Бодунец Жека : другие произведения.

Эффект восприятия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.44*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Давнишний вариант этого рассказа назывался "Ступив на битое стекло". С тех пор, как поется в песне мною любимого автора "прошло ужасно много лет". Рассказ видоизменился, оброс килобайтами, и от первоначального наброска остались лишь комментарии, которые мне дороги как память. Финал Хиж-2006. Финал ТА-2015. Завязываю шляться по конкурсам, пока не придумаю достойный ФИНАЛ.
"На гитару мою ночь тихо села,
Опустилась мгла на тонкие струны..."
А. Розенбаум

   1.
   Артем запросто мог "закосить" под рок-музыканта, отрастив длинные волосы и украсив предплечья татуировками. Но он решил остаться самим собой и поэтому принес вместо электрогитары с наворотами современной техники обычную, классическую шестиструнную "Ямаху". Репетиция шла в актовом зале бывшего Дома Офицеров. Артем осторожно открыл дверь и столкнулся с клавишником группы. Это был худющий парень с бесцветными глазами. Черная майка с американским флагом и надписью "It will kill you" висела на нем как плащ на вешалке. По спине спускался тощий белобрысый хвост, перетянутый резинкой. На руках чернели татуированные драконьи морды.

   - Здрастье, я к вам на прослушивание.
   - Какое еще прослушивание?
   - Я слышал, вам соло-гитарист нужен.
   - Да? И от кого же ты слышал? - клавишник явно не собирался пропускать Артема внутрь.
   Артем замялся. Почему-то он был уверен, что, лишившись ключевого участника, остальные сразу же начнут поиски замены.
   - Да все ваши фанаты об этом говорят, - затараторил Артем, - и я, кстати, один из них и этим горжусь! Вы - надежда современного рока. Я обожаю вашу музыку и мечтаю стать одним из вас.
   Артем продолжал врать в том же духе, пока на физиономии клавишника недоверчиво- настороженное выражение не сменилось дружелюбно-снисходительным. Хотя, было в словах Артема и зерно правды. Он действительно мечтал стать "одним из них", но по причинам далеким от любви к искусству.
   - Ну что ж, - уступил клавишник, - пойдем, покажу тебя нашему тарантулу.
   Руководителем ансамбля оказался видный мужчина лет сорока. Звали его Эдгар Романович, а прозвищем "Паук" он, наверное, был обязан своей фамилии - Пауков. Одет с иголочки, словно он не на репетиции рок-группы, а на приеме у французского посла. Артему он напомнил какого-то не то графа, не то князя из старого фильма. Такие, как правило, лучше смотрятся в дорогих тачках рядом с шикарными дамочками, чем с электрогитарами. Бродил слух, что поклонницы Паукова после концертов бросаются из окон, расправив в стороны руки словно крылья. Но кто поверит сплетням?
   - Кощей, - обратился Паук к клавишнику, - а он играть-то умеет?
   - Не знаю, - пожал плечами тот, - я как-то не спросил. Ну, давай, парень, слабай нам что-нибудь.
   - Лабают фраера в ресторанах, - буркнул Артем.
   - Вот это правильно, - улыбнулся Паук и хлопнул Артема по плечу, - искусство должно вызывать уважение, некоторую благоговейную почтительность. Без этого оно становится ширпотребом, рассчитанным на бессознательные массы, и, собственно говоря, перестает быть искусством. А на чем работаешь?
   - Классическая шестиструнная, семиструнная. Соло, ритм.
   - А бас?
   - Можно, но на бас-гитаре у меня не так здорово получается.
   - Молодой человек, сыграйте нам, пожалуйста, романс, - из-за кулис вышла молодая женщина с роскошными черными кудрями. Темно-красный бархат выгодно обтягивал фигуру, впрочем, скрывая все то, что хотелось бы увидеть. Артему на секунду показалось, что кровь в его жилах застыла, когда он взглянул на ее лицо. Отвести бы глаза, но невозможно оторваться. "Пусть это и красота, -подумал он, - но это неправильная красота. Жуткая какая-то, испепеляющая."
   У барышни оказалось подходящее прозвище - "Горгона".
   - А я-то думал, что у тут готический рок в цене...Ну, что ж, романс так романс, - Артем расчехлил инструмент, уселся на стул и, почувствовав себя совершенно спокойным, прошелся по струнам. Лица музыкантов оживились. Горгона, прослушав проигрыш, начала подпевать:
   - Клен ты мой опавший,
   Клен заледенелый...
   Голос у нее был грудной, бархатный.
   - Интересная обработка, - сказал Эдгар Романович, когда Артем закончил - не слыхал раньше.
   - А я раньше нигде ее не играл, - пояснил Артем.
   - Так ты, оказывается, еще и композитор-аранжировщик?
   Артем пожал плечами.
   - Ну-ка, Кощей, давай, становись за свой станок, поджемаем с нашим новым гитаристом. И если ему хочется послушать настоящий готик рок, а не какофонический суррогат, которым пичкают доверчивого слушателя, то мы доставим ему такое удовольствие.
  
