Жданов Николай Никифорович : другие произведения.

Проси прощения у Бога

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   Николай Жданов.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Проси
   прощения у Бога
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1.
   Для более ясного понимания написанной мной истории, я в первой главе осветил события по ранее написанным журналистами материалам.
  
   Наступление советских войск в 1942 г. началось как попытка стратегического наступления, но завершилось окружением и практически полным уничтожением наступающих сил Красной армии ("операция Fredericus"). Из-за катастрофы под Харьковом стало возможным стремительное продвижение немцев на южном участке фронта на Воронеж и Ростов-на-Дону с последующим выходом к Волге и продвижением на Кавказ, Сталинград.
   По оценкам историков, после разгрома немцев под Москвой Сталин впал в теоретически осуждавшееся им "головокружение от успехов. Все военачальники не пытались вывести его из этого состояния. На совещании 5 января 1942 года командующие фронтами, как один, докладывали о грандиозных успехах и просили резервов, обещая немедленно кого-нибудь разбить. Результатом стало директивное письмо от 10 января, в котором ставилась задача "обеспечить полный разгром гитлеровских войск в 1942 году".
   Шапкозакидательским настроениям способствовали фантастические данные ГРУ, оценившего потери вермахта к 1 марта 1942 года в 6,5 млн человек, тогда как на деле они едва превысили один миллион.
   "Инициатива теперь в наших руках. Потуги разболтанной ржавой машины Гитлера не могут сдержать напор Красной Армии", - утверждал Сталин в праздничном приказе 23 февраля.
   "В Ставке ослабло критическое отношение к обстановке, многое представлялось в слишком розовом цвете. Разрабатывая гигантские планы, Ставка не учитывала реальную действительность", - писал после войны генерал-полковник Павел Белов.
   "Многие из нас предполагали, что Красная Армия уже в состоянии немедленно выбросить захватчиков с советской земли", - вспоминал маршал Москаленко.
   "Ну, шапка была набекрень у всех тогда", - заявил маршал Жуков в 1966 году на встрече с сотрудниками "Военно-исторического журнала".
   "Точно так же, как Гитлер при нападении на Советский Союз, теперь русское командование переоценило свои силы", - указывал в мемуарах германский генерал Курт фон Типпельскирх.
   Британский министр иностранных дел Энтони Иден 16-20 декабря 1941 года находился в Москве, чтобы подписать официальный договор о союзе в войне против Германии и послевоенном сотрудничестве. К его удивлению, Сталин практически не интересовался открытием второго фронта, а всецело сосредоточился на вопросе о признании Лондоном территориальных приобретений СССР по пакту Молотова-Риббентропа. В результате Иден уехал ни с чем.
   История Великой Отечественной войны абсолютно неправдивая... Это не история, которая была, а история, которая написана. Она отвечает духу современности. Кого надо прославить, о ком надо умолчать Маршал Георгий Жуков, из интервью "Литературной газете"
   20 января 1942 года советский полпред в Вашингтоне Максим Литвинов запросил Москву, не следует ли, в связи со вступлением США в войну, поднять вопрос о втором фронте перед Рузвельтом. Молотов ответил: "Подождем момента, когда, может быть, сами союзники поставят этот вопрос перед нами".
   Изменил эту позицию только разгром под Харьковом. Когда Молотов, в те дни находившийся с визитом в Лондоне, сообщил, что Британия по-прежнему не готова включить в договор пункт о признании границ 1941 года, Сталин ответил: "Согласись без этого". Документ был подписан 26 мая.
   На переоценку своих сил наложился крупный стратегический просчет.
   После поражения под Москвой и вступления в войну США Германия оказалась перед лицом затяжной войны, в которой решающую роль играют материальные ресурсы. Главной целью Гитлера стали кубанская пшеница и кавказская нефть.
   "Москва как цель наступления совершенно отпадает", - записал после совещания в ставке фюрера 28 марта генерал Вальтер Варлимонт.
   Сталин до лета 1942 года не сомневался, что немцы повторят попытку захватить Москву, и считал южное направление второстепенным и отвлекающим. Основные силы Красной армии были брошены на то, чтобы оттеснить подальше от столицы группу армий "Центр", и германское командование перемалывало их, уйдя на этом участке фронта в глухую оборону.
   "Наступательными действиями мы изматывали свои войска во много раз больше, чем вражеские. Это изматывание было выгодно противнику, а не нам", - писал в мемуарах маршал Рокоссовский. Фраза была вычеркнута цензурой и впервые вошла в издание 1990 года.
   22 января был освобожден последний занятый немцами населенный пункт на территории Московской области - деревня Уваровка.
   Но взять Ржев в 200 км к западу от Москвы удалось только в марте 1943 года. Потери в бесконечных боях за Ржев составили полмиллиона человек. Александр Твардовский посвятил им одно из самых пронзительных стихотворений во всей военной литературе: "Я убит и не знаю, наш ли Ржев, наконец?"
   Наше счастье, что силы советского тыла неисчислимы. Маршал артиллерии Николай Воронов
   Общие потери Западного и Калининского фронтов Жукова и Конева с 8 января по 20 апреля 1942 года, когда наступление окончательно выдохлось, составили 776889 человек.
   Однако и после этого Верховный продолжал гнуть свое.
   "Всей Красной Армии добиться того, чтобы 1942 год стал годом окончательного разгрома немецко-фашистских войск и освобождения советской земли от гитлеровских мерзавцев", - писал он в первомайском приказе.
   В известном докладе XX съезду КПСС Хрущев возложил всю вину за харьковское поражение на Сталина, который, по его словам, загубил дело, упорно не давая перейти к обороне.
   Война по должности превратила Сталина в Верховного Главнокомандующего, но не могла превратить его в профессионального военачальника. Между тем привычка к неограниченной власти сделала неизбежным его вмешательство именно в профессиональные вопросы войны. Николай Сванидзе, журналист и историк
   В воспоминаниях Никиты Сергеевича досталось и маршалу Василевскому за то, что он 17 мая не настоял перед Верховным на прекращении наступления и тем самым, по мнению Хрущева, "не выполнил своего долга воина".
   Однако, как следует из опубликованных документов, Тимошенко, Хрущев и Баграмян, докладывая о тяжелой обстановке, тоже не решились произнести главные слова - "остановить наступление".
   Как указывал в воспоминаниях Жуков, 17-18 мая "Военный совет [Юго-Западного] фронта особого беспокойства не проявил".
   С одной стороны, Сталин возглавил вооруженные силы воюющей страны, будучи гражданским человеком, притом давно уверовав в собственную непогрешимость и внушив всем, а маршалам и генералам больше, чем кому-либо, что противоречить ему смертельно опасно.
   Жуков, уже находясь на пенсии, на вопрос Константина Симонова, каким был Верховный, ответил коротко: "Он был страшен".
   С другой стороны, подавляющее большинство выдвинутых им военачальников имели за плечами лишь начальную школу да разные краткосрочные курсы. В результате Большого террора крупными соединениями пришлось командовать людям, недавно пришедшим, в лучшем случае, с дивизионного уровня.
   Когда задумываешься о любимцах Сталина, которым вверялась власть над миллионами наших солдат, то невольно возникает вопрос: как мы вообще эту войну с Германией выиграли? Валентин Пикуль, писатель
   "Мы не имели заранее подобранных и хорошо обученных командующих фронтами, армиями, корпусами и дивизиями. Во главе фронтов встали люди, которые проваливали одно дело за другим. Все эти командиры учились войне на войне, расплачиваясь за это кровью наших людей", - указывал Жуков в письме начальнику Главного управления кадров наркомата обороны 22 августа 1944 года.
   Вплоть до 1943 года Сталин в форме приказов направлял командующим фронтами и армиями пространные инструкции и, по их собственным словам, "открывал глаза" на вещи, которые обязан знать любой курсант, вроде необходимости концентрации сил на решающих участках и артиллерийской поддержки наступления, использования радиосвязи и инженерных заграждений.
   "Не имевшие достаточного опыта, не отягощенные образованием, скороспелые сталинские полководцы, заняв генеральские должности, в своем подавляющем большинстве остановились в развитии и ничему учиться не желали. Они готовились только наступать, но, как выяснилось, наступать тоже не умели. Во-первых, сразу терялось управление; во-вторых, "не хватало опыта"; в-третьих, мешал противник, создававший своими действиями "сложную обстановку", - пишет Владимир Бешанов.
   "Расплачиваться за невежество пришлось долго и большой кровью. Не своей, конечно", - резюмирует исследователь.
   27 мая 1942 года Сталин ответил Тимошенко и Хрущеву на просьбу о дополнительных резервах: "Не пора ли вам научиться воевать малой кровью, как это делают немцы? Если вы не научитесь получше управлять войсками, вам не хватит всего вооружения, производимого в стране. Учтите все это, если вы хотите когда-либо научиться побеждать врага, а не доставлять ему легкую победу. В противном случае вооружение, получаемое вами от Ставки, будет переходить в руки врага, как это происходит теперь".
   "Тот факт, что мы отступили далеко от границы и дали противнику возможность занять и разорить Украину, Белоруссию, часть Российской Федерации, явился результатом просчетов и неумелого руководства. Многие люди, которым доверили дело, были достаточно примитивны", - утверждал Хрущев.
   Врать не хочу, а правду все равно написать не позволят. Маршал Иван Конев о своем решении не описывать в мемуарах начальный период войны
   По оценкам современных историков, Иосифу Виссарионовичу следовало бы вместо "вам" сказать "нам", а Никите Сергеевичу - включить в число "примитивных людей" себя самого.
   Маршал Семен Тимошенко не захотел участвовать в запоздалом обмене упреками. Единственный из крупных советских военачальников второй мировой войны, он отказался писать мемуары и публично делиться --> воспоминаниями[Author:U] .
   Знаменитый актер Евгений Весник рассказывал, что через много лет после войны ехал с Тимошенко в одном купе. Как водится, налегли на коньячок.
   Захмелев, Весник, по его словам, "набрался наглости" и спросил маршала: как же нам все-таки удалось выиграть войну?
   "А хрен его знает!" - ответил тот.
  
   2.
  
   Во всей этой кутерьме побывал и полк Бирюзы Виталия Николаевича. Полк понес значительные потери в живой силе и технике. Команду прорываться из окружения, командир полка получил, когда в полку осталось 10-15 процентов личного состава, из них 20 человек офицеров. Два командира батальона ,три командира роты и четыре командира взвода, остальные штабисты. Собрались все за городом, в лесу. Командир полка провел последнее совещание с офицерами полка и командирами батальонов. Он в виде приказа сделал сообщение.
   - Мы находимся в окружении, поступила команда прорываться к своим. Выходить из окружения будем небольшими группами, по три- семь человек. Командирам батальонов довести приказ до личного состава. Сверим часы, двадцать два часа, выступление через пять минут.
   Командир второго батальона собрал свой личный состав и сказал.
   - Поступила команда идти на прорыв к своим. Выходить будим группами по три, четыре человека. Со мной пойдут, мой заместитель и старший лейтенант Егоров. Всем по группам помогут разбиться командиры взводов. Выступаем в двадцать два часа, я подам команду близко находящимся возле меня, всем команду передавать друг другу.
   - И вот настало время, все группы двинулись вперед. Сначала было тихо, потом, то там, то там начали слышаться винтовочные выстрелы и автоматные очереди. В одной из групп прорыва были, два солдата и медицинская сестра. При переходе одного из рвов, во время спуска, медсестра подвернула ногу и не могла наступать на нее. Солдат крепкого телосложения, Степан, незадумываясь предложил.
   - Залезай ко мне на спину.
   Степан пригнулся, и медицинская сестра оказалась на его спине. Они продолжили путь. Где-то
   не очень далеко был слышен лай собак и доносящийся говор немецкой речи. Второй солдат бросил.
   - Уходите, я прикрою, приостановлю гадов и догоню вас.
   Когда Степан, с медсестрой на плечах, отошел метров пятьдесят, послышались автоматные очереди, потом взрыв гранаты, пара еще очередей и в этом направлении все утихло. Степан поспешил продолжить свой путь. Но вот неожиданность. Впереди нарисовались два немца, для них Степан со своей ношей, также была неожиданность. Один немец держал винтовку наперевес, другой через ремень на плече. Тот, что держал винтовку наперевес, показал, чтобы медсестра слезала, но она подняла, державший в руке пистолет и выстрелила в немца, который держал винтовку наперевес. Немец упал, второй рванул винтовку с плеча, но медсестра, вторым выстрелом, уложила и его. Степан, заспешил от злосчастного места, молча, и только, отойдя метров пятьдесят, усмехнулся.
   - Ну, ты даешь.
   Она сказала просто.
   - Стараюсь, как могу, в нашей ситуации.
   - Молодец.
   - Спасибо.
   Степан, со своей ношей, двигался дальше. Выстрелы слышались, где-то позади. Степан выработал для себя тактику, где-то через каждые полкилометра отдых пять-десять минут. Когда стало светать, Степан с медсестрой были недалеко от проселочной дороги. Вдали по дороге приближалась, телега в упряжке пари лошадей. Управляла телегой лет пятидесяти женщина. Степан решил остановить ее, чтобы выяснить обстановку. Когда телега подъехала, Степан махнул, рукой и телега остановилась. Степан и медицинская сестра поздоровались.
   - Здравствуйте.
   Женщина, посмотрев, на красноармейцев, ответила и спросила.
   - Здравствуйте. Куда путь держите?
   Степан вместо ответа на вопрос женщины, задал свой вопрос.
   - Какая здесь обстановка, где немцы?
   - Вчера заняли Федоровку, говорят в Михайловке наши.
   - А вы куда направляетесь?
   - В Михайловку.
   - Нас не подбросите.
   - А чего же не подбросить? Садитесь.
   Степан усадил на телегу медсестру и сел сам. Женщина спросила
   - А что с девушкой, ранение?
   - Нет, ногу вывихнула.
   - И давно, соколик, ты ее несешь?
   - Из под Харькова.
   - Так там же немцы.
   - Вот уходим от них, к своим.
   Женщина вздохнула.
   - Бидолашные.
   При подъезде к Михайловке, из-за кустов, на встречу вышли двое военных. Один из них спросил.
   - Кто такие, откуда путь держите?
   Женщина сказала.
   - Я с хутора Шипы, была у дочери, в Михайловку еду.
   Степан сообщил о себе.
   - А мы следуем из под Харькова.
   - Из окружения следуете?
   - Вроде того.
   - Ваши уже появлялись здесь, езжайте.
   Телега двинулась дальше. Заехав в поселок, Степан обратился к первому попавшемуся офицеру.
   - Товарищ капитан, мне бы комендатуру.
   Капитан посмотрел на него, и спросил.
   - С окружения?
   - Да
   Капитан указал в сторону большого дома.
   - Это школа, там на спорт площадке ваши собираются.
   Женщина подвезла их к школе, потом Степан снова взял медсестру на спину и пошел на спортплощадку, которая находилась с тыльной стороны школы. Здесь было много военных, повидемому, из разных частей, вышедших из окружения. Он увидел своего комбата, рядом с ним знакомых солдат. Он его друг солдат Николаев. Подойдя к ним, поздоровался и спросил.
   - Ребята, где здесь медсанбат?
   - Степа, в рядом стоящем доме, там, кажись, ранее был какой-то магазин.
   Степан взял медсестру на плечи и понес ее туда. Медсестра по дороге спросила.
   - Я даже не знаю, как тебя благодарить?
   Степан ответил просто.
   - По девичьи
   Лицо медсестры покрылось краской.
   - Как?
   Степан улыбнулся.
   - Много не прошу, всего один поцелуй.
   Медсестра поцеловала Степана в щеку, потом крепко впилась в губы.
   Когда он оставлял ее в медсанбате, она сказала ему.
   - Степа, я больная, меня необходимо навещать.
   Степан засмеялся.
   - Обязательно.
   На этом сегодняшняя встреча их закончилась, но потом много еще было других. Вале, так звали медсестру, поправили ногу, и она быстро начала поправляться. Они часто гуляли в близлежащей роще и целовались уже не из-за благодарности, а в удовольствие. В роще, на лужайках стояли копны сена, однажды одна, из которых стала им первой совместной постелью. Любовь разгоралась. Валентина была стройная, симпатичная девушка, многие офицеры поглядывали в ее сторону и пытались заигрывать с ней, но при более настойчивых приставаниях, она давала резкий отпор и приставания заканчивались. Валя всей душой и сердцем полюбила простого, добродушного солдата и никто ее больше не интересовал. Солдаты и офицеры полка Березина, которые остались живыми, после выхода из окружения, стали костяком вновь сформированной воинской части. С отделения, в котором был Степан остались в живых и не ранены командир отделения и солдаты - Пшеничный Степан и Николаев. Полк ускоренно доукомплектовывали, В скором будущем предстояли сильные бои. Советский Союз страна большая, людских резервов было много, их гибелью добывались победы и прославлялись умения и подвиги гениальных военоначальников. Все проходило по Советски
   3.
  
   Поселок Михайловка. По дороге проходит военная техника и группами в строю проходят военнослужащие. Поселок заполнен военными и каждый день все прибывают новые. Шло комплектование полка, что вещало приближение больших событий, больших воинских сражений.
   Штаб полка расположился в школе. Здесь у входной двери стоял постоянно часовой. По коридору перемещались в основном офицеры. Командир полка закончил совещание, офицеры покидали комнату штаба. Находящийся на совещании майор НКВД подошел к командиру полка.
   - Товарищ полковник, завтра ваши люди едут в Федоровку?
   - Думаю, да.
   - Я попрошу вас, возьмите моего старшего лейтенанта, ему необходимо побывать во втором батальоне.
   - Есть серьезные вопросы?
   - Да нет, текучка.
   Майор не стал говорить ничего конкретного, Но полковник встревожился, пробежала мысль.
   - Ох уж эта ваша текучка, необходимо предупредить командира батальона.
   У выхода майора ожидал из его службы старший лейтенант. Он, приложив руку к козырьку, поприветствовал майора.
   - Здравие желаю, товарищ майор.
   Майор ответил.
   -- Здравие желаю, пойдем со мной.
   Они пошли в самый конец коридора, остановились у двери, на которой была табличка. ДИРЕКТОР. Табличка эта весела, повидемому, еще с довоенных времен. Майор достал ключ из кармана и открыл дверь. Это небольшая комната, в ней стоит два стола, установленных т-образно. За одним из столов стоит стул хозяина, а за другим столом, по два с каждой стороны стоят стулья для гостей. В углу стоит металлический сейф. Майор занял свое место и рукой пригласил сесть старшему лейтенанту. Старший лейтенант, по фамилии Сечкин сел за приставленный стол к столу хозяина. Майор многозначительно поднял палец вверх.
   - Там, требуют провести важное мероприятие. Немцы продолжают сбрасывать агитационные листовки, в которых сулят, для перешедших на их сторону, наших военнослужащих, манны небесные обещают. Сейчас конечно не 1941 год, а 1943 год, но могут еще найтись подонки, для которых родина, ни чего не стоит.
   Майор, немного помолчав, продолжил.
   - Вот так-то, Семен Владимирович, есть работа для нас. Сечкин попытался высказать свое мнение по данному вопросу.
   - Товарищ майор, солдаты используют эти листовки для ...
   Майор не дал ему договорить.
   - Да, некоторые используют эти листовки для подтирания задницы, а есть такие, которые могут их использовать, как пропуск для перехода к немцам. Вот так-то, Семен Владимирович, нам необходимо поработать. Кстати, Семен Владимирович, а вы эти листовки читали?
   Сечкин бросил пренебрежительно.
   - А зачем мне эта гебелевская трепотня.
   - Не скажи, мы должны знать то, что не должны читать другие.
   Сечкин, как говорится, сделал большие глаза. Майор продолжал.
   - В селе Федоровка заканчивает переформирование второй батальон полка. Завтра туда отправится транспорт из полка. Ты отправишься с ними, найдешь у одного из солдат немецкую листовку, а дальше ты знаешь, что делать.
   Сечкин переспросил.
   - Командир полка и командир батальона знают о моей миссии?
   Майор выразил удивление.
   - Да ты, что. Командир полка только знает, что ты отправляешься в батальон и, наверняка, уже предупредил своего командира батальона о твоем визите. Поступай решительно. Комбат там, один из тех, кто отбывал наказание за подрыв могущества Красной Армии.
   Сечкин поднялся и козырнул.
   - Товарищ майор, задача ясна. Считайте, я приступил к выполнению. Это не задача, это приказ, а приказы надо.
   Сечкин дополнил.
   - Выполнять.
   Майор подэтожыл.
   - То-то.
   Сечкин снова козырнул.
   - Слушаюсь, товарищ майор, разрешите идти?
   - Иди. Да, завтра во второй батальон отправляется полковая разведка. Узнай чем и когда они отправляются.
   Когда Сечкин ушел, майор улыбнулся.
   - Постарается он.
   Он, зная Сечкина биографию и характеристику, был уверен, что Сечкин с заданием справится. Сечкин родился в семье, где отец был потомственным рабочим - токарем, мат архивариусом в цеху на Радиозаводе. В семье было двое детей - Семен, 1918 года рождения и, на два года младшая сестра - Надя. Семен очень любил сестру, подружек заводить не очень стремился. Воспитанием детей больше занималась мама. Она Семену говорила.
   - Делай в жизни , любыми путями карьеру, добивайся высот.
   После окончания школы он поступил в Киеве в институт, где готовили работников КГБ. Окончив института, был направлен в особый отдел Красной Армии. После разгрома Красной Армии под Харьковом, был командиром взвода в заградительном отряде. В одном бою проявил себя достойно. Заградительный отряд прикрывал штрафной батальон. Тогда немцы открыли сильный огонь, и штрафники начали отступать. Солдат с заград отряда дал пулеметную очередь сначала поверху, потом под ноги. Отступление продолжалось, Сечкин приказал солдату стрелять по штрафникам, но тот ему сказал
   --Та это же наши люди.
   Сечкин сам сел за пулемет, бросив.
   - Мы обязаны остановить этих мерзавцев, пусть искупают кровью свою вину перед государством.
   Сечкин полосонул из пулемета по отступающим штрафникам. Отступление прекратилось, штрафники легли на землю под уничтожающий огонь немцев. После боя, Сечкин все изложил в докладной, В результате, солдат, не стрелявший по штрафникам, был отправлен в штрафбат, а Сечкин получил медаль - За боевые заслуги и повышение в звании.
   На второй день во второй батальон отправилась грузовая машина, в которой были, в кабине с шофером командир полковой разведки - капитан Кузнецов, а в кузове Сечкин и пять человек разведчиков, сержант и четыре солдата. Через пол часа машина миновала дорожный знак. с. ФЕДОРОВКА.
   .
  
   4.
   В Федоровке, в одном из дворов группа солдат в двенадцать человек проводила занятия. Молодой солдат собирал автомат, а сержант смотрел на часы. Молодой солдат собрал автомат, и поднял его вверх. Сержант похвалил солдата.
   - Молодец, в норматив уложился.
   Молодой солдат продолжал трясти автоматом.
   - Знай наших, не хуже других могем.
   Сержант замахал рукой.
   - Ну, на счет других, это ты напрасно. Мы сейчас посмотрим. Степа...
   Сержант остановился, так-как к нему спешил Степан, делая какие-то знаки. Он подошел к Сержанту и показал на дорогу. Сержант, посмотрев на дорогу, где медленно шла Чумакова Валентина, тихо сказал.
   - По улице или...,чтобы при необходимости тебя можно было быстро найти. Степан лихо козырнул.
   - Слушаюсь, товарищ сержант.
   Он взял автомат, перекинул его ремень через плечо и направился к Чумаковой. Молодой солдат с завистью заметил.
   - Повезло человеку. Что она нашла в этом хохле.
   Сержант остановил его.
   - Не надо так о них. Ты здесь третий день и многое не знаешь и не понимаешь.
   Молодой солдат не успокаивался.
   - А что тут понимать, роман между боями.
   Рядом сидящий Николаев заметил.
   - Если с боя выйдешь живым. Сержант остановил перепалку.
   - Разговорчики.
   Николаев все же заметил.
   - Не доведи Господи, чтобы это услышал Степа.
   Молодой солдат парировал.
   - Ну, а что, не так?
   Николаев подытожил разговор.
   - Дурак ты.
   Степан, подойдя к Чумаковой, легонько прижал ее к себе.
   - Привет Валюша.
   Чумакова ответила ему.
   - Здравствуй Степа.
   Степан предложил.
   - Пройдемся по улице? Не против?
   Чумакова улыбнулась, прижимаясь к Степану
   - Не против.
   Они прошли несколько домов и остановились у дома, который по своим размерам был по больше рядом стоящих. Чумакова заметила.
   - Степа, ты всегда останавливаешься у этого дома. Что себя так привлекает в нем?
   Степан ответил просто.
   - Воспоминания детства.
   - Ты же сибиряк, у вас, наверное, дома в основном деревянные.
   Степан, некоторое время, помолчав, сказал.
   - Да, сибирские дома совсем другие.
   Чумакова заметила.
   - Может дом, в котором ты жил, чем-то похож на этот?
   Степан немного замялся.
   - Валя, ты не все знаешь обо мне, Я так боюсь,, что когда ты больше узнаешь о моей жизни, то просто пошлешь меня к чертовой матери.
   Чумакова замахала руками.
   - Степа, мы с тобой близкие люди, не расписанные муж и жена.
   Она прижалась к Степану.
   - Я люблю тебя, а все остальное.
   Степан, собравшись с духом, выпалил.
   - Хорошо, я родился в этом доме
   Чумакова удивленно посмотрела на Степана. Степан, переступая с ноги на ногу, заметно волновался, ожидал, как его сообщение примет Валя. потом спросил.
   - Удивлена? Скажу все сразу - Я сын кулака, Да, я сын кулака.
   Некоторое время оба молчали, потом Чумакова взяла за обе руки Степана и участливо сказала.
   - Расскажи мне все. Я пойму тебя, не беспокойся.
   Степан, после не которого колебания, предложил.
   - Давай присядем на бревне, у соседнего двора.
   Они так и сделали. А когда присели на бревне, Степан начал излагать прошлое из своей жизни, что произошло с их семьей, когда ему было десять лет.
   - У моего деда было два сына и дочь. Дочь вышла замуж, старшего сына, когда он женился, дед отделил. Младший, отец мой, остался с родителями. В 1926 году дед умер, а через год и бабушки не стало. Отец и мать работящими были и имели не плохое хозяйство. Были у них лошади, коровы, свиньи и всякая другая живность. Все было. Но парторг в колхозе стал настоятельно, с нескрываемыми угрозами, агитировать отца вступать в колхоз. Отец отказался. И вот, однажды, запряженная парой лошадей, во двор, с двумя милиционерами, въехала телега. На сборы дали десять минут. С собой можно было взять, что можно внести в руках. Отцу тогда было тридцать пять лет, матери, где-то также. Отец вышел из дома с узлом, мать с дочерью, которой не было еще и года. Мне тоже дали узел. Стали подходить, прощаться родственники, соседи. Отец опустился на колени и сказал
   - Односельчане, простите нас, если мы кого-то обидели, где-то были не справедливы. Прощайте.
   Вся семья, следуя примеру отца, поклонилась людям. В толпе одни вытирали слезы, а не которые ехидно улыбались, ожидая, когда можно будет тащить оставшееся добро. Один из милиционеров объявил
   - Граждане Пшеничные, пора отправляться. Мы с милиционерами сели в телегу и поехали. Это были мои последние минуты в родительском доме.
   Степан вытирает пот на лице, Чумакова дает ему носовой платок, Степан вытерся и продолжил.
   - На железнодорожной станции нам определили место в теплушке. Которая была плотно упакована, подобными нам, людьми.
   Чумакова взяла за руку Степана.
   - Горемыка ты мой. Сколько же тебе было тогда лет?
   - Мне тогда было десять лет, но я хорошо все помню.
   Степан проложил.
   - Сестренка моя, в дороге, заболела и умерла. На одной из станций у нас ее забрали, а где похоронили, не знаем. Нас все везли и везли в далекую Сибирь. Там и поселили.
Чумакова спросила.
   - Степа, мама и папа в настоящее время там и живут.
   - Мама умерла в 1936 году, папа, через два года после смерти мамы женился на вдове, уроженке из Украины. В армию отец не призывался, сначала, как кулак, а потом в связи с болезнью.
   Чумакова заметила.
   - Степа, так у тебя же в этом селе родственники должны быть.
   - Они есть, я знаю. Только мы не поддерживали с ними связи.
   - Почему?
   - Отец всегда считал, что связь с нами может принести им неприятности. Мы же инородное тело в Советском обществе.
   - Степа, прошло уже сколько времени. Возможно, давай поспрашиваем у местных жителей и найдем твоих родственников
   - Я знаю, где они живут. Вот только еще сомневаюсь, следует ли к ним идти.
   Чумакова встрепенулась.
   - Да ты что, они же рады будут тебя видеть.
   - Думаешь?
   Чумакова нашла аргумент убеждения
   - И вообще, ты не можешь познакомить меня с родителями, так хоть с родственниками познакомь.
   Степан, после недолгого раздумывания сказал.
   - Ты, пожалуй, убедила меня. Вот только без подарков как-то...
   - Степа, да твое появление для них будет самым большим подарком. Хотя, стоп. Я найду пару кусков мыла, ну и еще, что-то придумаем. Пойдем ко мне.
   Степан, увидев возможность уединения, многозначительно улыбнулся.
   Вот это правильное решение, пойдем. Родственников моих можно посетить и в другой раз. Ну, хоть завтра. Правильно?
   Чумакова засмеялась.
   - Не волнуйся. Мы успеем все, и это, и к твоим родственникам сходить. Завтра нас, Может быть уже не будет в этом селе. Не зря же батальон доукомплектовали личным составом и завезли боеприпасы.
   Степан обнял Чумакову.
   - Милая моя Валюша, ты всегда права. Степан и Чумакова пошли дальше по улице, но отошли не далеко, их, запыхавшийся, догнал Николаев. Он поздоровался.
   - Валя, здравствуй.
   Какое - то чувство подсказывало, что появление Николаева, не к добру. Чумакова ответила.
   - Здравствуй. Только не забирай его, - она указала на Степана.
   Николаев развел руками.
   - Простите, но Степу срочно вызывает комбат.
   Степан спросил.
   - Комбат? А ты не знаешь зачем?
   Николаев пожал плечами.
   - Не знаю, но во дворе, комбата видел разведчики прибыли.
   - Ладно, друг, возвращайся не спеша, я догоню.
   Николаев попрощался.
   - Валя, до свидания.
   - До свидания, посланец не добрых вестей.
   - Ну что ж, еще раз извините.
   Николаев пошел, а Степан привлек Чумакову и поцеловал.
   Чумакова заметила.
   - Солдат мечтает, а командир располагает, Ладно, Степа, иди. Как только освободишься, и сможешь, отпросится, приходи. Может, сегодня все же проведаем твоих родственников.
   - Хотелось бы.
   Он снова обнимает свою подружку и целует. Она говорит.
   - Ладно, Степа, иди.
   Степан бегом догоняет Николаева. Они подходят ко двору, где находится штаб батальона. Степан кинул часовому.
   - Комбат вызывает.
   - Я знаю, Степа, проходи.
  
   5.
  
   В комнате штаба батальона находились, комбат - майор, начальник штаба - капитан Семенов, командир полковой разведки - капитан Кузнецов и Сечкин. Они вели разговор, при входе Степана приумолкли. Степан доложил.
   - Товарищ майор, солдат Пшеничный по вашему приказанию прибыл.
   Комбат встал.
   - Как видишь, Пшеничный, к нам прибыла полковая разведка. По душе ты пришелся капитану, хочет взять тебя с собой на задание. Степан посмотрел на капитана. Кузнецов встал.
   - Разрешите, товарищ майор?
   Майор махнул рукой.
   - Капитан, считай Пшеничный в твоем распоряжении Пшеничный выкладывай все из карманов.
   Степан достает из нагрудного кармана гимнастерки документы и отдает их комбату. Комбат берет их и кладет на стол.
   Кузнецов обращается к Степану.
   - Пшеничный, через пять минут отправляемся на исходную позицию.
   - Слушаюсь, товарищ капитан.
   Степан обращается к комбату.
   - Товарищ майор, разрешите идти?
   - Можешь идти.
   Степан, выйдя из дома, направился вглубь двора, где на бревнах сидели разведчики - четыре солдата и сержант. Степан подошел к ним и с каждым поздоровался за руку. Потом заторопился.
   - Братцы, я буквально на пару минут отлучусь. Все отнеслись с пониманием, сержант сказал.
   - Давай Степа, только побыстрому.
   Степан побежал в соседний двор, том его командир отделения проводил занятия с солдатами.
   Степан, смотря на сержанта, проговорил.
   - Я ухожу с полковой разведкой.
   Сержант, на это заявление , сказал.
   - Я понял, когда увидел полковую разведку, Да, еще твой вызов к комбату. Удачи.
   Потом Степан и сержант пожали друг другу руки и Степан отвел в сторону Николаева.
   - Вот так, дружище, ухожу я с полковой разведкой.
   - Заберет когда -то тебя к себе этот капитан.
   - Я бы не хотел этого. Ну, да ладно, ты вот что, будь другом, расскажи все Вале, она и так беспокоится моим вызовом к комбату.
   - Хорошо, Степа, возвращайся.
   Они попрощались, пожав друг другу руки, и Степан заторопился в дом за остальным своим снаряжением - плащ палатка рюкзак. Когда он вернулся к разведчикам, там уже был Кузнецов. Он спросил Степана.
   - Пшеничный, готов? Двигаем. Да, Степа, необходимый твой боекомплект - патроны, гранаты, нож у ребят. Думаю, они с радостью тебе его отдадут.
   Солдаты отдают Степану, причитающийся ему боекомплект и, надев все рюкзаки за спину, разведчики отправляются в дорогу. По дороге Еремеев спросил Степана.
   - Степа, ты откуда знаешь эти места?
   Капитан прекратил эти разговоры
   - Еремеев, сейчас начнем тренировку, как закрыть рот захваченному языку.
   Еремеев жалобно протянул.
   - Товарищ капитан.
   Кузнецов дал понять, что вопрос не обсуждается.
   - Разговорчики, пошли. Сержант, запевай свое сочинение. Сержант негромко запел, все подхватили.
   Идет солдат в степи,
   С товарищами рядом.
   Что ждет их впереди,
   Позор или награда.
  
