Славкин Ф.А., Жданова М.С.

Дорогой товарищ Маньяк

"ЭТО ДЕЛО РУК МАНЬЯКА! - кричал заголовок. Речь шла об очередном таинственном нападении. Григорий Семенович поморщился и отложил газету.

- Тоже мне! Чуть что, сразу маньяк! Да? - он невесело подмигнул отражению в зеркале и вздохнул. - И чего все привязались? И вовсе я на маньяка не похож. У маньяков уши какие? Маленькие, аккуратные, а у меня - торчат в разные стороны и правое, кажется, немного меньше левого. А нос у маньяков какой? Широкий, мясистый, жирный, можно сказать, нос. Носище! Чтоб добычу вынюхивать. А я? Да у меня самый маленький нос на свете! Длинноват слегка, но это не страшно. Главное, не маньячный у меня нос. И рот не маньячный - тонкий и незлобный, по крайней мере, не оскаленный, в общем, совершенно обычный рот. Глаза у меня добрые, синие, только бегают почему-то, но это тоже не страшно. И вообще, на маньяка я совсем не похож. Худой и нервный слегка, но это ничего. Нервы, главное, у меня не маньячные. Только фамилия. И кто ее придумал?

Григорий Семенович отошел от зеркала, сел на старый хромоногий табурет.

- Посижу перед дорожкой. Вдруг поможет? А то что ни день, так новые неприятности. Если не дома, то на работе. И все из-за чего? Из-за того, что в моей маленькой красной книжечке, такой же, как у всех честных людей, в графе "Фамилия" черным по белому написано - Маньяк.

* * *

День у гражданина Маньяка начался не очень хорошо. Прямо скажем, плохо начался. Сначала ему крупно повезло. Он сел не в тот автобус, но заметил вовремя - как раз перед тем, как к нему подошла контролерша и спросила билет.

Выскочив на незнакомой улице, Григорий Семенович поинтересовался у сидящей на остановке бабульки на чем лучше добраться до улицы Погорельцев. Через двадцать минут, в течение которых Маньяк слушал бабкины "охи" о прошедших золотых временах, он понял, что нужный автобус пропустил и простоял еще двадцать минут прежде, чем сумел втиснуться в набитое до отказа маршрутное такси.

Григория Семеновича изрядно потолкали, пять раз наступили на любимую мозоль на левой ноге, оторвали пуговицу и облили пивом.

- Ваш билетик! - раздался над ухом строгий мужской голос.

Вот тут-то товарищ Маньяк понял, что тринадцатое число на самом деле несчастливое.

- Сейчас, - пролепетал Григорий Семенович и полез рукой в карман, хотя прекрасно помнил, что никакого билета не покупал.

Карман оказался глубже, чем думалось, и билет нашелся. Контролер - высокий лобастый мужик, оскалился, шмыгнул мясистым носом, зыркнул глазом, почесал маленькие аккуратные уши и отвернулся.

- Караул! - завизжала вдруг стоящая рядом с Маньяком полная дама в зеленом пальто. - Грабят! - и схватила Григория Семеновича за руку. - Он у меня из кармана кошелек вытащил! И билет! У меня был счастливый билет! 131313! Точно! Смотрите!

Контролер обернулся и, хищно улыбаясь, схватил Григория Семеновича за воротник.

- Карманник, значит! - зашипел он. - Ну-ну! Водила! - крикнул шоферу. - У милиции притормози!

Товарищ Маньяк попытался вырваться, но лобастый мужик держал крепко.

- Это не я! Честное слово! Я думал, это мой карман! А кошелек не брал! Честное слово! У меня только один кошелек - свой! Собственный! Черный! С фамилией - Маньяк!

- Маньяк! - завизжала толстуха, и переполненная маршрутка пришла в движение.

- Спокойно, граждане! - крикнул контролер. - Спокойно! Маньяк или не маньяк - милиция разберется! А ты, плюгавый, предъяви свой кошелек!

Григорий Семенович провел дрожащей рукой по пальто, чтобы наверняка попасть в собственный карман и замер. Тринадцатое - самое несчастливое число на свете. Кошелька и в помине не было.

* * *

Над старым кладбищем висела полная луна, тускло освещавшая покосившиеся кресты и надгробья.

"Зря я поперлась сюда. Дура! Это же надо было додуматься - путь сокращать!" - вертелось в голове у Фени, которая торопливо шагала по заросшей травой дорожке. Каблуки проваливались в мягкую землю, иначе она давно бы перешла на легкий бег - благо никто не видит. Или видит?