   2.
   Вспоминая свое возвращение в родной город, Артем не мог избавитья от мысли, что встреча его с "Битым стеклом" была предопределена. Весна и молодость - два символа свободы. Сердце рвется наружу от нетерпенья, от ощущения грядущего счастья, неизбежного и неопределенного. Вот и сердце Артема стучало в такт колесам дембельского поезда на последнем отрезке его маршрута "Новосибирск-Владивосток". Домой! Когда-то думал: "Попаду домой и спать, спать, спать, неделю, месяц, чтобы, наконец, отоспаться от всех подъемом в четыре утра и бессонных дежурств. А еще - борща маминого, сразу пять тарелок! А потом - снова спать!" Но по прибытию домой спать расхотелось. На следующий же день Артем, сунув в карман пиджака бутылку водки, побежал к Лешке, которого не видел вот уже почти два года. По дороге он купил цветов Лешкиной маме и малолетней сеструхе.
   - Лешка-картошка, открывай! - тарабанил в дверь Артем.
   Дверь жалобно скрипнула. Артем опомниться не успел, как оказался в объятиях седой женщины, в которой не сразу признал Лешкину маму.
   - Тёмочка, Тема приехал!
   А потом вдруг отстранила Артема от себя и сказала каким-то не своим голосом:
   - Нету больше Лешеньки. Умер Лешенька.
  
   Водку пили с Катей, Лешиной малолетней сестрой. Хотя, какая она малолетняя? Шестнадцать ей стукнуло, когда Артема в армию призвали. Сейчас, стало быть, уже восемнадцать.
   Потом пошли на кладбище.
   Леша умер за неделю до приезда Артема, сразу после концерта рок-группы "Битое стекло", где он состоял ударником и гитаристом. Пришел домой под утро, лег спать и не проснулся.
   - Это они убили его, - тихо прошептала Катя, словно кто-то мог услышать ее на безлюдном кладбище, по аллеям которого они медленно брели с Артемом.
   - Кто "они"? - Артем схватил ее за плечи.
   - Музыканты его. Стекляшки битые.
   - Ты же говорила, что он дома умер, в своей постели.
   - Врач сказал - от сердечной недостаточности. А ведь Лешка никогда ничем не болел! Даже простудой. Они убили его, потому что он стал кое о чем догадываться. Ты когда-нибудь вслушивался в их тексты? Сейчас мода такая пошла на жутковатые песни, чем больше кровищи в словах, тем веселей вопят фанаты. Подумать только, и ведь я с ними вместе вопила! И чувствовала себя по-дикому счастливой на этих концертах... В общем, пропели они Лешкину смерть. И не смотри на меня как на умалишенную. Я на всех концертах была, с тех самых пор, как Лешка с ними выступать стал. Он тебе писал об этом?
   - Ага, - ответил Артем, - писал, что как только дембельнусь, то замолвит за меня словечко. Мы с ним всегда мечтали играть в одном ансамбле. Про девушку свою писал, которая поет...
   - Тоже мне, нашлась Пугачева Алла-курва с привокзала, - фыркнула Катя.- Так ведь из-за нее он туда попал! Как увидел ее один раз на сцене, так и вбил себе навязчивую идею в голову. Только не девушка это, а самая настоящая змея. Ее даже зовут "Горгона". Там у них у всех такие клички. Приняли Лешку к себе, деньги неплохие платили. У нас в институте, когда девчонки узнали, что Лешка с Пауком вместе играет, то просто с ума посходили. Цветы Пауку передавали, письма любовные. И я, дура, тоже передавала. Умоляла на репетицию с собой взять.
   - И он взял?
   Катя покачала головой.
   - Ни разу. Говорил, что у них с Пауком какой-то договор о неразглашении. Ну, что, мол, до концерта нельзя, чтоб посторонние песню слышали. Эффект восприятия теряется или еще что-то в этом роде. Лешка как-то песню написал. Я на память только один куплет знаю:
   От вокзала до вокзала
   Стук колес и ветра свист.
   Начиная чистый лист,
   Сходит с рельс вагон усталый.
   - Это смерть меня позвала, -
   Шепчет старый машинист.
  