   Какая их судьба,
   Известно только Богу.
   А жизнь у них одна,
   Одна у всех дорога.
  
   Первым идти в бой,
   В солдата одно право,
   Защитить дом родной,
   Отчизне нести славу.
  
   А дома мама ждет,
   Слезы в платок роняя.
   Солдат ей письма шлет,
   О том, что жив сообщая.
  
   А завтра снова в бой,
   С товарищами рядом,
   А мама ждет домой,
   Живым, хоть без награды.
   Разведчики идут к окопам передовой линии. Это расстояние, где - то километров шесть. Дорога была проселочная и тянулась вдоль посадки. Здесь все поля были разбиты на участки лесопосадками. Вдоль дороги и по самой дороге иногда пробегали суслики, норы которых часто встречались вдоль пороги и в дали на полях. Разведчики подошли к окопу, который вел к передовым позициям. Пригибаясь, они двинулись по нему, один, за одним - гуськом. Кузнецов шел впереди. Встречающиеся солдаты иногда спрашивали
   - Откуда, Славяне?
   Разведчики шли, молча, не кричать же о своем предназначении. Окоп привел в небольшой блиндаж,
   в котором находились старший лейтенант и два солдата. Кузнецов, приложив руку к пилотке, которая была на нем вместо фуражки, представился.
   - Капитан Кузнецов.
   Хозяин блиндажа тоже представился.
   - Командир роты Потапов. О вашем приходе меня предупредил командир батальона. Готов вам оказать любую возможно исполнимую помощь.
   - Добро. Какая у вас здесь обстановка.
   - Немцы ведут себя спокойно, иногда только мины побрасывают или построчат с пулемета. Ночью пускают осветительные ракеты. Это так, показать, что они бодрствуют. Кузнецов сказал.
   - Скоро потемнеет, я выберу местечко и понаблюдаю.
   Он взял бинокль и стал наблюдать вдаль за лесом. Лес покрывал слабый туман и надвигающаяся темнота. Кузнецов обернулся к разведчикам.
   - Готовимся к выходу.
   А что им было готовиться. Они были готовы выступить в любое время. Разведчики надевает маскировочные накидки, крепят ножи к поясам, достают из вещевых мешков гранаты, раскладывают их по карманам. Кузнецов, сделав тоже самое, осматривает своих подчиненных. Темнота все больше надвигается. Разведчики перелезли через бруствер окопа, двинулись к оврагу. По оврагу они добрались до окраины леса и стали наблюдать. Через несколько метров от них прошел немецкий патруль. Они подождали, через, сколько минут патруль вернулся. Необходимо было узнать, сколько у них времени, для прохода не замеченными в лес. Часовые снова прошли не далеко от них. Кузнецов махнул рукой, и вся группа двинулась в гущу леса. Они быстро продвинулись в глубину леса. Потом остановились и стали прислушиваться.
  
   6
   В дали неразборчиво слышна немецкая речь. Когда два человека стали приближаться к ним, Кузнецов, жестами рук, отправляет двух разведчиков вперед. Степану и еще двум разведчикам, Кузнецов определяет места рядом с собой. Немцы приближались и Кузнецов, немного понимая немецкую речь слышал, как , рядом стоящий немец сказал.
   - Какая здесь хорошая погода.
   Второй немец останавливается в том месте, куда Кузнецов отправил двух разведчиков. Он гтовится справить нужду. Кузнецов стоит за деревом. Справа от Кузнецова, за деревом, стоит разведчик, слева притаился Степан. Второй немец ответил первому.
   - Меня больше всего здесь привлекают местные поля с их черноземами. Первый немец, приближаясь к Кузнецову, продолжил разговор.
   - Хорошую ферму, можно было бы, построить здесь. Второй немец подошел к дереву ,за которым стоит Кузнецов. На немца, находящегося вдали от Кузнецова, набрасывается сержант. Он вгоняет ему в спину нож. Немец падает. Немец, в близи Кузнецова, почувствовав неладное, разворачивается. Кузнецов быстро приближается к нему, левой рукой обхватывает за шею, а правой поднимает автомат, чтобы оглушить его. Немец, наклонившись, бьет Кузнецова в живот. Кузнецов скривился от боли, сгибается. Степан, оценив обстановку, набрасывается на немца и оглушает его прикладом автомата. Немец опускается на землю. Степан поддерживает его, чтобы не было шума. Рядом с ним садится Кузнецов. Все разведчики подходят к Кузнецову, сержант запихивает в рот немцу тряпку, Еремеев связывает ему за спиной руки. Потом Кузнецов встает, и тихо говорит Степану.
   - Степа, ты спас операцию, а мне подарил жизнь.
   Степан ответил просто.
   - Да ну, что там.
   Кузнецов заметил.
   - Ладно, потом разберемся, а сейчас, берем немца и быстро уходим.
   Сержант наклоняется к немцу, и прикладывает ухо к груди, чтобы убедится, что тот живой. Потом разведчики вчетвером берут немца и направляются к выходу из леса. При выходи из леса , на пути появляется немецкий патруль из двух человек. Кузнецов и свободный от несения немца разведчик, скашивают их автоматными очередями. Кузнецов командует.
   - Бегом к оврагу.
   Разведчики, с немцем, быстро бегут. но лес быстро ожил. Крики голосов, беспорядочная стрельба, в небе появились осветительные ракеты. Кузнецов, уже у самого оврага, дает распоряжение.
   - Пшеничный и Еремеев, прикрываете отход основной группы. Продержитесь ребята, пятнадцать минут и тоже отходите. Рассредоточьтесь. Пшеничный займи правее позицию, он в той воронке. Остальным бегом по оврагу. Группа с немцем отправляется по оврагу. Еремеев занимает место у спуска в овраг, а Степан выбирает позицию в воронке, немного правее. Немцы, стреляя из автоматов и винтовок, появляются на окраине леса. Еремеев и Степан встречают их автоматными очередями, бросают гранаты. Немцы бросают мины по всему полю. Автомат Еремеева умолкает, Степан перебежками устремляется к нему. Он видит ужасную картину. Еремеев лежит, без движения с вывороченными внутренностями, рядом воронка от разорвавшейся мины. Степан, забирает лежащий рядом с убитым Еремеевым, автомат, отстреливаясь, спускается в овраг. Пятнадцать минут прошло, после ухода основной группы, можно уходить,
   Основная группа разведчиков оврагом добралась до окопов, и перевалившись через бруствер окопа, была уже в неопасности. К ним подошел Потапенко.
   - С успехом, А где остальные? Вижу, не все вернулись.
   Со стороны леса все еще слышны были выстрелы стрелкового оружия и разрывы мин. Кузнецов указал вдаль.
   - Слышишь, что там творится. Тяжело там ребятам. Если вернутся, при необходимости, чем сможешь, помоги.
   - Пусть только вернутся. Ну, а вы теперь как.
   - Потихоньку пойдем, нас должны, не далеко ожидать. Сержант вытащи у фрица кляп, теперь может орать. Да и ножками теперь потопает.
   Кузнецов подал руку Потапенко
   - Ну, пока, бывай. Может, еще встретимся.
   - Живы будем, встретимся. Счастливого пути.
   Кузнецов подал разведчикам команду.
   - Трогаем, ребята.
   Немец пришел в себя, сержант вытащил у него со рта свернутую тряпку, и разведчики тем же путем, что пришли, двинулись обратно. Они вышли к посадке, прошли, где -то с километр и увидели На лужайке, в лесопосадке машину ГАЗ- ММ. Их встретил лет пятидесяти шофер.
   - Здравие желаю, товарищ капитан.
   Кузнецов подал шоферу руку.
   - Здравствуйте, Иван Степанович, заждались нас?
   - Ничего, все нормально. Вижу, разведка с успехом прошла. Не вижу вашего балагура - Еремеева.
   - Он остался прикрывать отход основной группы.
   - Да сохранит его Бог.
   Потом шофер. С капитаном сели в кабину машины, а остальные разведчики забрались, с немцем в кузов и разместились там на приставных, прикрепленных к бортам, скамейках. Машина направилась в село Федоровка. Заехав в село, подъехали к штабу батальона. Комбат, услышав шум машины, вышел с начальником штаба на улицу.
   - Здравие желаю, товарищ майор.
   - Майор посмотрел в кузов машины. Не даром ходили, но группа твоя не в полном составе, не вижу своего бойца.
   - Отходили с боем я Пшеничного и своего разведчика Еремеева, был вынужден, оставить, прикрывать отход основной группы. Будим надеяться на их успешное возвращение.
   Майор махнул рукой.
   - Ладно, капитан. Командир полка требует, чтобы вы быстрее доставили ему захваченного языка. Он уже знает о ваших результатах, ему позвонили. Та что, не смею задерживать.
   Кузнецов козырнул.
   - До свидания.
   Майор и капитан ответили.
   - До свидания.
   Кузнецов сел в машину и сказал шоферу.
   - Иван Степанович, вперед.
   Машина, проехав несколько дворов, выехала на проселочную дорогу, которая вела в поселок Михайловка.
   Комбат и Семенов зашли в дом. Во двор вошел Сечкин, он отдал часовому честь и тоже пошел в дом. К этому же двору спешить и Чумакова. Она подошла к часовому и спросила.
   - Приехали разведчики?
   - Да
   - А где Пшеничный, что с ним?
   Часовой пояснил.
   - Капитан разведчиков говорил, что он с одним разведчиком остался прикрывать отход основной группы.
   - Он живой?
   - Никто не знает. Надо ждать и надеяться на лучшее.
   - Я понимаю, ерунду спрашиваю, извини.
  
   7.
  
   В комнате находились Командир батальона, начальник штаба и Сечкин. Комбат обратился к начальнику штаба.
   - Николай Иванович, я предупредил ротных, но ты, пожалуйста, проверь готовность рот к выступлению на передовую.
   В соседней комнате слышно зазвонил телефон, связист прокричал.
   - Николай Иванович, вас к телефону.
   Комбат уходит в соседнюю комнату, и от туда доносится его голос.
   Здравие желаю...понятно?...Один?... А что со вторым?... Он уже ушел?... Хорошо... До свидания.
   Комбат возвращается от связиста и сообщает.
   С прикрытия вернулся только Пшеничный. Он уже в пути к нам
   Семенов спросил.
   - А разведчик.
   - Пшеничный придет, расскажет.
   Сечкин, как бы между прочим, попросил комбата.
   - Товарищ майор, а можно посмотреть документы Пшеничного? Комбату не по душе была просьба Сечкина, но он не мог отказать в просьбе Сечкина и подал ему документы Пшеничного. Сечкин среди документов, увидел немецкую листовку. Ему, от удовольствия, хотелось да же руки потереть, но он сдержался, а только сказал.
   - Товарищ комбат, а Пшеничный , уходя, забыл пропуск взять к немцам.
   Комбат, удивленно, посмотрел на него.
   - Какой еще пропуск? К каким немцам? В чем дело товарищ старший лейтенант?
   Сечкин показал развернутую листовку.
   - В документах Пшеничного лежит немецкая листовка, в которой немцы призывают наших военнослужащих переходить на их сторону. В конце листовки приписка, что она является пропуском для прохода на немецкие позиции.
   Комбат занервничал.
   - Ерунда, какая-то. Пшеничный мог использовать ее только для подтирки...
   Когда-то на таких словах его оборвал его непосредственный командир - Майор КГБ. Он тоже повторил комбату.
   - Возможно для подтирки задницы, а возможно и по прямому назначению.
   Комбат растерянно посмотрел с начала на начальника штаба, за тем на Сечкина.
   - Пшеничный хороший солдат, зачем ему это?
   Сечкин продолжал наступать.
   - А вы знаете, товарищ майор, что он сын сосланного в Сибирь Кулака.
   Комбат попытался возражать.
   - Я не знаю кто его отец, но он...
   Сечкин не дал договорить.
   - Не надо его так защищать, не стоит. Лучше будет, если мы оба забудем этот разговор.
   - Мы можем забыть этот разговор, но Пшеничного вы же не забудете.
   На это Сечкин заявил утвердительно.
   - Вы правы, товарищ майор, нн забудем. Не имеем права забыть.
   - И какая же его ожидает участь?
   Сечкин твердо сказал.
   - Придется отвечать по всей строгости военного времени.
   Майор насторожился.
   - Что вы имеете в виду?
   Сечкин вымолвил давно приготовленную фразу.
   - Пишите приказ с приговором " Сына кулака и вероятного предателя родины - расстрелять".
   Сечкин выполнял свою работу. А не есть ли его работа - преступлением? Такая мысль полностью исключалась. Это указания и приказ высшего руководства, убить одного, чтобы напугать миллионы. На фронте гибнуть десятки миллионов, расстрел одного, да еще кулацкого отродья, это потеря одной песчинки в песчаной пустыне, страна от этого не обеднеет. Вот только кто дал право, одним распоряжаться жизнью других. Наверное, тем, кто потерял человеческую честь и достоинство.
   На слова Сечкина, комбат попытался возразить.
   - Ну, это уж слишком.
   Хотя комбат, из своем личном опыте знал, что для таких людей , как Сечкин человеческая жизнь ничего не стоит, убивать, это один из вариантов их повседневной работы. Сечкин ухватился за идею и пытался дожать ее до конца. Для этого он много имел приемов. Один из них, угроза.
   - Если вы этого не сделаете, я уеду с докладом, а дальше, сами понимаете.
   Комбат вскипел, но угроза подействовала.
   - Не много ли на себя берете, товарищ старший лейтенант?
   Сечкин не сдавался.
   - Извините, товарищ майор не больше, чем мне положено подолгу службы.
   Комбат все больше волновался.
   - Я поговорю с командиром полка.
   На это Сечкин заметил.
   - Не думаю, что это хорошее решение.
   - Почему?
   Сечкин убедительно пояснил.
   - Потому, что тогда решение этого вопроса автоматически перекладывается на его плечи. Он, думаю, не будет от этого в восторге.
   Комбат понимал это, но пытался, как утопающий схватится за соломинку.
   - Нет, я все же позвоню.
   Комбат идет в соседнюю комнату и просит связиста.
   - Петров, соедини меня с первым.
   - Слушаюсь, товарищ комбат.
   Связист крутит ручку телефонного аппарата и разговаривает с телефонистом на том конце телефонного провода.
   - Пригласи, пожалуйста, первого. Мой.
   Связист получает ответ и поворачивается к комбату.
   - Товарищ майор, в данный момент, первый отсутствует. Его вызвал командир дивизии.
   Комбат возвращается, и бросает.
   - Командира полка нет. Уехал к командиру дивизии, когда будет, не известно.
   Сечкин продолжал нажимать
   - Не тяните время. Я должен уехать. Но знайте, суть моего доклада зависит от вас, товарищ майор.
   Комбат все еще надеялся изменить мнение Сечкина.
   - Подождите, товарищ старший лейтенант, скоро придет Пшеничный, поговорим с ним и во всем разберемся.
   Сечкин стоял на своем.
   - Поговорим. Однако вопрос о Пшеничном должен закончится так, как я предлагаю.
   Комбат почти кричит.
   - Да нельзя, же так.
   Сечкин роняет.
   - Надо товарищ майор, надо товарищ майор, у вас множество других дел, не теряйте ваше драгоценное время
  
   8.
   В комнату входят, командир взвода - лейтенант Смирнов и Пшеничный. Оба отдают честь. Смирнов обращается.
   - Здравие желаем. Товарищ майор, разрешите, обратится.
   Комбат ответил.
   - Лейтенант садись, а Пшеничный докладывай.
   Пшеничный начал свой рвссказ.
   - Товарищ майор, разведчик Еремеев погиб.
   Пшеничный, немного помолчав, продолжил.
   - При возвращении с языком у нас на пути оказался немецкий патруль. Пришлось расстрелять его. Немцы всполошились, и открыли сильный огонь. Командир разведчиков, капитан Кузнецов, приказал мне и Еремееву прикрывать отход основной группы. Мы залегли. На нас обрушился шквал огня. Через некоторое время, с позиции Еремеева, прекратилась стрельба. Я ,часто меняя свои позиции, приблизился к Еремееву и увидел... В общем, возле него разорвалась мина.
   В разговор вмешался Сечкин.
   - И вы спокойно ушли, а если он был еще живой?
   Пшеничный возразил.
   - Товарищ старший лейтенант, спокойным мой отход под градом пуль и осколками мин тяжело назвать, а что ло того, что Еремеев мог быть еще живым, то могу сказать - с вывороченными внутренностями люди не живут.
   Комбат берет у Сечкина листовку. Спокойно, Пшеничный.
   Он машет развернутой листовкой.
   - Ты мне скажи, зачем ты хранишь эту листовку?
   Пшеничный ответил спокойно.
   - Да просто так, к ветру сходить.
   Вмешался Сечкин.
   - А ты знаешь, что в ней в конце написано?
   - Да мало ли, что там фрицы написали.
   Сечкин не унимался, он боялся, что его план может сорваться.
   - В конце листовки написано, что она является пропуском для прохода на немецкие позиции. Может вы поэтому и вернулись, что забыли ее взять с собой.
   Заявление Сечкина возмутило Пшеничного.
   - Товарищ старший лейтенант да как можно.
   Комбат предложил.
   - Смирнов, и Пшеничный выйдите на улицу, Вас потом позовут.
   Смирнов козырнул.
   - Слушаюсь, товарищ майор.
   Сечкин окончил писать на писать на листе бумаги и подал исписанный лист комбату.
   - Я приказ подготовил, расписался, а теперь, поставьте вы свою подпись, и ваш политрук.
   Комбат понял, Сечкин не отступится. Он заметил.
   - Батальон находится на переформировании, назначенный политрук еще не прибыл.
   Сечкин быстро сориентировался в данной обстановке.
   - Тогда пусть поставит свою подпись ваш начальник штаба.
   В начальника штаба взбурлило противоречие.
   - А почему я?
   Почувствовав слабое сопротивление, Сечкин стал дожимать.
   - Товарищи офицеры, давайте проверим личные вещи солдат одной из рот. Такой вариант вам устраивает? Комбат, ничего не сказав Сечкину, обратился к начальнику штаба.
   - Николай Иванович, у нас другого выхода нет, подготовь, пожалуйста, отделение для исполнения приказа.
   Комбат подписал приказ и, скрепя сердцем, подписал его начальник штаба.
   Сечкин предложил.
   - Возьмите, только отделение, в котором молодые, вновь прибывшие солдаты. И обязательно не со взвода, в котором служит рядовой Пшеничный.
   Комбат заметно нервничал. Он садился, вставал, ходил по комнате. Начальник штаба и Сечкин некоторое время наблюдали за ним, молча. Комбат с горечью бросил.
   - Да, что же это делается?
   Потом Сечкин проговорил.
   - Товарищ майор, успокойтесь. Этого требует обстановка.
   Комбат встряхивает головой, как бы освобождаясь от поглотивших его сознание мыслей.
   - Николай Иванович, в любую минуту может позвонить командир полка и дать команду выступать
   Сечкин спросил.
   - Где проведем исполнение, и кто зачитает приказ?
   Комбат, отведя взгляд в сторону, виновато предложил..
   - Николай Иванович, сделай, пожалуйста, все ты. Только организуй, где-то по дальше, ну хотя бы в конце огорода.
   Вмешался Сечкин.
   - Приказ, лучше бы, исполнить в присутствии всего личного состава батальона
   Комбат, выражая ярость на лице, сосредотачивает свой взгляд на Сечкине
   Сечкин не выдерживает взгляда комбата, отводит взгляд в сторону.
   - Ну, хотя бы при представителях из рот.
   Сечкин, с надеждой, что его предложение будет принято, уже умоляюще, смотрит на комбата. Комбат, не меняя выражения лица, продолжает медленно подниматься.
   Сечкин, не выдержав сверлящего взгляд комбата, отводит глаза в сторону и говорит.
   - Ладно, пусть будет по-вашему. Только труп закопайте, и не каких надгробий. Предатели, даже потенциальные, должны уходить бесследно.
   Комбат обращается, совсем подавленным голосом, к начальнику штаба.
   - Николай Иванович, пожалуйста, обеспечь выполнение приказа.
   Сечкин взял со стола приказ, свернул его и положил в карман. Потом вместе с начальником штаба вышел из комнаты.
   А в это время в Михайловке, капитан Кузнецов, выйдя из штаба полка, направился к рядом стоящему двору, где на бревнах сидели разведчики. Они курили скрутки. Кузнецов подошел к разведчикам, разведчики быстро встали. Кузнецов не весело сообщил.
   - Пшеничный вернулся один.
   Кузнецов снял фуражку и продолжил.
   - Еремеев погиб.
   Разведчики сняли пилотки. Некоторое время помолчав, Кузнецов снова заговорил.
   - Командир полка уехал к комдиву, приедет, буду просить о награждении.
   Он, немного помолчав, добавил.
   - О награждении всех.
  
   9
   В Федоровке, по огороду, двигалась процессия. Впереди шел Степан, за ним два солдата с винтовками наперевес, и за ними десять человек с винтовками, ремнями через плечо. Замыкали шествие начальник штаба - капитан Семенов, Сечкин и командир взвода - лейтенант Смирнов. Когда группа прошла больше половины, ее бегом догнала Чумакова. Она обратилась к начальнику штаба.
   -Товарищ капитан, разрешите обратиться.
   Семенов, Сечкин и Смирнов приостановились. Приостановилась и вся группа. Степан, развернувшись, хотел двинуться к Чумаковой, но солдаты не пустили. Семенов среагировал на обращение Чумаковой.
   - Слушаю вас.
   Чумакова, с плачем, закричала.
   - Да, что же это происходит?
   Сечкин заметил, ухмыляясь.
   - Ну и дисциплина.
   Чумакова поняла, от куда ветер дует. Она обратила свой гнев на Сечкина.
   - Это вы, ваша работа.
   Семенов по - пытался разрядить обстановку.
   - Чумакова, успокойтесь.
   Сечкин по - торопил.
   - Товарищ капитан, пошли.
   Чумакова в растерянности, снова обратилась к начальнику штаба.
   - Да, что же вы делаете, опомнитесь.
   Сечкин не выдержал.
   - Прекратите истерику.
   Чумакова не успокаивалась.
   - Товарищ капитан, где сейчас комбат.
   - В штабе батальона.
   - Обождите, я поговорю с ним, здесь, какая - то ошибка.
   Она бегом отправилась в штаб, не зная, что на приказе стоит подпись комбата, а группа продолжала свое движение. Чумакова уже приближалась к дому, где находился штаб батальона, как донеслись звуки выстрелов. Чумакова резко остановилась, обернулась и увидела, как Степан пошатнулся и падает. Солдаты опускают винтовки. Чумакова, потеряв сознание, падает. Все это видел Николаев, находящийся в соседнем дворе. Он быстро подбежал к Чумаковой, поднял ее на руках, понес во двор, потом в комнату и уложил на свою кровать. Когда он брызнул ей в лицо водой, она стала приходить в себя. С открытых глаз ручейками потекли слезы, она тихо спросила.
   - За что? Чем прогневила эта семья все вышнего? Скажите мне, зачем?
   Николаев попытался ее успокоить.
   - Успокойся, успокойся, Валя.
   А что он мог ей сказать, если сам ничего не понимал.
   Буквально, за десять минут до этого, в штабе полка, состоялся разговор командира батальона с командиром полка. Связисты соединили их. После приветствия. Состоялся разговор. Командир полка назвал одно слово
   - Пора.
   Слово пора означало, что сегодня вечером, батальон должен выдвинуться к хутору Шипы, и когда начнет темнеть, занять позиции передовой линии фронта. Дальше ждать команды, наступления. Когда эта команда поступит, комбат не знает, возможно, завтра, а возможно и через несколько дней. Командиру полка он ответил кратко.
   - Слушаюсь.
   Командир полка продолжил.
   - Твой Пшеничный будет награжден.
   Послышались выстрелы, комбат опустил телефонную трубку.
   - Эх жизнь. Одни награждают, другие расстреливают.
   Ближе к вечеру батальон по взводно отправился к хутору Шипы. В хуторе Личный состав разошелся по дворам, а когда начало темнеть, за комбатом и начальником штаба двинулись все роты. Комбат в блиндаже нашел сменяемого комбата, который после приветствия ознакомил с обстановкой, особенностями поведения немцев. Потом они выпили по сто грамм и распрощались. Телефонист установил в блиндаже связь, комбат доложил первому (командиру полка), что уже на месте и ждет дальнейших указаний. Командир полка в ответ сказал.
   - Думаю, они скоро поступят.
   И началась окопная жизнь. Для наступления было достаточно боеприпасов и приготовлены наркоматовские сто грамм, которые должны прибавить больше смелости, идущим под пули врага. Обычно, более пожилые мало пили, по этому, тем кто по моложе, доставалось не по сто, а и по двести граммов. Командиры, на эти нарушения смотрели сквозь пальцы. Ведь нужны же были инициаторы выполнения боевых заданий, не жалая своей жизни.
   День в оковах, для батальона прошел спокойно, но поступила команда от командира полка.
   - Завтра, подъем в восемь. Сразу после сброса огурчиков.
   Это означало, что до восьми часов будет артподготовка, потом батальон должен идти в атаку. Задача, выбить немцев из леса и окопаться у близлежащей деревни, по ту сторону леса. Комбат подумал.
   - Если будет, кому окапываться. Он знал, за ним идет второй эшелон наступающих, который заменит его батальон, а он снова пойдет на переформирование, где ему дадут пополнение, если сам жив останется.
   Ночь прошла спокойно, наступает погожий день. Комбат дал команду ротным, быть готовыми к атаке. В семь часов тридцать минут наша артиллерия начала артподготовку. Снаряды сначала рвались в начале леса, потом все дальше в глубину леса. Без десяти минут восемь часов комбат дал команду ротным.
   - Всем, под прикрытием артиллерии выдвигаться вперед.
   В восемь часов артиллерия умолкла, наступила полная тишина, которую в скорости нарушили крики наступающих.
   - Ура-а-а, ура-а-а.
   Их встретили винтовочные, пулеметные выстрелы и минометный огонь. Сраженные солдаты падали, живые бежали дальше, к окопам неприятеля. Вот первая линия обороны, часть немцев была убита, часть взята в плен, а некоторые убежали во вторую линию обороны. Сходу была взята и вторая линия обороны, находящаяся на второй стороне леса. Батальон, потеряв много личного состава, начал закрепляться на захваченных позициях. Ведь в батальоне осталось меньше половины личного состав, а враг в любое время мог начать контратаку. Долго ждать не пришлось, Послышался рев моторов немецких танков, стреляющих на ходу и винтовочные выстрелы, следовавшей за танками пехоты. Комбат, указав координаты, попросил помочь артиллерией. Комбату сообщили.
   - Погиб командир первой поты.
   Начальник штаба сказал.
   - Я в первую роту.
   Комбат схвально кивнул головой, и капитан побежал по траншее. Через несколько минут поступило сообщение.
   - Капитан ранен.
   Чумакова, находящаяся возле комбата в блиндаже, сказала.
   - Я пошла туда.
   Она ,пригибаясь, побежала по траншее. Метров через сорок, припав к брустверу, согнувшись, стоял Николаев, рядом лежал начальник штаба. На груди, через гимнастерку просочилась кровь. Чумакова расстегнула гимнастерку у капитана и увидела глубокое осколочное ранение. Она сделала перевязку и вместе с Николаевым потащила его в блиндаж к комбату.
   Заговорила артиллерия, и танки начали поворачивать назад. Пару, прорвавшихся танков к окопам, подбили гранатами.
   Чумакова, покачав головой, заметила.
   - Его немедленно необходимо доставить в санчасть. Иначе....
   - Придется немного обождать, видишь, что творится.
   Им встретился командир взвода, с группой солдат, лейтенант Смирнов. Он спросил.
   - Ранен, куда несете?
   Чумакова ответила.
   - Пока в блиндаж к комбату.
   Лейтенант назвал двух солдат и приказал.
   - Помогите медсестре отнести капитана.
   Солдаты подхватили капитана и понесли.
   Чумакова пошла за ними. Группа опустилась в блиндаж, и капитана уложили на топчан из досок. Комбат спросил.
   - Ранен, куда?
   Чумакова пояснила,
   - Осколочное ранение в грудь, его в санчасть надо.
   - Отобьем атаку, отправим.
   Позвал связист.
   - Первый.
   Комбат взял трубку.
   - Спасибо.
   - Легче стало?
   - Да.
   - Держитесь, позицию держать любой ценой.
   Семенов зашевелил губами, что-то пытаясь сказать
   Комбат наклонился над Семеновым, слушает, что он говорит. Потом обращается к Чумаковой.
   - Чумакова, он вас завет.
   Чумакова подошла и наклонилась к капитану. Капитан прошептал.
   - Ты спасала и сейчас не безучастна к моей жизни, а ведь я соучастник убийства твоего Пшеничного. У меня, может, последняя просьба, прости меня.
   Чумакова внимательно посмотрела на капитана, потом на комбата. От этого взгляда в комбата, что-то дрогнуло в нутри. А Чумакова продолжала.
   - Я выполняла свой долг
   Она запрокинула голову и устремив свой взгляд куда-то далеко, проговорила.
   - Грехи отпускает только он.
   Комбат подошел к Чумаковой положил руку на ее плечо и виновато проговорил.
   - Прости нас. Мы не могли поступить иначе, нас вынудили.
   Чумакова погладила свой живот и тихо, почти шепотом проговорила.
   - Если я останусь, жива, объясните потом ему.
   Комбат не знал, что сказать, он только выдавил из себя.
   - Так ты...
   И получил ответ.
   - Да, я жду ребенка, отец которого, не понятно, за что расстрелян по вашему приказу.
   Чумакова, выпалив все, обратилась к комбату.
   - Товарищ майор, разрешите идти выполнять свои обязанности?
   Слышно грохот. Не далеко от блиндажа разорвался снаряд. Чумакова направилась к выходу. Комбат, извиняющее, проговорил.
   - Так что же вы перед боем не сказали?
   Чумакова приостановилась, махнула рукой, и продолжила движение. Она шла туда, где бушевала смерть, где никто не был от нее застрахован.
  
   10.
   Близился вечер. Темнота начала покрывать все вокруг. Надвигалась ночная прохлада Октября. Да, это был Октябрь 1943 года. По проселочной дороге шла Чумакова. Она была в шинели, пилотке на голове и рюкзаком за плечами. У поворота дороги на право, стоял дорожный знак. Чтобы лучше его рассмотреть она подошла к нему ближе. На знаке была надпись, с. ФЕДОРОВКА. Чумакова не стала поворачивать по дороге направо, а пошла прямо. Впереди был овраг заросший кустарником и плодовыми деревьями, вишнями, абрикосами и сливами. За оврагом были деревенские огороды, которые, начинались у где-то там, слабо светящихся окон домов. Чумакова идет к оврагу, все быстрее ускоряя шаг. В быстром темпе она достигает средины оврага. Со средины оврага она замедляет шаг и уже, совсем медленно подходит к деревьям.
   Не останавливаясь, проходит мимо одного дерева, второго, третьего. Вот крайнее дерево, роскошная вишня. Чумакова согнувшись, внимательно всматривается в землю. Земля покрыта, слегка пожелтевшей, многолетней травой. Чумакова, не разгибаясь, продвигается метра на три, ближе к огороду. Почти, свежевскопанная земля. Вокруг, по траве и чернозему, разбросана, поднятая из глубины, желтая глина.
   Чумакова медленно снимает вещевой мешок, опускает его одной рукой вниз и, сосредоточив внимание на взрыхленной земле, роняет его. Немного помолчав, она тихо говорит.
   - Вот я и пришла к тебе, Степа. Скоро будет три месяца, как тебя забрали у меня.
   Еще немного постояв, с легким, почти беззвучным плачем, Чумакова падает на взрыхленную землю и уже в истерике причитает.
   Степочка, миленький мой, я же к тебе пришла не одна. Я пришла к тебе с нашим ребенком, которого ношу под сердцем своим. Он всегда мне напоминает о тебе, родненький ты мой. Наш дорогой папочка, как же мы будем жить без тебя, как же я расскажу ему о несчастье, которое обрушилось на наши головы. Ой, Степа!
   Немного успокоившись, Чумакова встает, отряхивается, поправляет на себе одежду и, все еще всхлипывая, говорит.
   - Когда же я смогу всю правду рассказать нашему сыну или дочери о тебе, чтобы не накликать беды. ... Ничего, и наш повзрослевший ребенок придет поклониться праху твоему. А даст бог, мы вместе будем навещать это место.
   Чумакова поднимает с земли вещевой мешок, вешает его на плечо, достает из кармана шинели носовой платок, вытирает глаза и идет по огороду. Впереди все отчетливее виден дом. Это дом, где размещался штаб батальона, она увидела во дворе тот же колодец с примечательной фигуркой на небольшой крыше над ним. Чумакова подошла к дому, В окне дома слабый свет. Чумакова подходит к окну и смотрит вовнутрь. В комнате, за сбитым с деревянных досок столом, на скамейке сидит лет сорока, срока пяти женщина. На столе глиняный горшок, из которого она достает и чистит вареную картошку. Очистив картошку от кожуры, она берет щепотку соли с металлической баночки, здесь же стоящей на столе, посыпает ее и ест. Чумакова постучала в окно. Женщина в комнате внимательно всматривается в окно, но ничего не видет. Она встала, открыла дверь комнаты в коридор. Свет комнаты слегка просачивался в коридор. Женщина спросила.
   - Кто там?
   По ту сторону двери она услышала девичий голос.
   - Я прохожая, откройте, пожалуйста.
   Дверь из коридора на улицу состояла из двух половинок. Женщина открыла верхнею половинку и увидела перед собой женщину в солдатской одежде. Чумакова поздоровалась.
   - Здравствуйте.
   Женщина ответила.
   - Здравствуй милая.
   Чумакова продолжила.
   - На улице уже темно....
   Женщина перебила.
   - Переночевать хочешь?
   - Да, если позволите.
   Женщина открыла и нижнюю половинку двери.
   - Заходи.
   Женщина и Чумакова зашли в комнату
   .
  
