- Совсем старая башка ничего не слышит,- пробурчала старуха.
Последняя фраза до Аврама долетела, так как он уже успел надеть очки, являющиеся одновременно слуховым аппаратом - одно из чудес медицинской техники, ничем не отличающееся от обычных очков.
Аврам сел за стол, придвинул к себе потрепанный, но все же работающий приемник китайского производства, и достал из кармана увеличительное стекло. Видно было плохо, но процедуру с батарейками Аврам мог проделать и не глядя.
Подержал их на ладони, постучал друг об друга и вернул на место, в приемник.
- Эти еще хороши.
До новостей оставалось минут пять. Их передавали каждый круглый час, а поскольку за час мало что нового происходило, то свежий выпуск походил на предыдущий как брат-близнец.
Со стола уже было убрано, посуда помыта, вытерта и составлена в кухонный шкаф.
Старуха уселась во главе стола на высоком табурете с бархатной подушкой. Слушая радио, она время от времени кивала головой, будто соглашаясь с невидимым диктором. Потом вдруг сделала брезгливое лицо:
- Все, выключи, хватит с меня. Каждый раз одно и то же!
Аврам переключил на другую станцию. Там играла музыка.
- Да выключи ты. Надоело.
Аврам щелкнул кнопкой на приемнике.
Через час пришел доктор. Точнее, медсестра, молодая девушка, которую Аврам все равно называл 'доктор'. Измерила давление, пульс, задала несколько вопросов, что-то записала в блокноте и побежала дальше по своим делам.
Ровно в полдень подали обед - салат из мелко нарезанных огурцов и тертого сладкого перца, затем овощной суп и картофельное пюре с куриными тефтелями. Кухарка Соня готовила прямо за обеденным столом. Старуха любила за ней наблюдать и давать советы, а также следила за тем, чтоб Соня ставила все кухонные приборы на место.
Каждая вещь в доме имела свое место. Процедура приема пищи следовала по строго определенному графику, а ее приготовление Соней - по неизменному рецепту. Старуха Соню жаловала. Соня не спорила, готовила хорошо, убирала чисто и за работу брала не дорого. Приходила она три раза в неделю. Возрасту Соня была неопределенного но, скорее молодого, росту и весу - выше среднего. Старуха за глаза любила себя с ней сравнивать: 'Вот я в ее годы такой успех имела...'
В Сонины годы старуха вышла замуж по большой любви за военного. Трехлетнюю дочь она отдала в приют, так как боялась, что красавец-офицер не захочет жениться на бабе с ребенком. Правда, девочку навещала довольно часто и забрала домой через два года - ровно столько длился ее брак.
Авраму об этом рассказала сама старухина дочка, когда по какому-то поводу поругалась с матерью. Пятидесятилетняя незамужняя дочка жила в другом городе, преподавала английский язык на дому, изредка приезжала в гости. Старуха с дочкой часто ругались. Аврам избегал принимать ту или иную сторону. Когда дочка уезжала, старуха садилась за стол и долго сидела без движения. Весь вид ее, сморщенное лицо и трясущийся подбородок выражали презрение и брезгливость. На следующий день старуха складывала в конверт деньги и отправляла дочери.
Как-то Аврам попытался ее успокоить.
- Не надо так растраиваться. Она неблагодарная.
- Что ты знаешь про мою Дину? - зло ответила старуха и на лице ее, покрытом паутиной морщин, заблестели слезы.
Авраму стало ее жалко. Больше он ничего не сказал, боялся, что опять выйдет что-нибудь не так.
После обеда Аврам помог Соне убрать со стола. Соня давала Авраму мелкие поручения, и ему это нравилось.
Затем Соня под старухину диктовку составила список продуктов для покупки на рынке.
Аврам подумал о том, как было бы хорошо пройтись по рынку мимо мелких лавочек, через толпу снующих покупателей, слыша со всех сторон крики голосистых торговцев, расхваливающих свой товар. Он не помнил, когда ездил туда последний раз. Лет пять назад, а может шесть. Они со старухой уже давно не выходили из дому.
- Я тоже поеду на рынок,- сказал он.
- Чего? - недоумевающе посмотрела на него старуха, - какой там с тебя толк? Только у Сони под ногами будешь путаться.
- Я еду на рынок, - повторил Аврам, и прозвучало это неожиданно громко, так, что он сам вздрогнул от собственного голоса.
Старуха поджала губы, но ничего не произнесла.
- Он мне не помешает, - вдруг вступилась Соня, - наоборот мне так будет веселей, чем одной.
К удивлению Аврама, старуха дала добро.
На улице было солнечно, но не жарко. В воздухе пахло цветущим миндалем и ранней весной.
- Ну что, - весело сказала Соня, - поедем на такси?
- А можно на автобусе? - спросил Аврам.
- Конечно можно. Только нам придется целый квартал идти пешком.
- Это замечательно, - сказал Аврам, - это как раз то, что нужно.
Автобус высадил их в самом центре пчелиного роя, состоящего из гудящих машин, спешащих пешеходов, открывающихся и закрывающихся дверей мелких лавочек, всевозможных звуков и запахов, бегущих, летящих, а местами, неподвижно зависших над кривой улочкой.
Аврам застыл посреди этого потока нелепой скульптурой, одной рукой опирающейся на трость, другой - на полную миловидную женщину. Ему вдруг захотелось пройтись по магазинам, поторговаться с продавцами и обязательно что-нибудь купить. Но он не мог себе представить, что именно.