   Через несколько дней после концерта в новостях передали о железнодорожной катастрофе, где все более или менее обошлось, если не считать смерти машиниста. Один псих решил жизнь самоубийством покончить и въехал ночью на рельсы. В последний момент он передумал и из машины выскочил, но поезд все равно врезался. Вообще-то парень никакой был не псих, это он потом с катушек съехал. Раньше он в нашем институте учился и тоже ходил на "Битое стекло". Лешка не верил в случайные совпадения. А совпадений оказалось много. Как-то он обмолвился, что почти каждая композиция "Битого стекла" находит отражение в реальности. А на последнем концерте они исполнили песню про самих себя. Концерт был вроде как юбилейный. В конце Паук объявил, что в честь юбилея группы они споют обо всех участниках. Про Паука спели, про этого длинношеего придурка Кощея, Горгона пела сама про себя , а когда дошла очередь до Лешки, то, веришь, у меня внутри все перевернулось. Начиналось это так: "Я которую жизнь провожу на иголках, разбиваясь на тысячи мелких осколков, я о смерти своей вам сейчас расскажу. Не дышу, не дышу, не дышу, не дышу." Я слов дальше не помню, но строчки показались такими зловещими. И Лешка прямо замер с гитарой в руках. Я далеко стояла, хотела пробиться к сцене сквозь толпу, да куда там! А потом в кармане Лешкиной куртки я текст песни нашла с совершенно другим последним куплетом. Вот твари! Они его специально переделали! Умышленно! И ведь не докажешь ничего, расскажи кому - за сумасшедшую примут... Они записей никаких не делают, по радио не выступают. Только концерты дают, куда народ валит толпами, билеты днем с огнем не сыщешь. Эй, Тема, а ты меня тоже за сумасшедшую принимаешь?
   И Катя разревелась.
   Артему почему-то было неловко смотреть на ее заплаканное лицо, на худенькие плечи, вздрагивавшие при каждом всхлипывании. Словно он стал невольным свидетелем чужого горя, помочь которому не в силах. Но разве чужое это горе? Разве Лешка не его друг? Артему казалось, что под ногами блестят осколки общего детства, общей юности и общей мечты. Битое стекло.Где-то слышал он строчки:
   Ступив на битое стекло,
   Я правду о себе узнаю,
   Ежесекундно отделяя
   В своей душе добро и зло.
  
   Артем притянул Катю к себе и прижал к груди.
   Он узнает правду. Чего проще - последить за этими музыкантами. А еще лучше - затесаться к ним в компанию. Тогда Артем не мог и подумать, что вся жизнь его перевернется, когда он переступит порог того самого актового зала.
  