   11.
   Комната была не очень больших размеров, квадратов на восемнадцать. В дальнем левом углу, относительно входной двери, крестьянская печь, на которой полочка с лампой Точнее, печь находится на некотором расстоянии от стены и между печью и стеной расположена лежанка По средине комнаты стоит стол, у стены длинная скамейка. Две табуретки. При входе слева кровать и сундук, ближе к двери, на табуретке стоит ведро с водой, а рядом на глиняном полу металлическая миска. Здесь же весит зеркало. Справа, у двери, весит вешалка для одежды, которая представляет собой доску с прибитыми гвоздями пустыми катушками от ниток. Также справа в дальнем углу - образ Божьей Матери. У печи, дверь в следующую комнату. Буфет возле печи.
   Федора обратилась к Чумаковой.
   - Ложи свои вещички он, там, на конце скамейки, а шинельку повес на вешалку у входа.
   Чумакова так и сделала. Она положила вещевой мешок на скамейку, которая стоит у стены, в стороне от стола, сняла пилотку, шинель и повесила их на вешалку у входа.
   На гимнастерке у Чумаковой была медаль.
   Федора села на скамейку у стола и посмотрела на Чумакову.
   - О, да ты геройская девочка. На фронт или с фронта?
   Чумакова смущенно ответила.
   - Да я, кажись, отвоевалась.
   Федора пригласила.
   - Да ты присаживайся.
   Чумакова садится с другого конца скамейки, на которой сидит Федора. Федора спросила.
   - После ранения?
   - Да нет, бог миловал.
   - Да ладно, что я пристала к тебе.
   Чумакова, чтобы не молчать, спросила.
   - А вы одна живете?
   Федора, показав взглядом на образ Божьей Матери, печально промолвила.
   - Одна с похоронками за иконой.
   - Извините меня, пожалуйста
   Федора, грустно промолвила.
   - Было два сына, муж. Сыновья пали смертью храбрых, как написано, а от мужа вчера письмо получила с фронта. Писал перед боем.
   Федора перекрестилась.
   - Сохрани его Бог.
   Чумакова предложила.
   - Давайте знакомятся. Меня зовут Валя.
   - Меня зовут Федора.
   - А отчество?
   - Венедиктовна.
   Федора махнула рукой.
   - Да ты зови меня просто - тетка Федорка.
   - Хорошо. Я буду обращаться к вам - тетя Федора.
   Федора поднялась со скамейки.
   А знаешь что, моя милая Валюша, у меня на плите стоит казанок еще с теплой водой. Так что, для начала ты обмоешься.
   Федора взяла вторую лампу "катюшу", подожгла ее и отнесла в соседнюю комнату.
   Чумакова, молча, наблюдает за Федорой
   Федора на короткое время выщла в коридор и возвратилась с металлическим корытом, продолжая разговор.
   - Нальем водички, ты обмоешься, и мы будим ужинать.
   Она уносит корыто в соседнюю комнату, берет тряпкой казанок у края печи и также несет его в соседнюю комнату. Чумакова, взяв с вещмешка мыло и какое-то белье, тоже идет за Федорой. Федора оставляет ее там одну, выходит с соседней комнаты. Чумакова бросает ей вдогонку
   - Тетя Федора, я не знаю, как вас и благодарить.
   - Да ладно уж.
   - Вам сколько хлопот со мной.
   Федора, довольная, улыбнулась.
   - Мойся, ужинать будем.
   Федора достала замотанный в стареньком рушнике хлеб и отрезает два куска. Потом выходит в коридор и оттуда возвращается с огурцами в глиняной миске. Она все это ставит на столе, садится на скамейку и ожидает Чумакову.
   Через некоторое время с соседней комнаты выходит Чумакова. Одетая в легенькое платьице, она держит в руках аккуратно сложенные военные юбку и гимнастерку, которые кладет сверху своего вещмешка. Федора рассматривает Чумакову.
   - Да... А ты знаешь, тебе такая одежда намного больше идет. В военной форме ты солдат, а в этом легеньком платьице привлекательная женщина.
   Чумакова бросает реплику.
   - Может оно и так, но в военной форме я чувствую себя, как будто под какой-то защитой, а в этом платьице слабой женщиной.
   На эту реплику Федора шутливо сказала.
   - Ладно, слабая женщина, садись, ужинать будим.
   Чумакова замялась.
   - Тетя Федора, а где можно взять ведро, чтобы воду вылить?
   Федора успокоила Чумакову.
   - Пойди, потуши лампу и садись к столу, горе мое луковое. Завтра, посветлу все уберем.
   Чумаковой ничего не стоило, как согласится
   - Хорошо.
   Она пошла в соседнюю комнату, потушила свет и возвратившись, идет к вещмешку.
   - Минуточку.
   Она достает из вещмешка банку тушенки и несет к столу.
   Федора запротестовала.
   - Спрячь тушенку, чай далеко еще добираться домой?
   - Но Чумакова садится за стол, берет нож и, открыв тушенку, накладывает ее на отрезанные Федорой куски хлеба. Во время еды они продолжили разговор. Чумакова уверено сказала.
   - Да доберусь я домой.
   - Родители твои-то хоть живые?
   - Отец на фронте пропал без вести впервые дни войны, а мама умерла еще в сороковом году. Сестер, братьев родных никогда не было.
   Федора сказала с сожалением.
   - Бедненькая. Я вижу ты городская. Специальность то хоть есть у тебя?
   Чумакова на некоторое время задерживается с ответом.
   - Нет, я окончила только два курса пединститута.
   - Учиться будешь? Жить то хоть есть где?
   - Наш дом разбомбили еще перед моим уходом на фронт.
   Федора, покачав головой, на некоторое время задумывается, а потом предлагает.
   А знаешь, оставайся у нас. У нас в деревне уже начала работать школа семилетка, а учителей не хватает. Кто на фронте, а кто не возвратился с эвакуации. От и набрали на места, где нет учителей после института, ребят, которые окончили до войны восемь, а то и семь классов. Он Лизка Еремеева, поедет в Михайловку, район наш, ей там порешают задачки, а затем она решает эти задачки с учениками в классе.
   Чумакова на это, сказала просто.
   - Да, проблемы у вас в школе.
   - То-то, подумай Валюша.
   - Да я же, тоже недоучка, кто меня возьмет.
   Федора стояла на своем.
   - А что, попытка - не пытка. Я утром сбегаю к директору школы и поговорю с ней. Она кума моя, войдет в твое положение.
   Чумакова, как говорят, была ошарашена
   - Это так неожиданно. Хоть подумать надо.
   - Да что тут думать, будишь учить наших детишек, а институт свой заочно закончишь.
   Валя не знала, как ей сказать о главном. Федора заметила ее замешательство.
   - Ну, что еще там у тебя?
   - Я беременная.
   - А я то и не приметила сначала. На каком месяце?
   - Четвертый пошел.
   Федора не унималась.
   - Закончишь заочно учиться. Муж есть? Или так?
   - Мы не расписаны были. Погиб он.
   - Да, ты еще такая молодая, а горюшка уже успела хлебнуть. В общем, решили, попьем кваску и спать. Как говорится, утро вечера мудрее.
   Федора поднялась, вышла в коридор и возвратилась в комнату с кувшином. Она достала из буфета две алюминиевых кружки и налила в них из кувшина квас. Они попили квасу. Федора, убирая со стола, сказала.
   - Валя ты ляжешь на кровати, а я на лежанке у печки.
   Чумакова запротиворечила.
   - Неудобно как-то, я стесняю вас.
   Федора ответила поговоркой.
   - Неудобно - штаны через голову одевать.
   Федора подготовила постель - себе простлала домотканую дорожку, а для Чумаковой на кровати, под ватным одеялом, уже была заслана темная простыня. Обе разделись до ночных рубашек и, сложив на скамейках верхнюю одежду, уложились спать. Федора, прежде чем лечь, потушила лампу.
   Она, уже в постели, проговорила .
   - Спокойной ночи, Валюша. Пусть тебе присниться хороший мирный сон.
   - Спасибо, тетя Федора, и вам спокойной ночи.
  
   12.
   Ночь прошла спокойно. Чумакова проснулась, когда в комнате уже было светло. Федора вошла, поздоровалась.
   - Валюша, доброе утро.
   - Доброе утро, тетя Федора.
   Федора сообщила.
   - Я уже справилась со своим небольшим хозяйством и побывала у Лидии Кузьминичной - директора нашей школы.
   Чумакова, от неожиданности аж вскрикнула.
   - Тетя Федора!
   Федора, шутливо сказала.
   - Поднимайся. Лидия Кузьминична сейчас придет поговорить с тобой.
   - Да вы что. Я даже не успела подумать, как следует. Знаете, тетя Федора, я как прислонила голову к подушке, так и не просыпалась до самого утра.
   Федора предложила.
   - Иди, я с кружечки солью тебе водички, умоешься и наводи красоту.
   Чумакова встала, достала из вещмешка зубную щетку, зубной порошок, мыло и подошла к Федоре, которая, возле входа в комнату, набрав с ведра, установленного на табуретке, кружку воды, держала ее над лежащей на полу миской. Чумакова помыла руки, и начала чистит зубным порошком зубы. Федора в это время пустилась в рассуждения.
   - Я о чем подумала - у тебя же, наверное, кроме военной, никакой одежонки нет?
   - Да, с гражданки у меня - только платье, которое я вчера вечером одевала и туфли в вещмешке.
   Федора заметила.
   - Если останешься, что-то придумаем. Юбка и военная сойдет, кофточку с какой-то рубашки сыновей сошьем, а пальтишко в зиму соорудим с шинельки, предварительно покрасив ее.
   Валя почистила зубы, умылась и, положив туалетные принадлежности возле вещмешка, расчесала волосы. Легкий стук и входная дверь открылась. В комнату вошла директор местной школы - Проскурякова.
   - Можно войти?
   Федора засуетилась.
   - Входи, Лидия Кузьминична.
   Проскурякова сразу обратилась к Вале.
   - Здравствуйте, Валентина...
   Чумакова ответила.
   - Здравствуйте.
   В разговор вклинилась Федора.
   - Валя, я не знаю ни твоего отчества, ни твоей фамилии, так что знакомиться, более полно, будите сами.
   Чумакова представилась.
   - Чумакова Валентина Ивановна.
   Проскурякова назвала себя.
   - Ну, а я - Проскурякова Лидия Кузьминична, директор школы.
   Чумакова обратилась к Проскуряковой.
   - Лидия Кузьминична, вы извините меня, я сейчас пойду, оденусь.
   - Хорошо.
   Чумакова взяла одежду, и ушла в соседнюю комнату. Федора жалостно проговорила.
   - Кума, присаживайся, мне так жалко ее. Знаешь, я не могу представить себе, как она будет жить. Ведь у нее из родных никого нет.
   Проскурякова садится на скамейку.
   - Все эти беды принесла война. Ох, быстрее бы все это закончилось, чтоб вернулись наши.
   Федора вытирает слезы.
   - Вернутся, да не все.
   Валя вышла в военных гимнастерке, юбке и сапогах.
   Федора пригласила ее.
   - Садись, Валя.
   Чумакова села на табуретку за стол, с противоположной стороны стола, от Проскуряковой и Федоры.
   Проскурякова спросила.
   - Валентина Ивановна, вы на каком факультете учились
   - На физмате. Но, Лидия Кузьминична, я всего два года проучилась, и война началась
   - По нынешним временам надо говорить - не всего два года, а аж два года". У нас физику, алгебру и геометрию в пятом, шестом, седьмом классах преподает учитель, которая до войны сама-то окончила восемь классов. Да ей не учителем надо быть, а ученицей, чтобы окончить девятый, десятый классы - получить среднее образование. Я не знаю, как будет выглядеть наша школа при проверках, если учитель решает на уроках и задает домой только те задачи, которые кто-то предварительно ему их решил.
   Лидия Кузьминична, вы же не знаете, чему я научилась в институте за два года. И когда это было.
   У вас какой конкурс был при поступлении в институт?
   - Три человека на одно место.
   - Значить соображала, что-то в школе, институт добавил знаний. Короче, пойдем в колхозную контору, вы там напишете заявление, я подпишу его и позвоню по телефону в район с просьбой зачислить вас учителем в нашу школу.
   - Мне сначала в Военкомат надо явиться.
   На это Проскурякова заметила.
   - Доберетесь до района, там и в Военкомат зайдете отметиться.
   Чумакова заерзалась на скамейке.
   - Лидия Кузьминична, а тетя Федора сказала вам, что я в положении?
   Федора, решив оставить их вдвоем, молча, поднялась и вышла в коридор.
   Проскурякова, на слова Чумаковой, сказала.
   - Я тоже родила, когда была уже учителем.
   Федора зашла в комнату с кувшином в руках. Она посмотрела на Проскурякову.
   - Кума, молочка попьешь.
   Проскурякова отказалась от предложения.
   - Да нет, спасибо.
   Федора взяла в буфете алюминиевую кружку, завернутый в полотенце хлеб и кухонный нож. Она с кувшина налила в кружку молока, отрезала кусок хлеба и все положила перед Чумаковой.
   - Валюша, перекуси.
   Чумакова, засмущалась.
   - Тетя Федора.
   Федора, видя состояние Чумаковой, сказала.
   - Так, ты ешь, а мы на улице тебя обождем. Пойдем, кума.
   Федора и Проскурякова вышли из комнаты. На улице Федора пояснила.
   - Она стесняется.
   Проскурякова заметила.
   - Кума, я смотрю, эта девочка вернула тебя к действительности. Она поспособствовала почувствовать тебе, что жизнь продолжается. Это все, наверное, потому, что у тебя появилась потребность заботиться.
   - Да, наверное, я как-то расковалась.
   Через некоторое время из .дома вышла Чумакова. К ней обратилась Проскурякова
   - Валентина Ивановна, готова, пошли.
   Проскурякова с Чумаковой пошли со двора.
   Федора вслед Чумаковой, изобразив в воздухе крест, тихо проговорила.
   - Помоги ей, Боже.
   Она уже успела привыкнуть к Чумаковой. Ушла она и ей одиноко стало.
   Проскурякова и Чумакова, вышли на дорогу, повернули на право и пошли вдоль дворов. Пройдя два двора, Чумакова и Проскурякова подошли к дому, где до раскулачивания жил Степан. Чумакова остановилась, и посмотрела на дом. Остановилась и Проскурякова. Чумакова заметила.
   - Какой дом.
   Проскурякова попыталась пояснить.
   - Хороший дом. Говорят здесь жил кулак, которого при коллективизации раскулачили и сослали в Сибирь. Дом был отдан многодетному бедняку, который был один из первых организаторов здешнего колхоза. Организатором он оказался не очень хорошим, поэтому председателем его не оставили. Наши на фронт его не взяли, из-за большой хроматы на правую ногу. Немцы тоже не трогали. Так и живет здесь тихо дед Ерема, а мы учим его детей.
   Чумакова и Проскурякова подходят к соседнему двору. Там лежит бревно, на котором седели Валя и Степан на последнем своем свидании. Валя наклоняется и нежно гладит бревно рукой. Ей в памяти возникает последняя встреча с любимым.
   Проскурякова спросила.
   - Что ты так нежно гладишь это бревно?
   - Сама не знаю. Просто так.
   - Ладно, пойдем, покудова не разбежалось колхозное начальство, потому что, на всю деревню, телефон есть только в конторе правления колхоза.
   Проскурякова и Чумакова, миновав еще несколько дворов, подошли к небольшому кирпичному дому. Дом отличается от других домов в селе казенностью своей формы. У входа в дом небольших размеров вывеска.
   КОЛХОЗ
   ИМЕНИ С.М. КИРОВА..
   МИХАЙЛОВСКИЙ РАЙОН.
  
   Проскурякова и Чумакова подошли к дому. Проскурякова открывает дверь и с Чумаковой заходит в помещение. В домике две большие комнаты. В первой комнате бухгалтер, который считал на счетах и делал записи в большой тетради. Дверь во вторую комнату была открыта. Проскурякова и Валя остановились у первой двери и зашли в комнату.
   Проскурякова поздоровалась.
   - Здравствуйте, Иван Трофимович.
   Бухгалтер поднял голову и увидел гостей.
   - Здравствуйте, уважаемая Лидия Кузьминична.
   Чумакова также поздоровалась.
   - Здравствуйте.
   Бухгалтер ответил.
   - Здравствуйте, здравствуйте.
   Бухгалтер посмотрел на Проскурякову.
   Проскурякова, улыбаясь, пояснила.
   - Думаю, Валентина Ивановна будет учителем в нашей школе.
   Бухгалтер громко выдохнул воздкз.
   - Слава Богу, что в вашем полку прибывает. Ничего, придет время и штаты учителей будут заполнены специалистами требуемой квалификации.
   Проскурякова проговорила.
   - Пойду, переговорю со своим руководством.
   Бухгалтер буркнул.
   - Давайте, давайте.
   Проскурякова и Чумакова вышли и пошли к кабинету председателя колхоза.
   В кабинете председателя колхоза, был единственный стул для хозяина и длинные скамейки для посетителей. Недалеко от стола на стене весит телефонный аппарат с ручкой вращения. Чабан, так звали председателя колхоза, говорил по телефону.
   - Василий Иванович, ну мне хотя бы один еще трактор, мало нам одного. ... Да не успеем мы вспахать все поля до морозов ... И пашем и волочим на коровах, вот только хозяйки жалуются, что они молока сильно поубавили. ... Понимаю я ... До свидания.
   Чабан повесил телефонную трубку и покрутил на аппарате ручку. Проскурякова обратилась к нему.
   - Здравствуйте, Иван Михайлович.
   Почти одновременно с Проскуряковой поздоровалась и Валя.
   - Здравствуйте.
   Чабан ответил.
   - Здравствуйте, Лидия Кузьминична, а не с учителем ли вы новым пришли?
   - Проскурякова улыбнулась.
   -Какие вы все догадливые. Надеюсь, да. Иван Михайлович, а можно я позвоню в Михайловку, в отдел образования?
   Чабан махнул рукой.
   - Пожалуйста, звоните.
   Чабан садится за стол, читает бумаги.
   Проскурякова подходит к телефонному аппарату, крутит ручку и снимает трубку.
   - Ало. ... Пожалуйста, заведующего отделом образования ... Виталий Викторович? ... Здравствуйте, Проскурякова. ... Я нашла учителя по математике. ... Да нет, не на дороге, с фронта она. ... Ну, в положении она. ... Да еще поработает. ... Два курса пединститута все же лучше, чем восьмиклассное образование. ... Хорошо, она сегодня же будет у вас. ... До свидания, Виталий Викторович.
   Проскурякова кладет телефонную трубку, крутит ручку телефонного аппарата и благодарит Чабана.
   - Спасибо, Иван Михайлович.
   Чабан, подняв голову.
   - Пожалуйста, Лидия Кузьминична, что надо - заходите.
   Проскурякова и Валя идут в комнату бухгалтера. Проскурякова обращается к бухгалтеру
   - Иван Трофимович, дайте, пожалуйста, листик бумаги, ручку и чернила.
   Бухгалтер, отвечает шутливо.
   - Только для вас, Лидия Кузьминична. Бумага, не ахти какая, - газетная, но чистая. Знаю, в школе пишут даже просто на газетах.
   Бухгалтер дал лист бумаги, ручку и пододвинул чернильницу. Проскурякова поблагодарила.
   - Спасибо, Иван Трофимович. Кстати, к новому году, нам обещают дать газетной бумаги под тетради и, даже, часть настоящих тетрадей.
   - Дай-то Бог. Будите богатые - вернете должок вдвойне. Смотрите, я не забуду.
   Проскурякова приняла слова бухгалтера за шутку.
   - Да ладно уж. Валентина Ивановна, пишем.
   Проскурякова диктует, а Валя пишет.
   Зав. РайОНО Михайловского
   района
   Тов. Шевченко В.В.
   От Чумаковой В. И.
  
   Заявление.
   Прошу направить меня учителем в Федоровскую семилетнюю школу, Михайловского района, так - как я хочу учить детей села Федоровка и воспитывать их в духе преданности Коммунистической партии большевиков, вождю мирового пролетариата - Й. В. Сталину и нашему народу.
   Число, месяц, 1943года. Подпись.
   Проскурякова спросила.
   - Валентина Ивановна написали? Давайте я напишу: "Ходатайствую".
   Проскурякова пишет на заявлении и отдает его Вале.
   - Ну, а теперь, Валентина Ивановна, вам в район надо добираться.
   Бухгалтер ,слыша это, посоветовал.
   - Лидия Кузьминична, а вы подойдите на колхозный двор, сегодня Евдокия Пшеничная едет в район за горючим для трактора.
   Проскурякова поблагодарила за дельное предложение.
   - Спасибо, Иван Трофимович. Валентина Ивановна, вперед.
  
   13.
   Проскурякова и Чумакова вышли из конторы, и пошли по улице. Навстречу им ехала повозка с упряжкой двух лошадей. Впереди, в правой руке с кнутом и в левой с вожжами, на ящике с соломой сидела Евдокия. Проскурякова махнула рукой Евдокии. Евдокия останавливается.
   Проскурякова попросила.
   - Дуся, здравствуй, подвези в район и забери обратно нашу новую учительницу - Валентину Ивановну, пожалуйста.
   Евдокия ответила.
   - Здравствуйте, Лидия Кузьминична. Не сомневайтесь, и отвезу и привезу.
   - Ну, спасибо тебе Дуся.
   Евдокия обратилась к Чумаковой.
   -Усаживайтесь возле меня по удобнее, Валентина Ивановна.
   Чумакова села в повозку и они поехали.
   Чумакова поблагодарила Евдокию.
   - Спасибо вам.
   - Да, не за что. Поехали, но, но, пошла Ласточка.
   Проехав деревню, повозка двигалась по проселочной дороге, рядом с лесопосадкой.
   Где-то через пол чача повозка подъехала к селу Михайловка, о чем говорил, расположенный на обочине дороги, дорожный знак с надписью с.МИХАЙЛОВКА.
   Проехав немного по селу, Евдокия с Чумаковой въехали в центр села. Об этом говорят административные здания, которые выглядят более внушительно по сравнению с жилыми домами.
   Евдокия остановила повозку.
   - Тп р-р. Валентина Ивановна, мы приехали.
   Чумакова посмотрела по сторонам .
   - А где же здесь райисполком?
   Евдокия показала на большой одноэтажный дом.
   - А он в том здании, а чуть подальше - Райком партии.
   Чумакова встала с повозки, отряхнулась.
   - Спасибо, Евдокия Ивановна.
   Евдокия, как часто здесь в таких случаях говорят, сказала.
   - Не за что. Часа через три я буду вас ожидать на это же месте
   - Хорошо. Я пошла.
   Евдокия продолжила свой путь, погоняя лошадь.
   - Пошла, Ласточка.
   Чумакова пошла к зданию, на входе, которого была табличка.
  
   МИХАЙЛОВСКИЙ
   РАЙОННЫЙ ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ КОМИТЕТ
   СОВЕТОВ ТРУДЯЩИХСЯ
   Чумакова зашла в здание и пошла по коридору, по сторонам которого были двери с табличками. Чумакова останавливается у двери с табличкой
   Зав. РайОНО
   Шевченко
   Виталий Викторович.
   Чумакова постучала в дверь.
   С комнаты слышно голос: "Да. Входите".
   Чумакова вошла в кабинет.
   В кабинете стоит два стола и с десяток стульев. За одним из столов сидит мужчина лет сорока пяти. Он одет в рубашку военного покроя, с туго подтянутым военным ремнем. Вместо левой руки висит рукав, конец которого заправлен за пояс.
   Шевченко, хозяин кабинета, отрывается от чтения учебника и кладет на стол, держащий до этого в руке, карандаш.
   - Я слушаю вас.
   Чумакова представилась.
   - Здравствуйте. Я Чумакова Валентина Ивановна.
   - Здравствуйте. Это по поводу вас мне сегодня звонила Лидия Кузьминична?
   - Да.
   Шевченко пригласил.
   - Присаживайтесь, пожалуйста.
   Чумакова села за стол, приставленный к столу хозяина. Шевченко продолжил
   -Лидия Кузьминична немного мне рассказала о вас, и я не буду дотошно выспрашивать вашу автобиографию, но все же некоторые вопросы у меня к вам есть.
   - Пожалуйста.
   -До войны вы закончили два курса пединститута, жили в городе, так?
   - Да.
   Шевченко внимательно посмотрел на Чумакову.
   - А вы представляете себе в полном объеме сельскую жизнь? Здесь нет горячей воды, извините, туалет во дворе, а чтобы помыться надо водичку нагреть на печке, которую большей частью топят сухим бурьяном.
   Чумакова попыталась по своему аргументировать этот вопрос.
   - На фронте были не лучшие условия.
   Шевченко покрутил вверху пальцем.
   - Война это временное явление, а речь идет о постоянной жизни.
   Чумакова по своему поняла вопросы Шевченко.
   - Виталий Викторович, зачем вы меня пугаете. В городе у меня никого нет; мама умерла, папа на фронте пропал без вести, дом разбомбили в начале войны. Я решила, что буду здесь жить, если позволите, учить детей в школе, а институт закончу заочно.
   Шевченко заговорил о другом.
   - Кстати, Лидия Кузьминична сказала, что вы в положении. А муж где в настоящее время?
   Чумакова, отведя взгляд в сторону, тихо проговорила.
   - Он погиб. Но мы не были с ним расписаны.
   - Извините, я затронул много ваших больных мест
   Чумакова была в растерянности.
   - Да что уж там, если я не подхожу, скажите прямо.
   Шевченко попытался успокоить ее.
   - Валентина Ивановна, успокойтесь, вы нам очень даже подходите, просто мне хотелось понять ваше настроение. Больше я не буду морочить вам голову, давайте ваше заявление. Считайте, вы приняты на работу учителя в Федоровскую семилетнюю школу.
   Чумакова взбодрилась.
   - А я уж думала, вы откажите мне.
   Шевченко улыбнулся.
   - У меня такой и мысли не было, просто хотел лучше узнать вас. Да я передам, немножко перьев для пишущих ручек Лидии Кузьминичной. Ручек нет, пусть перья привязывают нитками к палочкам. А вам, Валентина Ивановна, я дам красный карандаш, что бы было чем нашим ученикам оценки ставить.
   Чумаково не знала, как и благодарить Шевченко.
   - Виталий Викторович, спасибо вам за все.
   Шевченко завернул перья и карандаши в газету, отдал сверток Чумаковой и поднялся. Чумакова так же встает. Шевченко подал Чумаковой руку.
   - Желаю успехов, Валентина Ивановна. Пусть Федоровская семилетняя школа станет вам хорошим начало непростой, но поверьте мне, интересной работы учителя. До свидания.
   Чумакова была в приподнятом настроении.
   - До свидания. Виталий Викторович, скажите, пожалуйста, где находится Военкомат?
   Шевченко объяснил.
   - Рядом с нами райкомом партии, а через один дом Военкомат. На учет хотите стать?
   - Да.
   Чумакова вышла на улицу и пошла к военкомату.
   А в это время, Евдокия была на месте получения горючего. Там стоят две больших бочки, на одной из которых написано БЕНЗИН, а на другой КЕРОСИН. Здесь же стоят небольшие бочки, с надписями СОЛИДОЛ, масло АС-8.Отпускает горючее мужчина лет пятидесяти пяти, который сильно хромает. Евдокия обратилась к нему с просьбой
   Тихонович, добрая твоя душа, дай пару бутылок керосину.
   Тихонович посмотрел на Евдокию.
   - Так тебе же керосин не положено.
   Евдокия сделала жалобный вид.
   - Да знаю. У нас, в колхозе, один только трактор - ХТЗ, который заправляется бензином, а заправлять им лампу опасно, сам знаешь..
   Тихонович стал в позу.
   - Не дам, не хочу в тюрьму.
   Евдокия жалобно продолжала.
   - Тихонович, не откажи солдатке.
   Тихонович развел руками.
   - Ну что мне с тобой делать. Ладно, давай бутылку, да спрячь хорошенько.
   Евдокия достала две бутылки.
   - Ого, две бутылки. Евдокия, будь скромнее.
   Евдокия засмеялась.
   - Да ты же знаешь - я сама скромность.
   - Ладно, давай быстрее, покудова ни кого нет.
   Тихонович наливает с ведра, через небольшую лейку, в бутылки керосин и отдает их Евдокии. Евдокия прячет бутылки в повозке.
   - Спасибо тебе, Тихонович не знаю, как и благодарить.
   - А зайдем ко мне в коморку.
   Евдокия громко рассмеялась.
   - О нет, боюсь, что после этого твоя старуха долго от тебя ничего не получит.
   Тихонович пытался быть убедительным.
   - А ты не бойся.
   Евдокия заметила с упреком.
   - Тихонович, я же говорила, что в тебя добрая душа, а ты.
   Тихонович заговорил извиняющимся голосом.
   - Не обижайся Евдокия, это я так.
   Евдокия рассмеялась.
   - Ладно, бывай. Я поехала.
   Евдокия уселась на повозку, начала движение и, про себя улыбаясь, тихо проговорила.
   Старый, хромой хрич, а туда же. Нет, мы обождем Гришеньку, даст бог вернется с войны. Но, пошла, Ласточка.
   Евдокия подъехала к Военкомату. Из Военкомата вышла Чумакова. Чумакова держит в руках три небольших пакета. Евдокия спросил.
   - Валентина Ивановна, вы со всеми делами справились?
   Где надо было, везде побывала. В Военкомате мне выдали разовый паек.
   Евдокия заметила.
   Паек, по нынешним временам, это уже, кое - что. Садитесь, поедем в свою Федоровку. Дети мои, наверное, уже со школы пришли.
   Чумакова усаживается на повозку.
   - А сколько их у вас?
   Евдокия начала рассказывать.
   Двое. Степе пятнадцать лет, а Маше восемь. Больше не успели, Григория моего на войну забрали. Ничего, даст бог вернется, мы еще свое наверстаем. А Гришенька у меня мужик крепкий, одним словом из рода Пшеничных.
   Евдокия и Чумакова, на повозке, выехали за село, и поехал той же дорогой, которой суда ехали, вдоль лесопосадки.
   Евдокия предложила.
   - Валентина Ивановна, а давайте петь. С песней время быстрей проходит и меньше горестных мыслей в голову лезет.
   Чумакова запротиворечила.
   - Так я не умею.
   А вы думаете, я умею. Пою, чтоб дурные мысли в голову не лезли.
   Чумакова предложила.
   - А вы и сейчас пойте, а я буду слушать.
   Только у меня песни грустные, но зато все из жизни.
   Чумакова уже настойчиво предложила.
   - Евдокия Ивановна, вам же хочется петь, так пойте, а я буду вашим слушателем.
   Евдокия согласилась.
   - Тогда я спою песню, которую пели наши девочки до войны. Сейчас, знаете, больше песен поется о войне и горе связанным с ней.
   Евдокия запела.
   Я иду по бережку,
   С надеждою сладкой.
   Ой, сейчас я побегу,
   К милому украдкой.
  
   Он меня в лесочке ждет,
   С белыми цветами.
   Сердце так к нему и льнет,
   Ноги несут сами.
  
   Ласки сладкие потом
   Долго вспоминала.
   Убежал куда-то он,
   Если б только знала.
  
   Мы идем по бережку
   С дочкой, где бежала.
   Я ее уберегу,
   Так себе сказала.
  
