулся и пошёл вперёд. Тим и девушки направились за ним в том же порядке, что и до встречи с неизвестным существом. Болориону ничего не оставалось делать, кроме как пойти следом.

- Нет, ты видела, какой он был здоровый? - воскликнула Армин.

- Ещё бы! А рога какие огромные!?

- Интересно знать, кто это был.

- А мне совсем не интересно. И вообще надо было уходить ещё там в деревне, как я и говорила, - прекратила излияния своих подруг Кесана.

- Да тебе волю дай, всех бы в домах заперла, - вступился за девушек Тим. - Где бы ты ещё такое увидела!?

- А мне не надо ходить в лес, чтобы увидеть рогоносцев. Мне их и в деревне хватает.

- Ты на что намекаешь?

- Ни на что. Просто если красильщик очень любит ходить в гости к кухарке дядюшки Плиара и просиживать у неё целыми вечерами, то что же здесь плохого. - Кесана коснулась открытой раны. Вся деревня уже две недели обсуждала, смакуя подробности, взаимоотношения местного красильщика и матери Тима - кухарки трактирщика. Больше всего от этих пересудов страдал отец Тима. На протяжении всего этого времени отец делал вид, что ничего особенного не происходило, но приходил домой под утро, пьяный и бил свою жену смертным боем. Тим, естественно, также глубоко переживал случившееся, поэтому замечание Кесаны его буквально взорвало:

- Ах ты, мерзкая дрянь! Я тебя сейчас придушу! Ну-ка дайте мне её! Я тебе твои поганые слова обратно в глотку загоню, гадина!

- Тим, успокойся, Кесана не хотела тебя обидеть, - попыталась утихомирить юношу Армин. - Что же делать, если это правда.

- А и ты ещё, толстуха мерзкая. Чтоб вы все провалились с вашей правдой проклятой! - ещё мгновение и Тим бы разрыдался.

- Ну что вы к парню пристали! Отвалите от него! - раздался грозный голос Болориона. Все тут же смолкли. - Чего, как на базаре, растрынделись...

- Смотрите! - воскликнул Ранул. Все повернули головы в его сторону, и вздох восхищения вырвался из груди каждого. Даже Тим забыл недавнюю перепалку. Взору молодых любителей приключений открылась удивительная и непередаваемая по своей красоте картина: огромная в несколько миль поляна, закрытая со всех сторон зеленоватым гребнем холмов, которая представляла собой скорее блистающий всеми мыслимыми оттенками цветочный ковёр. Сверху невозможно было даже различить отдельные цветы - казалось, будто это море, подсвечиваемое со дна каким-то таинственным волшебным светом. Свет этот поднимался над поляной лёгкой дымкой, какая бывает в рассветный час над землёй. Повсюду летали птицы, бабочки всевозможных цветов и оттенков, словно принесённые сюда какой-то неведомой волшебной силой, настолько необычными они были для фауны Катриона. Стоило подойти чуть ближе к этому благоуханному цветочному полю, как становились заметны мельчайшие детали каждого цветочка, каждого животного или насекомого, населявшего это удивительное место. Вот на огромном желто-зелёном лепестке ралвенина ярко красной полосой виднеется маленькая бабочка, словно капля виноградного сока, пролитого на цветок. А неподалеку от неё в траве притаилась любопытная серая куропатка. Она опасливо озирается по сторонам и вздрагивает при каждом шорохе или движении других обитателей этого чудесного мирка. Трели безмятежно порхающих над цветами птиц дополняли всё это великолепие лёгкой и такой простой и понятной музыкой природы.

В центре поляны на небольшом холмике стояло каменное сооружение примерно в пять футов высотой, имевшее в середине углубление так, что верхний его край доходил человеку среднего роста до груди. Это и был тот самый алтарь, про который рассказывал спутникам Ранул. Кстати, в его рассказе, как это ни странно, было довольно много правды. Действительно, раньше жители деревни поклонялись духам леса, ведь именно лес давал им как возможность прокормить себя, так и возможность заработать на торговле дичью, деревом и даже отчасти мехами. После завоевания этих мест королями Катриона все места поклонения духам были сожжены, жителей насильно обратили в другую религию, а тех, кто не хотел подчиниться - повесили. К ним относились все жрецы духов леса, кроме верховного жреца, который скрылся неизвестно куда и до сих пор никто не знает, что с ним сталось.

Однако ни Ранул, ни его друзья, ни кто-либо другой из жителей деревни достоверно не знал, какое именно действие будет иметь то или иное расположение тех или иных цветов на алтаре. Некоторые только смутно догадывались о свойствах цветов, положенных в определённой конфигурации на алтарь, внушать простую привязанность, симпатию, мимолётную или всепоглощающую страсть, влечение, а также любые другие оттенки человеческих чувств, характеризуемых у простых людей одним словом - "любовь". Ведь ни для кого не секрет, что разнообразие их так же велико, как и разнообразие красок в природе. При этом никогда ни в каком уголке мира вы не встретите растение, животное или насекомое чистого, несмешанного с другими цвета без каких-то примесей или оттенков. Может поэтому и в отношениях людей не бывает чёрных, белых, красных, зелёных цветов, а встречаются переплетённые, намешанные и перемешанные, порой невероятнейшие их сочетания. В этом смысле эта поляна и алтарь духов леса были воплощением только что кратко изложенной нами мысли, поскольку, как мы уже говорили, ни один цветок на поляне не повторялся и ни один из них не был чистого цвета, а, будучи положенными на алтарь, они рождали совершенно разные чувства в душах людей, и не каждое сочетание цветов приводило к какой-то перемене в отношениях. Поэтому те, кто направлялся сюда, хранили в глубине сердца не только надежду, но и затаённый страх, что цветы Лешего им ничем не помогут.

Однако вернёмся к нашим спутникам. После прохладного сентябрьского вечера, после тёмного сырого леса с его таящими всевозможные опасности шорохами, стуками, шелестом и прочими звуками на каждого из юных путешественников вид восхитительной весенней пёстрой поляны подействовал, как тёплое солнце, показавшееся в апрельский день, которое не только согревает своими лучами всё живое, но и поселяет в душах людей какой-то необъяснимый восторг и радость от одного только факта собственного существования здесь и сейчас. Вот и молодые люди, когда прошёл первый шок от увиденного, стали резвиться, бегать вдогонку друг за другом по поляне, весело смеяться, толкать друг друга в цветы, срывать их, кидаться ими и делать тысячу других таких же радостных, счастливых и бессмысленных вещей, которые свойственны одной только юности. Даже Болорион отбросил свой меч и стал играть с другими в догонялки.

После получаса такой беготни, Ранул решил напомнить всем о цели их путешествия и сказал, указывая на алтарь:

- Ну что? Пойдём что ли? А то так всю ночь здесь пробегаем.

- Ай! Армин! Перестань кидаться этими колючками, - вопил Тим.

- На вот тебе ещё, - это уже Эллина с весёлым смехом кинула бедному парню прямо в нос горсть маленьких белых ягод, правда очень твёрдых, так что Тим тут же взвыл от боли.

- Ах, вы, негодницы! - и он помчался за разбегавшимися в разные стороны подругами.

- Эй, Тим! Хорош! Девчонки, ну давайте уже пойдём дальше! - снова крикнул Ранул.

- А тебе что так не терпится? На что-то надеешься что ли? - презрительно ухмыльнулась Кесана. - Ну ладно, пошли, - и остальные её подруги направились к алтарю. В уже упоминавшемся углублении было вытесано несколько символов, разделённых чертой и изображавших различные растения от маленькой травинки до мощного высокого дерева. Всего таких символов было по семь с каждой стороны. Когда все вдоволь насмотрелись на алтарь и его убранство, Ранул, исполнявший роль ведущего, взял слово:

- Итак, каждый из нас должен выбрать по одному цветку и положить его на один из этих узоров на алтаре. Парни - справа, девчонки - слева. После этого ждём до рассвета, а потом... Потом, как получится!

- Что это значит, "как получится"? - настороженно спросила Кесана.

- А то, что никто не знает, чем закончится эта ночь, - радостно воскликнул ей в ответ Ранул и, не дослушав очередную её колкость, пустился бежать за своим цветком. Все остальные решили последовать его примеру и разбрелись по поляне в поисках подходящих цветов.

Через несколько минут все снова стояли перед алтарём, но каждый уже держал по цветку в своих руках. Тим принёс небольших размеров желтовато-коричневый цветок, по форме лепестков похожий на колокольчик. Ранул - цветок с большим голубым бархатным бутоном на тонком стебле, а Болорион сорвал огромный бордовый полуночный мак. Выбор женской половины компании был также разнообразен. Кесана выбрала для себя длинный красный цветок с широким бутоном и шипами вдоль стебля, о которые она уже дважды успела уколоться и теперь постоянно подносила уколотые места ко рту. Эллина принесла белый василёк, а Армин нашла где-то радужную ромашку с лепестками всех цветов радуги.

- Ну что? Все собрали? Теперь кладём цветы, - скомандовал Ранул. На сей раз возражений не последовало даже от Кесаны - каждый с волнением положил свой цветок на понравившееся ему место. Когда эта процедура закончилась, все несколько минут напряжённо вглядывались в цветы, лежащие на алтаре, однако ничего не происходило. Вдруг протяжный и тоскливый волчий вой разрезал воздух, заставив молодых людей задрожать от испуга. Вой доносился со стороны деревни, но расстояние определить было невозможно.

- Свет, что это? - воскликнула побледневшая, как полотно, Армин.

- Похоже, это опять волки, - вымолвил Болорион.

- Давайте останемся тут и дождёмся рассвета, - предложил Ранул.

- А если они придут сюда?

- Тогда постараемся спрятаться. Вон здесь сколько места, - ответила Кесана. Но претворить в жизнь эту мысль ей не удалось, потому, что едва она закончила свою фразу, как вой раздался второй раз, теперь уже совсем рядом и со стороны, противоположной деревне. Услышав этот страшный вой, все пустились бегом к тропинке, а Болорион стал искать глазами свой меч, который он бросил ещё перед игрой, но его нигде не было видно. Несколько минут прошло в тщетных поисках, когда с противоположного края поляны показалось пять волков. Они медленно ступали, осторожно принюхиваясь. Болорион стал потихоньку наугад пятиться к выходу, не выпуская однако из виду непрошенных гостей, как вдруг он споткнулся обо что-то тяжёлое, лежащее на земле - это был его меч! Ни секунды не медля, он схватил его и вскочил на ноги. И как раз вовремя - волки заметили его и стремительно приближались к своей жертве. Когда же они увидели, что человек вооружён, волки замедлили свой бег, разделились на две группы и стали обходить Болориона полукругом. К счастью их было слишком мало, а поляна была слишком большая, чтобы можно было успешно выполнить этот манёвр. Болорион, разгадав их намерения, со скоростью ветра ринулся на двух находившихся ближе всего к нему волков и с ходу сумел отсечь одному из них голову, второй ловко увернулся от его меча и сам атаковал стражника, пытаясь укусить его за ногу и порвать сухожилие. Однако Болориону повезло - рядом с его ногой оказался большой красный цветок, который внезапно вспыхнул и на мгновение ослепил волка, и тот промахнулся, зато Болорион быстро развернулся и что есть силы рубанул по телу своего противника, перерубив его пополам.

Остальные волки, брызгая слюной и горя кроваво красными глазами, с энергией, удвоенной ненавистью к врагу, убившему их собратьев, бросились на Болориона. Тот уже стоял в оборонительной позиции и ждал стремительно приближающихся противников, сжимая в руках свой меч. Двое волков налетели на него одновременно. От одного Болорион успел увернуться, но второму всё же удалось повалить стражника на землю и распороть его плечо своими острыми когтями. Молодой человек дико взвыл от боли и нанёс мощнейший удар кулаком в голову вцепившемуся в него волку, тот отлетел на несколько шагов, два раза проскулил и затих. Другой волк, пытаясь воспользоваться положением Болориона и надеясь перегрызть ему глотку, изготовился и совершил прыжок, который должен был стать смертоносным для молодого человека, если бы тот случайно не выставил перед собой меч остриём вверх. Волк налетел прямо на него, распоров себе брюхо. Болорион попытался подняться на землю и стряхнуть ещё бившегося в конвульсиях волка со своего оружия, но тут последний противник, до той поры выжидавший удобного момента, подкрался сзади и вонзил свои зубы в плечо Болориона. Стражник вновь рухнул на землю, а волк, опьянев от вида крови поверженного, как ему казалось врага, выпустил его плечо и нацелился на шею. Однако оправившийся от столь внезапного нападения Болорион воспользовался секундной передышкой, которую дал ему противник, сам схватил его за горло и стал душить. Волк извивался, вонзал когти в грудь своего врага, но всё было тщетно - страх смерти утроил силы Болориона, и вырваться из железной хватки его рук волку не удалось. Через некоторое время он перестал сопротивляться и обмяк, но Болорион ещё несколько минут держал его в своих руках, будучи не в силах разжать их. Когда же наконец шок прошёл, и молодой человек выпустил поверженного противника, на него накатила страшная оглушающая волна слабости. Он попытался подняться, но снова упал на землю. Кровь из раны в плече и от порезов на груди стремительно вытекала. Болорион вспомнил, что его коллеги-стражники, рассказывая ему про свои раны, полученные в боях, говорили также, что в таких случаях рану необходимо перевязать, а ещё лучше приложить листья лесного кровостоя. Однако травы поблизости не оказалось, и раненый кое-как стащил с себя рубаху, оторвал от неё солидный кусок и, как умел, обмотал полученный бинт вокруг плеча и своей груди. Кровотечение замедлилось, и через несколько минут Болорион нашёл в себе силы встать, подобрал меч и, шатаясь, поплёлся в сторону деревни. Едва он покинул поляну Лешего, как стал заниматься рассвет, а на алтаре под первыми лучами солнца вспыхнули ярким светом два цветка - полуночный мак и белый василёк.

Глава XVI. Новый член тайного общества.

Оставим на некоторое время Болориона плестись по дороге в деревню и вернёмся к двум другим героям нашего повествования. Айдел и Борхус после неудачной попытки посвятить Болориона в члены тайного общества "Антидеминиум" собрали свои скромные пожитки и хотели направиться к выходу из таверны. Однако их намерения наткнулись на неожиданное препятствие - они не знали, как покинуть её, оставшись незамеченными, ведь кто-то из слуг или сам Плиар могли их увидеть. Итак, молодые люди стали искать другой выход из таверны, который бы позволял решить им эту задачу.

Айдел подошёл к окну, открыл его, смерил взглядом расстояние до земли - футов двадцать - и разочарованно сообщил своему приятелю:

- Высоко. Здесь не получится.

- Тогда давай посмотрим, есть ли здесь какой-нибудь чёрный ход, - предложил Борхус, и друзья, опасливо оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к каждому звуку, доносившемуся с первого этажа, вышли в коридор.

- Никого. Вроде хозяин в общей зале, - заметил Борхус.

- Да, вон как ругается с кухаркой, - с первого этажа и впрямь слышались отборные ругательства, коими старый Плиар награждал свою работницу за подгоревшее жаркое. Причём, судя по запаху, который был слышен даже на втором этаже, делал хозяин таверны это вовсе не зря и не из-за сварливого характера. Друзья направились по коридору в противоположную от лестницы сторону, и с правой стороны заметили какую-то дверь. Борхус осторожно попробовал её толкнуть - дверь легко подалась. Тогда он распахнул её, и глазам обоих путешественников предстала вторая лестница, ведущая на первый этаж. Айдел и Борхус, стараясь не шуметь, спустились по ней, открыли дверь, располагавшуюся в конце лестницы (благо она была не заперта), и потихоньку вышли на улицу.

Оказалось, что этот выход выводил на небольшой проулок, который находился как раз за таверной, куда слуги сего почтенного заведения выбрасывали разный мусор, помои, выливали воду и использовали его для других тому подобных нужд. Поэтому земля здесь всегда был похожа скорее на жидкую скользкую массу, передвигаться по которой было крайне опасно. Причём помимо собственно грязи проулок этот славился ещё и большим количеством разного рода мусора, в изобилии покрывавшего всю его поверхность. Тут были и кости для собак, сгнившие яблоки и помидоры, кучка почерневших и заплесневевших капустных листьев, мелкая рыба, которую не стали есть ни постояльцы, ни хозяин, ни его слуги, ни даже кошки в трактире. Всё это гнило и распространяло вокруг себя жуткую вонь.

Вполне естественно, что этот уголок не относился к числу самых живописных мест деревни, поэтому её жители крайне редко здесь появлялись. Единственными посетителями переулка были, как мы уже отмечали, слуги достопочтенного хозяина таверны. Однако по счастью в тот момент, когда беглецы покидали заведение Плиара, в этом месте не было ни души.

Как только друзья открыли дверь, едкая вонь повергла их в лёгкое замешательство, что заставило молодых людей зажать носы пальцами. Однако манёвр этот, как оказалось впоследствии, был грубейшей ошибкой и привёл к роковым последствиям. Вот какие это были последствия.

Как мы уже сказали, на улице было очень скользко. При этом и Айдел, и Борхус в одной руке несли свои пожитки, а другую руку задействовали для того, чтобы избавиться от жуткого запаха. Таким образом, наши путешественники оказались совершенно не приспособлены и не готовы к прохождению такого опасного участка, какой из себя представлял проулок за таверной. Поэтому не прошло и мгновения, как оба во весь рост растянулись в окружавшем их мусоре. Айдел угодил лицом прямо в кучу валявшихся вдоль стены помидоров и тщетно пытался отплеваться от гнили, попавшей ему в рот. Борхусу же повезло несколько больше (если в такой ситуации вообще могло повезти) - он упал к куриным костям, к тому же на бок, поэтому он довольно быстро смог подняться и, изрыгая страшные проклятия, стал отряхиваться от налипшей на его костюм грязи. В это время Айделу наконец-таки удалось встать на четвереньки - положение, из которого уже гораздо проще было встать на ноги, что он, немного отдышавшись, и сделал.

В это время на лестнице, по которой спустили друзья, послышался шум и болтовня двух слуг. Заслышав их, Айдел и Борхус тут же пустили бежать со всех ног, не уделяя уже особого внимания своему обонянию и думая только о том, как бы не упасть здесь ещё раз. На сей раз им повезло - едва они забежали за угол одного из домов, как дверь распахнулась, и дюжий слуга из таверны выплеснул на улицу полную бадью помоев.

Айдел и Борхус свернули в первую же попавшуюся улочку, нашли место поукромнее и стали решать, что делать дальше.

- Демоны, от меня теперь воняет хуже, чем от мусорной ямы, - выругался в сердцах Айдел.

- Да ты и выглядишь не лучше. Морда красная, плащ весь в помидорах, и вонища, что из рта, что от одежды - всё одно!

- Ха-ха-ха, как смешно. Прямо клоун с рыночной площади. Сам вон весь в грязи и морда не белее моей, краше в гроб кладут! Давай лучше прикинем, куда теперь податься.

- Я на площади перед таверной приметил одни заросли, заберёмся туда и будем ждать.

- Кого?

- Кого-кого... Или Болориона или стражников с Болорионом. Понятно!?

- И сколько ждать?

- Слушай, у тебя с похмелья последние мозги расплавились. Сколько надо будет, столько и подождём. Во всяком случае, мне кажется, что до темноты всё должно решиться. Деваться ему некуда - всё равно придёт. Вопрос только - один или с компанией.

- А почему ты думаешь, что ему некуда деваться?

- Прекрати тупить! Ты меня просто убиваешь! Он ушёл без денег, жрать-то ему где-то надо, а кому он нужен, кто его приютит. Так что вернётся он обязательно. Причём, зная его аппетит - скоро. Ладно, пошли потихоньку. - И Борхус зашагал в сторону таверны. Айдел, отряхнув насколько это было возможно свою одежду от остатков мусора, последовал за ним. Дабы не показаться на площади, друзьям пришлось добраться до указанных Борхусом зарослей по боковым улочкам, что заняло довольно много времени, учитывая полное незнание товарищами деревни. Наконец они пришли к одной из небольших улочек, которая выходила на площадь перед тавреной. Улочка эта состояла из нескольких крестьянских домов, большая часть которых была не слишком ухоженной по причине отсутствия хозяйского глаза.

Забор, огораживающий дома покосился, краска давно отколупалась и потрескалась, а перед ним выросли высокие и частые заросли конопли, амброзии, лебеды, репейника и прочей сорной травы. Хозяева остальных домов ограничивались уборкой только своей территории, а той частью улицы, которая примыкала к участкам соседей, не занимались. Объяснялось это тем, что в тех домах жили люди, представляющие тот слой населения, который во всех населённых пунктах называется одинаково - отребье. К ним относились пьяницы, мелкие жулики, попрошайки и тому подобный сброд. Эти люди были заняты весь день заботами значительно более важными, чем уборка прилегающей территории, а потому ею и не занимались. Остальные жители улицы уже несколько раз пытались их выгнать из деревни, в том числе и с помощью старосты, но он всякий раз говорил, что они нужны для выполнения всякого рода чёрной работы, на которую не пойдёт никто другой. Поэтому благодаря такому заступничеству старосты эти дома по-прежнему не пустовали и не были переданы другим жителям улицы.

Все эти обстоятельства были как нельзя более благоприятны для наших друзей, поскольку из-за имевшихся зарослей они могли, не привлекая к себе внимания и оставаясь незамеченными, наблюдать за входом в таверну. Айдел и Борхус потихоньку влезли в самую гущу зарослей, утоптали небольшой пятачок, расположились на нём и стали ждать.

Однако по уже известным нам причинам Болорион никак не желал появляться. В течение первых трёх часов ожидания Борхус плавно прошёл все стадии изменения человеческого настроения от спокойствия и умиротворения до раздражения и бессильной злости. Таким метаморфозам в его психическом состоянии немало способствовал Айдел, которому не терпелось взять реванш за отповедь, полученную им от своего товарища, которого он по своей гордыни считал уж никак не умнее себя любимого.

- Как ты думаешь, может быть, он клад нашёл? - с гаденькой усмешкой осведомился Айдел. - Не иначе, а то Болорион уже давно был бы здесь, ведь денег-то у него нет. - За последние пятнадцать минут это была уже пятая реплика Айдела в подобном духе, поэтому Борхус не выдержал и прорычал в ответ:

- Заткнись! Я же сказал - сейчас придёт!

- Ой-ой! Я прошу у вас прощенья, о мудрейший! Вам, наверное, сами Боги сообщают, когда Болорион вернётся в таверну!?

- Сказал же, отстань! Что ты раскудахтался. Без тебя хреново, - ещё раз огрызнулся, но уже без прежней уверенности Борхус. Воодушевлённый тем, что противник стал сдавать позиции, Айдел продолжил наступление в прежнем направлении:

- Как же так! Ведь всё же было так точно рассчитано. Только всякие тупицы задавали свои дурацкие вопросы! А всезнающий Борхус же так всё предусмотрел, ну прямо до мельчайших подробностей.

- А ты-то что предлагаешь!? Трещишь тут, как сорока, а толку от тебя ещё меньше, чем от неё.

- Да валить отсюда надо! Неужели не понятно, что уже ничего не будет. К тому же темнеет, через полчаса вообще ничего не увидим. - И действительно, давно сгустились сумерки, но Борхус не хотел так просто уступать и в ответ, обидно ухмыляясь, спросил:

- А как насчёт виселицы? Ты ещё не забыл, что сделали с Иладой. Мы, кажется, об этом с тобой услышали всё в подробностях. Или ты хочешь так же, как и она болтаться на перекладине!? - Такой подход к делу несколько поохладил пыл Айдела, однако сдаваться тот явно не собирался.

- Если бы всё было так, как ты говоришь, - призвал на помощь логику молодой человек, - то уже давно здесь был бы староста, стражники и ещё Свет знает, кто. Мы торчим в этих кустах, наверное, часа четыре. До сих пор ни души! А ты всё про какую-то виселицу толкуешь!

- Не знаю как тебе, а по мне так лучше торчать в этих кустах, чем болтаться на верёвке. Поэтому ты как хочешь, а я остаюсь здесь. - И после этого заключения Борхус отвернулся от своего собеседника, давая ему понять, что прения на этом завершены. Айдел, в свою очередь, столкнувшись с таким упорным сопротивлением и уверенностью в собственной правоте своего товарища, почёл за лучшее снова улечься на траву и замолчать. Это решение пришло ему на ум тем скорее, что он обладал живым пылким воображением, которое ему тотчас нарисовало жуткую картину его гибели от верёвки королевского палача: отвратительное деревянное сооружение, называемое в простонародье виселицей, толпа людей, скопившаяся перед ней, мерзкая кровожадная ухмылка заплечных дел мастера, озверевшие лица людей, не знающих жалости к преступникам, наказанным правосудием, их оскорбительные и насмешливые крики, дразнящие его дети и тысяча других омерзительнейших деталей, которые он имел возможность лицезреть ещё в Катрионе. Сами понимаете, что от таких мыслей кто угодно бы заколебался и почувствовал потребность спрятаться подальше и сидеть потише, а не только наш юный искатель приключений. К тому же на помощь Айделу всегда приходили ещё логика и здравый смысл. Они твердили, что, если он погибнет сейчас по обвинению в участии в тайном обществе, это может не позволить ему достигнуть его заветной и такой прекрасной цели - избавить мир от демонов, тёмных тварей и прочей нечисти. К чести молодого человека надо сказать, что он был уверен, что не выдаст на пытках (если уж до этого дойдёт) никого: ни Борхуса (хоть он этого и не заслуживал), ни Эфиона, ни кого-то другого, да ещё постарается выгородить Болориона.

Здесь воображение Айдела разыгралось уже не на шутку и представило его мысленному взору, как он окровавленный и измождённый, еле шевеля потрескавшимися губами и распухшим от жажды языком, бросает слова проклятия и презрения своим палачам, мужественно берёт всю вину на себя, говоря, что он один задумал общество, но никто в него не вступил и что ни один из тех, кого пытаются обвинить в заговоре против Его Величества, не участвовал в его, Айдела, делах. Палачи продолжают пытки: подвешивают его на дыбе, жгут огнём, ломают ему кости, но всё тщетно - он непреклонен, как скала и...

Бог знает, куда бы ещё завели нашего героя эти мысли, если бы мимо не проходил один из обитателей улицы, на которой наши друзья расположились, дабы вести наблюдение за таверной "Лесная". Это был невысокий, пухленький лысоватый мужчина лет сорока, но из-за постоянного пьянства выглядел он гораздо старше своих лет. В любое время дня и ночи он был пьян. Сейчас, после того, как он принял очередную дозу спиртного, пьяница пытался добраться до своего дома, чтобы хоть в этот раз не заснуть на улице, поскольку по ночам было уже довольно холодно.

Так, передвигаясь зигзагами, он наконец-то добрался до своей улицы. Но к этому моменту он почувствовал непреодолимое желание отправить свои естественные потребности в ближайшие придорожные кусты. Ими, к несчастью, оказались заросли, в которых расположились наши друзья.

Поскольку Айдел пребывал в вышеописанных нами фантазиях, единственным, кто наблюдал за мужчиной, был Борхус. Как только почтенный деревенский житель приблизился к кустам и остановился возле них чуть дольше обычной паузы, необходимой для продолжения движения, Борхус разгадал смысл этого маневра и быстро вскочил, выпрямившись во весь свой рост. Это и вывело Айдела из задумчивости.

- А ну проваливай отсюда! - злобно прошипел мужчине Борхус. В первое мгновение тот, разумеется, опешил, но вместо того, чтобы испугаться и убежать, как рассчитывал молодой человек, произнёс первое, что пришло ему в голову:

- Ты кто?

- Какая разница! Вали отсюда, пока цел! - попытался его отогнать Борхус. Однако пьяница уже успел оправиться от первого потрясения и, вспомнив, что он находится на своей родной улице, гордо ответствовал:

- Ты кто такой, чтобы меня с моей улицы прогонять? Или ты там с девками в кустах забавляешься и боишься, что я тебе помешаю? Так ты поделись! Давай, я лишним не буду, я ещё у-ух какой! - окончательно разошёлся житель деревни. Но тут он увидел, как из кустов поднимается второй мужчина и заревел:

- Так вы тут друг с другом милуетесь! А ну пошли вон отсюда, мерзкие обезьяны! Дырявьте свои задницы в другом месте! Вон отсюда! - пьяница орал так, что слышно было, наверное, у самых ворот, поэтому Борхус, хоть и руки у него чесались поколотить мерзкого пьянчугу, схватил своего друга за рукав и быстро потащил его за собой прочь от этого злосчастного места, а разошедшийся окончательно пьяница продолжал кричать им вслед:

- У-у-у обезьяны! Попробуйте только ещё раз сюда сунуться, всем накостыляю так, что не встанете! И яйца ваши в задницу вам засуну! Уроды... - после этих слов Айдел и Борхус ещё прибавили шагу и остановились только тогда, когда отошли на два квартала от места своей засады, которое они столь стремительно покинули

- Вот, сволочь! - процедил сквозь зубы Борхус. - Пьянь лесная.

- Да, пошёл ты, - одёрнул его Айдел. - Это по твоей милости нас приняли за каких-то мужеложцев. Если бы не ты, нас бы уже там давно не было. И алкаш этот нас бы никогда не увидел и не узнал. Тьма стоит кромешная, уже, наверное, часов одиннадцать, а мы всё по улицам болтаемся, как неприкаянные. Я есть хочу, как десять волков. Пошли в гостиницу, хоть отогреемся и поедим. Ведь ясно же, что никто не придёт за нами.

- Ну что ж раз ты такой умный, иди, а я побуду где-нибудь в тихом месте и пережду. То, что за нами никто не пришёл, ещё ни о чём не говорит. Может они нас ищут по всей деревне или хуже того устроили засаду в гостинице. Прошли туда с чёрного хода, да и сидят там себе в тепле, нас поджидают. Так что, давай иди, тебя там накормят, от души, да ещё потом всю оставшуюся жизнь кормить будут бесплатно, только недолго. - и в подтверждение собственной правоты Борхус смачно плюнул на землю.

- И в какое же это место ты хочешь спрятаться, а? Ты что деревню знаешь? Да если бы всё было так, как ты говоришь, мы бы увидели, как стража входит в таверну...

- Да как ты увидишь, придурок!? Если они с чёрного хода зайдут, ты даже не поймёшь ничего!

- Прекрати орать, идиот! - закричал ещё громче Борхуса Айдел. - Нам же вся площадь была видна.

- Сам ты идиот. Да ещё и слепой к тому же. Ты что не видел, что как раз место, откуда мы из таврены выходили и не видно из этих кустов.

- Так какого же рожна мы там столько торчали, как дураки? Может, расскажешь, если место, которое нужно было видеть в первую очередь, мы видеть не могли?

- Слушай, ты с похмелья всегда такой тупой или только сегодня!? Мы там сидели для того, чтобы видеть, как они выйдут или, если пойдут с главного хода, то как зайдут!

- Всё равно, это - бред! Как можно было серьёзно рассчитывать на то, что мы что-нибудь заметим, сидя в этих грёбаных кустах, - на самом деле намёк Борхуса на виселицу или тюрьму вновь подействовал на Айдела, и тот уже отбивался как-то вяло, больше для проформы, чтобы хоть как-то сохранить лицо. Но его противник не обладал в достаточной степени ни тактом, ни милосердием, чтобы прекратить на этом месте разговор и пощадить таким образом самолюбие друга.

- Если ты ничего не понимаешь, так хоть молчал бы! Где тебя Эфион нашёл, в каком пансионе для бедняков!? Ты ж ничего не умеешь, а при первой же опасности, при первой же драке бежишь, куда глаза глядят. Зато как повыпендриваться, так ты первый. И вообще, из-за кого мы во всё это вляпались!? Это ведь ты с Болорионом "поговорил", да так, что мы теперь не знаем, на виселице мы жизнь закончим или где-нибудь в лесу под корягой. Радуйся, что я тебя не отходил как следует дубиной. В детстве мы всегда так обходились с дураками и трусами вроде тебя... - при этих словах Айдел покраснел, как варёный рак и заорал ещё громче прежнего:

- Что ты сказал?

- Да что слышал!

- А ну-ка, давай, иди сюда, ты же у нас смелый, герой прямо, самый сильный и правильный, - во время этой короткой речи Айдел бросил на землю свои пожитки и выхватил меч.

- А не боишься, что я твой мечишко у тебя отниму и отшлёпаю тебя им по заднице, - в свою очередь, готовясь к схватке, ответил Борхус.

- Ну что ты готов?

- Конечно, я же не ты, - и Болорион со всей силы опустил свой топор лезвием вверх, целясь в запястье Айделу с тем, чтобы выбить у него меч из рук. Но тот увернулся от этого удара и контратаковал своего противника, также намереваясь выиграть это сражение без крови, выбив топор. То, что не удалось Борхусу, Айделу удалось вполне: после мощного удара мечом плашмя по предплечью Борхус взвыл от боли и выронил топор. На лице Айдела появилась торжествующая усмешка, он на мгновение опустил меч, чем и воспользовался его противник. Борхус бросился на своего недавнего товарища и повалил его на землю. Достигнув такого доминирующего положения, он первым делом отшвырнул насколько мог далеко меч Айдела, поставил свои колени ему на руки и занёс руку над лицом противника, но опустить её не успел. Резкий пронзительный вой расколол ночь. От этого звука у Борхуса перевернулись в животе все внутренности, кровь застыла в жилах, а волосы зашевелились от страха. Айдел как будто перестал дышать и вжался в землю. И тут вой раздался с новой силой, но уже сразу с двух или трёх сторон. Борхус встал, медленно озираясь по сторонам и смотря на всё большими испуганными глазами: вокруг было темно, как в старой печи, но темнота эта была живая. В соседних домах захлопали ставни, защёлкали замки на дверях, заплакал ребёнок, слышен был звук пододвигаемой мебели, прерываемый женскими всхлипами, всё было охвачено каким-то неясным торопливым тревожным оживлением. Не было слышно голосов людей, но каждой клеточкой кожи чувствовалось частое испуганное дыхание, словно у загнанных зверей, существ, попрятавшихся по всем мыслимым и немыслимым погребам, подвалам, закоулкам, стогам сена и ещё бог знает каким укрытиям.

И от этой невидимой, но слишком хорошо ощущаемой жизни, стоявшей на пороге смерти, но не отваживающейся взглянуть ей в лицо, почему-то становилось ещё более жутко, чем встретиться с целой стаей волков в одиночку. Через несколько минут, в продолжение которых наши герои неподвижно слушали весь этот ужасный концерт, эту омерзительную прелюдию смерти, раздался мощный удар по воротам деревни, как тот, что они слышали предыдущей ночью. Затем ещё один и ещё. Это вывело их из оцепенения.

- Что это? - спросил Айдел.

- Похоже, то же, что было и вчера. Давай искать оружие, - почему-то шёпотом ответил ему Борхус. Поиски оружия заняли у друзей с четверть часа, поскольку тьма была такая, что на расстоянии вытянутой руки не было видно ни зги. Всё это время удары по воротам не прекращались. Когда наконец Айдел нашёл свой меч, к ударам стал примешиваться скрежет ломаемого дерева, из чего было ясно, что ворота вот-вот будут сломаны, и волки или кто-то ещё ворвутся в деревню. Айдел и Борхус помчались в сторону ворот, но вдруг откуда-то справа, по всей видимости, из-за частокола они услышали сначала протяжный тоскливый волчий вой, а затем страшный удар, который вышиб калитку, находившуюся в этом месте стены. Калитка отлетела на несколько шагов, и тут друзья увидели десятки зелёных огоньков, мелькающих в конце этой боковой улочки. Сотрясая ночной воздух протяжным воем, волки бросились на оказавшихся у них на пути молодых людей. Те немедленно выхватили оружие и приготовились к обороне.

Первых двух или трёх животных удалось убить сходу, поскольку они не ожидали встретить отпор здесь. Но после гибели своих собратьев остальные решили попытаться окружить друзей, а другие стали просачиваться в деревню и с лаем и воплями помчались в сторону, откуда пришли Айдел и Борхус. Наши юные стражники, дабы не быть окружёнными, отступили к стене ближайшего дома и отбивались своим оружием столь удачно, что уже через несколько минут схватки перед ними лежало с полтора десятка трупов волков. Однако положение друзей становилось всё сложнее, поскольку число врагов не уменьшалось: стоило убить одного, как на его месте вырастал другой. У Борхуса когтями была разодрана рука, Айдела один из волков задел в плечо. Физическая усталость и потеря крови капля за каплей, секунда за секундой выколачивали из них остатки сил. Ещё четверть часа такого боя, и они бы не выдержали, но бежать было совершенно некуда: позади них - глухая стена без окон, а перед ними полчища голодных волков.

Вдруг по улице, где дрались Айдел и Борхус, пронеслась чья-то тень, и, словно по волшебству, все волки стали отступать обратно в лес. Через несколько минут на улице не осталось уже ни одного волка. Наши герои даже не пытались их преследовать, а тяжело повалились на землю. Вся схватка длилась около получаса, но устали они так, будто дрались без остановки весь день. Сказывалось отсутствие навыков, голод и пятичасовое сиденье на улице.

- У-у-уф, я думал нам - крышка, - произнёс Борхус, приваливаясь на стену дома.

- Да, уж. Ещё немного, и тогда точно всё. Ты, кстати, как?

- А-а, - махнул рукой Борхус, - ничего страшного - царапина. А ты?

- То же самое. Слушай, а мы дёшево отделались. Убили-то штук двадцать пять, не меньше.

- Да, неплохо поработали.

- Ну что, мир?

- Ладно, давай, - как бы нехотя согласился Борхус и пожал протянутую другом руку. - Интересно, почему они так внезапно убежали. Ведь не нас же они испугались в самом деле.

- Да-а-а, это странно. Мы им ничем не мешали. Может их стража прогнала от ворот, вот они и побежали.

- Знаешь, во всём этом вообще много непонятного. Ты сам из деревни или из города?

- Из деревни, - буркнул Айдел.

- А ты когда-нибудь слышал, чтобы волки вот так, толпой нападали на целую деревню, где есть огонь и люди с оружием. Причём заметь, они ведь оружия совсем не боятся, прут прямо наражон. Обычно волки так себя не ведут. Да и чтобы они собирались в такие большие стаи, никогда не слышал.

- Ты прав. Ощущение такое, что их кто-то направляет. Как будто они не животные, а армия людей. Откуда они узнали про эту калитку? Да и как они ворота-то пробивают. Ведь вчера пробили же, да и сегодня, наверное, тоже. А ворота-то не самые тонкие. Вчера я видел там толстенные брёвна. Их топором трудно перерубить, а тут волки... Что-то здесь не то...

Тут молодые люди услышали со стороны леса женский визг и крики о помощи. Судя по всему, кричали несколько женщин и один или двое мужчин. Переглянувшись, друзья не без труда поднялись на ноги, выбрались за пределы частокола и осторожно стали пробираться на звук человеческого голоса, точнее воплей о помощи. Примерно через сотню шагов они упёрлись в заросли какого-то колючего кустарника, из-за которых как раз и доносились голоса. Чтобы не быть обнаруженными возможным врагом прежде, чем разведают обстановку, Айдел и Борхус решили преодолеть заросли по-пластунски. Когда они наконец выбрались из кустарника на небольшую поляну, сквозь ночную тьму им удалось разглядеть следующую сцену.

На высоком дубе, который находился на противоположном от друзей конце поляны, виднелись силуэты нескольких человек, криками, жестами и стуком звавших на помощь. Под деревом находилась причина столь необычного поведения людей - там рычали и лязгали зубами четверо волков. Иногда они подпрыгивали, пытаясь достать до ближайшей к земле ветки, на которой сидела какая-то девушка. Прыжки эти вызывали новый приступ визга и криков о помощи у попавших в беду.

- Ты выходишь на поляну, привлекаешь к себе внимание, а я нападаю сзади, - шепнул Борхус своему товарищу. Айдел нервно сглотнул слюну, судорожно сжал в руках меч, но всё же кивнул в знак согласия и поднялся на ноги. Борхус при этом стал отползать обратно в заросли кустарника, намереваясь пройти вдоль поляны с тем, чтобы оказаться справа или, если повезёт сзади от волков, которые, как он предполагал, кинутся на Айдела как только тот окажется в их поле зрения. Сначала всё произошло именно так, как предполагал Борхус. Едва Айдел вышел на поляну и сделал по ней несколько шагов, животные, прекрасно видевшие в темноте и обладавшие к тому же невероятным чутьём, сразу заметили его, но не кинулись на него все сразу, а оставили одного под деревом в качестве "часового", как видно, опасаясь за своих первых жертв. Это немного спутало планы Борхуса, который теперь не мог зайти волкам в тыл, поскольку их прикрывал волк, оставшийся под деревом. В результате ему пришлось проделать несколько больший путь, дабы подойти к самому дубу. В это время завязалась схватка между Айделом и тремя волками. Первый из них несколько вырвался вперёд, что дало молодому человеку возможность ловким выпадом проткнуть ему шею и вернуться на прежнюю позицию, но двое остальных атаковали одновременно. От одного Айделу удалось увернуться, а вот второй вцепился ему в ногу, оторвав от неё приличный кусок мяса. Юноша взвыл от боли и упал на одно колено, но при этом успел задеть ближнего к нему противника мечом, незначительно ранив его. Теперь положение Айдела из опасного превратилось в угрожающее. Перед ним стояли два волка, один из которых мог в любой момент обойти его и нанести смертельный удар, пока второй отвлекал бы его внимание атаками в лоб. Айдел дважды пытался отогнать противников полукруговыми ударами, однако те без труда избежали встречи с его мечом, а один из них, действительно, стал обходить несчастного юношу. В этот момент раздался воинственный клич Борхуса, который слился с поскуливанием волка. Это на мгновение отвлекло его собратьев от своей уже почти поверженной жертвы, но этого мгновения оказалось достаточно Айделу для того, чтобы прыгнуть на обходившего его волка и пригвоздить того к земле. Тем временем Борхус уже бежал через поляну на помощь своему товарищу. Почуяв угрозу с двух сторон, волк быстро ретировался обратно в лес. Естественно, что Борхус не стал преследовать его, а кинулся к раненому другу.

- Ты как?

- Да пошёл ты! Пока ты по кустам ползал, он мне чуть пол ноги не оттяпал, - отозвался Айдел.

- Я ж не знал, что один под деревом останется!

- А что ты вообще знаешь!? Когда стража придёт или может быть, в каком месте её ждать!?

- Да перестань ты, Айдел.

- Отвали, я пол дня сегодня по твоей милости провалялся в грязи, меня обозвали мужеложцем, а теперь меня ещё и чуть ноги не лишили.

- Дай я посмотрю, что у тебя там. Может перевязать надо? - выдавил из себя Борхус.

- А ты лекарь, что ли? - не унимался Айдел.

- Может быть, я посмотрю, - послышался голос с дуба. - Я умею, меня отец на охоте учил, как такие раны перевязывать надо.

- А, вы ещё там!? - накинулся на них Борхус. - Из-за вас нас чуть не прикончили. Давайте бегом сюда. - Люди поспешно слезли с дерева и подошли к Борхусу. Самый рослый из них, тот, что предлагал свои услуги по перевязке, пробормотал:

- Извините... Мы не хотели... Мы не знали...

- Что ты там лопочешь? - продолжал орать на него Борхус. - Что вы хотели? Какого рожна вас понесло в лес среди ночи? Первый день что ли в деревне!? Ведь знаете, что волки здесь на людей охотятся, и всё равно попёрлись.