   3.
   - Многие скажут, что шоу-бизнес не имеет никакого отношения к искусству. И мы с ними, конечно же, не согласимся. Шоу-бизнес - это способ донесения искусства до людей, имеющих тягу к прекрасному. Ведь без шоу-бизнеса большинство песен навсегда останется стишочками на клочках бумаги в карманах никому неизвестных авторов...
   Артему вспомнились Катины слова о тексте песни в Лешкиной куртке. Нельзя себя выдавать, рано еще - он только неделю назад познакомился с "Битым стеклом" и даже не был ни на одной репетиции. И Артем кивнул, показывая, что во всем с ним согласен. А Пауков продолжал, устроив из колонки себе нечто вроде трибуны, по которой то и дело хлопал ладонью.
   - Искусство - это бизнес, а при умелом управлении - довольно неплохой бизнес. И как в любом деле, здесь требуется порядок. Мы рады, Артем, принять тебя в свою, так сказать, творческую семью, но с определенными условиями, какие, впрочем, выдвигает любой работодатель при приеме на работу, - с этими словами Эдгар Романович протянул Артему бумагу.
   - Как и написано в договоре, мы предлагаем хорошие гонорары и требуем, в общем-то, немного. Все, что происходит на репетициях, должно оставаться между нами. Пока песня не прозвучала на концерте, исполнять ее где-либо запрещено. Смею напомнить, что все тайное когда-нибудь становится явным. Это я говорю на случай, если у тебя вдруг появится желание сыграть новую песню своей девушке или еще кому. Конечно же, мы не можем запретить тебе напевать в ванной, если у тебя есть такая вредная привычка. Но это уже твоя ответственность - убедиться, что в ванной, кроме тебя, никого нет.
   Кощей зашелся смехом и чуть не упал со стула.
   - Кощей, не надо так громко ржать, - усмехнулась Горгона, - и дураку понятно, что в твоей ванной кроме плесени никто не бывает.
   - А если мне самому захочется дома порепетировать? - спросил Артем.
   - Приходи сюда, в студию, - ответил Эдгар Романович, - здесь тебе и комфорт, и аппаратура. А дома соседи, у них стены тонкие.
   - Я не против, - сказал Артем, - мне просто интересно, почему такие правила, если не секрет.
   Эдгар Романович обезоруживающе улыбнулся.
   - Нет никакого секрета, просто я придерживаюсь определенной философии. Слово не воробей. Особенно слово в песне. Для каждого слова и для каждой ноты существует свой день и час. И этот день и час - наши концерты. Собственно, поэтому мы и дисков не выпускаем. Зачем лишний раз развеивать слова по ветру?
   И Пауков пустился в пространные рассуждения о силе слова и энергии восприятия, которая возникает при живом исполнении в присутствии сотен людей.
   - Своей популярностью мы обязаны именно той атмосфере, которую создают живая музыка, живой голос и живое слово.
   Говорил он мягко и очень убедительно. Слушая его, Артем даже на мгновение забыл, что тут делает.
   - Паук, не грузи его, - прервала лекцию Горгона, - если он не согласен, то пусть топает себе. У нас и так желающих гитаристов как собак нерезаных.
   - Да я согласен, - поспешил ответить Артем, - я вот только ищу, чем подписать.
   И Артем похлопал себя по карманам в поисках ручки.
   - Кровью, кровью подписывай, - ухмыльнулась Горгона.
   "И как эта стервозина могла нравиться Леше?" - подумал Артем.
   - Дура, - бросил ей Паук и протянул Артему "Паркер". Чернила оказались красными.
   Паук вручил Артему копию договора, пожал руку. Кощей хлопнул нового гитариста по плечу. А Горгона хихикнула, на секунду перестав водить пилочкой по своим длиннющим ногтям:
   - Предлагаю переименовать наш ансамбль в "Тёму и Жучку". Тёма у нас есть, осталось дело за Жучкой.
   Артему казалось, что он участвует в каком-то спектакле, где все хорошо знают свои роли. Все, кроме него.
   Затем поехали на репетицию в заброшенную часовню на том же кладбище, где был похоронен Лешка.
   - А почему в таком странном месте? - удивился Артем.
   - Как почему? - серьезно произнесла Горгона, - привезем тебя туда, свяжем, а ровно в полночь выпьем всю твою кровушку до последней капли. А потом там же и закопаем. Куда, ты думаешь, делся наш прежний гитарист?
   Артем сжал кулаки и уже было задал самый главный вопрос, но тут встрял Паук:
   - Местечко, конечно, не очень веселое, но зато там обалденная акустика. А Горгону не слушай, она у нас малость не в себе. С такими данными тяжело оставаться нормальным человеком.
   Талант у Горгоны, несомненно, имелся. Подобных голосов Артем в жизни своей не слыхал. И дело даже не в диапазоне и силе звучания, а в том, какой эффект ее голос производил на слушателя. Порепетировав с Горгоной, Артем понял, почему впечатлительный Лешка втюрился в нее до беспамятства. Своим пением Горгона уводила в другую реальность, туда, наверное, куда мифические сирены уводили доверчивых моряков. Краски менялись вокруг, знакомые предметы приобретали иные, причудливые формы. Тянешься рукой, чтобы почувствовать на ощупь этот необычный мир, а он рассыпается от прикосновения, разбивается на тысячи разноцветных осколков. Когда Горгона пела, Артем старался на нее не смотреть, и все равно украдкой ловил ее полный безразличия взгляд. Иногда Горгона с нежно-бархатных интонаций срывалась на жуткий вой, от которого леденело в груди. Затем, словно довольная произведенным эффектом, она заходилась дьявольским смехом.
   Кощея и Паукова природа тоже не обделила музыкальными способностями. Артем не удивился, узнав, что Кощей когда-то с блеском закончил консерваторию по классу фортепиано. Что же касается Эдгара Романовича, то было в нем что-то еще помимо хорошего слуха и голоса. Наверное, потрясающая способность убеждать, перетягивать на свою сторону. Безграничное обаяние, цепкий ум и врожденный артистизм делали его великолепным собеседником. О личной жизни музыкантов Артем не разведал ничего. Они словно растворялись вне студии, чтобы вновь воплотиться на следующей репетиции. Несомненно, ребята они были не совсем обычные, но ведь странности - это не преступление. Даже если Горгона довела Лешку до самоубийства, ее можно за это лишь осуждать. Осуждать, но не судить. И не выносить приговор. Катя имела на этот счет свое мнение. Она как одержимая зачитывалась литературой о биоэнергетике, психофизических возможностях, конфигурациях мыслеформ и прочих вещах, казавшихся Артему далекими от реальности.
  - Понимаешь, Тема, у них на концертах происходит особый эмоциональный всплеск, вызванный атмосферой и музыкой. Зрители даже не представляют себе, какой разрушительной силой обладают их эмоции. И вот эта самая сила и приводит в исполнение указания, которые Паук включает в текст песен. Поэтому они и не хотят, чтобы песню раньше времени кто-то услышал - пропадет эффект восприятия. Когда-нибудь нам представится шанс во всем убедиться.
  4.
  