   Когда Евдокия закончила, Чумакова театрально похлопала в ладошки
   - Евдокия Ивановна, а поете вы даже очень не плохо и голос хороший у вас.
   Евдокия махнула рукой
   - Да, что вы, где ему взяться, этому голосу.
   - Ну не скромничайте, у вас, правда очень приятный голос.
   Проехав, где-то полпути дороги, в просвете между деревьями, женщины увидели, за посадкой сеялку зерновых.
   Евдокия быстро отвлекается от прежнего разговора.
   - Валентина Ивановна, небольшая остановочка, а вдруг повезет. Если кого увидите на дороге с той или с другой стороны, позовите.
   Она спрыгнула с повозки и, с небольшой сумочкой в руках, быстро проследовала к сеялке и торопясь выбрав из механизмов высевания зерно возвратилась на повозку.
   Чумаковой она пояснила
   - Тракторист и прицепщик, наверное, уехали на заправку, а я немножко пшенички собрала.
   Чумакова заметила.
   - А я так боялась, что кто-то нагрянет. Ругали бы, наверное?
   Евдокия ухмыльнулась.
   - Ругали бы - мягко сказано. У нас здесь четкие ставки - за каждый украденный килограмм год тюрьмы.
   Так за чем же так рисковать, у вас же дети дома. Что они будут делать без вас?
   Да, у меня дети дома, но они кушать хотят. А, между прочим, в колхозе все воруют. Сами колхозники не считают это воровством, а власти считают и сажают за это в тюрьму. Иначе нельзя, с голоду помрем.
   Чумакова ничего промолчала, а Евдокия, немного помолчав, продолжает.
   - Мужики наши воюют, а мы их ждем и стараемся всеми силами сохранить наши семейные гнездышка. Лишь бы живые вернулись, сохрани их бог.
   Когда осталось уже совсем не далеко до Федоровки, на поляне, в посадке женщины увидели двуколку с запряженной лошадью, а на траве, сидящих Чабана и уполномоченного райисполкома - Афанасия Петровича. Чабан и Афанасий держали в руках стаканы с водкой.
   Евдокия поздоровалась.
   - Здравствуйте Иван Михайлович.
   Чабан прикрыл стаканы.
   Здравствуйте, уже справились?
   Евдокия приостановила повозку.
   - Т-р-р-р. Да, все получила, что нам полагается.
   Афанасий заигрывающим голосом позвал.
   - Девочки идите к нам.
   Чабан тихо его урезонил.
   - Афанасий Петрович, уймись.
   Евдокия погоняет лошадь и уже при движении повозки громко говорит.
   - Нам некогда. До свидания.
   Повозка отъезжает, а Чабан и Афанасий остаются с разложенной на газете небогатой закуской и двумя бутылками.
   Афанасий не успокаивался.
   - Иван Михайлович, какие девочки.
   Чабан останавливает его.
   - Афанасий Петрович, успокойся. Это девочки, как ты говоришь, с нашего села, не так просто все с ними, а тем более еще, когда они не в одиночку.
   Афанасий продолжал.
   - Да ладно. А что это у вас за новая красавица появилась, что-то я ее раньше не видел.
   - Учительница, городская. С фронта недавно прибыла.
   - А у кого она остановилась?
   - Кажись у Федорки Пшеничной, кумы твоей.
   Афанасий потер руки.
   - Иван Михайлович, устрой меня сегодня на ночлег к куме моей Федорке.
   Чабан рассмеялся.
   - Афанасий Петрович, ты как блудливый кот, скоро всех наших солдаток перепробуешь. Но когда-то нарвешься, что тебя или здесь покалечат или дома, в районе, жена глаза выцарапает.
   Афанасий пошевелил плечами.
   - Так я же не насилую, они сами этого хотят.
   - Хотят то хотят, но все же, в одних гордость не позволяет, другие боятся ославиться. Есть некоторые, которые плюнули на всю эту добропорядочность и ловят мгновения. Я не осуждаю их.
   - Философ ты, Иван Михайлович. Давай выпьем.
   Оба выпили. Закусывая, Афанасий настойчиво, с улыбкой обращается к Чабану.
   - Иван Михайлович, посели меня все же на одну ночь к Федорке.
  
   14
  
   Повозке с Евдокией и Чумаковой подъехала к селу. Евдокия остановила повозку.
   - Т- р-р-р. Приехали Валентина Ивановна. Я повезу горючее в тракторную бригаду, а вам он туда, на конец улицы.
   - Спасибо вам, Евдокия Ивановна.
   - Не за что.
   Чумакова слезла с повозки.
   - До свидания, Евдокия Ивановна.
   Евдокия ответила просто.
   - До свидания.
   Евдокия продолжила движение прямо по дороге, а Чумакова повернула налево и
   Направилась в сторону села. Возле села ее путь преградило стадо коров, с пастухом, мальчишкой лет пятнадцати. С ним была, где то лет шести девочка. Чумакова подумала.
   - Наверное, нескем дома оставить, мать, может на работе. А может, просто пастуху веселее.
   Над деревней начинают собираться сумерки, чувствуется приближение ночи.
   Чумакова легко нашла двор Федоры, которая приготовив ужин, ожидала ее возвращения из района.
   За ужином шел разговор.
   - Ну, рассказывай, как тебя приняли в районе
   - Тетя Федора, я уже думала, что заведующий РАЙОНО откажет мне в работе, а он расспросил обо всем, немного постращал сельской жизнью, а потом сказал, что я принята на работу. А в райвоенкомате, сами видели, даже дали два килограмма пшена и один килограмм перловки.
   Федора утвердительно сказала.
   - Завтра наварим каши, и с молочком.
   Чумакова засмеялась.
   - Ух, пир устроим.
   Федора немного замялась, а потом начала мучавший ее разговор.
   - Валя, мне так не хочется заводить предстоящий разговор, но необходимо с самого начала обо всем договорится.
   Чумакова насторожилась.
   - Тетя Федора, вы о чем?
   Федора серьезно спросила.
   - Ну, хотя бы питание. Каждый сам себе?
   Чумакову этот вопрос застал в расплох.
   - Извините, тетя Федора, я об этом как-то и не думала.
   Федора с серьезным видом продолжала.
   - Ты считай уже учительница. Будишь получать деньги, приодеться тебе надо, а мы колхозники работаем, сами не знаем за что.
   - Тетя Федора, я у вас второй день, а вы уже мне как родная. Может, поживем одной семьей?
   - Ой, Валечка...
   Стук в дверь останавливает их разговор. Федора п пошла открывать дверь. В комнату входят, слегка выпивший Чабан и сильно выпивший Афанасий.
   Афанасий, шатаясь, поздоровался.
   - Кума здравствуй.
   Федора ответила.
   - Здравствуй кум.
   Чабан, как бы извиняясь, проговорил.
   -Да от, говорит - Ночевать буду только в кумы.
   Федора не возражала.
   - Ладно, Иван Михайлович, куда же его денешь, мы его положим в соседней комнате.
   Чабан торопливо пошел к выходу к выходу.
   - До свидания.
   Федора и Чумакова ответил ему.
   - До свидания.
   Чабан ушел, а Афанасий, слегка покачиваясь, усаживается на скамейку.
   - Ну, что кума, угостишь кума?
   Во время разговора Федоры с Афанасием, Чумакова пошла к кровати и села на нее.
   Федора заметила Афанасию.
   - Да, я вижу, ты уже на угощался. Скажи лучше как там кума, дети.
   - Нормально. Но ты мне зубы не заговаривай, собираешься кума угощать?
   - Афоня, не вари воду. Пойдем, разберу постель и ложись отдыхать.
   - Ну кума, и вредная же ты.
   Федора взяла под локоть Афанасия и с усилием повела его в соседнюю комнату со словами.
   - Давай, давай, не выкаблучивайся.
   Чумакова начала просматривать школьные принадлежности, которые получила в районе и раскладывать их на скамейку расположенную вблизи кровати. В комнату возвратилась Федора.
   - Уложила, кажись.
   - А он кто?
   Афанасий Петрович? Когда-то жил в нашем селе, был партийным секретарем, а перед сомой войной его забрали в райком партии, откуда и ушел на фронт. После прихода наших, вскорости вернулся с ранением и его назначили уполномоченным района в нашем селе.
   - И часто он приезжает в Федоровку?
   - Где-то раз в месяц, а иногда и два. Погоняет баб, что б налоги платили, и уезжает к себе в район. Ну да ладно, бог с ним, давай, и мы укладываться спать.
   - Тетя Федора, только на лежанке спать буду я.
   - Нет, сегодня поспим как вчера, а завтра я буду здесь на кровати, а ты в той комнате. И никаких возражений я не принимаю.
   Валя, улыбаясь, вздохнула.
   - Хорошо.
   Валя и Федора уложились спать, пожелав друг другу, спокойной ночи
   Афанасий не спал, прислушиваясь, что происходит в соседней комнате. Он весь в ожидании, когда уснут женщины. После наступления полной тишины, немного полежав, тихонько поднялся, открыл дверь в комнату, где спят женщины и, бесшумно пробравшись к кровати Вали, осторожно лег рядом. На какое-то мгновение, выждав паузу, начал легонько ее обнимать.
   Проснувшись, Валя некоторое время в недоумении смотрит на Афанасия.
   Афанасий тихо начал успокаивать ее.
   - Тихо, тихо, моя хорошенькая.
   Валя, поняв намерения Афанасия, отбросила его руку и негромко, но с твердостью в голосе проговорила.
   Это еще что такое?
   Афанасий снова попытался обнять Валю.
   - Тихо, успокойся красавица.
   Валя толкнула Афанасия.
   - Да пошел ты...
   Афанасий упал на пол, поднялся и тихо прошел к себе в комнату. Ложась в постель, пробормотал.
   - У, чертовка.
   Во время этого эпизода Федора проснулась. когда Афанасий первый раз говорил -тихо, тихо.., После падения Афанасия с кровати, не двусмысленно улыбнулась.
   Не удовлетворив своего желания, Афанасий подумал, что бы ему еще предпринять. Понимая, что на кровати сегодня ему не лежать, Афанасий трет лоб рукой и принимает решение, которого раньше и в мыслях не было. Поднявшись с кровати, он снова идет в комнату к женщинам, но теперь ложится рядом с Федорой. Прижимается к ней. Федора пытается оттолкнуть его.
   - Кум, не шали.
   Афанасий продолжает прижиматься и шепотом уговаривать.
   - Кума, ну, чего ты.
   Федора говорит уже со злостью.
   - Да отстань ты.
   Афанасий становится все настойчивее, не обращая внимания на отпор Федоры.
   Федора, теряя самообладание, хватает не далеко лежащую скалку и бьет Афанасия по лбу.
   Афанасий хватается за лоб, слезает с лежанки и идет в свою комнату, на ходу говоря.
   - Ух, чертовка.
   Во время последних событий Валя просыпается, слышит всю эту возню и пытается встать, но в последний момент слышит, что Афанасий выходит с комнаты.
   Некоторое время в доме тишина. Потом Федора, понимая, что Чумакова проснулась, начинает тихонько смеяться. Потом общий смех становится все громче и громче. Афанасий трет лоб.
   - Ну и погулял.
   Утро. Рассвело. Афанасий, проснувшись, одедся и сразу же ушел. В комнате остались Федора и Чумакова. Федора, задувая свет лампы, как бы обращается к ней.
   - Милая, посветила - спасибо тебе, а теперь пусть солнышко светит.
   Федора открыла сундук, достала из него и выложила на кровати юбки, кофточки, пиджаки. Примерку начали с платья, которое Федора носила еще в молодости. Чумакова, в платье, рассматривал себя в зеркале. Федора подошла к Чумаковой и начала рассматривать ее со всех сторон.
   - Пожалуй, ничего. А тебе как?
   Чумакова была того же мнения.
   - И мне кажется хорошо.
   Федора взяла с кровати пиджак и подала его Чумаковой.
   - Валя, примерь этот пиджачок.
   Чумакова застеснялась.
   - Тетя Федора, мне право, неудобно, вы же лучшую свою одежду предлагаете. Эта одежда самим вам пригодится.
   Федора не унималась.
   - Ты примерь, мне очень хочется, что бы ты хорошо выглядела.
   Чумакова одевает пиджак. Федора оценив взглядом, сделала вывод.
   - Великоват. Снимай.
   Чумакова снимает пиджак. Федора бросает пиджак на кровать, берет кофточку и подает Чумаковой.
   - Валюша, а ну примерь-ка эту кофточку.
   Чумакова одевает кофту. Федора ходит вокруг нее, одергивает кофту.
   - Ну, что скажешь?
   Чумакова смотрит в зеркало.
   - Мне, кажется, хорошо
   Федора. достает с сундука чистенькую фуфайку, покрутив ее в руках, она предлагает
   На улице уже прохладно в кофточке, так что одевай-ка ты сверху вот эту мою фуфайку, а в школе снимешь ее. По этим временам, мужикам можно и в шинельках ходить, а бабам ...- женщинам, не идет как-то.
   Чумакова одевает фуфайку.
   - Тетя Федора, вы собираете меня в школу, как первоклашку.
   Федора, вытирая накатившуюся слезу, с грустью говорит.
   - Я думала, буду помогать невесткам внуков собирать в школу, но эта война, - она смотрит на образ Божьей Матери. Боже, за что мне все это?
   Чумакова говорит с сочувствием.
   - Тетя Федора, извините меня.
   Федора махнула рукой.
   - Да, что уж там, знать судьба моя такова. И не в одной у меня такое горе. Война еще идет и неизвестно когда закончится, а почти в каждом дворе по одной, а то и больше похоронок. Вот и тебя не обошло стороной горе.
   Некоторое время обе вытирают слезы, потом Федора, как бы встрепенулась.
   - Поревели немножко, и хватит.
   Чумакова подходит к кровати и берет с рядом стоящей тумбочки маленькую сумочку и кладет в нее небольшое зеркальце, расческу. Потом она берет ручки, перья, карандаш, которые получила в районе и, не зная куда их положить, держит в руках. Федора, все это время, наблюдает за ней. Потом говорит.
   - Валя, мне перед войной, на день рождения, сыновья подарили ридикюль, сейчас я его достанем.
   Федора из сундука достает средних размеров ридикюль. Чумакова пытается противоречить
   - Тетя Федора, не надо, это же дорогая память для Вас.
   Федора смахивает набежавшую слезу.
   - Бери, бери.
   Чумакова стеснительно говорит.
   - Вы для меня так много делаете, что мне просто неудобно.
   Чумакова берет ридикюль и укладывает в него школьные принадлежности, а так же зеркальце и расческу, которые перед этим положила в маленькую сумочку.
   Федора начинает торопить Чумакову.
   - Ладно, ладно. Тебе пора, Валюша.
   Чумакова улыбнулась.
   - Ну, я пошла?
   Федора то же изобразила слабую улыбку.
   - Давай, давай.
   Валя выходит из комнаты, Федора крестится, приговаривая.
   - Помоги ей, Боже праведный.
   Чумакова проходит двор, калитку и, повернув на право, идет по улице. Через два двора ее ожидает Проскурякова. Чумакова подходит к ней. У Проскуряковой в руках старенький портфель.
   Чумакова поздоровалась
   - Здравствуйте, Лидия Кузьминична.
   Проскурякова ответила.
   - Здравствуйте, Валентина Ивановна. Поздравляю Вас, с первым рабочим днем.
   - Спасибо,
   В это время в школу идут учащиеся. Учащиеся идут с сумками с плащ палаток или другого, ненового материала. Сумки прикреплены к переброшенным через плечи веревкам, поитых с того же материала. В руках сумочки - для баночек с чернилами. Возраст учащихся - 8 - 15 лет. Девочки одеты в платьица, а мальчики в короткие штанишки, с веревками через плече. На ногах с тряпок пошитые тапочки или постолы, а некоторые учащиеся вообще босые. Верхняя одежда - пиджаки, фуфайки. С глубины деревни, в упряжке двух лошадей, приближается загруженная женщинами повозка. Женщины поют песню. Текст песни на украинском языке.
  
   Ой яка ж ти красива,
   ой, яка ж ти гарна.
   А що волосся сиве,
   ти сумуєш марно.
  
   Я тебе любив завжди,
   вiд коли зустрiлись.
   Що не так, мене прости,
   згадай як любились.
  
   Подивися на дiток,
   люба моя жiнко.
   Я с тобою, твiй дiдок,
   ти ж моя перлинка.
  
   Скiльки рокiв ми живем,
   скiльки й рокiв щастя.
   То ж його побережем,
   хай лиховi трясця.
  
   Повозка уезжает за деревню, а Чумакова с Проскуряковой подходят к школе. Учащиеся, которые идут в школу, здороваются с Проскуряковой, обращаясь к ней.
   - Здравствуйте, Лидия Кузьминична.
   Учащиеся здороваются и с Чумаковой. Так принято было, встретился человек, даже не знакомый, поздоровайся.
   - Здравствуйте.
   Проскурякова и Чумакова идут по двору школы. Здороваясь, их обгоняют учащиеся.
   Подойдя к двери, учащиеся. пропускают их.
   Проскурякова и Чумакова проходят в школу.
   Семилетняя школа в селе, представляла собой помещение из четырех классов, учительской и директорского кабинета. Туалет на улице.
   Проскурякова и Чумакова идут по коридору. Здесь шумно, идущие, бегающие ученики, выкрикивают друг друга фамилии. Один ученик бежит и возле Проскуряковой приостанавливается.
   Проскурякова спросила.
   - Аничкин, куда торопишься?
   Аничкин громко ответил.
   - В класс, Лидия Кузьминична.
   Проскурякова заметила.
   - Так ты же не в ту сторону бежишь.
   Аничкин удивленно разводит руками.
   - Проскурякова снехосходительно говорит.
   - Ладно, иди.
   Аничкин разворачивается и бежит по коридору обратно.
   Проскурякова усмехается.
   - От неугомонные. Как вам первое впечатление?
   Чумакова ответила просто.
   - Нормально. Хотя бы потому, что сама была в этом возрасте и могу их понять.
   - Это уже хорошо.
   Седьмой класс, за партами сидит человек двадцать учеников. Возраст - 15, 16 лет. Все о чем-то говорят, спорят. В коридоре раздается звонок. В класс входят, вбегают человек пять учащихся. Последний ученик закрывает за собой дверь. Входят Проскурякова и Чумакова. Чумакова держит в руках классный журнал и учебник. В классе наступает тишина. Все ученики встают.
   Проскурякова идет к учительскому столу.
   Чумакова закрывает дверь и идет за Проскуряковой. Проскурякова останавливается за столом учителя. Чумакова останавливается не далеко от Проскуряковой. Проскурякова говорит.
   - Здравствуйте.
   Ученики дружно хором отвечают
   - Здравствуйте.
   Проскурякова подала команду.
   - Садитесь.
   Все ученики садятся.
   Проскурякова продолжила.
   - И так, седьмой класс. С сегодняшнего дня у вас учителем по алгебре, геометрии и тригонометрии будет Чумакова Валентина Ивановна. Прошу любить и жаловать. И еще одно, Валентина Ивановна ваш классный руководитель.
   Проскурякова выходит из-за стола, освобождая к нему путь Чумаковой.
   Она приглашает Чумакову к столу учителя.
   - Валентина Ивановна, прошу, проводите урок.
   Чумакова становится за стол учителя. Проскурякова уходит, Ученики класса взглядами провожают ее. Потом внимательно смотрят на Чумакову. Чумакова здоровается.
   - Здравствуйте
   Класс дружно ей ответил.
   - Здравствуйте.
   Чумакова кладет на стол учебник и журнал.
   Потом садится за стол и открывает журнал.
   Посмотрев на учеников, она спрашивает
   - Кто у нас сегодня дежурный?
   Встает Филимонов.
   - Я.
   Чумакова попросила.
   Представьтесь.
   - Что?
   - Фамилия как?
   - Филимонов.
   Садитесь, Филимонов. Будим знакомиться. Меня, как вы уже знаете, зовут Валентина Ивановна, и преподавать я у вас буду математику.
   Из класса раздался голос.
   - А физику?
   Чумакова сделала серьезное лицо.
   - Давайте сразу договоримся, если кто-то, что-то хочет спросить - подняли руку и с моего разрешения спрашивайте. Ну, а покудова могу сказать, что эти вопросы решает Районный отдел образования по представлению директора школы. Меня покудова назначили только учителем алгебры, геометрии и тригонометрии. Продолжим знакомство. Чумакова читает по журналу.
   Аничкин.
   Чумакова поднимает голову. Аничкин поднимается.
   - Я.
   Чумакова некоторое время смотрит на Аничкина, потом говорит.
   - Садись.
   Через небольшой промежуток времени Чумакова вызывает следующего ученика.
   - Пшеничный.
   Филимонов спросил.
   - Который? У нас их два.
   Чумакова, посмотрев в журнал, чуть изменившимся голосом говорит.
   Степан.
   Поднимается пятнадцатилетний парнишка, который, имеет большое сходство с расстрелянным Степаном Это сходство выражается в кудрявых, рыжеватых волосах, а также в общих очертаниях фигуры.
   Чумакова смотрит на Степана немножко больше времени, чем на других учащихся, когда они встают, а затем, понизив голос, говорит.
   - Садись.
   Потом Чумакова назвала.
   - Пшеничный Михаил. Родственник Степану?
   Миша встает.
   - Двоюродные братья.
   Филимонов, нагнувшись над партой, говорит негромко, но так, чтобы его слышал весь класс и Чумакова.
   - Кулаки пошли.
   Чумакова одернула его.
   - Филимонов, еще одна такая выходка и ты пойдешь объясняться с директором школы.
   Филимонов съехидничал.
   - Валентина Ивановна, я просто хотел, чтобы вы лучше познакомились с нашим классом.
   Чумакова переспросила.
   - Я знакомлюсь, а какое отношение Пшеничные имеют к кулакам?
   Филимонов пояснил.
   - Так их же дядю в тридцатые годы раскулачили и со всей семьей в ссылку отправили, а этих - родители всегда выращивали на огородах огурчики, помидорчики, цветочки и на базаре продавали. Да, таких сейчас не кулаками, а спекулянтами называют. Но разницы-то между кулаками и спекулянтами нет. И те, и эти - пережитки капитализма.
   Чумакова остановила его.
   - Филимонов, остановись, у нас не запрещено на приусадебных участках выращивать овощи и цветы.
   Филимонов не совсем согласился.
   - Выращивать овощи и цветы на приусадебных участках не запрещено, а спекулировать, не должен советский человек. Мы должны бороться с пережитки капитализма, что бы стать сознательными строителями коммунизма.
   Чумаковой надоели такие высказывания.
   - Филимонов, достаточно. Такие беседы следует проводить внеурочное время, а сейчас закончим перекличку и займемся алгеброй. Миша садись.
  
   15
   Вдали поле. Лесопосадка, возле которой по дороге верхом на лошади, с сумкой почтальона едет пожилой мужчина - Дмитрий Васильевич.
   Почтальон останавливается, и слезает с лошади. Он привязывает за поводья лошадь к дереву, снимает сумку с плеча. Почтальон садится на рядом расположенный пенек, достает из сумки письмо в форме треугольника, просматривая адрес, делает вывод..
   - Так, это Мишкин почерк, пусть мать почитает. Пишет - значить живой.
   Почтальон достает второе письмо. Смотрит на адрес.
   Это Женькин почерк, тоже живой
   Почтальон достает третье письмо. Смотрит на адрес.
   - Постой, а это почерк не Кузьмы. Что-то больно уж красиво написано. Ох, не дай боже
   Почтальон быстро просматривает остальные письма, укладывает их в сумку и, забравшись на лошадь, продолжает свой путь. В поле работают женщины. Их , где-то человек десять. Они убирают бураки, нагнувшись.
   Одна из женщин выпрямляется и смотрит на посадку и увидав почтальона на лошади, закричала.
   Бабоньки, почтальон.
   Женщины побросали работу и, кто бегом, а кто и не очень спеша, двинулись к посадке, потом через посадку, на встречу почтальону.
   Почтальон слез с лошади и, открыв сумку, стал ожидать женщин. Добежав до почтальона, женщины окружили его в ожидании весточек с фронта. Почтальон достает из сумки письмо.
   - София, держи от Михаила.
   Почтальон отдает Софии письмо. София берет письмо и торопливо разворачивает его. Почтальон достает еще три письма.
   - Дарья, Женька твой пишет.
   Почтальон отдает Дарье одно письмо.
   - Фрося, читай от муженька своего.
   Он отдает Фросе письмо.
   Прасковья, тебе письмо от Кузьмы.
   Почтальон отдает письмо Прасковье и торопливо закрывает сумку.
   Он, все также, торопливо взбирается на лошадь, и отъезжая. Уже в движении, говорит.
   - Ну, я поехал.
   Женщины, получившие письма, читают их,а не получившие писем, стоят в ожидании, когда подруги начнут делиться содержанием полученных писем. Почтальон, немного отъехав, слезает с лошади. Он заводит лошадь в посадку и выбирает место, что бы быть слабозаметным, со стороны женщин. Прасковья читает письмо, молча, вытирая набегающие слезы кончиками, повязанного на голове, платка. Большинство женщин подходит к ней Они молчаливо смотрят на нее, а одна выражая желание всех, выдавливает из себя.
   - Ну, что там написано.
   Прасковья отрывается от письма, обводит взглядом подружек и одним выдохом говорит.
   - Живой.
   Кто-то с окружающих спрашивает.
   - Что же плачешь?
   Прасковья пояснила.
   - Испугалась я. Письмо то написано не рукой Кузьмы.
   Та же женщина спросила
   - А кто же письмо писал?
   - Медсестра в госпитале.
   Несколько голосов на перебой выкрикивают.
   - Кума, что с Кузей? Ранен? Прасковья почитай письмо.
   Прасковья читает в голос письмо, продолжая вытирать кончиком платка, набегающие слезы.
   - Здравствуйте мама
   Пишу письмо Вам из госпиталя, куда попал после последнего боя. У меня осколком немецкой мины ранена правая рука, так что не пугайтесь, что письмо написано не моим почерком. Я попросил написать Вам письмо госпитальную сестричку. Мама пишите письма на новый адрес, который я сообщаю в конце этого письма. У меня сейчас все нормально, доктор говорит, что кость не задета и через два, а может три месяца меня снова отправят на фронт. Мама пишите, может есть, какая то весточка от отца. Передавайте поклон соседям - тетки Дуськи, тетки Варьки и всем остальным.
   До свидания, ваш сын Кузьма.
   Прасковья заканчивает читать письмо, рядом стоящие женщины крестятся и говорят.
   - Слава Богу, что все обошлось. Прасковья, будишь писать письмо Кузьме, передавай от нас поклон ему.
   Почтальон выводит лошадь с посадки. Одна из женщин, увидев почтальона, громко говорит.
   -Бабоньки, смотрите, а Васильевич то не уехал, а спрятался, выжидая, нет ли плохих сообщений в письмах.
   Почтальон подходит к женщинам, ведя коня под узды.
   - Ну, что там, Прасковья, почему Кузя не сам письмо писал?
   -Раненая у Кузи рука, сестричка в госпитале писала письмо. Кузя диктовал, а она писала.
   Почтальон громко вздохнул.
   - Ну и слава Богу, что хоть так. Теперь может домой отпустят.
   Прасковья пояснила.
   - Кузя говорит, что месяца через два - три снова на фронт.
   Почтальон заметил.
   - Значит не очень тяжелое ранение. Ну, бабоньки, я поехал.
   Кто-то из женщин сказал.
   - Езжай, Васильевич.
   Почтальон садится на лошадь и уезжает, женщины идут в поле.
  
   16.
  