- Может, ты уже перестанешь на них орать, а дашь им возможность меня перевязать, если сам не умеешь, - процедил сквозь зубы Айдел. Борхус, пробормотав что-то невнятное, всё же отошёл в сторону, давая понять, что он не против, если кто-то кроме него осмотрит друга и перевяжет его рану.

- Закатайте, пожалуйста, штанину, - промямлил молодой здоровый детина со светлыми волосами, приблизившись в Айделу. Айдел послушно сделал то, что от него требовалось. - Эй, Тим, есть чем посветить, - крикнул молодой человек своему товарищу, который стоял чуть поодаль.

- Держи, - и тот кинул ему огниво и трут.

- Ничего серьёзного, - поставил диагноз парень. - Просто немного мяса вырвал, да и всё. Пальцами пошевелить можете? - Айдел, хоть и через силу, смог проделать требуемую операцию. - Ну, вот, значит, до жил или уж тем более до кости он не дотянулся. Так, теперь займёмся перевязкой. - новоиспечённый лекарь достал из-за пазухи какую-то тряпку, обмотал её вокруг ноги Айдела и важно резюмировал:

- На первое время должно хватить.

- Ну ты, прям ни дать ни взять - настоящий лекарь! - ухмыльнулся Борхус. Айдел поморщился на очередную злобную реплику своего друга и выдавил:

- Как вы все сюда попали, вам что дома не сидится что ли по ночам?

- Мы ходили на поляну Лешего, - промямлил парень.

- Куда?

- На поляну Лешего, - вмешалась в разговор высокая стройная девушка.

- И что вы там делали?

- Мы играли в Цветы Лешего, - объяснила её подруга.

- Да вы что с ума сошли, что ли? Вам что по десять лет? - заорал на них Борхус.

- Извините, мы же не знали... - снова стал мямлить молодой парень, вызвавшийся на роль лекаря.

- Да что ты перед ними оправдываешься, Ранул!? - снова воскликнула высокая девушка, гордо вскинув голову. - За то, что спасли, спасибо, а жизни нас учить не надо, сами научимся. Пошлите, девчонки. - И Кесана, а читатель несомненно уже догадался, что пятью человеками, попавшими в столь затруднительное положение, были как раз наши новые знакомые, так вот, Кесана важно направилась в сторону деревни. Эллина и Армин, чуть помедлив, тоже поплелись за своей подругой. Айдел и Борхус, несмотря на всё пережитое этой ночью, с разинутыми ртами смотрели на этот демарш, не будучи в силах вымолвить ни единого слова.

- Извините нас и Кесану тоже. Девчонки... - попытался оправдаться Тим.

- Да пошли вы, - процедил сквозь зубы Айдел. - Как вам вообще на ум такое пришло ночью без оружия попереться в лес, где полным-полно волков?

- А мы не без оружия. С нами был один стражник. Болорион, кажется, - ответил Ранул.

- Что? - воскликнул Борхус. - Болорион? А он-то как с вами оказался?

- Ну, мы встретились с ним в деревне и в общем предложили ему пойти вместе и ...

- Да, хватит мямлить! Где он сейчас?

- Мы не знаем. Когда мы пришли на поляну, там где-то через час появились волки, ну мы и побежали, а он куда-то пропал...

- Где эта поляна? Сможете нас туда отвести?

- Конечно, сможем.

- Айдел ты как, дойдёшь?

- Потихоньку дойду, наверное. И все вместе отправились на поиски поляны Лешего и Болориона. Шли они медленно, поскольку нога у Айдела болела нестерпимо, и через пятнадцать минут пути выяснилось, что гораздо легче его нести, поддерживая за плечи, чем идти ему самому. Когда прошло чуть больше получаса, в лучах восходящего солнца они увидели на тропинке некую тёмную массу, похожую то ли на большой пень, то ли на кучу брошенного тряпья. Однако, когда масса протяжно и страдальчески застонала, стало очевидно, что за ней скрывается живое, а именно человеческое существо. Молодые люди бросились к лежавшему, перевернули его и с радостью, к которой примешивалась изрядная доля беспокойства, узнали в нём Болориона. Они попытались привести его в чувство, но бывший стражник никак не мог открыть глаза, он только мычал что-то нечленораздельное и иногда тихо постанывал. Стало очевидным, что идти он не сможет, а нести его без носилок тоже не было никакой возможности, поэтому Борхус отправил Тима и Ранула за помощью, (последний перед этим сменил повязку на ране Болориона) а сами остались рядом со своим другом. Через несколько минут после того, как деревенские парни убежали, Болорион очнулся, повёл вокруг себя помутневшими глазами, и взгляд его остановился на двух своих товарищах, сидевших подле него. У обоих лица были испачканы кровью то ли своей, то ли врагов, у Борхуса рассечена бровь, Айдел сидел с перевязанной ногой и время от времени постанывал от боли.

Болорион ещё раз посмотрел на них и еле слышно выдавил:

- Вы как сюда попали?

- Мы нашли ребят, с которыми ты пошёл в лес. Они и рассказали, что ты не вернулся, вот мы и пошли тебя искать, - объяснил ему Борхус причину их появления.

- А-а-а, - протянул раненый Болорион. - А где они сейчас?

- За помощью побежали. Ты как?

- Встать не могу, крови, наверное, много потерял и плечо ужас как болит...

- Тебе бы говорить поменьше, - посоветовал ему Айдел.

- Да, ты лежи спокойно, а ребята сейчас мужиков приведут, на носилках отнесём тебя, подлатаем.

- Я с вами, - выдохнул Болорион. Айдел и Борхус быстро переглянулись. В этот момент они услышали звук приближающихся шагов, это Ранул и Тим вели трёх или четырёх человек в качестве обещанной помощи. Пришедшие люди быстро погрузили Болориона и Айдела на носилки и понесли в деревню.

Глава XVII. После боя.

Проводив своих друзей до таверны "Лесная", Борхус решил оправиться к воеводе, чтобы узнать у него какие-нибудь подробности произошедшей ночью схватки и посоветоваться с ним о мерах, которые можно было бы предпринять в дальнейшем против ополчившихся неизвестно почему на деревню волков.

Между тем деревня уже проснулась, люди стали возвращаться к своим привычным повседневным делам - кто-то шёл к колодцу за водой, кто-то полол в огороде грядки, кто-то рубил дрова и смачно ругался, если промахивался топором мимо полена. Только на некоторых улицах был слышен женский плач - это убитая горем мать, жена, сестра или дочь оплакивала своего сына, мужа, брата или отца.

Увидев одну из этих трагических сцен, Борхус невольно остановился. Перед воротами дома совсем ещё молодая женщина лежала на трупе своего убитого мужа и громко в голос рыдала. Иногда рыдания её прерывались, и тогда она начинала тоскливо выть, как выли волки в эту страшную ночь, которая унесла столько человеческих жизней, в том числе и её мужа. А рядом с ней на руках у девочки лет десяти плакал маленький завёрнутый в одеяльце ребёнок. Девочка то и дело подходила к женщине и неловко и по-детски неуклюже пыталась погладить её по голове или утешить каким-то ласковым словом, но выходило это как-то скомкано и неуверенно. Женщина же как будто не замечала ни наивных попыток девочки её успокоить, ни надрывного плача ребёнка - для неё в эту минуту не существовало ни мира, ни жизни, ни Света, ни Тьмы, ни добра, ни зла - одно только бесконечное, как океан, горе. И она долго, мучительно, но с каким-то ожесточением, граничащим с удовольствием, окуналась в него, плавала в нём, меняя стили и направления, не имея ни сил, ни возможности, ни желания выбраться на берег.

А мимо шли по своим делам люди - некоторые громко разговаривали, кто-то даже смеялся, кто-то старался пройти как можно тише и незаметнее, только двое мужчин, по-видимому друзья убитого, подошли к женщине и попытались поднять её. И тут она словно очнулась и поняла, что всё случившееся не страшный кошмарный сон, а реальность, и реальность эта здесь и сейчас, а не где-то за сотни и сотни миль от неё. Тогда она стала вырываться из рук мужчин, которые уже подняли её и повели к дому, била их по щекам, пыталась расцарапать им лица, обвиняла их в смерти мужа и пыталась прорваться обратно, чтобы пойти к воеводе и убить его, но вдруг силы оставили несчастную женщину - она упала на землю. Мужчины подняли её и унесли в дом. Девочка ещё постояла немного на улице, покачала ребёнка, сказала ему несколько ласковых слов, а, когда он успокоился, стараясь не смотреть на распростёртое на земле тело, тоже пошла к дому.

Борхус не отличался крайней впечатлительностью, ему доводилось видеть самые разные сцены как на улицах Катриона, так и в его родной деревне. Он видел казни, пытки, драки, избиения, изнасилования, издевательства, горе и беду самых разных людей в самых разных местах, но почему-то именно этот случай глубоко тронул его не совсем ещё очерствевшую душу, по коже пробежал мороз, к горлу подкатил ком, а на глаза навернулись слёзы. Возникло противное тоскливое ощущение в области сердца, от которого мучительно захотелось напиться до беспамятства. В подобные моменты своей жизни он всегда поступал так, и это всегда его выручало. Конечно, с похмелья безумно болела голова и ныло всё тело, но зато душа молчала и не беспокоила его, а это было всё, что ему нужно. Борхус вдруг вспомнил, как это случилось с ним в первый раз.

Когда ему тогда было лет пятнадцать, родители отвели его из родной деревни в город и отдали сапожнику в ученики, поскольку, кроме него, в семье было ещё десять детей, и каждый лишний рот ложился тяжким бременем на плечи его отца. Их деревня находилась в лесах, и её жители, в основном, были дровосеками, а это ремесло не приносило большого дохода. Сапожник, к которому попал Борхус представлял собой старого сварливого пьяницу и жил он с женой и двумя дочерьми. Главной заботой этого "мастера" было напиться, высечь как следует учеников и побранить свою жену и дочерей. Однако, поскольку пил он с сержантом, который охранял квартал, где все они жили, никаких других сапожников там не было, и люди вынуждены были ходить именно к нему, хоть и качество его работы оставляло желать много-много лучшего. Однажды вечером сапожник, как обычно мертвецки пьяный, приплёлся домой, но в компании сержанта и одного молодого человека в чине поручика, родственника сержанта. Дома они продолжили начатое веселье, а, когда сапожник упал лицом на стол, двум его собутыльникам захотелось продолжения, и тут они увидели одну из дочерей хозяина, спустившуюся из своей комнаты попить воды. Это было юное, не сформировавшееся ещё окончательно создание тринадцати лет, с большими синими глазами испуганной косули. Её нестройная угловатая фигурка была облачена в длинную холщовую рубаху, из-под которой виднелись маленькие босые ступни.

Сержант и поручик, завидев девочку, стали звать её к себе. Когда она попыталась отказаться от их предложения, они добавили к словам действия, пошли в ход руки, они стали предлагать ей деньги, но она всё время только плакала и мотала головой, не будучи в силах даже позвать на помощь... А её пьяный отец блаженно храпел в углу, уткнувшись лицом в тарелку с квашеной капустой. Когда двое его собутыльников закончили своё дело, они бросили на стол пару монет и ушли.

В это время в комнату вошла жена сапожника. Увидев свою дочь в разорванной рубашке, на полу всю в крови, она принялась орать на неё и бить. Главной претензией, которую предъявляла почтенная мать к своей дочери, было слишком малое количество денег, оставленных сержантом и поручиком за услуги, оказанные им.

Через несколько минут, жена сапожника потащила свою дочь наверх, где продолжила вымещать на ней свою злобу, оставив мужа храпеть в комнате. Борхус наблюдал всю эту сцену из каморки, сделанной в подвале, через маленькое окошко, которое было проделано в полу на уровне человеческих ног. После этого он вышел из своей клетушки, взял со стола две недопитые бутылки и залпом осушил одну из них. Однако то томительное, противное ощущение, как будто только что выкупался в мерзкой грязной луже, не оставляло, он твердил себе, что не мог ничего поделать, что сапожник сам во всём виноват, что его не касаются его семейные проблемы и что вообще пропал бы этот проклятый пьяница вместе со всеми его дочерьми и женой, но чувство это не проходило, не могло ещё пройти так быстро. Тогда он допил вторую бутылку и пошёл в ближайший кабак, где и напился до состояния полной невменяемости. Но ночью ему всё равно снилась девочка в разорванной рубашке, её испуганное лицо, тихий плач и неуверенные попытки вырваться из рук сержанта и поручика, а главное - эти огромные, как два озера глаза со стоящими в них слезами.

На утро Борхус сбежал от сапожника и больше никогда к нему не возвращался. Только через пару лет он услышал от каких-то своих знакомых, что сержанта убили, и после этого сапожник разорился, а дочери его пошли зарабатывать себе на жизнь в кабаки. Но новость эта уже не растрогала его и даже не вызвала в нём каких-то эмоций, кроме злобного "Так ему и надо!". После этого он перебивался случайными заработками и однажды попал в компанию молодых ребят, не имевших средств к существованию, но наделённых большим желанием изменить этот мир к лучшему. Они промышляли, в основном, грабежом, но добытые таким образом деньги отдавали городской бедноте. Это позволяло во всяком случае успокоить совесть и не мучаться по ночам, вспоминая убитых ими людей. Однажды очередное их дело обернулось тем, что половину перебили, ещё часть схватили, а из всей шайки остался живым и на свободе только Борхус да ещё один юноша, который почёл за лучшее сбежать за город, Борхуса нашёл какой-то человек, который и предложил ему вступить в тайное общество. Выбора у него не было, и он согласился.

И вот теперь в деревне он снова испытывал похожие чувства, глядя на несчастного маленького ребёнка, плачущего на руках у десятилетней девочки. Он снова знал, что ни в чём перед ними не виноват, однако это снова не спасало его от всё того же липкого и мерзкого ощущения пустоты...

Но бутылки под рукой не оказалось, пить было рановато - на дворе только-только расходилось утро, да и к воеводе надо было идти, а показываться перед ним пьяным тоже не хотелось. Поэтому Борхус сглотнул подступивший к горлу ком, тяжело вздохнул и поплёлся по направлению к воротам деревни, где, как он рассчитывал, и находился в настоящий момент деревенский воевода.

Борхус не ошибся в своих предположениях - едва вдали показались ворота (вернее то, что от них осталось после сегодняшней ночи), как он услышал зычный голос местного военачальника, который командовал мужчинами, пытавшимися поставить новые воротины на положенное им место.

- Ты что не видишь, повыше давай! А левый край немного на меня! Вот так! - мужчины изо всех сил пытались выполнить команду воеводы, но как ни старались, ничего не выходило. - Да вы криворукие, что ли!? Неужели нельзя потихоньку бочком, она у вас и встанет на место! Давай, давай! - в этот момент к нему подошёл Борхус и легонько дёрнул его за рукав.

- Здравствуйте! - поприветствовал он воеводу. Тот смерил его недовольным взглядом, сплюнул в сторону и ответствовал:

- Ну, здорово! Где это вы с вашими друзьями пропадали, пока мы здесь с волками рубились?

- Как раз об этом я и хотел с вами поговорить. Мы были у западной стены. Оттуда тоже прорвались волки, только через калитку. Мы их убили...

- Как через калитку? Ты не врать ли мне вздумал!?

- Если не верите, пойдёмте - сами увидите, - пробурчал ему в ответ Борхус.

- Гм. Ну что ж, пошли, показывай, где это вы волков нашли. - Борхус повёл воеводу к месту их с Айделом ночной схватки. Когда они пришли к стене дома, у которой так долго бились наши друзья, там всё ещё валялось несколько трупов поверженных волков. Воевода внимательно оглядел улицу, выбитую калитку, убитых волков, пятна крови, посмотрел на Борхуса и спросил:

- Сколько же их здесь было?

- Не знаю, мы дрались где-то с двадцатью-тридцатью, а сколько ещё просочилось в деревню - не знаю.

- А когда примерно они сюда попали?

- Где-то через полчаса после того, как было нападение на ворота.

- Такое ощущение, что это не волки, а генералы из королевской армии. Штурм по всем правилам. Пока одна часть отвлекает нас на главных воротах, другая проникает со стороны западной стены. Да-а-а...

- А давно они стали нападать на деревню?

- Около двух недель назад. Только никак в толк взять не могу, что они в нашей деревне нашли. Мёдом им здесь намазано что ли!?

- А они просто нападают, дерутся и всё или ещё что-то?

- Что ты имеешь в виду?

- Ну, просто, когда мы увидели волков в первый раз, с ними был какой-то молодой парень и держал он на руках ребёнка...

- Ах, ты об этом! Да, они не только нападают, после каждого такого нападения в деревне не досчитываются или ребёнка или девушки молодой. Вот так-то... Девки-то все незамужние, может ещё и нецелованные даже. Сегодня вот с дальней улицы одну уволокли.

- А вы не пробовали найти их логово или что-то в этом духе?

- Да мы прошли всё вокруг на два дня пути. Больше идти не рискнули. Никаких следов.

- Интересно, - глубокомысленно протянул Борхус.

- Да, уж. Правда, мы на кладбище старое заходить не стали, - признался воевода.

- Кладбище? Какое Кладбище?

- Да тут за деревней где-то через два дня пути старое-старое кладбище есть. Оно здесь было ещё тогда, когда про Катрион тут только слышали.

- А что заходить не стали?

- Да больно уж место жуткое. Никто оттуда живьём еще не возвращался. Пару храбрецов было, так после них никто их подвиг повторять не стал. И тебе, парень, не советую.

- Да я и не собирался, я просто так спросил...

- Как там, кстати, твои друзья поживают?

- Оба ранены. У одного кусок мяса с ноги выдрали, а второму плечо изорвали. Столько крови потерял. Думали, не донесём. Да вроде, слава Создателю, всё обошлось. Сейчас в таверне оба отдыхают.

- Ладно иди проведай своих друзей, а я к воротам обратно пойду, а то мужики без меня ничего сделать не могут...- и воевода зашагал по направлению к деревенским воротам.

Борхус некоторое время смотрел ему вслед, а потом направился к дому старосты. Он надеялся выяснить там что-то насчёт кладбища, о котором ему говорил воевода. Но старосты как на грех дома не оказалось, он ушёл осматривать деревню, а также узнать, какие ещё разрушения и беды принесла сегодняшняя ночь, и его домочадцы решительно не могли сказать о его теперешнем местонахождении ничего определённого.

Тогда Борхус отправился к другому человеку, которого он знал в деревне - к хозяину таверны, Плиару. Почтенный хозяин единственной в деревне гостиницы в это время осматривал свои владения, раздавал указания слугам, повару и кухарке. Борхус как раз застал его за этим занятием в общей зале.

- Доброе утро, дорогой хозяин!

- Ой, здравствуйте, здравствуйте, молодой человек. Как себя чувствуют ваши друзья? Надеюсь с ними всё в порядке? Может быть, им нужно ещё что-нибудь? Вы знаете, у меня в погребе есть великолепная настойка. Чистый травяной сбор, никаких примесей, выпьют - сразу на ноги встанут. Да чего там встанут - побегут, как зайчата! А ещё если к ней медку моего немножко...

- Постойте, постойте, - прервал эти словоизвержения Борхус. - С ними всё нормально, они лежат, отдыхают. Лекарь их осмотрел, дал какие надо лекарства...

- Да при чём тут лекарства! Да и что он может вам дать, этот лекарь!? Что он понимает!? Вот настоечка моя, это да! А бальзам, моя кухарка делает. Великолепный, всё, простите, как на собаке заживёт! Точно вам говорю, нигде такого не найдёте, даже в самом Катрионе.

- Ладно-ладно, любезный хозяин. Как-нибудь обязательно воспользуемся вашим предложением, а пока я хотел бы поговорить с вами.

- Я весь внимание.

- Видите ли... - неуверенно начал Борхус, - меня интересуют кое-какие окрестности деревни.

- Какие именно? Я всё здесь знаю на несколько миль в округе. Правильно сделали, что ко мне обратились. Лучше меня вам никтошеньки ничего не расскажет, уверяю вас. Всё знаю. Всё слышал, всё своими глазами видел: и пруд, и поляну Лешего, и леса дремучие, и кладбище старое, заброшенное, и ...

- Вот именно про кладбище я и хотел вас спросить. Где оно находится? - Борхус ожидал услышать очередную длинную тираду от Плиара, однако тот лишь внимательно и с интересом посмотрел на своего собеседника и крикнул слугам, прибиравшимся в зале:

- Эй, вы, а ну-ка вон отсюда! Идите, лестницу подметите. - Как только за слугами захлопнулась дверь, Плиар возобновил прерванный разговор.

- Молодой человек, а, простите за любопытство, зачем вам понадобилось туда пойти?

- А какое это имеет значение? - в свою очередь спросил Борхус.

- Да вы знаете, может иметь... и очень большое, - Плиар многозначительно посмотрел на молодого искателя приключений. - Видите ли, кладбище, да ещё и такое старое - это не к колодцу за водой сходить... Туда ведь только колдуны, да некроманты всякие ходят, поэтому, молодой человек, советую вам очень крепко подумать прежде, чем задавать такие вопросы кому бы то ни было, а не то что идти туда.

- Да что вы, господин Плиар! - воскликнул Борхус. - Как вы могли подумать, что я или мои друзья занимаемся всякой нечистью!?

- Я-то может и не подумаю, а другой бы на моём месте очень даже мог подумать. Сами посудите: вы приезжие, здесь вас никто не знает, к тому же вы при оружии, бродите по дорогам, ни с того ни с сего вступаете в дружину деревенскую... Кто вас знает, что у вас на уме!? Всё, что угодно ведь может быть...

- Нет-нет, дорогой хозяин. Если уж совсем начистоту, я хотел узнать у вас про кладбище, чтобы прикинуть, не могут ли волки нападать оттуда. Воевода-то туда не дошёл. Вот я и подумал, а что если логово их как раз на этом кладбище.

- Гм, молодой человек, не знаю, что у вас на уме, но в том, что вы говорите может и есть доля правды. Понимаете, кладбище-то древнее. Достоверно о нём я знаю, откровенно говоря немного, знаю, что находится оно на юго-востоке от деревни. Тропинок туда никаких нет, но если пойти на созвездие лисы, то как раз к нему вечером на второй день пути выйдешь. Хоронили на нём ещё тогда, когда здесь все духам леса поклонялись. Шурин мой раз туда днём забрёл, такого страху натерпелся, еле ноги унёс. А главное, что он говорил - это то, что оттуда выбраться почти невозможно. Как попадаешь туда, так и забываешь, откуда пришёл. Ему повезло просто, у него бутылка водки была, да закрыл он её плохо. Вот он пока по кладбищу бродил всю её и пролил, а запах-то остался. Он по нему и выход нашёл. А так, неизвестно, сколько по этому проклятому месту ходить будешь. Никто оттуда больше и не возвращался. Шурин-то мой катрионский, по незнанию туда попал, да ни он, ни я никому о том не рассказывали. Потому в деревне никто и не знает, что кто-то с того кладбища возвращался. А так... все, кто ходил, все до одного пропали...

- Да-а-а... - задумчиво протянул Борхус.

- Так-то вот, молодой человек. Не советую я вам туда ходить - ни одному, ни с друзьями со своими; больно уж дело опасное...

- Спасибо, вам, господин Плиар, я пойду ребят проведаю.

- Давайте-давайте. А может всё-таки настоечки или бальзаму, а?

- Да нет, благодарю, нам бы поспать спокойно пару часов...

- Ну, как хотите, приятных вам снов, молодые люди, - крикнул он уже вслед уходящему наверх Борхусу и тотчас вернулся к своим привычным делам.

Поднявшись в комнату к остальным своим товарищам, Борхус нашёл их лежащими пластом на кроватях, но бодрствующими. Поэтому он тут же с порога решил поделиться с ними приобретёнными за утро новостями:

- Ребята! - заорал Борхус.

- Да что ты орёшь-то, - поморщился Айдел.

- Я знаю, что мы будем делать дальше!

- Ага, я тоже - спать, - промычал всё тот же Айдел. Болорион не был в силах вымолвить ни слова, потому и молчал, хотя по его уставшему и недовольному взгляду было видно, что идея Айдела ему по душе.

- Да можешь ты меня послушать! - воскликнул Борхус и уселся на кровать рядом с Болорионом. - Я узнал, что недалеко от деревни, в двух днях пути есть древнее заброшенное кладбище.

- И что!? Не хватало нам ещё по могилам шастать! Тут, гляди, из леса еле ноги унесли, Болориона вон чуть живого вытащили, а ты на кладбище собрался! Совсем сдурел!

- Да пошёл ты! Я хотя бы хочу хоть что-то сделать! Или ты думаешь, что волки сами по мановению палочки волшебной отсюда уйдут или ждёшь, пока сюда прибежит добрый дяденька волшебник и спасёт всех от смерти!? Ты-то только на кой здесь тогда сдался!? - Айдел фыркнул. - Воевода говорит, что они всё в округе обошли на два дня пути. Больше не забредали - боялись. А до кладбища даже и не думали ходить. Вот я и думаю, а не там ли расположились наши друзья волки и предводитель их. Пошёл к хозяину и выведал у него всё, что он знает про это кладбище: где находится, как идти, что да как... - Борхус выдержал паузу, насладился нетерпеливым выражением лиц своих друзей и продолжил, - так вот, кладбище находится к юго-востоку от деревни на созвездие лисы. Идти до него около двух дней, так что к вечеру второго дня придём. И самое главное: оттуда никто ещё не возвращался, но я знаю, как оттуда выйти!

- Это как же это может быть! Что-то брешешь ты, дорогой, - недоверчиво протянул Айдел.

- Я-то может быть и брешу, только тогда врёт и наш добрый хозяин. Только ему-то какой смысл?

- Да этот вообще, мне кажется, любую чушь за правду выдаст просто ради словца красного! - снова воскликнул Айдел, но тут внезапно обрёл голос Болорион:

- Ну что он тебе сказал? - от неожиданности Борхус даже перестал злиться на Айдела, а потому немного оторопел и ответил не сразу:

- Да шурин его с Катриона там был. Забрёл по незнанию, а в кармане у него бутылка водки открытая была. Вот из неё потихоньку водка выливалась, пока не вылилась вся, а запах остался, он по нему дорогу назад и нашёл, а то бы мог там и пропасть.

- То есть ты хочешь сказать, что нам тоже нужно взять с собой что-то такое же и тогда...

- Правильно, и тогда мы тоже сможем оттуда выбраться. Ну, это, правда, в том случае, если с нами до этого ничего не произойдёт, в чём я лично сомневаюсь.

- Предлагаю заночевать где-нибудь неподалёку от кладбища, а когда рассветёт, идти туда, а то по темени там ходить мне кажется глупо.

- Может и глупо, да только где гарантия, что ты там днём что-нибудь найдёшь. А нам туда не за грибами идти. Нам нужно точно узнать, там ли логово этих гадов, что на деревню нападают или нет...

- А я думаю, что ночью туда соваться ещё глупее! Куда волки за ночь денутся!? Не растворятся же в воздухе, честное слово! Они ведь живые - вон сколько кровищи с них вытекает. Надо идти днём, - продолжал настаивать Айдел.

- Ночью, дурак!

- Днём!

- Да говорят же тебе - ночью!

- Идиот! Днём!

- Да я тебе сейчас жбан твой трухлявый пробью!

- Только это и умеешь раненого добивать!

- Что-о-о?

- Да угомонитесь вы наконец, нет, - прохрипел Болорион. - Надоели, что вы как кошка с собакой. Давайте спать, а потом на свежую голову решим, когда идти. К тому же нам ещё выздороветь надо, а то какие из нас сейчас воины... Всё, спать, - Болорион закончил свою краткую, но ёмкую речь повернулся на другой бок и засопел. Борхус, вынужденный признать правоту своего друга, также отправился спать, ворча себе под нос что-то неразборчивое. Что же касается Айдела, то он, как и Болорион перевернулся на другой бок и вскоре заснул крепким и здоровым сном.

Глава XVIII. В которой рассказывается о том, как иногда сны и мечты становятся реальностью

Прежде чем приступить к изложению дальнейших событий, необходимо осветить, так сказать, "прошлую" жизнь Болориона, поскольку он пока единственный герой этой истории, о котором читатель знает либо мало, либо почти что ничего. Итак, Болорион, в отличие от Айдела, был городским жителем, бывавшим в деревне только наездами к своей родной бабушке. Родился он в семье скромного торговца, выходца из деревни, но выжившего в нелёгкой конкурентной борьбе с городскими купцами. Торговал он всем понемногу, но специализировался в основном на мясе и овощах. Несмотря на в общем-то средний по меркам Катриона достаток, отец Болориона смог отправить сына в церковную школу, где тот худо-бедно выучился читать, считать и писать, но вот другие науки никак не желали даваться бедному Болориону. Что только не пытался предпринять его отец, чтобы сделать из своего сына священника и добропорядочного горожанина: и запирал дома, и бил, и наказывал стоянием в горохе, и обещал денег и поблажки за успешное учение - всё было тщетно. При этом Болориона нельзя было отнести к записным шалунам, хулиганам и проказникам. Его спина чувствовала на себе розги учителя в основном из-за бездарной учёбы, а не из-за скверного поведения, как большинство его сверстников. Дело в том, что Болорион был чрезвычайно нелюбознателен и равнодушен к получению новых знаний. Гораздо больше ему нравилось смотреть на военных или играть с детьми в деревне или в городе в воинов армии Катриона. К тому же он был настолько флегматичен и нетороплив, что соображал всегда несколько туговато, а это в свою очередь, также не возвышало его в глазах строгих педагогов.

В конце концов, настоятель храма, при котором была основана школа, где учился (или мучился) наш герой, по-дружески объяснил почтенному отцу семейства, что держать Болориона в школе больше нет никакой возможности, так как, глядя на него, остальные ученики выглядят настоящими мудрецам, и ставить им плохие отметки для учителей становится уже просто стыдно. Короче говоря, он убедительно доказал отцу Болориона, что продолжение его учёбы чрезвычайно вредно скажется на учении других, и их родители станут потихоньку забирать своих чад из школы, что, соответственно, отразится на доходах храма и его настоятеля. К тому моменту нашему герою исполнилось уже двенадцать лет.

Нечего и говорить, что родители были в отчаянии - столько сил, денег и времени было потрачено на то, чтобы сделать из своего сына священника, и тут всё пошло прахом. Что с ним делать дальше, они просто не представляли. Поэтому перво-наперво родители отослали Болориона к его бабушке в деревню. Там он прожил почти год, в течение которого отцу удалось кое-как поправить свои дела, поскольку в последний год учёбы своего сына почтенному купцу пришлось выдать кругленькую сумму, необходимую для отпущения всех грехов малолетнего шалопая перед школой.

Когда по прошествии этого года родители увидели Болориона, они не узнали его - он вырос, окреп, возмужал, словом, превратился из мальчика в юношу. При этом вид он имел настолько бравый, что отец не долго думая, решил отправить его в казармы городской стражи Катиона.

За время своего пребывания в деревне Болорион впервые заметил, что на него начали обращать внимание деревенские девчонки, что было вполне логично, учитывая его статус. Во-первых, он был городским мальчиком, во-вторых, - сыном купца, в-третьих, - умел (хоть и плохо) читать и писать, и наконец, в-четвёртых, (и это не менее важно) он был высок, строен, силён и имел, несмотря на то, что жил в городе и не работал в поле, атлетическое сложение. Дело в том, что Болорион достаточно много занимался разного рода физическими упражнениями (поскольку не любил заниматься умственными), что в купе с природной силой позволило ему в первый же месяц своего пребывания в деревне поставить на место всех своих сверстников, а также и кое-кого постарше. В итоге побеждённые им ребята объединились против него и как-то раз все вместе отметелили его так, что ему пришлось несколько дней пролежать дома. И вот тут-то Болорион и ощутил на себе, что такое женское внимание. Девчонки бежали к нему гурьбой, ибо теперь он имел последнее качество, которого ему ещё может быть не доставало, чтобы стать первым парнем на деревне - он был несправедливо обижен, не испугался и вступил в неравный бой с численно превосходившими его противниками. И напротив, местные мальчики очень потеряли от этого случая, поскольку предстали в глазах женской части деревни трусами и подлецами, которые, не будучи в состоянии решить свои разногласия с Болорионом по отдельности, подло подкараулили его и напали из-за угла. Так что популярность его выросла многократно.

С тех пор, где бы ни появлялся Болорион, в деревне ли, на улицах города, в кабаках, на рынке - везде он привлекал к себе внимание слабого пола. Поскольку с течением времени черты его лица оформились и стали правильными, на подбородке появилась упрямая ямочка, кожа загорела, над губой красовалась маленькая родинка, его чёрные, как смоль волосы, никогда не торчали в разные стороны, а, напротив, были аккуратно уложены. При этом его флегматичность и некоторое тугодумие всеми принимались за степенность, уверенность в себе и глубокомыслие. Сам же Болорион относился к повышенному вниманию со стороны женщин к его скромной персоне спокойно. Дело в том, что он просто не понимал, что им от него надо, но при этом никогда не задавался этим вопросом, поскольку в этом внимании было немало выгод - одни кормили его вкусной едой, другие стирали ему бельё, третьи прибирали у него дома (когда он стал жить отдельно от своей семьи) и так далее и тому подобное. В свою очередь, его кажущаяся холодность и неприступность, за которыми в действительности скрывалась обыкновенная инфантильность, сделали его в глазах женщин умопомрачительно привлекательным.

Однако так не могло продолжаться вечно - во-первых, окружавшие его товарищи по оружию были отнюдь не святошами и посвящали его во все пикантные подробности своих похождений, а, во-вторых, он и сам не был блаженным, к тому же и не все девушки представляли собой воплощённую скромность, напротив, некоторые из них были весьма активны, и годам к шестнадцати - семнадцати Болорион мог похвастаться достаточно солидной коллекцией любовных похождений. Следует оговориться, что ни одно из них не трогало его души, впрочем, как и большинства его подружек, ибо они, в основном, искали лишь одного - права рассказать своим знакомым о том, что были с ним. Поэтому ни он сам, ни окружавшие его никогда не испытывали друг к другу каких-то сильных чувств.

Вернёмся теперь к нашему повествованию. Несмотря на свои раны, усталость и желание заснуть, сон к Болориону упорно не шёл. Здесь мы должны сказать, что молодой человек отвернулся на другой бок и придал своему дыханию необходимую ровность только, чтобы ввести в заблуждение своих друзей и прекратить возникшую между ними перепалку. Когда же он убедился, что они заснули, Болорион смог со спокойной душой перевернуться на спину и уставиться в потолок. После того, как он разглядел на нём каждую щёлочку, трещинку, отличия в оттенках разных частей потолка, в том числе и при изменении освещения, он снова перевернулся на бок, попробовал закрыть глаза, но это также ни к чему не привело - сон по-прежнему упорно не желал принимать его в свои волшебные объятия.

Что же явилось причиной бессонницы молодого человека, проведшего бессонную опять же ночь, да к тому же ещё и раненого? Вопрос этот терзал и самого Болориона, однако ответ на него найти он никак не мог. Что-то смутное, неясное, таившееся на задворках его сознания заставляло его вновь и вновь возвращаться ко вчерашнему вечеру и ночи, перебирать в памяти все его подробности, особенно всё то, что относилось к молоденькой зеленоглазой девушке с темно-русыми волосами. Болорион даже толком не запомнил её имени: то ли Алина, то ли Элана... Но выражение её озорных весёлых глаз с отчаянно пляшущими в них демонятами он помнил отчётливее всего, больше того, сейчас ему казалось, что он не сможет забыть их никогда в жизни. Молодой человек снова и снова вспоминал, как они бегали по поляне Лешего, кидались друг в друга ягодами, травой, цветами, толкали друг друга в траву, играли в "догонялки", резвились, словно дети. Каждое это воспоминание для него было пропитано одновременно приятной, полной какого-то неизъяснимого очарования, но вместе с тем такой щемящей тоской, что временами начинало заходиться сердце, и учащалось дыхание. Тогда он закрывал глаза, пытаясь успокоить непослушное сердце, и в который раз уговаривал себя, что всё это какая-то ерунда, что это, наверное, рана так влияет на его мозг, что, наконец, это бред. Последняя мысль показалась ему наиболее вероятной, но тут он совершенно логично подумал, что вряд ли человек, находящийся в бреду, может понимать, что он видит бред, хотя Болорион вспомнил рассказы каких-то своих знакомых, что будто бы после полученных ранений они видели всякие чудеса и небылицы, но при этом сознавали, что всё это происходило только в их воображении. Таким образом, наш герой остановился на мысли, что он видит сон или бред, тем более что для него, никогда никого не любившего, да и не подозревавшего о существовании подобного рода эмоций, встречавшегося со многими красавицами Катриона, невероятна была сама мысль о том, что он не может выбросить из головы образ простой деревенской девушки до такой степени, что лишается сна, несмотря на полученные им раны и нечеловеческую усталость от бессонной ночи.

Через несколько минут усталость всё же взяла своё, и Болорион заснул. Однако коварное воображение и тут преподнесло ему сюрприз: во сне ему снова снилась та же девушка, а сон этот, надо сказать, был совершенно не похож на сны, которые он видел когда-то раньше. Он был настолько реален и в то же время необычен и таинственен, что был, пожалуй, прекраснее и обворожительнее любого события, которое могло бы произойти наяву. А снилось Болориону вот что.

В редкий погожий осенний день он шёл по деревне. Он был в полном вооружении катрионской стражи, на металлическом нагруднике блистали солнечные лучи, которые, отражаясь, весело играли в придорожных лужах. Сверху ему радостно улыбалось солнце, и он возвращал небесному светилу свою довольную и счастливую улыбку. В кармане позвякивали золотые, люди, попадавшиеся ему навстречу, приветливо улыбались и кланялись, а он приветствовал их благосклонной миной и лёгким кивком головы. Вокруг радостно резвились и играли дети, а когда Болорион проходил мимо них, они удивлённо открывали рты, какое-то время смотрели ему в след, а потом, словно опомнившись от какого-то волшебного сна, бежали за ним вприпрыжку. С таким эскортом он дошёл почти до самых ворот деревни, как вдруг небо резко потемнело, и раздался тот самый, уже знакомый ему страшный вой. Даже во сне этот тоскливый и надрывный звук ужасал до самых глубин души, молодого человека бросило в холодный пот. Некоторое время он, как и все люди на улице, включая сопровождавших его детей, стоял как вкопанный под впечатлением от жуткого, липкого и всепронизывающего страха. Затем раздался удар в ворота, тревожно, но деловито закричали стражники на вышках, во весь голос завизжали женщины, надрывно зарыдали дети. Вмиг вся площадь перед воротами опустела: люди разбегались кто куда, в этот момент обе вышки, стоявшие у ворот, мгновенно вспыхнули, как факелы, пропитанные горючей жидкостью. Стражники, бывшие на них, с ужасными воплями летели вниз, где превращались в обугленные головешки.

Болорион достал свой боевой топор и хотел было броситься к воротам, но в это время ворота сами упали на землю. За ними он увидел огромную в две-три сотни стаю волков. Их горящие глаза какого-то голубовато-зелёного оттенка злобно таращились в его сторону. Словно по команде, волки сперва медленно и осторожно, а затем всё быстрее двинулись в деревню в уже совершенно свободный проход. Им навстречу выскочили несколько стражников, завязалась ожесточённая схватка. В свою очередь, Болорион поспешил им на помощь. Однако десять или двенадцать стражников вместе с Болорионом не могли долго сдерживать атаку сотни разъярённых животных. Один за другим его товарищи падали замертво, а он всё продолжал рубить своих врагов, но вскоре молодой человек заметил, что вместе с ним в живых осталось всего три воина, а напор волков по-прежнему не ослабевал. И вдруг в какой-то момент один из стражников бросил свой меч и что было силы помчался прочь с площади, его примеру тут же последовали и два его товарища. Увидев, что стражники спасаются бегством, Болорион почёл за лучшее последовать их примеру и бросился в одну из близлежащих боковых улиц. Он долго, не оглядываясь, бежал по улицам и переулкам деревни. Наконец, когда он услышал, что погоня поотстала, Болорион решил остановиться и перевести дух. Оглянувшись, молодой стражник обнаружил, что стоит перед воротами крепкого на вид деревянного одноэтажного дома. Болориона удивило то, что в доме, несмотря на объявший всю деревню страх, горел свет. Тут рядом с воротами он заметил калитку и решил ею воспользоваться, дабы предупредить неосторожных обитателей этого дома о грозившей им опасности. Болорион решительно толкнул калитку - она оказалась незапертой, что заставило молодого человека ещё раз удивиться беспечности или безрассудной храбрости владельцев дома. Двор был пуст - собака спряталась в свою конуру и, в отличие от своих хозяев, не желала обнаруживать собственное присутствие.

Болорион решил, что входить в дом без разрешения его хозяев будет смахивать на грабёж, поэтому он решил постучать. Однако ему никто не ответил. Тогда Болорион что было силы забарабанил в дверь, но это также не произвело никакого эффекта, к нему по-прежнему никто не вышел и даже не спросил, кто это так громко стучит в дверь. После этого молодой человек решил, что все формальности им соблюдены, и он может позволить себе попробовать войти без разрешения. Поскольку он справедливо полагал, что дверь заперта, Болорион разбежался на приличное расстояние и попытался высадить её плечом. Дверь жалобно заскрипела, но не подалась. Болорион повторил свою попытку, но и на сей раз в дом ему попасть не удалось. Наконец после третьего удара злосчастная дверь слетела с петель и упала на порог. Молодой человек зашел внутрь и оказался в тёмных сенях. Прямо напротив входной двери он нащупал ручку ещё одной и осторожно потянул её на себя - она была не заперта. Взору Болориона предстала большая освещённая сразу несколькими свечами комната, которая, судя по её убранству, служила хозяевам гостиной и столовой одновременно: посредине её стоял длинный стол, по периметру которого располагались несколько стульев, а около дальней стены - невиданная для деревни роскошь - пара кресел и небольшой столик. Занавески на окнах из добротной светлых тонов ткани были вышиты кокетливым и милым узором из зайцев, белок, косуль и прочих лесных зверюшек. В глубине комнаты стоял пузатый сундук, покрытый ярко красного цвета тканью, а рядом с ним небольшой ларь с искусной резьбой на крышке. Болориону почему-то сразу показалось, что все эти предметы обстановки были сделаны хозяевами своими руками, а не куплены на каком-нибудь рынке, настолько от них веяло домашним теплом и уютом. Болорион осмотрел комнату, но никого в ней не заметил, как вдруг около сундука он услышал тихий всхлип. Открыв его, молодой человек обнаружил в сундуке ту самую зеленоглазую девушку, образ которой не давал ему заснуть. Только теперь в её глазах застыл животный застекленевший ужас перед неизвестной опасностью.

- Кто ты такая? - растерянно спросил её Болорион, но девушка по-прежнему молчала и испуганно смотрела на молодого стражника.

- Я не вор. Я пришёл сюда, чтобы предупредить тебя, - попытался объясниться он. Звук человеческого голоса вернул девушке дар речи, и она смогла произнести:

- Что происходит?

- Это опять волки, они ворвались в деревню. Надо погасить свет и спрятаться где-нибудь, а не то они и сюда доберутся. Давай вылезай отсюда, нашла укрытие, - проворчал Болорион. Хозяйка дома не заставила просить себя дважды - нависшая над ней угроза прибавила ей силы и возможность действовать. Она быстро задула все свечи, кроме одной, которую взяла со стола и, прикрывая её рукой, пошла в соседнюю комнату.