Девушка оглянулась - ей послышалось, что сзади кто-то идет. Луна предательски скрылась за тучами, и совсем близко послышался волчий вой - а может, вовсе не волчий, а собачий. "Оборотень" - уверенно сказала себе Феня. По спине поползли мурашки. "Нужно драпать отсюда. Может, туфли снять? До выхода не так уж далеко осталось".

За спиной треснула ветка. Феня обернулась - никого. "Трусиха. Давай, туфли в руки - и вперед!" Но не успела девушка разуться, как из-за ближайшего дерева вышла фигура. Кто-то очень большой и... в маске!

"Урод, что ли?" - подумала Феня и уже набрала в грудь воздуха для крика, как неизвестный подскочил к ней и сильно толкнул. Девушка потеряла равновесие, упала на небольшой земляной холмик, ударилась о надгробие и потеряла сознание.

Видимо, обморок продолжался недолго, потому что, когда Феня очнулась, луна висела на положенном ей месте. Нападавшего нигде не было. Девушка попыталась подняться, но ее руку что-то сильно обожгло. "Электрошокер! Нет. Он был в сумке. Просто крапива. Ну и напугал! И чего ему надо было? Вон и сумочка валяется. Распотрошил! Что пропало? Деньги? На месте. Паспорт? Паспорт! Паспорта нет! Дура! Я же его в другой сумочке оставила! Так. Ага. Косметичка! Боже! Так и знала! Самое ценное! Моя новая помада от Monbalan! Совсем новая! А-а-а!!! Вот урод проклятый!"

* * *

Оперуполномоченный Взбрыкин уныло смотрел на двухметровую надпись. На трибуне главного городского парка красовалось неприличное слово из пяти букв. Яркое, кроваво-красное и очень нехорошее слово. И стояло очень неприлично - сразу после фамилии начальника местного отделения милиции Потапова. Ясно, что подобного никакой начальник не потерпит.

- Это дело рук маньяка! - уверенно сказал кто-то.

- Будем наказывать, - Взбрыкин вздохнул и обернулся. За спиной стоял следователь Пронырин.

- И как это вы намереваетесь его наказывать? Вы его поймайте сперва!

Взбрыкин снова вздохнул, а, следователь, сурово посмотрев на оперуполномоченного, ехидно добавил:

- И где вы его искать будете, этого маньяка?

- Эта.... Так есть же! Маньяк. Как раз вчера взяли. С поличным. Кошелек пытался украсть.

- Кошелек? - к мужчинам подошла суровая супруга Пронырина - высокая блондинка с необъятным бюстом. - Маньяки, молодой человек, кошельков не воруют. Это вам не карманники. Маньяки на девушек нападают посреди общественного кладбища. Вы хоть прессу читаете? Вчера ночью как раз и напал. По счастливой случайности жертву удалось спасти.

Взбрыкин оторопело уставился на Анну Пронырину. Кто, собственно, ведет расследование - она или муж? Заметка в газете, действительно, была. На Ф. Ножкину напал человек в маске, девушка с трудом осталась жива. У нее похищены чрезвычайно ценные вещи. Эта Ножкина, надо сказать, та еще стерва, в милиции ее неплохо знают, три привода в отделение за... в общем, зря в милиции не задерживают.

- Эта... так мы, говорю, вчера его и задержали. Еще раньше, чем он успел напасть, - промямлил Взбрыкин.

Пронырин вопросительно посмотрел на супругу. Анна немного подумала, затем снисходительно произнесла:

- Вы, товарищ оперуполномоченный, думайте, что говорите. Если этот гражданин в указанные часы находился у вас в отделении, значит, он не мог быть в то же время на кладбище. Алиби это называется. Вы задержали невиновного человека. Придется, значит, отпустить. Работать надо, а не ваньку валять!

- Какого Ваньку? - оторопело спросил Взбрыкин. - Ваньку Гаврилова, что ли? Стажёра нашего? А он что, тоже маньяк? Надо же, а в милицию собрался...

Пронырина вздохнула, театрально подняв глаза к небу, но промолчала. К следователям подошел высокий обритый наголо парень с серьгой в носу.

- А надпись-то отгрохали! - восхищенно заявил он. - Кровью! Метра два в высоту! Клево! Небось, целая банда орудовала! Сколько ж они народу на эту надпись извели?!