  Загрузившись очередной порцией спецлитературы, Катя ждала Артема у входа в студию.
  - Кать, я знаю, как тебе больно, как хочется отомстить и все такое. Но по-моему, музыканты здесь ни причем. Ну, жутковатая музыка у них, да и сами они с большим приветом. Но ведь это не повод для обвинения в убийстве... - Артем держал Катю за руку и старался говорить как можно мягче.
  Девушка резко отдернула ладонь.
  - И давно вы с ней спите? И не надо физономию такую удивленную делать. Сама догадалась, не маленькая. Небось и про наш план ей все выложил, в порыве, так сказать, страсти...
  - При чем здесь это? И вообще, это мое лично дело, тебе не кажется? - Артему вовсе не хотелось ссориться с Катей, но есть же предел всяким подозрениям!
  - А я-то думала, мы...
  Вопреки ожиданиям Артема, Катя не стала на него кричать и плакать тоже не стала.
  - Предатель, - тихо сказала она, - давай, вали к своей медузе.
  
   Артем не помнил, когда началась эта странная полоса в его жизни. Не помнил, потому что попросту потерял счет с того момента, как ощутил вишневый вкус губ, казавшихся ледяными и горячими одновременно.
  - Не ожидал? - хитро спросила Горгона.
  - Не ожидал, - ответил Артем.
  - Не ожидал, но очень надеялся? - подмигнула она, и глаза ее сверкнули как два изумруда. - Или же, это, значит я подстроила, чтобы мы тут на ночь глядя остались вдвоем репетировать?
  Дни и ночи слились в безбрежный океан встреч и расставаний, вынырнув из которого успеваешь глотнуть воздуха лишь за тем, чтобы снова покрузиться в пучину и плыть все дальше и дальше, не замечая, что уже не плывешь, а тонешь.
  Казалось, в Горгоне уживаются две женщины. Первая - цинничная и лживая тварь, которой наплевать абсолютного на все кроме собственного кайфа. И когда Артем в очередной раз удивлялся, что общего может быть у него с ней, и давал себе слово порвать все с ней отношения, она могла невзначай коснуться его руки, проходя мимо и бросить:"Придешь?" И он знал, что придет.
  Знал, что на автомате закончит репетицию, подождет пока все разойдутся и пойдет туда, где она живет. А точнее, туда, где она иногда обитает, потому как та однокомнатая конура, где они встречались, имела весьма необжитый вид. Потом он будет долго топтаться под окнами, пытаясь найти в себе силы уйти. Но сил не найдет, отсчитает ступени по лестнице и постучит в дверь. А потом он окажется в вязком полумраке, где-то между сном и явью, в постели измятой другими, с этой странной женщиной, которая сейчас его и только его, и была создана для него. И во всем мире не будет никого, кроме них двоих - Артема и Горгоны, его, настоящей Горгоны. И Артем снова вытрет ей слезы ладонью и, снова спросит, если не вслух, то мысленно: "Почему всё так?"
  - Может, ты мне скажешь, как тебя зовут? Ну не могу я называть тебя этой ужасной кличкой.
  - Тогда не называй никак. Какая разница, звали б меня Маша или Лена. Или, например, Катя. Суть под именем не спрячешь.
  - Это ты о чем?
  - А о том, что змея не станет голубицей.
  - Не правда, ты не змея. И мы с тобой уедем отсюда. Куда угодно. И этот кошмар закончится.
  Артем действительно был готов бросить все и уехать, лишь бы она осталась с ним. Но она нежно проводила рукой по его волосам и грустно улыбалась:
  - Не выйдет. Уж очень прочные сети у паука. Везде достанет.
  - У нашего-то Паука? Он же не ФСБ и не Коза Ностра какая-то.