- Так. Захотелось купить тебе что-нибудь красивое, шляпу, например, или бусы...
- Да вы что! Если вам так хочется потратить денег, давайте лучше вам купим новую кепку. Вы уж извините, но ваша не имеет никакого вида, будто ее корова пожевала...
Аврам повертел в руках свой головной убор неопределенного цвета и неопределенной формы.
- Ну, кепку так кепку.
Магазинчик был рядом. Деловитые шляпы, застенчивые шляпки, простенькие платки и косынки красовались на витрине, а внутри были уложены в круглые коробки.
- День добрый, - громко сказал Аврам, открывая дверь и оглядываясь в поисках продавца.
Наверху послышались шаги, и лысенький толстенький мужичок в застегнутой на все пуговице жилетке скатился по лестнице.
- Добрый-добрый, - ответил он, и в тот же момент оказался у прилавка, - чем могу быть полезен?
Вдруг круглое лицо его расплылось в улыбке.
- Кого я вижу? Никак, господин Аврам собственной персоной!
- Он самый. А я вот думаю, или это господин Цвика, или мои глаза меня обманывают. Сколько ж мы не виделись? Лет пятнадцать? Двадцать?
- Эх, сколько лет, сколько зим! Приятно видеть тебя в добром здравии. А кто эта красавица с тобой?
- Внучка.
- Молодец, дед, красивую внучку вырастил.
На лице Аврама отразилось смущение, смешанное с гордостью.
Соня ему подмигнула, но он этого не заметил. Тогда она сказала:
- Нам дедушке нужно купить новую кепку.
- Очень хорошо, - обрадовался продавец Цвика, - выбор у нас самый лучший.
Он закружился вокруг коробок, открывая то одну то другую, поочередно извлекая оттуда различные головные уборы и примеривая их на Аврама. Говорил он без умолку, мешая рассказы о своем семействе с мировыми новостями и собственными размышлениями по поводу всего. Иногда он обращался к Соне: ' а вот этот цвет сейчас самый модный' или 'дед твой, между прочим, еще отца моего знал'. Маленькие пухлые ручки превращали крепдешиновый шарф в летящую птицу.
Наконец, Аврам остановился на хлопчатобумажной кепке серого цвета, заявив, что в ней ему удобней всего.
- Ну, просто жених, - сказала Соня.
- По старой дружбе - за полцены, - хитро прищурился Цвика, - а внучке присмотрим хорошенькую шляпку,
- Непременно, - Аврам посмотрел на Соню, - Соня, пока ты себе что-нибудь не выберешь, мы отсюда не уйдем.
'Надо бы с Цвикой еще поговорить, - подумал Аврам, - хотя, он - человек занятой, да и неинтересно ему будет старика слушать'.
Соня выбрала себе шелковый платок с розовыми цветами.
Расплатившись, они пошли на рынок, где, согласно старухиному списку приобрели необходимые овощи-фрукты. Обратно ехали на такси.
- А можно мы ей про платок не скажем, вдруг она рассердится, - шепнула Соня Авраму.
- И про кепку тоже, - добавил он, - все равно не заметит.
- Пусть это будет секрет, - заговорщически улыбнулась Соня.
По дороге Аврам смотрел в окно машины, делая вид, что слушает, о чем разговаривает Соня с водителем. Ему было хорошо. Если бы Аврам задумался над тем, как ему хорошо, он понял бы, что счастлив.
Дома старуха налетела с расспросами о погоде, о ценах, о том почему поход на рынок занял целых три часа. Заставила Соню прочитать список еще раз и сверила его с покупками. Разложив все по местам, Соня ушла.
Аврам сел за стол напротив старухи. Долго они сидели молча.
- Включи приемник, - попросила она.
Аврам включил.
- Опять одно и тоже, - вздохнула старуха.
Аврам встал.
- Ты куда? - спросила старуха.
- Пойду на балкон. - Ответил Аврам.
- Чтоб ты делал без меня? - старуха явно пыталась завязать разговор, но Аврам этого не понял, да и разговаривать ему не особо хотелось.
- Небось, помер бы давно, - продолжала она.
Аврам кивнул и пошел в гостиную. За спиной он успел уловить старухины рассуждения по поводу того, как именно бы он помер и как скоро потому, что никому он не нужен, детей у него нет, друзей нет и даже эта, которая с ним тридцать лет прожила, тоже его бросила.
Старуха называла ее не иначе как 'эта'. Только она его не бросила. Она умерла.
И старуха это прекрасно знала, но спорить Аврам с ней не стал. Со старухой они сошлись семнадцать лет назад, когда ему было семьдесят, через год после того, как не стало той, с которой он прожил тридцать лет. Старуха все переставила в доме, навела свои порядки, которые неукоснительно соблюдались и не обсуждались. 'Аврам любит порядок',-говорила старуха. Аврам не возражал. Дал Бог жену - живи с ней.
Вдруг Аврам подумал, что мысленно называет старуху 'старухой' и никогда по имени. Дойдя до балкона, он снял очки, и в мире стало тихо. Закрыл балконную дверь, нацепил на голову новую кепку и устроился в деревянном кресле-качалке. Дул теплый ветер, ударяясь о кирпичные бока безлюдной улицы. Аврам закрыл глаза. Морщинки на лице его улыбались. Со стороны могло показаться, что ему снится хороший сон.