- И вовсе это не кровь! - не глядя на лысого, уверенным тоном отрезала Анна. - Помада это. Женская губная. Сделана под Monbalan. Продают ее вьетнамцы на блошином рынке. Еще вопросы есть?

* * *

- Так-так-так, - задумчиво сказал Взбрыкин, глядя на фотографию в паспорте. - Маньяк, значит.

Девушка-секретарь лихо барабанила по клавишам старенькой печатной машинки, фиксируя все, что скажут оперуполномоченный и задержанный. Милиционер отдал паспорт гражданину Маньяку, печально сидевшему на стуле.

- Рассказывайте, что у вас произошло. Гражданка... м-м-м, - мент полистал потрепанную записную книжечку, нашел нужный листок и прочел, - Блюхер заявила, что вы украли у нее кошелек.

- Не нужна мне ваша Блюхер! Ничего я у нее не крал! - Григорий Семенович решил, что будет сопротивляться до последнего. Наглость еще никому не повредила. Погибать, так с музыкой. - Врет она. Перепутала все. Это у меня кошелек украли.

- А как же билет? Дамочка заявила, что вы залезли к ней в карман и вытащили... м-м-м... счастливый номер.

- Не знаю, может, в ее билете и был счастливый номер, но в моем - одни несчастья. 131313 - по-вашему, разве это счастливый номер?

Взбрыкин тупо посмотрел на билет, с минуту помолчал, затем почесал макушку.

- Нет. Определенно несчастливый.

- Вот и я о том же. А эта ваша Блюхер сразу в крик. Так что ни билет я ее не крал, ни кошелек. Вы меня отпустите?

Взбрыкин уныло пожал плечами.

- Да я-то что? Собственно, больше улик против вас нет. Вы свободны.

* * *

- И целая банда их орудуеть! Людей на куски режуть, а кровищей-то угрозы всякие пишуть! Дескать, ничаво с нами сделать не смогете! - митинговала радостно-взволнованная пенсионерка Дарья Петушкина перед соседками по подъезду, потрясенными зловещим утренним сообщением в прессе.

- Тихо ты! Эк развоевалась, удержу нет! - приструнила ее Агафья Гавриловна, бывшая начальница ЖЭКа. - Вон она, жертва-то, целехонька!

И верно, к подъезду приближалась Феня Ножкина, чье лицо соответствовало скорби, навеянной моментом. Встречные мужчины вовсю разглядывали девушку, впечатленные той частью ее тела, которая соответствовала фамилии. Однако не успела она приблизиться к соседкам, как на пути ее вырос корреспондент местного телевидения:

- Дорогая товарищ Ножкина! Можно вас попросить уделить несколько минут нашей телепрограмме? Вам не трудно рассказать о вашей встрече с маньяком минувшей ночью?

Феня горестно смахнула слезу:

- Да о чем уж тут рассказывать... Думала - все, убьет. Но нет, ничего, смогла отбиться. Только деньги украл, двести долларов, нет, пятьсот. Можно сказать, последние сбережения. Изверг! Бандит!

- О, как мы понимаем ваши чувства. Но вы-то сами не пострадали?!

- Скажете тоже - "не пострадала"! А баксы? Целых две сотни! Нет, пять! Кровных! И крапивой обожглась, до сих пор болит! И ударилась... эта. В общем, сидеть больно. А вы - "не пострадала"!

Увлеченные беседой, Феня и корреспондент не заметили, как сзади подъехала машина с большой надписью: "Киносъемочная".

* * *

Григорий Семенович любил супермаркет "Грязный Гарри" - глупое название - пародия на американские забегаловки, длинные ряды полок с разными разностями, отсутствие видеокамер и другой следящей аппаратуры, сонные "распорядители зала" и необъятных размеров кассир, он же хозяин "Грязного Гарри" Грязный Гарри, по паспорту Павел Мордякин.

Товарищ Маньяк часто приходил сюда покупать суп в пакетиках. Отдел "Жратва из картона" располагался в дальнем углу супермаркета, и чтобы до него добраться, приходилось пересекать весь зал. Григорий Семенович каждый раз выбирал разные пути, чтобы не привлекать внимание, и каждый раз уходил довольный.