   Из школы вышли Чумакова, Проскурякова и несколько учеников. В Чумаковой ридикюль и две книжки. Все проходят школьный двор. По выходу со двора, часть учеников поворачивают налево, часть направо и идут по дорожке вдоль домов. Проскурякова и Чумакова поворачивают на право. Проскурякова Спросила.
   - Ну и как, Валентина Ивановна, какие ощущения от первого дня занятий.
   - В общем, нормально. Только иногда было боязно, что кто-то задаст такой вопрос, на который я не смогу ответить.
   Проскурякова улыбаясь.
   - Ну, что бы этого не случилось, надо хорошо готовить к занятиям.
   Чумакова пообещала.
   - Лидия Кузьминична, я к проведению уроков буду готовиться с такой прилежностью, какой у меня никогда не было ни в школе, ни в институте.
   Проскурякова серьезно заметила.
   - Я думаю, что с занятиями у вас будет все нормальною, поговорим о другом. Ко мне на перемене подходила комсорг вашего класса - Галя Безгинова, которая сказала, что вы не осуждаете такое явление, как спекуляция и даже защищаете спекулянтов.
   Чумакова запротиворечила.
   - Лидия Кузьминична, да я просто подумала, что в продаже, выращенных своим трудом продуктов, нет ничего плохого.
   Проскурякова покачала головой.
   - Так-то оно так, но продажа, выращенного урожая, даже на своих огородах, не очень приветствуется. В школе у нас говорят, что это пережитки капитализма
   Чумакова хотела противоречить.
   Лидия Кузьминична, ...
   Проскурякова пере6ила.
   - Валентина Ивановна, уясните себе, что в селе есть два источника правдивой информации. А точнее - правильной.
   Чумакова спросила.
   - Какие?
   Проскурякова, на мгновение задумалась.
   - Понимаете, Валентина Ивановна, в селе, что бы подтвердить достоверность информации, говорят; "Так в газете напечатано, - или, - так учитель сказал". Поэтому, что бы вас уважали, будьте всегда осмотрительны в своих высказываниях.
   Чумакова согласилась.
   - Хорошо, Лидия Кузьминична.
   Проскурякова доброжелательно посоветовала.
   - Не обижайтесь, Валентина Ивановна, привыкайте жить в селе его духом.
   Некоторое время Чумакова и Проскурякова идут молча. Затем, Чумакова робко спросила
   -Лидия Кузьминична, у меня учащиеся седьмого класса спрашивали, буду ли я у них вести уроки по физике.
   - И что вы им ответили?
   Чумакова повторила то, что сказала в школе.
   - Я сказала, что эти вопросы решает районное руководство, по вашему представлению.
   - Правильно сказали. Ну, а я покудова думаю. Сейчас физику преподает учитель русского языка, понимаю, что плохо, когда предмет ведет учитель не по своей специальности, но где я ей могу взять большее количество часов, чтоб зарплата была более - мене.
   Проскурякова и Чумакова доходят до двора Проскуряковой. Проскурякова говорит.
   - До свидания, Валентина Ивановна.
   - До свидания, Лидия Кузьминична.
   Проскурякова сворачивает в свой двор, а Чумакова идет дальше по улице. На встречу Чумаковой идет преклонных лет женщина. Женщина, уважительно наклонив голову, здоровается.
   - Здравствуйте.
   Чумакова почтительно отвечает.
   - Здравствуйте.
   Время клонится к вечерним сумеркам, а окончание дня характеризуют сельские события. С поля, на телеге в упряжке пары лошадей, едут женщины. У одного из дворов телега останавливается, из нее высаживают, с ведрами в руках, две женщины. Телега едет дальше по селу.
   В комнате Федора. Она через окно смотрит во двор и через окно увидев Чумакову ставит на стол две глиняные миски, две деревянные ложки и черпак. С ридикюлем и книгами Чумакова входит в комнату.
   - Добрый вечер, тетя Федора.
   - Добрый вечер Валя. Или к тебя теперь надо обращаться - Валентина Ивановна
   Чумакова вскрикнула.
   - Тетя Федора, ...
   Федора сказала примирительно.
   Ладно. Дома я буду называть тебя Валя, а при людях Валентиной Ивановной.
   Чумакова не стала возражать.
   - Как хотите.
   Федора предложила.
   - Иди в свою комнату, раздевайся, потом, помоешь руки, и ужинать будем.
   Чумакова пошла в соседнюю комнату,
   - Федора, взяв со стола миску и черпак, подходит к печи и черпаком, из стоящего у края печи казанка, наливает суп в одну, затем вторую миски. Наполнив миски, ставит их на стол.
   - С соседней комнаты, в своем единственном легеньком платьице, выходит Чумакова. Она повела по сторонам носом.
   - Тетя Федора, а супчик пахнет
   - Давай, быстренько руки мой.
   - Чумакова подходит к умывальнику, моет руки и садится за стол.
   Федора достает с буфета, завернутый в полотенце хлеб, разворачивает его и, отрезав два кусочка, остальной кладет на стол. Она также садится за стол. Федора и Чумакова едят и ведут разговор
   Федора с интересом спросила.
   - Ну, как прошел твой первый рабочий день в школе?
   Чумакова ответила просто.
   - В общем нормально.
   Федора продолжала расспрашивать.
   - Как там Степан Евдокии?
   Чумакова насторожилась.
   - Пшеничный?
   Федора подтвердила.
   - Ну да, Пшеничный.
   По-моему хороший парень, серьезный.
   Федора утвердительно подчеркнула.
   - Пшеничные все серьезные.
   Чумаковой стало интересно .
   - А он что, Ваш родственник?
   Федора кивнула головой.
   А как же. Это сын Евдокии, с которой ты ездила в район. А Евдокия жена племянника моего мужа.
   Чумакова вспомнила, как когда-то хотела их отведать со Степаном. Она спросила.
   - И много у Вас в селе Пшеничных - родственников.
   Федора пояснила.
   - В моих - свекра и свекрови, которые умерли в конце двадцатых годов, было одна дочь и два сына. До войны все жили в этом селе. Вот только младшего сына, во время коллективизации, раскулачили и с семьей отправили, куда-то в Сибирь.
   - А он, что был действительно кулак.
   Федора на вопрос ответила вопросом.
   - Милая моя, а кто такой в твоем представлении кулак?
   Валя попыталась ответить, словами, какими представляли кулаков в советской литературе.
   - Ну, это крестьянин, в которого было много лошадей, коров, свиней, а главное были батраки.
   Федора обрисовала состояние отца Степана.
   - У Виктора все это было, но у других и по больше всего было, а их не раскулачили. А почему? Гордый Виктор был, не хотел отдавать в колхоз то, что своим трудом наживал. А мы с мужем, скрепя сердцем, отвели свой скот на колхозный двор, а сами вступили в колхоз. Тяжело было на душе. Не хочу вспоминать.
   Чумаковой хотелось больше знать, что связано со Степаном.
   - А у брата Вашего мужа была большая семья?
   Федора стала объяснять, не зная, что Вале все это известно.
   - Сын Степан, лет восьми, может немножко старше и доченька - около годика были. Ладно, хватит о родственниках, рассказывай, что говорит Кузьминична.
   Чумакова объяснила.
   - Математику мне отдала, а кто будет преподавать физику, еще думает.
   Федора спросила.
   - А ты бы хотела, что бы у тебя физика была?
   Чумакова пояснила.
   - Больше уроков, больше зарплата.
   Федора попыталась уточнить.
   - А не тяжело будет?
   Чумакова с уверенностью сказала.
   - Я бы справилась.
   Федора торопливо закончила ужин и предложила Чумаковой.
   - Валя, ты тут убирай, а я схожу до Лидии Кузьминичной. У меня есть пару фунтов масла, понесу ей гостинчик.
   Чумакова поняла, что значить гостинчик.
   - Тетя Федора, как-то неудобно, что подумает Лидия Кузьминична.
   Федора пояснила просто.
   - Что подумает - не знаю, а поймет правильно.
   Валя не стала Федору ни в чем убеждать.
   - Ой, ой-й.
   Федора была уверена, что поступает правильно.
   - Валя, не ойкать. Жди меня с хорошими вестями.
   Федора встала, подошла к буфету, взяла
   небольшую миску и полотенце. Потом пошла к двери. Сняла с вешалки пиджак и оделась. Она готовилась взять в погребе масло и идти к намеченной цели. Оборачиваясь, к Чумаковой, бросила.
   - Валюша, не переживай, все будет нормально.
   Чумакова убирает посуду, периодически выглядывая в окошко. Когда третий раз Чумакова выглянула, она увидела Федору,
   идущую по двору. В руках у нее была миска, прикрытая полотенцем. Помахав легонько рукой Вале, проходя возле окошка комнаты, Федора вышла на улицу и пошла к дому Проскуряковой. Проскурякова была во дворе, она как раз подходила к входной двери дома. Взялась за ручку двери, обернулась и увидела, входящую во двор, Федору.
   - Кума, куда торопишься?
   - К тебе, Лидия Кузьминична.
   - Проскурякова пригласила.
   - Заходи в дом, гостьей будешь.
   Проскурякова открыла дверь, пропустила впереди себя в дом Федору и следом за ней зашла сама. В комнате стоял небольшой шкаф для одежды, простенькие книжные полки, стол, два плетенных стула, скамейка, в противоположной от окна стены, кровать.
   Проскурякова, зайдя в комнату, села на стул, и пригласила Федору
   - Садись, кума.
   Федора садясь, спросила.
   - От Василия Александровича письма не было?
   Проскурякова ответил.
   - Дней пять назад получила письмо, писал, что был на переформировании после боя. Звездочку на погоны добавили, теперь он капитан.
   - Ну и хорошо. А внучка как?
   Проскурякова пояснила.
   - Нормально. Где-то к соседям побежала. Все папу спрашивает, а что мы ей можем сказать, если от него никакой весточки нет.
   Федора попыталась успокоить.
   - Весточки нет, это еще не значит, что погиб. Может в плен попал, наши освободят, вернется. Весточки нет - есть еще надежда, а в меня он лежат похоронки. Это, все.
   Федора беззвучно вытирает слезы.
   Теперь Проскурякова успокаивает ее.
   - Успокойся, кума, что поделаешь.
   Федора немножко успокаивается.
   - Да, я и так стараюсь держаться.
   Проскурякова переводит разговор на другую тему.
   - Ну, а как твоя квартирантка?
   Федора развела руками.
   -А кто ее знает, еще недели нет как она у меня. Мне кажется неплохая девчонка. Хотя уже не девочка, а женщина, раз в матери готовится.
   Помолчав несколько секунд, Федора, как бы вспомнив, зачем пришла, продолжила.
   - Лидия Кузьминична, я тебе маслица принесла. Свеженькое, вчера сбила
   Проскурякова встрепенулась.
   - Сколько я тебе должна?
   - Это гостинчик
   Проскурякова поблагодарила.
   - За гостинчик спасибо, но лучше бы ты продала. Лишняя копеечка не помешала бы, ведь колхоз ничего не дает, а скоро придется платить налоги.
   Федора снимает с миски тряпицу и пододвигает миску с маслом к Проскуряковой.
   - Два фунта меня не спасут.
   Проскурякова встала и переложила масло в свою миску.
   - Кума, спасибо еще раз.
   Федора также встает со стула, взяла свою миску с полотенцем и начала прощаться.
   - Пойду я, кума, а ты посмотри, может, дашь моей Валюши физику. Помочь ей некому, пусть хоть немножко заработает.
   Проскурякова проговорила.
   - Ладно, ладно, ты беспокоишься о ней, как о родной дочери.
   Федора, направляясь к выходу, с грустью промолвила.
   -Знаешь, я о ней забочусь и немножко отвлекаюсь от тяжелых мыслей.
   Проскуряковой провела на улицу Федору. Федора, уходя, сказала.
   - Спокойной ночи, кума.
   - Проскурякова пожелала того же.
   - Спокойной ночи, кума.
   Федора вышла со двора, повернула на лево и пошла по дорожке, вдоль домов, домой.
   Надвигались слабые сумерки, в окнах некоторых домов засветился слабый свет "катюш". В селе нет электричества, было ясное небо почти с полной луной. В доме Федоры, в комнате за столом, на котором для освещения стоит подожженная лампа - "катюша", сидела Валя.
   В комнату открылась входная дверь и вошла Федора. Она, остановившись у порога, некоторое время, молча, смотрит на Чумакову.
   Чумакова так же некоторое время, молча, смотрит на Федору, а затем спрашивает.
   - Тетя Федора, ну что?
   Федора, снимая и вешая на вешалку пиджак, ответила.
   - Я, думаю, физика твоя
   Чумакова поблагодарила.
   - Спасибо, тетя Федора, вы сколько для меня всего делаете.
   Федора спокойно заметила.
   - Ладно, ничего я тебе особенного не делаю, просто хочется тебе немножко помочь.
   - Спасибо вам за все, тетя Федора.
   Федора заметила.
   - Валя не стоит все это благодарности. А ты готовишься к занятиям?
   Валя улыбнулась.
   - Учу уроки так, что в школе никогда так не учила.
   Федора подходит к лежанке и берет там клубок шерсти, с приколотой спицей и неоконченный носок.
   - Ну, учи, учи свои уроки, а я буду вязать носки шерстяные к зиме.
  
   17.
  
   Валя продолжает заниматься, а Федора берет клубок с шерсти, спицы для вязания и, присев недалеко от стола на скамейке, вяжет носок. Некоторое время они сидят молча. Через приоткрытую форточку, с улицы временами доносится лай собак. За тем все сильнее слышатся крики со двора Евдокии, который расположен по другую сторону дороги от дома Федоры. Федора и Валя, приостановив свои занятия, сосредоточенно прислушиваются. Голоса слышно все сильнее.
   Слышно голос Евдокии.
   - Порубаю. Вырубаю все к чертовой матери. Степа, уйди. Прошу тебя уйди.
   Потом доносится голос Степы.
   - Не дам. Говорю, не дам.
   Федора, отложив вязанье, поднялась.
   - Что-то наша Дуся разбушевалась. Валя, ты занимайся, а я сбегаю к ней, посмотрю, что там такое.
   Федора выходит из дому. На улице сгущались сумерки, но темнота сильная не пришла еще, так - как на небе вырисовывается луна. Пройдя быстро дорогу, Федора зашла во двор Евдокии и увидела следующую картину. Евдокия стоит с топором не далеко от фруктового дерева, которое прикрывает собой Степа, а Маша, всхлипывая, упрашивает маму.
   - Мама не надо. Не надо.
   Увидав Федору, все на некоторое время, как бы застывают в одной позе. Потом Евдокия бросает топор, который торопливо забирает Степа. Евдокия бросает.
   - Да ну вас.
   Федора сначала не поняла, что происходит. Она спросила.
   - Что здесь у вас произошло?
   Маша, плача, начала объяснять.
   - Мама хочет порубать все деревья в нашем саду.
   Евдокия уже более спокойно заявила.
   - И порубаю.
   Степа заявил.
   - А я не дам. А еще папе напишу.
   Маша его поддержала.
   - И я напишу.
   Евдокия всплеснула руками.
   - Ты смотри на них.
   Федора обратилась к Евдокии.
   - Слушай, Аника - воин, что на тебя нашло? Чем это тебе еще деревья в саду мешают?
   Евдокия бросила.
   - Налоги надо платить за деревья, а я и так еле - еле свожу концы с концами.
   Федора попыталась урезонить Евдокию.
   - Евдокия, не дури. Всем надо платить за фруктовые деревья, но люди же не вырубают свои сады.
   Евдокия не унималась.
   - Да меня просто такая обида взяла. Муж на фронте, а с нас все соки выжимают.
   Федора пыталась остудить ее пыл,
   - Обожди. Ты жена фронтовика, у тебя двое детей - будут какие-то льготы.
   Евдокия стояла на своем.
   - Прасковья сказала, что все будут платить.
   - Во первых, откуда Прасковья знает, а во вторых, как всем так и тебе.
   Евдокия изобразила на лице слабую улыбку и, с какой- то отрешенностью, сказала.
   - Ладно, тетка Федорка, больше не буду
   Федора продолжала.
   - Посмотри на детишек, они дрожат от твоих деяний.
   Евдокия в том же тоне продолжает.
   - Ну, я же сказала - все, все, все, больше не буду.
   Потом, Евдокия подошла к детям, прижала их к себе, и уже с доброжелательностью в голосе сказала.
   - Идите в дом, ненаглядные вы мои.
   Дети идут в дом, в котором, одна из комнат, освещена слабым светом "катюши".
   Евдокия обратилась к Федоре.
   - Тетка Федорка, а пойдемте-ка и мы в дом. Примем - этак... грамм по сто нашего коньячку "три бурячка".
   Федора.
   - Дуся, а ты все гонишь самогон и не боишься, что если поймают, то и у тюрьму могут упекти.
   Евдокия махнула рукой.
   - Знаю, да что поделаешь. Вот вчера пошла в кузню, лопата у меня сломалась, говорят; "Неси бутылку". Ну-у, пошли.
   Евдокия с Федорой направляются в дом Евдокии
   Валя закончила писать в тетради, поднялась из - за стола, и сняв с гвоздя фуфайку, одела ее, и вышла во двор. Затем, не спеша пошла огородом в балку, к тому месту, где расстрелян и закопан ее Степан. Подойдя к этому месту и, постояв не которое время, молча, вытерла накатывающиеся слезы из глаза, Она наклонилась, погладила нежно землю и сорвала, попадающую под руку, траву. Валя, продолжая всхлипывать, тихо говорит.
   - Степа, миленький, я, а точнее мы,- Валя поглаживает живот,- теперь будем часто к тебе приходить. Ой-йо-йой, как тяжело на душе. Никому не могу и рассказать о своем горе - не поймут люди.
   Она поплакав еще немного, поднялась, привела себя в порядок, и направилась к дому. Она шла по огороду, осматриваясь по сторонам, чтобы ее никто не увидел. При подходе к дому Федоры, она видит, как в соседнем дворе кто-то ходит. Валя присела на корточки и обождала покудова "этот - кто-то" не зайдет в дом.
   Федора, которая выйдя со двора Евдокии, пересекла улицу и направилась к своему двору. Зайдя во двор, она смотрит на огород и видит приближающийся силуэт человека. Федора зашла за угол дома и напряжено стала всматривается в этот силуэт, пытаясь понять, кто же это. Через некоторое время она узнает свою "Валюшу" и хотела уже выйти со своего укрытия, но потом остановилась и тихим голосом, как бы спросила у себя.
   - Куда это она ходила?
   Валя подошла к дому и, посмотрев по сторонам, вошла в него. Федора некоторое время стоит в оцепенении, а потом, расслабляясь, ужаснулась.
   - Ой, господи!
   Федора стала догадываться, какое отношение имеет Валя до расстрелянного когда-то в конце огорода, солдата.
   Постояв еще немного, Федора перекрестилась и вощла в дом. Валя сидела на скамейке, облокотившись на стол, подпирая голову руками. При появлении Федоры, она раскрыла книжку.
   Федора не подала виду, что видела ее на улице.
   - Ну, что Валюша, приготовилась к урокам.
   Валя ответила.
   - Да, тетя Федора. Ну, а вы разобрались со своей племянницей.
   - А что с ней разбираться. Психанула немножко она.
   - Наверное, причина на это была.
   - Да, как сказать, и была, и не была. Дело в том, что мы платим налоги за огород и сад. За огород платим за то, что сажаем на нем. Посадил на сотке картофель - одна цена, на другой сотке посадил кукурузу - другая цена. А в саду платим за каждое фруктовое дерево. Дуся все это хорошо знает, но когда соседка сказала ей, что завтра будут переписывать деревья в садах - просто за психовала.
   Валя спросила.
   - Тетя Федора, а вам колхоз за работу деньги платит или только натурой рассчитывается?
   Федора объяснила.
   - В течении года колхозники получают натурой. Выросли арбузы, в зависимости от заработанных трудодней, получаем арбузы. Выросли картошка, пшеничка, колхоз большую часть урожая сдает государству, а остатки делит на трудодни.
   Валять попыталась уточнить.
   - И много этих остатков.
   - В этом году их вовсе нет. Основную часть продовольствия немцы, перед своим уходом, вывезли, а у людей осталось столько, сколько смогли спрятать.
   Валя снова попыталась уточнить.
   - Ну, а деньги, за вашу работу, колхоз хоть какие-то платит?
   Федора ухмыльнулась.
   - Какие деньги? В колхозе их нет, ведь ничего не продано государству.
   - А откуда же брать деньги на уплату налогов?
   Федора снова ухмыльнулась.
   - Валя, задай попроще вопрос. Так, на сегодня все обсуждения заканчиваем и баиньки.
  
   1.8
   Шел 1947 год. Август, конец лета. Тяжелое было время, и особенно для сельчан. Политики Украины часто говорят о голоде 1932,1933 годах, но никто не говорит о голоде на селе 1946 1947 годах. Да, что там колхозники немножко вздохнули, только в 1052 году когда им дали хлебушка в колхозах. Колхозники работали за трудодни, большая из них часть зимой была дома, и за год зарабатывала, где-то до двухсот пятидесяти - трехсот трудодней. В 1946, 1947 годах на трудодень, в колхозах, выдали по двести грамм зерна. Это на все про все, и хотя бы пяток штук курочек содержать, и коровке в соломку зимой добавить, и самим, что-то надо кушать. Коров кормили в селе не из-за лени, а просто в степной полосе, не было травки, чтобы скосить ее на сено. Рабочим, в эти годы хоть слабенькие, но положены были пайки. Крестьяне выжили, летом лепешки из травы жарили, беда только была, жиров не было. Зимой добывали зерно, по какой-то горсти пшеничку, из под стогов зерновой соломы. Хорошо хоть потери зерна были немаленькие при уборке урожая. Женщины, мужчин после войны мало было, соберут с полкилограмма зерна, смелют на ручной крупорушке и есть затеруха деткам. После уборки зерновых, на поле оставались колосья с зернами, которые собирали для колхоза, а в итоге все шло в государство. К сбору колосьев часто привлекали школьников. Вот и сегодня, на колхозном дворе собралось человек 15 - 20 учеников пятого класса. Большинство учеников были с ведрами. К ним подошла Чумакова, она улыбнулась.
   - Ну, здравствуйте.
   Учащиеся весело, наперебой ответили
- Здравствуйте. Здравствуйте, Валентина Ивановна
Чумакова продолжила разговор.
   - До начала учебного года осталось две недели, а вы уже знаете, что в этом году я буду в пятом классе, то есть в вашем, классным руководителем.
   Учащиеся наперебой ответили.
   - Знаем.
   Чумакова продолжала.
   - А теперь скажите мне, хорошо отдохнули?
   Ответы были самые разные, но в основном выкрикивали.
   - Да, мало, еще бы.
   Чумакова засмеялась.
   - Ух, вы какие. Так, не будем терять время, отправляемся в поле на сбор колосков. Ведра, вижу, не у всех есть - не страшно. Будите собирать по несколько человек в одно ведро.
   Чумакова с учениками, шумной гурьбой направилась в поле. Девчонки поближе к учителю, наперебой рассказывают, чем они занимались летом, где были?
   Одна из девочек начала рассказывать первой.
   - Я помогала маме в поле. Пасынковала и прищипывала хлопок, на выделенном колхозном участке.
   Потом заговорила вторая девочка.
   - А я научилась вязать спицами носки из шерсти.
   - Мальчишки, толкаясь друг с другом и задевая девчонок, бегали рядом. У всех веселое настроение.
   По дороге, по которой шли ученики с учителем, проехала телега, груженая зерном. Обстановка соответствовала сельской местности в августе месяце.
   Двор Пшеничных. Это тот же двор, который называли двором Федоры. Он совсем мало изменился в сравнении с предыдущим состоянием. В глубине двора по-прежнему стоят сарайчики. Поближе к дому расположилась плита, на которой летом, готовят кушать, а недалеко от входной двери в дом, стоит стол со скамейками вдоль длинных его сторон. Недалеко от стола, на обшитой брезентом табуретке, сидит муж Федоры - Иван. После ранения на фронте, он очень сильно хромает, по этому определим ему занятие - сапожник на дому. Иван подшивает валенки, а чуть в стороне от него, Витя - сын Чумаковой роется в земле. Вите четвертый годик. Занимаясь каждый своим делом, они ведут разговор. Витя спросил у деда.
   - Дед, а ты много убил немцев?
   Иван на полном серьезе отвечает.
   - Много, внучек.
   Витя больше хочет знать о деде. Он спросил.
   - А ты герой?
   - Герой, герой.
   Витя продолжал дальше пытать деда.
   - Дед, а почему у тебя медали есть, а звездочки героя нет?
   Дед нашелся.
   - Понимаешь внучек, когда раздавали звездочки, я в это время стрелял, а когда закончил стрелять, уже звездочки закончились
   - Жалко. Ну да ничего, проживем и с медалями.
   Иван согласился с внуком.
   - И я так думаю, внучек.
   Во двор зашла Люба - соседская девочка лет шести. Она поздоровалась
   - Здравствуйте.
   Ответил Иван.
   - Здравствуй, коли, не шутишь..
   Люба пояснила.
   - Дед Иван, моя мама на работе и мне скучно одной. Можно я с Витькой поиграю.
   - Конечно, Люба, играйте. Люба подошла к Вите, и они вдвоем начали рыться в земле - играть в какую-то игру.
   С работы пришла Федора. Муж встретил возгласом.
   - О, бабушка пришла. Что-то рано. Насовсем?
   Федора объяснила.
   - Да, что-то там сломалось, воды нет для полива. Бригадир тракторной бригады поехал в Михайловку за запасной деталью, а наш бригадир отпустил нас домой.
   Она увидела Любу.
   - О, так у нас Любаша. Люба, здравствуй.
   Люба, на мгновение, отвлеклась от игры.
   - Здравствуйте баба Федора.
   Иван продолжает подшивать валенок. Он аккуратно, с усилием утягивает нитки, предварительно натерев их куском черной смолы. А Федора пошла в дом и через несколько минут вышла из дома, держа в руках, два кусочка хлеба, постное масло в бутылке и соль в баночке. Федора подошла к столу, положила на него все, что принесла с собой. Затем, полила хлеб маслом и посыпала солью. Она скомандовали.
   - А ну руки мыть. Я вам сейчас хлебушка с постным маслицем дам. Ой, как вкусно будит.
   Витя встал, позвал Любу
   - Пойдем к умывальнику Люба.
   Дети идут к умывальнику, который висит на столбе. Они моют руки и вытирают их здесь же висящим стареньким, но чистым полотенцем. Потом Витя подходит к Федоре, берет хлеб, откусывает кусочек.
   - Ба, спасибо. Вкусно.
   Федора протягивает второй кусочек Любе.
   - Люба, бери, ешь.
   У любы глазки загорелись, предвкушая, как это вкусно, но она машет головой.
   - Не хочу.
   - Почему?
   - Ну, не хочу.
   - А что ты ела сегодня.
   . Мама спекла мне пышечку. Она насобирала маленьких зернышек большой травы, которая растет за огородом, и потолкла их в ступке. Затем, она меленько нарезала листиков этой же травы и смешала их с побитыми зернышками. Пышечка была очень вкусная
   При рассказе Любы, Иван на некоторое время приостановил шитье, а затем ниже обычного нагнулся и продолжил свое занятие. Федора продолжала уговаривать Любу.
   - Люба, я верю, что мама спекла тебе очень вкусную пышечку, Она тебе еще спечет вкусную пышечку, а сейчас возьми, съешь хлебушек.
   На Федорины уговоры, Люба пояснила.
   - Баба Федора, я же не попрошайка.
   Федора продолжала уговаривать.
   - Но ты же не просишь, я тебе сама даю
   - Всеровно. Я же не пришла к вам в гости с подарком.
   Чтобы уговорить, Федора пошла на хитрость.
   - А знаешь что, давай я тебе займу этот хлебушек, а ты когда вырастешь, заработаешь и отдашь тогда мне этот долг. Идет.
   Люба немножко мнется, но затем принимает предложение Федоры. Очень уж хотелось съесть этот кусочек хлеба. Она согласилась.
   - Ну, если так.
   Люба взяла хлеб и с удовольствием начала есть.
   Витя позвал.
   - Пойдем.
   Дети пошли вглубь двора, где лежит бревно и, удобно усевшись на него, ели хлеб и весело о чем-то вели разговор.
  
   19.
  
   Скошенное пшеничное поле находилось в полукилометре от села. Растянувшись цепочкой по полю, учащиеся пятого класса собирали колоски. К учащимся на лошади ехал объездчик полей. Это Григорий - муж Евдокии. Одн из мальчиков, увидев его, вскрикнул.
   - Объездчик.
   Это сообщение сразу же передалось по цепочке.
   - Объездчик,
   - объездчик
   --> Учащиеся заволновались. Некоторые подальше запихивают припрятанные колоски, а некоторые достали припрятанные колоски и выбрасывали их в ведра.
   Дочь Григория, которая находится среди учеников, из-за солидарности к другим, [Author:U] [Author:U] [Author:U] также выбросила припрятанные колоски в ведро. Григорий, подъехав к учащимся, шутливо --> поздоровался.
   - Здравствуйте работники.
   Ребята ответили насторожено, в разнобой.
   - Здравствуйте, здравствуйте.
   Григорий обратился к Чумаковой лично.
   - Здравствуйте Валентина Ивановна.
   Чумакова ответила.
   - Здравствуйте Григорий Васильевич.
   Григорий посмотрел на учеников и заметил, что в одной девочки - Оли, из платьица, ближе к шее, выглядывают [Author:U] несколько колосков пшеницы и красная кожа вот, вот будет кровоточить. Григорий подошел к девочке.
   - Ты чья?
   Оля тихо ответила.
   - Я Оля Пищемуха. Мы с мамой живем, папку убили на войне.
   Григорий уточнил
   - Так ты дочь Верки Пищемуха?
   - Да.
   Григорий торкнулся рукой ее головы.
   - Выросла, не узнать. Вот, что ты только делаешь?
   Оля засмущалась.
   - Что? Я ничего.
   Григорий, показывая пальцем на покрасневшую кожу.
   - С тебя же сейчас кровь польется.
   Оля испуганно смотрит на Григория.
   - Я больше не буду.
   Григорию так жалко ее стало, знал когда-то он ее отца, вместе гуляли.
   - Что не будешь?
   Оля заплакала.
   - Я все до одного колосочка отдам, только не отправляйте меня в милицию.
   - Да ты что.
   Григорий, подъехал к Чумаковой, волнуясь, попросил
   - Сделайте же, что-то. Я не могу на это смотреть. Все, я поехал.
   Он вскочил на лошадь и быстро уехал.
   Чумакова подошла к Оле.
   - Оля, давай отойдем вот к той копне соломы. Ребята обождите нас.
   Она с Олей пошла к копне соломы, зашли за нее с противоположной стороны от учащихся. Чумакова прикпзала.
   - Оля, развязывай поясок на платьице и вытруси колоски.
   Оля развязывает поясок и вытрушивает колоски.
   - А теперь давай их помнем, провеем, и зернышка ты положишь в карман.
   Чумакова и Оля, проведя эту процедуру, и направились к основной массе учеников. По дороге Оля поблагодарила учительницу.
   - Спасибо Вам, Валентина Ивановна. Я, так была, испугалась объездчика.
   Чумакова пояснила.
   - Да не за колоски он тебя ругал, ему больно было смотреть на это, - Валя показывает на покрасневшую кожу.
   Оля жалостливо проговорила.
   - Но, я же не знала, а мне так хочется принести хоть немножко пшенички домой. Мама пойдет до деда Еремы, помелит ее там на ручной мельничке, и наварит галушек, которые очень любит моя младшая сестренка - Катя.
   - Оля, а сколько Кате лет?
   Оля объяснила.
   Шесть. Она родилась, когда папу уже на войну забрали, поэтому никогда его не видела и не увидит.
   Для того, чтобы продолжить разговор вдвоем, Чумакова и Оля остановились на некоторое время.
   Чумакова задумчиво сказала
   - Да-а-а, война много горя принесла. Сколько у нас таких, как ваша Катя, мой Витя. Со временем горе немножко притупится, будим жить дальше. Вы молодые создадите свои семьи, нарожаете детей и дай бог, что бы ваши дети знали своих отцов, почувствовали их мужскую ласку и поддержку в жизни. Оля доверительно рассказала.
   - Валентина Ивановна, а мне папа часто во сне снится. Он берет меня на руки, и я срываю с деревьев абрикосы, сливы, яблоки. Мама мне говорила, что папа, когда еще не уходил на войну, заранее их нанизывал на иголки, веточки, а я думала, что они там выросли. Я тогда не понимала, что на маленьких деревьях фрукты не растут.
   Чумакова проводит рукой по волосам Оли
   - Разговорились мы здесь с тобой, а народ ждет нас.
   Она кивает головой в сторону, где их действительно ожидает весь пятый класс. Подойдя к основной группе, Чумакова объявила.
   - Работу на сегодня заканчиваем. По два человека берем ведра с колосками и все это несем на колхозный двор. Кому не хватит ведер нести, будут подменными. Ну, мальчики должны повести себя по-рыцарски. Вперед пятый класс
   Все учащиеся, в основном выполнив призыв своего классного руководителя, направились на пыльную, грунтовую дорогу
  
   20
  
   Недалеко от большого стола, сидят на табуретках - Иван и Григорий. Они курят самокрутки и о чем-то беседуют, что видно по движению их губ и жестикуляции руками. Недалеко от сарайчиков привязанная лошадь, на которой приехал Григорий, жует брошенную ей траву. Чумакова сидит у печки и подкладывает в нее солому, которую заранее кто-то положил рядом с ней. Федора, помешав деревянной ложкой в парующем казанке на печке, идет к столу. За Федорой следует Витя. Федора подходит к столу, берет там раскатанную пышку и идет к печке. Она обращается к Григорию.
   - Гриша, что со Степой решили делать после десятилетки?
   Григорий степенно отвечает.
   - Пусть попробует в институт поступить. Не поступит, в армию служить уйдет.
   Федора убедительно продолжила.
   - Вырываться с колхоза парню надо.
   Иван также подключился к разговору.
   Да, крепенько привязали нас к землице. Паспортов нет, а председатель колхоза справку не волен дать.
   Григорий продолжил размышления дяди своего.
   - Вот и получается, ткнешься в город, а документов никаких. Что делать? На работу не устроишься, а попадешься милиции - арестуют, и кто его знает, чем все кончится.
   Федора, уже от печки крикнула.
   Гриша, а где твои женщины? Скоро галушки будут готовы, поужинали бы вместе.
   Во двор , без зова, сами пришли Евдокия с Машей. Григорий встретил их возгласом.
   - Да вот вам и женщины мои.
   Евдокия поздоровалась.
   - Добрый вечер.
   Маша также поздоровалась.
   - Здравствуйте.
   Им все ответили.
   - Добрый вечер.
   Федора рвет на мелкие кусочки пышку и бросает их в кипящую воду в казанке. Помешав в казанке ложкой, она берет тряпицей сковородку с поджаренным, здесь же на плите, луком и, набрав в ложку кипящей воды, смывает его в казанок.
   Маша пришла с книжкой, она подошла к Вите, и они пошли к, расположенному в глубине двора, бревну. Удобно умостившись на бревне, Маша стала читать Вите книжку. Федора, приход Гришиных женщин встретила шутливо словами.
   - Гриша, да твои женщины нюхом чуют, что здесь можно поужинать.
   Евдокия также шуткой парировала.
   - А в этом доме, что всех кормят?
   Федора ответила просто.
   - Может и не всех, но вам не откажем. Родственники все же. Глядишь, когда-то и вы угостите.
   Евдокия парировала.
   - Ну, спасибо. Только некоторые, здесь сидящие, не заработали ни на какой ужин.
   Федора, с ухмылкой, спросила.
   - Это кто же они такие. Эти, которые не заработали на ужин?
   - Это он - Григорий Васильевич объездчик полей колхоза имени Кирова.
   - Григорий встрепенулся.
   Здравствуйте, приехали. С какой это стати?
   Евдокия пояснила
   - Сегодня его родная дочь - Маша, со своим классом, собирала на скошенном поле пшеницы колоски. Естественно, кое-что припрятала, но налетел объездчик, ее папа, и она все выбросила в общий котел. А с тех колосков можно было натереть пшенички, смолоть и спечь пышку, которую мы бы с удовольствием сейчас съели. А тетка Федорка нам бы еще хрену дала помакать, который она только вчера сделала.
   Иван засмеялся.
   - Гриша тебе предъявлено серьезное обвинение.
   Григорий махнул рукой
   - Да зерна тех колосков, что Маша выложила в общий котел, не хватило бы, не то что на пышку, а и на оладушек.
   Он посмотрел на жену.
   - Так, что успокойся, дорогая моя женушка.
   Маша, слушая перепалку родителей, не могла промолчать, она с обидой сказала.
   - Папа, да что ты такое говоришь, у меня было много колосков.
   Федора почти шепотом, предложила.
   - Предлагаю, за нанесенные обиды дочери и лишения нас возможности съесть большую пышку, обязать Григория Васильевича, при ночном объезде колхозных полей, раздобыть пять килограмм зерна пшеницы
   Григорий на пальцах показал решетку.
   А знаете ли вы, уважаемая Федора Венедиктовна, что за пять килограмм светит пять лет.
   Разговор пошел в шутливой форме. Евдокия заметила.
   - Знаем. Но ты не попадайся, мне нужен муж, а детям отец дома.
   Григорий засмеялся.
   - Смотрю я, умные вы.
   Евдокия пояснила.
   - В семьях Пшеничных все такие, так нас воспитали.
   Иван предложил.
   - Григорий, сдавайся.
   Григорий замахал руками.
   - Сдаюсь, сдаюсь. А то смотришь, еще и порции галушек лишат.
   Федора обратилась к Чумаковой
   - Валюша, хватит подкладывать. Иди, ставь на стол миски, ложки, а то видишь, какими голодными глазами все смотрят на нас.
   Чумакова встает и идет к дому. Евдокия при приближении к ней Чумаковой, идет вместе с ней. Уже вставая, она говорит.
   - Валентина Ивановна, пойдемте, я вам помогу.
   - Пошли.
   Валя с Евдокией идут в дом, а Федора дает команду мужикам.
   - Григорий, бери и неси казанок на стол. Иван, а ты приготовь фанерку, что б поставить на нее казанок. Работайте, работайте, мужики.
   Иван констатирует.
   - Так фанерка и так лежит на столе.
   - На столе, да не на месте. Подвинь ее, он на тот край стола, а то вымажете стол, сами будите скоблить.
   - Да ладно не шуми, все сделаем
   Наступают сумерки. Григорий поднялся и прежде чем идти за казанком, подошел к дому и ввернул, висящую под металлическим козырьком, электрическую лампочку. Загорелся свет. Федора одобрила действие Григория.
   - Правильно Гриша, пора.
   Иван пошутил.
   - Бабушка, мы хорошие.
   - Не подлизываться.
   Из дома вышли Чумакова и Евдокия Они несли с собой - 4 миски, металлические, 6 ложек деревянных, и черпак. Евдокия все расставила на столе.
   Григорий снял с плиты казанок, принес его и поставил на стол. Федора скомандовала.
   Так, рассаживайтесь. Валя насыпай, как всегда, Дяде Ване и мне в одну миску, в другую - Грише с Дусей. Затем Маше с Витей, и отдельно себе. А я сейчас приду.
   Валя выполнила предложение Федоры. А .Федора зашла в дом и быстро возвратилась с двумя кусочками хлеба, которые отдада Маше и Вити. Чумакова и Евдокия начинают есть,
   Иван, с Григорием переморгнувшись, сидят в ожидании.
   Федора так же начинает есть.
   Потом, смотрит попеременно, на Ивана и Григория. и с серьезным видом говорит.
   - А вы, что не едите, никак не проголодались?
   Иван с намеком промычал.
   - Так мы думали.
   Федора заметила.
   - Стаканов нет.
   Григорий быстр вскочил
   - Я сейчас.
   Григорий быстро встает и идет к дому. Федора вдогонку ему кричит.
   - Там на столе стоит бутылка, не забудь ее взять.
   Иван похвалил жену.
   - Ой, умница. Заранее приготовила.
   - Да ладно уж.
   Григорий принес 5 стаканов и бутылку самогона.
   Евдокия попросила.
   - Мне половинку.
   Федора также.
   - И мне.
   Чумакова заявила.
   - А мне, чуть-чуть.
   Григорий всем наливает, а Иван произносит краткий тост
   - Выпьем за здравие всех.
   Все чокаются стаканами и выпивают. Затем все молча, едят. Залаяла собака, Федора берет со стола бутылку и ставит ее под скамейку, на которой сидит. Во двор вошла Прасковья. Она поздоровалась.
   - Добрый вечер.
   Все на перебой ответили
   - Добрый вечер.
   Федора позвала.
   - Кума, заходи, садись к нам за стол.
   Прасковья отказалась.
   - Спасибо, некогда мне, домой бежать надо. Гриша, тебя вызывает в контору председатель. Говорит, чтоб побыстрее приехал. Там начальство понаехало с района.
   Прасковья уходи, Григорий пробурчал.
   - Что им еще надо там. Поужинать толком не дадут.
  