- Помоги мне! - Крикнула она Болориону, пытаясь сдвинуть с места массивную кровать. Тот собрал все свои силы, как следует надавил и отодвинул ковать к стене. На освободившемся месте он увидел люк, который вёл по всей видимости в погреб, куда и спустились юная девушка и наш искатель приключений. Несколько минут они стояли, не произнося ни единого звука, от страха старались даже дышать бесшумно.

Через некоторое время они снова услышали тот самый жуткий звериный вой, а потом над головой топот множества ног (то ли человеческих, то ли звериных). Девушка затряслась, как осиновый лист, а Болорион сглотнул подступивший к горлу ком и дрожащими руками достал свой топор. Вдруг всё стихло, и в повисшей тишине раздался звук шагов, на этот раз явно человеческих, но от этого становилось ещё более тревожно. И тут наши герои с ужасом увидели, как задвижка, на которую они запирали люк, медленно сама собой отодвинулась, люк открылся, и в образовавшемся проёме они увидели множество пар горящих глаз готовых броситься на них волков, но перед ними вырисовывался силуэт кого-то другого, может быть и человека - в темноте было не разобрать. Он заглянул в подпол, повертел головой в разные стороны, как будто что-то или кого-то искал и проговорил покойным голосом, растягивая каждое слово:

- Выходи, выходи. Я знаю, что ты здесь. Неужели ты думала, что тебе удастся спрятаться от меня!? А-а-а, ты нашла себе защитника. Глупо, он умрёт и не сможет помочь тебе, а ты, как и другие будешь принадлежать только мне. Что ж, если ты не выйдешь сама, придётся достать тебя из этого погреба. Эй вы, уберите-ка для начала этого дурачка, - и в тот же миг в подпол прыгнули два волка. Однако Болорион подготовился к этой встрече, и первый из его противников не успел даже приземлиться, как лишился головы. Второй волк был повержен после первой же попытки атаки на молодого стражника. После этого нападения волки один за другим бросались в подпол, пытаясь выполнить приказ своего хозяина, но проход был настолько узок, что в нём могли поместиться только двое животных, чем и воспользовался Болорион. Он рубил и рубил своих врагов без устали, словно он был не человек, а механизм. Один за другим они падали мёртвые к его ногам. Вскоре проход оказался почти полностью завален трупами волков, так что до Болориона мог добраться уже только один, а не сразу два противника. И вдруг трупы, как по мановению волшебника, растворились в воздухе, а перед стражником оказался тот самый предводитель волков, который произнёс:

- Храбрый молодой человек. Молодец, - Болорион бросился на него, но неизвестный парировал его удар посохом, который мгновенно извлёк откуда-то из-за спины и коротким хлестким ударом по голове отправил стражника в угол. Тот предпринял вторую попытку атаковать своего противника, но получил ещё более сильный отпор, упал на земляной пол, после чего подняться уже был не в силах. Он мог только смотреть, как его враг подходит к девушке оглядывает её с ног до головы, пристально смотрит ей в глаза и произносит:

- Странно, неужели это он!? Ну что ж, считай, что тебе повезло. Хотя... - тут он взглянул на Болориона. - Неизвестно ещё, что для тебя лучше. Прощай. А тебе, дорогой спаситель, до свидания! - С этими словами он развернулся и исчез во мраке вместе со своей отвратительной свитой. Девушка опустилась на пол и зарыдала, Болорион предпринял нечеловеческое усилие, пытаясь приблизиться к ней, почувствовал мгновенную острую боль и... проснулся.

Подушка была насквозь мокрой от пота, волосы на лбу спутались, во рту пересохло, как в пустыне. Болорион сел на кровати и потянулся к кружке с водой, что стояла на столе у окна. И тут он заметил прямо под окном какое-то движение. Встав с кровати и присмотревшись, Болорион не поверил своим глазам - на улице стояла невысокого роста стройная девушка с зелёными глазами и смотрела куда-то в сторону. Вдруг она подняла свои глаза наверх и увидела в окне бледное лицо молодого человека. Взгляды их встретились. У Болориона застучало в висках, лоб покрылся испариной, а в голове загудело, словно там находился большой колокол, он ничего не видел и не слышал вокруг - только обращённые к нему её глаза, наполненные неизъяснимой нежностью. Всё это заняло доли секунды, после чего девушка отвернулась и что бросилась бежать прочь от гостиницы, а Болорион продолжал стоять у окна и смотрел ей вслед. Так он простоял несколько минут, а потом на негнущихся ногах кое-как добрался до своей кровати, в которую рухнул, словно подстреленная на охоте дичь, и почти сразу же впал в сонное полузабытье.

Глава XIX. Мечты продолжают сбываться

В продолжение следующих пяти дней Болорион почти не выходил из своей комнаты. Раны были неопасными, но молодой человек потерял очень много крови, поэтому силы возвращались к нему не сразу. Всё это время он старался держать вид из окна в поле своего зрения, чтобы не пропустить появление той самой девушки, которая привиделась ему во сне, если она вдруг придёт к гостинице ещё раз. Он ждал её ежеминутно, затаив дыхание и думая, что вот, он сейчас посмотрит в окно, а там - она... Но она не приходила, все его надежды оказывались напрасными, и каждая неудача исторгала из его груди глубокий вздох. Болорион ждал её даже ночью, особенно если светила луна, он мог подолгу смотреть на улицу, пока его товарищи спали. Наш герой не был ни романтиком, ни мечтателем, ни уж тем более философом, однако ж и он, глядя на это небесное светило, начинал задумываться. Он часами смотрел на огромный белый безмолвный диск луны, и вспоминал вечер на поляне Лешего, когда он познакомился с Эллиной, её прекрасные глаза, восхитительную улыбку, стройный гибкий стан, звонкий весёлый смех. От этих воспоминаний душу его, словно переворачивало с ног наголову, и его бросало то в жар, то в холод, он, сам того не сознавая переходил от надежды к отчаянию: то он вспоминал какой-нибудь знак внимания с её стороны, мимолётную улыбку, самый её приход к нему под окно (ибо иногда ему казалось, что он не был случайным), и тогда за спиной вырастали крылья, радость освещала лицо бедного влюблённого. Но затем на ум ему приходило, что всё это не иначе, как бред, ведь не может же она влюбиться в такого несуразного, такого недалёкого, как он, а всё, что он принимает за её благосклонность к нему, не более, чем простая вежливость и что так она, должно быть, ведёт себя со всеми. И после этого Болорион тут же падал духом, с тоской смотрел на луну, ему хотелось выть на неё, точно голодному одинокому волку. Он чувствовал себя таким забытым, таким ненужным, таким несчастным, вся его жизнь представлялась ему чередой бессмысленных случайностей, борьба со Злом, в которую он поневоле ввязался - пустой никому не нужной тратой времени и сил.

Однако после этого он снова вспоминал, как увидел её тут, на площади, смотрящей в его окно (о, в этом он был уверен, что она смотрела в его окно!), и всё начиналось сначала. Болорион вновь и вновь ходил по этому замкнутому кругу и не видел из него никакого выхода. Не помогал даже его богатый опыт общения с девушками. На третий день ему пришло в голову обратиться за советом к друзьям, но он после недолгих размышлений отбросил эту мысль - Борхус поднимет его на смех, а Айдел всё равно в таких делах ничего не понимает. Поговорить со старым Плиаром, как с опытным и знающим человеком, да ещё и незнакомым - но ведь он местный житель и может знать Эллину, ещё чего доброго расскажет об этом по всей деревне, потом проблем не оберёшься.

Итак, наш юный герой страдал и, главное, не мог найти выхода из собственных страданий, поскольку он был ещё слаб и по этой причине не мог покинуть заведение Плиара.

А его друзья смотрели на него и ничего не могли понять. Каждый из них приписывал вздохи и меланхолию своего товарища разным причинам, но никак не связанным с истинным положением вещей. Айдел полагал, что тоска Болориона связана с тем, что он ушёл из дома и бросил королевскую службу. Он даже начал было побаиваться этого настроения молодого стражника, но, когда он поделился своими соображениями с Борхусом, тот расхохотался ему в лицо, назвал его дураком и трусом, и что если он такой слабак, то пусть катится на все четыре стороны, мол, баба с возу - кобыле легче. Айдел, разумеется, обиделся, что-то пробурчал в ответ, но свою версию настроения Болориона не оставил.

Борхус же думал, что его друг томится взаперти, и его тяготит собственное нездоровье. Он считал тоску по дому, друзьям и службе пустой ерундой, так как уже давно не имел ни того, ни другого, ни третьего. Поэтому он приписывал переживания своего товарища куда более приземлённым обстоятельствам.

Таким образом, каждый из них ошибался по-своему, но особенно не тревожились, поскольку Айдел полагал, что Болорион успокоится, когда ему представится возможность побывать в деле, а Борхус - что тоска его пройдёт лишь только он покинет пределы таверны Плиара.

В продолжение нездоровья Болориона нападения на деревню прекратились, ворота и стены заделали и даже стали подумывать о том, чтобы сократить число стражников за ненадобностью. И вот на шестой день Болорион окреп настолько, что смог выходить на улицу. Как только он получил позволение на это от своего врача, он быстро оделся и едва ли не выскочил на улицу. Айдел и Борхус проводили его понимающими взглядами, но окликнуть не пытались, а решили оставить одного.

Сначала Болорион просто ходил по деревне, наслаждаясь прохладой и свежим воздухом, но потом он вспомнил про заброшенный дом, где он нашёл Эллину и остальных. Других примет у него не было, поэтому молодой человек решил направиться прямо туда.

Когда он подошёл к саду, где он прятался и слушал разговор деревенских парней и девушек, сердце его замерло в надежде, в которой он и сам был не в силах себе признаться, ведь самое больное в надежде - это разочарование в ней. Итак, Болорион вошёл в сад, но никаких следов пребывания здесь людей он не обнаружил. Тщетно бродил он по саду, заглядывал в кусты, прислушивался к каждому шороху, никого найти ему не удалось. Понурив голову, с тяжёлым сердцем вышел он из заброшенного сада и побрёл, куда глаза глядят. Однако через некоторое время ему пришло в голову, что можно сначала найти тех парней, с которыми он ходил на поляну Лешего, к тому же расспросы о них не должны вызвать у его друзей никаких подозрений.

Когда он вернулся в таверну, то застал Айдела и Борхуса в общей зале беседующими с хозяином за бутылочкой вина.

- Парни, а вы не знаете, как зовут тех ребят, что помогли вам меня найти, - выпалил Болорион давно заготовленную фразу. В голосе молодого человека звучало такое напряжение, будто это был вопрос жизни и смерти, а не проявление простого любопытства (чего он и пытался добиться). Друзья удивлённо переглянулись, но всё же Айдел решил ему ответить:

- Один, по-моему, Тим, а вот второго не помню...

- А где живёт, не знаешь?

- Да зачем они тебе сдались, эти олухи? Никакого проку от них, только Айдела из-за них ранили! - ввернул Борхус. Это его замечание было отнюдь не случайным, поскольку Айдел всё еще немного дулся на него за полученную рану, да и сам Борхус чувствовал свою вину перед товарищем, хоть и не признавался в этом.

- Поблагодарить их хочу за то, что они вам рассказали, где я. А то, если бы не они, не стоял бы я сейчас с вами и не разговаривал, - заметил им молодой человек. - Так знаете или нет? - Айдел и Борхус снова переглянулись и вместо ответа пожали плечами.

- Если позволите, я бы мог вам помочь любезный друг, - промолвил Плиар.

- Да-да, конечно...

- Ой, молодой человек, если бы вы знали, с кем только не приходится иметь дело, даже вот и такие люди попадаются...

- Я ничего не понимаю! Какие люди? Что вы имеете в виду?

- Я сейчас расскажу вам всё по порядку, мой юный друг. Присядьте, выпейте стаканчик и успокойтесь, вам сейчас вредно волноваться. Итак, года три назад ко мне в таверну пришла наниматься в кухарки одна женщина. У неё, видишь ли, были большие денежные трудности - муж у неё стал совсем мало зарабатывать. А женщина, я вам скажу, очень даже ничего себе, - и Плиар причмокнул и даже с видимым удовольствием прищёлкнул пальцами.

- Да причём здесь какая-то женщина! - воскликнул Болорион.

- Сейчас-сейчас, молодой человек. Итак, пришла ко мне наниматься, а сама, ну ничего не умеет. Ну я её и научил кое-чему, но не подумайте ничего такого, просто готовить всякие премудрости, помогать по кухне, да и так ещё всякой всячине. А недавно узнаю, что к ней красильщик ходит. Представляете!? Замужняя женщина, сын есть, а она туда же! Какой позор! Дошло уже до того, что они у меня в таверне встречались! Муж её бьёт, да и правильно делает, но дело не в этом, а в том, что история эта бросает тень и на моё скромное заведение, а если бы вы знали, как сейчас трудно иметь своё маленькое дело...

- Демоны! К делу, хозяин! - вскричал доведённый до белого каления Болорион.

- Молодой человек, да имейте вы терпение, я же его имел, когда терпел рядом с собой эту гнусную интрижку. В общем, вызвал я её на днях и сказал, чтобы она убиралась из моей таверны. Она, ясное дело, в слёзы в ногах у меня валялась, про сына заговорила, а я ей говорю, ты-то про своего сына помнила, когда с красильщиком молодым шашни водила. Та ещё пуще рыдать. В общем, как она меня уговорила, сам не знаю, а только в этот момент зашёл её сынок.

- Ну и!

- Ну! Так её сын и есть тот Тим, которым вы интересуетесь. Увидел свою мать передо мной на коленях - побагровел, потом побледнел, сказать ничего не может, сам весь трясётся. В общем, развернулся он и убежал, а она...

- Где он живёт? - снова не вытерпел Болорион.

- За две улицы от ворот, небольшой серый дом, на коньке петух... когда-то был жёлтый с красным, но сейчас краска вся облупилась, муж-то только пьёт, хотя, если с красильщиком якшается, могла бы и его наладить для чего полезного... хе-хе... - но Болорион уже не слышал дальнейших излияний словоохотливого хозяина, он опрометью выбежал из таверны и что было духу помчался на поиски жилища Тима. Описание Плиара оказалось верным и достаточно подробным, так что не прошло и десяти минут, как молодой человек уже стучал в заветные ворота. На стук вышла светловолосая невысокая женщина, ещё не старая и сохранившая былую красоту, которую годы только раскрыли по-новому. В её больших голубых глазах появилась какая-то безотчётная грусть и боль от пережитых страданий, но они не успели ещё состарить её, а, напротив, придавали ей очарование, схожее с очарованием тёплых сентябрьских дней. Её стройная фигура была обтянута старым серым домашним платьем, местами потёртым, но без следов грязи. Видно было, что она старается держать марку и не сдаваться подступающей старости и бедности. Из-под косынки, которая покрывала её голову виднелся свежий кровоподтёк - след недавней ссоры с мужем. Она удивлённо оглядела Болориона с головы до ног и вежливо, но требовательно спросила:

- Вы что-то хотели, молодой человек?

- Да... эээ... мне нужен парень по имени Тим... он здесь живёт?

- Да, а зачем он вам?

- Видите ли... несколько дней назад он мне очень помог и...

- Тим? Вам очень помог? Интересно чем мог помочь стражнику этот шалопай? Он же только и делает, что по деревне шляется, да с девками бегает.

- Понимаете, он позвал людей, которые вытащили меня раненого из леса, так что я ему... как бы это сказать... ну в общем жизнью обязан что ли...

- Всё равно ничего не понимаю: какой лес, какие раны? - недоверчивый тон матери Тима окончательно смутил Болориона, так что в ответ на последний вопрос он не смог произнести ничего внятного. Женщина окинула молодого человека ещё одним внимательным взглядом и крикнула во двор:

- Эй, Тим! Тут тебя какой-то стражник спрашивает, говорит, ты ему жизнь спас, - на её крик со двора подошёл уже знакомый нам веснушчатый парень. Увидев Болориона, он тоже смутился, но быстро сумел овладеть собой и, стараясь придать своему голосу как можно больше уверенности, затараторил:

- О, здорово! Как дела? Как ты? Мы тогда так перепугались! Думаем, куда пропал, а ты, оказывается, вон чего... ну, если бы твои друзья не подоспели... мам, это тот самый стражник, я тебе о нём рассказывал, ну которого мы ещё с дядей Марином к лекарю относили!? Как чувствуешь-то себя? - Однако хозяйку эта пространная речь не убедила, а, наоборот, только укрепила её подозрения, что её сын связался с плохой компанией:

- Когда это ты успел его к лекарю отнести? Аааа, это тот раз, когда ты домой утром притащился. Жаль, отец спал, а то отлупил бы тебя так, что до сих пор сесть бы не смог! Ну а вы тоже! - обратилась она уже к Болориону. - Взрослый же человек, а связались с этим бездельником малолетним! Вам деревню защищать надо, а не с ним по лесам бегать! Волки вон совсем обнаглели, дети пропадают, а вы неизвестно чем занимаетесь...

- Мам, ну что ты начинаешь? - заныл Тим, - ну ничего же плохого не случилось...

- Ещё бы случилось!

- Ну мам, дай нам поговорить немножко, видишь, человек пришёл о серьёзном поговорить, а ты кричишь тут...

- Интересно, о чём это таком серьёзном вы собираетесь разговаривать с этим сопляком?

- Мам, ну какая тебе разница, просто нам надо сходить в одно место и поговорить...

- Куда это ты собрался? А кто дрова колоть будет, да воды надо натаскать, свиньи опять же некормленые - никуда ты не пойдёшь! И так целыми днями в потолок плюёшь, да по улицам носишься, а чтоб по дому чего полезного сделать - от тебя не допросишься! Совсем обнаглел, дома сиди! - во время этой тирады Тим делал такие красноречивые знаки Болориону, что даже деревянный идол поклонников духов леса и тот бы догадался, что парню надо всего лишь немного подыграть, чтобы мать отпустила его без дальнейших расспросов, и, хотя, как мы знаем, наш молодой искатель приключений не отличался умением быстро соображать и ориентироваться в обстановке, но даже он догадался, что нужно делать.

- Почтенная хозяйка, - обратился к женщине Болорион, сопровождая свои слова церемонным поклоном, - позвольте мне поговорить с вашим сыном с глазу на глаз, а то мы с ним с той ночи так и не виделись, я даже не успел его и поблагодарить-то как следует. Есть действительно важное дело... э-э-э... по заданию воеводы, - Болорион сделал серьёзное лицо и принял самую воинственную позу. Мать Тима чувствовала, что здесь есть какой-то подвох, однако не могла толком догадаться, где. Поэтому она нахмурилась и сурово сказала:

- Ладно, идите, делайте свои важные дела, но после Тим... - она многозначительно погрозила ему кулаком - чтобы всё было сделано, ясно!? Если к вечеру дровницу не забьёшь, и воды не будет, мало тебе не покажется, а скажу отцу, он тебе ещё и добавит. Всё понял? - Тим утвердительно кивнул, проскользнул мимо неё в калитку, схватил Болориона за рукав и потащил его в сторону ближайшего проулка, чтобы поскорее скрыться с глаз матери.

- Когда за ум возьмёшься? Сын Марина вон уже вовсю отцу помогает, глядишь, сам скоро сапоги всей деревне чинить начнёт, а ты!? Что за сын у меня... - мать Тима всё продолжала ворчать, а молодые люди тем временем удалялись от неё, изо всех сил стараясь не побежать. Попетляв немного по деревенским улицам, вскоре они подошли к какому-то старому сараю - низкому полуразваленному зданию без крыши и с почерневшими деревянными стенами. Однако внутри оно оказалось не настолько заброшенным, насколько выглядело снаружи - на полу лежал старенький топчан, рядом стояли грубый стол и несколько кое-как сколоченных табуреток. Видимо этот сарай был местом постоянных встреч здешней молодёжи. Тим сел на один из табуретов, предложил другой Болориону и заговорил:

- Ну спасибо тебе, а то я думал мне и впрямь придётся сегодня пахать, как каторжнику весь день. Ты не представляешь, сколько там дров - просто немерено, а тут ещё эта вода... пока до колодца доплюхаешь, сдохнуть можно. Ладно ещё огород уже заканчивается, а то бы вообще ужас, хотя и так мать нашла бы для меня работу.

- Но по-моему то, что мы с тобой пошли поговорить не освободило тебя от работы, мать же тебе сказала, что всё равно надо...

- Да ты её больше слушай! Это она так, больше для очистки совести, мол, воспитывает меня, а сама... - тут Тим злобно сверкнул глазами и замолк, Болориону пришла на ум история о красильщике, и он решил переменить тему разговора:

- Да я чего пришёл-то, спасибо вам хотел сказать, что нашли меня и отнесли...

- Да ладно, чего уж там... это твоим друзьям спасибо, выручили, а то на дерево-то мы все забрались, а с него слезть - никак. Представляешь, куча волков под нами и как спуститься, вообще непонятно, мы уже думали до утра сидеть придётся, а тут твои подошли, ну и как дали им... а ты-то как до тропинки добрался?

- Да на меня тоже несколько волков налетели, я их всех убил, но вот один успел меня задеть, куда смог добраться - доковылял, а дальше уже свалился и больше ничего не помню, - Болорион мучительно пытался придумать, как ему выйти на интересующую его тему. - А как твой друг... ну и девчонки? - выдавил из себя стражник и почувствовал, что щёки его залила краска.

- Да что им будет... Ранула только вчера видел, картошку в погреб всё таскал, а с девчонками дня три назад виделись. Ой, ну как мне эта Армин надоела, постоянно какие-то подколы тупые... булка толстая, Кесана та вообще, через губу разговаривает, ни дать ни взять - королева на троне, Эллина из них самая нормальная, с ней хоть поговорить можно, хотя тоже бывает...

- Эллина, это которая с зелёным глазами? - выпалил Болорион

- Да не знаю, может и зелёные, тёмненькая такая она... Постой, а как это ты цвет её глаз запомнил? Я вот даже у Кесаны какие глаза не помню, а она там самая красивая, - Болорион уже побагровел.

- Не знаю... как-то так вот запомнились... - выдавил из себя стражник.

- Что понравилась что ли?

- Да ладно тебе... придумаешь тоже!

- Гм... а по-моему понравилась, - продолжал настаивать Тим, - ты вон весь покраснел, ха-ха! Вот умора!

- Я тебе сейчас покажу умору! Если ты не угомонишься, я тебя из окошка на улицу выкину, хорошо, если до дома потом сам доползёшь, ясно? А красный я, потому что разозлил ты меня! - Болорион встал со своего табурета и схватил бедного мальчугана в охапку.

- Спокойно, спокойно, я только предположил... А, девчонки, привет! - радостно воскликнул Тим, обращаясь к кому-то, кто стоял за спиной Болориона, тот, всё ещё не впуская парня из своих рук, обернулся и остолбенел - на пороге сарая рядом с двумя подругами стояла она. Эллина была одета в простенькое зелёное платье с открытыми плечами и длиною до колен, её длинные распущенные волосы небрежно спадали на плечи, а в глазах светился тот самый озорной огонёк, который так понравился Болориону. Но теперь было в них и ещё что-то новое - что-то очень нежное и тёплое. Болорион не знал тогда, что так на своего любимого смотрят все по-настоящему влюблённые женщины, но от этого взгляда сердце молодого человека застучало, как набат, в глазах на мгновение потемнело, как после яркой вспышки света, а на лице появилась счастливая улыбка.

- Здравствуйте! - крикнул он девушкам. Тим попытался высвободиться из рук стражника, но тщетно - руки Болориона как будто застыли.

- А что это вы тут обнимаетесь, может мы лишние? - с ехидной улыбочкой промолвила Кесана.

- Да, уж мы лучше пойдём, пусть они без нас тут побудут, поворкуют, - поддержала свою подругу Армин, и все трое залились звонким смехом. Болорион наконец вышел из того оцепенения, в которое его привело неожиданное появление девушек и выпустил Тима, тот, воспользовавшись предоставленной ему свободой, в два прыжка оказался рядом с подругами и одновременно - с выходом из сарая, обеспечив себе таким образом путь к отступлению.

- Да ну ладно вам, просто мы тут боролись немножко...

- Ага и ты, судя по всему, недолго сопротивлялся.

- Да нет, что ты, Армин, - вступила в шуточную перепалку Эллина, - он, наверное, долго бегал по углам, прежде чем его поймали, - новый взрыв смеха был ответом на эту реплику.

- Очень смешно, - кисло ответил Тим. - Что делать собираетесь?

- Да ничего, вот думали тут посидеть, а оказывается, место уже занято... борьбой, - бросила Кесана.

- Да ладно вам, мы уже закончили, правда, Болорион?

- Да, давайте посидим, девчонки!

- И что же мы с вами будем делать? - с неподражаемым высокомерием промолвила Кесана.

- Посидим, поболтаем, Болорион за вином сбегает, выпьем немножко, - Болорион кивнул в подтверждение слов своего нового товарища.

- Ой только не яблочное, пожалуйста, - поморщилась Армин.

- Нет-нет, самое лучшее, виноградное. Я сейчас до Плиара и обратно, одна нога - здесь, другая - там! - воскликнул Болорион и умчался за вином в таверну. Он бежал, а ему казалось, что он летит, не касаясь земли. Его вдруг охватила такая радость, такой восторг, что он мог сделать самое невероятное и сумасшедшее. Ощущение близкой встречи с Эллиной (теперь-то он точно знал её имя) наполнило его душу светлым, счастливым, уносящим под облака волнением. Снова и снова Болорион вспоминал, какими нежными были её глаза, когда она посмотрела на него. Жизнь казалась чем-то волшебным и чудесным, каждый встреченный им человек - добрым и отзывчивым, грязные заросшие сорняком улицы деревни - милыми лужайками, даже пасмурный осенний вечер стал чем-то напоминать май. Он летел по улицам, а на лице его сияла, словно летнее солнце, самая глупая и самая радостная из улыбок - улыбка надежды на будущее счастье.

Таким наш герой предстал перед хозяином таверны, вытряхнул на барную стойку все имевшиеся у него деньги и с шиком загулявшего королевского гвардейца крикнул:

- Лучшего вина! На все! - Плиар с удивлением воззрился на самодовольное лицо молодого человека, ещё пару часов назад выражавшее скуку и безнадёжность.

- Что, простите?

- Вина, лучшего, - с расстановкой повторил Болорион. На этот раз хозяин не заставил себя долго ждать, изобразил на своём лице привычную угодливую гримасу, сгрёб деньги и, быстро пересчитав их, воскликнул:

- О-о-о-о! Молодой человек, вам, кажется, понравилось у нас в деревне. У нас и правда очень весёлая молодёжь, а девушки - так просто загляденье! - Плиар даже причмокнул. - Да-да, вы правы, скромность - главное украшение такого храбреца, - затараторил хозяин, заметив, как лицо Болориона стала заливать краска смущения. - У меня как раз для таких случаев припасено несколько бутылочек тончайшего вина из самого Афиаха! Одну минуточку, наш доблестный защитник, я сейчас сбегаю в погреб, чтобы лично принести вам это старое вино, - с этими словами он скрылся за барной стойкой. Через несколько минут, которые показались Болориону целой вечностью, Плиар вынес на плетеной корзине шесть запылённых глиняных бутылок.

- Вот оно! Лучшее, что у меня есть! Останетесь довольны... и вы, и ваши друзья, ну и подружки... хе-хе, - Болорион уже схватил корзину и со всех ног помчался обратно к ожидавшим его девушкам и Тиму. Деревенский парень еле дождался своего нового друга, поскольку меткий огонь насмешек, которыми его осыпали девушки в продолжение отсутствие Болориона, уже начал изрядно действовать ему на нервы. Поэтому, увидев на пороге сарая стражника с корзиной, полной бутылок, Тим чуть не бросился к нему на шею и радостно воскликнул:

- А вот и Болорион!

Следующие несколько часов пролетели для Болориона, как одно мгновение. Никогда он не был ещё так весел, никогда его шутки не бывали столь удачны. Каждый раз, когда Эллина смеялась или просто улыбалась какой-то новой его остроте, Болорион чувствовал себя богаче и счастливей всех людей на свете. Он не сводил с неё глаз, старался сесть ближе к ней, в разговоре постоянно обращался к ней. Эллина же слушала молодого человека, не слыша его. Его мощная статная фигура, сильные руки, открытая, весёлая улыбка, добродушные глаза, звук голоса, жесты - всё казалось ей необыкновенным. От одного его присутствия рядом ей становилось так радостно и светло, но вместе с тем и спокойно. Ни он, ни она не задумывались о причинах произошедших в них перемен, они просто купались в лучах этого нового солнца, озарившего их юную жизнь чистым и живым светом - любовью. Они говорили, смеялись, шутили, дурачились и веселились от души так, как будто знали друг друга с самого рождения.

Когда наступила ночь и пришла пора расставаться, Болорион пошёл провожать Эллину, но они никак не могли наговориться и ещё долго стояли под большим ясенем у её дома. Наконец осенний холод стал брать своё, и около трёх часов ночи они разошлись, договорившись перед этим о новой встрече на следующий вечер.

Болорион шёл в таверну и с наслаждением вдыхал сырой осенний воздух, с каждым таким вдохом в него входила новая счастливая жизнь, жизнь, не похожая на всё, что происходило с ним раньше. Прошлое его стало фальшивым и ненужным. Айдел и Борхус, борьба со злом, в которую он вступил совсем недавно, поиски Демонологии - всё это отошло в тень. Единственное, что имело значение - ОНА, её запах, голос, глаза, улыбка, смех. В этот вечер ему даже не пришло в голову попытаться поцеловать девушку - настолько он был переполнен этим счастьем сбывающейся надежды на её любовь, что ещё одна капля этого счастья убила бы его. Он шёл и представлял себе завтрашний вечер. Они снова будут гулять по деревне до ночи, может быть забредут в тот заброшенный сад, где он впервые встретил её, а может и просто будут бродить по улицам или сидеть где-нибудь на скамейке и говорить, говорить, говорить...

В таком восторженно-мечтательном настроении он пришёл в таверну, добрался до своей кровати и, не успев опустить свою голову на подушку, уже спал лёгким сном беззаботной юной влюблённости.

Глава XX. О том, как мало времени может отделять счастье от несчастья и наоборот

На следующее утро Болорион проснулся, когда в окна уже вовсю светило солнце - было около десяти часов. Друзей его в комнате не было. Первое, что он почувствовал - было приятное предвкушение сегодняшнего вечера, который он проведёт вместе с Эллиной, но к этому приятному чувству примешивалось нетерпеливое беспокойство. Поэтому, лёжа в постели, он стал изобретать способы убить время. "Перво-наперво нужно привести себя в порядок, потом позавтракать, а дальше - посмотрим...", - подумал молодой человек, быстро умылся, оделся и отправился в общую залу.

Спустившись, Болорион обнаружил, что в таверне никого нет, кроме её хозяина. Достопочтенный Плиар стоял на своём месте - за барной стойкой и занимался протиранием стаканов. Завидев молодого человека, он изобразил на своём лице угодливую доброжелательную улыбку и поприветствовал Болориона:

- Добрый день, молодой человек! Как ваше, здоровье? Не беспокоит ли рана? Наверное, после вчерашнего, вообще чувствуете себя богатырём, а? - хозяин хитро подмигнул Болориону и, не дожидаясь ответа на град вопросов, которыми он осыпал молодого стражника, задал новый, - не желаете ли завтрак - яичница, жареная свинина, картошечка есть, а может быть хотите чего-то более существенного - жаркое, рагу, супы?

- Мне, пожалуйста, яичницу, - пробормотал смущённый этой атакой Болорион и сел за ближайший к нему стол. Через пять минут Плиар поставил перед ним большую сковородку яичницы, перемешанной с помидорами, сыром и свининой. Всё это шкворчало, потрескивало и распространяло убийственно аппетитный аромат, от которого захотелось бы есть даже покойнику, поэтому Болорион немедленно набросился на это восхитительное кушанье и уже через несколько минут расправился с ним так, что на сковородке осталось только отражение его довольного лица.

- А куда подевались мои друзья? - обратился молодой человек к Плиару, пока тот убирал со стола.

- Не знаю, они ушли ещё рано утром и с тех пор не возвращались, должно быть пошли к воеводе, очень уж горячо обсуждали, где и как его можно найти.

- Ну тогда пойду поищу их, - с этими словами Болорион встал из-за стола и уже собирался уходить, но хозяин остановил его:

- Не угодно ли заплатить за завтрак? - наш герой порылся в карманах, выгреб оттуда несколько оставшихся у него монет и передал их хозяину. - Ну ж то ж, этого достаточно, но только из уважения к вам, вообще такой завтрак стоит дороже, - при этих словах лицо Болориона омрачила лёгкая тень, поскольку это были последние его деньги. "Наверное, у Айдела и Борхуса есть ещё", - подумал он. Обнадёжив себя этой мыслью, Болорион вышел на улицу и направился к воротам.

Стоял один из тех прекрасных погожих дней осени, из-за которых любят это время года. Ещё не слетевшие с деревьев золотые, оранжевые и бурые листья искрились на солнце. Ярко синее небо без единого облачка смотрело на землю своим хрустальным прозрачным взором. Воздух был наполнен ароматом опавших листьев и прохладой уставшей земли. Всё в деревне, словно в огромном муравейнике, пришло в спокойное деловитое движение - тут и там крестьяне убирали остатки своего урожая, складывали запасы на зиму, латали повреждённые за лето постройки и хозяйственный инвентарь, всюду раздавались голоса занятых работой людей, стук молотков, скрежет пилы. На проходящего мимо в полном вооружении Болориона никто не обращал внимания - все были заняты работой, которую нужно было успеть сделать, пока позволяла погода. У ворот царило то же оживление, что и во всей деревне - несколько здоровых мужчин занимались установкой новых досок в частоколе, другие укрепляли башню, третьи латали ворота. В одной из этих групп Болорион и заметил своих друзей - они вытачивали колья, которые затем хотели вкопать в землю рядом с воротами. Он подошёл к Айделу и Борхусу и деловито поприветствовал их:

- Привет, как дела?

- Привет, работаем, как видишь, - проворчал ему в ответ Айдел. - Пока некоторые спят. - Борхус понимающе подмигнул и тихо, так, чтобы Айдел не слышал прошептал:

- Ну как, всё получилось? Она хоть красивая или так?

- Да ну, как тебе сказать... - стушевался Болорион.

- Да ладно тебе, не строй из себя святошу, вчера до утра шатался где-то и, судя по сияющему лицу, не с мужиками деревенскими, а теперь делает вид, что ничего не понимает. Давай рассказывай!

- Нет... нечего рассказывать...

- Так уж и нечего! Кто она? Сколько раз ты её, а? - Болориона начал тяготить этот разговор, но тут в него вмешался Айдел:

- Вы так и будете болтать или, может быть, поработаете!? - Борхус пробормотал что-то невнятное, но вернулся к работе. Болорион же был рад прекратить неприятный разговор и спокойно предаться мечтам о сегодняшнем вечере, вечере, когда он снова увидит Эллину. От одной этой мысли за спиной у него вырастали крылья, хотелось смеяться, веселиться, жить. Поэтому он принялся помогать крестьянам, которые занимались подготовкой брёвен для ремонта частокола. Болорион один за два часа обтесал несколько брёвен, отнёс их к частоколу и установил на место сломанных. Потом он перешёл к группе, которая чинила ворота. Когда и эта работа была сделана, Болорион присоединился к тем, кто ремонтировал башню. С этим заданием он справился так же быстро и легко, как и с предыдущими - сегодня он поспевал везде, помогал всем, да и сам сделал немало. И всё это легко, весело с озорными задорными шутками. Его друзья, крестьяне и стражники удивлённо смотрели на его улыбающееся открытое лицо с счастливым блеском в глазах и только поражались такой неиссякаемой энергии. Болорион один сделал работу, которую обычно делали десять человек. Когда все собрались обедать, он продолжал работать; там, где двое звали на помощь третьего, он справлялся один. Сам молодой человек об этом даже не задумывался, все его мысли были обращены к Эллине, вчерашнему вечеру и сегодняшнему свиданию. Он перебирал в памяти каждый её жест, улыбку, выражение глаз, вспоминал, как они стояли и разговаривали ночью, как восхитительны поворот её шеи, изгиб стана и бёдер, а каким манящим волшебным блеском светят её губы! Как же хочется их поцеловать! И какой же он дурак, что не сделал этого вчера! Ведь она наверняка этого от него ждала, а он даже и не подумал об этом! Столько раз мог он это сделать, но вместо этого только говорил, смеялся и шутил! Но ничего, есть ещё сегодняшний вечер, сегодня он обязательно её поцелует... а вдруг она испугается и не захочет с ним больше встречаться или даст ему пощёчину... всё равно - главное её увидеть, только бы она не заболела, только бы её отпустили родители, только бы ничто не помешало их свиданию! Тысячи таких и подобных им мыслей роились в голове молодого человека, подобно пчёлам в улье. Когда наконец солнце стало потихоньку опускаться за горизонт, он попрощался со своими товарищами и стремглав умчался к заброшенному саду, где они условились встретиться с Эллиной.

Эллина так же, как и Болорион весь день думала о предстоящем свидании. Сначала она просто вспоминала вчерашний вечер, как весело ей было с этим молодым парнем... как же его зовут... ах, да - Болорион... Болорион... какое благородное звучное имя, как идёт оно ему, такому мужественному, сильному. Он представлялся ей воплощением воли, силы, храбрости и стойкости - каменной стеной, за которую не долетают ветры, не врываются враги, не приходит беда. А как он умеет остро и весело пошутить, сколько всего он знает, сколько повидал! Сколько загадок скрыто в его тёмных глазах, когда они вдруг становятся грустными! Как же хочется, чтобы они всегда были весёлыми! Как же хочется погладить его по волосам, как же хочется, чтобы он обнял её своими сильными руками, прижал к себе... О, Свет! Остановись, Эллина, о чём ты думаешь! Так, нужно подумать, что сегодня одеть... С этих мыслей началось утро молодой девушки, и весь день они неотступно преследовали её. Чтобы отвлечься, Эллина стала убирать дом, покормила свиней и кур, спустила в погреб недавно убранную капусту, между делом помогала матери приготовить обед и ужин, потом натаскала воды и пошла в баню. Её отец и старший брат смотрели на неё, разинув рты. Мать была просто в восторге от своей дочери, так что, вопреки опасениям Болориона, у Эллины не возникло никаких проблем с тем, чтобы отпроситься вечером погулять. Перед тем, как выйти из дома она долго выбирала, что надеть, причёсывалась и прихорашивалась. В конце концов она остановила свой выбор на коротком платье тёмно-зелёного цвета, одела свои лучшие туфли, набросила на плечи вышитый сказочными узорами платок и отправилась к заброшенному саду как раз в то же самое время, когда Болорион уходил от ворот.

Тот сад находился примерно на одинаковом расстоянии от ворот и от дома Эллины, так что молодые люди с разных сторон одновременно вышли на полянку, где впервые встретились.

- Привет! - воскликнул Болорион.

- Привет!

- Какая ты сегодня красивая! - и правда, Эллина в своём зелёном платье и расшитым золотом платке, с распущенными волосами, длинными ресницами, юная, стройная, была просто восхитительна и могла бы свести с ума кого угодно. Как ни был прост этот комплимент, он произвёл на девушку впечатление, и она ответила, слегка покраснев от удовольствия:

- Спасибо, как ты себя чувствуешь? Рана больше не беспокоит?

- Рана? Какая рана? А-а-а-а рана... пустяки... зажило, как на собаке. Это у меня от отца. Ты знаешь, он когда был маленький - мне мама рассказывала - часто лазил по деревьям, так что всегда весь был ободранный, но заживало всё очень быстро.

- А кто твой отец?

- Он купец в Катрионе, торгует мясом, капустой, свеклой, морковкой, картошкой, в общем, овощами... в основном свежими, хотя иногда и гниль продаёт... Вот однажды я видел, как он втюхал какому-то мужику целую телегу гнилой свёклы. Получилось это так... - Следующие несколько часов они сидели на поляне и рассказывали друг другу сотни подобных историй. Казалось, что жизнь каждого из них - это глубокий неистощимый колодец, из которого можно черпать бесконечно. Разговор двух юных влюблённых, словно пение птиц, аромат цветов, облака на небе, мимолётен и бесконечен одновременно. Его содержание никогда не остаётся в памяти, зато его мотив, как у хорошей песни, надолго оставляет глубокий след в душе.

Когда уже совсем стемнело, стало холодать, и Болорион, опасаясь, что Эллина уйдёт домой, натаскал хвороста и развёл костёр прямо на поляне. Они сидели у огня и продолжали говорить. Но теперь наступившая темнота и играющий таинственными сполохами костёр, словно два сторожа, не давали разойтись их беззаботному щебетанию, их разговор, то и дело спотыкаясь на нечаянном взгляде, потерял былую лёгкость. Теперь они часто замолкали и смотрели на огонь. После одной из таких продолжительных пауз Болорион тихо вымолвил, глядя на пламенеющие сполохи:

- Эллина, знаешь, ты такая красивая, - он проглотил подступивший к горлу ком. - Очень красивая, я никогда не встречал таких, как ты, - тут он наконец смог оторвать взгляд от костра и взглянул на неё. Эллина, будто повинуясь какой-то магии, тоже отвела взгляд от пламени и посмотрела на Болориона. Сколько нежности, тепла было сейчас в их глазах, сколько любви! Устоять было просто невозможно, и губы их слились в долгом мягком поцелуе...

Но тут ночь разорвал дикий, холодный, как сам ужас, одиночный вой. Страх, древний, как сам человек, приковал молодых людей к месту. Первые несколько мгновений они никак не могли опомниться и так и сидели, не шевелясь, возле костра. Вдруг раздался мощный удар в ворота, от которого задрожал весь частокол. Этот удар вывел Болориона из оцепенения, он вскочил на ноги, помог подняться Эллине и обнажил свой меч.

- Пойдём отсюда, - сказал он

- Куда?

- Я отведу тебя домой.

- А как же ты?

- Я должен быть со своими друзьями, они уже наверняка у ворот. Тут слишком опасно, пойдём, - и Болорион увлёк девушку за собой. Они выбрались на улицу и побежали к дому Эллины, останавливаясь на каждом перекрёстке и тревожно озираясь. Со стороны ворот продолжали доноситься мощные методичные удары, воздух сотрясался от непрекращающегося воя десятков волков. Когда Болорион и Эллина оказались почти у самого дома, раздался страшный треск - ворота были сломаны. Болорион довёл девушку до её калитки и сказал:

- Иди домой и никуда не выходи.

- Будь осторожен! - Эллина обняла Болориона, поцеловала его и исчезла за калиткой. Молодой человек, не мешкая бросился в сторону ворот, но тут где-то справа раздался ещё один мощный удар. Судя по всему, кто-то пытался сломать частокол, окружавший деревню. Болорион решил, что возле ворот и так много народу, и там справятся без него, поэтому он побежал туда, откуда донёсся этот второй удар. Через несколько минут он был уже у частокола. Пробежав вдоль него сотню шагов, он увидел пролом, но возле него никого не было. Вдруг совсем рядом послышался громкий женский крик:

- На помощь! Кто-нибудь!

