Аннотация: Действие романа происходит в мире, где единственным источником удовольствия являются таблетки "Эндорфина".
Я лежала на полу в небольшой комнатушке, бетонном мешке три на три метра. Холодно, где-то мерно капала вода. Пахло сыростью и туалетом. Единственный источник света -доживающая свой век, тусклая лампочка под потолком.
Понятия не имею, почему я здесь находилась, и как долго. У меня уже ломило мышцы, и я начинала задыхаться. А это значило, что я не принимала "Эндорфин" где-то около суток.
Я закрыла глаза и попыталась вспомнить события предыдущего дня, надеясь понять, зачем я здесь.
Утро прошло как обычно, я проснулась, приняла порцию "Эндорфина" и отправилась на работу. На улице села в челнок до завода. Всю дорогу смотрела новости. Расширение производства, универсальное лекарство, достижения президента- в общем, как всегда. Я лениво пробегала глазами по всплывающим на экране словам. Все это ко мне напрямую никак не относилось, а значит, абсолютно не интересовало. У меня же все хорошо. Утренний "Эндорфин" разливался по венам, и приятное чувство спокойствия обволакивало, как пуховое одеяло. Но всего лишь одно слово в новостной ленте мигом развеяло всю прелесть момента. В самом конце новостного блока всплыл, напечатанный мелким шрифтом заголовок:
"Дефективные в лесах под Джаннатом".
"Дефективные" - мое сознание буквально приросло к этим одиннадцати буквам. Так называли людей, которые сами отказались от "Эндорфина". Нам с детства рассказывали про них. Показывали документальные фильмы. Они отвергали помощь общества и сбегали в леса, жили в вырытых ими же норах, пили неочищенную воду, ели, что придется. В таких условиях эти люди, обычно, умирали где-то через год после проявления дефекта. Мне же они вовсе людьми не казались. Это скорее чудовища, огромные, грязные микробы, угрожающие одним своим существованием моему прекрасному миру.
От одной только мысли меня начинало тошнить. Слава богу, силовики в этот раз их всех уничтожили. По заслугам, нечего расшатывать мою страну.
Приехала на завод. Привычный стрекот конвейера, писк приборов, коллеги перекидываются короткими фразами - родная обстановка успокоила меня. Место дефектных в моей голове, заняли микросхемы. Десятки, нет сотни микроскопических деталей будущих ракет, пролетали мимо. А я лишь следила за тем, чтобы среди них не было брака. Привычная, монотонная работа почти позволила мне забыться, но вдруг все вокруг откоючилось. Наставшая тишина, буквально ощущалась кожей. Я подняла глаза от конвейера: на лицах окружающих читалось недоумение. Что происходит, не знала ни я, ни, видимо, мои сослуживцы.
Тишину взорвал звук из давно отключенных сигнальных колонок. Затем заработала давно не использовавшаяся телестена, и на ней появилось огромное лицо нашего президента, Ниро Шварца. Под звуки гимна Глории он выступил с очередным обращением к стране, а потом заговорил конкретно про мою касту - военных. Долго что-то рассказывал про новинки вооружения и перераспределение бюджетов, а затем, сделав весьма значительную паузу, вдруг объявил об отставке министра обороны. Новым министром он назначил некого Бозе Рота, который раньше заведовал ресурсами вокруг Жанната. Я не понимала, что происходит, почему обычный выпуск новостей показывают на заводе, по давно не используемой телестене, но все рано продолжалана нее оторопело таращиться.
Вслед за президентом на стене показали, видимо, того самого нового министра. Это был невзрачный мужичек, лет пятидесяти на вид. Осанка поражала, какой-то неестественной зажатостью, казалось, он содержал в себе что-то важное, как сосуд, и с каждым движением боялся это важное расплескать. А еще запомнились его глаза, темные, как тараканы, да и шныряли они из стороны в сторону абсолютно по тараканьи.
Мужичек начал что-то вещать о необходимости проверок и реорганизаций, повышении престижа касты, ликвидациях, депривациях, реализациях и еще много о чем.