"Ну и что, что клептоман, - шептал он себе, - главное что, главное, я не маньяк какой-нибудь, а совсем безобидный гражданин, на которого даже охранники не обращают никакого внимания. Вот, кстати, неплохая зубная щетка. Электрическая, с вращающейся головкой. Взять, что ли? Вот, красная! Отлично. А здесь что? Трусы женские. Не, это не интересно. Я же не трансвестит, чтобы женское белье носить. А жаль, добро пропадает зря. Так-так. Вот и мужские трусы. Не, не возьму. Что подумает Грязный Гарри - что у меня нет трусов? Лучше взять эти платки - шелковые с вышивкой. Фу, блин, точно - как трансвестит. О! Ложки серебряные шесть штук в наборе. Красивые. Чай мешать хорошо - микробы сдохнут. О здоровье нужно заботиться. Беру. Так, а это что? Ошейник для собаки. Взять? А зачем? У меня нет собаки. И что из этого? Может, пригодится когда-нибудь. Может, я завтра себе щенка куплю на блошином рынке. Не, не буду. Рынок блошиный и собаки, значит, с блохами. Обойдусь. Хотя - ошейник то антиблошиный! Ага, вон и супы виднеются. Что бы еще такое взять? Шоколадку, что ли? Чтоб мозги лучше работали? Да ну ее! Беру суп и смываюсь".

Кинув в корзинку пакетик супа, гражданин Маньяк поспешил к кассе.

Грязный Гарри листал цветной "Плай Вой", жадно облизываясь на полуобнаженных красоток, и не сразу заметил Григория Семеновича.

- Вот, собственно, - промямлил Маньяк, - пробейте супчик.

Толстяк нехотя оторвался от созерцания женских прелестей, ткнул пальцем в кнопку кассового аппарата и подмигнул.

Григорий Семенович вздрогнул, едва не выронил корзинку, побледнел, вжал голову в плечи и кивнул.

Гарри заржал, взял протянутую десятку и отсчитал три рубля сдачи.

- Приходи еще. Гы-гы, - сказал он.

Товарищ Маньяк сунул пакетик супа в карман и вышел на улицу. Зубная щетка, которую он положил в задний карман брюк, включилась и принялась вибрировать, отчего задняя часть Григория Григорьевича зачесалась. Теперь, когда касса благополучно пройдена, можно было выключить этот адский аппарат.

"И зачем я положил ее в задний карман? Как теперь зубы чистить? - грустно подумал товарищ Маньяк. - Лучше бы ложки туда положил серебряные, а в передний карман - щетку. И ошейник неудачно пристроил. Не надо было его на шею надевать и шарфом закрывать - теперь все чешется. Хотя, с другой стороны, никаких блох не будет".

Оглянувшись на вывеску "Грязный Гарри", он шмыгнул носом и грустно пошел домой.

* * *

Оленька Сидоркина была самой красивой девушкой на мясокомбинате. Высокая, с нежной кожей и бюстом четвертого размера, она была похожа на Мэрилин Монро - так же завивала белые волосы, рисовала мушку над верхней губой и пользовалась ярко-красной помадой.

В тот вечер девушка возвращалась с работы позже обычного - заведующий производством распорядился навести порядок в цехе перед завтрашней проверкой, вот Оленька и задержалась.

Маленькая стрелка часов неукротимо приближалась к одиннадцати. Родители будут волноваться, тем более что батарейка в мобильнике села, а позвонить с работы она забыла.

"Сокращу через парк, - подумала девушка. - В это время там много народа, авось как-нибудь обойдется".

Идти по аллее было приятно. Песок скрипел под каблуками, из кустов слышались звуки гитары и странные, чмокающие звуки.

"Везет же людям, - не без легкой зависти думала Оленька, - одни на гитаре играют, а мне целый день с мясом возиться приходится. А кровью если испачкаешься - одежду можно выбрасывать. Вон, платье голубое, например, жалко. Пятно прямо на самом неудобном месте - ни розочку приколоть, ни платочком прикрыть. Обидно".

За спиной заскрипел песок. Олечку кто-то догонял.

"Наверное, на свидание торопится, - подумала она. - Везет же людям! Некоторые на свидания ходят, а я с мясом целый день. Скоро от меня пахнуть будет, как от говядины. Ни один нормальный парень не подойдет. Только маньяк какой-нибудь".

Шаги приближались, теперь незнакомец шел прямо за ней - шаг в шаг. Олечка улыбнулась.

"Может, с девушкой своей спутал? Или познакомиться решил? А что! Очень может быть. Повезло, наконец"!

Оленька обернулась и увидела высокого мужчину в маске.