Болорион выбежал на соседнюю улицу, и взору его открылась следующая картина: за пол сотню шагов от него из какого-то дома выбежал молодой человек в тёмном одеянии, через его плечо была перекинута девушка и звала на помощь. Молодой человек, словно не замечая веса своей ноши, стрелой помчался по направлению к пролому в частоколе. Болорион бросился ему наперерез, но вдруг, словно из-под земли, перед ним возникли восемь волков, стражник прижался к забору одного из домов. Два волка, первыми приблизившиеся к Болориону, кинулись на своего противника, не дожидаясь подхода своих собратьев, и тут же были наказаны за свою неосторожность. Остальные поняли, что перед ними опасный враг и попытались атаковать стражника полукольцом с трёх сторон разом, но Болорион двумя ловкими выпадами успел уложить ещё двух нападавших, пока остальные приближались к нему. После этого в несколько прыжков ему удалось зайти волкам в тыл и зарубить троих, однако последний волк оказался, по-видимому, самым матёрым из этой группы - он бросился на Болориона и сумел вцепиться ему в правую руку, но свободной левой стражник нанёс противнику страшный удар в голову, от которого волк отлетел на несколько шагов, проскулил и затих. Итак, путь был свободен, и Болорион помчался в погоню за молодым человеком, тем более, что девушка всё ещё продолжала звать на помощь, так что её крики раздавались по всей округе. Болорион выбежал из пролома и заметил, как какая-то тень исчезла в лесу. Он хотел было догнать её, но тут на него выбежали два существа, закованные в доспехи, лица их скрывали капюшоны, поэтому определить, люди это или демоны, было невозможно. Каждый из них держал в руке по длинному мечу. Болорион отступил к частоколу и, улучив момент сделал выпад, который должен был поразить одного из противников наповал, но удар был отбит, стражник еле успел увернуться от клинка второго врага и попытался нанести ещё один удар - он был отбит с той же лёгкостью, что и предыдущий. Болорион понял, что дело его плохо - перед ним стояли два опытных фехтовальщика, в отличие от него, совершенно невредимых и не утомлённых схваткой и долгим бегом. Поэтому он решил ограничиться оборонительными действиями и громко стал звать на помощь, при этом Болориону удалось отступить в пролом частокола, вследствие чего оба противника не могли наносить ему удары одновременно. Благодаря этой предосторожности наш герой продержался ещё несколько минут, в продолжение которых получил два-три несущественных ранения. Однако к этому времени он почувствовал, что начинает уставать - давали о себе знать раны, нанесённые волком и этими двумя тенями. Тогда Болорион решился на отчаянный шаг: он бросился из пролома на ближайшего к нему противника, который невольно отступил на пару шагов под градом ударов. Воспользовавшись этим секундным замешательством, стражник резко развернулся и что было силы рубанул туда, где должен был находиться второй. Тот совершенно не ожидал подобного манёвра, поэтому, несмотря на всю свою опытность, не смог увернуться от клинка Болориона, который отрубил ему кисть руки, державшей, меч. Тень взвыла от боли, но триумф Болориона был недолгим - вторая тень нанесла страшный удар по голове стражника, от которого тот отлетел на несколько шагов прямо к частоколу и потерял сознание...

В то время, как Болорион и Эллина предавались бесконечным разговорам и смотрели на огонь, Борхус и Айдел сидели в общей зале таверны Плиара за бутылочкой вина. После целого дня напряжённой работы им хотелось немного отдохнуть, тем более, что нападений не было уже давно. Когда Болорион убежал на свидание, они ещё с час работали возле ворот, потом, испросив разрешения у воеводы, отправились в таверну, заказали ужин, вино и теперь потягивали его, смакуя каждый глоток, и в пол уха слушали болтовню словоохотливого хозяина.

- Если бы вы знали, с каким трудом досталось мне это вино... Я пять дней ходил по Торренской ярмарке. Тут вижу стоит прилавок, а за ним приятель мой из Сартморрена - виноторговец. Я - к нему. Спрашиваю, есть у тебя вино с восточных виноградников Лейрии. А он мне: "Ну не знаю, вроде было несколько бутылок, но каждая по пять золотых талеров.". Часа два мы с ним торговались, зато теперь вы можете пить это замечательное лейрианское вино всего по пол золотого талера за бутылку. Так что... - хозяин не успел договорить своей фразы, как раздался тот самый тоскливый ужасающий волчий вой, а за ним мерные, как у строителя, вбивающего сваи, удары по воротам. Друзья, не мешкая, схватили лежавшее рядом оружие и выбежали на улицу. Когда они достигли небольшой площади перед воротами, те болтались уже на одной петле, лучники на башнях были убиты, а собравшиеся у ворот пятнадцать-двадцать стражников во главе с воеводой выстроились полукругом, ожидая нападения. Как только Айдел и Борхус присоединились к ним, ворота после очередного удара рухнули на землю, а в образовавшийся пролом, будто бурный поток горной реки, хлынули волки. Первые из них остались корчиться на вкопанных в землю кольях, но животных было в этот раз так много, что колья не остановили их - оставшиеся в живых пробежали по трупам своих собратьев и бросились на людей с отчаянной ожесточённостью.

Это было ужасное и одновременно величественное зрелище - горстка вооружённых людей сражалась с целым морем волков, превосходившим их по численности в несколько раз. Несмотря на такое преимущество, в продолжение получаса людям удавалось сдерживать нападавших, а в некоторых местах этой битвы - даже потеснить их. Но животных было слишком много - на месте одного убитого появлялись двое, там, где удавалось уложить двоих, возникало трое. Поэтому людям пришлось отступить, разбившись на несколько групп. Одну из таких групп образовали Борхус, Айдел и воевода. На них напали где-то пятьдесят волков, которых они сдерживали, нещадно рубя своих противников направо и налево. В этой битве они были похожи на героев древних сказаний, которые в одиночку бросали вызов целым армиям и выходили победителями. Когда число их врагов поредело настолько, что волки стали отступать, раздался ещё один удар - на этот раз по частоколу.

- Надо прорваться и посмотреть, что там, - крикнул Борхус своим товарищам.

- Сейчас, разберёмся с этими и махнём к частоколу, - прорычал воевода, разрубая своим топором очередного волка, неосторожно приблизившегося к нему. Вскоре волки совсем отступили за ворота, и друзья вместе с воеводой побежали в сторону, откуда они услышали удар. Через несколько минут они достигли того самого дома, откуда, как заметил Болорион, была похищена девушка, и вдруг совсем рядом раздался голос стражника, который звал на помощь. Вылетев из пролома, Айдел и Борхус увидели лежавшего возле частокола стражника и какую-то тень, которая приближалась к нему. С дружным криком друзья кинулись на нового противника, который, заметив, что к уже поверженному им врагу неожиданно пришла подмога, быстро ретировался в лес, уводя с собой своего раненого товарища. Преследовать их не стали, опасаясь какой-нибудь западни. Втроём Айдел, Борхус и воевода дотащили Болориона в таверну, где тот уже пришёл в себя. Пришедший лекарь перевязал молодого человека и заявил, что его жизнь вне опасности.

- Как ты там оказался? - спросил Айдел пришедшего в себя Болориона, пока Борхус расплачивался с лекарем.

- Я услышал, как сломали частокол и побежал туда, а потом увидел, как какой-то молодой парень выбежал из дома с девушкой на руках. Я погнался за ним, на меня напали волки. Когда я с ними расправился, откуда-то взялись эти двое... вообще не пойму, кто такие...

- Ты не видел их лиц? - спросил присутствовавший здесь воевода.

- Нет, на них были капюшоны, но дерутся они - будь здоров... Я одному такой удар нанёс, любой бы уже на земле лежал, а тот отбил мой меч, как пёрышко. Но одна у них отметина теперь есть.

- Какая?

- Да я одному из них кисть отрубил. Там возле пролома должно что-то валяться.

- Надо сходить и посмотреть. Айдел, Борхус - сходите туда сейчас, пока там вся деревня не побывала. Я подожду вас здесь - Получив такой приказ воеводы, друзья без лишних разговоров отправились на место недавней схватки Болориона со своими противниками. Но найти им удалось только длинный одноручный меч и перчатку. Никаких других останков, следов крови на земле не осталось. Тогда Айдел и Борхус решили углубиться в лес и поискать там, но осмотр леса так же не дал никаких результатов - складывалось ощущение, что противники Болориона были бесплотными существами, хотя и прекрасно владевшими оружием. Через два часа не слишком плодотворных поисков стражники вернулись в таверну.

- Да... интересный клинок... такие в Катрионе не делают, да и вообще не уверен, что его люди ковали, - заметил воевода, осмотрев меч.

- А кто его мог выковать? - удивился Айдел.

- Ха! Ты думаешь, у демонов своих мастеров нет!?

- А почему вы думаете, что этот клинок ковали у демонов?

- Сталь не наша, цвет у меча чёрный, будто светится, надпись на мече какая-то странная, баланс у меча такой, что человек в жизни не выкует. Да и много я на своём веку мечей повидал: и богато отделанных, и простеньких, из хорошей стали, из плохой, но такого ещё не видел.

- Интересно, что на нём написано, - задумчиво пробормотал Айдел.

- Да уж... только в нашей деревне вы не сыщете такого грамотея, чтобы мог эту надпись прочитать. Разве только в столице, но кому там до нас есть дело. Кому интересно, что у нас уже семь девок и младенцев своровали, что люди в страхе готовы бежать отсюда, куда глаза глядят, в лес скоро никто не пойдёт даже по малой нужде... - воевода сплюнул на пол. - Всем плевать! Король наш - милостивец - разрешил нам вооружиться для собственной защиты, хоть бы роту солдат прислал! Шиш с маслом! Эхх! Сегодня ночью ещё четырёх человек лишились... Как деревню оборонять теперь - ума не приложу. Всех лучников перебили...

- А может нам попробовать найти, где логово этих теней? - предложил Борхус. - Понятно ведь, что волки не сами по себе на деревню нападают, да и людей воруют не они, а парень какой-то и те двое, с которыми Болорион дрался. Вот если бы их найти...

- Ага, и сдохнуть там! Даже не думайте! - отрезал воевода.

- Конечно, куда лучше сидеть тут и ждать, пока всю деревню перебьют или пока крестьяне сами не разбегутся, - возразил Айдел.

- Вы даже куда идти не знаете, места эти вам незнакомые. Заблудитесь только...

- Есть у нас одна мыслишка...

- Какая?

- Про старое кладбище.

- Сумасшедшие! - воскликнул воевода. - Я же вам говорил - оттуда никто ещё не возвращался. Конечно, может эти ребята на кладбище и засели, только вы-то об этом никогда не узнаете. Так что оставьте эту дурацкую затею. - Друзья переглянулись, но вслух никто ничего не сказал. - Ладно, надо идти к старосте... опять ворота ремонтировать, частокол тоже... - воевода тяжело вздохнул. - А вы передохните и присоединяйтесь, - велел он друзьям. - И о кладбище бросьте думать, только зазря погибнете.

- Когда выступаем? - спросил Борхус, как только за воеводой закрылась дверь.

- Может, завтра? - робко высказал своё мнение Болорион.

- Можно было бы и завтра, да денег у нас до завтра не хватит. Осталось немного меди и всё. - Возразил Борхус

- Надо у хозяина в долг попроситься или у воеводы занять, - не унимался Болорион.

- Ага, как же! Даст он тебе что-нибудь в долг! Наш хозяин, по-моему, за медную монетку удавится, а, если и даст в долг, то потом процентами задушит. А к воеводе идти тоже не годится - он и так на личные деньги стражникам экипировку купил. Выхода нет - надо идти сегодня. - Резюмировал Айдел.

- Но я ранен, как я пойду!?

- Сейчас у Плиара настоечки его купим, да бальзама - полетишь!

- Да ему верить - всё равно, что сороке...

- Значит так, - провозгласил Борхус, - мы сейчас покупаем у Плиара настойку и бальзам, на рынке берём еды, потом отдыхаем, а к вечеру - в дорогу. Денег всё равно нет. Так что без разницы, где мы будем ночевать: в лесу или в деревне под открытым небом.

Перед лицом столь неопровержимых доводов Болорион вынужден был сдаться, но и уйти в поход без свидания с Эллиной было для него невозможно. Когда молодой человек услышал о том, что выступать нужно уже сегодня, в сердце его предательски защемило от тоски. Во-первых, его ещё только начинающееся счастье взаимной любви к самой прекрасной девушке на свете, которое вдруг развернулось перед ним во всём его многообещающем и сияющем блеске, отодвигалось в лучшем случае на пять дней (целая вечность!). Во-вторых, поход на это кладбище не напоминал лёгкую прогулку по парку, из этого кладбища ещё почти никому не удавалось вернуться, было совершенно непонятно, что их там ожидает и с чем придётся столкнуться. Словом, все эти мысли повергли Болориона в крайнюю степень уныния, разочарования и досады. Жизнь, ещё вчера казавшаяся такой прекрасной, лучезарной и удивительной, стала для него бесполезной трухлявой пустышкой. Вместе с тем Болорион понимал, что оставить своих товарищей он не может, к тому же отсутствие денег также мешало его пребыванию в деревне. Поэтому, приняв настойки почтенного хозяина (которая вопреки его ожиданиям оказала крайне благотворное действие на его уставший организм), молодой человек вызвался сходить на рынок за едой и, не дождавшись согласия своих друзей, помчался к дому Эллины.

Эллина так же, как и Болорион, провела эту ночь без сна - все её мысли были посвящены молодому стражнику, жизнь которого подверглась такой серьёзной опасности. Всю ночь она металась по комнате: то ложилась на свою кровать, то снова вскакивала с неё. Каждый раз, когда раздавались какие-то крики, стоны, волчий вой, любой другой шум, она замирала от страха. Ей мерещилось, что всё это связано с Болорионом, что его ранили или убили, и тогда сердце её наполнялось отчаянием. Но потом она вспоминала его сильные руки, его крепкую атлетичную фигуру, то, как уверенно он держал в руках свой меч, и это вселяло в неё надежду, что её возлюбленный останется жив. Наконец, когда настало утро, она упросила своего отца выяснить у старосты или воеводы, кто погиб этой ночью, и в тот момент, когда Болорион стучал в ворота её дома, она как раз ожидала новостей. Этот стук вывел её из состояния оцепенения, она опрометью выбежала во двор, по дороге бросив матери: "Я открою", отворила калитку и с удивлением и радостью обнаружила перед собой живого и на первый взгляд невредимого Болориона. Обменявшись короткими приветствиями, влюблённые, побежали в заброшенный дом - единственное место, где они могли спокойно побыть наедине друг с другом. Когда с первыми объятиями и поцелуями было покончено, она с тревогой спросила у него:

- Ты не ранен?

- Да так, пустяки, несколько царапин и всё... А ты как?

- Всю ночь не спала, сейчас отца отправила к старосте и воеводе узнать, что с тобой... Как здорово, что ты жив, не ранен, что мы снова вместе, - она положила голову Болориону на колени и мечтательно прикрыла глаза. - Сегодня вечером девчонки - Кесана и Армин - ну ты их помнишь, предлагают пойти с ребятами сюда пожарить мяса, поболтать, а потом пойти к Ранулу, у него есть гармонь, танцы будут, - сердце Болориона сжималось от боли - слушать её беззаботное щебетание было хуже самой изощрённой пытки, но и молчать тоже было нельзя, у него не было сил смотреть на её счастливые, полные радужных надежд глаза, зная, что это счастье сегодня кончится, а послезавтра может оборваться навсегда, поэтому Болорион собрался с духом и выдавил:

- Знаешь, сегодня не получится...

- Жаль... тогда мы можем просто погулять по деревне, а к Ранулу сходить как-нибудь в другой раз, у него весело. Там вся молодёжь наша собирается, тебе бы понравилось...

- Нет, ты не поняла - мы с друзьями должны уйти из деревни на несколько дней... Нам нужно разведать кое-что... ничего опасного, просто небольшая экспедиция по окрестностям... Только сегодня вот узнал, пришёл к тебе попрощаться, но ты не грусти - я скоро вернусь, оглянуться не успеешь, - как бы ему хотелось, чтобы голос его звучал твёрже, а взгляд не скользил по окружающим предметам только бы не встретиться с её взглядом, - Всего-то дней пять-семь, - и тут он рискнул посмотреть ей в глаза - столько боли и страдания он не видел никогда, казалось, что скорбь всего мира сейчас ожила в них, это были глаза ещё недавно радостно резвившегося ребёнка, которому сказали, что его мать умерла. Контраст между солнечным искрящимся счастьем и болью и отчаянием был столь велик, что Болорион не выдержал её взгляда и отвёл глаза. Ему и самому не хотелось уходить, но всё же разверзшаяся в этих глазах пропасть тоски поразила его. Он безотчётно почувствовал, что сам он не переживает их расставание так же глубоко, как и она, что для него оно не является концом света. Конечно, и он расстроен, конечно, и он будет скучать и тосковать, но всё же в этих глазах было что-то такое, к чему его чувство к Эллине было не готово или не способно. Для него она было частью его жизни, пусть очень важной, но только частью. Кроме Эллины, в ней были поединки, друзья, поиски загадочной книги, борьба со Злом, в то время как вся её жизнь сосредоточилась в нём одном. Она и сама не могла дать себе отчёт, как за такое короткое время Болорион смог стать единственным смыслом её жизни, особенно после того, как она узнала, что он тоже её любит. Но это ощущение неравенства силы и глубины их чувств заронило в душе Болориона зерно стыда и чувства вины за всё что, он сделал и не сделал, за всё, что он сделает и не сделает по отношению к ней. Это прощальное свидание с ней вдруг стало для него невыносимо тяжёлым, ему страшно захотелось как можно скорее закончить его:

- В общем, вот так. Не переживай, всё будет хорошо... Ты прости, мне пора, а то ещё надо на рынок за едой забежать, меня друзья ждут, - она не проронила ни слова, даже не заплакала, а просто смотрела на него всё тем же раненым молящим о спасении взглядом. Он снова споткнулся об этот взгляд, но теперь ему стало бесконечно жаль бедную девушку. Болорион со всей нежностью, на какую он был только способен, поспешил обнять её и поцеловал.

- Хочешь, пойдём со мной на рынок? Поможешь мне продукты выбирать, - она радостно кивнула, глаза её озарились надеждой. Ей так невыносимо было с ним расстаться, что возможность побыть с Болорионом хотя бы полчаса или час была для неё, как глоток свежего воздуха для узника, которого должны навечно заключить в смрадный каменный мешок.

Дорогой он старался не молчать, придумывал, чем они будут заниматься после его возвращения: пойдут на танцы к Ранулу, будут собирать грибы, любоваться закатом возле заброшенного дома; он познакомит её со своими друзьями, она точно должна им понравиться, так же, как и они ей, они отличные добрые ребята, правда иногда спорят друг с другом, но с кем такого не бывает. Он старался, чтобы голос его звучал как можно более беззаботно, а сам по-прежнему избегал смотреть ей в глаза. Эллина слушала Болориона, не слыша его, она не сводила с него глаз, невольно любовалась им и пыталась запомнить каждую чёрточку его лица, каждую мелкую деталь его костюма, словно художник, который пишет с натуры и уже заранее любит своё произведение. Она знала, что целую неделю ей останется только это - вспоминать...

Как предательски быстро для неё пролетел час, в течение которого они делали необходимые покупки. И, хотя для Болориона время пролетело почти так же быстро, но всё же почти... Несмотря на то, что день ещё только перевалил за полдень, и Эллину могли увидеть её родные, она вызвалась проводить его до таверны. Путь от рынка до таверны, который раньше каждый из них преодолел бы с лёгкостью за десять минут, они прошли за сорок. Теперь уже говорила больше Эллина - она пыталась держаться и рассказывала о том, как они будут проводить время после его возвращения. То и дело она спрашивала, а точно ли эта экспедиция не опасна, и не может ли она продлиться дольше. Болорион в свою очередь каждый раз отвечал ей что-то обнадёживающее, даже иногда пытался шутить, но получалось не очень.

- Да что же это я в конце концов!? - воскликнула Эллина, когда они уже подошли к дверям таверны. - Через неделю ты вернёшься, и мы снова будем вместе. Всё будет хорошо, - она быстро чмокнула его в губы, повернулась и хотела уже уйти, но Болорион удержал её руку. Она стояла спиной к нему, не в силах вырвать из его ладоней свою, и прилагала поистине героические усилия, чтобы не заплакать. Болорион привлёк её к себе и нежно поцеловал, она склонила свою голову ему на плечо и еле слышно прошептала:

- Возвращайся! - Эллина резко отпрянула от него и зашагала прочь, а он смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду, и так же тихо ответил ей:

- Вернусь!

Глава XXI. Экспедиция

Вернувшись в комнату, Болорион застал своих друзей спящими - сказалась бессонная ночь, проведённая в схватке. Сам он не чувствовал усталости, все его мысли занимало расставание с Эллиной, слишком свежи были в памяти её переживания. Её глаза, полные сдерживаемых слёз, горя и тоски, всё время возникали перед его мысленным взором. Ему то и дело вспоминался вчерашний вечер, когда они были так счастливы. Эти воспоминания так были не похожи на события и впечатления дня сегодняшнего, что невольно возникало ощущение нереальности происходящего. Он попытался успокоить себя тем, что прощались они не навсегда, что он скоро вернётся, и всё будет ещё лучше, чем было. Тогда Болорион принялся мечтать, как они снова увидятся, будут разговаривать, гулять по ночам, он снова будет обнимать её, целовать... Но как же это всё далеко теперь... Теперь до этих волшебных минут и часов целая вечность - семь дней. А кто знает, может и больше... Как же хочется снова увидеть её, услышать её весёлый звенящий голос, смеяться с ней и шутить, просто сидеть с ней рядом...

В этих мыслях Болорион провёл с полчаса, потом он вскочил с кровати и стал собираться в дорогу. Собрав все свои нехитрые пожитки, он решил, что надо сходить к Плиару и купить у него бутылку водки, с помощью которой можно было бы вернуться назад со старого кладбища. Болорион нашёл хозяина на своём обычном месте - за стойкой:

- Добрый день, наш доблестный защитник! - со своей обычной слащавой улыбкой поприветствовал его Плиар. - Как вам моя настойка? Я вижу помогла - выглядите молодцом! Да и награда, как я мог видеть, уже нашла нашего героя... Какая девушка! Эхх, был бы я помоложе лет на тридцать, я бы не дал ей просто так уйти...

- Дорогой хозяин, нет ли у вас бутылки водки? - прервал его тираду Болорион.

- А что, вам больше не по вкусу наше вино?

- Да нет, просто захотелось попробовать чего-нибудь новенького...

- Что ж, водка, конечно же, есть, - с этими словами он поставил на стойку небольшой глиняный сосуд. - Будьте любезны всего один серебряный талер.

- Что? За бутылку водки серебряный талер? Да вы что?

- Ох, молодой человек, из-за этих нападений, прибыль моего заведения упала, так что приходится повышать цены, чтобы оправдать хотя бы те затраты, которые я уже понёс... так что с учётом этого, такая цена ещё вполне приемлема.

- Но у меня нет серебра, только медь.

- Простите, но я вынужден вам отказать, - тон почтенного хозяина из угодливого стал жёстким, а вместо слащавой улыбки на лице появилось выражение непреклонной решимости.

- В таком случае, мы съезжаем от вас, - выпалил Болорион.

- Ну что ж, ваше право, в конце концов, мне вы ничего не должны. А позвольте спросить, что вас сподвигло на столь резкое изменение планов?

- Мы решили обследовать окрестности, чтобы найти логово этих волков, а вы жалеете для нас бутылку водки!

- Желаю вам удачи в столь опасном предприятии и выражаю надежду на ваше скорое возвращение, но снова вынужден вам отказать. Я не меняю своих решений, - отрезал хозяин. Он взял бутылку со стойки и направился в свою комнату. Болориона охватила такая досада, ему так захотелось хоть чем-нибудь насолить жадному хозяину таверны, что он схватил стоявшую на стойке баночку с чем-то сыпучим и побежал наверх.

- Подъём! - крикнул он с порога своим друзьям. Те, бормоча проклятия, стали вставать.

- Какого лешего ты нас поднял!? Мы могли спать ещё два часа! - выразил общее возмущение Айдел.

- Не время спать! Нужно срочно выступать, а наш хозяин - просто жадная скотина. Представляете, он потребовал серебряный талер за бутылку водки, но я свистнул у него это, - и он гордо продемонстрировал друзьям свой трофей.

- Идиот! - воскликнул Борхус. - Теперь точно нельзя терять ни секунды, потому что Плиар поднимет на уши всю деревню и объявит, что разорён до тла! - Не тратя время на пустые разговоры, друзья собрали свои вещи и покинули таверну через уже известный им чёрный ход. Они решили выйти из деревни через пролом, возле которого этой ночью сражался Болорион, а уж потом идти на юго-восток. К счастью, пролом этот ещё не успели заделать, все силы были брошены на ремонт ворот и башен, поэтому молодые люди смогли беспрепятственно покинуть деревню. Наши герои, стараясь не приближаться к деревне, стали обходить её так, чтобы к вечеру выйти на путь, который должен был привести их к кладбищу. Расчёт их оправдался, и, когда над лесом опустилась ночь, они увидели в небе созвездие лисы и пошли, ориентируясь на него.

Таким образом, они оказались на верном пути. Однако никто из молодых людей не мог знать, что, кроме направления, ничего в рассказе Плиара правдивого не было. Хотя у него действительно был шурин, который в один из приездов к нему напился водкой до беспамятства, пошёл в лес и пропал на несколько дней, а когда выбрался из него, стал рассказывать всякий бред, который привиделся ему со страха или в пьяном угаре. До кладбища он, конечно, не добрался, да и не вышел бы из него с помощью бутылки водки хотя бы потому, что так долго запах водки держаться не может. Но наши герои поверили этому рассказу безоговорочно, хотя каждый из них знал, что Плиар - жуткая враль, но в таком вопросе, думали они, он врать бы не стал. Так что друзья отправились в этот поход ещё менее подготовленными, чем сами думали. К тому же они ничего не знали ни о духах леса, ни о народе, который здесь жил когда-то и им поклонялся, а на том кладбище были похоронены люди именно из этого народа.

До завоевания Катрионом этих земель здесь жил народ, который сам себя назвал - райнулы, то есть лесовики. Они жили собирательством, охотой и почитали лес, как святыню. Больших городов райнулы не строили, а селились в деревнях и сёлах, разбросанных по бескрайним лесам. Их поселения соединяли тропы, дорог этот народец тоже не строил. Вообще они воздерживались от любой деятельности, которая бы требовала от них вырубки леса. Единственной целью, ради которой можно было срубить дерево безнаказанно, у райнулов считалась строительство дома и дворовых построек. И то, для этого необходимо было испросить разрешения у гражданской власти, то есть у старосты, и - самое главное - у власти духовной, то есть у жрецов. Жрецы советовались с духами леса и либо разрешали срубить то или иное дерево в лесу, либо рекомендовали выбрать другое. Те люди, которые пытались поднять восстание против такого порядка или заниматься продажей леса втихомолку, бесследно исчезали. Их не казнили на площадях, не мучили пытками. Просто в одно прекрасное утро их не оказывалось дома, и никто не знал, где их искать. Жрецы говорили, что это духи леса так мстят тем, кто посмел посягнуть на главную святыню этих мест - лес. За несколько столетий уединённого существования, они скопили огромное количество знаний, как о самом лесе, так и о его духах. Духи леса, которым они поклонялись, были могущественными существами, в своей стихии почти что всесильными. Поэтому жрецы духов леса, по сути, стали магами.

Райнулы никогда не знали королевской власти - все их деревни управлялись старостами, которые вместе составляли совет старост - высший орган управления их народом. Он собирался редко, в основном для решения общих вопросов защиты от врагов, помощи деревням, пострадавшим от каких-то стихийных бедствий, закрепления за деревнями территорий, на которых их жители могли охотиться и которые они должны были расчищать от бурелома и валежника. Каждое поселение, таким образом, имело свои угодья, которые его жители могли использовать, но за ними необходимо было ухаживать. Жители соседних поселений и жрецы постоянно проверяли, как то или иное поселение справляется со своим наделом. Если же какая-то часть территории приходила в запустение, то совет старост её изымал у поселения и предавал другому.

По сути, земля, на которой жили райнулы, не представляла собой государство в обычном понимании этого слова, скорее это был союз поселений, объединённых общей религией и необходимостью поддерживать главный источник их жизни и защиты - лес. Лес не только кормил их и давал возможность построить дом и вести хозяйство, лес защищал от внешних врагов, а их, несмотря на всю безобидность райнулов (они никогда не участвовали в захватнических войнах, союзах и альянсах), у них было не мало.

Поселения райнулов были разбросаны на обширной территории, с запада ограниченной великой рекой Торрен, с севера - Илисийским морем, но с восточной и южной стороны естественных преград не было. Поэтому с тех пор, как Катрион установил свою власть на областях, граничащих с лесами райнулов, катрионские короли время от времени пытались присоединить к своему королевству ещё и эти земли. Однако процесс завоевания растянулся на несколько веков. Как только катрионцам удавалось захватить какое-нибудь поселение райнулов, те уходили в лес и постепенно выдавливали из завоёванных земель катрионцев: они нападали на торговые караваны, отряды солдат, сжигали посевы, убивали жителей, наводя ужас на тех, кто пытался остаться. Да и в открытом бою на своих землях райнулы были крепким орешком из-за могущества жрецов духов леса. В лесу их магия было особенно сильна, поэтому для победы над ними нужен был серьёзный численный перевес. Таким образом, завоевание райнулов требовало больших людских и материальных затрат, так что, как только внутри Катриона поднималось восстание, бунтовали бароны или просто на троне находился слабый король, райнулы прогоняли завоевателей и восстанавливали статус-кво.

Так продолжалось довольно долго, пока наконец Рандер I Великий не приступил к последовательному покорению земель райнулов. Большую помощь ему в этом оказывала его Гильдия магов, которая собрала как можно больше сведений о райнулах и жрецах духов леса. Выяснилось, что силу им даёт сам лес, поэтому первое, что стали делать катрионцы - это нещадно вырубать его, причём главным образом старый. Во-вторых, было замечено, что больше всего райнулы бояться огня, как стихии, губительной для леса, и катрионские маги всерьёз взялись за изучение заклинаний, имеющих в своей основе огонь. При этом Рандер I щедро раздавал райнульские земли не только своим дворянам, но и крестьянам, которые захотят переселиться туда, а, кроме того, обеспечивал их подъёмными. По особым расценкам из казны оплачивались работа дровосеков и срубленный лес. Все эти меры привели к тому, что в несколько сражений райнульская армия, включая большую часть жрецов, была разбита, жители угнаны вглубь Катриона, а на их место пришли катрионцы, все идолы духов леса сожжены, старый лес практически весь уничтожен. Только верховному жрецу с небольшой группой своих учеников удалось спастись. Однако через несколько лет его поймали и хотели казнить, но накануне казни он бесследно исчез. Единственное, что от него осталось - это алтарь и цветы на поляне Лешего. Эта поляна была по существу местом сосредоточения мощной магической энергии. По преданию именно здесь росло Древо Жизни, в котором обитали Высшие духи леса. Поэтому последний верховный жрец оставил на этой поляне алтарь, который был задуман, естественно, не для любовных игр деревенской молодёжи, а для возможного возрождения культа духов леса, когда владычество катрионцев прекратится.

Что же касается самого кладбища, то, конечно, после завоевания этих земель Катрионом его пытались разграбить, разрушить склепы и могилы. Но рота солдат, которая пришла на кладбище с этой целью, на утро после грабежа исчезла. Остальных охотников за имуществом умерших жрецов и простых райнулов постигла та же участь.

К тому моменту, как наши герои появились в деревне, после описанных выше событий прошла не одна сотня лет, поэтому не осталось почти ни одного человека, который бы что-то достоверно знал о райнулах, духах леса и их жрецах. В свою очередь, Айдел, Борхус и Болорион даже представить себе не могли, какой опасности подвергались, отправившись на кладбище.

Друзья шли всю ночь, ни разу не остановившись, но, когда на востоке стало алеть, а созвездие лисы окончательно померкло, молодые люди отыскали небольшую полянку и, как были, повалились на землю, сражённые смертельной усталостью. Проснулись они уже к полудню.

Стояла восхитительная погода, какая бывает только ранней осенью, но в этот раз она случилась позже по какому-то необъяснимому капризу природы. На бьющей в глаза синеве неба красовалось рыжее осеннее солнце; ни единое облако не решилось в этот день выйти и попытаться закрыть его собой. Повсюду пели птицы; тысячи разноцветных листьев кружились в своём лёгком и вместе с тем величественном вальсе и переливались на солнце, отражая тысячи лучей в тысячи волшебных зеркал. Воздух был прозрачен и свеж, как горный водопад. Вся природа, словно хорошая хозяйка, избавлялась от пыльной старой одежды прошедшего лета, чтобы наконец-то примерить роскошные снежные меха. Всё вокруг дышало этим ожиданием скорого наступления холодов, но то не было трепетной нетерпеливостью юности, а, напротив, мудрым спокойствием зрелости, которая ясно осознает неизбежность наступления старости, но не восстаёт против неё, а радуется каждому новому дню. Вот и в лесу каждый его обитатель выбрался, чтобы отдать должное этому неожиданно прекрасному тёплому дню середины осени: и любопытная, но всегда осторожная косуля, и вечно испуганный заяц, и по-королевски величавый олень, и беспокойные болтушки сороки, и отшельники пауки.

Однако наши герои были озабочены отнюдь не созерцанием картин осенней природы. Проснувшись, они развели костёр, отогрелись и позавтракали захваченной с собой солониной. После этого было решено продолжать путь на юго-запад до следующего утра либо, если погода испортится и небо затянут тучи, то до захода солнца. В любом случае других ориентиров, кроме созвездия лися и солнца у молодых людей не было, поэтому необходимо было максимально использовать выдавшийся погожим день. На словах всё выглядело вполне реальным, но на деле выяснилось, что идти по этой части леса было очень нелегко. Чем дальше они уходили от деревни, тем менее проходимым становился лес. Через два часа пути наши друзья уже не шли, а пробирались по лесу, перелезая через поваленные деревья, продираясь сквозь частокол колючего кустарника, отбиваясь от веток клёна, больно хлеставших по лицу.

- Проклятье! Можно ветки придерживать!? - воскликнул Айдел. - У меня уже всё лицо в царапинах!

- Ой-ой-ой, бедненький Айдел... Мамочке иди пожалуйся, - съязвил Борхус, к которому и обращался этот упрёк.

- Да пошёл ты! Только и умеешь, что плоско шутить.

- По крайней мере, не ною, как ты.

- А ещё друзей из беды "выручаешь".

- Да уж не бросаю, как некоторые!

- Вообще-то это была шутка.

- Это ты о чём?

- Да о том, как из-за тебя меня чуть волки не сожрали!

- Почему из-за меня? Это по милости тех парней деревенских, что на дуб забрались.

- Если бы не эти парни, Болорион бы сейчас с нами не шёл. А ты благодаря своим хитроумным маневрам (полководец хренов), меня одного с волками бросил!

- Хватит уже ныть! Вечно ты гундишь!

- Если бы я был на твоём месте, ты бы до сих пор со мной даже не разговаривал. Никогда не забуду, что было после того случая в гостинице!

- Я тоже!

- Нет, ты слышал, Болорион, в чём меня обвиняет этот придурок!?

- Это кто ещё придурок!? Олень чёсаный!

- Конь недоношенный!

- Я не недоношенный! - взревел Борхус.

- То есть, что конь ты признаёшь?!

- Да пошёл ты, козёл!

- Всё словарный запас иссяк?!

- Это ещё почему?

- Да потому что так у нас на улице ругались, когда мне ещё пять лет было, - и Айдел презрительно скривил губы. Борхус покраснел, словно варёный рак, он резко развернулся и готов был уже броситься на своего товарища, как вдруг между ними возник Болорион:

- Вы что, как бабы на рынке, разорались! Борхус, иди дальше, чего встал?! А ты, Айдел, давай за мной, я теперь пойду в середине. А то так мы не то что назад не вернёмся, до кладбища не дойдём. - И наши друзья продолжили движение в прежнем направлении. Ближе к вечеру лес стал немного редеть. Конечно, он всё равно не был похож на парк, но, по крайней мере, по нему уже можно было идти. Но молодые люди не обратили на это почти никакого внимания - один только Борхус озадаченно произнёс вслух, как бы разговаривая сам с собой:

- Странно, от деревни уходим всё дальше, а лес как будто поредел... - Айдел и Болорион не только ничего не ответили на эту фразу, но и даже не услышали её, ибо каждый был погружён в свои мысли. Айдел перебирал в уме все свои ссоры с Борхусом:

"Вот зараза! И как только Эфион мог доверить такому раздолбаю поиск Демонологии?! Он же пропьёт её в первом придорожном кабаке... Дурак набитый! Только и умеет, что выпендриваться, а сам ничего не стоит. Даже с волками... Вот как с таким на кладбище древнее идти? А вдруг он отомстить захочет? Подставит как-нибудь или ещё того хуже в ловушку заманит? От него всего можно ожидать... Обиду затаил небось... Ох, как не хочется на это проклятое кладбище... как жаль, что нельзя было остаться в деревне, там всё-таки тепло, еда вкусная, да и вообще, поспокойнее как-то. Что это я? И правда заныл? Ну-ка, собраться!" - попытался встряхнуть себя Айдел. "Мне такое дело доверили, а я первого же серьёзного похода испугался. Так нельзя! Надо же узнать всё-таки, почему волки нападают на деревню. Да и в конце концов денег всё равно не осталось, так что в любом случае пришлось бы от Плиара уходить. Интересно, найдём мы там что-нибудь? А вдруг там мертвичины полно? Уйти бы оттуда живыми... А, мне всё равно... родных никого не осталось... девчонки тоже нет. Даже если и помру, никто и не вспомнит.". И тут Айдел снова вспомнил тот день, когда он сбежал от оружейника Хальзара к родителям.

Это было в летом, месяца за два до того, как Айдел встретил Эфиона. Накануне вечером Хальзар был особенно сердит - этот хитрый Луи из Сартморрена перехватил у него заказ от лорда Кэйтрина, главного сокольничего короля, уже были обсуждены все детали, материал, форма клинков, украшения, даже ножны выбрали, но в последний момент лорду Кэйтрину подвернулся Луи и соблазнил того обещаниями дешевизны при лучшем качестве и меньших сроках. Поэтому Хальзар крушил всё, что попадалось ему под руку. Когда были переломаны несколько стульев, стол, разбиты две-три кружки, он пошёл во двор рубить дрова, чтобы от его злобы была хоть какая-то польза. Но, выйдя во двор, Хальзар обнаружил, что почти все дрова уже нарублены и аккуратно сложены в дровницу его учеником - Айделом, так как ещё утром сам оружейник велел ему это сделать. Разъярённый оружейник, не помня себя от злости и досады, схватил первое попавшееся полено и стал лупить им бедного молодого человека по всем местам, до которых мог дотянуться, вскоре Айдел упал на землю и потерял сознание. Очнулся он уже ночью. Всё тело его превратилось в один сплошной синяк, лицо опухло, было такое ощущение, что в мире не осталось ничего, кроме бесконечной ноющей боли. Каждое движение причиняло такие страдания, будто Айдел висел на дыбе. Кое-как он дополз до колодца во дворе и опустил голову в ведро с водой. Ледяная вода принесла некоторое облегчение и вернула силы. В этот момент молодой человек понял, что больше оставаться в доме самодура-оружейника нельзя. Он пошёл на кухню, нашёл краюху хлеба, взял бутылку с водой и, оставив весь свой скромный гардероб у своего учителя, пошёл в сторону городских ворот. С первыми лучами солнца Айдел отправился в свою родную деревню. До неё было миль тридцать. Через неделю измождённый голодом, зноем, дорогой и нанесёнными ранами он всё-таки добрался до деревни. Это было небольшое, дворов на шестьдесят, село с маленькой церквушкой, расположенное посреди полей. В трёх милях от него находился замок лорда Минтроса - владельца всех окрестных земель. Неделю назад он вернулся из Катриона, где в картах и на балах промотал добрую половину своего состояния. Достопочтенный лорд надеялся сбором дополнительного оброка поправить пошатнувшиеся дела. Но жители деревни были и так разорены грабительскими поборами, к тому же стояло жаркое лето, до следующего урожая было ещё далеко, поэтому им было попросту неоткуда взять денег. На деревенском совете было решено направить к лорду депутатов, которые бы мягко, но твёрдо дали ему понять, что новый оброк заплачен не будет.

Лорд Минтрос принял их во дворе замка во время тренировки своей своры. Едва депутаты начали свою речь, лорд Минтрос понял, что платить они отказываются, и приказал своей дворне спустить собак. Ни одному из пришедших не удалось спастись. Тогда лорд решил наказать жителей деревни в назидание другим. Ночью он и несколько десятков воинов из его дружины окружили деревню и подожгли её с разных концов. Дома вспыхнули, словно сухая трава. Обезумевшие от ужаса люди выбегали на улицу, но попадали в руки людей Минтроса. Мужчинам перерезали горло, а женщин насиловали на глазах у их детей, а потом вешали на специально приготовленной для этого виселице. Детей собрали в одну кучу, а потом подожгли, чтобы не тратить время на каждого в отдельности. После того, как все были перебиты, лорд и его люди ушли, оставив после себя почерневшие скелеты домов, трупы мужчин и женщин и обугленные детские тела.

Айдел пришёл в деревню утром через два дня после её разорения. Поднявшееся ввысь солнце своими беспощадными лучами освещало каждую деталь следов происходившего здесь зверства. Бедный молодой человек не мог поверить своим глазам - такое не могло ему присниться даже в самом ужасном кошмаре. Над деревней стояло несмолкаемое воронье карканье. Тела убитых так никто не убрал, поэтому вороны и собаки устроили здесь свой варварский пир, когда ушли люди. Айдел побежал к дому своих родителей с тщетной надеждой отыскать хоть одну живую родную душу, но в двух шагах от обгоревшего остова того, что когда-то называлось его отчим домом, он увидел своего отца. Тот лежал лицом вверх, глаза его уже успели выклевать вороны, а горло перегрызть волки или собаки. Тело своей матери Айдел так и не нашёл, зато ему удалось обнаружить труп младшей сестры. Прежде чем воины Минтроса убили её, над ней надругалось человек десять из них, после чего они растянули её на уцелевшей стене деревенской церкви и прибили гвоздями, а уж потом, вдоволь насладившись мучениями несчастной девушки, проткнули её сердце копьём. Оно так и осталось торчать в её теле.

Этого уже Айдел вынести не смог. Он бросился прочь из деревни, бежал и бежал, не разбирая дороги, пока в конце концов не упал в высокую траву и завыл, словно раненый волк. Тогда боги сжалились над бедным юношей, и из глаз его полились слёзы. Потом, когда слёзы кончились, он затих и молча смотрел в небо, будто хотел найти ответы на два вопроса, которые жгли его сердце: кто и за что. Через несколько часов Айдел всё же смог подняться и направился к катрионской дороге. Тут он наткнулся на сторожку, в которой жил дедушка Лиор, служивший сторожем на полях лорда Минтроса. Домик его находился в трёх милях от деревни, поэтому он знал, обо всём, что произошло накануне.

Все деревенские дети прибегали к Лиору, чтобы тот сделал им рогатку, воздушного змея, силки для куропатки или лук и стрелы, их родители, когда уходили работать в поле просили его приглядеть за детьми, если больше было некого, он знал каждого жителя деревни в лицо. Так что сторож тут же узнал проходящего мимо его дома Айдела и окликнул его. Молодой человек, машинально оглянулся на окрик.

- Ох, Айдел! - воскликнул Лиор. - Какими судьбами в наших краях? И куда это ты собрался на ночь глядя? Давай заходи ко мне, я тебе вина налью своего домашнего, малинового, да и поговорим спокойно. - он взял молодого человека под руку и завёл в свою хижину. Спустя два часа они сидели за столом и допивали третью бутылку вина. Лиор рассказал Айделу обо всех обстоятельствах разыгравшейся в деревне трагедии. Обезумевший от горя юноша вскочил и хотел было броситься прямо в замок. Кто знает, чем бы всё это закончилось, но Айдел упал на пороге хижины и тут же заснул, ибо вино старого Лиора обладало одним свойством - от него человек моментально засыпал.