   21.
   Кабинет председателя колхоза. В кабинете сидят: председатель колхоза - Чабан, уполномоченный района - Афанасий и, в гражданской одежде, заместитель начальника милиции района - Тимченко Валерий Афанасьевич. Они ведут разговор.
   Тимченко говорит.
   - Иван Михайлович, поймите, вчера первый секретарь райкома партии вызвал моего начальника и сказал, что в области посмотрели данные района в части борьбы с расхитителями социалистической собственности и остались недовольны. Нашему секретарю райкома партии сказали - Не верим, что в ваших колхозах ангелы живут.
   В кабинет зашел Григорий. Чабан представил его.
   Это наш объездчик колхозных полей - Пшеничный Григорий Васильевич. Григорий Васильевич, с Афанасием Петровичем ты знаком.
   Афанасий встает и за руку здоровается с Григорием.
   Потом, выждав мгновение, покудова сел Афанасий, продолжил представление.
   - А это заместитель начальника районной милиции - Тимченко Валерий Афанасьевич. Товарищи прибыли к нам по очень важному вопросу. Гриша, да ты садись.
   Григорий, пожав протянутую руку Тимченко, садится.
   Чабан продолжил.
   - Григорий Васильевич, в районе считают, что мы плохо боремся с расхитителями социалистической собственности.
   - Да у нас, кажись, более-менее нормально.
   Тимченко заметил.
   - Более-менее - такое растяжимое понятие.
   Григорий добавил.
   - Да не воруют у нас по много, хоть людям так тяжело.
   Тимченко ухватился за произнесенные слова.
   - О-о, а по немного воруют значить. Но, если понемногу будут воровать многие, то колхоз, а значить и государство понесут такие потери, что ой - ой.
   Григорий не согласился.
   - Валерий Афанасьевич, ну зачем вы так сразу.
   Тимченко решил закончить этот разговор.
   - Ну ладно, мы не на конференции. У меня есть конкретное предложение.
   Афанасий проговорил.
   - Слушаем Вас, Валерий Афанасьевич.
   Тимченко продолжил.
   - Как показала практика, многие несуны, во время уборочной на полях, днем прячут зерно в копнах соломы, а ночью идут его забирать.
   Чабан заметил.
   - Да это не так легко проследить.
   Тимченко предложил.
   - А давайте, по пробуем. Выберем направление с села в поле, на котором сегодня косили пшеницу, и сделаем засаду.
   Чабан согласился.
   -Это не сложно сделать. Сегодня косили пшеницу в полукилометре от села, по направлению совсем не далеко от нашей конторы. Гриша, лошадь твоя, где сейчас?
   - А я лошадь дома оставил.
   Чабан заметил.
   - От и хорошо.
   Тимченко заторопился
   - Ну что, уже стемнело, пошли.
   Все встали и пошли к выходу. Чабан выключил свет и закрыл ключом дверь. Некоторое время все иду молча. Когда подошли к скошенному полю, Чабан сказал.
   - Здесь скосили пшеницу два дня назад, но солому еще не убрали.
   Все начинают расходиться. Тимченко, сделав несколько шагов, видит, движущийся в направлении села, силуэт человека. Он приседает и ждет, когда человек подойдет к нему поближе. А когда расстояние между ними становится всего метров 15-20, Тимченко встает во весь рост. Незнакомец кидает небольшую, чем-то наполненную сумку, и быстро бежит в сторону. Тимченко побежал за ним, с криком .
   - Стой стрелять буду!
   Человек останавливается. Тимченко подходит к нему и видит перед собой молодую женщину. Это Зина, дочь директора школы, Проскуряковой.
   Тимченко закричал.
   - Товарищи ко мне.
   Подходят Чабан, Афанасий и Григорий.
   Зина страшно испугалась, зная, чем все это грозит ей. Она тихо проговорила.
   - Здравствуйте.
   Чабан поздоровался первым
   - Здравствуйте, Зинаида Васильевна.
   Потом с большим огорчением Григорий тоже поздоровался.
   - Здравствуйте, Зинаида Васильевна.
   Тимченко, обращаясь к Чабану, спросил
   - Ваша?
   Чабан с горечью ответил.
   Зинаида Васильевна учитель с нашей школы. Дочь директора школы. Летом она подрабатывает возле комбайна на накопителе соломы.
   Тимченко продолжил.
   - Зинаида Васильевна убегая, что-то выбросила. Пойдемте, поищем, что она выбросила.
   Все идут к тому месту, где Зина выбросила сумку. Тимченко нагибается, берет сумку и развязывает ее.
   - О! Да здесь пшеничка. Думаю, килограмм пять будет, а это лет на пять потянет.
   Тимченко встает, а Зина, громко плача, падает на колени.
   - Простите меня, я никогда ничего не брала и никогда больше ничего не возьму больше.
   Тимченко хладнокровно заметил.
   - Все так говорят, встаньте гражданка.
   Чабан дополняет.
   - Проскурякова.
   Зина, заливаясь слезами, продолжала умолять
   - Пожалуйста, отпустите меня, я никогда больше зернышка не возьму.
   Тимченко был неумолим.
   - Гражданка Проскурякова, расскажите, каким образом вы взяли это зерно.
   Зина, плача, рассказала.
   Когда комбайнер с трактористом обедали, я в бункере комбайна набрала пшенички и спрятала в копне соломы, а когда все стали уходить домой, я спряталась в лесопосадке и стала ожидать темноты. Простите меня, пожалуйста.
   Тимченко потер руки.
   - Ну, что я вам говорил.
   Григорий обратился к Тимченко.
   - Валерий Афанасьевич, поговорить надо. Давайте отойдем.
   Тимченко знал, что начнут уговаривать.
   - Не вижу зачем, но если хотите, пожалуйста.
   Тимченко, Чабан и Григорий отходят в сторону метров на 15-20 и тихо ведут разговор. Начал Григорий
   - Валерий Афанасьевич, она сейчас живет с матерью и дочерью - школьницей. Муж и отец погибли на фронте. Тяжело им.
   - Ну, и что вы предлагаете?
   Григорий продолжал.
   - Проявить гуманность. Пострадает ведь не только она. Вся жизнь пойдет кувырком у ее матери и дочери.
   Тимченко переспросил.
   - Вы что, предлагаете отпустить ее?
   Григорий продолжал давить на чувства.
   - В этой семье погибло два защитника Родины. Если бы они были живы, то может, ничего бы этого и не случилось.
   Но Тимченко был неумолим.
   - Если бы, да кабы. Поймите вы, Григорий Васильевич, у меня должность такая - ловить преступников. Милиционер я, понимаете. Поймалась - сидеть будет. А если я буду поступать иначе, то меня или уволят с работы или самого посадят за служебное преступление.
   Григорий не знал, какие еще можно привести доводы.
   - Но об этом же никто не узнает.
   Тимченко решил закончить, ненужный для него, разговор.
   - Вы не поняли меня. Все. Иван Михайлович, обеспечьте, пожалуйста, транспорт, что бы я смог уехать, с задержанной Проскуряковой, в район.
   Тимченко, Чабан и Григорий возвращаются к Афанасию и Зине. Зина истерично плачет. Тимченко закричал на нее.
   -Да перестаньте реветь. Раньше думать надо было. Зина, немного успокаиваясь, обращается к Григорию.
   - Дядя Гриша скажите маме, что меня забрали.
   Григорий пытается утешить Зину.
   - Ладно, ладно, может еще обойдется.
   Зина, уже без истерики, запричитала
   - Ой, дядя Григорий, как же теперь моя девочка - сиротинушка будет без меня. То отца у нее не было, а теперь и матери не будет.
   Григорий пытался внушить Зине надежду, хоть и сам в свои слова не очень верил
   - Обожди, не торопись окончательно делать выводы. Мама наймет адвоката. Может суд учтет, что у тебя дочь не совершеннолетняя и что муж погиб на фронте.
   Тимченко торопил.
   - Пошли.
  
   22.
  
   Утро. Двор Пшеничных. Иван готовится шить или чинить какую-то обувь. Чумакова возле умывальника чистит зубным порошком зубы, умывается. Федора выходит из дома и направляясь к выходу со двора, бросив на ходу.
   - Я пошла.
   Иван шутливо проводил ее.
   - Иди, иди - работник.
   Во двор вошла заплаканная Проскурякова, по- здоровалась.
   - Здравствуйте.
   Иван ответил.
   - Доброе утро, кума.
   Чумакова, вытираясь полотенцем, также поприветствовала ее.
   -Доброе утро, Лидия Кузьминична.
   Проскурякова запричитала.
   - Ой, не доброе оно сегодня у меня.
   Иван сочувственно сказал
   - Кума знаем. Григорий вчера поздно вечером заходил, рассказал все.
   Проскурякова обратилась к Чумаковой.
   - Не знаю, что и делать. Валентина Ивановна я к вам.
   - Говорите, что надо..
   - Валентина Ивановна, занятий еще в школе нет, но в учителей отпуск закончился, придут все в школу, так вы попросите всех, от меня, пусть хоть до обеда посидят, а потом идут домой.
   Чумакова, с готовностью, приняла предложение.
   - Хорошо, Лидия Кузьминична
   Проскурякова добавила.
   И не рассказывайте покудова ни кому ничего.
   Проскурякова машет рукой.
   Хотя. ... Ой. Ладно. Пойду на колхозный двор, может, кто в район будет ехать, то попрошусь, что б подбросили. Валентина Ивановна, еще к вам одна просьба, если я задержусь до вечера, заберите внучку к себе.
   - Хорошо, Лидия Кузьминична.
   Проскурякова уточнила.
   - Днем не надо ее забирать. А вечером, если не захочет идти к вам, и у вас будет возможность, побудьте с ней у нас дома, а я обязательно, хоть ночью, но доберусь домой.
   - Хорошо, хорошо, Лидия Кузьминична. Не беспокойтесь, я все сделаю, как вы сказали.
   Проскурякова заторопилась
   - Пойду я.
   Иван, сочувственно, заметил..
   Крепись, кума, впереди у тебя еще сколько хлопот.
   Проскурякова уходит. Чумакова выразила сочувствие ее положению.
   - Какое горе свалилось на Лидию Кузьминичну.
   Иван согласился с ней.
   - Да, не позавидуешь ей. Мне кажется, что у нее после этой ночи волосы еще больше посидели.
   - На пороге дома, в одних трусиках, появляется Витя. Он полусонный трет ручонками глазки.
   Иван сразу его заметил.
   - О. Герой наш проснулся.
   Чумакова быстро направляется к сыну. Подходит к нему к нему, наклоняется и прижимает к себе.
   - Проснулся, сыночек ты мой дорогой. Доброе утречко.
   Витя обнимает маму.
   - Доброе утро.
   Чумакова поясняет.
   - Сейчас мы умоемся, я тебя покормлю и пойду на работу, а вы с дедушкой будите дома хозяйничать.
   Витя соглашается.
   - Хорошо, мама.
   Чумакова ведет Витю к умывальнику. Витя умывается, чистит зубы. Она с удовольствием наблюдает за его действиями. Потом Чумакова покормила сына и ушла на работу. По дороге у школу, ее несколько раз останавливали односельчане с вопросами.
   Валентина Ивановна, простите, пожалуйста, что там случилось с Зинаидой Васильевной?
   Валя обычно отвечала.
   - Я ничего не знаю.
   Иногда спрашивали.
   - Валентина Ивановна, извините, а Зинаиду Васильевну в тюрьму не посадили?
   А были и такие, что спрашивали.
   - Скажите, пожалуйста, а сколько килограмм зерна было у Зинаиды Васильевной, сколько ей лет тюрьмы светит?
   Валя всем, и на все вопросы отвечала.
   - Я не знаю.
   В школе, учительский коллектив также много говорил о произошедшем событии.
  
   23.
   Прошел где-то с месяц времени. Это было внешне заметно, ученики уже пошли в школу и одежда на них более теплая. В кабинете директора школы были Шевченко и Проскурякова. Они сидят на стульях, не занимая места хозяина этого кабинета. Разговор начал Шевченко.
   - Да, Лидия Кузьминична, досталось тебе в этой жизни.
   Проскурякова кивнула головой.
   - Ой, не говорите Виталий Викторович. Муж погиб, зять без вести пропал и мы с дочерью и внучкой уже, как-то немножко успокаиваться начали, а тут такой новый удар. И зачем Зина взяла эти несчастных пять килограмм пшеницы. Прокурор просил пять лет, но судья дал два года. Может, адвокат помог своей речью, что уменьшили срок, не знаю.
   Шевченко не знал, как ему начать предстоящий разговор. Он начал из далека.
   - Лидия Кузьминична, мы, как говорится, старые знакомые, вместе институт заканчивали, но я вынужден предпринять не приятные для тебя шаги.
   - Виталий Викторович, я догадываюсь, с какой миссией вы приехали.
   - Я не стал тебя вызывать в район, а решил приехать сам. Ты и так бедная замоталась.
   Проскурякова пожаловалась.
   - Да, цельный месяц, чуть ли не каждый день я бывала в районе, иногда на попутном транспорте добиралась, а иногда и пешочком туда и обратно. Внучка была одна дома, переживала, надо было, как-то успокоить ее. Ее успокаиваю, а у самой сердце разрывается.
   Шевченко посочувствовал.
   - Понимаю тебя, тяжело, но... Вчера вызвал меня первый секретарь райкома партии и говорит - Слышал о суде над учительницей Федоровской семилетней школы? Мама ее директор школы, не можем так оставить. Что я мог ему сказать, сама знаешь.
   - Понимаю я все.
   Шевченко подошел к главному вопросу.
   - Ну, тогда скажи, кого бы ты порекомендовала назначить директором вашей школы? Можно, конечно, привезти кого-то и с другой школы, но возникнут вопросы бытового устройства. Честно говоря, не хочется мне этим заниматься.
   Проскурякова предложила по рассуждать.
   - Ну, давайте посмотрим, кто с наших учителей может занять это место.
   Шевченко щелкнул пальцами.
   - У меня возникла мысль по одной кандидатуре.
   Проскурякова выжидающе посмотрела на Шевченко.
   Шевченко продолжил.
   - Я слышал от вас и от инспекторов, проверяющих вашу школу, хорошие отзывы о Чумаковой. Что вы можете сказать по этому поводу?
   Проскурякова рассуждала.
   - Окончила институт, отношение учителей к ней нормальное, с учениками ладит. Разве, что молодая еще.
   Шевченко продолжил.
   - Этот недостаток, с годами жизнь сама устранит. Кстати, она сейчас в школе.
   - Да, и у нее сейчас свободный урок.
   Шевченко так хотелось быстрее закончить этот вопрос. Он попросил.
   Лидия Кузьминична, пожалуйста, зови ее сюда.
   - Хорошо.
   Проскурякова вышла и через небольшой промежуток времени возвратилась вместе с Валей.
   Валя поздоровалась с Шевченко.
   - Здравствуйте Виталий Викторович.
   Шевченко приподнялся со стула и легонько пожал руку Чумаковой.
   Здравствуйте, Валентина Ивановна. Присаживайтесь. Можно суда
   Он указал на место за столом директора школы.
   Проскурякова садится чуть в стороне от Шевченко, но не за стол директора школы.
   Валя возразила.
   - Да нет, это место Лидии Кузьминичной.
   Шевченко предложил
   - А на себя примерить не хотите? Чумакова улыбнулась
   - Даже примерить не хочу, у нас есть законный хозяин этого места - Лидия Кузьминична.
   Проскурякова достала носовой платок и вытерла набежавшую слезу.
   Чумакова насторожилась
   - Что-то случилось?
   Шевченко попытался изложить создавшуюся ситуацию
   - Понимаете, Валентина Ивановна, Лидия Кузьминична подала заявление об уходе с должности директора школы. На эту должность, она предлагает назначить вас.
   Чумакова, не поняв истиной причины ухода Проскуряковой, обратилась к ней.
   - Лидия Кузьминична, не надо уходить, не торопитесь.
   Проскурякова снова вытерла, набежавшую. Слезу.
   - Валентина Ивановна, спасибо Вам, но обстоятельства так сложились, что по-другому нельзя.
   Шевченко объявил
   - Так, Валентина Ивановна, считайте, вопрос решен. С завтрашнего дня директором Федоровской семилетней школы назначается Чумакова Валентина Ивановна.
   Чумакова от неожиданности оторопела и посмотрев, сначала на Проскурякову, затем на Шевченко, села рядом с Проскуряковой. Она спросила у нее
   - Это шутка?
   Шевченко сказал.
   - Да нет, это серьезно.
   Чумакова замахала руками.
   - Да я не справлюсь, у меня опыта нет.
   Проскурякова ее успокоила.
   - Валентина Ивановна, справитесь. Не боги горшки обжигают.
   Проскурякова села за стол, написала заявление об уходе с должности директора школы по собственному желанию и отдала его Шевченко.
   - Виталий Викторович, вот мое заявление об уходе с занимаемой должности по собственному желанию.
   Шевченко взял портфель, который лежал около него на столе директора школы и спрятал заявление.
   Все. Лидия Кузьминична, вводите в курс работы Валентину Ивановну, представьте ее вашему коллективу учителей, а мне пора бежать. Председатель колхоза должен ехать в район и меня обещал подбросить.
   Чумакова спросила.
   - Виталий Викторович, а что же мне делать?
   - Работать Валентина Ивановна. Лидия Кузьминична поможет вам первое время, а потом держитесь, смеется,- я спрошу по полной программе.
   Проскурякова улыбнулась.
   - Виталий Викторович, не пугайте вы Валентину Ивановну, она и так вся дрожит.
   Шевченко посмотрел на Чумакову.
   - Успокойтесь, все будет нормально.
   Проскурякова взмолилась.
   - Виталий Викторович, а что же будет со мной? Я могу хоть учителем в школе остаться?
   Шевченко уверено сказал.
   - Лидия Кузьминична, никто тебя со школы не увольняет. Что будешь преподавать, и сколько часов у тебя будет, решай с Валентиной Ивановной.
   Шевченко улыбаясь, обратился к Чумаковой.
   - Валентина Ивановна, вы не обижайте мою однокурсницу по институту. Смотрите мне.
   - Виталий Викторович, я только освоилась с работой учителя, а Вы вот так со мной.
   Шевченко многозначительно заметил.
   - А теперь осваивайтесь с работой директора. Так, я побежал, а то придется мне десять километров пешочком топпть
   Шевченко встал, пожимая руку Чумаковой, сказал.
   - До свидания, Валентина Ивановна.
   - До свидания, Виталий Викторович.
   Потом Шевченко пожал обеими руками руку Проскуряковой.
   - До свидания Лида, и не держи на меня зла.
   Проскурякова с пониманием ответила.
   - Я все понимаю. До свидания Виталий.
   - Шевченко уходит. Проскурякова садится за стол директора, а Чумакова стоит в нерешительности, не зная, как себя вести. Для Чумаковой, Проскурякова все тот же директор, которая хочет - милует, хочет - наказывает.
   Проскурякова понимала состояние Чумаковой.
   - Валентина Ивановна, да вы садитесь. Не стесняйтесь. Завтра вы будите хозяйкой этого кабинета и, зайдя суда, я уже буду садиться только по вашему приглашению.
   - Лидия Кузьминична, ну зачем же вы так.
   Проскурякова вздохнула.
   Да, Валентина Ивановна, увы - такова жизнь. Никто не знает, что нас ждет впереди.
   Чумакова садится. Проскурякова предложила.
   - У меня есть предложение. Я сейчас сама посижу, переберу бумажки, а после окончания первой смены занятий в школе, когда соберутся все учителя, объявим о смене директора в нашей школе.
   Чумакова не знала, что и ответить ей.
   - Ой, мне как-то неудобно.
   Проскурякова успокоила ее.
   - Валентина Ивановна в этом вины вашей нет. Судьба. Ну а, сколько и по каким предметам я буду иметь часов, с вашего разрешения, поговорим завтра.
   Чумакова безропотно согласилась.
   - Хорошо, Лидия Кузьминична, - она встает и пошла к выходу из кабинета.
   - Я пошла, а то мне скоро на урок.
   Чумакова ушла, а Проскурякова, открыла ключом ящик - сейф, достала из него бумаги, и начала пересматривать их. На некоторое время
   она отвлекается от бумаг, запрокидывает голову назад, и молча, сидит. По щекам текут слезы.
  
   24.
   Вечер. Двор Пшеничных. Иван вырезает с дерева игрушку для Вити, который здесь же крутится. Федоры, здесь же во дворе. Она занимается вопросами хозяйства. Близился вечер, наступали сумерки. С работы возвращалась Чумакова. Ее побежал встречать Витя. Он кричал
   - Мама пришла, мама пришла.
   Чумакова взяла Витю за руку, и они пошли по двору.
   Витя сообщил маме.
   - Мама, дедушка вырезает мне пистолет.
   Чумакова наиграно делает восхищенный вид
   - Да ты что.
   Витя в предвосхищении.
   - Он будет, как настоящий.
   - Ух, ты-. Я сейчас посмотрю.
   - Чумакова подходит к Ивану.
   Иван показывает почти готовое изделие
   Бах, бах.
   С дома вышла Федора. Она в настроении объявляет
   - Все в сборе? Тогда готовимся к ужину.
   Подойдя ближе к Чумаковой, она говорит.
   - Валя, а ты, что сегодня задержалась.
   Чумакова не стала говорить о своем назначении, а просто сказала.
   - В школу пришло распоряжение - на месяц прекратить занятия, с целью оказания помощи колхозу, поэтому я зашла в правление, чтобы уточнить некоторые организационные вопросы. Федора замети.
   - А что, Лидия Кузьминична заболела?
   - Да, кажись, нет.
   Федора продолжала допытываться.
   - А, что же это не она в правление колхоза пошла.
   Во двор, держа в руке сверток, заходит Проскурякова.
   Кума, кум, добрый вечер вам. Витенька, здравствуй.
   Иван и Федора ответили.
   - Здравствуй, кума.
   Витя сказал.
   - Здравствуйте, бабушка Лида.
   Федора предложила.
   - Садись, кума.
   -Федора, Проскурякова и Валя садятся на скамейки у стола, Иван продолжает вырезать игрушку. После небольшой паузы, Федора начинает разговор.
   - Ну, как дела, кума?
   Проскурякова не весело сказала.
   - А как им быть, после всего, что произошло. По вечерам, книжки читаем с внучкой, а по ночам уснуть не можем. Не думала я и не гадала, что такое пережить придется. Да, я то, что. А что будет с Зиной и внучкой в дальнейшем.
   Федора начала успокаивать ее.
   - Кума, успокойся. Зина вернется и все наладится.
   Проскурякова продолжила в том же дкхе,что и начала.
   - Во-первых - дай бог дождаться ее, а во вторых - придет, где работать будет. В школу, бывшей заключенной, дорога может быть закрыта.
   Федора пыталась все же успокоить ее
   - Ну да ладно, это все потом, пережить бы настоящее.
   Проскурякова заплакала.
   - Я не могу представить себе, что с нами будет. И, вообще, как жить дальше
   - Успокойтесь, пожалуйста, Лидия Кузьминична, - уже начала успокаивать ее Чумакова.
   Проскурякова продолжала повествовать.
   - У меня была семья, а теперь осколки от нее остались, да и то битые на мелкие части.
   Иван заметил.
   - Кума крепись, надо жить. У тебя внучка на руках, ты для нее и надежда и опора.
   - Знаю я, только эта опора покудова и себя не может привести в надлежащее чувство.
   Иван продолжал убеждать.
   Кума, что поделаешь, надо собраться и жить дальше.
   Проскурякова печально согласилась.
   - Понимаю.
   - Она разворачивает сверток, который представляет собой - кофточку, и пытается отдать кофточку Чумаковой.
   Валентина Ивановна, возьмите. Зине она теперь не понадобится, а вам к лицу будет.
   Чумакова начала отказываться.
   - Нет, нет, нет, Лидия Кузьминична, Зинаида Васильевна вернется, и она ей еще пригодится.
   Проскурякова настаивала.
   - Валентина Ивановна, пожалуйста, возьмите.
   Вмешалась Федора.
   - Кума, ты хочешь продать эту кофту.
   - Нет, я ...
   Чумакова настаивала на своем.
   - Лидия Кузьминична, я вас очень уважаю и не надо этого, пожалуйста.
   На некоторое время происходит общее замешательство. Все смотрят на Проскурякову
   Проскурякова произнесла, отрешенным голосом.
   - После всего что произошло, я уже и не знаю, что надо, а что не надо.
   Федора сочувственно спросила
   - Кума, что-то еще случилось?
   - Меня сняли с должности директора школы.
   Федора и Иван смотрят на Проскурякову. Потом Иван спросил
   - А кого же поставили?
   Чумакова, как говорится, заерзала на скамейке, а Проскурякова сказала, как о чем-то обычном.
   - Директором нашей школы с завтрашнего дня будет Валентина Ивановна.
   За столом всеобщая длинная пауза, которую прерывает Витя.
   - Мама будет директором? Здорово.
   Чумаковой стало, как-то совестно, она прикрикнула.
   - Витя.
   Проскурякова сказала.
   - Валентина Ивановна, все нормально.
   Она обратидась к Вите.
   - Да, Витенька, мама твоя директор нашей школы.
   Витя был просто рад и не скрывал этого.
   - Здорово. Ну, а что я не так сказал, мама
   Чумакова строго сказала.
   - Витя, в разговор с взрослыми нехорошо вмешиваться.
   Проскурякова видела, что Чумаковой неудобно, и она сказала.
   - Валентина Ивановна, не смущайтесь. Все нормально. А сынишка ваш, просто радуется, гордится за свою маму
   - Лидия Кузьминична, мне как-то неловко перед Вами. Вы мне так много помогли.
   Проскурякова выразила свое желание, и понятно стало, какое место занимала кофточка Попросту это была взятка.
   - Ладно, ладно. Валентина Ивановна, я хотела бы попросить вас дать мне еще физику. Вам же теперь надо меньше уроков, а я с физикой справлюсь. Ну, а если, что, приду к Вам за помощью.
   - Лидия Кузьминична, смотрите сами.
   Проскурякова нравоучительно сказала.
   - Валентина Ивановна, привыкайте, теперь все это в ваших правах.
   Чумакова смутилась.
   - Для меня все это, как-то неожиданно.
   Проскурякова засуетилась.
   - Ладно, я пойду, внучка ожидает меня. Валентина Ивановна, а кофточку я все же Вам оставлю.
   Чумакова пыталась снова противоречить
   - Лидия Кузьминична.
   Проскурякова встала.
   - До свидания.
   Все сказали ей.
   - До свидания.
   Проскурякова оставила кофточку на столе и пошла к выходу со двора. Федора ее проводила. Потом возвратилась к столу, села, взяла кофточку, развернула ее и начала рассматривать.
   - Хорошая кофточка.
   Чумакова сказала.
   - Мне так неудобно. Как-то нехорошо получилось с этой кофточкой.
   Федора заметила.
   - И все та же физика. Помнишь Валечка?
   Чумакова переспросила
   - Что физика?
   Федора улыбнулась.
   - Когда-то мы за нее отдали два фунт масла
   Чумакова засмеялась, громче Федоры.
   - А и правда. Тетя Федора, но мне все одно неудобно.
   Иван, слушая женщин, сделал свой вывод.
   - Кофточка, кофточкой, а назначение Вали директором школы надо отметить.
   Федора предложила
   - И по такому случаю, надо позвать Гришу с Дусей.
   Иван поддержал.
   - Не возражаю.
  
   25.
  