Поняв, что ничего интересного я конкретно для себя не услышу, подошла поближе к выходу, надеясь при случае, незаметно улизнуть. Больше всего сейчас хотелось принять еще пару таблеток "Эндорфина" и завалиться в кровать. Но, когда я была уже практически у выхода, дверь вдруг распахнулась. От испуга я буквально примерзла к месту. В зал цеха один за другим зашли пять практически одинаковых на вид силовиков. Огромные, краснолицые, они оттолкнули стоявших рядом со входом рабочих, и выстроились полукругом. В след за ними, вальяжной, хозяйской походкой вошел низенький мужчина, в котором я с ужасом узнала того самого нового министра. К ним на встречу выбежала моя начальница Салисса и увела всю компанию куда-то прочь.
Ровно в час. Как обычно прозвучал сигнал, означавший обед. Мы суетливо выстроились в нестройную очередь за порцией "Эндорфина" и миской питательной смеси. Но видимо, сегодняшний день, решил побить все рекорды необычности.
Не прошло и минуты, как мимо меня с округленными глазами пронеслась начальница, впрочем через минуту она промчалась обратно, ведя за собой куда-то пару крепких ребят из моего отдела. Вид у нее был еще более странный, чем действия: волосы всклокочены, взгляд переполнен не то страхом, не то благоговейным трепетом. "Никогда ее такой не видела, и судя по всему она, наконец, сошла с ума." - Тогда еще подумала я.
К сожалению, я ошиблась. Когда я узнала, что будет происходить после обеда, все действия Салиссы вдруг стали для меня безумно логичными
Оказалось, оглядев свои владения, в виде нашего скромного предприятия, новый министр вдруг решил собрать всех сотрудников в огромном концертном зале и познакомиться с ними лично. Ходили слухи, что возможно сегодня он даже возьмет кого-нибудь к себе на личную службу.
Концертный зал был изрядно подпорчен временем: с потолка угрржающе свисала штукатурка, окна были когда-то наспех забиты досками, и работягам пришлось теперь таскать здоровые прожекторы, чтобы в помещении был не совсем кромешный мрак.
Вообще, концертный зал достался нашему заводу как нагрузка к самому зданию. Оно, видать, было совершенно древнее еще со времен "до Эндорфина". Говорят, там и правда проходили концерты. Я как-то еще в школе тренеров видела запись одного такого: ряженые разного цвета одежды, люди бегали по сцене произносили нелепые монологи, размахивали руками, дергались. Говорят, до введения лекарства, людям это нелепое действо нравилось. Мне лично, в это не очень вериться.
Наконец, на сцене показался и виновник всей суматохи. Сияя белизной костюма, в зале показался Бозе Рот. Я как-то умудрилась усесться на первый ряд, поэтому разглядеть министра могла в подробностях. Роста он оказался, и взаправду, невысокого, а в остальном ничем от своей телеверсии не отличался. Та же осанка, те же глаза.
Речь его была короткой и ничего нового или сколь-нибудь важного для нашего предприятия в себе не содержала. Во время своего выступления, он больно уж мерзко шарил взглядом по первым рядам. От его тараканьего взгляда захотелось скорчиться до размеров мыши и сбежать из зала вон.
Когда все, наконец, закончилось, и я спокойно шла на свое рабочее место, ко мне, вдруг подлетела Салисса все с теми же выпученными глазами.
-Так, ты! - Обратилось она ко мне, указывая своим тоненьким, кривоватым пальчиком. - А ну быстро в мой кабинет.
Судорожно соображая, чем же могла провиниться, я спокойно поволоклась за ней.
Войдя в кабинет, я на секунду оторопела. Никогда не могла представить, что ее кабинет, эта жалкая комнатушка, может вместить в себя одновременно столько посетителей: Бозе Рота, пятерых его охранников-силовиков, саму Салиссу, естественно, ну и меня.
Первым заговорил Бозе Рот, при том так, как будто меня пробил временный паралич слуховых нервов.
- Так, судя по всему она тут прям с шестнадцати, сразу после распределения сюда попала. - Начал он разглядывая проекцию моей инфокарточки на стене. - А что вы скажете как ее начальник?
Салисса немного помялась, но все же отрапортовала.
- Все верно. Она работает как контролер в отделе микросхем. Никогда прием препарата на работе не пропускала, характеристика в целом положительная.
- Так, значит ей сейчас двадцать, Хм молода. А со здоровьем на работе проблем не было?
- Нет, все отлично, насколько я знаю.