"Урод, что ли"? - подумала девушка, даже не успев испугаться. Незнакомец сильно толкнул ее, она упала и потеряла сознание.

* * *

Назавтра Григорий Семенович снова решил заглянуть в супермаркет. Со вчерашнего дня здесь ничто не изменилось - все тот же толстый кассир, по совместительству владелец магазина, сонный охранник и длинные ряды полок. Судя по всему, кражу никто не заметил. Так вам и надо, не будьте олухами.

Гражданин Маньяк взял у кассы корзину и направился к длинным рядам с товарами.

"Что сегодня? Чайник заварочный. Красивый. Но куда его спрятать? Был бы женщиной, было бы проще. Не в штаны же совать, в самом деле. Жаль. Карманный фонарик. Вот это пригодится! И в задний карман умещается. Дальше. Ага, брелок для ключей. Выглядит, как золотой, хотя, конечно, обычная крашеная железка. Ну, ничего, мы не привередливые. Подойдет. В карман к фонарику класть не буду - еще звякнет. О! Тут я давно не был! Диски! И чего мне хочется? Классику! М-да. Моцартом тут и не пахнет. "Девчата", "Перцы", "Резиновые Куклы", "Блеющие Козлы". Ну и выбор! Может, эту? По крайней мере, название нормальное - ВИА "Крыша едет" И картинка красивая - черный череп на красном фоне. К моей фамилии подходит. Берем. А вон отдел консервов. Ох, что-то сардин захотелось в томатном соусе! Как всегда, в томатном только скумбрия. Может, шпроты в масле? Тоже нет. А что есть? "Бычки в масле". Это что имеется в виду - окурки в масле? Мерзость. И кто только такое покупает? Ладно, за неимением лучшего, и это сойдет. Можно в пальто положить".

Григорий Семенович грустно посмотрел на этикетку "Бычков", нашел дату изготовления, что-то подсчитал в уме и положил железную банку в карман.

- Караул! - завизжали рядом. - Грабят!

Товарищ Маньяк испуганно оглянулся. Позади него стояла толстая тетка в зеленом пальто. Она прижимала руки к груди и старательно орала, закатив глаза. Тут же прибежал проснувшийся охранник. Толстуха, не переставая вопить, ткнула пальцем-сосиской в Григория Семеновича.

- А ну, товарищ, покажите, что у вас в карманах?

- Что вы! - Маньяк сделал шаг в сторону. - Гражданка перепутала!

- Ничего я не перепутала, - взвизгнула дамочка. - Собственными глазами видела, как он консервы в карман положил!

- Гражданин, - строго сказал охранник и схватил Григория Семеновича за руку, - а ну, показывайте, что в карманах!

Маньяк покраснел. В это время рядом с толстухой образовалась толпа любопытных покупателей. Женщина в зеленом пальто обрадовалась, и стала говорить громче - чтобы все слышали.

- Я смотрю, а корзина у него - пустая! Ну, думаю, скумбрию выберет! А он взял банку, посмотрел на нее, поморщился и обратно поставил!

Толпа неодобрительно загудела.

- Не люблю я скумбрию! - возмутился Григорий Семенович.

- Ага! - радостно воскликнула толстуха. - Знаю, чего любишь! Бычков в масле!

Толпа загудела еще неодобрительней. Охраннику надоело слушать перепалку, и он, быстро откинув полу расстегнутого пальто задержанного, вытащил из его кармана банку консервов.

- "Бычки в масле"! - громко объявил он.

Толпа ахнула, а толстуха, победно вскинув левую руку, объявила на весь магазин:

- Вор!

В это время к собравшимся подошел Грязный Гарри.

- Что за шум? - спросил он. - А! Товарищ Маньяк!

- Маньяк! - ахнула женщина в зеленом и попятилась. - То-то я вижу, лицо у него знакомое! Нехорошее лицо! Только теперь узнала! Вчера утром в маршрутке кошелек у меня вытащил! Его тогда же арестовали, а он, видать, из милиции сбежал! Теперь вот за мной ходит по пятам! Снова ограбить хотел?!

Григорий Семенович покраснел еще больше.

- Вы меня с кем-то путаете!

- Все они так говорят! - толстуха вновь обратилась к толпе. - Не дадим маньяку грабить честных тружеников! В милицию его! Я и показания дать готова!

Охранник тем временем ощупал задержанного на предмет украденных вещей и вытащил карманный фонарик, брелок и диск ВИА 'Крыша едет".