   Август 1952 года. Это прекрасный был год для колхозников Украины. Год был урожайным, колхозникам выдали по четыре килограмма на трудодень. На подворьях за кудахтали курочки, захрюкали свиньи, а самое главное хлебушек, выращенный ими на полях, стал вполне доступен. По пыльным дорогам, ехали автомобили ЗИС, Днем и ночью везли зерно на государственные элеваторы. На бортах машин красовались лозунги: "Урожай 1952 года соберем без потерь", "Урожай 1952 года в закрома Родины", "Слава И.В. Сталину".
   Во дворе Пшеничных Иван с Василием шили обувь. Василий - парень тридцати лет, приехавший с Тернопольской области на заработки. Жил он в соседнем доме, снимал комнату. Возле них за столом, Витя читал книжку. Иван сказал.
   - Василий, ты завтра будишь работать сам.
   Василий спросил.
   - Дядя Ваня, а вы куда-то уезжаете?
   Иван пояснил.
   - Поеду в Михайловку. Мне необходимо уплатить налог за июль и возьму материала для работы.
   Василий подытожил.
   - Да, материала для пошива обуви совсем мало осталось, а заказов все больше и больше.
   Иван, улыбаясь, заметил.
   -Это хорошо. Заработаем больше.
   Во двор вошла Федора. Она подошла к присутствующим здесь.
   - Ну, что мужики, небось, есть уже хотите?
   Иван спросил.
   - А ты уже отработала? Слава Богу. Давай приготовь что-то.
   Он обратился к Вите.
   - Как внучек, пора заморить червячка?
   Витя закрыл книгу, засмеялся.
   - Пора дедушка.
   Он встал из-за стола, подошел к Федоре и объявил.
   - Бабушка, бери меня в помощники.
   Федора на мгновение прижала к себе Витю, за тем отпустила и скомандовала.
   - Вперед, внучек, от нас с тобой зависит благоденствие в этом доме. А главное настроение и здоровье обитателей этого дома.
   Витя задал бабушке вопрос.
   - Бабуля, а мама скоро придет.
   Федора потерла рукой остриженную голову Вити и весело сказала.
   - Внучек, думаю скоро. Она уехала на семинар в район и вот, вот подъедет.
   Потом Федора, как бы вспомнив, что-то важное, обратилась к Василию.
   - Я слыхала, недавно привезли переселенцев, которые сейчас у колхозной конторы ожидают своего расселения.
   Василий проявляет быстрый интерес.
   - Тетя Федора, а не знаете, откуда переселенцы, хотя бы с какой области приехали?
   Федора развела руками.
   - Вася, не знаю.
   Василий засуетился.
   - Дядя Ваня, я сбегаю к конторе? Может земляки есть, с Тернопольской области.
   Иван не возражал.
   - Василий, в чем вопрос. Конечно, беги. Я же понимаю, хочется получить весточку с родимых мест, а даст Бог, знакомого встретишь.
   Василий снял рабочий фартук, пятерней провел по волосам и направился к выходу со двора, на ходу бросив.
   - Спасибо, дядя Ваня, я побежал.
   У калитки Василий встретился с Чумаковой, которая, сделав удивление на лице, обратилась к нему.
   - Василий Васильевич, здравствуйте, куда так торопитесь.
   Василий на мгновение остановился.
   -Здравствуйте, Валентина Ивановна. Тороплюсь к колхозной конторе, говорят, что с родных моих мест зарабитчане приехали.
   Чумакова улыбнулась.
   - Если так, тогда торопитесь, возможно, земляков встретите.
   Василий вышел на улицу, а Чумакова пошла по двору к присутствующим здесь. Она поздоровалась.
   - Добрый вечер.
   Федора и Иван ответили.
   - Добрый вечер.
   Витя так же важно ответил.
   - Привет, мама. Я иду помогать бабушке ужин готовить, присоединяйся к нам.
   Чумакова нагибается к сыну и пытается его поцеловать, но Витя вворачивается, беззлобно возмущаясь.
   - Мама, я уже немаленький.
   Чумакова с напускным разочарованием.
   - Ну и небольшой. Сынок, я же соскучилась по тебе.
   Витя серьезно говорить.
   - Мама я тоже рад тебе, но меня на улице и так зовут маминым сынком.
   В разговор вмешивается Федора.
   - Витя, так ты и есть мамин сыночек.
   Витя возмутился.
   - Ну, что вы такие?
   Федора переспросила.
   - Какие?
   .- Непонятливые.
   Иван, на некоторое время отрывается от шитья.
   - Что вы пристали к парню?
   Витя заметил.
   - Тянут резину с приготовлением ужина.
   Иван смеется.
   - Так их внучек. Молодец.
   Витя с серьезным видом направился к дому, Федора с Чумаковой, улыбаясь, следуют за ним. Чумакова вдруг останавливается и ко всем сразу обращается с вопросом.
   - А не хотите ли вы, дорогие товарищи, в кино сегодня сходить? С нами ехал киномеханик и говорил, что сегодня будет показывать кинофильм "В шесть часов вечера после войны".
   Иван воспрянул.
   - А, что? Можно сделать культпоход.
   Федора поддержала его.
   - Тогда необходимо поторопится с ужином. Валя, а ты пойдешь с нами?
   Чумакова отмахнулась.
   - Не могу. Завтра мне снова ехать на семинар в район, надо подготовиться.
   Иван поторопил женщин.
   - Ну, идите, идите, готовьте ужин, я тоже скоро закончу на сегодня.
   Иван продолжил шить, а Витя, Федора и Чумакова пошли в дом.
   Наступают сумерки. По улице проезжает повозка с упряжкой двух лошадей. На повозке сидят женщины, которые, при остановке возле некоторых дворов, по одной или две слезают с повозки. Они, оглядываясь по сторонам, берут с повозки по ведру и, чуть ли не бегом, направляясь в свои дворы. Можно предположить, что в ведрах у них, что-то припрятано.
   Темнеет. Дом Пшеничных. Валя сидит в гостиной за столом и, при включенном электрическом освещении, читая книгу, делает пометки в тетради. Стук в дверь. а так - как входную дверь в дом запирали только тогда, когда ложились спать, Чумакова не очень громко крикнула.
   - Кто там? Входите.
   В дом вошел Василий. В руках он держал авоську (небольшую сетку), в которой находилась замотанная в газету бутылка. Осмотрев комнату, он обратился к Чумаковой.
   - Валентина Ивановна, а где народ.
   Чумакова улыбнулась.
   - Народ в культпоходе, все ушли в кино.
   Василий достал с авоськи бутылку, освободил ее от газеты, которую расправил и аккуратно сложил ее в авоську. Бутылку показал Чумаковой.
   - А я купил, думал, выпьем все вместе.
   Валя разводит руками.
   Василий продолжил.
   - Я уже настроился сегодня стопочку опрокинуть, а нести туда, где квартирую, не хочу. Хозяйка сразу начнет: "Ты плохой пример для моего сына".
   Чумакова подтвердила.
   - Да у нее сынок, кажется неплохой парнишка. В этом году выпускник, заканчивает седьмой класс. Учится неплохо.
   Василий добавил.
   - Она говорит, что у нее муж сильно выпивал.
   Чумакова подтвердила.
   - Да, знаменитая была личность в селе, говорят, что от водки и сгорел..
   - Поэтому хозяйка моя и боится за сыночка.
   Чумакова, улыбаясь, снова разводит руками.
   Василий не смело попросил.
   - Валентина Ивановна, ваши из культпохода еще не скоро придут, то может я у вас выпью стопочку и пойду.
   Чумакова пожала плечами.
   - Ну, что с вами поделаешь, Василий Васильевич, пойдемте на кухню.
   Чумакова и Василий вышли из гостиной, прошли еще одну комнату и зашли на кухню. Василий поставил бутылку вина на стол и сел. Чумакова подала ему нож, чтобы срезать металлическую крышечку с бутылки. Затем, положив на тарелку несколько пирожков, с прикрытой полотенцем кастрюли, поставила тарелку на стол.
   Василий, держа в руках бутылку вина, просительно попросил.
   - Валентина Ивановна, посуда еще нужна.
   Чумакова берет с буфета стограммовый стакан и ставит перед Василием.
   Василий жалобно молвил.
   - Валентина Ивановна, но я же не совсем алкоголик, давайте капельку вам налью.
   Чумакова начала отказываться.
   - Василий Васильевич, нет, нет, нет.
   Василий просительно настаивал.
   - Не погребайте.
   Чумакова ответила.
   - Да не в этом дело.
   Василий делает пригласительный жест свободной от бутылки рукой.
   - Тогда давайте еще один стаканчик.
   Чумакова берет с буфета еще один стограммовый стакан и ставит его на стол. Василий наливает в стаканы вино.
   Чумакова вскрикнула.
   - ,Ой, много мне.
   Василий с выражением удивления на лице, заметил.
   - Валентина Ивановна, это же вино.
   - Василий Васильевич, а знаете, у меня так сложилась жизнь, что я еще никогда, просто так, ни с каким мужчиной не пила наедине. Давайте выпьем.
   Василий заметил.
   - Пить надо только с тостом.
   Чумакова предложила.
   - Тогда говорите.
   Василий поднял стаканчик.
   - Я предлагаю выпить зато, чтобы каждый из нас никогда не был одиноким.
   Василий и Валя выпили и, взяв по пирожку, закусили. Василий налил еще по стаканчику.
   Чумакова запротестовала.
   - Нет, нет, мне достаточно.
   Василий настаивал.
   - Ну, я же сам не могу и у меня тост.
   Чумакова засмеялась.
   - Ох, и хитрый вы, Василий Васильевич. Ну, разве что под хороший тост.
   Василий серьезно произнес.
   - Я предлагаю выпить за мир, чтобы люди никогда не знали страшного слова - война.
   - Война. Что может быть ужаснее. Начинает ее небольшая группа людей, а страдает большинство.
   Василий подтверди.
   - Да, вы правы. Амбиции единиц, горе большинства. Сколько погибло, искалечено народа.
   Чумакова вытирает набежавшую слезу.
   Василий твердо говорит.
   - За мир.
   Чумакова повторяет.
   - За мир.
   Василий и Валя выпивают вино и закусывают пирожками.
   Василий поднимает к верху бутылку.
   - Не оставлять же эту каплю, а то кто его знает, что подумают о нас.
   Чумакова поддержала.
   - Ну, так выпейте эти остатки.
   Василий наливает себе и, совсем немного Чумаковой.
   Чумакова умоляюще посмотрела на него.
   - Василий Васильевич.
   Василий успокающе промолвил.
   - Да, что там, одна капля.
   Чумакова махнула рукой.
   - Ладно. Заканчиваем наш пир.
   Чумакова отломила маленький кусочек пирожка и отправляет его в рот. Василий съел целый пирожок.
   Чумакова спросила.
   - Василий Васильевич, у вас был тост, чтобы люди не были одиноки. Извините, пожалуйста, а у вас, что нет семьи на родине.
   .- Своей нет. Есть мама и младшая сестренка, которая замужем и имеет уже двоих детей.
   - А, что же вы без семьи, закоренелый холостяк?
   Василий ответил просто.
   - Да нет, почему же. Я всегда хотел иметь семью, но...
   Василий замялся, а Валя молча выжидала продолжения рассказа Василия. И Василий, нагнув голову, не по возрасту стесняясь, продолжил.
   - Я знаю, вы воевали, были на фронте. Не удивляйтесь, мне об это рассказал дядя Ваня.
   Василий замолчал на мгновение, затем быстро, как бы боясь, что ему не дадут до конца высказаться, быстро заговорил.
   - Я ведь тоже был солдатом и также служил в Красной Армии. Призвали меня перед началом войны, после военных действий с Польшей и присоединения западной части Украины, где наша семья в то время проживала.
   Когда немцы напали на Советский Союз, наша воинская часть, где-то в сотни километров от границы, была окружена. Часть личного состава погибла, а большая часть попала в плен. Потом концлагерь, работа в каменоломнях, где готовились тоннели для подземных заводов, снова концлагерь. После освобождения нас накормили, приодели, но никого не отпускали. Начались проверки, на преданность Родине. Мне не повезло. Ладно, не будем об этом говорить.
   Чумакова промолвила.
   - Что такое война? Это вдовьи слезы и сироты.
   Василий добавил.
   - Братские могилы и безымянные могилки.
   Чумакова попыталась охарактеризовать слово, война.
   - Войну можно выразить одним словом Война - горе.
   Василий согласился.
   - Наверное. Спасибо вам.
   Чумакова заметила так, междупрочим.
   - За что, Василий Васильевич.
   Василий благодарно ответил.
   - За то, что, просто так, посидели со мной, поговорили. Человеческое общение имеет неимоверную силу, в части создания комфортного состояния души.
   Чумакова участливо посмотрела на Василия.
   Василий поднялся, достал с авоськи газету, завернув бутылку, положил ее в авоську, и направляется к двери.
   - Пойду я.
   Чумакова пошла следом за Василием, промолвив
   - Я закрою дверь за вами, а то мои еще не скоро придут.
   У самой двери Василий остановился и быстро повернулся лицом к Чумаковой. Чумакова и Василий некоторое время смотрят друг на друга. Потом Василий обнял Чумакову и попытался ее поцеловать. Чумакова отвернула голову в сторону и попыталась оттолкнуться руками. Она с негодованием заметила.
   - Что такое? Отпустите меня.
   Василий продолжил удерживать Чумакову в объятьях. Чумакова продолжает делать попытки освободиться из объятий. Василий стал ловит своими губами губы Чумаковой, и поймав их страстно впивается в них.
   Чумакова опускает руки и уже не убирает губы.
   Она отвечает на поцелуй и обнимает Василия. У нее проснулся инстинкт женщины, природное тяготение к мужчине. Василий берет Чумакову на руки, несет ее через кухню. Проходя мимо стола, он оставляет на нем авоську с бутылкой. Потом пронеся ее через первую комнату, идет во второй комнате к кровати. Слетает одежда и происходит бурное, желаемое удовлетворение человеческих потребностей мужчины и женщины.
   На кровати, прикрытые одеялом, Василий и Чумакова некоторое время лежат молча. Потом Чумакова встрепенулась..
   - Это безумство.
   В ответ, Василий просто спросил.
   - Тебе хорошо было?
   Чумакова, немного помолчав, заулыбалась.
   - Я почувствовала, что я еще женщина. Но, однако, это безумство.
   - Почему безумство?
   - Потому хотя бы, что этого недолжно было быть, потому, что это не может продолжаться.
   Василий улыбнулся
   - Почему?
   Чумакова серьезно сказала.
   - Потому, что учитель, а к тому же, директор школы не может крутить шуры - муры, просто так.
   Василий попытался убедить ее в обратном.
   - Валя, мы ничего не делаем плохого. У нас нет не перед кем с тобой обязательств.
   - Ты не понял. Слава по селу, может стоить мне работы.
   Василий переспросил.
   - Ты что, не можешь встречаться с мужчиной?
   Чумакова серьезно размышляла.
   - У меня есть сын и встречи с мужчиной могут быть расценены, как аморальное поведение.
   - А если ты кого-то полюбишь и захочешь выйти замуж, тогда, как быть.
   Чумакова рассмеялась.
   - Если я выйду замуж, тогда никакой аморалки не будет.
   - Да-а, вопрос для размышления.
   Чумакова подытожила.
   - Общим, так, что случилось - то случилось, но давай покудова забудем обо всем и на людях будим обращаться друг к другу, как обращались до этого.
   У Василия было другое предложение.
   - Валечка, давай скажем, дяди Вани и тети Федоры, что мы хотим жить вместе.
   Чумакова приподнялась.
   - Ты не понял, о чем я говорю?
   Василий был в недоумении.
   - Так это понять не возможно.
   Чумакова, чтобы прекратить затянувшийся, бесполезный разговор, попыталась перейти, на официальный тон.
   - Василий Васильевич, покудова будет так, как ч сказала, а дальше поживем, увидим.
   Василий изображает на лице обиду. Чумакова поменяла прежний тон, на просительный.
   - Ну, пожалуйста, пойми меня. А дальше, поживем - увидим.
   Василий не стал спорить.
   - Ладно.
   Чумакова скомандовала.
   - А теперь, подъем. Скоро мои вернутся, не хватало еще, чтобы они увидели нас в таком положении.
   Она взяла с бельца кровати халат и одела его, вылезая из под одеяла.
   Она слезла с кровати и пошла на выход с комнаты, торопя Василия.
   - Давай быстренько покудова мои не пришли. Чумакова прошла на кухню. Там протерла стол тряпкой, поправила полотенце на кастрюли с пирожками, переставила табуретки от стола к стенке. Из комнаты, застегивая ремень, вышел Василий. Чумакова подала ему авоську с бутылкой.
   - Вася иди.
   Василий пошел к двери, открывает дверь в коридор. Он обнял и поцеловал. Чумакова, через некоторое время отстранилась.
   - Все, все, иди.
   Василий уходит, бросив на ходу.
   - Пока.
   Чумакова ответила.
   - Пока.
   Василий вышел на улицу, Чумакова закрыла дверь, прошла к себе комнату и навела порядок на кровати. Потом села за стол, на котором лежали учебники и тетради. Она на некоторое время задумалась, вспоминая только что произошедшее. В голове крутились вопросы, вопросы.
  
   - Что же теперь дальше будет? Зачем мне все это? Ведь жила без мужика, и ничего. А может надо чего? Ой, не знаю.
   Когда все пришли из кино, они сели за стол поесть, Чумакова отказалась от еды Подождав, покудова Витя покушал, она уложила его спать и сама улеглась.
  
  
   26
  
  
   Утро. На улице уже совсем светло. С глубины двора, накормив собаку ковылял Иван. Он в руках держал пустую миску. С дома вышла Чумакова. Она посмотрела в сторону Ивана.
   - Дядя Ваня, сейчас подъедет машина с молоком от утренней дойки коров. Молоко повезут на молокозавод в Михайловку, а председатель колхоз распорядился, чтобы учителей увозили на семинар с утренним удоем, а забирали, когда будут отвозить вечерний удой молока.
   Во двор вошел Василий. Он подошел к Чумаковой и негромко сказал .
   - Привет.
   К ним приблизился Иван. Чумакова громко официально ответила Василию.
   - Здравствуйте Василий Васильевич.
   Василий громко ответил Чумаковой.
   - Здравствуйте Валентина Ивановна.
   Потом Василий обратился к Ивану.
   - Здравствуйте дядя Ваня.
   .- Здравствуй Вася. Так, что тебе делать, ты знаешь.
   Василий.
   - Знаю, дядя Ваня.
   Во время их разговора, ко двору подъехал грузовой автомобиль. В кузове машины, на скамейках, сидели восемь человек женщин, большинство, из которы учителя местной школы. Иван заторопился
   - Так, я пошел за сумкой.
   Чумакова добавила.
   - А я за портфелем.
   С дома вышла Федора. Она в одной руке держала вещевой мешок, а в другой портфель. При этом сказала.
   - Я вынесла ваши вещички, а то разбудите мне Витю.
   Федора отдала Чумаковой портфель, а Ивану вещмешок. Василий обратился к Ивану.
   - Дядя Ваня, давайте я вещмешок к машине донесу.
   Иван забрасывает лямку вещмешка за плечо.
   .- Спасибо Вася, он легкий. Это от - туда он будет потяжелее.
   Чумакова и Иван пошли к машине. Шофер с нутри открыл дверку кабины. Иван, при помощи Чумаковой, садиться в кабину Чумакова подала в кузов портфель. Одна из женщин берет портфель, а Чумакова идет в конец машины, где с борта свисает короткая металлическая лестница. Она берется руками за борт машины и лезет в машину. С машины ей помогают, держа и подтягивая за руки.
   В машине пять человек, разного возраста, учителей, среди которых Проскурякова. У каждой из учителей портфель. Три женщины, возрастом лет по шестьдесят в ногах держат мешки. Чумакова поздоровалась.
   - Здравствуйте.
   В машине все ответили.
   - Здравствуйте Валентина Ивановна.
   Чумакова села на скамейку. Машина поехала, а во дворе, остались Василий и Федора. Василий прощально помахал рукой. Федора улыбнулась.
   - Вася, а кому это ты там машешь?
   Василий также улыбнулся.
   - Дяде Ване.
   Федора, прищурив один глаз, хитровато улыбается.
   - Так дядя Ваня в кабине с той стороны, он не видит тебя.
   Василий, также хитровато улыбаясь, отвечает.
   - А я так просто всем.
   Машина уезжает, Федора шутливо грозит пальцем
   - Смотри мне Василий.
   Василий разводит руками.
   - А, что я, тетя Федора.
   Машина подъехала к селу Михайловка. Вдали уже видны купола церкви. А вот и само село Михайловка. Подъехали к дому культуры, двухэтажное здание с колонами впереди.
  
   27
  
   Зал человек на пятьсот - тысячу, В зале около двухсот учителей Михайловского района. Среди присутствующих Чумакова со своими учителями. Перед слушателями на сцене, стоит два стола, накрытых красным материалом и два стула. На столе графин с водой и стакан. Если смотреть со сторону зала, справа от столов стоит трибуна для лектора.
   В зал вошли Шевченко и Сечкин. Сечкин с папкой под мышкой. Они прошли зал к столам на сцене. Сечкин сел за стол Шевченко обратился в зал.
   - Товарищи, сегодняшний семинар мы закончим лекцией о необходимой чистоте рядов учителей и их роли в воспитании подрастающего поколения. Лекцию прочтет представитель с области, уважаемый товарищ Сечкин Семен Владимирович.
   Сечкин аплодирует, его поддерживает зал.
   Сечкин поднимается и с папкой идет к трибуне.
   Шевченко садится.
   Сечкин читает доклад, эпизодически поглядывая в зал.
   - Товарищи, Родина и Всесоюзная Коммунистическая партия большевиков во главе с горячолюбимым деятелем мирового пролетариата, Генералиссимусом Иосифом Виссарионовичем Сталиным...
   Шевченко аплодирует, его дружно поддерживает зал. Сечкин продолжает.
   - Доверили вам один из самых ответственных участков. Вам доверили воспитание подрастающего поколения нашей страны, перед вами лежит огромная ответственность.
   Чумакова внимательно смотрит в сторону Сечкина.
   Сечкин за трибуной. В голове Чумаковой проносится эпизод, когда Степана вели на расстрел. Сечкин продолжает читать доклад.
   - В рядах учителей должны быть самые достойные, которые ни сами, ни их близкие не замараны, не имеют ни одного темного пятнышка перед обществом.
   Чумакова внимательно смотрит в сторону Сечкина. Она вспоминает эпизод, когда после бега к комбату повернулась и увидела, как падал Степан. В Чумаковой отрешенный взгляд. В тумане, расплывчатый Шевченко. За трибуной, также в тумане, просматривается, в гимнастерке с пагонами старшего лейтенанта, Сечкин. Сечкина она все четче видет. На нем, в дополнение к гимнастерке, появляется фуражка, в которой его видела Чумакова, когда вели на расстрел Степана. Рядом сидящая Проскурякова. трогает Чумакову за руку.
   .- Валентина Ивановна, что с вами?
   Чумакова вздрагивает и смотрит на Проскурякову.
   - Что?
   Проскурякова нагибается к Чумаковой.
   - У вас такой вид.
   Чумакова торопливо сказала.
   - Нет, нет, ничего.
   За трибуной Сечкин продолжал.
   - Наша общая задача добиваться того, чтобы в рядах учителей были лучшие из лучших представители нашего общества, которые с достоинством смогут выполнить задачи поставленные нашей партией и горячолюбимым нами Иосифом Виссарионовичем Сталиным. Да здравствует Всесоюзная Коммунистическая партия большевиков. Да здравствует вождь мирового пролетариата Иосиф Виссарионович Сталин.
   Все присутствующие в зале встают и громко аплодируют. Потом зал постепенно утихает. Все садятся.
   Сечкин вышел из-за трибуны и подошел к Шевченко.
   .- Виталий Викторович, я тороплюсь. Мне по пути домой необходимо еще заскочить в Ивановский район.
   Шевченко, в знак понимания, кивнул головой.
   - Семен Владимирович, я провожу вас.
   Шевченко и Сечкин выходят из- за стола. Уже в движении, Шевченко обращается к залу.
   - Никому не расходится, я сейчас вернусь.
   Шевченко и Сечкин выходят из зала. Проскурякова тихо говорит Чумаковой.
   - Пойдут некоторые учителя в колхоз проситься.
   Чумакова спросила.
   - Почему?
   - Мало ли в кого есть родственники с темными пятнышками. Я первая на увольнение.
   В зал входит Шевченко. Он проходит весь зал, заходит за столы на сцене и ко всем обращается.
   - Товарищи. У нас осталось два семинарских дня. Завтра с каждой школы выступят по одному человеку, которые поделятся личным опытом написания планов проведения занятий. Предмет может быть любой. Кто будет выступать, определяют директора школ. Проскурякову Лидию Кузьминичну и Чумакову Валентину Ивановну прошу подойти ко мне, остальные все свободны. Всем до завтра.
   Чумакова и Проскурякова встают и идут к Шевченко. Они подходят к столу, останавливаются.
   В зале шум, хлопанье сидений, топот ног. В общем, все встают и уходят.
   Шевченко обращается к Проскуряковой и Чумаковой.
   - Поговорить надо.
   Проскурякова уточняет.
   - Я так думаю, со мной последний раз, Виталий Викторович.
   Шевченко на реплику Проскуряковой ничего не сказал.
   - А знаете, что? Давайте пойдем в РайИсполКом и поговорим у меня в кабинете.
   Ответила Чумакова.
   - Как хотите, Виталий Викторович.
   Шевченко вышел из-за стола и пошел первым через пустой зал. За ним последовали Чумакова и Проскурякова. Вот и кабинет Шевченко. Все такая же обстановка Два стола составлены буквой "т". Из них, один хозяина кабинета и другой, в два раза длиннее, для присутствующих. Шевченко сидится за своим столом, а Чумакова и Проскурякова с двух сторон за длинным столом, у самого стола хозяина кабинета.
   Шевченко обратился к Проскуряковой.
   - Лидия Кузьминична, как дела дома?
   - Да, кажись, все нормально. Все как-то утряслось.
   Шевченко поинтересовался .
   - Как дочка?
   - Нормально. Она же у меня, как вышла с заключения, учителем устроится нигде не смогла, поэтому, пошла работать на птицефабрику.
   Шевченко продолжал спрашивать..
   - Внучка как?
   Проскурякова рассказала.
   - Внучка, после семилетки, в медицинском училище учится. Она мечтала учителем быть, но, сами понимаете - темное пятно мамы.
   Проскурякова со слезами на глазах продолжила.
   Виталий Викторович, а помнишь, как мы в институте мечтали о хорошей жизни. Мечты не сбылись. Война забрала мужа и зятя, а государство, за пять килограммов зерна, лишило нашу семью, права быть учителем. Да и еще многого лишили нашу семью, неизвестно до какого колена.
   Шевченко стал успокаивать.
   - Лида, успокойся. В твоих семейных сложностях нет виновных. Я очень сожалею.
   - Да я хорошо все понимаю. Я даже знаю, что мне заявление надо написать. Ведь ты для этого нас позвал?
   Шевченко просто не знал, как все сообщить.
   - К нам направили молодых учителей, а у тебя уже пенсионный возраст.
   Проскурякова возразила.
   - Не я одна работаю в пенсионном возрасте.
   Шевченко продолжил.
   - Лида, ты отлично понимаешь сложившуюся ситуацию. Поверь, не могу я поступить иначе. Слышала, что сказал представитель с Органов - Сечкин.
   - Да понимаю я все. Обидно. Мы для родины все, а она...
   Шевченко успокаивал.
   - Лида не надо, мало тебе неприятностей.
   Проскурякова немного успокоилась.
   - Все, все, все. Валентина Ивановна, нам пора, а то пешим ходом будим добираться домой.
   Чумакова попросилась.
   - Виталий Викторович, мы можем идти.
   Шевченко встал. Встали и Чумакова с Проскуряковой. Шевченко подошел к Проскуряковой, подал ей руку. Проскурякова подала Шевченко руку.
   Шевченко единственной рукой прижал Проскурякову е себе. У Проскуряковой появились слезы на глазах.
   Шевченко участливо промолвил.
   - Лида, крепись.
   Шевченко отпустил Проскурякову. Проскурякова, вытерла глаза, и обратилась к Шевченко.
   - Спасибо тебе.
   Шевченко обходит стол, подходит к Чумаковой и подает ей руку. Чумакова подает руку Шевченко.
   Шевченко легонько жмет руку Чумаковой и отпускает.
   - До свидания. Приезжайте завтра.
   Чумакова сказала.
   - До свидания, Виталий Викторович.
   Чумакова и Проскурякова пошли к двери. Шевченко стоит и смотрит им в след. Чумакова открывает дверь и выходит. Проскурякова останавливается возле двери и поворачивается. Шевченко сжал кулак и поднял его чуть выше головы. Проскурякова свободной рукой помахала.
   - Пока, пока.
   Она вышла из кабинета и закрыла за собой дверь.
  
  
   28
  
   Двор Пшеничных. Во дворе сидит Василий. Он шьет тапок. Ко двору подъезжает грузовой автомобиль, на котором утром уезжали в район учителя и Иван. По лестничке с машины слезает Чумакова, Потом Проскурякова. Чумакова поддерживает ее. Василий, посмотрев на подъехавший грузовик, откладывает шитье и быстро встает и бегом бежит к нему. Женщины с машины отдают Чумаковой и Проскуряковой их портфели.
   Чумакова и Проскурякова идут к кабине, с которой выглядывает Иван. Он начинает вылизать с кабины. Чумакова и Проскурякова пытаются ему помочь. К машине подошел Василий. Он всем бросает.
   - Здравствуйте.
   Женщины с кузова ему отвечают.
   - Здравствуйте.
   Василий быстро подходит к кабине и говорит.
   - Позвольте.
   Чумакова и Проскурякова отстраняются в сторону.
   Василий берет Ивана на руки и ставит на землю.
   Две женщины с машины, держа за лямки вещмешок, опускают его. Василий торопится взять его. Он берет его одной рукой, и опускает, не ставя на землю.
   В кузове грузовика, одна из женщин, постарше возрастом, игриво говорит.
   - А говорят, у нас женихов мало.
   Василий на шутку отвечает шуткой.
   - А что, есть потребность в женихах.
   Та же женщина меняет тон игривый на грустный.
   - Ой, есть. Посмотри на этих - красавицы, а больше половины не замужем. Война мужиков забрала.
   Машина начинает движение. Проскурякова уходя, обращается к Чумаковой.
   - Валентина Ивановна, я, пожалуй, завтра не поеду на семинар. За чем?
   Иван, почуяв неладное, спросил.
   - Кума, что-то случилось?
   Проскурякова сказала просто.
   - Все нормально. Валентина Ивановна все расскажет. До свидания.
   Все отвечают ей.
   - До свидания.
   Чумакова, Иван и Василий идут во двор.
   Чумакова спросила.
   - Василий Васильевич, а где Витя, не знаете?
   - Пошел с детворой на пустырь. Они там, в футбол, в выбивного, играют.
   Все подходят к дому. Иван обращается к Василию.
   - Вася занеси вещмешок в дом, оставь его в коридоре. Валя, а тебя я попрошу, принеси мне кваску.
   Чумакова и Василий заходят в дом. Чумакова с коридора открывает дверь в комнату, проходит первую комнату, и идет во вторую, свою комнату. Она подходит к книжному шкафу и ставит портфель на, рядом стоящий табурет. Потом достает с шифоньера домашний хала и бросает его на стол. Она снимает пиджак, платье и остается в ночной рубашке, вешает пиджак на плечики в шифоньере. В комнату заходит Василий. Он тихо подкрадывается к Чумаковой и обнимает ее. Чумакова разворачивается, и их губы сливаются в поцелуе. Потом Чумакова рывком освобождается с объятий Василия.
   - Да ты, что. А если кто войдет. Больше ко мне не подходи.
   Она берет халат со стола, одевает его.
   Иван сидел за столом н курил. В воротах двора появилась Федора с ведром. Она подошла к Ивану.
   - Приехали?
   - Приехали. А ты, что задержалась.
   - Помидоры собирали. Завтра утром в Михайловку на базар повезут.
   Федора достает из ведра помидор.
   - Немножко домой взяла.
   Иван смеется.
   - О, так каждая понемножку, по полведра.
   С дому выходит Чумакова с кружкой квасу. Следом за Чумаковой Василий.
   Чумакова увидела Федору.
   - О, тетя Федора с работы пришла. Добрый вечер.
   Федора ответила.
   - Добрый вечер, Валюша.
   Чумакова подала Ивану квас.
   - Пожалуйста, дядя Ваня
   Иван поблагодарил.
   - Спасибо Валя.
   Федора сообщила.
   - А я в обед прибегала кормить мужиков. Витя еще на пустыре? Ладно, есть захочет, прибежит.
   Чумакова добавила.
   - Если не забудет, что надо поесть.
   Федора сказала.
   .- Забудет, я сбегаю, напомню. А сейчас, Валечка, мы с тобой займемся приготовлением ужина.
   У калитки возле ворот появляется Проскурякова.
   Иван обратился к Чумаковой.
   - Валя, ты не рассказала, что случилось у Лидии Кузьминичной.
   Чумакова, увидев Проскурякову, махнула рукой.
   - Потом.
   Проскурякова подошла к Ивану.
   - Здравствуйте кум и кума.
   Федора и Иван ответили.
   - Здравствуй кума.
   Проскурякова вздохнула
   Присяду. Ничего не делала, а устала я.
   Проскурякова, Федора и Чумакова садятся за стол
   Иван спросил.
   - Кума, так, что там у тебя случилось? Проскурякова вытерла набежавшую слезу.
   - Все. Поперли меня со школы.
   Федора удивилась.
   - Как
   - А от так. Не может мне родное Государство доверить воспитание подрастающего поколения, так - как я не смогла воспитать свою дочь.
   Федора засуетилась.
   - Кума, не ты же была осужденной, да и Зина понесла наказание.
   - Оно-то так, но, как говорят - лес рубят, щепки летят. Я думаю, что я не последняя в этой цепочке. А, вообще-то я пришла совсем по другому вопросу. Виточка - внучка моя приехала. Да еще и не одна, с кавалером.
   Василий обратился к Ивану.
   - Дядя Ваня, сегодня мы уже не будем работать, то я пойду, загляну к своим землякам.
   Чумакова пошутила.
   - И землячек проведаешь.
   Василий улыбнулся.
   - Может быть.
   Василий встает из-за стола и направился к выходу со двора, бросив на ходу
   - Так я пошел?
   Иван согласился.
   - Иди, иди.
   Василий попрощался.
   - До свидания.
   И ушел.
   Проскурякова продолжила.
   - Но внучка моя приехала не просто так, а на свои именины.
   Федора поинтересовалась.
   Сколько это ей?
   - Семнадцать лет. Молодая еще, но что поделаешь. Наверное, это наследственное. Я вышла замуж на втором курсе, а Зина - мама Виктории, так та выскочила, еще на первом курсе. Ну, это так, к слову Я пришла к вам с приглашением от себя, Зины и Виточки - через часик приходите к нам всем семейством.
   Федора пожала плечами.
   - Я не знаю...
   Проскурякова со слезами на глазах.
   - Я вас очень прошу - приходите, пожалуйста. Мне просто очень надо, чтобы я не замкнулась в себя. Мне просто надо с кем-то поговорить. чтобы хоть на время отвлечься от новых неприятностей.
   Федора решительно ответила.
   - Ладно, кума, успокойся, придем.
   Проскурякова сказала.
   -Так - как мы свои, я немножко расскажу вам о кавалере нашей Виктории. Он сам из города, учится в медицинском институте. Отца нет, погиб на фронте. Есть дядя, который работает в серьезных органах, что меня очень настораживает.
   Иван спросил.
   - Кума, что тебя настораживает, чего ты боишься?
   - Дело в том, что когда Вита, поступала в училище, она ни в автобиографии, ни в анкете не указывала, что мать ее имеет судимость. Кто его знает, приняли бы ее в училище или нет, если бы она обо всем написала. А теперь представьте себе, как оно все обернется, если все станет известно дяди Михаила, так зовут кавалера Виточки.
   Иван вздохнул.
   - Да дела.
   Проскурякова попросила.
   - Дела кум. Ну, а вы уж не вспоминайте, пожалуйста, при Михаиле обо всем этом.
   Федора всплеснула руками.
   - Кума...
   Проскурякова заторопилась.
   - Так, я побежала. Ждем вас.
   Проскурякова поднимается и идет по двору, пройдя калитку, поворачивает направо.
   Иван, Федора и Чумакова молчаливыми взглядами провожают Проскурякову.
   Иван сокрушаясь.
   - О, жизнь. Как страшно, когда человеку приходится скрывать от окружающих, что-то такое, что может испоганить его или его близких жизнь. Над таким человеком постоянно весит, что-то тяжелое. Оступится, будет раздавлен.
   Федора заметила.
   - Да ты у меня, прямо философ.
   Чумакова добавила.
   - А что, в этих словах глубокая мысль.
   Федора.
   Мыслители. Давайте подумаем о подарке.
   Чумакова заметила.
   - Я уже подумала. Подарим девочке материал, который я, две недели назад, купила себе на платье.
   Федора всплеснула руками.
   - Валя, обожди. Давайте подумаем.
   во двор забежал Витя. Он подошел близко ко всем сидевшим за столом.
   - Привет. Я так есть хочу.
   Чумакова встала, подошла к Вите и тронула его волосы.
   - Привет. Есть, будим в гостях. Приехала Вика Проскурякова и нас всех пригласили на ее день рождения.
   Федора встает и ко всем обращается.
   - Ну, что, пошли мыться, одеваться. Общим, готовится ко дню рождения.
   Все пошли к дому. А минут через сорок, по -праздничному одевшись, Пшеничные, а с ними Валя и Витя, вышли из дома и направились в гости е Проскуряковым. В Проскуряковых, при накрытых столах в доме, гостей уже ожидали Лидия Кузьминична, ее дочь Зина, внучка Вита и ее кавалер Миша. Поздравив Виту, немножко выпили, и начали закусывать. Миша немного рассказал о себе и своей семье. Он в этом году заканчивает институт. Отца нет, погиб на фронте, мама работает учителем в школе. Есть у него любимый дядя Сеня, которому уже под сорок лет, но он до сих пор еще не женат. Свой рассказ о себе Миша закончил словами.
   - Вот такие мы Сечкины.
   У Чумаковой екнуло в душе. Она, как бы между прочим спросила.
   - А он в армии служил?
   Миша пояснил.
   - Да, даже на фронте был, служил в войсках НКВД.
   В Чумаковой мурашки пробежали по телу, в голове промелькнула мысль.
   - Ох уж этот Сечкин.
   Дальше разговор пошел на общие темы.
  
