- Моложе? - перебиваю его. Кидаю окурок в окно и смотрю, как он бесшумно падает на тротуар, напоследок вспыхнув, прежде чем погаснуть.
Раздеваюсь быстро и, если можно так сказать, по-деловому. Да и обстановка не располагает к любезностям.
Оказывается, в наше время кого-то ещё можно смутить.
- Что, не нравлюсь?
- Простите, - бормочет он, - я всё делаю неправильно... Просто, немного неловко. Я вас узнал. Выходит ведь, что мы давно знакомы.
Вглядываюсь в лицо и тихо усмехаюсь:
- Ну, если хочешь, перейдём на "ты".
Молчит, глаза в пол прячет. Наконец, поднимает голову и пристально меня рассматривает.
- Кто вас так?
- Пустяки. Оно рано или поздно проходит. Пока не найдётся очередной умелец и не изукрасит по-своему.
- Как это?
- Думаешь, я всем так просто даюсь? Захотел и овладел, да? Нет, ну бывает, случается. Только запомни: всё что легко даётся - ненастоящее. От него с легкостью отказываешься. И те, кому со мной легко, в общем, сам понимаешь.
- Да, - кивает, - я знаю, я заплатил. Дорого.
- Ну, допустим, не ты один. Бывали, такие, что и жизнью платили.
- Я об этом тоже думал. И если нужно, то готов. Да, вот сейчас точно понял, что готов.
Охотно верю. Такую решимость не подделать.
- Надо же, молодец какой, - говорю, а сама нервничаю. - На храбрецах мир держится. Только мне не надо, чтоб за меня умирали, ясно тебе? Мне надо, чтоб со мной жили.
Видимо, подобный вариант ему в голову не приходил.
Продолжаю уже спокойней.
- Вот ты готов со мной жить? Ночью засыпать, утром просыпаться, каждую секунду помнить о том, что я есть? А когда надоест, когда вдруг поймешь, что я тебе мешаю, не пытаться переделать меня? Что ведь такого в том, чтоб нарядить по моде, припудрить, замазать, ну так, чтоб со мной в приличное общество не стыдно было? Чтобы удобно и приятно. Чтобы никто не замечал, какая я...- закуриваю. Затягиваюсь. - Старая.
- Но это же просто косметика, - голос у него тихий, извиняющийся.
- Я не пользуюсь косметикой, - протягиваю ему пачку. - Принципиально.
Он мнёт сигарету в пальцах, молчит, и вдруг его прорывает:
-- Да если бы вы знали, чего мне стоило, чем я заплатил! Да я...
- Давай, угадаю. Дружбой. Карьерой. Мнением окружающих. Хорошими отношениями. Душевным спокойствием. Ничего не упустила?
- Любовью, - шёпотом добавляет он и ловит мой взгляд.
- Ну, милый мой, тут тебя обманули. С настоящей любовью я не тягаюсь. У нас, во-первых, профиль разный. А во-вторых, она уж куда сильней меня. Да и жертв во имя себя не требует, скорее наоборот. Так что, успокойся, любовь твоя была ненастоящей.
- Откуда вы знаете?
- А вот "знать" - это как раз таки мой профиль.
Неловкость переходит в какую-то другую стадию. Я вдруг вспоминаю его совсем ребёнком, когда между нами всё было гораздо проще. Когда он, для того, чтобы меня увидеть, не ставил на кон самое дорогое, а всего лишь закрывал глаза и протягивал руку. Впрочем, я тогда выглядела совсем иначе. Во всяком случае, ему так казалось.
Вот, пожалуй, тот самый момент истины. Мой момент. Скривить-то душой вряд ли получится. Ну же, давай, взгляни мне прямо в лицо и ответь.
- Честно скажи, я - страшная?
- Вовсе нет! - машет руками, - просто...
- Просто старая, всеми использованная и никому не нужная, - заканчиваю я за него, медленно и чётко произнося каждое слово.
- Что я должен сделать? - беспомощно спрашивает он. - Ну, я ведь должен что-то теперь...
- Да брось ты, - мне вдруг становится жаль его. Натягиваю платье на голое тело и поворачиваюсь спиной. - С молнией хоть помоги. Сквозит тут. Холодно.
Когда, соединив ткань, замочек доходит до верха, слышу плохо скрытый вздох облегчения. Смотрю по сторонам, ищу чего б ещё надеть, раз уж не задалось.
- Не ты, - говорю, - первый и не ты последний. Не переживай, сейчас всё разрулим.
Открываю бар. Достаю пару бутылок и бокалы.
- Вино - это классика. Любой поэт подтвердит, они в таких вещах разбираются и топят меня там каждый на своей персональной глубине. Абсент тоже нормально. Творческие личности заливали меня им по самое не хочу. "И Ван Гог, и Матисс, и Дали", - напеваю под нос. - У тебя есть какие-то гастрономические предпочтения?
- Я что же, сейчас вот...
- Ага. Напьёшься. Потом протрезвеешь, извинишься перед друзьями, коллегами, девицами и всеми, кому ты там из-за меня нахамил. Авось, простят. Люди склонны прощать тех, кто заблуждался. Гораздо тяжелей простить тех, кто был прав.
- А вы?
- А я как всегда утону, - тут я смеюсь, что выглядит вполне естественно.
К концу второй бутылки мы уже довольно близки, и я делюсь с ним всеми самыми главными тайнами, которые он к утру всё равно забудет.
- Я тут подумал, - вдруг спрашивает он, с трудом фокусируя взгляд и поднимая голову с моего плеча, - а это не больно - каждый раз тонуть?
- Нет конечно, - в очередной раз вру я и ставлю пустой бокал на стол.