Гарри взял Маньяка под руку.

- Расходитесь, товарищи! Не толпитесь! Гражданина Маньяка мы в милицию сдадим! Ничего интересного больше не будет!

Толпа, погудев, рассосалась, а толстая тетка в зеленом пальто заявила:

- Пусть и меня в милицию проводят! Хочу собственными глазами увидеть, как его посадят! А то снова будет за мной ходить! Вдруг он что нехорошее замышляет?!

Гарри тупо посмотрел на нее своими мутными масляными глазами и вдруг заявил:

- Некогда мне сейчас его в милицию сдавать. Там же первым делом что? Протокол задержания станут оформлять, верно? Время займет, стало быть. А мне через полчаса в таможню идти, импорт принимать. Опоздаю из-за него. Запру-ка я его на ночь в подсобке, а утром - приходите, вместе и сдадим.

Товарищ Блюхер открыла было рот, чтобы заявить, что таможня располагается в том же здании, что и милиция, хотя и в другом крыле, как вдруг услышала отчаянный вопль Маньяка:

- Как это - в подсобку запереть? Да вы себе представляете, что собираетесь сделать? Это нарушение моих прав человека! В милицию отвести меня - ваша прямая обязанность! А если в таможню из-за этого опоздаете - ваша проблема, гражданин хороший! И никаких подсобок!

После такой гнусной подлости товарищ Блюхер просто не могла не поддержать Гарри:

- Полностью с вами согласна, товарищ директор! Нечего потакать всяким там! В милиции он уже был однажды, смылся оттудова, а теперь опять навострился! Экий шустрый! Подождет до утра, перебьется! В подсобку его! А утром я с вами сама пойду - давать показания!

* * *

- Так, гражданин Маньяк.

Произнеся эту многозначительную фразу, Взбрыкин умолк и мрачно уставился на пейзаж за окном. Через минуту-другую, впрочем, очнулся и продолжил:

- И что вы на этот раз вытворить успели?

- Кража! Кража в магазине! Супермаркете! - с готовностью выдохнули в один голос Грязный Гарри и Блюхер.

- Кража, значит. Понятно. И вы оба, значит, свидетели? Верно я вас понял?

- Все правильно, товарищ оперуполномоченный! Мы - оба!

Взбрыкин тяжко вздохнул:

- Ну, что же. Будем составлять протокол. Что украдено-то?

Вместо ответа Грязный Гарри, он же Павел Мордякин, вывалил на стол оперуполномоченного холмик украденного накануне. Маньяк жалобно заскулил.

- Тихо! - сурово окликнул его Взбрыкин. Он оглядел трофеи и обратился к Грязному Гарри:

- Одного я не пойму, товарищ Мордякин: вы же только полчаса назад вышли из таможни, я видел, вы там всю ночь провели. Когда же это все успело приключиться?

- Э-э-э... - сразу замялся Грязный Гарри. - Понимаете, это он украл вчера. А поскольку я торопился в таможню, я оставил его до утра.

- В подсобке! - горестно возопил Маньяк.

- Как это - в подсобке? - удивился Взбрыкин. - Ночевал он там, что ли?

- Заперли меня там, товарищ оперуполномоченный! Живого человека заточили! Изверги! Сатрапы!

- Это правда? - Оперуполномоченный ошеломленно уставился на Блюхер. - Все так и было?

- Д-да... - смутилась дама. - А что такого? Ведь не сбежал.

Взбрыкин недовольно крякнул.

- Эх, товарищи! Разве так можно? Это же самоуправство! Гражданин Маньяк имеет теперь право на встречные претензии.

Грязный Гарри резко переменился в лице и смахнул со стола улики. Товарищ Блюхер с грохотом села мимо ближайшего стула. Маньяк сразу порозовел и обратился к милиционеру:

- А ведь я собирался заплатить за все эти предметы! Честное слово - собирался! Почему честному труженику никакого доверия? Заточили! Сатрапы!

Трагическую сцену следственного разбирательства прервал телефонный звонок. Взбрыкин, укоризненно глядя на Грязного Гарри, покачал головой и взял трубку, сразу ударив ею себя по уху:

- Оперуполномоченный Взбрыкин слушает! Да! Что такое? Как - опять было нападение? В парке? Маньяк... понятно. Есть у меня тут... один... но у него такое алиби - можно сказать, железное...

Взбрыкин еще немного послушал, вздыхая, и положил трубку, уставившись на середину стола. Маньяк горделиво поднялся:

- Так я могу идти?