Утро встретило юношу духотой, запахом прелой травы и головной болью. Лиор сидел тут же в горнице и пил огуречный рассол. Увидев, что молодой человек проснулся, сторож протянул ему кружку рассола:

- На, выпей, легче станет...- Айдел схватил кружку и начал жадно пить холодную жидкость. - Ну а в остальном, ты, парень, тово... не дури... Пойдёшь к Минтросу - только дров наломаешь, да и пропадёшь зазря... Жить надо дальше... понимаешь...

- Как? - прохрипел Айдел.

- Надо найти себе дело, но не в смысле ремесла, хотя, если что умеешь хорошо делать, то тоже сгодится... У меня ведь тоже всех сыновей на войне поубивали, а их трое было... Потом жена сгорела, как соломинка за полгода каких-нибудь... Не выдержала, а я вот видишь уже двадцать лет как без них и ничего... - вымолвил он и, притворившись, будто что-то ищет в сундуке, потихоньку вытер ставшие влажными от горьких воспоминаний глаза. - А всё почему? Дело я себе нашёл...

- Какое? Сидеть целый день в сторожке, да трубку курить? - насмешливо спросил Айдел. Вновь нахлынувшая на него злоба сделала его грубым и раздражительным.

- А ты не язви. Лучше послушай, что бывалые люди говорят. Я, слава Богам, прожил больше тебя, видел больше тебя и понимаю больше тебя. А дело моё - за детишками окрестными следить, игрушки для них мастерить, баловать их маленько, а то родителям-то некогда, работают все. Ты вот, сколько раз у меня был? Молчишь? Не помнишь? Правильно, потому что не сосчитать... А знаешь почему? Опять молчишь? Ну так я тебе отвечу: был ты у меня часто потому, что тебе хорошо тут было - весело, сытно тепло, интересно. Вот это и есть моё дело... Понял или ещё раз объяснить?

- А теперь чем займётесь? Детей же всех... - Айдел не смог закончить фразу.

- Ты-то остался.

- Что вам за дело до меня?

- Хочу хоть тебя дурака спасти, раз уж тех не уберёг... Племянник у меня в Катрионе живёт. Трактир у него... я ему дичь вожу. Вот завтра пойдём к нему, может он тебя к делу какому приладит, да злоба твоя вся и выйдет...

- Да чтобы моя злоба вышла, мне нужно сердце у этой мрази вырвать! Нужно, чтобы он видел, как его дети в костре горят! Чтобы... - и он со всем бессилием отчаянья зарыдал.

- Ну вот... Куда это годится!? Дети-то его что тебе сделали? Они тоже знаешь какие забавные... Ну-ну-ну... Поплачь... оно так полегче... - Айдела не могли тронуть слова старика. Он не понимал, как можно смириться с такими зверствами, как можно спокойно жить, зная, что твою семью убили, словно скот на бойне. Он должен был отомстить, но в одном юноша согласился с Лиором: сейчас он ничего не мог сделать с Минтросом. Поэтому он должен пойти в город, научиться как следует пользоваться оружием, а там... он сможет найти способ отомстить.

Через несколько дней они пришли в Катрион, и Айдел стал жить у племянника Лиора. Здесь юноша познакомился с группой молодых людей, которые так же, как и он хотели отомстить дворянству. На одном из собраний к ним пришёл человек, рассказавший, что зажравшиеся дворяне - это цветочки по сравнению с нависшей над королевством и всем миром угрозой, что то тут то там встречается всё больше демонов, мертвецов и прочей нечистой силы и что бороться нужно с этим, а кучка лордов, баронов и графов в конце концов пожрёт себя сама... После одного из таких собраний он и попал к Эфиону...

- Проклятье! - воскликнул Айдел - это очередная ветка бесцеремонно вывела его из раздумий, пребольно хлестнув по лицу. - Болорион! Ты можешь поаккуратнее!? - но тот не слышал своего товарища. Все его мысли поглотили воспоминания об Эллине. Снова и снова перед его мысленным взором вставало её прекрасное лицо, озорные и такие нежные глаза, весь её чудный облик, который казался Болориону верхом совершенства и пределом мечтаний. А как восхитительно было разговаривать с ней, а поцеловать её... Ничего, скоро он вернётся из этой экспедиции и снова её обнимет, поцелует, крепко прижмёт к себе... От этих мыслей кровь закипала у него в жилах, ему хотелось долететь до своей возлюбленной, бросить и Демонологию, и друзей, и весь мир, лишь бы быть сейчас с ней, но тут Болорион вспоминал о том, что ушли они уже на день с лишним пути, что у них нет денег, что, если не спасти деревню от нападений волков, может погибнуть и Эллина. Тогда из груди его вырывался, словно воздух из кузнечных мехов, тяжёлый вздох. Впервые в жизни он так отчётливо понял, что значит конфликт между своими желаниями и реальностью, насколько бывает несправедлива жизнь и бессилен перед ней человек. Порой это бессилие буквально душило Болориона, ему хотелось изрубить весь лес, лишь бы выместить свою злобу. Но приходилось просто идти вперёд. И вот он шёл, согнувшись в три погибели под тяжестью безжалостной реальности, но мечтая о лучшей доле, будто послушник из монастыря, которого беспрестанно подгоняют розгами монахи, но который ещё не забыл, как вкусно пахнут плюшки у матери на кухне.

Между тем окончательно стемнело. Друзьям повезло: на небе не было ни облачка, поэтому созвездие лисы ярко мерцало на небосклоне, услужливо указывая нашим путешественникам дорогу. К вящему удовольствию Борхуса оказалось, что в течение дня они всё время шли в правильном направлении. Так что, если идти всю ночь, то к утру молодые люди как раз должны были достичь кладбища. Однако, несмотря на благоприятствовавшие этому погодные условия, продолжать путь не было никаких сил. Первые несколько часов похода по непролазному лесу настолько измотали путников, что всем им требовался отдых. Кроме того, Болорион и Айдел ещё не вполне оправились от своих ран. Поэтому, когда перевалило за полночь, было решено остановиться на ночлег. Для этого они выбрали большую поляну, которая попалась им на пути. Едва они вышли на неё, как Борхус заметил, что трава на ней была утоптана в плотный ковёр, словно на поляне остановился полк солдат или стадо лошадей. Оставив своих друзей устраиваться, Борхус решил тщательно осмотреть место их стоянки, а уж потом поделиться своими наблюдениями с друзьями. Луна к тому моменту уже взошла и ярко освещала каждый уголок поляны. Первое, что насторожило Борхуса, - это отсутствие каких-либо следов пребывания здесь людей: ни золы от костра, ни забытых вещей, ни остатков еды. Вместо них в центре поляны молодой человек обнаружил небольшой пятачок земли, совершенно круглой формы. На нём не росло ни травинки. Ощущение было такое, что его специально здесь сделали. И тут Борхус увидел, что на земле нарисованы какие-то символы, а сам круг очерчен ровной линией. Надпись была сделана на неизвестном Борхусу языке. "Магия!" - мелькнуло у него в голове. - "Но откуда тут, в этой глуши маги? Что им могло понадобиться? И даже, если здесь был какой-то маг, кто примял траву?". Он пошёл к противоположному краю поляны, раздвинул окружавшие её кусты и перед ним, будто весёлые человечки из детской сказки, выпрыгнула утоптанная тропинка. Ширина её была такой, что на ней легко могли разойтись два человека. Открытие это настолько ошеломило Борхуса, что он стоял и смотрел на тропинку, не веря собственным глазам. Напрасно он тряс головой, закрывал и открывал глаза - видение никак не желало исчезать. Но, когда Борхус поднял от тропинки взгляд на небо, его будто обдало холодом - прямо над ней, переливаясь каждой своей звёздочкой, сияло созвездие лисы.

Молодой человек бросился к своим друзьям:

- Парни! Вставайте! Идите сюда к центру поляны!

- Ну что там у тебя? Предупреждаю, если это дохлая мышь, я тебя на лоскутки порежу, - проворчал Айдел, но всё же подошёл к месту, указанному своим товарищем.

- Посмотрите сюда, - Борхус указал друзьям на символы, нарисованные в кругу.

- Что это? - произнёс Болорион.

- Не знаю, но похоже на какой-то магический ритуал или что-то в этом духе. Вы поглядите вокруг, трава вся примята и утоптана, будто тут стадо коров прошло. Но это не самое интересное. Пошли за мной, - Борхус увлёк своих друзей к краю поляны.

- Свет, откуда она здесь взялась? Мы же ушли от деревни миль на тридцать, - промолвил Айдел. Болорион был настолько поражён увиденным, что не мог проронить ни слова.

- Не знаю, но ведёт она, похоже, на кладбище. Видишь? - и Борхус показал на небо. Айдел положил свою руку на рукоять меча, а Болорион проверил, легко ли его оружие выходит из ножен.

- Предлагаю заночевать на этой поляне, но установить дежурство. Через каждые три часа, - заявил Болорион.

- Ты прав. Идти сейчас нет смысла. Направление тропинки мы увидели, за ночь она никуда не денется, а по ней мы быстро дойдём до кладбища. А устали мы за этот день порядком. Так что давайте спать, - согласился с ним Айдел.

- Кто дежурит первым? - спросил Борхус.

- Ты.

- Почему это я?

- Потому что ты устал меньше всех, и ты не ранен. Через три часа разбуди меня, - с этими словами Айдел пошёл вслед за Болорионом устраиваться на ночлег. Спустя три часа он сменил Борхуса на своём посту.

Глава XXII. Амиар

Пришло время познакомиться с одним из героев нашего повествования, которого читатель уже не единожды видел, но так же, как и наши друзья, не смог толком разглядеть. Вместе с тем этому герою суждено сыграть в их жизни весьма значительную роль. Оставим ненадолго Айдела, Борхуса и Болориона и вернёмся на два дня назад на уже известную нам поляну. Вся она была до отказа заполнена телами волков, которые ходили, дрались, спали, ели, выли, спаривались и размножались в одном месте. От всего этого на поляне стоял невообразимый шум, а сама она была похоже на большое серое озеро, беспрестанно колыхаемое порывами ветра. В центре "озера" виднелся крохотный островок, на котором каким-то чудом сумел разместиться человек. Казалось, он совершенно не обращал внимания на волков, сновавших в непосредственной близости от него и то и дело задевавших его своими телами. Взор его был обращён к земле, на которой он рисовал своим длинным чёрным посохом какие-то странные знаки. На вид человеку можно было дать не больше двадцати-двадцати двух лет, его матово бледное лицо обрамляли длинные почти до плеч прямые чёрные волосы. Он имел правильные черты лица - тонкий нос, слегка изогнутые брови, тонкие губы, невысокий лоб. Он мог бы считаться красавцем, но всё впечатление портили глаза - холодные зелёные, не выражавшие совершенно никаких эмоций. Это были глаза не человека, а змеи, гипнотизирующей свою жертву. Не добавлял обаяния молодому человеку и зеленоватый оттенок его кожи, отчего тот становился похожим на покойника, что отчасти объяснялось родом его занятий, ибо наш новый герой был некромантом. Звали его Амиар. На протяжении последних пяти лет он беспрестанно изучал этот раздел Магии Тьмы и общался с разного существами из потустороннего мира - скелетами, зомби, упырями, вурдалаками, вампирами, привидениями, призраками. До этого он служил в учениках у одного полусумасшедшего мага по имени Ливенден. Он жил в сотне миль от Катриона на его северной границе в глухих лесах. Ливенден отнюдь не был одержим идеей Зла, не служил Повелителю Тьмы, но жил, как отшельник, и изучал область магии, пограничную с некромантией - Магию Духов Леса, в ней существовал целый раздел, посвящённый вызову призраков и духов, ни одна другая ветвь Магии подобными вещами не оперировала (некромантия не в счёт, она была запрещена во всех государствах). Кто знает, может быть из Амиара вышел бы неплохой Целитель Леса, но судьбе было угодно расставить всё иначе. Однажды он нашёл у Ливендена книгу с заклинаниями по вызову призраков, из неё он узнал, что существует другая книга - Некросфера. В ней содержались основные законы и заклинания некромантии. Мысль об этой книге буквально поглотила Амиара, ведь некромантия давала обладающего ей магу куда большие возможности, чем жалкая Магия Духов Леса. Что ему до исцеления зверей, птиц и растений!? Способность управлять государствами - вот, что будоражило воображение юного ученика! Когда он раздобудет Некросферу, он станет достаточно могущественным, чтобы вывести против короля Катриона целую армию мёртвых, армию, которую не сможет сокрушить ни одна земная армия, а главное эта армия становится тем больше, чем больше она сражается, ведь поверженные ею враги пополняют её ряды. Но найти эту книгу было очень нелегко, это ведь не Краткий курс Магии Света, который найдёшь в любой магической лавке во всех концах Земли. Первое, что понял Амиар, - у Ливендена он книги не найдёт, поэтому нужно уходить от старого мага и как можно скорее. Так что ученик через неделю после сделанного им открытия покинул своего учителя, прихватив с собой всё золото, что имелось в доме старика. В ту пору ему было всего четырнадцать лет.

В Понкретесе, небольшом городе на границе Катриона и Дормирайна, его ограбили местные разбойники, потом он с месяц бродяжничал, пока не примкнул к какой-то группе молодых людей, баловавшихся вызовом домовых, водяных и русалок, но стремившихся к чему-то большему. Однако по своей неопытности и молодости они слишком много прятались и утаивали, чем тут же навлекли на себя подозрения соседей, которые быстренько на них донесли. Стража тоже не стала медлить и тут же схватила всю компанию незадачливых некромантов. Будь это в Катрионе, всё бы закончилось самым обычным образом - заговорщиков бы сожгли по решению Суда Магов Света (именно они ведали такого рода преступлениями), но в Понкретессе не было суда магов, их приезда нужно было дожидаться несколько дней, которые арестованные проводили в местной тюрьме. Начальник местной тюрьмы по имени Моллен, почтенный мужчина пятидесяти двух лет, человек больших размеров и достоинств, обладал большим семейством, состоявшим, в основном, из дочерей, которых, как известно, рано или поздно нужно выдавать замуж, причём с приданым. Поэтому он выжимал из своей должности всё, что только мог. Например, он практиковал продажу заключённых самым разным людям - заезжим работорговцам из Афиаха, контрабандистам из Дормирайна, катрионским помещикам, да ипросто людям, готовым хорошо заплатить. Некоторые из них были его, так сказать, постоянными клиентами, которых он снабжал информацией о новых поступлениях заключённых. Среди этих постоянных клиентов был человек по имени Ксайрук. Его интересовали лица, пойманные по обвинению в преступлениях против Магии Света, и, хоть забирал он заключённых не часто, но платил за них по пятьдесят, а то и сто золотых талеров, да ещё и за таких немощных, что их ни один бы работорговец не купил. Вот к нему-то Моллен и отправил солдата с известием о новых подозреваемых в некромантии. Ксайрук явился, как обычно, ночью, прошёл к камере, где содержались заговорщики, и заглянул внутрь. Почти все молодые люди спали, утомлённые тяготами тюремной жизни. Не спал только Амиар, его зелёные глаза, которые благодаря изучению Магии Духов Леса прекрасно видели в темноте, горели, словно волчьи. Ксайрук задумчиво оглядел юношу, но не сказал ему ни слова, он пошёл к Моллену, отсыпал ему сто золотых талеров и забрал Амиара. Этот Ксайрук был вербовщиком, набиравшим в приграничных Катриону территориях людей, интересовавшихся некромантией с задатками магов. Амиар заинтересовал его мощной силой, таившейся в нём. Поэтому он отвёл юношу к некроманту по имени Дагренхорм, который и стал новым учителем Амиара. Вот тогда-то и началась настоящая жизнь молодого человека. Только у Дагренхорма он понял, что Некросфера - это всего лишь тесная прихожая в огромный мир, называемый некромантией. За четыре года юноша сделал поразительные успехи, он выучился почти всему, что знал сам Дагренхорм, и даже стал подумывать о том, чтобы покинуть мага и самому стать некромантом, но произошло событие, изменившее его планы.

Однажды ночью в конце лета Амиар, как обычно смертельно уставший после дневных упражнений в магии, ввалился в маленькую каморку, отведённую ему Дагренхормом. Это было маленькое помещение без окон, в котором день и ночь царила тьма. Амиар любил темноту, видел он прекрасно, да и что такое холод забыл с тех пор, как стал учиться некромантии. Едва юноша лёг на валявшийся вдоль стены каморки топчан, как он услышал тихие, но вместе с тем уверенные шаги. За время своей жизни в лесу Амиар приобрёл навыки опытного следопыта и охотника: он знал следы почти всех зверей и птиц, живших в лесах, имел зоркие глаза, слышал то, чего не мог расслышать обычный человек. Там, где ему не хватало опыта, он добавлял Магию Духов Леса, и, объединив свой разум с магической энергией, Амиар добился очень хороших результатов в деле следопыта.

Поэтому он, хоть и не без труда расслышал шаги приближавшегося к нему человека (по крайней мере, двуногого существа). Он тихонько встал со своего топчана, взял посох и вжался в стену, находившуюся за дверью. Шаги затихли у самого входа в каморку, но человек не спешил открывать дверь. Странное дело, но как Амиар не напрягал свой слух, он не мог расслышать дыхания незваного гостя. И вдруг над самым ухом юного некроманта раздался голос:

- Открой, Амиар! - от звука этого голоса мышцы молодого человека стали словно деревянными, ему захотелось упасть на колени, провалиться под землю лишь бы не слышать его. В нём было что-то повелительное, неотвратимое и беспощадное, как в свисте летящей в человека стрелы. - Открывай, я же знаю, что ты здесь, - Амиар собрался с силами, отделился от стены и открыл дверь. На пороге стоял человек высокого под семь футов роста в длинной чёрной мантии, лицо его скрывал капюшон, в руке он сжимал посох.

- Ну, здравствуй, юный адепт, - Амиар всё ещё не мог вымолвить ни слова, он только низко поклонился и отошёл в сторону, давая своему гостю возможность войти. - Дагренхорм говорит, что ты прямо чудеса творишь. Что ты умеешь?

- Простите, - пролепетал отежелевшим от страха языком Амиар, - я могу... - сильный удар вмял молодого человека в стену.

- Не смей при мне говорить "я", пока Я тебе этого не разрешу, - неизвестный даже не повернулся в сторону Амиара, хотя тот чувствовал себя так, будто его приковали к стене кандалами. - Итак, что ты умеешь?

- Вызывать всех существ до шестого круга, управлять и повелевать ими...

- Сколько одновременно могут находиться в твоей власти?

- Не больше пятидесяти, но это самых слабых...

- Что ж, не густо, - неизвестный сделал чуть заметный жест, и Амиар с грохотом рухнул на пол. - Сколько ты учишься у Дагренхорма?

- Четыре года.

- А вот это уже вселяет маленькую надежду, - при этих словах Амиар воспрял духом и заговорил уже более уверенно.

- Изучил все книги, какие только есть у Дагренхорма, все заклинания, практиковался на нескольких кладбищах в округе, ещё владею Магией Духов Леса, могу управлять животными, изменять облик леса, призывать Лешего, кикимору, призывать деревья... - язык перестал слушаться Амиара.

- Хм... да ты дерзок, амбициозен, хочешь доказать мне, что чего-то стоишь, хотя и не знаешь, кто я и смогу ли тебе чем-нибудь помочь. Будешь говорить, когда я тебе позволю. Каковы твои дальнейшие планы?

- Уйти от Дагренхорма и попробовать самому стать некромантом.

- Зачем? Чего ты хочешь этим добиться? Или предел твоих мечтаний вызывать кучку скелетов, чтобы держать в страхе пару окрестных деревень, а потом, когда придут Маги Света и схватят тебя, сгореть на их костре?

- Нет, мне нужно больше. Надеюсь, что когда-нибудь моей силы хватит на то, чтобы направлять целые армии.

- За кого и против кого?

- Против людей.

- На чьей стороне?

- Не знаю...

- Лжёшь... твоя вшивая вонючая душонка помышляет о владычестве над миром. Это даже не смешно, это... жалко. Ты даже не представляешь себе, какое ты ещё ничтожество и как легко тебя раздавить, - тут Амиар попытался вскочить и наброситься на неизвестного, но тот только чуть шевельнул рукой, и юноша вновь улетел в угол каморки и упал на колени. - О-о-о, да ты ещё и строптив, ты будешь наказан за это, - после этих слов Амиар почувствовал, как тело его начинает гореть изнутри, жар сначала чуть заметный, всё больше и больше распространялся по всему телу и стал расти, через несколько минут юноша уже корчился на полу, снедаемый самым настоящим огнём, которого он не мог даже увидеть. В тот момент, когда молодой человек уже был готов потерять сознание, пламя внезапно исчезло.

- Теперь ты убедился, кто ты? Но, несмотря на твою оплошность я хочу дать тебе ещё один шанс. Вот кинжал. Если ты согласен служить Повелителю Тьмы, разрежь им свою ладонь, и ты станешь принадлежать ему вечно, ты будешь трудиться для него и во имя него. Взамен он даст тебе защиту, пока ты не окрепнешь и силу для великих свершений во славу Повелителя. Если же нет, то участь твоя не завидна. Скоро сюда придут Маги Света и уничтожат и тебя, и твоего никчёмного учителя. - Амиар не колебался ни секунды, оказалось, что в глубине души он всё уже давно решил.

- Согласен, - он протянул руку, взял кинжал и разрезал им свою левую ладонь.

- Теперь ты можешь встать. Иди за мной, всё, что тебе нужно, я дам тебе на месте. - Они вышли из дома Дагренхорма. Неизвестный начертил посохом круг на земле, вошёл в него и знаком велел Амиару последовать за ним. Когда юноша приблизился к центру, круг загорелся, и в то же мгновение они оказались у какой-то высокой круглой каменной башни. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась равнина, поросшая низкой, будто кем-то выстриженной, травой - ни даже самого маленького холмика, ни деревца.

- Здесь ты будешь учиться Шестому кругу Некромантии. Когда ты будешь готов, я приду за тобой, а пока иди. - и неизвестный исчез так же неожиданно, как и появился. Амиар же в свою очередь, облегчённо вздохнул и направился ко входу в башню. Судя по всему, построена она была много столетий назад, так как камни её потемнели от времени, а кое-где уже стали покрываться мхом. Амиар оглядел окружавшую его равнину, обошёл башню, но никого не обнаружил. Он приблизился к входной массивной входной двери - на ней сверху была выведена какая-то надпись на Древнем языке, расшифровать которую юноша ещё не мог. Внутри никого не оказалось, но было всё необходимое - вода, пища, огонь. Кроме того, на втором этаже башни Амиар нашёл огромную в несколько этажей высотой библиотеку. В этой башне юноша пробыл ещё полтора года. Всё это время он не встречался ни с одним человеком, он только беспрестанно читал, постигал новые законы Некромантии, учил новые заклинания, тренировал старые, и достиг таким образом, так называемого Шестого круга, то есть степени, когда некромант может уже повелевать большинством вампиров и даже обычными призраками и духами, не обладающими Внутренней Силой. Кроме того, в библиотеке он наткнулся на Антологию Тьмы - сочинение одного мага о Повелителе Тьмы, окружавших его Тёмных магах, Слугах и прочих приспешниках. Книга эта чрезвычайно заинтересовала Амиара. Во-первых, было очень полезно поподробнее разузнать, кому он поступил на службу, поскольку его представления о Повелителе Тьмы ограничивались народными повериями и сказаниями, немного обогащёнными рассказами Дагренхорма. Во-вторых, мысль о забравшем его сюда незнакомце также не давала ему покоя. Обида и звериная злоба от испытанного им унижения разъедали его душу, словно трупный яд. Он не мог успокоиться ни днём, ни ночью: Амиар твёрдо решил отомстить наглому незнакомцу и доказать Повелителю Тьмы, что для общения с ним Ему не нужны никакие посредники.

Поэтому он с жадностью юного ученика набросился на книгу. Антология Тьмы содержала самые краткие и общие сведения о силе и возможностях приспешников Повелителя Тьмы, но при этом достаточно подробно описывала их внешний вид и к тому же была неплохо иллюстрирована. Оказывается, у Повелителя Тьмы существовала целая система подготовки своих приспешников и агентов. Круг Тёмных магов когда-то создал сеть школ адептов Тьмы, куда набирали талантливых мальчиков и девочек и превращали их в рабов Повелителя. Наиболее способные сами становились магами или Слугами Повелителя Тьмы. Когда Амиар дошёл до главы о Слугах Повелителя Тьмы и прочёл их описание, он понял, что к нему явился именно один из них. В Антологии было написано, что всего у Повелителя двадцать два Слуги, юноша вчитывался в каждое слово о них, но так и не смог понять, кто же именно приходил за ним, поскольку выглядели они согласно книге совершенно одинаково: высокий рост, длинное тёмное одеяние, лицо, скрытое от посторонних глаз капюшоном. Также он узнал, что Слуги обладали мощной магической силой, дарованной им Повелителем Тьмы. В книге не было указано способов убить их или хотя бы эффективно с ними бороться. Таким образом, узнал Амиар немного, но всё же он решил, что эта информация лучше, чем ничего и с удвоенной энергией продолжил изучение хранящихся в библиотеке книг.

Как раз в это время к нему снова явился всё тот же незнакомец. Произошло это однажды вечером, когда юноша закончил свои упражнения и отправился в библиотеку, чтобы приступить к изучению законов и постулатов Седьмого круга. Он сел за массивный лакированный дубовый стол и открыл книгу, когда внезапно почувствовал чьё-то дыхание за своей спиной - Амиар молниеносно (как ему показалось) обернулся и произнёс первые два слова заклинания огненного шара, которое должно было испепелить непрошенного гостя, но как только он увидел таинственного посетителя, остальная часть заклинания застряла у него в горле помимо его воли. Потом, повинуясь какой-то неведомой силе, очевидно направляемой неизвестным, Амиар рухнул на колени, однако он готовился к этой встрече и, кое-как овладев собой, произнёс всё ещё дрожащим от волнения голосом:

- Приветствую тебя, о, Слуга Повелителя Тьмы!

- Ты думал удивить меня этим знанием!? Я знал об этом ещё тогда, когда ты даже не открыл Антологию Тьмы. Хочешь, докажу тебе это? - не дожидаясь ответа неизвестный начертил посохом в воздухе какой-то символ, и над столом возник круг, в котором, словно в зеркале, ошеломлённый Амиар увидел самого себя, читающего Антологию Тьмы. - Жаль, что ты не знаешь, какой из Слуг Повелителя Тьмы разговаривает с тобой... - сколько Амиар ни старался, он не мог скрыть обуревавшей его злости, поэтому он выпалил наугад:

- Агмил! - неизвестный снова взмахнул рукой, и Амиар вжался в пол не в силах пошевелить ни одним членом, и тут он с ужасом почувствовал, что давление усиливается, как будто сверху на него опускают огромный камень. Тогда молодой человек попытался прочесть заклинание магического щита Шестого круга, который защитил бы его, но щит был разбит так же легко, как разбивается тонкий хрусталь, упав на каменный пол.

- Как же ты глуп, если думаешь, что можешь бороться со мной заклинаниями Шестого круга. Ты же читал Антологию и знаешь, что Слуги Повелителя Тьмы обладают Тёмной Магией двенадцатого круга. Сильнее них только Тёмные маги из Круга, и ты решил бросить мне вызов...

- Прошу, умоляю, пощади, я прошу прощения за свою дерзость! Этого больше не повторится! Клянусь! Пощади своего жалкого раба! - завопил молодой человек.

- Очень жаль, что у меня нет времени, а то бы я отправил тебя не в эту великолепную башню, а в школу адептов Тьмы. Там бы тебя быстро воспитали и сделали бы покорнее портовой девки, курящей опиум. Ты бы узнал, что такое настоящее унижение, ты бы с наслаждением позволял делать с собой всё что угодно, лишь бы избежать настоящего наказания... Но придётся действовать быстрее и проще. - Амиар уже не говорил, он хрипел, послышался хруст ломаемых рёбер, и молодой человек потерял сознание.

Очнулся он уже не в библиотеке башни, а на большой лесной поляне, окружённой со всех сторон могучими деревьями. На тёмном небосводе, словно золотые песчинки, сверкали звёзды. Всё тело ужасно ныло, каждое движение причиняло Амиару невыносимую боль, но он всё же смог сконцентрироваться и произнести заклятие исцеления, после чего сразу почувствовал себя намного лучше. В этот момент совсем рядом раздался всё тот же ужасающий голос незнакомца:

- Неплохо, однако ты снова проявил непокорность, поэтому чтобы понять, готов ли ты к тому поручению, которое хочет возложить на тебя Повелитель, необходимо сначала проверить тебя. Итак, ты останешься здесь. В нескольких милях к югу отсюда ты найдёшь большой город - Катрион. Ты должен навести ужас на его жителей, организовать нападение. Так и быть, я не стану требовать от тебя, чтобы оно окончилось взятием города, но тебе необходимо перебить всю стражу и войти в город. Срок - неделя. Справишься - перейдём к другому, более сложному заданию, а нет - отправлю тебя в школу адептов Тьмы. Да, и ещё, не вздумай бежать - помни: ты дал клятву, а Повелитель Тьмы никогда не оставляет своих слуг, даже таких глупых и ничтожных, как ты. - с этими словами незнакомец исчез.

После этого, как мы знаем Амиару удалось выполнить данное ему поручение и войти в Катрион, хотя он и не смог перебить всю охранявшую ворота стражу (ведь Болорион остался жив), но зато поднятые им из могил скелеты и зомби наводили ужас на всю округу и ещё несколько недель нападали на приходившие в Катрион торговые караваны и мирных жителей. На следующее утро после нападения, открыв глаза, Амиар обнаружил, что он находится не в окрестностях Катриона, а в совершенно незнакомом ему месте: это была та самая поляна, на которой он находился сейчас с волками. Амиар поймал себя на мысли, что эти неожиданные перемещения, которые поначалу пугали и завораживали его, стали для него делом если уж не привычным, то вполне обыкновенным. И даже наводивший раньше священный ужас голос Слуги Повелителя Тьмы не производил уже столь сильного впечатления.

- Ну что ж, будем считать, ты справился с первым заданием. Теперь слушай следующее. В полудне пути отсюда ты найдёшь заброшенное кладбище. Там ты дождёшься темноты и отыщешь призрака Верховного жреца Духов леса, заговоришь с ним, не открывая, кто ты и кто тебя послал, предложишь ему помощь, он попросит тебя вернуть ему его магическую силу. Выполни его просьбу. За это ты потребуешь у него небольшой золотой амулет с рубином с изображением облака. Амулет передашь мне. Всё, что найдёшь кроме амулета, можешь оставить себе. Да, для выполнения этого задания тебе потребуется помощь, - Слуга произнёс какое-то заклинание, начертил в воздухе магический символ, и рядом с ним появились два существа футов пять роста, одетых в чёрные балахоны, за спиной у каждого виднелась рукоять меча, лицо скрывал капюшон. - Это солдаты Тьмы, они помогут тебе, если потребуется, да к тому же присмотрят, чтобы ты не наделал каких-нибудь глупостей. Если сделаешь всё, как я сказал, продолжишь обучение некромантии, а там посмотрим, для чего тебя ещё можно использовать.

Амиар, сопровождаемый солдатами, отправился в указанную ему сторону. Наличие утоптанной удобной тропинки чрезвычайно его удивило, но вскоре он обнаружил, что за тропинкой ухаживают не без помощи магии, воздух был буквально пропитан ею. Видимо, где-то поблизости находился мощный источник магической энергии, а, может и сами Духи леса заботились о пути к усыпальнице своих последних защитников. Примерно через пол дня Амиар пришёл на кладбище. Отправив своих провожатых обратно на поляну, юноша приступил к его осмотру. Кладбище поразило его своими гигантскими размерами и огромным количеством могил, курганов и склепов. Чтобы обойти его полностью потребовался бы не один день. Всё его можно было условно разделить на две части. Первая, несмотря на отдалённость от всякого жилья, совершенно не выглядела заброшенной, все надгробия, могильные плиты, склепы прекрасно сохранились. На надписях можно было различить каждую букву, лишь на отдельных надгробиях можно было увидеть мох, даже дорожки, не заросли сорняком. Трава везде была невысокой мягкой, словно её подстригал опытный садовник.

Вторая, восточная часть кладбища, напротив, сплошь была покрыта высокой в человеческий рост травой и колючим кустарником. Так что могил здесь разглядеть не было никакой возможности. Казалось, что весь мусор и траву из западной части кладбища перенесли на восточную и продолжали их таскать туда каждый день.

Амиар направился в западную, ухоженную часть кладбища, в самом центре которой он обнаружил большой мраморный склеп. Амиар без всякого волнения переступил порог склепа, спустился по нескольким ступенькам вниз, прошёл по коридору в просторную тёмную залу, в центре которой стоял каменный саркофагу, и стал ждать. Вскоре из саркофага появился хозяин склепа - призрак Верховного жреца. Этот призрак представлял собой тень жившего когда-то могущественного мага: его длинная зелёная мантия выцвела, местами порвалась и потёрлась. Золочёный, украшенный драгоценными камнями колпак поблёк, а камни утеряны, и только глаза остались прежними - в них была видна надменная уверенность человека, привыкшего к своей власти и повиновению подданных, а ещё они горели ненавистью и жаждой мести. Всё это Амиар оценил с первого взгляда и понял, что призрак для него не опасен, поскольку заклинания магии Шестого круга были вполне надёжной защитой от растерявшего всякую магическую силу призрака, пусть даже и Верховного жреца.

- Кто ты и зачем сюда явился? - от звука этого грозного и величественного голоса мороз пробежал по коже Амиара.

- Не гневайся жрец, я пришёл не для того, чтобы грабить могилы: твою или твоих собратьев.

- Откуда ты знаешь, кто я такой?

- Я изучаю магию Духов леса и потому немного знаю Древний язык твоего народа. Поэтому надпись перед входом в склеп сказала мне, кто ты такой.

- Так зачем ты здесь?

- Охота за знаниями этой древней магии привела меня к тебе, о Верховный жрец, - с поклоном ответил Амиар. - Я надеюсь, что ты сможешь мне открыть хотя бы часть из них. Позволь мне быть твоим учеником, - снова поклон, ещё ниже предыдущего.

- И тебя не пугает моё нынешнее обличие?

- Конечно, облик призрака пугает меня, но я учился магии Духов леса десять лет, когда наконец узнал о твоём существовании. Мой учитель Ливенден, когда научил меня всему, что знал сам, сказал мне: "Амиар, теперь ты знаешь всё, что я мог тебе дать. Иди в древнюю землю райнулов. Там найди старое кладбище, на нём живёт призрак Верховного жреца Духов леса. Больше, чем знает он, магию Духов леса не знает никто.". Было это за сотни миль отсюда. Я потратил год на поиски этого кладбища. И вот я здесь. Так что даже если бы ты был в обличии демона, я бы и тогда не отступил!

- Демона? - призрак нахмурил брови, Амиар понял, что перегнул палку и поспешил исправить допущенную оплошность:

- Я хотел сказать, кого-то ещё более страшного, чем призрак. Конечно, если бы речь шла о демонах - абсолютном Зле, я бы не стал связываться ни с кем из них. Прости меня, Верховный жрец, просто я хотел, чтобы ты понял, насколько я хочу постичь магию Духов леса.

- Раз ты изучал магию, ты сможешь показать мне, чему научился, - призрак сделал приглашающий жест в сторону выхода из склепа. Амиар прекрасно помнил все заклинания магии Духов леса, о которых рассказывал ему Левенден, поэтому эту проверку он прошёл успешно.

- Ну что ж, всё, что ты говоришь похоже на правду. Я смогу передать тебе часть своих знаний, но после того, как ты поможешь мне вернуть магическую силу.

- Вернуть тебе магическую силу? А разве ты её утратил? - не моргнув глазом, удивился Амиар.

- Когда эти подлые катрионцы нашли меня, их маги не только сожгли меня на костре, но и совершили надо мной один обряд. Вероятно, они догадывались, что дух мой не успокоится после смерти тела, учитывая, при каких обстоятельствах она произошла. Поэтому они и прибегли к обряду отсечения от источника магической силы. Поэтому теперь единственное, чему я могу научить тебя - это призыву волков. Но, если ты мне поможешь, я смогу отомстить всем, кто уничтожил мой народ, а уж потом передам тебе все знания, какие ты пожелаешь.

- А что надо делать?

- К полнолунию ты должен добыть кровь девяти младенцев и девяти девушек из рода райнулов. Их ты сможешь найти в ближайшей деревне. Там живут, хоть и не чистые райнулы, но частично в этих людях есть и райнульская кровь.

- Да, но, для этого мне придётся их убить. Вряд ли они согласятся отдать мне свою кровь добровольно.

- Ну так что ж? Или это тебя пугает? - с непередаваемым высокомерием произнёс призрак.

- Просто раньше мне не приходилось убивать невинных людей просто потому, что мне нужна их кровь...

- И ты боишься... - на сей раз призрак облил Амиара презрением.

- Я думаю, вы меня поймёте, есть вещи, через которые человеку переступить нелегко, особенно в первый раз. - Амиар настолько умело разыгрывал благовоспитанного юношу, что у призрака не возникло и тени сомнения в его искренности. Он продолжал хранить молчание с выражением надменного пренебрежения на лице. - С другой стороны, - как будто спохватившись, продолжал рассуждать некромант, - пусть и не сами эти люди, но их далёкие предки, причинили много зла тебе и твоему народу. Именно из-за них знания о магии Духов леса почти полностью утеряны. Так что, может быть они не так уж невинны... Видишь, я пытаюсь рассуждать и пока не могу склониться ни к одному решению. Помоги мне, может, у тебя есть ещё что-нибудь, что ты мог бы мне дать, дабы моя совесть была абсолютно чиста.

- Например?

- Ну, например, слышал я об одной сильной вещице - амулете с рубином с изображением облака. Если бы она у тебя была, и за оказание той услуги, о которой ты меня просишь, ты подарил мне её...

- Ах вот оно что... Это просто торг! - возмутился призрак.

- Постой, жрец. Безусловно, ты мне очень нужен, поскольку без тебя я не продвинусь в изучении магии Духов леса, но и ты нуждаешься во мне, потому что без моей помощи ты так и будешь бродить по этому кладбищу до скончания Времени. Бесспорно, что амулет - вещь очень ценная, но всё же не настолько, чтобы из-за неё пренебрегать этой возможностью. Подумай, представится ли тебе такой случай когда-нибудь ещё.

- Откуда ты узнал, что амулет у меня? Ты ведь пришёл сюда за ним, а магия Духов леса - просто прикрытие, верно? - призрак, пылая праведным гневом, прижал Амиара к дереву.

- Клянусь, это не так, если ты успокоишься, я всё расскажу тебе по порядку.

- Попробуй.

- Когда я отправился на твои поиски, мне в моих скитаниях по лесам встретился один отшельник, который тоже оказался магом Духов леса. Я открылся ему и попросил рассказать всё, что он знает о тебе. Он, тронутый моей откровенностью, поведал мне, что ты живёшь на этом самом кладбище и указал, приблизительно конечно, место. Но ещё он упомянул и об амулете как о чрезвычайно могущественном магическом артефакте, открывающем большие возможности для его обладателя.

- А тебе-то он зачем?

- У каждого есть свои мечты и амбиции. Я не хочу быть просто обыкновенным целителем и магом-отшельником, я хочу добиться могущества и думаю, что вместе мы сможем многого достичь. - призрак молчал, очевидно раздумывая, насколько правдивы слова молодого человека, стоящего перед ним. В конце концов он произнёс:

- Хорошо, я согласен. Как я уже говорил, ты принесёшь мне эту кровь в полнолуние, нальёшь её в углубления, что находятся по углам моего саркофага, и начертишь магические символы, которые я тебе укажу. Тогда я обрету плоть и кровь. После этого ты отведёшь меня к алтарю Духов леса. Там-то я и получу свою магическую силу, после этого амулет станет твоим.

- А как же знания?

- Если ты и дальше поможешь мне уничтожить моих врагов, я научу тебя управлять своей силой, в том числе и с помощью амулета, передам знания.

- По рукам, только амулет ты мне отдашь после обряда на кладбище.

- Я смогу его тебе передать только после того, как обрету свою силу, иначе мне его просто не достать, он же не лежит в моём саркофаге, он хранится в недоступных мирах, попасть в которые я смогу только, получив свою силу.

- Согласен, - ответил Амиар. Остаток ночи призрак обучал его призыву волков, а с первыми лучами солнца растаял. Амиар же, в свою очередь, отправился к деревне выполнять новое поручение.

Теперь по прошествии трёх недель оно было выполнено. Две склянки с кровью висели у него на поясе. Правда, какие-то стражники пытались догнать его, перебили много волков и даже ухитрились отрубить кисть руки у солдата Повелителя (чему Амиар в глубине души был очень рад), но эти лёгкие тучки не могли омрачить лазурного небосклона его радости. Каких-то два-три дня и он получит то, что хочет, а там он решит, делиться ему своей находкой со Слугой Повелителя Тьмы или передать её Повелителю самому.

Глава XXIII. Капитан катрионцев

Ночь для наших друзей прошла спокойно, и с первыми лучами солнца они, как и намеревались пошли по тропинке к кладбищу. Однако чем дальше они уходили по тропинке, тем более она казалась им подозрительной. В самом деле: что может быть нелепее, чем ухоженная тропинка посреди дикого леса, где уже несколько столетий не было поселений людей. Первым свои опасения, как обычно, высказал Айдел:

- А вам не кажется странным, что в этих местах такая широкая и удобная тропинка? - сказал он, обращаясь ко всем сразу и ни к кому конкретно. - Не ловушка ли это?

- Опять в штаны навалил? - криво усмехнулся Борхус. Айдел покраснел, как раскалённая сталь и в сердцах крикнул:

- Да сколько можно!? Вынимай свой топор! Я тебя прямо здесь и прикончу! - он обнажил меч и встал в позицию. Борхус не заставил себя просить дважды и достал топор. Неизвестно, чем кончилась бы эта стычка молодых людей, если бы не Болорион, который двумя хорошими затрещинами отправил обоих драчунов в кусты, что росли на краю тропинки.

- Во-первых, хватит орать! - шёпотом "крикнул" Болорион. - Вас слышно на целую милю вокруг. Во-вторых, хватит собачиться! Вы одно дело делаете, а каждый раз ругаетесь до драки. И, в-третьих, почему ты думаешь, что это ловушка, Айдел?

- Потому что сюда никто не ходит из деревни. Они все боятся этих мест больше, чем лесного пожара. Откуда тогда здесь эта тропинка?

- Что предлагаешь? - всё ещё с некоторой издёвкой, но гораздо более спокойной осведомился Борхус.

- Предлагаю отойти от тропинки шагов на пятьсот, так чтобы она оставалась в поле нашего зрения и идти вдоль неё.

- А как мы увидим, что здесь тропинка, если по её краям растёт кустарник?

- Умеешь лазать по деревьям? - вдруг спросил Борхуса Болорион.

- Ха! Да так, как я умею, ещё не каждый сможет...