  - Вот именно. И ФСБ и Коза Ностра по сравнению с Пауком - детские ясли.
  "Бред", - думал Артем.
  А однажды он застал Паука у Горгоны. Эдгар Романович открыл дверь в халате и довольно будничным тоном спросил:
  - Тём, тебе чего? Если ничего важного, то заходи в другой раз.
  Артём замахнулся было двинуть ему кулаком в челюсть, но в то же мгновение оказался лежащим на полу заплеванной лестничной площадки.
  - Извини, Тёма. Сегодня не твой день, -сказал Паук захлопывая дверь.
  На следущий день Паук встретил Артема возле дома.
  - Ты, Тёма, меня извини, погорячился я вчера. Я, видишь ли, не знал, что с Горгоной у вас серьезно и всё такое...Ну не разваливать же из за этого наш творческий коллектив...
  - Да пошел ты...- огрызнулся Артем, разворачиваясь в противоположную сторону.
  - Нет, ты послушай, Горгона девушка импульсивная, влюбчивая, у нее и с прежним гитаристом все серьезно было.
  Артем молчал.
  - Парень втюрился в нее по самые помидоры, - продолжал Паук, - стихи ей писал и все такое. Думаю, даже предлагал бросить все и уехать с ним куда-нибудь. Глупо, правда? Она ж артистка, у нее карьера, поклонники. Да и нам тяжело было бы найти замену. К тому же, Горгона натура переменчивая. Шкуру сбросила - и вот, она уже другая. И с другим.
  - И где он сейчас, гитарист этот? - медленно спросил Артем.
  - Да я даже не знаю где, - пожал плечами Паук,- "не вынесла душа поэта". Пропал куда-то.
  Пропал, значит.
  - У нас репетиция сегодня, ты не забыл?
  Вместо ответа Артем ударил Паука, к своему удивлению не почувствовав никакого сопротивления, словно Паук нарочно подставил свой аристократический профиль под его, Артема, кулак.
  - Ну что, полегчало? - усмехнулся Паук, доставая из кармана аккуратно сложенный платок. - Ты мне фейс не порть. Мне с ним выступать. Погуляй денька два. Отдохни. А потом приходи. У нас концерт скоро, работать надо.
  С этими словами Паук направился к своей новенькой "Ауди", оставив Артема у входа в парадную.
   5.
  По городу расклеивали афиши о предстоящем концерте "Битого стекла". Стоило Артему начать репетировать, как где-то позади оставалась неприязнь к Пауку, ревность к Горгоне и назойливое чувство вины перед Катей, с которой он почти не виделся. Артем целиком погрузился в работу. Ему никогда раньше не приходилось испытывать подобного единения, когда твои мысли выражаются чьим-то голосом, когда не надо ничего объяснять, потому что тебя понимают без слов, по первым звукам родившейся в твоей душе мелодии. Даже с Лешкой, с которым они вместе заканчивали музыкальную школу и сыграли немало песен, у него не было такой творческой слаженности, сыгранности, спетости. Но едва Артем оставался один, как вязкая тревога охватывала его, какое-то странное предчувствие, смутное и необъяснимое, лишало покоя и мешало жить. С Горгоной за пределами студии он больше не видился, восприняв ее "не лезь не в свое дело" на его попытку объясниться как завершающую точку в их сумбурных и болезненных отношениях. Хотелось пойти к Кате, поговорить с ней по душам, как раньше, не напрягаясь, не подбирая слов, просто посидеть рядом. Но каждый раз что-то останавливало Артема. Надо хотя бы пригласить ее на концерт. Ведь это его первый концерт вместе с "Битым стеклом". И Артем отправился к Кате. На удивление, Катя встретила его довольно миролюбиво. Сказала, что постарается придти и просила заходить почаще.
  
