Вам знакомо то чувство, когда в один прекрасный день ваша просчитанная, понятная и налаженная жизнь переворачивается вверх тормашками и летит куда-то в пропасть без дна? Или это могло быть так, словно в море посреди ясного дня внезапно налетел шторм. Поднялись огромные волны, опрокинувшие казавшийся таким устойчивым корабль и вам остаётся только надеяться, что рано или поздно вас прибьёт к берегу. А может это было чувство, схожее с тем, какое бывает у космонавта, когда внезапно обрывается фал и кувыркаясь, он улетает в бесконечную чёрную бездну, а в визоре его шлема отражаются удаляющаяся от него станция и Земля.
Впрочем, перечислять можно долго, а суть во всём этом одна - катастрофа. Может я объясняю несколько путанно, но, если вы понимаете о чём речь, значит, и вам хотя бы раз в жизни доводилось без оглядки, без памяти, безнадёжно влюбиться с первого взгляда. И вы тоже, как и я, думали, что с вами этого никогда и ни при каких обстоятельствах не произойдёт. А если даже и случиться нечто подобное, то вы сумеете сохранить контроль над ситуацией. И не станете одним из тех странных индивидов, которые совершают нелепые поступки и начинают вдруг сочинять стихи.
Но пусть даже вы всё-таки допускали такую возможность. Просто как небольшую, отличную от нуля вероятность. В этом случае вы полагали, должно быть, что этого не случиться внезапно. Вы думали для всего есть причины, из них вытекают следствия и вам будет дан миллион знаков, которые вы сумеете верно истолковать и предугадать к чему надо быть готовым.
Но как вы уже, наверное, знаете получается всегда всё совершенно иначе.
Да, это был день, предназначенный просто для того, чтобы положить очередной кирпичик в возводимое здание жизненной перспективы. Иначе говоря, обычный рабочий день. А на работе у меня всегда масса дел, которые я, как это водится, откладываю на последний момент и вечно недовольный начальник, производственный директор - Фридрих Иванович Штогбауэр.
И это была уже середина недели. И на работу я по обыкновению прилетел к середине дня. Не потому что я такая большая шишка - всего лишь руководитель группы из трёх человек. И не потому что я безответственный работник, каковыми нас всех считает Фридрих Иванович. Просто мне так удобней, вечер, ночь - самое плодотворное для меня время.
В "Техникэл энд Софтвейр Инвеншн" мы занимаемся работой самой что ни на есть творческой - потребительским дизайном промышленных и бытовых роботов, а ещё разрабатываем киберпротезы и различное медицинское оборудование. И много ещё чего другого. Университет собрал в нашем коллективе наиболее одиозных чудиков, которым было позволено делать всё что заблагорассудится. Помимо таланта техников и программистов ставка делается и на чудодейственный синергетический эффект. Ну это когда руководители надеются, что двое будут работать за троих при той же оплате. И наша перспективная и молодая компания в самом деле трудиться не покладая рук, проявляя фантазию на грани возможного, хотя зачастую, вы наверняка знаете, производит не совсем то чего ожидает заказчик и не всегда в то время.
Наш так называемый офис располагается здесь, в цоколе старого университетского здания. Отдельный выход с улицы и прямой доступ в подвал, где хранится множество различного оборудования и смонтированы испытательные стенды. Старомодная стальная дверь служит порталом в другой мир, где живут иные существа и царят свои законы. Дооборудованная всевозможными датчиками распознавания, закодированная нашими шальными программистами, она совершенно спокойно может потребовать от вас произнести волшебное заклинание нараспев или исполнить детскую песенку, не говоря уже обо всяких испытаниях тела и духа, наподобие прыжков на одной ноге, приседаний на скорость или прочтения наизусть должностной инструкции. И хотя Фридриху Ивановичу регулярно достаётся за дверь от начальства, зато из-за таких штук оно как раз и обходит нас стороной.
В тот день дверь обошлась со мной милостиво, впустила сразу и без лишних разговоров. Обстоятельство, которое само по себе должно было насторожить меня, как и отсутствие имитационных ловушек на входе. Ни тебе иллюзии проваливающегося под ногами пола, ни злой на цепи собаки, ни пламени огнемёта. Но я не придал всему этому значения, потому что увидел в приёмной её. И будь моё сердце кибернетическим, уверяю вас, оно выскочило бы из груди и запрыгало по полу, будучи не в силах переработать поступивший в него импульс энергии. Мы делали такие штуки и выкладывали видео на ютубе, можете убедиться сами.
И не знаю даже в чём именно было дело. Возможно в её глазах, цвета ясного неба. А может в длинных бархатных ресницах и бровях, подобных распластанным крыльям птицы. В налитых скулах и трепетных губах, при каждом движении которых на щеках образовывались ямочки. В идеально выточенном профиле, грациозном изгибе шеи. В платиновой чёлке, ниспадающей на высокий лоб. В атласной коже. В изящных руках и пальцах, порхающих по пространству виртуальным рабочего терминала, с вдохновенной отточенностью, напоминающей движения виртуозного дирижёра? В благородной осанке и манящих обводах статной фигуры. В холодной томности богини... Надо полагать, во всём этом сразу. Помню, она тогда и впрямь показалась мне ангелом. Почувствовав мой взгляд, она повернула голову и произнесла лирическим сопрано, от звуков которого у меня пробежали мурашки вдоль позвоночника.