- Видишь тот высокий дуб, - Болорион указал на высокое дерево, стоящее в двухстах шагах от тропинки. - Залезь на его вершину и посмотри, есть ли кто-то поблизости и что там за этим кустарником, - Борхус проворчал что-то невнятное, но против кулаков Болориона у него аргументов не было. Однако молодой человек не соврал - по деревьям он лазал действительно здорово - через каких-нибудь пятнадцать минут он забрался почти на самую верхушку дуба. Оттуда открывался прекрасный вид на окружавшую их местность. По обоим краям от тропинки шёл перелесок - редкие берёзы, клёны и осины перемежались полянками и невысоким кустарником. Так что можно было идти с любой стороны тропинки, не теряя её из вида. Поле этого Борхус посмотрел вперёд - у самой линии горизонта возвышалась стена кустарника, служившая кладбищенской оградой, а примерно на расстоянии мили от неё он заметил двух человек в чёрном, которые быстро, но осторожно шли слева от тропинки в сторону наших друзей. От дерева их отделяли добрых три-четыре мили, но мешкать было нельзя, поэтому уже через десять минут Борхус стоял на земле рядом со своими друзьями.

- Быстро, пошли с тропинки, - прошептал он, увлекая их за собой. Айдел и Болорион без лишних вопросов, стараясь не шуметь, последовали за своим товарищем. Следующую милю они преодолели уже бегом. Когда наконец друзья оказались на таком расстоянии от тропинки, что их уже нельзя было заметить, Борхус решил остановиться и перевести дух.

- Что там? - шёпотом спросил его Айдел.

- Впереди в пяти милях отсюда кладбище. Тропинка упирается в него. А рядом с ним я заметил двух людей в чёрном и шли они сюда. Наверное, услышали, как мы тут кричали.

- Я же говорил! - воскликнул Болорион.

- Они шли по противоположной стороне, на тропинку не заходили. Главное, чтобы они не были следопытами. Иначе, они сразу поймут, где нас искать.

- Что ты предлагаешь?

- Я предлагаю бежать к кладбищу и укрыться за его оградой. Там им сложнее будет нас найти.

- Ты думаешь на кладбище нас ждут пироги с земляникой? - злобно съязвил Айдел. - Там наверняка какая-нибудь нечисть, а тут ещё и эти двое на хвосте. Надо отойти обратно и переждать.

- Чего ты ждать собрался!? Они станут нас искать во всех направлениях, кроме этого. Главное, не оставлять за собой никаких следов, и тогда у нас есть хотя бы шанс. Потому что двигались они очень быстро. У нас была небольшая фора, но, боюсь, они уже её съели. Так что пока мы тут спорим, они уже могут выходить на тропинку, а оттуда до нас рукой подать.

- А, может, дать им бой? - предложил Болорион.

- Если бы я знал, что это обычные разбойники, я бы предложил устроить на них засаду и перебить их. Скорее всего, это часовые, которых выставили специально, чтобы никто не прошёл к кладбищу. Давайте, к той берёзовой рощице, за деревьями мы хоть спрячемся. И так перебежками доберёмся. Ну? - не дожидаясь ответа своих друзей, Борхус кинулся бежать в указанном им направлении. Айдел и Болорион под напором его аргументов побежали за ним. Надо сказать, что сделали они это как раз вовремя, ибо ещё пять минут промедления позволили бы солдатам Повелителя Тьмы заметить их и догнать. Но, как верно угадал Борхус, их преследователи не были опытными следопытами. Поэтому они вышли за кустарник, обследовали близлежащую местность и, не найдя никаких явных следов пребывания посторонних, вернулись на свой пост около кладбища.

Наши же друзья, используя любые естественные укрытия, быстро, насколько могли, продвигались к цели своего путешествия. В результате через час они стояли около живой изгороди, опоясывавшей, как мы уже говорили, кладбище со всех сторон. Продраться сквозь неё не было никакой возможности, поэтому молодые люди отправились вдоль ограды в надежде отыскать какую-нибудь лазейку. Через полтора часа Борхус обнаружил небольшой лаз - щель в кустарнике, через которую с трудом, но всё же мог пролезть один человек. Он знаком остановил своих друзей и показал, что собирается воспользоваться этим входом. На этот раз никто с ним спорить не стал, поскольку шли они уже достаточно долго, а способа попасть на кладбище обнаружить не удалось. Поэтому Борхус протиснулся между ветками кустарника и попал заросли лебеды и чертополоха. За ним, втихомолку чертыхаясь, последовал Айдел. Последним на кладбище попал Болорион, которому в силу его роста пришлось тяжелее всех. Он порвал в нескольких местах свои штаны и плащ так, что на ветках остались висеть куски материи.

- Вот и примета, по которой мы определим, где выход, когда будем отсюда уходить, - прошептал Борхус. Друзья потихоньку, насколько это было возможно в высокой траве, стали пробираться вперёд. Через час они решили сделать небольшой привал возле какого-то заброшенного надгробия. Болорион притоптал траву вокруг так, что получилась небольшая полянка и отошёл немного в сторону. Борхус опустился на землю, откинулся головой на покосившийся памятник и прикрыл глаза. Только Айдел не мог расслабиться, ему постоянно мерещилось, что из зарослей сейчас выйдут скелеты или зомби и бросятся на него. То и дело он озирался по сторонам, но так ничего и не заметил. Вернулся Болорион и тоже, как и Борхус, прилёг отдохнуть.

- Как вы можете спать здесь? Мне кажется, что воздух здесь просто пропитан напряжением! - воскликнул Айдел.

- Мы толком не спали ночь, последние десять часов мы идём, не останавливаясь, а то и бежим... - нехотя ответил ему Болорион.

- Да он всегда так, не обращай на него внимания, - бросил Борхус.

- Ну тебя! Всё-таки пойдёмте дальше. Не по себе мне в этих зарослях, ничего не видно, в любой момент кто-нибудь может напасть, а мы даже не сможем подготовиться!

- Вот здесь ты как раз не прав. Если кто-то приблизится к нам, мы обязательно это услышим по шороху травы, так что прекрати трястись и отдохни - силы нам понадобятся. - Но Айдел не смог последовать этому доброму совету, а продолжал стоять с обнажённым мечом, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону. "Ну что же это я в самом деле", - говорил себе он. - "Надо быть спокойнее. Здесь никого нет, можно лечь и отдохнуть... О, Небо! Что это за шорох? А, показалось... Ну же не трусь, Айдел! Ты же столько уже сражался с волками, скелетами, а тут... ведёшь себя, как девочка на первом свидании...". Он уже почти убаюкал себя этими размышлениями, как вдруг в траве послышалось лёгкое дуновение, которое с каждой секундой становилось всё более сильным и превратилось в самый настоящий ветер.

- Вставайте! - забыв о всякой осторожности, крикнул Айдел. - О, Небо, что это? - вместе с этим ветром со всех сторон на них надвигалась серо-зелёная масса, в которой по мере её приближения стали проступать чьи-то черепа, оскалившиеся беззубым ртом, кости, остатки одежды, кольчуги, копья, мечи, боевые топоры. Друзья мигом вскочили на ноги, достали оружие и стали спина к спине. Не прошло и минуты, как все эти уродливые мертвецы оказались в двух шагах от юных искателей приключений.

- Ну что, будем прорываться! - крикнул Борхус и атаковал мертвеца, находившегося ближе других к нему. Айдел и Болорион, испустив не менее воинственный клич, последовали его примеру, но их оружие проходило сквозь тела противников, не причиняя им никакого вреда.

- Призраки, - с ужасом пробормотал Болорион. О том, чтобы прорваться не могло быть и речи. Единственное, что получалось у наших героев - это отбивать удары наседавших со всех сторон врагов и выбивать из рук оружие. Несколько минут им удавалось сдержать их натиск, но так не могло продолжаться долго, силы молодых людей начали таять, словно мокрый снег в мае, мышцы наливались свинцовой тяжестью, пот заливал глаза, руки с трудом повиновались.

- Какого демона вам от нас надо? - пыхтя, будто кузнечный мех, вымолвил Борхус.

- Вы умрёте - прошипели призраки. Один из них нанёс мощный удар Айделу, который тот смог парировать, но так, что его меч воткнулся в землю. Защищаться было нечем, более того, своим поражением он открывал тыл своих друзей.

- Неужели, это всё!? - с отчаянием прошептал Айдел. Он закрыл глаза и приготовился встретить смерть.

- Да что мы вам плохого сделали! Мы из Катриона! Хотим избавить деревню Лесную от волков! - воскликнул Борхус. Копья трёх призраков были уже готовы пронзить тело Айдела и поднять его в воздух, но тут над кладбищем, как удар гонга во время поединка двух борцов, прозвучал глухой и властный голос:

- Долой оружие! - Призраки расступились, и в образовавшемся коридоре друзья увидели призрака, закованного в доспехи, на нагруднике и латах был изображён стоящий на задних лапах медведь - древний герб Катриона. Голову его покрывал стальной шлем, забрало было опущено, и только из прорезей горели два зеленоватых огонька, обозначавшие глаза предводителя.

- Кто вы и откуда?

- Мы стражи деревни Лесная, - ответил Борхус, едва успевший перевести дух.

- Вы сказали, что вы из Катриона...

- Да, мы все из столицы.

- Есть ли среди вас солдат армии Катриона?

- Да, это я, - Болорион сделал два робких шага вперёд.

- Первая часть пророчества сбывается, - сказал сам себе предводитель. - Для чего вы пришли на это кладбище?

- Мы защищаем деревню от волков и пришли выяснить, не находится ли их логово здесь, - уже более твёрдым голосом объяснил Борхус.

- Ха-ха-ха! - рассмеялся предводитель. Смех его был похож на треск ломаемых об колено сучьев. - Какие же вы дурни! Кто ищет волков на кладбище!? - остальные призраки, видимо, сочли эти шутки своего предводителя весьма остроумными, ибо все они рассмеялись тем же трескучим смехом.

- А ещё мы ищем одного юношу в чёрном, мага или что-то вроде того, - добавил Борхус, стараясь перекричать разошедшихся призраков. После этих его слов предводитель вдруг перестал смеяться, а приблизился к молодому человеку.

- Вот это уже теплее, - прошипел он.

- Он что здесь? - не веря в такую удачу, вымолвил Борхус. На его лице вместе с удивлением стала появляться торжествующая улыбка. Странное дело, он почти готов был обрадоваться встрече с призраками, которая всего несколько мгновений назад казалась для него смертоносной. Но для его друзей не потерять нить при таких резких поворотах сюжета было не под силу. Болорион смотрел на всё происходящее с остолбеневшими глазами, выражавшими абсолютное непонимание. Айдел же всё ещё не мог оправиться от пережитого им ощущения близости конца. Поэтому воспринимать что-либо он был не в силах. Единственное, что он смог сделать - это выдернуть из земли меч, который он по-прежнему держал обнажённым в своей руке, ожидая нового нападения. Счастливый исход этой стычки был для него так же невероятен, как невероятен восход солнца сразу после его заката.

- Если вы нам поможете, мы не только не тронем вас, но и покажем дорогу обратно и поможем вам справиться с тем магом, про которого ты сказал, страж, - произнёс предводитель, обращаясь к Борхусу.

- Что нужно делать? - с самоотречением фанатика заявил юноша.

- Ха! - вновь прошипел призрак. - Что ж, слово дано. Слушай же. Мы - солдаты катрионской армии, посланные сюда маршалом Берсуотером разграбить могилы райнулов и передать большую часть богатств ему. Прибыв на место, мы стали в восточной части кладбища лагерем, из которого я отправил несколько команд на осмотр гробниц. В первый же день возглавляемый мной отряд обнаружил богатейший склеп, в котором был захоронен один из верховных жрецов Духов леса. Солдаты выносили из склепа сокровища до глубокой ночи. Когда все они были доставлены в лагерь, мы решили отметить это дело. В самый разгар нашего веселья между двумя солдатами вспыхнула ссора из-за трёх монет, которые они никак не могли поделить, эта ссора переросла в стычку между их друзьями. Когда я с несколькими командирами прибежал на шум, было уже слишком поздно - вся моя рота была вовлечена в эту драку. Я и пришедшие со мной командиры пытались разнять дерущихся, но у нас ничего не вышло. В конце концов мои солдаты переубивали друг друга, а заодно и подвернувшихся под руку командиров. Но мне каким-то чудом удалось уцелеть, и вот тогда я решил, что смогу унести все сокровища один. Я сложил часть в мешок и отправился к выходу из кладбища. Однако выхода на том месте, откуда мы пришли, больше не было. Я блуждал по кладбищу неделю, в продолжение которой разбрасывал сокровища из мешка. В конце концов у меня остались вот эти жемчужные чётки, - призрак капитана извлёк откуда-то чётки, состоявшие из двадцати четырёх крупных жемчужин. При виде этих чёток у остальных призраков в глазах вспыхнул недобрый огонёк, но тут же погас. - Их я не успел выбросить, потому что голод, жажда и утомление сделали своё дело - я умер. Но прежде явился призрак последнего Верховного жреца Духов леса и наложил на нас проклятие: мы должны скитаться по этому кладбищу и убивать всякого, кто придёт сюда в надежде найти сокровища. Так будет продолжаться до тех пора, пока три воина, один из которых будет из армии Катриона, не придут сюда с целью победить неизвестное зло и не освободят нас. Мы пришли на это кладбище в надежде разбогатеть, а в результате стали вечными отступниками.

- Так как же можно вам помочь? - снова спросил Борхус.

- Нужно отнести эти чётки в гробницу верховного жреца Духов леса, положить их в саркофаг, а обратно принести посох его призрака.

- Чьего призрака? - переспросил Болорион.

- Верховного жреца, - глаза призрака издевательски сверкнули из-под забрала... или Борхусу это только показалось.

- Как же мы это сделаем? - пробормотал он.

- Призрак выходит из гробницы только после захода солнца. Посох он с собой не берёт. Вам нужно дождаться, пока он выйдет, положить на гробницу чётки, забрать у него посох и принести его нам, - снова тот же издевательский блеск в глазах предводителя.

- Но он же догонит нас! - промямлил Айдел.

- Призрак не может заходить на нашу часть кладбища, как и мы на его, поэтому преследовать вас он не сможет. Вы принесёте нам посох, а мы покажем вам выход из кладбища, без нас вам его не найти.

- Что-то вы уж слишком дёшево цените наши услуги, - в ответ на это более чем самонадеянное заявление Борхуса раздался лязг извлекаемого из ножен оружия, призраки зашипели, Айдел тихо застонал, а капитан снова рассмеялся:

- Что может быть дороже жизни!? Или ты считаешь, что это слишком низкая цена!? Одного моего жеста будет достаточно, чтобы через секунду от вас ничего не осталось!

- Но тогда и вы не сможете найти покой, а так и будете блуждать по кладбищу, - дрожа, как зайчонок перед матёрым волком, заявил Борхус.

- А ты не так глуп, как кажешься... Предлагай свою цену, но если она окажется слишком высокой, ты умрёшь, а мы будем разговаривать с твоими друзьями, - Борхус нервно сглотнул слюну, нечеловеческим усилием воли взял себя в руки и сказал:

- Вы поможете нам найти этого юношу-мага и победить его...

- Если он будет находиться на западной части кладбища, мы ничего не сможем сделать.

- Тогда расскажите, всё, что знаете о нём.

- Он появился здесь недавно. Когда он пришёл на кладбище и встретился с призраком верховного жреца, я думал, что ему конец, но призрак не только не убил его, но и стал помогать в изучении заклинания, с помощью которого можно вызвать волков. Сами волки на кладбище не заходили, им сюда ход заказан - Духи леса не пускают зверей.

- Почему призрак стал помогать магу?

- Сами мы не слышали, о чём они разговаривали, но духи, которые здесь повсюду, говорят, что скоро верховный жрец возродится, а с ним - и народ райнулов, и тогда они отомстят катрионцам за всё. Без этого мага у призрака ничего бы не получилось.

- Как же он намерен возродиться?

- Для этого ему нужна кровь младенцев и девушек.

- Так вот оно что! Вот зачем эти нападения на деревню! - воскликнул Арундел, а призрак капитана продолжал.

- Позавчера вечером маг пришёл на кладбище с двумя склянками. Сегодня ночью полнолуние - лучшее время для такого обряда. Так что вы ещё можете помешать им, если, конечно, захотите. Если нет - наши условия прежние. Вы приносите посох, мы оставляем вам жизнь и показываем выход.

- Мы попробуем рискнуть, - промолвил Борхус.

- Итак, за то, что вы избавите нас от проклятия, мы выводим вас отсюда, а за то, что вы не даёте возродиться жрецу, можете забрать с нашей части кладбища любую драгоценную вещицу, которую только пожелаете. Идёт? - Борхус посмотрел по очереди на каждого из своих друзей, прочитал в их глазах отсутствие другого выбора и ответил:

- Идёт!

Через час призраки вывели наших друзей на западную часть кладбища и исчезли так же незаметно, как и появились. Пока Айдел и Болорион оглядывались в поисках своих провожатых, столь внезапно растворившихся в воздухе, Борхус решил произвести небольшую разведку: стараясь не шуметь, он раздвинул окружавшие их заросли. Клонившееся к закату солнце освещало ряды надгробий и склепов, разделённых ровными, как аллеи в дворцовом парке, дорожками. Деревьев, высокой травы или зарослей кустарника нигде не было видно. Таким образом, единственным возможным укрытием для наших друзей могли стать памятники, могилы и склепы. Некоторые из них были довольно внушительного размера, что вполне позволяло спрятаться за ними трём молодым людям. Из дальнейших рассказов призрака Борхус выяснил, что для того, чтобы добраться до гробницы Верховного жреца нужно идти строго прямо от самой границы двух частей кладбища. По его описанию это должно было быть высокое монументальное здание с массивными колоннами, украшенными изображением большого дуба. Вдалеке, почти у самой линии горизонта Борхус разглядел какое-то нагромождение камней, которое могло оказаться гробницей. Произведя все эти наблюдения, Борхус вернулся к своим друзьям, с нетерпением ожидавшим его в зарослях сухостоя.

- Что будем делать? - мрачно произнёс Айдел, обращаясь к Борхусу.

- Пойдём к гробнице, стащим посох и переломаем кости магу.

- Это весь твой план? - взвизгнул Айдел. - Умнее ничего придумать не мог!?

- Не ори, могут услышать. А ты что предлагаешь? Ждать здесь!?

- Айдел прав - нужно продумать, как будем действовать, - поддержал товарища Болорион.

- Первое. Мы должны пробраться к гробнице. Сделать это надо как можно быстрее, потому, что солнце скоро сядет... Конечно, соблюдая все предосторожности. Потом я беру на себя пробраться в гробницу и осмотреть её. Если повезёт, посох мы найдём там, а дальше подкараулим мага и нападём на него. Втроём нам удастся, если уж не победить его, то, по крайней мере, разбить склянки с кровью. После этого бежим сюда, нас встречают призраки, показывают нам выход, и мы исчезаем.

- А те двое, что гнались за нами недалеко от кладбища?

- Скорее всего, это люди мага, но сюда он их почему-то не взял... - предположил Болорион.

- Может, им тоже нельзя показываться на этом кладбище, - произнёс Айдел.

- Какая разница!? Самое главное, что здесь их нет, а, значит, ему они не помогут.

- А если они всё-таки обнаружили наши следы и дошли до входа на кладбище?

- Даже если и так, они знают, куда мы попали и наверняка уверены, что нам отсюда и так не выбраться. Так какой им смысл после этого нас караулить у выхода!?

- Ты прав, - услышав эти слова Айдела, Борхус поднял брови, не в силах скрыть своего удивления. Между тем Айдел продолжал:

- Плохо то, что мы не знаем, где будет находиться призрак, когда мы доберёмся до гробницы, и где он держит свой посох.

- Призрак сказал, что жрец выходит после захода солнца и обходит кладбище. При этом посох с собой не берёт. Значит, он скорее всего в гробнице. Именно поэтому я и сказал, что я войду в неё и утащу оттуда посох. Вы останетесь на стрёме на случай неожиданностей. Главное, дайте мне знать, что что-то пошло не так. А теперь, надо торопиться до полнолуния, когда жрец с магом начнут обряд, у нас осталось не так много времени, - с этими словами Борхус вышел из зарослей и, пригнувшись до земли, бросился к ближайшему надгробию. Болорион и Айдел последовали за ним.

Быстрыми перебежками от одной гробницы до другой они продвигались вглубь западной части кладбища. Предпринятые ими меры предосторожности оказались напрасными - по дороге им так никто и не встретился. Наконец, когда уже солнце почти ушло за горизонт, они приблизились к склепу Верховного жреца. Это было массивное здание, по размерам ничуть не уступавшее особняку катрионского дворянина средней руки и украшенное колоннами и барельефами с изображением сцен из жизни народа райнулов, а также самых разнообразных деревьев, венчала которые расположенная прямо над входом скульптура раскидистого дуба (символа Духов леса) поистине исполинских размеров. Призрак не лгал: мимо этого здания пройти было невозможно - до такой степени оно выделялось на фоне всех остальных рукотворных сооружений, окружавших его. В то же время склеп не выпадал из общего (если будет уместным это слово) кладбищенского ансамбля, а, напротив, завершал картину величественного сурового покоя, царившего здесь на протяжении столетий. Было что-то завораживающее в мрачной красоте его мраморных стен, скульптур и барельефов. Они, словно безмолвные часовые, охраняли вход в царство теней, которое, казалось, должно было начаться прямо за порогом склепа. Если бы не его местонахождение, то на подробный осмотр его украшений можно было потратить не один день, и снова и снова возвращаться сюда, чтобы открыть для себя, если не новые изображения, то новые смыслы, слушать каждый раз новые сказания о свершениях народа райнулов и каждый раз по-новому наслаждаться этой красотой. Однако трём нашим героям было не до созерцания красот архитектурного облика склепа - нервы их были напряжены, как у лучника на крепостной стене перед подходом вражеской армии. Единственной их заботой - было разглядеть затаившуюся опасность, оставаясь при этом незамеченными. Поэтому для своего наблюдательного пункта - укрытия они выбрали гробницу, находившуюся в полутора сотне шагов от склепа на небольшом возвышении и окружённую невысоким кустарником. Борхус стал наблюдать за входом в склеп, а двое его товарищей разместились таким образом, чтобы видеть окрестности.

Юные искатели приключений не успели провести в своей засаде и десяти минут, как Борхус заметил огромную тёмную фигуру, закутанную в плащ с капюшоном, выходящую из склепа. Молодой человек тихонько дёрнул каждого из своих друзей за рукав и указал им на вход. Три пары глаз, не отрываясь следили за таинственной фигурой, неслышно скользящей по поверхности земли. Хотя силуэт на фоне заходящего солнца выделялся отчётливо, увидеть лицо неизвестного было невозможно, но за плавным изяществом его движений угадывалось что-то неземное - он не шёл, он плыл. Сомнений быть не могло - это призрак. Дождавшись, когда Верховный жрец скроется из виду, Борхус прошептал своим друзьям:

Ј Ну, я пошёл, а теперь - смотрите в оба! Если что, орите так громко, как только сможете.

Ј Ты тоже, - так же шёпотом ответил ему Айдел.

Ј Что тоже?

Ј Тоже ори, только ещё громче, - Борхус усмехнулся, потихоньку перелез через кустарник и на цыпочках направился ко входу в склеп. Оглядевшись ещё раз по сторонам, он переступил порог и попал в жуткую черноту. Обругав про себя призрака капитана катрионцев (вот же скотина не сказал, что здесь темно), а заодно и собственную самонадеянность, он всё же решил не возвращаться назад. Во-первых, потому что на поиски факела могло уйти неизвестно сколько времени, а, во-вторых, потому что Айдел мог подумать, что он - Борхус - испугался, а его гордость не позволяла допускать подобных предположений. Поэтому он нащупал в темноте правую стену и стал осторожно спускаться по ступеням. Минут через десять глаза его стали привыкать в темноте, и Борхус мог уже различать хотя бы очертания ближайшей к нему стены - благо она была из белого мрамора, так что служила как бы самостоятельным источником света. Возможность хоть немного видеть в темноте несколько восстановила его пошатнувшуюся было уверенность в себе - юноша даже подумал, что если так пойдёт и дальше, то найти посох будет не так уж сложно. Но тут спуск закончился, и Борхус оказался на небольшой площадке. По-прежнему держась за правую стену, он стал продвигаться по начавшемуся от площадки коридору. Коридор то и дело петлял, поворачивая то влево, то вправо и в конце концов привёл Борхуса в большой зал, выложенный, как и всё в склепе белым мрамором, в центре которого виднелась какая-то громадина прямоугольной формы. "Очевидно, это саркофаг", - подумал молодой человек и шагнул к возвышению, но тут страшный удар по затылку потряс всё его тело, искры посыпались из глаз, он потерял сознание и рухнул на пол.

Глава XXIV. О том, откуда иногда приходит спасение

Ј Подожди меня здесь, - произнёс призрак Верховного жреца сидящему на полу склепа Амиару, - я обойду кладбище и вернусь. А ты приготовь всё к обряду - нужно зажечь факелы на стенах и Огонь Возрождения на саркофаге. Кровь с тобой? - "в десятый раз уже спрашиваешь" - злобно прошипел про себя Амиар, а вслух сказал:

Ј Конечно, жрец. У меня всё готово, огниво и трут с собой, так что разжечь огонь будет делом одной минуты. Возвращайся и за дело!

Ј Хорошо, жди, - призрак повернулся спиной к магу и величественно поплыл к выходу. "Чтоб ты сгорел! Корчит из себя короля пяти земель, а на самом деле... Ну ничего, отдай мне только амулет, и тогда... В самом деле, и что тогда?" - этот вопрос Амиар задавал себе снова и снова на протяжении последних трёх дней. "Первое - нужно как-то улизнуть от Верховного жреца, хотя стоит ли бросать его совсем? Всё равно, когда он узнает, что его помощник - некромант и служит Повелителю, он сам попытается уничтожить меня. Так что хочешь, не хочешь, а его придётся покинуть. Теперь дальше - что делать с амулетом. Без знаний использовать я его не смогу, в любом случае его нужно отдать Повелителю. Но только как - вот вопрос! Так не хочется связываться с этим заносчивым гадом - Слугой Повелителя. Однако как же передать Повелителю амулет? Он же не придёт ко мне просто, если я его попрошу, а Слуга настолько силён, что найди он меня, противостоять ему я не смогу. Можно попробовать призвать Повелителя здесь на кладбище, сюда Слуга скорее всего не сунется, а вот Повелитель может. Правда, я не знаю, как действует то заклинание, которое я видел в башне. Да... такими вещами пользуются один раз или не пользуются вовсе... А с другой стороны - что я теряю?! Ждать, пока этот червяк соизволит меня наградить - всё равно, что ждать когда высохнет Торрен. Он меня до Повелителя допустит в лучшем случае лет через двадцать, и то если повезёт. А Повелитель, будем надеяться, меня не убьёт. Он любит таких дерзких по отношению к другим. Может тоже меня слугой сделает за это-то задание... Что это?" - откуда-то со стороны входа послышался тихий шорох. Чуткое ухо юноши различило звук осторожных шагов с трудом продвигающегося в темноте человека."Это не призрак", - сказал себе Амиар. "Ну что ж, посмотрим, кто забрёл ко мне в гости.". Он отошёл в сторону от входа в залу и стал ждать. Звук шагов становился всё более отчётливым по мере приближения неизвестного к зале. В неё вёл только один ход, поэтому Амиар мог подкараулить непрошеного гостя, не опасаясь быть замеченным. Через несколько минут человек появился на пороге залы и решительными шагами направился к стоящему в центре саркофагу. В этот момент Амиар бесшумно подкрался к неизвестному и что было силы огрел его посохом по затылку. Незадачливый искатель приключений без сознания свалился на пол, словно мешок картошки,. Затем некромант снял с себя пояс, связал им руки неизвестного и бегло осмотрел его, благо имеющиеся у него навыки врачевания давали ему такую возможность. Убедившись, что после нанесённой им раны тот не очнётся по крайней мере полчаса, Амиар потихоньку вышел из склепа и внимательно осмотрел окрестности. Ничего. Ни шороха одежды или шагов, ни звука голосов он не услышал. Всё было на своих местах, ничего не выделялось из привычного кладбищенского пейзажа. Тем не менее, он решил обойти окружавшую склеп местность. Однако эта мера также ничего не дала - разглядеть следы на низкой плотной траве в спустившейся темноте было невозможно даже Амиару с его знаниями магии Духов леса. Никаких подозрительных звуков и предметов он не услышал и не увидел, поэтому некромант заключил, что скорее всего человек пришёл один. Времени на более детальный осмотр кладбища у Амиара не было - через час должен был вернуться призрак, а к тому моменту нужно было всё выяснить и решить, что делать с непрошеным гостем.

Итак, юноша вернулся в склеп и зажёг висевший на стене залы факел, чтобы рассмотреть вновь прибывшего. И снова ничего примечательного - типичный облик юного искателя приключений - немного денег, оружие, которое он, естественно, убрал подальше, куртка, штаны из крепкой ткани, поношенные сапоги, в общем, обыкновенная для этого сорта людей одежда. Лица молодого человека Амиар тоже никогда не видел. Больше ничего выяснить из осмотра некромант не смог. Неизвестный походил на искателя сокровищ, мародёра, который хотел поживиться на кладбище, прослышав про его несметные богатства. Однако версия эта нуждалась в проверке, поэтому Амиар опустил пониже капюшон, плеснул пленнику на лицо воды из его фляги и, дождавшись, когда он откроет глаза, грозным голосом задал вопрос:

Ј Кто ты такой?

Ј Что случилось? - произнёс ошарашенный юноша.

Ј Кто ты? И зачем пришёл на это кладбище?

Ј Я... я... просто заблудился...

Ј Ты думаешь, я поверю тебе?! Повторяю вопрос: кто ты такой и зачем пришёл сюда?

Ј Свет небесный, отпустите меня! Я, правда не сделал ничего дурного, - продолжал лопотать испуганный молодой человек, - я просто шёл по лесу и случайно вышел на это кладбище, - посох упёрся в горло пленника и тот перешёл на хрип.

Ј Не надо лгать! Последний раз спрашиваю: кто ты и зачем пришёл, - с расстановкой произнёс Амиар.

Ј Борхус... - прохрипел тот.

Ј Дальше.

Ј Я уже говорил... - попытался ответить юноша, но некромант сильнее надавил посохом на горло, и дальнейшие слова утонули в хрипе и булькании.

Ј Дальше! - потребовал Амиар, но его пленник без конца кашлял и, казалось, был не в силах вымолвить ни одного слова.

Ј Я из Катриона, - кое-как выдавил из себя тот и вновь зашёлся в очередном приступе кашля. Амиар был вынужден ослабить давление, дожидаясь пока этот приступ закончится. Через минуту-другую Борхус наконец-то был способен говорить и продолжил:

Ј Мне сказали, что здесь можно неплохо поживиться, вот я и пришёл сюда.

Ј Кто тебе это сказал?

Ј Один мужик, в таверне у Рофта познакомились.

Ј Он здесь?

Ј Ха! Он сказал, что не может бросить свою лавку и отправил меня сюда, сказал, что дело плёвое... А у меня денег ни гроша, вот я и согласился, договорились добычу пополам. Откуда я знал, что это кладбище ещё кому-то надо?! Кстати, может договоримся, а?

Ј То есть?

Ј Давай, я тебе помогу, а ты за это не станешь меня убивать, ну и дашь мне забрать отсюда немного... Мне много-то ведь не нужно, так сотню талеров, да и будет... - Амиар уже не слушал, он пытался понять, правду говорит его пленник или нет. Он смутно чувствовал, что что-то тут было не так, что-то в поведении незнакомца настораживало и не давало расслабиться.

Ј А почему твой дружок уверен, что ты принесёшь ему деньги?

Ј Да не дружок он мне вовсе! Так, выпили один раз - и всё! Если бы я знал, что он меня так подставит, никогда бы сюда не сунулся...

Ј Тем более! Почему он доверил первому встречному такую тайну, да и ещё рассчитывал, что он принесёт ему деньги?

Ј Кто он?

Ј Мужик из таверны.

Ј А кто кому деньги принесёт?

Ј Ты что надо мной издеваешься?! - посох снова сильнее упёрся в горло Борхуса. Ответом на этот вопрос стал новый приступ кашля, на сей раз ещё более продолжительный, чем предыдущие.

Ј Прекрати дурака валять! Отвечай, а то останешься здесь навсегда! - вскричал потерявший остатки терпения некромант. Но пленник только продолжал хрипеть и кашлять. Амиар сделал глубокий вдох и убрал посох с горла Борхуса.

Ј Ну!

Ј Да ты что?! Я действительно ничего не понимаю! Познакомился в таверне с мужиком, он меня нанял на кладбище сходить, я сюда пришёл, получил по башке неизвестно от кого, а ты хочешь, чтобы я всё налету схватывал!

Ј Так почему этот мужик уверен, что ты принесёшь ему деньги?

Борхус очнулся от холода выплеснутой на него воды. В голове гудел огромный колокол. Не в силах ещё открыть глаза, он попытался провести рукой по лбу, но не смог, проверил верёвку на прочность - освободиться не было никакой возможности. Тогда он открыл глаза и увидел перед собой человека в чёрном одеянии, лицо которого полностью скрывал капюшон. С первых слов неизвестного Борхус понял, что перед ним маг, который, видимо, притаился в склепе и оглушил его. Нужно было решать, что делать дальше: освободиться и убежать он не мог. Даже если бы ему удалось выбить у мага посох, далеко он всё равно бы не ушёл, к тому же по голове разливалась такая адская боль, что это делало невозможным любое деятельное сопротивление. Единственной его надеждой оставалась помощь спрятавшихся снаружи друзей. После нескольких заданных магом вопросов Борхус сообразил, что маг не знает об их существовании, поэтому юноша решил тянуть время до прихода Айдела и Болориона. Минут десять ему это довольно успешно удавалось, но маг задал вопрос, на который у Борхуса не было ответа. Соврать что-то правдоподобное он не мог - мешала головная боль.

Ј Так почему этот мужик уверен, что ты принесёшь ему деньги?

Ј Не знаю!

Ј Врёшь! Если ты мне не скажешь, я просто раздавлю тебя, как клопа, даже магию тратить на тебя не буду, - маг стал давить посохом на горло Борхуса, тот снова закашлялся, но давление не прекращалось, перед глазами пошли круги, потом потемнело, и молодой человек провалился в чёрную пустоту.

Айдел и Болорион сидели в своём укрытии уже больше четверти часа. За это время короткие осенние сумерки успели смениться темнотой. Поначалу это очень обеспокоило молодых людей, но потом их глаза понемногу привыкли к темноте, к тому же склеп из белого мрамора резко выделялся на общем фоне. Болорион наблюдал за входом в склеп, а Айдел - за окрестной территорией. Каждый звук в звенящей кладбищенской тишине отдавался для них ударом набата, поэтому ни один из них не смел шелохнуться. Даже стук своего сердца казался им слишком громким.

"Да куда же он провалился?!" - злился Айдел. "Небось, всё посох найти не может! Как будто там хоромы царские из пятидесяти комнат! Саркофаг, да и всё! Чему ещё в склепе-то быть?!". Хлопанье крыльев пролетевшей птицы прервало размышления Айдела. "О, Небо, это всего лишь птица! Когда ж это кончится?! Того и гляди призрак вернётся... Сидим тут, как на углях раскалённых... Борхус, ну же! Быстрее!". Тут он почувствовал, что Болорион тихонько, невесомо, словно слетевшее пёрышко, коснулся его локтя. Айдел повернул голову в сторону склепа, но ничего не увидел. Он перевёл вопросительный взгляд на своего товарища, но тот, не отрываясь смотрел на вход в склеп. Айдел с утроенным напряжением стал вглядываться в ту же сторону и вдруг заметил, как какая-то тень отделилась от входа в склеп, проскользнула в противоположном от их укрытия направлении и растворилась во мраке. Айдел и Болорион замерли, словно каменные изваяния. "Это не Борхус. Небо, а кто же это тогда?". На лбу у Айдела выступил холодный пот и противно заныло под ложечкой. Вскоре тень появилась снова, но уже с другой стороны, потом снова пропала и возникла в двадцати шагах от гробницы, рядом с которой спрятались наши герои. Несколько секунд напряжённого тягучего ожидания растянулись для них на час. Неизвестный посмотрел по сторонам, опустился на корточки, провёл рукой по траве, поднялся и направился ко входу в склеп. Через минуту после того, как он вошёл внутрь, Айдел и Болорион наконец с облегчением выдохнули.

Ј Как ты думаешь, кто это был? Может ещё один призрак, - прошептал Болорион.

Ј Вряд ли, видел, как он присел на дорожке - следы искал. Скорее всего, это маг, - предположил Айдел.

Ј А где же Борхус?

Ј Если из склепа нет другого выхода, то он внутри.

Ј Так чего же мы ждём?! Идём! - и прежде чем Айдел успел ему что-то возразить, Болорион вскочил на ноги и бросился к склепу. Айдел последовал примеру своего товарища. Возле входа оба остановились, чтобы перевести дух и понять, что делать дальше. Заглянув внутрь коридора, они заметили на стенах отблески огня, горящего по всей вероятности где-то в глубине склепа. Вдруг в ночной тишине послышался сдавленный хрип и кашель. Болорион хотел было ринуться по коридору, но Айдел остановил его, жестом призывая к тишине и осторожности, и кивнул в сторону крупного, размером с арбуз камня, лежавшего неподалёку.

Ј Что? - шёпотом спросил его Болорион.

Ј Возьми его с собой.

Ј Зачем?

Ј Мы же не сможем подойти к магу вплотную, а так у нас будет, чем его обезвредить, - не задавая больше лишних вопросов, Болорион схватил камень и вернулся ко входу. Айдел махнул рукой, и они стали осторожно продвигаться вглубь склепа. Чем дальше они продвигались, тем явственнее слышали они голоса двух человек, прерываемые приступами кашля и хрипением одного из них. Когда наши герои достигли поворота коридора, раздался грозный крик, который сменился сплошным хрипом. Не теряя более ни секунды, Болорион бросился за поворот и в свете горящего факела увидел стоявшего к нему спиной мага и распростёртого у его ног Борхуса. Стражник вложил всю силу и злобу в свой бросок. Промахнуться с такого расстояния было невозможно - камень попал точно в затылок магу, тот пошатнулся и рухнул на мраморный пол склепа.

Айдел подбежал к Борхусу и стал похлопывать его по щекам, пытаясь привести своего товарища в чувство. Наконец Борхус открыл глаза и обвёл помутневшим взором своих друзей

Ј Парни, это вы! А я уж думал, что всё... Где вы, мать вашу, пропадали?

Ј И это вместо "спасибо"! - сквозь сдерживаемые слёзы рассмеялся Айдел.

Ј Спасибо, - буркнул Борхус.

Ј Ну вот, Борхус вернулся, - провозгласил Болорион.

Ј К демонам церемонии! Где маг?

Ј Вот он, рядом лежит, - Болорион подошёл к распростёртому телу. Маг лежал неподвижно, возле его головы уже успела образоваться порядочная лужа крови.

Ј Кажись, прибил я его, - Болорион опустился на колени и приложил ухо к левой стороне груди. - Не, не бьётся, - сообщил он.

Ј Туда ему и дорога, сволочь! - процедил сквозь зубы Борхус.

Ј А где кровь?

Ј Какая? Вон, целая лужа, - сообщил Болорион.

Ј Да нет, кровь для обряда! Ааа, вот она, - Айдел отцепил от пояса мага две небольшие склянки. - Что будем с ними делать?

Ј Что-что, разобьём где-нибудь по дороге! - проворчал Борхус, поднимаясь на ноги.

Ј Так, а что с посохом? - спросил Болорион, подавая Борхусу его топор.

Ј А посох, наверное, здесь, - Айдел кивнул на саркофаг и попытался сдвинуть крышку. - Что смотришь - помоги! - Болорион со всей силы налёг на крышку, и она с глухим гулом подалась, открыв половину саркофага. В образовавшемся отверстии друзья увидели скелет в полном одеянии Верховного жреца Духов леса, рядом с котором лежал его посох.

Ј Кидай сюда чётки, хватаем посох и валим отсюда! - это предложение Борхуса не встретило ни единого возражения. Айдел бросил полученные от призрака капитана катрионцев жемчужные чётки и взял посох.

Ј А как же маг? - озадаченно произнёс Айдел.

Ј Ты хочешь похоронить его со всеми почестями?

Ј А вдруг он не умер?

Ј Болорион сказал, что маг не дышит! Нет у нас времени, проверять, умер он или нет! Бежим! - с этими словами Борхус схватил факел и бросился к выходу, Болорион последовал за ним. Айдел мгновение колебался, не всадить ли ему в горло мага меч, но быстро окутавшая всё темнота заставила его поторопиться на улицу.

Покинув склеп, друзья устремились к восточной части кладбища, где их ждали призраки. Теперь молодые люди больше не прятались за гробницами и могилами, а неслись во весь дух в спасительные заросли высокой травы. Поначалу они бежали вместе, но на половине пути Айдел стал понемногу отставать. С каждым шагом посох в его руке становился всё тяжелее и тяжелее. Айдел пробовал тащить его обеими руками, забросить его на плечо, ничего не помогало - посох всё больше тянул его к земле. Друзья убежали вперёд уже на добрых полсотни футов. В конце концов юноша остановился:

Ј Постойте, парни! Мне нужно отдохнуть, - произнёс, задыхаясь Айдел.

Ј Что там у тебя опять? - недовольно пробурчал Борхус. В то же мгновенье кладбище потряс чудовищный рёв взбешённого от отчаяния зверя. Это был призрак Верховного жреца Духов леса, обнаруживший пропажу посоха. Услышав этот рвущий жилы рёв, друзья оцепенели от объявшего их ужаса, ноги их, приросли к земле, словно корни деревьев, мышцы налились свинцовой усталостью, захотелось упасть, забиться в какой-нибудь угол и не высовываться из него до рассвета. С минуту наши герои так и стояли, замерев на одном месте, вперив не видящие глаза в темноту. Первым, как всегда, очнулся Борхус:

Ј Что встали?! Бежим, осталось совсем немного! Ну! - Борхус побежал дальше, Болорион тряхнул головой, сбрасывая с себя это липкое оцепенение, и также бросился в сторону зарослей, но Айдел не мог преодолеть овладевший им всё сковавший ужас. Юноша не слышал криков своих товарищей, не видел, как они устремились к спасительному бурьяну, всё его внимание сосредоточилось на посохе, который стал тяжелее, чем все камни склепа Верховного жреца. Айдел попытался сделать шаг, но посох, казалось был вбит в землю на глубину нескольких футов, так что сдвинуть его не было никакой возможности, молодой человек попробовал тащить его волоком - снова безрезультатно. Тогда он решил бросить посох и позвать на помощь друзей, но руки, казалось срослись с деревом, а слова застревали где-то в горле, как во время ночного кошмара, когда пытаешься закричать, а голос не слушается. В конце концов посох рухнул на землю, увлекая за собой Айдела.

Болорион обернулся и увидел, что Айдел не двигается, он окликнул его - бесполезно, он крикнул громче - та же реакция.

Ј Да что ж это такое?! Айдел, бежим скорее! - зорал Болорион что было мочи. Снова никакого движения.

Ј Борхус, там с Айделом что-то случилось!

Ј Проклятье! Два шага осталось, а он в штаны наложил! - взревел Борхус. - Эй, в бурьяне свои дела сделаешь! Давай быстрей! - но молодой человек не двигался.

Ј Тут что-то серьёзное, - произнёс Болорион, и оба молодых человека бросились на помощь своему товарищу. В этот момент Айдел упал на землю вслед за посохом и потерял сознание. Очнулся он от того, что перепуганный Болорион тряс его, словно яблоню, и всё время повторял:

Ј Что с тобой? Что с тобой?