   До концерта оставалось три дня. В студию влетел запыхавшийся Кощей:
   - Прикидываете, наш звукооператор сломал ногу! В больнице минимум недели две проваляется. Кто теперь нам звук будет делать?
   - Темочка, предложи им меня, - умоляла Катя, когда Артем рассказал ей об этом, - тем более, что я на звукорежиссера учусь.
   Идея Артему не понравилась. Не хотел он впутывать Катю. Но девушка настояла на своем и, в конечном итоге, оказалась в команде "Битого стекла".
  
   Бывший Дом офицеров был набит до отказа. У входа толпились те, кому не посчастливилось достать билет. Когда на сцене появились музыканты, зал просто взревел, и стены задрожали. Для Артема это было первым выступлением при таком большом скоплении народа. Где-то там, за пультом, сидела Катя, и Артем знал, что она не подведет.
  
   Соло Артема шло параллельно голосу Паука, не заглушая его, а как бы дополняя.
   Потом вступила Горгона, и зрители замерли, как замирает небо перед грозой.
  
   Музыка смолкла, какое-то время зал оставался погруженным в тишину, а потом грянул гром аплодисментов, сцена захлебнулась в море оваций, цветов и восторженных криков.
   - Поприветствуем нашего нового гитариста, - гаркнул в микрофон Паук, - для вас он играет свое соло!
   Паук махнул рукой Артему, и тот кивнул ему в ответ. Вот он, тот момент которого ждали Артем и Катя. Нужно не дать этой песне кончиться и не дать Пауку вставить в нее свое слово.
  
   - Синей дымкой укутался небосвод -
   Это ветер, последняя из свобод,
   Загулял, разрушая последнюю из надежд.
  
   Мне осталось немного - глоток вина,
   И судьба моя после предрешена,
   И развеется пепел казенных моих одежд.
  
   Но ты не думай, я этого не боюсь,
   А боюсь, что когда-нибудь я сорвусь,
   И предательским грузом потянут меня к земле
  
   Два огромных крыла за моей спиной,
   Я дышу, я дышу, я еще живой,
   Только знаю, уже никогда не поверят мне.
  