- Добро пожаловать в "Техникэл энд Софтвейр Инвеншн", Мигуэль Диегович.
Да, никогда ещё я не чувствовал себя так глупо. Это мы давно уже взломали наш справочник и прописали себя в нём дурацкими именами и кличками. Поэтому я был вписан как Гарсия-Гонсалес Мигуэль Диегович, хотя на самом деле, как вы знаете, меня зовут Николай Анатольевич Смирнов. Прозвище у меня - Мекс. Да, потому что цвет кожи смуглый, чем-то и вправду похож на мексиканца.
- Привет, - с трудом произнёс я, чувствуя себя законченным идиотом, - На самом деле меня зовут Николай. А вы наш новый референт?
И первый раз в жизни я почувствовал себя неудобно из-за нелепой недельной бороды, несвежей рубашки в дурацкую клетку и потрёпанных джинс.
- Ангелина. Могу я вам чем-то помочь? Может внести изменения в справочник?
- Да, пожалуйста, если можно...
- И ещё, Фридрих Иванович просил напомнить, что своевременный приход на рабочее место каждого из сотрудников позволяет лучше планировать и оптимизировать рабочую деятельность всего коллектива.
- Учту.
Я бросил взгляд в сторону кабинета с прозрачной стенкой в котором словно в старом плоском телевизоре виднелась долговязая фигура директора.
- Приятного рабочего дня. В любой момент обращайтесь, если что-то понадобится.
- Непременно.
Вот чёрт! Выскочив из приёмной я пулей бросился в отсек, где работали мои ребята, такие же как я небритые, нестриженные, не особенно разговорчивые в трезвом состоянии индивиды, погружённые в код. Это то состояние, из которого их не может вырвать ничто, и никто за исключением, пожалуй, очередной секретарши.
- Мекс, видел? - выпалил вечно взъерошенный, словно птенец Майк. Вроде бы его и правда так зовут - Майк.
- Божественна, - чуть было не сорвалось у меня с языка в ответ.
- Ну как тебе? - набросился на меня и Геннадий-Гед, получивший такое прозвище за все те штуки, которые мог творить с электроникой, совершая чудеса не меньшие, чем волшебники Земноморья.
- Хороша, - постарался я взять под контроль ход своих мыслей, - Хотя в первый день они все хороши. Посмотрим, что будет через неделю.
- Нет, она не такая как остальные.
- Понимаю тебя...
- Вникни. В её профиле нет фотографий в купальнике, - подскочил к нам и третий наш коллега, широкогрудый, бритоголовый парень - Дэн Лизард.
- И она не испугалась Фредди. Смотри. Это Миха Крюк из коммунального отдела прислал. Они у себя уже химичат над ней.
Дэн запустил видео. Это была одна из любимых шуток в компании. Старый сварочный робот, тюнингованный нашими технарями и умельцами, одетый в свитер и шляпу знаменитого персонажа. Напоминавшие глаза индикаторы горели жёлтым огнём, в манипуляторах торчали электроды, в самом деле, напоминавшие длинные когти.
- Напрасная трата ресурсов, - только и произнесла Ангелина, увидев перед собой это чудовище и безошибочно нашла аварийный выключатель под шляпой.
- Да, она хороша, - прошептал я, ощущая, как замирает и обрушивается куда-то вниз моё сердце.
- И она расколдовала дверь. И обезвредила все ловушки на входе.
- Точно. Я заметил.
А вот чего я не заметил так внезапно появившегося на пороге директора.
- Ну что Смирнов у вас тут? - раздался скрежет, словно проворачивали давно не смазанный механизм, - Производственное совещание? Или как обычно бьёте баклуши?
Фридрих Иванович. Фридрих Великий. Потомственный немец. Высокого роста, жилистый, с костистым лицом, с копной льняных волос и оттопыренными ушами. Инженер-электронщик, изобретатель, в прошлом начальник цеха на крупном заводе, человек старой закалки, вышедший из той эпохи, когда автопилот в машине ещё почитался за чудо техники.
Безо всякого преувеличения можно сказать, что Фридрих Иванович положил на алтарь прогресса всего себя целиком. Он вживляет себе всевозможные новшества, а мы занимаемся их отладкой, пишем под них прошивки, исправляем ошибки. Различные электронные датчики и рецепторы встроены у него в глазах, ушах, носу и на языке, вживлены в кожу, суставы и кончики пальцев. Они призваны как отслеживать состояние отдельных органов и организма в целом, так и помогать, усиливать, обострять, предоставлять совершенно новые возможности. По большей части они правда, пока, дают только ошибки и сбои. Путают сладкое с горьким, холодное с горячим, ароматное с вонючим. Вместо волчьего слуха в ушах то и дело возникает белый шум, а режим орлиного зрения приводит к расфокусировке глаз и потере ориентации в пространстве. Датчики в суставах то и дело сбоят и заставляют совершать непроизвольные движения. Но Фридрих Иванович не отступает и не сдаётся. