Это было ночью, ночью: по трубе, по водосточной
Папа мой в общагу к матери полез.
И под бой часов старинных, за занавеской паутины,
Он зачал меня с амамшей на этот белый свет.

Чаща тихо шелестела, сердце брало, что хотело.
Наставления еврея - деда, смог (тогда) я получить.
А по ящику крутилась колесо велосипеда
Клипа старого о том, что зря наточены ножи.

Шли года над соской детства, лес только качал лишь кроной.
И пришла однажды утром в школу мне пора идти.
Но в школьной моей тетрадке, лес вставал глухой загадкой,
Лес вставал глухой загадкой, где губилась сила духа
Вплоть до старческих седин.

Огоньком надежды ярким мне мелькнула в ночи чайка
Крылым бурым, серебристым, промелькнувшего такси.
И на почте гора писем по газетам и журналам,
По газетам и журналам без ответов (в жопу) все ушли.

И сказал тогда устало глупому тому я стаду:
Я поэтом нынче стану! Я, во что-бы то ни стало, 
Я поэтом в жизни стану!

Идиота мечты сбылись, я с гитарой цвета клеш
Задавал концерты Битлез, в клубе каждый божий день.
И тогда один товарищ косо глянул на меня, 
И тогда один товарищ косо глянул на меня.
Ну, да Бог ему судья!

Сердцу стукнуло за 30, я ничуь не изменился,
Может, лишь меридианы чаще по земле вели.
И с температурой утром, 39 градусов по цельсию,
Я с температурой утром написал вот этот стих.

Я еще тогда не знал, что небывалую мне славу,
Небывалую мне славу принесет он в жизни и успех.
Сад мой дивны расцветал с каждым днем отныне ново,
Новыми цветами ныне сад мой дивный расветал.

Я шагал по тратуару строк поэзии походкой,
Той походкой, какой в жизни никогда я не шагал.

Железовский Илья (псевдонимы: Puppy Spine)