- Да уж... идите. Везет вам, товарищ Маньяк. В смысле - не везет очень здорово.

***

Ветеран Труда Дарья Петушкина вовремя увернулась от мини-автобуса, едва не обдавшего ее грязью из ближайшей лужи, и с чувством глубокой классовой неприязни посмотрела вслед супостату. "Ишь разъездились! Поди, каждый день к Феньке-то мотаются! У, ироды"! - истово прошепелявила она, ни к кому не обращаясь. Не иначе как проклятие, адресованное честной труженицей в отставке буржуям недорезанным, возымело действие. "Киносъемочная" вдруг резко затормозила, вынужденная уступить дорогу более крупногабаритному автобусу с надписью "Модели одежды". В окне этой машины Петушкина явственно рассмотрела белокурый профиль Ольги Сидоркиной.

* * *

"Дорогой товарищ Маньяк! Пишет вам Марфуша Дунькина. Я честная прядильщица. И я хорошо знаю эту самую Феньку Ножкину, к который вы проявили такой, прямо скажем, нездоровый интерес. Она моя соседка по лестничной клетке. У нее зимой снега не допросишься, и вообще она стерва, каких мало. Каждую неделю она меняет хахаля. На какие такие средства, позвольте спросить, она купила черные замшевые итальянские туфли на высоченных каблуках? И вот теперь из-за вас ее еще и в кино пригласили сниматься! А Олька с мясокомбината, живущая в соседнем доме, и того хлеще. Мясо ворует - я точно знаю, видела, как она домой мясные консервы несла! А вы, выходит, и ее тоже продвигаете?! Это настоящее безобразие, вот что я вам скажу! Так вот, товарищ Маньяк, я считаю, что это следует прекратить. Хотите напасть - пожалуйста, возражать не буду, только предупредите заранее, что это вы, а не кто-то там, и не подкрадывайтесь со всякими дуростями, а то у меня рука тяжелая, могу и въехать невзначай. Только у меня будет с собой помада "Хошимин". Пользованная. И нечего морщить нос! Не делайте вид, будто это вам не подходит. Читала я, что для маньяков помада не главное, так что не прикидывайтесь. И учтите, таких, как я, которые очень возмущены вашим неправильным подбором кадров, немало. Вы не можете все время плевать на мнение общественности! Так что приступайте. Завтра я буду на кладбище. К двенадцати. Если опоздаю, вы уж не уходите - хуже будет. И учтите, я захвачу с собой утюг".

Гражданин Маньяк уронил это письмо, пришедшее с утренней почтой, и скупою слезою, по-мужски зарыдал.

* * *

"Где, ну где я вам буду искать маньяка? - уныло размышлял Взбрыкин. - Уж и нашел, нате вам: самый что ни на есть, никаких признаний не надо. В паспорте у него это записано, хоть сейчас в суд отправляй. Ан нет, не подходит, алиби у него, видишь ли. Думал на второго, Пашку Мордякина, который Грязный Гарри, дескать, очень уж он любит журнальчики всякие сомнительные - так и у него алиби: в ночь одного из нападений просидел в таможне, его в окно видно было. А приметы какие дают потерпевшие? "Высокий, стройный синеглазый блондин в черной маске, похож на Ди Каприо". Или вот: "Высокий, стройный кареглазый шатен в черной маске, похож на Тома Круза". Так кого из них арестовывать - гражданина Ди Каприо или гражданина Круза? Ох, горе." Взбрыкин уныло задумался над пропащим делом. "Нет, какое там! Висяк. Уж столько литературы перемолол за последние дни по этим маньякам, да одно только и понял: не для нас такие расследования. Вся Штатовка на ушах стоит, и то ничего с маньяками поделать не в состоянии, а опер Взбрыкин - давай, решай мировую проблему. И ведь разные маньяки бывают, сплошь страшилища-душегубы, наш-то, по сравнению с ними, хоть тихонький. И не только мужчины среди них попадаются, а и женщины. Постой-ка... женщины... а откуда Пронырина тогда узнала в один миг, из чего надпись сделана? Ведь не подходила она к трибуне, не пробовала. Проницательная такая, да? А что если... Да ну, чепуха, она же супружница следователя. А что? Очень даже хорошая маскировка. Муж - для отвода глаз. Эй, а что если проследить за ней? Э, неудобно. Лучше засаду поставить. А где? Как это - где? Да возле той же самой трибуны. У, блин, как же это я раньше не допер!"