   Артем прыгнул в зал и продолжал петь уже свои слова, заменяя ими оригинал:
  
   - Вот разбитым стеклом разлетелась жизнь
   Отчего умирают друзья, скажи,
   Отчего Паукам достается любовь и власть?
  
   Артем видел, как Паук, Горгона и Кощей потянулись к микрофонам, но Катя их уже отключила. Тогда вся троица ринулась вниз, пытаясь пробиться сквозь толпу фанатов.
   Артем пел, не заботясь о рифме и мелодии. Пел за Лешку, за Катю, за всех тех, кого коснулось Паучье слово. Тьма окружила его плотным кольцом, навстречу потянулись костлявые руки. Артем замахнулся и ударил гитарой со всего размаху. Под ноги покатился круглый предмет, в котором Артем с ужасом узнал человеческую голову. "Не оборачивайся!" - прошептал кто-то рядом, но он обернулся и встретился с полными слез глазами Горгоны. - А я ведь знала, Тема, знала, что ты не просто так у нас появился, - ее тихий голос заглушил все остальное, - сколько раз я смотрела в твои глаза и видела там свою боль. Сколько раз мне хотелось исчезнуть вместе с тобой, уехать далеко-далеко и никогда не возвращаться. Еще не поздно, Тема. Я знаю, ты простишь меня, как всегда прощал.
  Идем, - прошептала Горгона, протягивая к нему руку, и Артем, поддавшись какому-то внутреннему имульсу дотронулся до ее ладони, ледяной и белой как снег. В тот же миг он почувствовал, как к сердцу подступил холод и с ужасом обнаружил у себя в руках гибкое и скользкое тело змеи. Разжав руки, Артем подался назад, но с места сдвинуться не смог - со всех сторон его опутала прочная липкая паутина. Затем он провалился в пустоту. Лишь откуда-то доносился Катин голос, такой далекий, что невозможно было разобрать слов. Голос становился все громче и громче, пока, наконец, не стал отчетливым.
   Артем открыл глаза и увидел Катино лицо.
   - Слава Богу, живой, - прошептала Катя, вытирая слезы.
   Он лежал на полу пустого актового зала среди осколков битого стекла.
   - Когда ты начал петь, случилось что-то странное, - шептала Катя, обнимая Артема, - все заволокло туманом, а потом на сцену выполз огромный, размером с лошадь, паук. Сквозь туман я видела, как к тебе тянут руки мохнатые чудовища. Твой голос становился все тише и тише, а потом и вовсе пропал. Я бежала к тебе, но расстояние между нами не сокращалось. Тогда я сделала единственное, что пришло мне в голову - вернулась за свой пульт, врубила звук на полную мощность и допела твою песню.
   - Что ты пела?
   - Не помню. Что-то про Персея, отрубившего голову Горгоне, про Ивана Царевича, разбившего яйцо с Кощеевой смертью. В общем, бред всякий. А потом все пропало - и люди, и чудовища. Остался только ты. А еще я пела про арахнидов и город Таранто. Странно, правда? Я понятия не имею, где это.
   - Где-то на юге Италии, - ответил Артем, - откуда родом апулийские тарантулы.
   - Пошли отсюда, пока милиция не нагрянула, - сказала Катя, хотя милицейских сирен и близко не было слышно. Наоборот, ни звука не доносилось с улицы, словно все вымерло вокруг Дома Офицеров.
   Артем и Катя вышли из здания, никого не встретив на пути.
   По дороге домой они молчали. Вдруг Артем спросил:
   - Как же это у тебя получилось?
   - Я, кажется, догадываюсь, - ответила девушка, - они ведь и мне дали договор подписать, выходит, я на какое-то время тоже стала частью группы, со всеми вытекающими полномочиями.
   Артем достал из кармана мятый листок, намереваясь его порвать.
   -Подожди, - остановила его Катя, - пусть договор останется между нами, мы будем петь песни, которые принесут людям добро.
   - Дай-ка мне свою копию, - попросил Артем. Катя протянула ему бумагу.
   - Не нам судить о добре, - сказал он и разорвал оба листа на мелкие кусочки. Ветер подхватил их и разметал по городу.
  
Оценка: 7.44*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"