Ј Посох... тяжёлый, как скала... - выдавил из себя Айдел, руки его всё ещё сжимали магический предмет. Болорион взял его и ошеломлённо произнёс:

Ј Борхус, да он и вправду, будто наковальня...

Ј Да что ты там болтаешь?! - Борхус в свою очередь схватился за посох. - Что за...?! - В этот момент друзья увидели яркую вспышку над тем местом, где стоял склеп. В отблеске огненного света мелькнул силуэт призрака. Потом вновь раздался всё тот же рёв, но на сей раз он стал приближаться.

Ј Айдел, поднимайся!

Ј Вставай! - но тот только вертел в разные стороны головой, призрак продолжал приближаться, неумолимо и неизбежно, как океанская волна.

Ј Вставай же, демон тебя побери! Подохнуть здесь хочешь?! Я ещё из ума не выжил! - голос Борхуса срывался на фальцет. Айдел удивлённо посмотрел на него, как будто только что заметил его присутствие и, еле ворочая языком, пролепетал:

Ј Не могу... Сил нет...

Ј Так найди их! Призрак идёт сюда! Если ты не встанешь, через пять минут нам - конец!

Ј Да подожди ты! - остановил своего товарища Болорион. - Так, Айдел, разожми ладонь, - ласково, будто отец трёхлетнего ребёнка, попросил он. Айдел не шелохнулся. - Ну же, давай, я помогу тебе, - Болорион стал разжимать хватку Айдела палец за пальцем. Наконец, когда посох выпал из рук юноши, тот, словно очнулся от тяжёлого дневного сна в душный июльский вечер.

Ј Что это было?! - воскликнул он.

Ј После поговорим! Парни, хватаем втроём посох и побежали! - Борхус и Айдел схватились за него с обоих концов, а Болорион нёс драгоценный предмет по середине. Они собрали в кулак все свои силы и побежали к восточной части кладбища. Однако Айдел почти сразу бросил свой конец, силы его были истощены. Единственное на что он был ещё способен - это бежать рядом со своими товарищами. Когда до зарослей оставалось не больше ста шагов, друзья услышали за спиной грозный окрик призрака:

Ј Посох, иди ко мне! - внезапно посох стал ещё тяжелее. Борхус остановился, он держал магический предмет из последних сил, идти вместе с ним он был не в силах. Все трое друзей обернулись, словно по команде: на расстоянии примерно трёхсот шагов виднелась быстро приближавшаяся к ним тень - Призрак Верховного жреца Духов леса. На этот раз отчаяние и ужас не приковали их к земле, а, напротив, удвоили силы молодых людей. Даже Айдел снова подхватил свой конец посоха и побежал вместе с остальными. Но надолго их не хватило - чем ближе был призрак, тем тяжелее становился посох, как будто к нему была подведена вода, постоянно наполнявшая его. Поэтому, едва пробежав полсотни шагов, Айдел вновь бросил посох, затем и Борхус вынужден был сдаться. Оставалось не больше двадцати шагов, которые Болориону предстояло преодолеть в одиночку. В свою очередь от Верховного жреца их отделяло уже меньше ста шагов. Его силуэт как будто изнутри изливал на окружавшие предметы зеленоватое свечение. В ауре этого света друзья увидели жуткий оскал беззубого рта, безглазый и безносый фасад скелета. В руках он сжимал длинный двуручный меч.

Ј Вы все умрёте! - прошипел призрак. Тут Болорион собрал всю отпущенную ему Богами силу и бросил посох по направлению к зарослям. Тот упал на край канавы, которая как бы обозначала границу между двумя частями кладбища, и покатился в бурьян. Свободные от своей непосильной ноши друзья, бросились за ним, преследуемые проклятиями призрака Верховного жреца Духов леса. В бессильной ярости призрак метался вдоль зарослей. В конце концов он выкрикнул:

Ј Ничего! Я с вами очень скоро встречусь! Пусть вы освободите этих нечестивцев, но от меня вам не уйти! - наши герои, всё ещё не веря в то, что им второй раз за этот день удалось избежать верной смерти, бросились к тому месту, где их должны были ждать призраки. Едва посох оказался на восточной стороне кладбища, действие заклятия, которое утяжеляло его, прекратилось, поэтому Болорион схватил его и помчался за Айделом и Борхусом.

Ј Стойте! - крикнул он им через несколько минут этой безумной беготни.

Ј Что? - на бегу ответил ему Борхус.

Ј Да подождите же! Остановитесь! Нас уже никто не преследует! - задыхаясь, прокаркал Болорион. Айдел и Борхус, также тяжело дыша, остановились.

Ј Давайте передохнём! Не могу больше... - с этими словами Болорион повалился на землю.

Ј И правда, нужно остановиться и подумать, что делать дальше, - поддержал его Айдел.

Ј Что значит "что делать дальше"? Конечно, отдать посох призракам и уходить отсюда, - проворчал Борхус, отдирая от сапогов репьи.

Ј Слышал, что сказал призрак? А вдруг, после того, как призраки уйдут, Верховный жрец сможет попасть на нашу часть кладбища? Тогда нам точно конец!

Ј Что ты предлагаешь? Не отдавать посох? Но без призраков мы не найдём выход отсюда. - Борхус отцепил от крутки несколько репьёв и бросил их в траву.

Ј Предлагаю попробовать поторговаться с ними и отдать посох ближе к кладбищенской изгороди.

Ј Конечно, если это у тебя получится!

Ј То есть?

Ј То есть когда мы придём к ним с посохом, они смогут забрать его, даже не спрашивая нас об этом. Мы им будем больше не нужны. Я вообще удивляюсь, почему они не ждали нас на границе с западной частью кладбища. - Борхус оглядел свою куртку и, найдя её свободной от колючек, удовлетворённо крякнул.

Ј А как же пророчество, о котором говорил капитан?

Ј А ты знаешь, что в этом пророчестве? - теперь Борхус вытряхивал набившуюся в сапоги землю. - Вот и я тоже не знаю. Ясно, что там сказано, будто придут три человека, придут не грабить это кладбище и освободят призраков, а больше ничего не понятно, - он постучал по подошве сапога и снова надел его на ногу.

Ј Что ты предлагаешь делать?

Ј Я согласен, что надо попробовать обойти место сбора и добраться до изгороди, а потом подождать призраков. Если же они настигнут нас по дороге, то просто отдать им посох и посмотреть, что будет дальше. Кстати, они разрешили нам взять с собой что-нибудь. Пока будем идти, смотрите хорошенько под ноги и по сторонам. Ну что, в путь?

Ј Ещё пять минут, - Болорион наконец-то смог отдышаться и теперь сидел на траве, согнувшись к земле, словно ветвь могучей яблони, усыпанная спелыми плодами. Наконец через пять минут он смог встать, и друзья тронулись дальше. Посох забрал Борхус, как наименее уставший из всех. Благодаря ясной погоде и полнолунию они прекрасно ориентировались на кладбище. Призраков пока видно не было, так что наши герои направились чуть в сторону от предполагаемого места встречи. Шли они медленно, осторожно пробираясь в зарослях сухостоя и стараясь не шуметь.

Ј Проклятье! - внезапно вскрикнул Болорион.

Ј Что такое? - раздражённо прошептал Борхус. Оказалось, что Болорион споткнулся о пучок спутанной травы и повалился на землю, из-за чего и столь неуместно выругался. Продолжая чертыхаться, но уже шёпотом, он стал подниматься, как вдруг заметил на земле какой-то предмет, на котором увидел блики лунного света. Юноша поднял его и посмотрел на него повнимательнее.

Ј Браслет! - воскликнул он. - Похоже, золотой и с какими-то драгоценными камнями.

Ј Дай сюда! - Борхус подбежал к товарищу и выхватил у него драгоценность. - Ух ты! Правда золотой. Теперь, хоть деньги будут, слава Богам!

Ј Ты сначала отсюда выберись, - мрачно промолвил Айдел.

Ј Вот именно, - ехидно прошипел кто-то из травы. Друзья в ужасе отшатнулись от этого места. - Куда же вы так торопитесь? - произнёс всё тот же голос. - Договаривались же встретиться в другом месте. Так что прошу следовать за мной, храбрые путешественники, - из кустов раздался трескучий смех и показался силуэт одного из призраков катрионских солдат. Айдел многозначительно посмотрел на Борхуса и твёрдым голосом произнёс:

Ј Ведите нас, мы готовы.

Ј А посох у вас?

Ј А вот это мы скажем только вашему командиру. Мы с ним заключали эту сделку, а не с тобой, - крикнул ему Борхус. Призрак попытался достать его мечом, но юноша отразил удар, а подоспевший ему на помощь Айдел выбил оружие из рук мертвеца.

Ј Ведите нас, - повторил Айдел. Бормоча проклятия, призрак направился к месту сбора. Через четверть часа друзья снова оказались на той поляне, где они повстречали призрака капитана катрионцев. При их появлении кольцо окружавших поляну призраков, разомкнулось, пропуская наших героев в её центр, где находился капитан.

Ј Как успехи? - осведомился он. - Я слышал Верховный жрец в ярости. Значит, чего-то вы добились. Где посох? - Борхус молча подошёл к призраку и протянул ему посох. По рядам призраков пробежало радостное нетерпеливое оживление, все они подались к центру поляны, чтобы разглядеть вожделенный предмет. Капитан взял посох и обратился к молодым людям, но теперь в его голосе звучало уважение и даже что-то, похожее на благодарность:

Ј Я благодарю вас, воины. Теперь вы можете забрать любую вещь с этого кладбища и спокойно уйти отсюда. Никто из моих людей не станет вам препятствовать. Теперь мы обретём покой, - воскликнул капитан, обращаясь уже к призракам. Ответом ему был ликующий возглас его собратьев, которые, не обращая больше внимания на юных путешественников, столпились вокруг своего капитана и предводительствуемые им направились куда-то в сторону

Ј Эй! А как же выход?! - воскликнул Айдел.

Ј Стойте! Вы обещали показать нам выход с кладбища! - Борхус бросил в одного из призраков валявшийся возле него камень, но тщетно - на него никто не обратил внимания. Болорион и Айдел продолжали кричать, однако призраки как ни в чём не бывало продолжали свой путь, а затем и вовсе растворились в ночной темноте. Борхус в отчаянии готов был рвать на себе волосы, он рухнул на колени и стал колотить по земле, орошая её злобными слезами:

Ј Твари! Мерзкие твари! - кричал он вслед ушедшим призракам. - Как были сволочами, так ими и остались. Правильно вас Верховный жрец наказал. Грязные мародёры! Ну что ты на меня смотришь?! - крикнул он на стоявшего рядом Айдела. - Да, я во всём виноват! Да, ты предупреждал! Да, я тебя не послушал! Это ты хочешь услышать?! Всё, конец нам! - Борхус умолк, бессильная ярость и слёзы душили его.

Ј Что будем делать? - вопрос, заданный Болорионом висел в воздухе, но ответа на него не было.

Ј Откуда я знаю? - взорвался новой истерикой Борхус. - Вон, пусть самый умный думает! - и он без сил повалился на землю.

Ј Надо идти к изгороди. Может, всё-таки мы найдём выход, - предложил Айдел.

Ј А вдруг нет? - робко возразил Болорион.

Ј Всё лучше, чем ждать здесь прихода Верховного жреца. К тому же, вдруг после того, как призраки станут свободными заклятие кладбища исчезнет, и из него можно будет выйти.

Ј Какое заклятие? Мы сюда попали спокойно через отверстие в изгороди. Значит, никакого заклятия нет! - тяжело кряхтя, произнёс Борхус. Он приподнялся и встал на колени. - Не найдём мы там выхода.

Ј Ну и подыхай здесь один, а мы пойдём к изгороди! Совсем спятил! Что, что ты там делаешь, руки свои что ли нюхаешь? - и действительно Борхус подносил к носу то правую руку, то левую.

Ј Парни, что это? Болорион, иди-ка сюда, - стражник подошёл к Борхусу. - Проверь свой карман, в который ты положил тот порошок, что взял у Плиара.

Ј Да он рассыпался весь. Я карман порвал, ещё когда мы на кладбище зашли.

Ј Мы спасены! - радостно воскликнул Борхус.

Ј Почему?

Ј Понюхайте, - Борхус протянул свои руки друзьям. От его пальцев несло чем-то резким и острым. - Так пахнет этот порошок. Борхус рассыпал его с самого начала нашего появления на кладбище. Теперь по этому порошку...

Ј Мы найдём выход! Ты - гений, Борхус! - воскликнул Айдел.

Ј Благодари Болориона, это он стащил у Плиара порошок. - не тратя больше времени на лишние разговоры друзья по дорожке из рассыпанного Болорионом перца двинулись в обратный путь. Через два часа они наконец вышли к изгороди, на которой болтались лоскуты порванной одежды юного стражника. Друзья ещё раз вознесли небесам горячую молитву и пролезли через щель в изгороди. После этого они вылили на землю кровь из склянок и, по-прежнему ориентируясь на созвездие лисы, отправились обратно в деревню.

Глава XXV. Возвращение героев

Обратный путь в деревню обошёлся без приключений. В течение первого дня наши герои неслись, словно птицы, не останавливаясь даже на несколько минут, однако к вечеру усталость, раны и перенесённые переживания дня минувшего дали о себе знать, и друзья повалилсь на землю, как ломовые лошади после весеннего сева. Проснулись они только к полудню и, наскоро перекусив, двинулись дальше. Каждого из них распирало от гордости, как школьников, впервые сдавших на отлично экзамен. Ещё бы: во-первых, они выполнили задачу, казавшуюся непосильной даже им самим, особенно, когда узнали, в чём она состояла, во-вторых, они спасли жителей деревни от терзавших их в течение нескольких недель волков и мага, в-третьих, им удалось ещё и заработать на этом - заветный браслет лежал в кармане Борхуса и приятно оттягивал его. В конце концов, всё это создавало ощущение, что любое дело им теперь по плечу, и даже поиск Демонологии не казался им чем-то далёким и недостижимым.

Всю дорогу они весело обсуждали подробности выпавших на их долю испытаний и опасностей. По прошествии одного дня они казались молодым людям захватывающей и одновременно забавной историей из прошлого, страх ушёл, и теперь не осталось ничего, кроме эйфории. Любой, кто хоть раз в жизни ходил с друзьями ночью в лес, на кладбище, воровал в чужом саду яблоки или отправлялся в соседнее село, парни из которого ненавидели "неместных", поймёт это ощущение лёгкости, когда за спиной вырастают крылья, дружба кажется вечной, а жизнь - чередой удивительных приключений, из которых ты неизменно выходишь победителем. Тогда исчезают все ссоры и конфликты, дух истинного братства и единения спускается к вам на плечо и роднит вас с вашими товарищами быстрее и крепче, чем двадцать лет, прожитых вместе в тишине и покое.

Именно таким было настроение наших друзей в тот миг. Прекратились даже вечные препирательства Борхуса с Айделом - взахлёб, перебивая друг друга, они рассказывали о пережитых ими опасностях. Бесконечные " а помнишь" и "ну, я думал - всё" прерывались весёлым заливистым смехом. Они уходили на это кладбище тремя разными молодыми людьми, по прихоти судьбы сошедшимися вместе в определённый день и час, а возвращались - братьями. Каждый из них готов был поделиться с товарищем последним, что у него было, разделить любые тревоги, помочь в любом деле. Когда наконец впечатления от успешного завершённого похода стали иссякать, разговор наших героев принял другое направление:

Ј Что будем делать дальше? - озвучил общий вопрос Болорион.

Ј Во-первых, сообщим старосте о том, что волков можно больше не опасаться, - заявил Айдел.

Ј И потребовать у него награду! - вставил Борхус.

Ј Какую?

Ј Да хоть какую! Пусть, хоть проживание у этого кровопийцы Плиара нам оплатит. К тому же, наш трактирщик наверняка обнаружил пропажу того порошка и выставит нам такой счёт, что век не расплатимся.

Ј Согласен, поговорить об этом со старостой и воеводой стоит, - поддержал Айдел, - но не более - деревня и без того бедная. Да и никто нам награды не обещал, в поход мы пошли тайно, так что на большее, я думаю, нам рассчитывать не приходится.

Ј Во-вторых, нужно продать браслет, - продолжил список неотложных дел Борхус.

Ј Где?

Ј В Катрионе - больше негде.

Ј Кому?

Ј Да есть у меня парочка знакомых - помогут с этим делом.

Ј А эти люди тебя не выдадут? Не забывай, нас ищут как заговорщиков, а Болориона и вовсе как дезертира. Поэтому если твои знакомые связаны с ворами, то они могут отобрать браслет и сдать нас страже за вознаграждение.

Ј Что предлагаешь?

Ј Попросить старосту взять одного из нас с собой в следующий раз, когда он поедет в столицу, но переодетого крестьянином, и свести с каким-нибудь торговцем. Мол, нашли в лесу клад.

Ј Много денег можем потерять, - возразил ему Борхус.

Ј Зато не потеряем жизнь и свободу, - парировал Айдел. - Староста будет нам благодарен за то, что мы спасли деревню, и позаботится о том, чтобы нас не ободрали, как липок.

Ј Согласен. Кто поедет?

Ј Я, - предложил Айдел.

Ј Почему ты?

Ј Потому что меня меньше знают в городе. Я там прожил меньше года. Тебя могут узнать на рынке или в трактире, - обратился он к Борхусу, - а тебя, Болорион, - стражники.

Ј Зато я умею торговаться, - не сдавался Борхус.

Ј В нашем положении особо не поторгуешься, скорее - поплакаться на тяжёлую жизнь и надеяться на помощь нашего старосты.

Ј Что-то мы слишком много от него ожидаем - и награду, и помощь при продаже браслета. Боюсь, как бы он не отказал нам.

Ј Тогда давайте попросим у старосты оплаты проживания, а у воеводы - помощи с браслетом или наоборот. Я думаю, так они нам не откажут. Тем более, не забывайте, что нам удалось сделать.

Ј Да уж, другие бы на нашем месте запросили тысячу-другую талеров и пару девчонок помоложе, да покрасивей, - ухмыльнулся Борхус.

Ј Решено: идём к старосте и воеводе и просим их оплатить комнату у Пилара и взять меня с ними в Катрион.

Ј Только браслет им не показывай, а то какой бы староста ни был хороший, вид золота может его испортить.

Ј Само собой!

Ј После того, как продадим браслет двинемся дальше.

Ј Куда?

Ј Подумаем... В Торрен, наверное, больше некуда. Дойдём до реки, а дальше пойдём к устью - там и город.

Ј Договорились!

Ј Тут ещё... - промямлил Болорион. Друзья вопросительно посмотрели на него, тот облизнул пересохшим языком губы, и, запинаясь, продолжил, - ребят, я не знаю, как вам сказать... в общем, девушка там есть... Эллина...

Ј Красивая? - подмигнул ему Борхус.

Ј Влюбился? - оживился Айдел.

Ј Кажется... не знаю... в общем, не знаю, как я дальше с вами буду...

Ј То есть? - хором воскликнули Айдел и Борхус.

Ј Не знаю, как я смогу уйти от неё.

Ј У вас что-то было? - с живым любопытством осведомился Борхус.

Ј Нет, - запротестовал влюблённый юноша.

Ј Тогда выбрось этот бред из головы - вообще ещё ничего не известно!

Ј Ты думаешь?

Ј Да этих девок у тебя миллион может быть. В Торрене точно! Город портовый, кабаки, жаркие девочки... У-уххх! - от этих слов своего друга Болорион почувствовал поступающую к горлу тошноту.

Ј Подожди, Борхус! Она тебя любит? - вступил в разговор Айдел.

Ј По-моему да... Точно - да! когда мы уходили на кладбище, она на меня так смотрела... вы не представляете, парни!

Ј Ну тогда, оставайся и будь счастлив, а мы пойдём дальше! - объявил Айдел.

Ј Не порите горячку, ребята. Для начала нужно узнать её на вкус, а уж после этого... - тут Борхус запнулся, так как лицо Болориона при последних словах стало багровым, а кулаки угрожающе сжались. - То есть я хотел сказать, что мы всё равно останемся в деревне, пока не продадим браслет, и Айдел не вернётся из Катриона. Давайте дождёмся его возвращения, тогда уж и решим. - На это предложение возразить было нечего, и друзья продолжили обратный путь.

Первые четыре дня отсутствия Болориона в деревне Эллина проживала, стараясь не иметь ни секунды свободного времени и устать за день так, чтобы упасть на кровать и моментально провалиться в сон без сновидений. Сначала родители только обрадовались такой перемене в поведении дочери. Однако на третий день, когда Эллина второй раз за последние два дня натирала до блеска пол в доме, мать, положив ей руку на плечо, мягко произнесла:

Ј Да не убивайся ты так. Всей работы не переделаешь, поди лучше с девчонками погуляй, - в ответ Эллина сердито зыркнула на свою мать и раздражённо огрызнулась:

Ј Вас не поймёшь: то "где ты шляешься, дома полы не мыты, скотина не накормлена", а то "поди погуляй"! - девушка сполоснула тряпку, выжала лишнюю воду и продолжила мыть пол с ещё большим усердием. Увидев такую реакцию дочери, мать не на шутку встревожилась, но сообразила, что сейчас не лучшее время для разговоров с дочерью и отложила вопросы на потом. Вернувшийся домой отец заметил и сияющий чистотой дом, и идеальный порядок во дворе, и наполненные кормом корыта для скотины, и озабоченность жены.

Ј Что случилось? - спросил он у неё уже поздно вечером, когда все легли спать.

Ј Не спрашивай - сама не знаю, - зашептала та. - Сегодня попробовала её на улицу выгнать, так она на меня так посмотрела, как будто я её замуж за старосту идти заставляю. Ничего не понимаю - третий день, как заведённая пашет с утра до ночи и не ест ничего почти. Может, влюбилась? - муж, который к тому моменту уже почти храпел, при этих словах закашлялся и тут же проснулся.

Ј Да ты что, обалдела?! Она же ещё маленькая совсем!

Ј Это ты обалдел! Всю жизнь проспишь - ей уж семнадцать! А ты всё "маленькая, маленькая". Замуж пора!

Ј Постой, но в кого она могла влюбиться-то? В этого, как его Тима что ли или Ранула...

Ј Эх, какие же вы все мужики глупые! Ну какой Тим - он её ростом на полголовы ниже, а про Ранула и говорить нечего - в него влюбиться можно, только если с закрытыми глазами. нет, тут кто-то другой. Ладно, завтра похожу по деревне, может, чего узнаю.

Наутро мать Эллины действительно отправилась на рынок за свежими сплетнями. Там добрые кумушки рассказали ей между прочим, что видели её дочь с каким-то стражником из тех, кого недавно нанял воевода и которые жили у Плиара. Тогда, встревоженная этими новыми сведениями, она помчалась к доброму трактирщику, но тот только ругался, что его ограбили трое молодых людей, казавшихся ему до этого кристально честными, и теперь сбежали, неизвестно куда. Проведя у Плиара безо всякого толка два часа и выслушав его бесконечные жалобы на тяжёлую жизнь, мать Эллины отправилась к воеводе, который рассказал ей, что у него действительно состояли стражниками три юноши, но четыре дня назад они исчезли, и никто не знает, куда. Таким образом, все эти расспросы ещё больше напугали несчастную женщину. Однако она вновь не осмелилась поговорить с дочерью, поскольку та весь день убирала остатки сорной травы и овощную батву с их огромного огорода и к вечеру была совершенно разбита.

Наступил пятый день. Первый день срока, обозначенного Болорионом. Теперь Эллина уже ничего не могла делать, любая работа валилась у неё из рук. Встав в пять утра, она попыталась приготовить завтрак, но каждую секунду ей казалось, что она слышит скрип открываемой им калитки, то и дело выбегала на улицу и в итоге сожгла целый казан пшённой каши. Даже отец ничего не сказал ей, а только озабоченно покачал головой, мол, "вот как тебя, дочка забирает". Эллина не спала всю ночь, несмотря на огромную усталость, под глазами появились синие круги, лицо стало бледным, руки опустились вдоль тела. Она села на лавку у окна, выходящего на улицу и не отрывала от него глаз, пока не рассвело. Тогда девушка выбежала на улицу. Сначала она ждала у ворот, потом подумала, что, может, утром он и не придёт и надо как-то убить время, и пошла бродить по деревне без всякой цели. Она шла по улицам, не глядя на попадавшихся ей знакомых, ничего и никого замечая. Так прошло два часа, после чего у Эллины мелькнула надежда, что Болорион уже вернулся, и находился у Плиара. Она бросилась бежать к гостинице, но, расспросив хозяина, услышала только что ещё никто не приходил. Эллина снова заняла наблюдательный пункт у деревенских ворот, где она простояла до темноты. Девушка вернулась домой ночью, бледной тенью прошла к себе, не ответив на очередные вопросы своей матери, и, совершенно обессилев, упала на кровать и впала в какое-то странное забытье - сон без отдыха и сновидений.

Очнулась Эллина только около девяти часов утра следующего дня. Наскоро, умывшись и приведя себя в порядок, она снова побежала к воротам. На полпути девушка заметила какое-то скопление народа на одном из перекрёстков. Она бы не обратила на него внимания, если бы столпившиеся люди не мешали ей пройти. Эллина замедлила шаг и стала пробираться сквозь образовавшийся затор, как вдруг она услышала голос... ЕГО голос! Звук этого голоса словно оглушил её, настолько она ждала и не ожидала его услышать. Оправившись от минутного замешательства, в которое её повергло это свалившееся, как снежная лавина, счастье, Эллина быстро огляделась вокруг и увидела Болориона и двух его друзей, беседовавших с воеводой, старостой, несколькими дружинниками и другими жителями деревни, число которых увеличивалось с каждой минутой, поскольку наши герои как раз рассказывали о своей успешно выполненной миссии. Эллина не слышала и не видела никого и ничего, кроме Болориона. Даже явление ангела с небес не затмило бы всё вокруг таким слепящим светом, какой разливался сейчас вокруг Болориона. "Наконец-то! Это он!" - молнией пронеслось в голове, в сердце, в каждой жилке юной девушки. Крылья тут же выросли за спиной и унесли куда-то далеко-далеко вверх, лицо озарилось яркой улыбкой чистой радости, а глаза наполнились слезами. "Это он! Живой! Любимый!".

Друзья вошли в деревню часов в восемь утра и сразу же направились к воеводе. Стражи у ворот недовольно покосились на них, но всё же пропустили молодых людей. Болорион хотел было оставить своих друзей и направиться прямиком к возлюбленной, но Борхус возразил ему, что тот нужен им для разговора со старостой и воеводой и что лишний свидетель и участник минувших событий им не помешает. Болорион на это тяжело вздохнул, но согласился с условием, что переговоры с деревенским начальством не займут много времени. Получив соответствующие уверения от своего товарища, он, нехотя присоединился к Айделу и Борхусу. Воеводу они встретили на деревенской улице. Вскоре к ним подошёл и староста. Айдел и Борхус взахлёб и перебивая друг друга стали рассказывать им о волках, некроманте, призраке Верховного жреца Духов леса, а, главное, о том, что нападения больше не повторятся. Воевода и староста никак не могли поверить в такие чудеса, поэтому заставили юношей повторить их рассказ трижды. В свою очередь молодые люди говорили так громко и так восторженно, что прохожие стали обращать на них внимание, и не прошло и десяти минут, как вокруг наших героев образовалась толпа человек в пятьдесят. Через полчаса весь перекрёсток был занят любопытными жителями деревни, которые хотели своими глазами увидеть своих спасителей. Борхус и Айдел купались в лучах свалившейся на них славы, снова и снова рассказывая историю своего славного похода вновь пришедшим.

Болорион же тщетно пытался найти возможность улизнуть из этого затруднительного положения. То и дело он оглядывал окружавших его людей в надежде увидеть человека, который помог бы ему выбраться отсюда. И вдруг он увидел ЕЁ! Создатель, как же она была прекрасна в этот миг! Сколько счастья было в её улыбке и глазах! С каким обожанием смотрела она на него!

Как потухшая свеча загорается от пламени большого костра, так и Болорион мгновенно зажёгся радостью своей любимой. Лицо его стало ясным и светлым, а глаза наполнились нежностью и любовью. После того, как он увидел Эллину, все вокруг перестали для него существовать. Растолкав попавшихся ему на пути людей, юноша подбежал к своей возлюбленной. Несколько мгновений они просто стояли, смотрели друг другу в глаза и улыбались... Вдруг Болорион порывисто обнял девушку и прижал её к себе с нежной силой настоящей любви.

Ј Пойдём на наше место, - прошептал ей на ухо Болорион

Ј Пошли, - выдохнула она в ответ, и влюблённые исчезли так быстро, будто имели способность растворяться в воздухе.

Айдел и Борхус тем временем уже начали порядком уставать от повышенного внимания со стороны жителей деревни, которое сами к себе привлекли. ни хотели было пробиться сквозь окружавшую толпу, но тут кто-то воскликнул:

Ј Качай их! - и не успели молодые люди опомниться, как руки пятерых или шестерых мужчин подхватили их и подбросили в воздух. Потом каждый стал обнимать героев деревни, избавивших её от смертельной опасности. Потом стали предлагать выпить и закусить. Словом, час спустя наши друзья уже не знали, как им отделаться от признательности местных жителей. Выручил их воевода, который провозгласил:

Ј Ребятам нужен отдых! Я провожу их в таверну! - но тут нашлось несколько охотников, также готовых сопроводить юношей до заведения почтенного Плиара, однако на сей раз в разговор включился староста:

Ј Разойдись! Что работы мало?! Сейчас быстро найду, - после этих слов толпа растаяла, словно апрельский снег под солнцем, и через пять минут на перекрёстке остались только Айдел, Борхус, староста и воевода. Борхус решил, что настал подходящий момент для разговора и сразу же взял быка за рога:

Ј Еле выбрались мы с этого кладбища... Чуть в куски нас там не изрубили, а у меня голова до сих пор гудит, как колокол. Сейчас к Плиару пойдём просить, чтобы принял нас хоть на день, а там отлежимся немножко, да уйдём потихоньку.

Ј А как же праздничный ужин? Народ вас просто так теперь нет не отпустит!

Ј Да какой нам сейчас ужин?! До кровати бы добраться... того и гляди раны откроются. Нет-нет мы к Плиару и пойдём... - Борхус шагнул по направлению к таверне.

Ј Ну куда вы пойдёте в таком состоянии?! - немедленно остановил его почтенный глава деревни. - Вам хоть недельку надо пролечиться.

Ј Недельку мы не осилим, - вздохнул юноша. - Надеюсь дядюшка Плиар выделит нам каморку на денёк, на это-то нехватает...

Ј С Плиаром мы вопрос решим! - включился в разговор воевода.

Ј И с лекарем тоже. Всё сделают вам в лучшем виде, - вставил староста.

Ј Ну не знаю... неудобно как-то... Ты как считаешь, Айдел?

Ј Ты прав, неловко обременять вас... ещё и в расходы вас введём, у Плиара-то недешёво, - поддержал друга Айдел.

Ј Не беспокойтесь за это. Если нападений больше не будет, у нас хоть торговля пойдёт, а там и деньги появятся. Так что несколько лишних золотых не будут для нас обузой.

Ј Теперь и половину дружины распустим по домам, - вставил воевода.

Ј А почему только половину? - искренне удивился Айдел.

Ј Кто-то нужен за порядком следить, кого-то отправим обозы с товарами охранять. Денег-то у нас нет отдельную охрану нанимать. - Айдел и Борхус еле сдержались, чтобы не вскрикнуть от радости.

Ј Охрана-то зачем нужна? Здесь неспокойно? - как можно более естественным тоном произнёс Борхус.

Ј До Катриона-то миль сорок будет. Сколько ж на дороге разбойников может попасться, да и нечисть иногда встречается. Королевской стражи на всём пути нет. Сами видели, - объяснил воевода. - Ну так, что останетесь?

Ј Всё равно неудобно... - продолжал ломаться Борхус.

Ј Хотите, мы вас в охрану торгового обоза определим, а ваше жалование отдадим Плиару и лекарю, а сами тут побудете...

Ј Нет! - с видом оскорблённой гордости возмутился Борхус. - Мы не возьмём незаработанных денег.

Ј Ну тогда, езжайте с обозом. Первый завтра-послезавтра пойдёт.

Ј Мы все не сможем...

Ј Тогда кто-нибудь один. Может вы? - это предложение старосты было адресовано Борхусу.

Ј Да вы что! Нет, я не смогу, уж больно помяли меня на кладбище.

Ј Тогда, давайте, вы, - кивнул он Айделу. Друзья переглянулись.

Ј Не знаю...

Ј Ну не обижайте людей! Они вам такой праздник закатят - всю жизнь будете вспоминать, - выложил решающий аргумент староста.

Ј Ну, если только чтобы народ не обидеть... Хорошо, - нехотя согласился Борхус. - Айдел с первым обозом пойдёт в Катрион, а когда вернётся, мы уйдём.

Ј Ну вот и славно - староста и воевода облегчённо вздохнули, попрощались с молодыми людьми и пошли прочь, довольные заключенной сделкой. Ни тот, ни другой и не думали отделаться от своих спасителей так легко.

Ј Отлично! Всё получилось, как мы и хотели, - радостно сказал Айдел Борхусу.

Ј Да уж! Я чуть было не подпрыгнул, когда они про охрану заговорили... Значит, поедешь с обозом, по дороге с кем-нибудь договоришься, чтобы с торговцами тебя свели, только браслет через деревенских не продавай.

Ј Это уж конечно!

Ј А где Болорион?

Ј Да он свою девчонку увидел, они уж часа полтора назад убежали.

Ј Тогда пошли в таверну отдыхать, мы ему сейчас не нужны. Когда нагуляется, придёт, - и друзья направились к заведению почтенного Плиара. Хозяин таверны был уже осведомлён обо всех подробностях подвигов наших героев, а также о том обещании, которое староста им дал, поэтому встретил их со всем радушием, на какое был способен - друзей ждал накрытый стол, уставленный всевозможными яствами и напитками. Остаток дня Айдел и Борхус провели за столом, отдавая должное кушаниям и отвечая на бесчисленные вопросы хозяина, после чего отправились в свою комнату и без задних ног повалилсь на кровати.

Борхус даже не мог себе представить, насколько был прав - ни Болориону, ни Эллине сейчас не нужен был никто. Они не могли насмотреться друг на друга, наговориться друг с другом, нацеловаться... Каждое расставание даже на пять минут было равносильно смерти. Всё заполняла такая беспросветная тоска, что становилось совершенно невмоготу жить. И лишь осознание близости следующей встречи давало силы и озаряло всё вокруг слепящим светом радости. Весь мир сейчас сосредоточился для них в любимом человеке.

Юности чужды любые расчёты, а уж юношеской любви и подавно, поэтому мысли о будущем пока не посещали их, но грядущее было розовым, словно небо на рассвете. Когда они были рядом, время и пространство исчезали для них, только глаза, слова, руки, губы... Поэтому следующие семь дней пролетели для них, как одно мгновение, прерываясь только на безумно длинные и невыносимо тоскливые ночи друг без друга.

Оно говорили обо всём на свете и ни о чём конкретном. Им хотелось знать друг о друге всё: где и как они жили, с кем встречались, дружили, враждовали, что знали и что оставалось загадкой. Они были друг для друга, словно два волшебника, которые своим прикосновением к самым обычным вещам, делали их, эти вещи, волшебными и интересными. Любое, даже незначительное событие, в жизни любимого становится громадным в глазах влюблённого. Эллина провела Болориона по всем знакомым местам: где они с девчонками играли в догонялки, где зимой катались на санях, где жила её мать, бабушка, дед... Познакомила ещё раз со всеми своими друзьями и подругами. Болорион же в свою очередь рассказал ей всё о себе, своих родителях, Катрионе, новых друзьях и о возложенной на них миссии. Всё это соединило молодых людей крепче любых клятв и обрядов.

Итак, влюблённые не замечали ничего и никого вокруг. В то же время в деревне происходили события, представлявшие немалый интерес. Во-первых, полным ходом шла подготовка к празднику, который староста пообещал устроить в честь освобождения от волков. Главными действующими лицами этого праздника, должны были как раз стать наши юные герои. Было решено разбить навесы на площади перед воротами и поставить большие столы. Навесы украшали нарядными тканями, огоньками, факелами и поздравительными надписями. Каждый житель деревни хотел принести на праздник самое вкусное: поросят, картофель, говядину и баранину на вертеле, хлеб, помидоры, огурцы, зелень, яблоки, домашние вина, наливки и водку, даже Плиар по такому случаю распечатал свой погреб, чтобы не остаться в стороне от такого значимого события. Праздник назначили на седьмой день после возвращения молодых людей в деревню. Сначала хотели подождать Айдела, но потом решили провести празднество в этот день, поскольку погода могла испортиться в любой момент и помешать торжеству.

В назначенный день вся деревня, облачившись в лучшие наряды вышла на площадь. Гуляли до глубокой ночи, пили за Борхуса, Болориона, Айдела, всех вместе и каждого в отдельности, за воеводу, старосту, Плиара и всех присутствующих. В конце праздника были устроены танцы. Болорион не отходил от Эллины весь вечер. Но, когда ей понадобилось отлучиться на минуту-другую, к нему тут же подошла Кесана и, опалив его одним из самых своих страстных и голодных взглядов, томно произнесла:

Ј Не проводишь меня до дома? Я так устала, здесь так шумно и жарко, - при этом она распахнула красивую белую кофту и до половины обнажила упругую грудь, которую прикрывала теперь только тонкая льняная рубашка. Стоявший рядом Борхус нервно сглотнул слюну, однако Болорион даже не обратил внимание на эти маневры девушки и быстро ответил:

Ј Я, к сожалению, не могу - жду Эллину, но Борхус, мне кажется свободен и смог бы тебе помочь, правда?

Ј Конечно, - расплылся в улыбке тот. Кесана сделала кислую мину, затем бросила уничтожающий взгляд на Борхуса, снова запахнула свою кофту и, не промолвив ни слова, пошла прочь. Борхус бросился её догонять, но вскоре вернулся уже с какой-то другой девушкой. Болорион и Эллина в это время уже снова беззаботно кружились в очередном танце.

Ј Какой весёлый праздник! - воскликнул юноша.

Ј Да... Ты знаешь, со мной сегодня говорила мама... Они хотят с тобой познакомиться... Ты не мог бы прийти к нам завтра к обеду, - она со страхом заглянула в глаза своего возлюленного.

Ј Конечно, я и сам хотел тебе это предложить, - радостно отозвался тот. Эллина снова тревожно посмотрела ему в глаза - ни тени фальши, тогда девушка облегчённо вздохнула.

Ј А я думала, ты не захочешь...

Ј Я люблю тебя, - и он прервал её ответ долгим нежным поцелуем.

На следующий день Болорион пришёл немного раньше назначенного часа. Пока Эллина и её мать накрывали на стол, отец попросил Болориона помочь по хозяйству - наколоть дров, убрать сено в сарае, прибить несколько покосившихся досок к забору. Юноша справился со всеми заданиями блестяще, чем покорил главу семьи. Когда же за столом Болорион стал рассказывать о своём походе, сердце отца было завоёвано окончательно. Матери же было достаточно посмотреть на лицо своей дочери, чтобы понять, насколько та счастлива. Увидев же, что предмет её любви молод, силён, не глуп, узнав, что родители его живут в столице, неплохо зарабатывают, она успокоилась совершенно. В конце вечера Болорион объявил, что завтра же напишет своим родителям и попросит их благословения на брак, и что, если родители Эллины не против, они поженятся, как только получат это согласие. Излишне говорить, что предложение Болориона было принято со всей благосклонностью. Вечером Эллина пошла провожать юношу до гостиницы, но сегодня расстаться влюблённым было совершенно невозможно, поэтому эту ночь они провели вместе.

Глава XXVI. Новый поход.

В жизни каждого человека бывают моменты, когда ему так хорошо, что невозможно в это поверить. Тогда всё напоминает какой-то красивый сказочный цветной сон, каждое мгновение наполнено пьянящей радостью, а в будущем видится только хорошее. Именно в таком настроении и проснулся Болорион. Первое, что он ощутил - это близость спавшей рядом Эллины, запах её волос, вкус её поцелуев на своих губах. Болорион зажмурился и вновь открыл глаза - всё осталось на своих местах. Стало так хорошо, что в продолжение целого часа он просто лежал и смотрел на лицо своей возлюбленной, которая спала с умиротворением младенца. Столько очарования сейчас было в юной свежести её лица, столько грации в непринуждённых изгибах тела, что молодой человек счёл святотатсвом простое прикосновение к ней. Наконец непрошеный луч света коснулся её прикрытых век, она смешно сморщила свой милый носик и проснулась.

Ј Доброе утро, любимая, - и он поцеловал её со всей нежностью, на которую был способен.

Ј Доброе утро, любимый, - отозвалась она. После бесчисленных ласк и поцелуев они всё-таки поднялись с кровати, оделись и принялись за составление письма родителям Болориона. Когда с письмом было покончено, Эллина стала собираться домой, поскольку время уже подходило к полудню. Болорион проводил её до дома, тепло попривествовал её родителей и остался у них позавтракать, где рассказал, что обещанное письмо им уже написано и будет отправлено сегодня же. Поэтому сразу после завтрака молодой человек отправился в гостиницу, дабы исполнить своё обещание. Проходя по одной из улиц деревни он увидел странную картину. Возле колодца распростёрлось несколько человек. Они не подавали никаких признаков жизни, а вокруг столпилось несколько сельчан со старостой во главе. Нахмуренные брови главы села, озабоченное покачивание головой и частые вздохи - всё говорило о чрезвычайности произошедшего. Люди, стоявший вокруг, тихо перешёптывались и боязливо жались к забору рядом стоявшего дома.

Ј Что здесь случилось? - спросил подошедший к ним Болорион, не обращаясь ни к кому конкретно.

Ј И я хотел бы знать, - ответил ему староста, исторгнув из своей груди очередной вздох. - После вчерашнего праздника люди пошли к колодцам напиться и вот...

Ј Что вот? - переспросил Болорион.

Ј Сам видишь, померли.

Ј Как?

Ј Очень просто.

Ј А от чего они умерли?

Ј Вода во всех колодцах в деревне отравлена. Сначала думали, что только в одном, но чем дальше, тем больше людей стали приходить и жаловаться на резь в животе. Потом стали проверять на собаках и кошках... В общем двенадцать человек умерло, тридцатью занимается лекарь... Вот такие дела...

Ј Кто же мог это сделать?

Ј Ха! Знал бы, не стоял бы я здесь. Кстати, а где твой дружок, Борхус?

Ј Не знаю, с вечера его не видел...

Ј Беги предупреди его, а то он вчера хорошо выпил, как бы он тоже за водой не пошёл, - получив это наставление старосты, Болорион во весь дух помчался к Плиару. Борхуса молодой человек нашёл в общей зале, где тот потягивал свежее пиво, только что принесённое хозяином.

Ј О, а вот и наш влюблённый пожаловал! Ну как ночка, класс,а?

Ј Прекрати похабничать, а то так вдарю до самой стены улетишь, - Борхус сконфузился и промямлил:

Ј Да ладно тебе это я так... для разговора. Хочешь пивка? Отличное! Я такого и в Катрионе никогда не пил.

Ј Хватит пьянствовать, - Болорион вырвал из рук своего друга кружку и вылил её содержимое на пол. - Ты знаешь, что в деревне вода во всех колодцах отравлена. Дюжина человек на тот свет отправилась, а ты пивко... - эти слова произвели на Борхуса действие ведра холодной воды - с лица исчезло блаженная пьяная ухмылка, он вскочил со стула и быстро спросил:

Ј Откуда знаешь?