* * *

Ночь выдалась холодной и сырой. С неба моросил гнусный сопливый дождик. Опер Взбрыкин и доблестно сопровождавшие его милицейские стажеры Иван Гаврилов и Петр Петров уже давно замерзли и теперь дрожали, то и дело порываясь чихнуть. Взбрыкин уже мысленно махнул рукой на эту затею: ни один уважающий себя маньяк не пойдет на дело в такую мерзостную погоду.

Неожиданно в отдалении послышались шаги, негромкое шлепанье по лужам. Борцы с маньяками насторожились.

Медленно, осторожно, оглядываясь по сторонам, к трибуне подкрались двое в капюшонах. Один - здоровенный толстяк - приблизился к трибуне. Другой - маленький, плюгавый - сунул первому что-то в руку и принялся озираться по сторонам. Толстяк, пыхтя от натуги, потянулся к верху стенки, подпиравшей трибуну, и провел по ней черту, казавшуюся черной в ночном сумраке.

- Стой! Ни с места! - стараясь не клацать зубами от холода, возопил Взбрыкин, довольный тем, что бдению в сырости наступил конец. Злоумышленники дернулись было в разные стороны, но их легко настигли обрадованные возможностью погреться стажеры. Негодяи застыли на месте и подняли руки вверх. Толстяк выронил женскую губную помаду. Взбрыкин величаво подошел к задержанным и снял с их лиц капюшоны.

Перед ним были Маньяк и Мордякин.

* * *

- Вот и выходит, товарищ следователь, что эти двое обеспечивали друг другу алиби! - радостно излагал Взбрыкин чете Проныриных. - Мордякин для виду запер Маньяка, а едва только Блюхер ушла, выпустил его, а сам пошел в таможню. Эти двое еще с детства зуб имели на товарища Потапова, за то, что он однажды оштрафовал их за неправильный переход улицы. Так что дело раскрыто! Суд удаляется на совещание!

- Хорошо, молодец, - задумчиво отвечал Пронырин, глядя немного в сторону. - Молодец, что все раскрыл, произвел задержание. Только суда, скорее всего, не будет.

- Как это - не будет? - оторопело воззрился на него Взбрыкин. - Ведь маньяки! Оба!

- Вот так. Утреннюю прессу не читал, нет? Тебя там хвалят - это да. Молодец. Потапов дал большое интервью, где назвал тебя нашим комиссаром Мегрэ. И тут же - протесты женской организации "Дайте нам шанс". Нападений больше не будет - значит, плакали шансы девок попасть на телевидение, в прессу. Организация призывает потерпевших дать показания на суде в пользу Маньяка и Мордякина. И что у нас остается против этих двоих? Хулиганство, нецензурные надписи в общественном месте? Так их же твой шеф, Потапов, запретил фотографировать. Так что сам понимаешь.

Анна тяжко вздохнула и посмотрела в окно. Понятно, ее ведь прокол, именно она настояла в первый раз на освобождении Маньяка из-за какого-то дурацкого алиби.

Взбрыкин пожал плечами. "Еще посмотрим, что начальник Потапов скажет, если надписи помадой возобновятся".

* * *

Над старым кладбищем висела полная луна.

"Ну? Где же Марфушка? Когда она, наконец, появится? И зачем это мы, дуры, назначили такое идиотское место - кладбище. Только из-за того, что отсюда пошла слава Феньки?" думала Настя, нервно теребя в руках сумку. Девушке показалось, что в неосвещенном луной месте кто-то ходит. Послышался вой - не иначе, оборотень. По спине подло поползли мурашки.

Треснула ветка. Из-за ближайшего дерева вышла фигура. Кто-то очень большой и в маске. Марфа, разумеется. Наконец-то!

- Ну, Марфуша, я уж заждалась тебя! - начала было Настя, но неизвестный подскочил к ней и сильно толкнул. Девушка потеряла равновесие, упала на небольшой земляной холмик, ударилась о надгробие и от страха и неожиданности потеряла сознание.

Обморок продолжался недолго. Когда девушка пришла в себя, нападавшего нигде не было. Так что же случилось? Идиотская шутка Марфы? Или...

Замирая от предчувствия, Настя потянула к себе сумку. Косметички не было. Она лежала поодаль - распотрошенная. Помада "Хошимин" была на месте.

Не было только туши для ресниц.