Бозе Рот задал новый вопрос относительно моей биографии, а затем еще один и еще. А Силисса с рвением только распределенного силовика выпаливала ответы.
Я же, не понимая, что здесь вообще происходит, тупо уставилась на изображение себя же, отраженное теперь на стене напротив.
На меня смотрела худощавая, бледная девушка с темно-русыми волосами, местами отливавшими зеленцой. Да, до девушек с агитплакатов я явно не дотягивала, но и совсем к страшилищам себя, однако, отнести не могла. А что-то в этом есть, эдакая скромная безликость.
Я даже не заметила тот момент, когда все в комнате вдруг замолчали и обратили свои взоры на меня.
- Ты согласна? - Наконец, обратилась ко мне Салисса. За ее спиной мельтешил Бозе Рот, нервно перебирая пальцами.
"Согласна на что?" - было спросила я, но вовремя одумалась. Слишком большая шишка сейчас ждала от меня ответа, что бы лишний раз переспрашивать. У меня в голове всплыли слухи, про службу лично у министра. Ну конечно, как я сразу все не поняла.
- Да, конечно. - Радостно ответила я.
Видимо ответ был неправильный, или вопрос не тот, который я предполагала. Но именно после ответа, меня бесцеремонно скрутили силовики, и я оказалась там, где оказалась. В мерзкой комнатушке, без еды и "Эндорфина".
Преодолевая боль в руках, я села и огляделась. Комнатушка была абсолютно пустая. С трех сторон меня окружала абсолютно ровная бетонная поверхность. Место же четвертой стены занимала огромная металлическая дверь, с крохотным окошком внизу. Сейчас оно было плотно закрыто. В дальнем, на сколько это вообще возможно при таких габаритах, углу возвышалось что-то вроде унитаза. Вот откуда этот мерзкий запах. Я непроизвольно поморщилась.
Встав на четвереньки, я тихо подползла поближе к двери, и приложила к ней ухо. Поверхность была шершавая и прохладная.
Откуда-то издали доносились шаги.
-Эй, вы там! - Я попыталась крикнуть осипшим голосом.
Но мне никто не ответил, а до того еле слышные звуки шагов теперь исчезли вовсе.
Накатившее чувство беспомощности придавило к полу. Я перестала сопротивляться силе притяжения, и сползла вниз. Наверно, еще вчера я бы сочла унизительным спать на полу, но теперь, мне казалось, что все силы из меня кто-то высосал, и я попросту не могла сопротивляться накрывающей дремоте.
К ужасной действительности меня вернул противный лязг металла, раздавшийся прямо над ухом. Я обернулась к двери. Прямо под ней стояла миска с питательной смесью. А маленькое окошко внизу было открыто. Я, как ошалевшая, бросилась к нему и попыталась высунуть руку. Зря. Кто-то снаружи больно ударил по ней, закрывая створки. Я издала какой-то нечеловеческий звук, а из глаз хлынули слезы. Такой боли я еще ни разу в жизни не испытывала. Но в то же самое время. Боль словно разбудила меня. И я, что было сил, начала колотить еще не отошедшей от удара рукой по двери.
- Эй, вы! - Кричала я чужим голосом. - Выпустите меня! Я знаю, что вы меня слышите. Где мой эндорфин!? Я вам не дефектый выродок, что бы меня тут держать!
Внутри все клокотало от какой-то нечеловеческой злобы. Она разрывала меня, желая вырваться наружу. Я колотила и колотила по двери онемевшими руками до тех пор, пока окошко внизу вновь не открылось.
В небольшом проеме я увидела грубые мужские ботинки и ни серой штанины. Я опять опустилась к полу, пытаясь высунуть голову наружу, но вдруг вспомнила, что произошло с рукой в прошлый раз, и немного отстранилась.
- Мой тебе совет, не кричи, это бесполезно. - Вдруг раздался бас моего надзирателя.
Ярость внутри опять начала рваться на свободу.
- Хочу и буду! И за кого вы вообще меня принимаете? Я вам не выродок, мне нужен "Эндорфин". - Слова и ругательства лились из мня потоком. Но надзиратель лишь деликатно молчал. Дождавшись, когда я успокоюсь, он лишь прочистил горло и тихо толкнул створку окошка.
- Не шуми тут больше, "Эндорфина" тебе не положено. - Сказал он на прощание и закрыл окошко на засов.