Ј Со старостой говорил.

Ј Где он сейчас?

Ј На улице в десяти минутах ходьбы отсюда.

Ј Идём, - с этими словами Борхус поднялся в свою комнату, обул кожаные сапоги, надел куртку, плащ, схватил оружие и вышел на улицу. Когда друзья подошли к тому самому колодцу, возле которого Болорион встретил старосту, народу тут заметно прибавилось. Мужчины с хмурыми лицами стояли и молча смотрели на всё ещё лежавшие на земле тела, а женщины осадили почтенного главу села, к которому присоединился и воевода. Деревенское начальство тщетно пыталось отбиться от наседавших на них представителей "слабого" пола.

Ј Нет, ты скажи мне, когда всё это кончится? - кричала одна осанистая и круглая баба с лицом торговки пивом на городском рынке. - Кто мне мужика вернёт?! Праздник они, вишь, устроили! Я вам такой праздник устрою! Весной сеять надо, а у меня мужика в доме нет!

Ј Правильно говоришь, Селана! - поддержала её стоявшая рядом высокая тощая женщина с плоским лицом, напоминавшая доску забора. - Сначала волки эти, теперь вода! Скотину кормить нечем, дети плачут, а дождя-то с неделю уж не было, да и на небе, вон солнышко! Водицу-то нам откуда прикажешь брать! - толпа ответила на эти слова общим гулом одобрения.

Ј Ты власть или не власть?! Мы тебя для чего над собой поставили?! - завизжала третья баба в красном платье, покрытым пятнами от выпитого и съеденного ею на вчерашнем празднике, её опухшее изрытое оспинами лицо также недвусмысленно говорило о большом количестве спиртного, принятого накануне. - Делай что-нибудь! - староста попробовал взять слово:

Ј Бабоньки, милые, вы ж меня не первый день знаете, давайте мы сейчас разберёмся... - после этих слов поднялся такой шум, что продолжить свою речь староста уже не смог.

Ј Ну с этим, ладно, всё понятно, в книгах конторских закопался, будто таракан за печкой! А ты-то, - обратилась та же женщина к воеводе, - ты же воин! Мужик вроде как, - воевода прочистил горло и начал говорить:

Ј Староста дело говорит - сначала разобраться надо, что да как, а уж потом мечами махать, - но его уже никто не слушал. Толпа женщин заволновалась, словно огромный пчелиный рой и кинулась сначала на воеводу со старостой, а потом принялась подзуживать стоявших рядом мужчин. Те, поддавшись общему тревожному настроению, близкому к панике стали доставать колья и топоры.

Ј Вы чего делайте?! Это же бунт, да вас за это на первом же столбе вздёрнут! - вскричал староста.

Ј Это кто же вздёрнет-то?! Уж не вы ли?! - недобро усмехнувшись, отозвались мужики и стали приближаться к деревенскому начальству. Дело начинало принимать дурной оборот. Воевода вынул из ножен свой меч, а староста попятился к забору и стал быстро озираться в поисках спасения, и тут он увидел Болориона и Борхуса, подошедших к месту назревавшего бунта:

Ј Вот они, спасители наши! - радостно воскликнул староста, указывая рукой на молодых людей. Толпа моментально повернулась в их сторону. Воспользовавшись секундным замешательством, староста бросился к нашим героям. - Они сейчас же отправятся на поиски тех злодеев, что воду отравили и найдут их!

Ј И когда они их найдут? - с сомнением поинтересовался один из мужиков, помахивая топором.

Ј Скоро - два-три дня и всё! - люди недоверчиво переглянулись. - Не верите! А вчера за столом вы, мужики, совсем другое говорили! Вот ты, например, Диран, что вчера Борхусу обещал, когда наливочку пили,а? - мужик спрятал топор и сконфуженно уставился в землю. - А ты, Селана? Не ты ли вчера говорила, что готова за него отдать всех своих дочерей разом и каждую по отдельности! Эх вы, - староста махнул на них рукой. Пойдёмте отсюда, ребята, нечего с этими кликушами растабаривать, - и староста увлёк молодых людей подальше от злополучного колодца, через несколько минут к ним присоединился воевода. Когда они подошли к дому старосты, тот облегчённо вздохнул и с чувством произнёс:

Ј Спасибо вам, братцы, от верной смерти спасли. Воевода-то ещё бы малость потрепыхался, а мне точно конец бы пришёл...

Ј Так, как же нам... - попытался вставить слово Борхус.

Ј Верно говоришь, старшой, - поддержал его воевода. - Вовремя вы, это... того... появились. Ну, хорошо, что хорошо кончилось. Бывайте!

Ј Да погодите вы! - чтобы прервать эти изъявления благодарности, Борхусу пришлось возвысить свой голос до крика. - Нам-то что теперь делать?

Ј В смысле? - уставился на них староста.

Ј Без смысла! Где мы этих, как вы их назвали, злодеев найдём?

Ј Аааа, ну это, правда задачка не из простецких, но вы-то справитесь, ребята умные ловкие, вон какое дело провернули, а уж тут - раз плюнуть...

Ј Если "раз плюнуть", тогда идите сами и ищите, кто отравил воду, а мы как-нибудь у Плиара пересидим.

Ј Да вы что?! Вам люди верят, они ж вас готовы на руках носить. Вы для них, всё равно как святые. Негоже людей обижать - не простят, - староста наставительно погрозил пальцем. - Сами видели - я-то им родной свой от пяток до макушки и то на колья вздеть хотели.

Ј Так верят они нам из-за вас! - вскричал совершенно вышедший из себя Борхус.

Ј А ты парень, того, глотку не рви, а то мы можем и по-другому поговорить. Что-то вчера, когда к тебе девки липли, не заметил я, будто слава твоя тебе в тягость. Так что давайте - ноги в руки и вперёд. - Борхус опустил голову.

Ј Скажите хоть, откуда вода в здешних колодцах берётся.

Ј А шут его знает... из-под земли откуда-то.

Ј А кто это знать может, - но старосталишь развёл руками и скрылся в своём доме, воевода же махнул молодым людям на прощанье рукой и зашагал прочь.

Ј Дааа, влипли, так влипли. Если мы сегодня не поймём, где искать, завтра из деревни бежать придётся, - подвёл итог неутешительному положению дел Борхус. От этих слов у Болориона защемило в груди. Письмо родителям, свадьба, Эллина - всё это стало ускользать от него, как гладкий камешек в реке.

Ј Постой, постой! Мне бежать никак нельзя - я Эллине слово дал, да и её родителям тоже.

Ј Когда её родители узнают, что их будущий зятёк - тряпло и балабол, я думаю они сами тебя на виселицу потащат. Так что давай думать, у кого можно хоть что-нибудь узнать.

Ј Я, кроме Эллины, её родителей и подруг, да пары мальчишек никого тут и не знаю... да хозяин наш ещё.

Ј Точно! - воскликнул Борхус. - Этот старый пень, собиратель слухов должен что-нибудь знать, - и друзья, не тратя даром ни минуты отправились к Плиару. Однако на этот раз они не смогли добиться от хозяина таверны ни крупицы ценной информации. После часа бессмысленных вопросов, молодые люди понуро вышли из заведения почтенного Плиара, сели на крыльцо и уставились на закат.

Ј Ну всё,теперь остаётся одно - бежать, - промолвил Борхус.

Ј Может, всё-таки я схожу к Эллине, поговорю с её отцом, ухватился за последнюю надежду Болорион.

Ј Попробуй, - без всякого энтузиазма отозвался Болорион. Но и здесь друзьям ничего не удалось выяснить. Отец Эллины ничего не знал о том, откуда в деревенских колодцах берётся вода. Поэтому Болорион вынужден был уйти оттуда не солоно хлебавши. Уже на улице его догнала Эллина.

Ј Что случилось? - спросила она своего жениха, тот рассказал ей обо всех событиях сегодняшнего дня и о том, как они стали единственной надеждой деревни на спасение, сами не имея ни малейшей надежды выполнить данное им поручение.

Ј Так что, никто ничего сказать нам не может, ни откуда вода берётся, ни кто за колодцами следит... ничего, - вздохнул Болорион.

Ј Постой, - воскликнула Эллина. - Тим что-то рассказывал мне про лесное озеро, на которое они с Ранулом ходили в прошлом году.

Ј Какое озеро?

Ј Не знаю... не помню... бежим к Тиму! - и они бросились на поиски деревенского искателя приключений. Болорион и Эллина нашли его у ворот своего дома. Он только что вышел на улицу и собирался зайти за Ранулом, чтобы пригласить Армин и Кесану прогулять немного.

Ј Привет, Эллина! - улыбнулся ей парень. - О! Привет, Болорион!

Ј Тим, что ты мне рассказывал про лесное озеро?

Ј Какое озеро?

Ј Озеро в лесу!

Ј Не помню...

Ј Тим, ну же! В прошлом году вы ходили туда с Ранулом, кого-то там повстречали, нечисть какую-то что ли, убежали оттуда...

Ј Не убежали, а выждали, когда они сами уберутся...

Ј Озеро большое, - вмешался в разговор Болорион.

Ј Да полмили от края до края будет.

Ј Вода чистая?

Ј Как родник.

Ј Где оно?

Ј Да день - полтора пути будет... на северо-запад от деревни. А что?

Ј Можешь нас туда проводить?

Ј А вам зачем?

Ј Ты что не слышал, что воду в колодцах деревенских отравили?

Ј Слышал, а при чём тут озеро?

Ј Или вода в них берётся из источников озёрных, или мы сможем оттуда воду возить, чтобы люди больше не травились. Ну так как пойдёшь с нами? - спросил его Болорион.

Ј Даже не знаю... время-то позднее... мать не отпустит...

Ј Я смотрю ты смелый только девчонкам про свои подвиги рассказывать, а как до настоящего дела дошло, так в кусты, - презрительно бросила Эллина. Тим покраснел, словно солнце на закате, и прорычал:

Ј Что ты сказала?

Ј Что слышал, правильно она тебе сказала - тряпло ты и всё, - поддержал Болорион. Тим сжал кулаки и сдавленным от бешенства голосом произнёс:

Ј Пошли!

Ј Вот это другое дело, только сначала за другом моим зайдём к Плиару, потом Эллину проводим, и в путь.

Ј Я пойду с вами, - запротестовала девушка.

Ј Нет, я тебя не пущу. К тому же путешествие это не опасное, простая прогулка по лесу, хоть и ночью.

Ј Тогда тем более...

Ј А если простудишься, заболеешь, а у нас свадьба скоро, да и родителям ты что скажешь? Нет, давай мы тебя проводим и пойдём, - Эллина ещё немного поспорила со своим женихом, но в конце концов нехотя уступила его нежной настойчивости. Захватив Борхуса и проводим домой Эллину, трое молодых людей двинулись к озеру. Прекрасно ориентируясь по звёздам, Тим вёл своих товарищей уверенно так, будто шёл по деревенской улице, а не по заваленному лесом бурелому. Друзья шли всю ночь и лишь к утру сделали привал. Поспав три часа, они поднялись, наскоро перекусили и продолжили свой поход. Благодаря отличному знанию здешних мест Тим, Болорион и Борхус уже к вечеру следующего дня вышли на берег озера.

Ј Ну, парень, спасибо тебе, дальше мы сами, - прошептал ему Борхус.

Ј То есть?

Ј Ты что, глупый что ли - мотай отсюда подобру-поздорову!

Ј Почему это?

Ј Да потому что начнётся сейчас какая-нибудь заваруха, да и пропадёшь почём зря, - Тим уже собирался что-то возразить юному искателю приключению, как вдруг над водой раздался звук, больше всего напоминавший сопение какого-то крупного животного. Борхус и Болорион подобрались поближе и в свете выглянувшего месяца увидели какую-то тёмную глыбу, стоящую возле воды и разносившую по всей округе описанные звуки. При этом глыба колыхалась, что явно указывало на то, что принадлежала она не камням, а к каким-то живым существам. Друзья стали наблюдать за происходящим. Через несколько минут глыба распрямилась, встала на ноги и повернулась к ним боком. От увиденного дрожь пробежала по коже наших героев - перед ними стоял футов десять ростом великан. Лицо его было вырублено то ли из камня, то ли из дерева, то ли вылеплено из глины, и всё сплошь заляпано грязью. Из-под поросших мхом век на них смотрел огромный мутный глаз. Тело существа было покрыто травой и болотной тиной, в здоровенных ручищах он сжимал сответствующих размеров дубину с длинными шипами на конце. Рядом с ним лежал какой-то мешок, откуда великан стал доставать какие-то коренья, травы и ветви деревьев и сыпал их в воду, бормоча что-то себе под нос.

Ј Что это он делает? - шепнул Болорион на ухо своему товарищу.

Ј Кажется, сыплет отраву в воду.

Ј Как ты думаешь, кто это?

Ј Откуда мне знать?! Хватит трепаться. Я подберусь к нему сзади и ударю его по башке своим топором, пока он занят, а ты прикрой меня на случай каких-нибудь неожиданностей, - Болорион кивнул другу в знак согласия, и Борхус стал осторожно пробираться к великану, изо всех сил стараясь не шуметь. Хотя казалось, что это совершенно лишняя предосторожность, поскольку тот целиком и полностью был поглощён своим занятием и не замечал ничего вокруг. Когда до него осталось каких-нибудь пять-десять шагов, где-то поблизости заухала сова, великан тут же обернулся и увидел стоявшего рядом юношу с занесённым над головой топором. Лесной исполин, проявив неожиданную для существа таких размеров ловкость, увернулся от смертоносного удара и сам двинул свободной рукой Борхусу по лицу. Тот рухнул в траву, простонал и затих. В этот момент с криком из кустов выпрыгнул Болорион и попытался достать великана мечом, но существо снова проворно увернулось от оружия молодого стражника и махнуло дубиной, целясь в голову Болориону. Юноша в последний момент отскочил в сторону и продолжил страшную схватку с лесным чудовищем. Но силы их были не равны. Противник был гораздо сильнее, а главное проворнее Болориона. Однако тому удавалось в течение четверти часа успешно обороняться, не пропуская при этом почти ни одного удара. Но мало-помалу сил у Болориона становилось всё меньше, получаемые им удары всё ощутимее. В конце концов великан прижал его к дереву и смог-таки достать его шипами своей дубины, распоров кожу у него на груди. Из раны ручьём хлынула кровь. Болорион в последней попытке нанести удар противнику сделал выпад, но меч его пронзил пустоту, и юноша без сил повалился на землю. Он увидел занесённую над ним дубину, как вдруг чудовище со страшным хрипом рухнуло рядом с ним с торчащим в затылке топором Борхуса, который, придя в себя всё-таки смог подобраться к великану и нанести ему смертельный удар. Болорион облегчённо вздохнул и потерял сознание.

Глава XXVII. Исцеление.

Некоторое время Борхус тяжело дышал и шатался в разные стороны, будто матрос на корабле, попавшем в сильный шторм. В конце концов ему удалось взять себя в руки и сесть рядом с потерявшим сознание товарищем на траву:

Ј Болорион, - позвал он, - очнись! - Борхус склонился над раненым другом, припал ухом к груди - сердце всё так же отсчитывало свои удары. - Вроде бы живой, слава Создателю! Давай же поднимайся! - вдруг со стороны деревни послышался тихий робкий голос:

Ј Эй, парни, вы там как?

Ј Кто там, Тим, ты что ли? - позвал Борхус.

Ј Я.

Ј Иди сюда скорей, нужна твоя помощь, - раздался хруст ломаемых веток и шорох травы. Не прошло и минуты, как рядом с Борхусом оказался их юный проводник.

Ј Приведи в чувство Болориона, а я пока этого гада осмотрю, - Тим нервно сглотнул подступивший к горлу комок, кивнул и стал похлопывать стражника по щекам. Борхус же подошёл к распростёртому на земле телу великана и с огромным трудом перевернул его на спину. Тот по-прежнему не подавал никаких признаков жизни. Борхус осторожно вытащил свой топор из размозжённой им головы, снова никакой реакции. "Такое ощущение, что мы со статуей каменной бились... Перебили какую-то пружинку в голове, она и упала. Ни крови, ни внутренностей. Ладно, что хоть не двигается и то хорошо... Интересно, кто же это такой был...". В этот момент из-за туч снова вышел месяц и осветил лицо поверженного противника. Оказалось, что Борхус своим ударом рассек голову монстра от затылка до самого носа - на месте удара зияла огромная пустота. Тут юноша заметил, что по краям раны что-то зашевелилось, потом это шевеление стало расползаться по всему лицу, голове и телу исполина, будто он весь состоял из мелких насекомых. Борхуса аж передёрнуло от такого зрелища, он брезгливо отвернулся, а когда снова посмотрел на тело поверженного врага, того уже не было, только несколько жучков ползали на этом месте, да валялась рядом дубина и мешок с отравой, которую неизвестный великан сыпал из мешка в озеро. Борхус не поверил своим глазам, зажмурил их потряс головой, снова открыл глаза - ничего не изменилось.

Ј Чудеса, - протянул молодой человек. - Тим, что там у тебя?

Ј Кажется, приходит в себя, - действительно в этот момент послышался слабый стон, исторгнутый из груди стражника.

Ј Слава Создателю, а я уж думал, ты не очухаешься. Ты как?

Ј Слабость... голова кружится...

Ј Идти сможешь?

Ј Сейчас нет... полежать надо немного... Потом, может быть, - последние слова Болориона были прерваны его глухим стоном.

Ј Сейчас мы тебя с Тимом перевяжем, поспи до утра, а потом пойдём потихоньку назад. - Борхус достал из своего заплечного мешка куски бинтов, приподнял тело своего друга и сделал знак Тиму помочь. Проводник быстро стал перевязывать раны Болориона, а Борхус меж тем продолжал. - Торопиться нам некуда, с великаном мы расправились, правда тело его куда-то исчезло.

Ј Как исчезло? - прохрипел Болорион.

Ј Не знаю, превратилось в каких-то букашек и исчезло, вон одна дубина осталась, да мешок с отравой.

Ј Букашки, говорите? - осторожно поинтересовался Тим.

Ј Да, а что?

Ј Да мне дед говорил, что леший, когда умирает, он в муравьев, пауков и жучков лесных превращается...

Ј А что ещё тебе говорил твой дед про леших? - с нескрываемым интересом спросил его Борхус.

Ј Да ничего особенного, что ростом высокий, что на голове кусты, ветки, да мох, ну и что людям с ним лучше не встречаться... не любит он их.

Ј Интересно, что жители деревни ему сделали, что он решил всю воду в ней отравить...

Ј Может, это от того, что мы лес в округе повырубали для строительства стен и ворот...

Ј Всё может быть, - ответил Борхус, подстелил под спину Болориону свой плащ и осторожно опустил своего друга на траву. Тот почти сразу провалился в какое-то полузабытье-полусон - Ладно, ложись спать Тим, силы тебе завтра понадобятся, а я вас покараулю, вдруг ночью кто-то ещё нагрянет. - Тим хотел было возразить, что теперь вряд ли сможет сомкнуть глаз, но тут на него накатила такая волна усталости, что он почти ничком повалился на землю и сразу же уснул крепким юношеским сном.

Предосторожность, предпринятая Борхусом, оказалась излишней. За всю ночь никто не потревожил покой молодых людей. Поэтому лишь только рассвело, он разбудил Тима и легонько толкнул Болориона. Тот сразу открыл глаза и с видимым трудом поднялся. Лицо его было бледным, словно льняное полотно, только щёки пылали ярко красным огнём. В покрасневших глазах мерцал нездоровый блеск.

Ј Идти можешь? - спросил его Борхус, молодой человек молча кивнул, и все отправились в обратный путь. Однако через час выяснилось, что передвижение давалось Болориону с большим трудом. Он то и дело останавливался, держась за какое-нибудь дерево и несколько минут стоял, тяжело дыша. За полдня они смогли пройти всего несколько миль, когда Болорион, уже совершенно обессилевший повалился на землю.

Ј Тим, беги в деревню за помощью, а мы останемся здесь, - сказал ему Борхус. Тим кивнул головой и быстро исчез. Весь оставшийся день Болорион пребывал в каком-то забытьи, лишь на несколько минут приходя в сознание. Ближе к вечеру он окончательно провалился в темноту и больше не приходил в себя. Борхус снова перевязал его и разжёг костёр. ближе к полуночи вернулся Тим с четырьмя здоровыми мужиками из деревни, которые принесли с собой носилки. Болориона погрузили на них и понесли в село. Около одиннадцати часов следующего дня они наконец-то добрались до деревни, где их встретили староста, лекарь, вернувшийся накануне Айдел и, конечно же, Эллина. Болорион по-прежнему не приходил в себя. Его тут же перенесли в дом к лекарю. Эллина не отходила от него ни на минуту.

Борхус же, сдав своего товарища в руки врача и невесты, поведал старосте и Айделу подробности своего похода.

Ј В общем, можете не волноваться, леший убит, воду он отравлять больше не сможет. Правда, пока я бы её всё равно на вашем месте не пил. Отправьте на озеро какого-нибудь знахаря или лекаря, он вам скажет, кгда вода там станет пригодной для питья.

Ј Спасибо, вам огромное!

Ј Да какое там спасибо, - махнул рукой юноша, - Лишь бы Болорион поправился, а то вы с нами не рассчитаетесь.

Ј Вся деревня вам по гроб жизни обязана! Сейчас пойду к лекарю узнаю, как он там, - староста направился к дому деревенского врача, оставив Айдела и Борхуса наедине.

Ј Ты продал браслет? - тихо спросил Борхус, когда староста отошёл на расстояние, с которого не мог слышать их разговора.

Ј Да, всё прошло, как нельзя лучше. Один из местных торговцев свёл меня с ювелиром, его родственником. Он купил браслет, расплатился золотом и не задавал лишних вопросов. Так что мы теперь можем купить эту деревню со всей скотиной, которая здесь есть, - всё это Айдел произнёс безо всякого воодушевления. - Как же вы так попались?

Ј Кто же знал, что это леший?! Я хотел было подкрасться к нему и зарубить, а он сам как шендарахнул меня кулачищем... До сих пор башка звенит...

Ј Болориону-то хуже...

Ј Ты так говоришь, будто это я виноват, что его ранили, а не меня!

Ј Да ничего я не говорю... Как получилось, что вы вообще туда пошли, да ещё и без меня?

Ј Как-как... староста нас в такой оборот взял, не выкрутиться было. Если бы мы в ту ночь на озеро не пошли, завтра бы нас вся деревня на куски разорвала бы...

Ј Да уж... верно говорят: не делай добра - не получишь зла... Ладно пойдём к Болориону.

В это время лекарь уже закончил осмотр больного, но ничего утешительного сказать он не мог. Состояние ухудшалось с каждой минутой, врачебное искусство лекаря было бессильно помешать разбушевавшейся лихорадке, вызванной, по-видимому, каким-то ядом, которым было смочено оружие лешего.

Ј Если не найти противоядие, то через несколько часов он умрёт, - подытожил свои выводы врач.

Ј Какое противоядие? - взмолилась Эллина.

Ј Если бы я знал... Мужайтесь девушка, - лекарь развёл руками и вышел из дома, оставив Эллину вместе с Айделом и Борхусом. Те стояли, понурив головы, не смея взглянуть девушке в глаза. Эллина рухнула на колени перед постелью, на которой лежал её жених и зарыдала первыми в своей жизни безутешными слезами. Молодые люди не знали, чем её ободрить, все слова, что вертелись у каждого из них на языке в тот момент, были бесполезны, словно деревянный меч в поединке с рыцарем. В конце концов Борхус решился подойти к ней и обнять за плечи:

Ј Не надо, Эллина, ему этим уже не поможешь, - тихо произнёс он.

Ј Может, в деревне ещё лекарь есть, - робко предположил Айдел. Эллина вдруг перестала рыдать подняла лицо, осветившееся внезапной надеждой и воскликнула:

Ј Конечно, как же я сразу про неё не вспомнила?! Бежим! - и она опрометью бросилась вон из дома лекаря. Друзья нагнали её уже на улице.

Ј Куда ты?

Ј На краю деревни живёт старая знахарка, ведьма, она - наша последняя надежда! - Внезапная надежда придала девушке сил, и за пять минут она достигла жилища знахарки, даже Айдел и Борхус не в силах были угнаться за ней и отстали. Вбежав в низкую, местами вросшую землю покосившуюся и почерневшую от сырости хибару, она с порога выпалила:

Ј Помогите мне! Он умирает! - сгорбленная старушка с круглым испещрёнными морщинами лицом, ворчливо пробубнила:

Ј Ты чего орёшь-то, как оглашенная? Зайди сначала, поздоровайся! Всему вас молодых учить надо, - в этот момент на пороге появились Айдел и Борхус. - А это что ещё за добры молодцы?

Ј Нам нужна ваша помощь! - снова воскликнула Эллина.

Ј Да ты можешь, дочка толком объяснить, что случилось?

Ј Мы напали на лешего у озера, и он ранил нашего друга, и теперь он умирает... - ответил за неё Борхус. Знахарка изменилась в лице - ни капли старческого ворчливого недовольства, только участие и профессиональный интерес.

Ј А леший-то жив? - живо спросила она.

Ј Я зарубил его.

Ј Как он выглядел, помнишь, касатик?

Ј Здоровый футов десять росту, весь во мхе, глаза мутные. Когда умер в жуков каких-то превратился.

Ј Когда это было?

Ј Позавчерашней ночью.

Ј Даааа... поздновато вы ко мне пришли... Ваш-то лекарь, - слово "лекарь" она произнесла с издёвкой - что говорит?

Ј Что Болорион умрёт через несколько часов.

Ј Ну вот что, касатики, вы ижите, а мне с девушкой потолковать надо, - друзья попробовали было запротестовать, но знахарка не допускающим возражений тоном отрезала:

Ј Вы ему сейчас всё равно ничем не поможете, а вот она, - ведьма показала своим скрюченным пальцем на Эллину, - может. - Как только молодые люди вышли, знахарка подошла к Эллине, усадила её на стоявший рядом колченогий табурет, встряхнула руками и простёрла их над головой девушки. С минуту она так и стояла над ней, закрыв глаза и что-то бормоча себе под нос. Эллина сидела тихо, боясь пошевелиться. Ведьма впала в состояние какого-то гипнотического транса и с расстановкой произнесла:

Ј Белый василёк может спасти полуночный мак от любой беды... Белый василёк - сильнее... Но полуночный мак завянет и уже никогда не зацветёт... - тут знахарка очнулась, встряхнула головой и, пристально глядя Эллине в глаза, сказала:

Ј Я могу его спасти. Я приготовлю отвар из белых васильков, которым ты протрёшь его раны. Но слушай меня внимательно: во-первых, для отвара мне понадобится капелька твоей крови, - Эллина с готовностью протянула знахарке руку. - Не спеши, красавица. Самое главное тебе скажу: он поправится, будет жить, но любить тебя больше не сможет, - в глазах у девушки потемнело, словно солнце за окном внезапно пропало, к горлу подступил ком, протянутая рука безвольно упала на колени. Однако в этот момент она вспомнила лежавшего на постели у лекаря Болориона и решительно протянула знахарке руку.

Ј Я согласна, - твёрдо произнесла она.

Ј Ну что ж, тогда иди сюда, - ведьма сделала небольшой надрез на запястье Эллины, осторожно собрала в чашку пролившуюся кровь, схватила несколько стеблей какого-то растения, видимо белого василька, растёрла его в руках и бросила всё это в чан с кипящей водой. При этом она всё время бормотала что-то себе под нос. Через четверть часа отвар был готов, и знахарка вручила его девушке.

Ј Иди, красавица, спасай своего любимого, - старуха тяжело вздохнула. - И позови ко мне тех двух молодцов, что с тобой пришли. Эллина выскочила из хибары знахарки, передала на ходу Айделу и Борхусу её просьбу и помчалась к дому лекаря. Вбежав в комнату, где лежал Болорион, она взяла полотенце, промокнула его отваром, аккуратно сняла бинты и стала протирать раны своего возлюбленного. Через полчаса дыхание больного стало выравниваться, края раны порозовели, а с лица исчезла лихорадочная предсмертная бледность. В продолжение этого получаса Эллина прошла все круги и пещеры Преисподней, переходя от лучезарной надежды к оглушающему отчаянию и обратно. Сколько слёз она выплакала, не проронив ни одной слезинки, сколько острых осколков впивались ей в сердце, не пролив ни капельки её крови! Самое ужасное горе - то, которое не выражается вовне. Но она не оставила себе даже малейшего шанса пожалеть себя. Всё для неё сейчас заключалось только в одном, вся её жизнь сосредоточилась в одной цели - он должен жить! Для этого она сделает всё. Если его не будет, то ничего уже не нужно. Наконец, когда появились описанные нами признаки выздоровления, на глазах у Эллины выступили слёзы, но то были слёзы радости. Даже не оставлявшая её ни на минуту мысль о словах знахарки не могла омрачить это счастье - он будет жить! Она ещё несколько раз обтёрла края раны полотенцем, смоченном в отваре, и стала просто смотреть на его умиротворённое лицо и слушать, как ровно и спокойно он дышит. Боже, как же счастлива была она тогда! Так Эллина просидела два часа, после чего запредельное напряжение сил всё же дало о себе знать, и она провалилась в спасительный сон.

Проснувшись, Болорион ощутил, что от съедавшей его лихорадки не осталось и следа. Силы вернулись к нему, раны затянулись, словно какой-то волшебник наложил на него заклятие исцеление. сами по себе раны, нанесённые им лешим, были просто царапинами, хоть и достаточно глубокими. Поэтому как только действие яда прекратилось, молодой человек тут же восстановился. Открыв глаза, он увидел сидевшую рядом с ним Эллину. она всё ещё спала, уронив голову на грудь. Вся её поза выражала крайнюю степень усталости: руки повисли, будто плети вдоль тела, лицо было бледно, припухшие веки, под глазами тёмные круги. Болорион попытался потихонечку встать и выйти, не потревожив девушку, однако при первом же его движении она открыла глаза, провела рукой по лицу, прогоняя последние остатки сна и, выдавив из себя усталую улыбку, тихо произнесла:

Ј Как ты себя чувствуешь?

Ј Отлично, как будто ничего не было... А что произошло?

Ј Тебя принесли полуживового, лекарь сказал, что ты... в общем, что не доживёшь до конца дня...

Ј А как же тогда...

Ј Мы пошли к нашей знахарке, она сделал отвар, и вот...

Ј Спасибо, а где Борхус?

Ј Они с Айделом, наврено, пошли к Плиару, а, может быть, где-то рядом, я не знаю. Я оставила их у знахарки и побежала к тебе.

Ј Позови их, пожалуйста, - Эллина наклонилась и поцеловала его, но с острой болью ощутила, что его ответный поцелуй запоздал и был уже не таким тёплым и нежным, как три дня назад. Несмотря на слова ведьмы, Эллина надеялась, что такая любовь, какая было у них, не могла исчезнуть бесследно и так сразу, но реальность опалила её холодным огнём, она тяжело вздохнула, проглотила подступившие слёзы и пообещала привести к нему друзей. На мгновение у неё мелькнула мысль рассказать Болориону, благодаря чему он исцелился, но тут же отбросила её. Для всякой настоящей любви противна любая попытка манипулировать волей любимого, ей не нужна фальшивка благодарности или долга, она не приемлет иного чувства, кроме равного ей по чистоте и силе. Эллина свой ход сделала, теперь дело за ним.

Глава XXVIII. Бегство.

Девушка нашла Айдела и Борхуса сидящими на скамейке возле дома лекаря со всем своим оружием и снаряжением. Увидев её, друзья вскочили, словно подброшенные пружиной, в глахзах у каждого стоял немой вопрос.

Ј Болорион просил позвать вас...

Ј Как он? - выпалил Айдел.

Ј Он уже почти поправился, лекарство знахарки помогло.

Ј Слава Создателю, не обманула, столько денег ей отвалили... - Айдел пихнул Борхуса, произнесшего эти слова, в бок. - То есть я хотел сказать, хорошо, что не обманула, - молодые люди прошмыгнули в открытую дверь, а Эллина опустилась на скамейку и осталась ждать исхода схватки за своего возлюбленного. У смерти она его вырвала, но оставалась ещё судьба, которая казалась ей сейчас менее великодушной.

Друзья застали Болориона за сборами: он ходил по комнате, натягивал одежду, проверял , хорошо ли выходит меч из ножен, натягивал сапоги. Айдел и Борхус прямо остолбенели от этого зрелища.

Ј Ты куда? - только и смог спросить его Айдел.

Ј С вами, - быстро ответил Борхус, натягивая второй сапог, не глядя друзьям в глаза.

Ј А как же... - Борхус махнул рукой в сторону входной двери.

Ј Парни, не спрашивайте меня ни о чём. Мы ведь книгу должны найти, а к ней я ещё вернусь, когда книгу найдём. Вы когда уходить собирались?

Ј Сразу, как ты выздоровеешь, старосте и воеводе уже всё сказали. Лекарю денег отдали. Кстати, это твоя доля, - Айдел протянул Болориону кошель, доверху набитый золотыми талерами.

Ј Отлично, значит сейчас и уходим.

Ј Вот это по-мужски! - воскликнул Борхус.

Ј Может быть, ты всё-таки хотя бы попрощаешься с ней, - предложил Айдел. - Она вон у входа сидит.

Ј У входа? - испуганно переспросил Болорион.

Ј Да, тебя ждёт.

Ј Ну тогда вы идите, а я вас догоню, - промямлил юноша. Друзья вышли из дома. Айдел и Борхус попрощались с Эллиной и направились в сторону ворот, а Болорион на негнущихся ногах подошёл к ней и, вперив взгляд в землю, произнёс:

Ј Эллина... я это... ухожу в общем... - она ждала этих слов, но всё равно они обожгли её такой острой болью, что она не в силах была вымолвить ни слова. Не услышав от неё ответа, Болорион попытался продолжить:

Ј Ты же знаешь,что мы книгу ищем... я не могу здесь сейчас остаться... я вернусь... обязательно вернусь за тобой, когда мы её найдём. Ладно?

Ј Болорион, - тихо сказала Эллина. - Не лги ни мне, ни себе, не обижай меня сейчас.

Ј Ну зачем ты так... я же и правда... - в этот момент он поднял посмотрел на неё и умолк. Все слова, которые он сказал и ещё мог бы сказать, были так фальшивы перед глубиной страдания, которое он прочитал в глазах несчастной девушки, что вымолвить хоть что-нибудь было сейчас преступлением. Его юная ещё незачерствевшая душа была на такое неспособна. Эллина могла бы засыпать его тысячей упрёков, она могла бы напомнить ему о слове, которое он дал её родителям, но всё это не разбило его равнодушия и не вернуло его любви.

Ј Вот и хорошо. - сказала Эллина. - Ты просто обними меня в последний раз и иди, тебя друзья ждут, - Болорион прижал девушку к своей груди, потом прошептал ей "До свидания" и зашагал за Айделом и Борхусом. Эллина смотрела ему вслед до тех пор, пока он не скрылся из виду. Несмотря ни на что, она всё же надеялась, что в последний момент он обернётся и прибежит к ней, но он ни разу не оглянулся. Только тогда бедная девушка дала волю своему горю: обжигающие слёзы рекой полились из её глаз, и она без чувств упала на землю.

Оставим несчастную Эллину, её возлюбленного и его друзей и вернёмся к позабытому нами другому герою этой повести - Амиару. Вопреки предположениям юных искателей приключений некромант был жив, хоть и тяжело ранен. На протяжении нескольких дней он с помощью призрака Верховного жреца Духов леса поправлял своё здоровье, в результате чего полностью исцелился и стал обдумывать дальнейшие действия.

Первое, что пришло ему в голову - это то, что выйти из кладбища через главный вход он не мог, поскольку его караулили солдаты Тьмы, а справиться с ними в одиночку было для него невозможно. Следовательно, сначала необходимо было найти другой выход с кладбища. Сочинив наскоро очередную басню для призрака Верховного жреца о том, что, мол он хотел бы осмотреть и новую часть леса, находящуюся с другой стороны кладбища,, Амиар узнал, что есть ещё один выход. Таким образом, первая проблема была решена.

Второе, что больше всего занимало воображение некроманта - месть этим трём мальчишкам, посмевшим противиться исполнению его планов. Причём, необходимо было взять хоть одного из них живым и выпытать, откуда они узнали про кладбище, его там присутствие, кто их послал и какие цели они преследовали. Только так можно было надеяться на хоть какое-то снисхождение Повелителя Тьмы, ибо Амиар прекрасно знал, что рано или поздно его посланцы всё равно найдут юного некроманта и потребуют уплаты по всем его долгам, а Повелитель Тьмы был очень неприятным кредитором. Поэтому Амиар решил покинуть кладбище, достичь деревни и там ждать, когда молодые люди её покинут, выследить их и напасть с помощью некромантии. Это был его единственный шанс остаться в живых. Конечно, ещё очень хотелось отомстить жителям деревни, но тогда пришлось бы использовать магию, что обязательно было бы замечено Слугой Повелителя и поставило бы крест на всех его планах. Так что сожжение деревни пришлось отложить.

Итак, Амиар под утро покинул кладбище и к вечеру следующего дня оазался у стен деревни. Через два дня он увидел торговый караван, вернувшийся в деревню, а спустя ещё три дня он наконец-то увидел трёх молодых людей, в одном из которых он узнал того наглеца в склепе, покидавших село и направлявшихся на северо-запад в сторону огромной могучей реки Торрен. Амиар решил дождаться благоприятного момента, когда юноши выйдут на место какого-нибудь крупного сражения, которых на реке было достаточно, чтобы поднять максимальное количество скелетов и зомби (на существ высшего порядка его магической энергии могло не хватить), напасть на своих врагов, захватить в плен одного, а остальных перебить.

В течение недели, пока друзья шли к Торрену, Амиар не терял их из виду. Наконец на горизонте показалась голубая полоска, которая по мере приближения к ней оказалась водой. Никто из молодых людей раньше не видел такого количества воды в одном месте, поэтому вид большой реки ошеломил их. Здесь и правда было чем залюбоваться: искрящаяся под солнцем лазурь, обширные луга по обе стороны реки, идущая из ниоткуда и уходящая в никуда река представляли собой величественное зрелище. В этом месте Торрен достигал примерно мили в ширину. Ни единого островка не виднелось на его водной глади, только величавые облака, отражаясь в ней, ненадолго задерживались, чтобы полюбоваться на себя в это голубое зеркало.

Примерно в полумиле от Торрена давным-давно столкнулись армии Катриона и Сартморрена. Битва была такой кровопролитной и упорной, что даже короли обоих государств ужаснулись и после неё сразу же заключили мир, просто сохранявший статус-кво. Лишь только Амиар почувствовал присутствие такого большого захоронения, он решил действовать, не дожидаясь прихода темноты, ведь к тому моменту друзья могля каким-то образом переправиться на другой берег реки, и стал произносить свои заклинания. В это время молодые люди стояли на небольшом пригорке и любовались открывавшимся с него видом.

Ј Красота-то какая, парни! - протянул Айдел, прикрыв глаза ладонью от солнечного света.

Ј Да уж, у нас в Катрионе такого не встретишь, - отозвался Борхус. Болорион же ничего не сказал, а только вздохнул и кивнул головой. Айдел обернулся назад и увидел, как какая-то толпа движется по направлению к ним.

Ј Парни, что это? Откуда здесь столько людей? - Борхус и Болорион посмотрели в ту же сторону. Более зоркий Болорион вгляделся повнимательнее и в ужасе произнёс:

Ј Ребята, это не люди... скелеты... и ещё зомби!

Ј Смотрите, с другой стороны тоже идут! И от реки!

Ј Надо прорываться, - предложил Борхус. - К реке, там они нас не достанут.

Ј Да, но как мы переправимся через неё? - возразил Айдел.

Ј Не знаю, попробуем вплавь.

Ј А если не получится?

Ј У нас нет выбора, они уже в пятистах шагах от нас, нужно бежать, иначе мы погибли.

Ј Если нас разделят, не пытаемся отбить отставшего, каждый выпутывается, как может. Так хоть у кого-то будет шанс спастись. Встречаемся у устья Торрена через неделю, - после этих слов Борхуса друзья помчались на наступавших врагов. Всего со стороны реки им противостояло пятьдесят скелетов и двадцать зомби. Быстро преодолев разделявшее их расстояние, молодые люди вступили в схватку. Болориону и Айделу удалось с ходу повергнуть нескольких противников и, не теряя скорости, продолжать двигаться к реке. Борхусу повезло меньше. Лишь только они начали сражаться, как юноша споткнулся о какой-то бугор на лугу и упал на землю. Он вскочил так быстро, как только мог, но его уже окружили несколько скелетов, легко прорваться через которых было невозможно. Он позвал на помощь, но друзья были уже далеко, к тому же его голос заглушал рёв приближавшихся зомби. Всё же Борхус не сдался. Делая один успешный выпад за другим, он расчистил себе дорогу к реке и бросился к спасительной воде, как вдруг резкая боль пронзила его ногу. Стрела одного из скелетов-лучников пронзила ему бедро. После этого убежать от наседавших со всех сторон врагов Борхус уже не мог. какое-то время он ещё сражался с ними, но в конце концов его оглушили мощным ударом рукояти меча, юноша упал и потерял сознание.

Тем временем Айдел и Болорион достигли берега реки. Преследовавшие их противники отстали на добрых пятьсот шагов, что дало им время на некоторую передышку.

Ј Где Борхус? - пытаясь восстановить дыхание, спросил Айдел.

Ј Не знаю. кажется он споткнулся и упал в траву, после этого я уже его не видел.

Ј Ну что, поплыли, - спросил Айдел.

Ј Слушай, я не умею плавать.

Ј Да ты что? А что же ты теперь будешь делать.

Ј Я побегу вдоль берега, может найду какую-нибудь лодку...

Ј Я с тобой, я тебя не брошу, - запротестовал Айдел.

Ј Не надо, вспомни, о чём мы договаривались. Их слишком много, вдвоём нам всё равно не отбиться. - Болорион поднял с песка большое бревно, столкнул его в воду и сказал:

Ј Клади на него меч, плащ и сапоги и плыви быстрей. Времени нет. Прощай, может и увидимся ещё. - Айдел хотел что-то сказать, но в этот момент на расстоянии двух пальцев от его виска просвистела стрела, поэтому он просто пожал товарищу руку, сбросил сапоги и плащ, положил их на бревно и кинулся в воду. Болорион же во весь дух помчался по берегу. Примерно через милю он прибежал в заросли высокого камыша, в которых юноша решил спрятаться. Он, как мог осторожно, пробрался поближе к воде и лёг. Однако Болорион не знал, что у преследовавших его зомби был великолепный нюх, поэтому как только они достигли зарослей, в которых прятался молодой человек, они направились прямиком к его укрытию. Когда Болорион это понял, он бросился вдоль самой кромки камышовых зарослей, но увидел, что с противоположной стороны на него двигается отряд из нескольких зомби. Тогда он попытался прорваться через камыши, как вдруг нога его упёрлась во что-то твёрдое. Он посмотрел вниз: перед ним лежал узенький челнок без вёсел, спрятанный здесь по-видимому каким-то рыбаком. Болорион, ни секунды больше не размышляя, вытащил его на воду, запрыгнул в лодку и стал отталкиваться от дна мечом. Отплыв от берега на несколько футов, где враги уже не могли навязать ему ближний бой, молодой человек лёг на дно челнока и предоставил себя на волю течений великого Торрена.