Зловещих призраков был полон осенний лес.
И ночь стремглав стремилась к звездам на край небес.
Луна снежинкой белою застыла под окном.
И мертвым сном под елями забылся дом.
На сотни верст лишь тишина, все лес, да лес.
Лишь золотым копытцем бьет чечетку бес,
У бледного как смерть окна.
А с ним танцует лишь луна. 
И сердце лунной льдинкою укуталось во мрак
И греет руки в холоде лишь леденящий душу страх.
Сюда прохожий не зайдет, не глянет свет.
На сотни верст лишь тишина, все лес, да лес.
Лишь под окном моим копытцем бьет чечетку бес. 
Я слышу в доме стук копыт, им вторит тишина.
И в этот страшный стук копыт, и влюблена моя душа.
И старый лес во власти дрём, а мы сидим за кухонным столом.
А за столом сидит напротив старуха-смерть.
Седые локоны спадают на тщетность плеч. 
Её бессонные глаза осыпались в бокал вина.
И мы с ней пьем вдвоем под бременем искусств.
И грустно ветер завывает над амнезией чувств.
И Реа смерти напевает: "And You my love."

не закончено...