   29.
  
   Небольшой дом, у входа в который на покрашенной в желтый цвет фанере синей краской написано.
  
   БИБЛИОТЕКА
   село. Федоровка.
   Михайловский район.
  
   До библиотеки подошла Валентина Ивановна. Прошли годы, тогда наши герои еще жили в большой стране - Советский Союз, а в настоящее время они живут в самостоятельном государстве - Украина. Это те же люди, но чуть-чуть с другими взаимоотношениями, на которые наложили свой отпечаток часто теперь повто­ряющиеся слова - "рыночные отношения". Шли девяностые, годы, когда в стране свирепствовал бандитизм. Заводы, фабрики, вся недвижимость государства, практически с ничейных, различными путями, подчас и не законными, становилась достоянием проворных дельцов. Чумакова была уже на пенсии. Василий, после поездки в родные края возвратился туда навсегда. Видимо, Чумакова не смогла дать ему, достаточно женского тепла, которое навсегда привязало бы его возле нее. Витя, сын Чумаковой закончил в Михайловке десять классов и поступил в педагогический институт. На четвертом курсе он женился на однокурснице, Лене. У них двое деток. Старший сын, Андрей уже женат, у него сын Денис. Младшая дочь Галя подарила родителям двух внучек, Наташу и Люду. В общем, жизнь продолжается своим чередом. Иван и Федора умерли, но никто из Пшеничных не претендовал на их дом, все относились к Чумаковой, как к их дочери.
   Чумакова зашла в библиотеку. Это небольшое помещение, в котором большую часть занимают стойки с книгами, отделенные от небольшого зала перегородкой. Зал - громко сказано, там стоит всего два стола с четырьмя стульями возле каждого. За перегородкой, у небольшого стола, сидит библиотекарь - Люба, которая, увидав входящую Чумакову, быстро встала и поздоровалась .
   - Здравствуйте, Валентина Ивановна.
   Чумакова приветливо ответила.
   - Здравствуй, Люба.
   Люба услужливо спросила.
   - Валентина Ивановна, что Вам поискать?
   -Люба, а новенького ничего нет? Жаль, нет в нашей Федоровке богатеньких спонсоров для культуры.
   Люба заметила.
   - В Федоровке нет, а в районе, хозяева асфальтного и консервного заводов выделили какие-то деньги для сельских библиотек района,
   Люба показывает на стопку книг у себя на столе.
   - Вот просматриваю и регистрирую.
   Чумакова поинтересовалась.
   - Книги-то хоть интересные?
   Люба пояснила.
   - Ой, Валентина Ивановна, оно же, как бывает, кому детективы нужны, кому про любовь подавай, а кто и про войну любит почитать.
   Чумакова заметила.
   - Про войну сейчас мало пишут. Те, кто пережил войну и хотел о ней написать, уже написали свои книги, а те, что пишут по архивным материалам, больше статисты, чем писатели.
   Люба взяла из стопки со стола книгу и протянула ее Чумаковой.
   - Валентина Ивановна, а вот книга о войне, год издания - 1995-й. В этом году книга напечатана впервые.
   Чумакова заинтересовалась.
   - Давай посмотрим, кто там пишет и о чем.
   Чумакова берет у Любы книгу, просматривает ее.
   Люба заметила.
   - Валентина Ивановна, а генерал, который книгу написал, в наших местах воевал.
   Чумакова, сосредоточив свое внимание на чтении одной из страниц в средине книги, машинально говорит.
   - Может быть, может быть. Потом Чумакова идет к одному из столов, чтобы сесть, бросая на ходу Любе.
   -Люба, я присяду, посмотрю эту книгу.
   Люба почтительно улыбнулась.
   - Валентина Ивановна, я смотрю, заинтересовала Вас эта книга. А вы возьмите домой ее почитать.
   Чумакова, сосредоточив все свое внимание на чтении книги, говорит лишь бы, что-то сказать.
   - Хорошо, хорошо.
   В библиотеку с книгой заходит мальчик, лет двенадцати. Он здоровается.
   - Здравствуйте.
   Чумакова и Люба отвечают ему.
   - Здравствуй.
   Мальчик отдает Любе книгу. Люба берет ее и спрашивает.
   - Ну, что Вася, интересная книга?
   Мальчик ответил.
   - Интересная, Любовь Ивановна. А у вас есть книга Фараон? Папа говорит, что читал эту книгу, и она ему очень понравилась.
   Люба.
   - Есть у нас такая книга, я сейчас найду ее тебе.
   Люба берет на одной из полок книгу, записывает ее в тетрадь, а затем отдает ее мальчику. Во время этих действий, она говорит.
   - Ты молодец. Сейчас мало кто читает, все больше у телевизора сидят, а ты скоро все книги в моей библиотеке прочитаешь.
   Мальчик улыбается.
   - Нет, Любовь Ивановна, вон их сколько. Мне хотя бы самые интересные книги прочитать.
   Люба похвалила мальчика.
   - Ну, ты смотры, какой же ты все-таки молодец, рассуждения, как у философа.
   Мальчик застеснялся.
   - Да ну вас, Любовь Ивановна, я пойду.
   Люба подает тетрадь.
   - Распишись только.
   Мальчик расписывается, берет книгу и идет к выходу, прощаясь.
   - До свидания.
   Люба и Чумакова отвечают ему.
   - До свидания.
   Когда мальчик ушел, Люба сказала.
   -Такой умный мальчик, будет учиться - далеко пойдет.
   Чумакова встает из-за стола и идет к Любе.
   - У них все в семье хорошо учатся, ну, а после школы кто его знает, кто, чем займется. Отец их в школе отличником был, а никуда не захотел уезжать. Пошел служить в Армию, а вернулся, имея свидетельство об окончании в школе производственной практики по профилю - тракториста широкого профиля, сел на трактор. Правда, потом он все же заочно окончил институт, и был назначен директором Межколхозной ремонтно-технической мастерской. А сейчас - частный предприниматель, открыл своя мастерская по ремонту легковых автомобилей.
   - Да есть в кого пойти парню.
   Чумакова.
   - Люба, я возьму эту книгу, запиши, пожалуйста.
   - Хорошо, Валентина Ивановна.
   Люба пишет в тетради, а затем подает тетрадь Чумаковой. Чумакова расписывается и с книгой направляется к выходу.
   - До свидания, Люба.
   Люба ответила.
   - До свидания, Валентина Ивановна. Заходите.
   Чумакова улицей торопливо идет домой. По пути она машинально отвечает на приветствия встречающихся односельчан. Навстречу Чумаковой идут две женщины близкого с ней возраста. Поравнявшись с ней, они здороваются.
   - Валентина Ивановна, здравствуйте.
   Чумакова не смотрит на них и машинально отвечает.
   - Здравствуйте.
   Когда Чумакова удаляется, женщины ведут между собой разговор.
   Первая говорит.
   - Что это с ней?
   Вторая пожимает плечами.
   - Не знаю. Не иначе, как что-то случилось.
   Чумакова подошла к своему двору, торопливо открыла калитку и зашла во двор. Затем так же торопливо открыла дверь и зашла в дом. Зайдя в дом, она проходит коридор и следует в гостиную. В гостиной стоит диван, два кресла, шифоньер и книжный шкаф. Чумакова берет трубку телефона, стоящего на полочке прибитой к стене. Набирает два, три номера, затем останавливается и, положив телефонную трубку снова на место, садится на диван и некоторое время, уставившись в одну точку, молча сидит. Через некоторое время она берет книгу и, перелистав несколько страниц, начинает внимательно читать. Во время отыскивания нужной страницы, она негромко говорит.
   - Это неинтересно, почитаем на досуге, а это, внимательно почитаем сейчас, тогдашний товарищ капитан, а нынче генерал, говоришь, что совесть гложет. А, что же молчал? Карьеру боялся испортить, не угодить тем, кто звезды тебе давал.
   Почитав внимательно интересующие ее выдержки из книг, Чумакова встает с дивана и, неторопливо подойдя к телефону, снимает телефонную трубку. Набрав номер, ждет ответа. Через некоторое время, на той стороне провода отзывается сын Чумаковой - Витя. Состоялся разговор.
   Витя.
   - Ало.
   Чумакова.
   - Витя, здравствуй.
   Витя.
   - Здравствуй, мама.
   Чумакова.
   - У вас все нормально?
   Витя.
   - Нормально. Что-то случилось?
   Чумакова.
   - Ну, как сказать.
   Витя
   - Мама, говори, что там у тебя такое.
   Чумакова.
   - Просто так и не объяснишь. Встретиться надо, поговорить.
   Витя
   -Мама, скажи вкратце, в чем вопрос.
   Чумакова.
   - Двумя словами это не объяснишь, я должна тебе очень многое, очень важное рассказать.
   Витя.
   - Мама, скажи хоть о чем идет речь.
   Чумакова всхлипывает.
   - Витя, ты по телефону ничего не поймешь, надо встретиться.
   Витя.
   - Раз, что-то очень важное, я поговорю с Леной и мы сегодня же приедем к тебе.
   Чумакова всхлипывает и, достав из кармана платок, вытирает слезы.
   - Спасибо, сынок. Я буду ждать.
   Витя.
   - До встречи, мама.
   Чумакова кладет трубку на место, садится на диван и молча смотрит, сосредоточив свой взгляд на противоположной стене.
   День клонился к вечеру. По дороге едет легковой автомобиль, марки ВАЗ..., за рулем сидит Витя, а рядом с ним его жена - Лена. Вот они въезжают в село "Федоровка" и через некоторое время останавливаются около двора, где живет Чумакова. Чумакова стоит на крылечке дома. Витя и Лена выходят из машины. Лена заходит во двор через калитку и, подойдя к Чумаковой, целует ее.
   - Мама, здравствуй, что случилось?
   Чумакова.
   - Сейчас, зайдем в дом, все расскажу.
   В это время Витя открывает ворота и загоняет во двор машину. Потом выходит из машины, целует Чумакову и взволновано спрашивает.
   - Мама, что случилось?
   Чумакова.
   - Пойдемте в дом, там поговорим.
   Все проходят в гостиную. Чумакова и Лена садятся на диване, а Витя в кресло. Некоторое время все молчат. Витя и Лена устремили свои взоры на Чумакову, а Чумакова смотрит на Витю. Смахнув набежавшую слезу, она заговорила.
   - Просто не знаю с чего и начать.
   Витя спросил.
   - Мама, в чем вопрос? Что случилось?
   Чумакова.
   - Случилось все это, дети мои, давно.
   Чумакова, выдержав некоторую паузу, продолжила.
   - Отец твой, не на фронте погиб, его здесь расстреляли.
   Тишина. Чумакова вытирает, полные от слез, глаза, а Витя и Лена смотрят на нее, как говорится, с раскрытыми ртами.
   - Да, да, Витя, твоего отца расстреляли, чтобы напугать других.
   Витя спросил.
   - Как это?
   Чумакова.
   - Во время войны немцы сбрасывали с самолетов листовки, в которых призывали переходить на их сторону, обещая всевозможные блага. Чтобы эти листовки, даже в руки никто не брал, наши службы безопасности не нашли ничего лучшего, как использовать методы запугивания.
   Витя переспросил.
   - Мама, обожди, расскажи более подробно, что произошло с отцом?
   Чумакова немного успокоившись, начала повествование.
   - Не торопись, сынок, я сейчас все вам расскажу. Все было, где-то так. Прибывший в наш батальон офицер госбезопасности, нашел в документах твоего отца, который в это время находился в разведке, эту самую листовку. Дальше, выполняя предписание с Выше, он добился того, что отцу твоему повесили ярлык "потенциального предателя Родины" и расстреляли.
   Витя растеряно.
   - Не понимаю, как такое могло быть
   Чумакова пояснила.
   - А так и было. Тогда многие солдаты собирали эти листовки, чтобы, извините меня, после испражнений подтереть кое-что.
   - Был же какой-то суд?
   Чумакова махнула рукой.
   - Какой суд? Война все списывала.
   Лена сказала.
   - И надо же было, чтобы все это случилось именно с папой Вити.
   Чумакова объяснила.
   - Расчет был простой, ведь отец твоего отца - Виктор, был сосланным в Сибирь, как кулак.
   Витя в недоумении переспросил.
   - Мама, а почему же ты мне об этом никогда ничего не говорила?
   Чумакова пояснила.
   - Боялась, чтобы об этом никто ничего не узнал. Ты не можешь себе да же представить, как могла бы сложиться судьба жены, хоть и не оформленной официально, и сына потенциального предателя Родины.
   Витя с интересом спросил.
   - Мама, а где же захоронен мой отец?
   Чумаков ответила.
   - Я покажу вам.
   Чуть помолчав, она продолжила.
   - Кстати, твой отец родился в этом селе. Фамилия его - Пшеничный. Твой дедушка Иван - дядя твоего отца. Дядя Гриша твой двоюродный брат. Ну, об этом мы еще поговорим.
   Витя причмокнул губами.
   - Да - а, дела. Мама, а почему ты сегодня решила обо всем этом поговорить.
   Чумакова пояснила.
   - Все произошло случайно, а может в этом есть какая-то и закономерность. Я сегодня зашла в нашу сельскую библиотеку и спросила, что есть новенькое. Люба, библиотекарь наш, да ты ее знаешь, Витя, предложила книгу о воспоминаниях одного генерала. Я полистала ее и увидела, что в одном месте он вспоминает случай, происшедший в нашем селе. Он сейчас понимает, что глупо все произошло. Для него глупо, а для меня варварски. Генерал этот тогда был капитаном - начальником штаба батальона.
   Чумакова берет книгу и подает ее Вите.
   - Вот прочтите с Леной, там закладка, а я схожу к соседке - Любы, куплю для вас молочка домой. Кстати, вы заночуете у меня или ночью домой поедите?
   Витя смотрит на Лену. Лена прочла в Витиных глазах вопрос и высказала общее мнение.
   - Мы здесь заночуем, а рано утречком уедим. Правда, Витя?
   Витя был даже рад предложению Лены.
   - Не возражаю.
   Чумакова сказала.
   - Читайте, я пошла.
   Витя сел на диван возле Лены, и они вместе начали читать книгу.
   Через некоторое время, Витя оторвался от книги и спросил.
   - Прочла?
   Лена тоже, оторвалась от книги.
   - Прочла. Но не все поняла.
   Витя промолвил.
   - Я тоже не все понял, думаю, мама все нам пояснит.
   Лена участливо сказала.
   - Витя, ты представляешь, что твоей маме пришлось пережить.
   Витя согласился.
   - Это какой-то кошмарный сон.
   Лена с горечью сказала.
   - Если бы сон. Ты только представь, как она жила все эти годы, тая в душе постоянно напоминающую к себе несправедливость.
   В комнату вошла Чумакова.
   - Взяла я трехлитровый бутылок. Покудова поставила его в холодильник. Ну, а вы прочли?
   Витя ответил грустно.
   - Прочли, мама.
   - Вот и хорошо.
   Чумакова садится на диван рядом с Витей.
   - Сынок, пожалуйста, найди, через редакцию, этого генерала. Я хочу посмотреть ему в глаза, а главное, надо попытаться реабилитировать Степана - отца твоего, а моего мужа.
   Витя пообещал.
   -Мама, я приеду и сразу же займусь этим, а сейчас давай сходим на то место, где расстреляли отца. Далеко это?
   - Нет, в конце огорода. Только я не хотела бы, чтобы это получило огласку уже сейчас. Сначала нужна полная реабилитация.
   Лена предложила.
   - Мама, а мы давайте пройдемся, не привлекая внимания посторонних.
   Чумакова согласилась.
   - Ну, что же, пойдемте.
   Все поднимаются, и вышли из дома. Пройдя двор, вышли на огород. На соседнем огороде, нагнувшись, выполняет какие-то работы, библиотекарь - Люба. Увидав ее, Витя поздоровался.
   - Люба, здравствуй. Все трудишься.
   Люба выпрямляется.
   - О, Витя, привет. Лена здравствуй.
   Лена ответила.
   - Здравствуй, Люба.
   Люба.
   - Надолго приехали?
   Витя ответил.
   - Завтра уезжаем. А сейчас смотрим, что еще осталось на огороде.
   - Ну, смотрите, смотрите, а я сейчас вырву бурачок, та побегу домой.
   Чумаковы доходят до конца огорода и останавливаются возле деревьев, у места, которое очень похожее на место, где в первой части была могилка солдата - Пшеничного Степана Викторовича. Чумакова нагибается и руками разгребает землю. Показался небольшой камень. Чумакова поглаживает его и плача говорит.
   - Степа, я привела твоего уже взрослого сына.
   Чумакова все сильнее плачет. Витя с Леной берут ее под руки, поднимают и успокаивают.
   Лена говорит.
   - Мама, успокойтесь.
   Витя также успокаивает.
   - Мама не надо.
   Чумакова поясняет.
   - Я первый раз сюда пришла с Витей за шесть месяцев до его рождения. Пятьдесят лет крадучись ходила сюда с надеждой, что когда-то, сынок, смогу тебе все рассказать. Этот день настал. На месте камня, который я закопала, как отметку, мы обязательно поставим памятник. И пусть все село узнает, что здесь захоронен их односельчанин, солдат - Пшеничный Степан Викторович. Сюда придут его родственники ...
   Чумакова заходится плачем. Витя с Леной успокаивают ее.
   Лена снова успокаивает ее.
   - Мама, успокойтесь.
   Витя тоже успокаивает.
   - Мама не надо. Все, все. Мы еще сделаем перезахоронение папы.
   Чумакова перестает плакать, смотрит на Витю.
   Витя продолжает.
   - Похороним его у братской могилы, погибших вовремя войны солдат.
   Чумакова не соглашается.
   - Нет, при моей жизни, он будет лежать здесь, в земле, которую я постоянно поливала своими слезами. А потом, что хотите, делайте, лишь бы не стыдно было вам от людей.
   Витя соглашается.
   - Хорошо, мама. Как скажешь, так и будет.
   Чумакова, вытирая слезы, подытоживает разговор.
   - Да, вот так. Пошли домой.
   Постояв немного молча, все огородом направляются к дому. Наступают сумерки - предвестники ночи. В окнах домов загорается свет. Вспыхивают электрические лампочки на уличных столбах. То в одном, то в другом конце села лают собаки.
   Во дворе, на скамейке за столом, Чумаковых ожидает Григорий. Это уже старик в возрасте более восьмидесяти лет, он все делает медлительно. И сейчас, Григорий неторопливо поднимается со скамейки, и одной рукой опираясь на палочку, а другой рукой удерживая целлофановый пакет, выходит из-за стола. Чумакова, повышенным тоном, здоровается первой.
   - О-о, та у нас гость. Здравствуйте, Григорий Васильевич.
   Григорий отвечает.
   - Здравствуйте.
   Витя подходит к Григорию, обнимает его и, легонько прижимая к себе, здоровается.
   - Дядя Гриша, здравствуйте. Как здоровьячко?
   Григорий, молча, смотрит на Витю.
   Чумакова предупреждает.
   - Витя, говори громче, он плохо слышит.
   Витя снова обращается к Григорию.
   - Дядя Гриша, здравствуйте. Здоровье как?
   Григорий улыбнулся.
   - Хорошо, хорошо.
   Лена свое приветствие выражает поцелуем в щечку.
   - Дядя Гриша, здравствуйте.
   Григорий отвечает.
   - Здравствуй, Лена.
   Чумакова пре6длагает.
   - Ну, что, пойдемте в дом, ужинать будим.
   Григорий протестует.
   - Мне Маша приказала, чтобы я не задерживался, она тоже готовит ужин.
   Чумакова громко говорит.
   - Строгая у вас дочь, Григорий Иванович. Вся в маму пошла, жену вашу - Дусю.
   Григорий соглашается.
   - Да, жена моя, покойница, такая же строгая была. Царствие ей небесное.
   Григорий поднимает в руке пакет.
   - Валентина Ивановна, я тебе долг принес - два миллиона. Сегодня получил пенсию - четыре миллиона.
   Витя смеется.
   - Дядя Гриша, так вы у нас миллионер.
   Григорий улыбается.
   - Миллионер, Витя. Только, что сейчас, за миллион можно купить, если булка хлеба стоит почти сто тысяч карбованцев- купонов. Смех. Это надо же, сегодня пошел в магазин купить спичек. Отдаю продавцу запечатанную пачку денег по два карбованца, а она, не пересчитывая их, дает мне пять коробков спичек, которые когда-то стоили по одной копейке. Общим, Валентина Ивановна, будим пересчитывать или так поверишь, что здесь два миллиона?
   Чумакова, улыбаясь, берет протянутый ей Григорием пакет.
   - Верю, верю вам, Григорий Иванович.
   Григорий.
   - Ну, тогда до свидания. Я пошел, а то Маша заругает.
   Все оставшиеся, говорят ему.
   - До свидания.
   Григорий направляется к калитке, а Чумаковы идут в дом.
   Чумакова долго еще разговаривала с детьми. Рассказывала, что знала о Степане, отце Виктора. И только поздно ночью положились спать, каждый представляя события далеких по времени и близких по родству ,дней
   Наступило утро, на улице было совсем уже светло. Прошли сутки с того времени, как у Чумаковой были дети. Сейчас придя из улицы она зашла в дом. Зайдя в дом, в кухню, достала из холодильника банку с компотом, наполнила кружку и, напившись, пошла в гостиную. В гостиной взяла с полки книжного шкафа книгу и, удобно умостившись на диване, начала читать. Через некоторое время зазвогнил телефон. Чумакова положив закладку в книгу, закрыла ее и положила на спинку дивана. Потом, встала с дивана, взяла телефонную трубку
   - Ало
   И начала разговор.
   - Здравствуй, сынок.
   - Говоришь, узнал, где он живет.
   - В Киеве. Даже, адрес знаешь?
   - Телефон бы его узнать.
   - Спасибо сынок. Я сейчас возьму ручку, бумагу и запишу.
   Чумакова кладет на полочку, рядом с телефонным аппаратом трубку, достает из книжного шкафа ручку и бумагу. Затем, берет телефонную трубку, на полочку кладет лист бумаги и говорит в трубку.
   - Витя, диктуй адрес и телефон.
   Записав адрес и номер телефона, Чумакова продолжает разговор по телефону.
   - Спасибо, сынок.
   - Нет не надо, я сама с ним поговорю.
   - До свидания. Передавай всем привет.
   Чумакова кладет на место телефонную трубку, садится на диван и, взяв со спинки дивана книгу, некоторое время в задумчивости сидит. Потом книгу снова кладет на спинку дивана, берет лист бумаги, на котором совсем недавно записывала телефон и, сняв телефонную трубку, набирает номер. Происходит разговор. При этом, слышно собеседник Чумаковой по голосу женщина в возрасте значительно моложе самой Чумаковой.
   Голос.
   - Ало.
   Чумакова.
   - Здравствуйте. Я хотела бы поговорить с Николаем Ивановичем.
   Голос в телефонной трубке спросил.
   - Извините, кто вы?
   Чумакова.
   - Я прочла книгу воспоминаний Николая Ивановича, и меня заинтересовал в ней один момент, который касается времени, когда мы служили в одном батальоне.
   Голос в трубке спросил.
   - Извините, как вас зовут?
   - Я слышу по голосу, что для вас Валентина Ивановна.
   Голос сообщил.
   - Валентина Ивановна, извините, пожалуйста, дедушка ушел в Комитет ветеранов, но вы оставьте свои координаты и он обязательно вам перезвонит.
   Чумакова поблагодарила.
   - Спасибо вам.
   Чумакова продиктовала свой номер телефона, и попрощалась .
   - До свидания.
   Голос в трубке ответил.
   - До свидания.
   Чумакова положила трубку и, приготовив не хитрый ужин, села покушать. Она покушала, убрала со стола и, усевшись на диване, углубилась в чтение книги. Через небольшой промежуток времени прозвенел телефонный звонок. Чумакова взяла телефонную трубку.
   - Ало.
   - Симонов. Я вас слушаю, мне внучка передала ваш телефон. Она сказала, что вы хотели со мной поговорить. Так, какой у вас вопрос ко мне?
   - Николай Иванович, я прочла вашу книгу воспоминаний военных лет. В книге описан эпизод с вашим участием убийство безвинного человека, да, повторяю убийство, а не расстрел, как пишете вы.
   - Извините, кто вы?
   - Я Чумакова Валентина Ивановна, в 1943 году была медсестрой в батальоне, в котором вы были начальником штаба.
   - Припоминаю, вы, кажется, были еще в положении.
   - Да, у меня от того солдата есть сын, и уже внуки.
   - Поздравляю вас, а что вы хотите сейчас от меня.
   - Совсем не много, реабилитировать отца моего сына.
   - Наверное, это не просто. Давайте сделаем так, я недельку позанимаюсь этим вопросом, а потом свяжусь с вами и мы обсудим, что делать дальше.
   - Хорошо. До свидания.
   - До свидания.
  
  
   30.
  
   Чумакова с нетерпением ждала звонка генерала. Прошла неделя после их разговора, и однажды вечером раздался долгожданный звонок. Чумакова подняла телефонную трубку и услыхала.
   - Ало. Здравствуйте Валентина Ивановна.
   Чумакова узнала по голосу, звонившего по телефону.
   - Здравствуйте Николай Иванович.
   В трубке послышался вздох.
   - Ху, я проработал наш вопрос в областном военкомате, но все безрезультатно. В настоящее время ищу концы по республиканским кабинетам.
   - Ну и как успехи?
   - Не просто все, ищу нужные кабинеты и нужных людей. В общем, Валентина Ивановна, мне надо время, но вы не беспокойтесь, мы обязательно решим этот вопрос.
   - Спасибо вам, буду ожидать положительных результатов.
   - Хорошо, я перезвоню вам, а пока до свидания.
   - До свидания.
   Чумакова положила телефонную трубку на место.
   - И пошли дни ожидания телефонного звонка от генерала Семенова. Чумаковой иногда хотелось даже самой позвонить генералу, но она сдерживала себя, терпеливо ожидая звонка от него. По прошествии почти целого месяца, позноно вечером, раздался телефонный звонок от генерала. Чумакова сразу почувствовала, ото звонок от него. Она быстро схватила телефонную трубку и услышала уже знакомый ей голос.
   - Ало, Валентина Ивановна?.
   Чумакова, волнуясь, ответила.
   - Да, Николай Иванович, здравствуйте.
   - Здравствуйте.
   Чумакова с нетерпением хотела услышать желаемый, для нее, результат проделанной им работы. Она заторопила его.
   - Николай Иванович, не тяните, говорите же, что дали ваши похождения.
   - Валентина Ивановна, все идет нормально, необходимо еще оформить некоторые бумаги, но главное дело сдвинулось с мертвой точки.
   - Спасибо, Николай Иванович, за хорошую весточку.
   - Валентина Ивановна, у меня еще одно сообщение есть для вас.
   - Какое?
   - Как выяснилось, за смелость и находчивость в последней разведке, Пшеничный Степан Викторович награжден медалью "За боевые заслуги".
   - Вот так-то, а вы его к расстрелу.
   - Валентина Ивановна, простите нас, с малодушничали мы тогда, перед офицером НКВД, больно напористый он был.
   - А комбат, где сейчас, живой еще?
   - При взятии Варшавы, в уличных боях смертельно был ранен осколком вражеской гранаты. Хороший был человек. Кстати, он из репрессированных, по ложному обвинению, за ненадлежащее исполнение обязанностей командира полка, в финскую войну. Квалифицировали, его как врага народа.
   - Что-же он, пострадавший, так поступил со Степой?
   - Не держи на него зла, не смог тогда он устоять перед грозной государственной машиной в лице НКВД..
   - Смалодушничал.
   - Наверное. Прости его грешного. Да, я нашел того офицера НКВД. Он оправдывался. Говорит, что действовал по приказу свыше. Согласился помочь мне. А это для нас, кое-что значить.
   - А где он сейчас?
   - Живет он в Киеве, сейчас на пенсии. Ладно , Валентина Ивановна, пока будем заканчивать наш разговор, я еще позвоню вам. До свидания.
   - Буду ждать вашего звонка, До свидания.
   Чумакова положила телефонную трубку на телефонный аппарат.
  
   31.
   Шел февраль 1995 года. Большинство людей готовились к встрече 23 февраля, дня Советской Армии. Та уж повелось. Я, для читателя, покопался в интернете и скопировал статью, как появился этот праздник.
День Красной Армии
   Рождение праздника принято связывать с Декретом о Рабоче-крестьянской Красной Армии. Однако историки утверждают, что этот документ был принят еще 15 января 1918 года. На создание армии было выделено 20 миллионов рублей, что по тем временам считалось огромнейшей суммой.
   На фронте царила полная неразбериха -- никто толком не мог понять за кого теперь нужно воевать и стоит ли вообще рисковать своей жизнью. Правительство нового советского государство с огромными усилиями пыталось сформировать армию, но этот процесс шел очень напряженно. Первый пункт по набору добровольцев был открыт 21 февраля в Петрограде. С призывом вступить в новую армию, защищающую Социалистическое Отечество, выступал вождь советского государства. Красную армию удалось собрать, но о значимости первых побед до сих пор спорят историки.
   Годовщину Красной Армии планировалось отмечать в день подписания декрета, затем хотели установить дату празднования 17 февраля, но в итоге назначили праздник на воскресенье, выпавшее в том году на 23 февраля. По непонятным причинам на несколько лет о военном празднике почему-то забыли. А торжественное воскрешение праздничной даты произошло в 1922 году. В конце января того года вышло постановление Президиума ВЦИК о праздновании четвертой годовщины рождения Красной Армии, а еще спустя год праздник широко отмечали в масштабах всей страны уже под новым именем -- День Красной Армии, утвержденным Реввоенсоветом Республики.
   Значение 23 Февраля в СССР
   В 1938 году в свет вышел "Краткий курс истории ВКП(б)", написанный Иосифом Сталиным. Суровый вождь ни разу не упомянул о ленинском Декрете. Власти окружили эту дату мифами о первых значимых успехах, утверждая, что 23 февраля 1918 года красноармейцы одержали решительные победы под Нарвой и Псковом. По всей вероятности, так пытались уничтожить факты поражений и подписание германского ультиматума.
   С 1946 года полюбившийся жителям огромной страны праздник стали назвать Днем Советской Армии и Военно-Морского Флота. Традиционно в этот день чествовали всех военных, к которым после войны мог отнести себя практически каждый гражданин. Постепенно с праздником начали поздравлять всех мужчин, даже тех, кто никогда не служил в армии.
  
   32.
   22 февраля в два часа дня в Федоровку, на Машине "Волга", с шофером и двумя молодыми парнями, приехал генерал Семенова. За волгой следовала грузовая машина ГАЗ-63. Проехав несколько домов в селе, машины остановились, и один из молодых парней выскочил из волги и расспросил, у проходящих, по дорожке возле домов, людей, где проживает Чумакова Валентина Ивановна. Ему доходчиво объяснили и машины двинулись к своей цели. Чумакова встретила прибывших, и объяснила, как можно проехать к месту расстрела Степана. Машины поехали в недалекий объезд, а Чумакова с генералом пошли огородом, пеши.
   В грузовике, как оказалось, были элементы памятника, оградка и стол со скамейкой. В двух молочных бидонах была вода и в мешках находились цемент и песок. Молодые ребята взялись за работу, и к шести часам вечера все стояло на своих местах. На памятнике была фотография Степана, фамилия, имя, отчество и год рождения и смерти. Фотографию Чумакова передавала генералу, через сына. Сделав всю работу, машины уехали, а Чумакова еще, около часа оставалась, теперь уже обозначенной, могилы своего Степана. Прейдя, домой, она пошла к Григорию, где обовсем вкратце рассказала. Григорий в этот же день пошел с внуками посмотреть на памятник своего двоюродного брата.
   23 февраля с самого утра сельчане направились к братской могиле, чтобы почтить память погибших воинов. А часикам к одиннадцати родственники Степана и соседи пришли к памятнику поставленному Степану Викторовича. Приехал Виктор, сын Чумаковой с детьми и внуками, а также сватья, родители жены Виктора.
   Помянуть Степана решили в доме Чумаковой. Генерал у всех Пшеничных попросил прощения, на что Чумакова сказала.
   - Я благодарю вас за ваши хлопоты, а прощения ПРОСИТЕ У БОГА.
  
  
  
   .
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
   Николай Жданов.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ПРОСИ
   ПРОЩЕНИЯ У БОГА.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   3
  
  
  
  
   3
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"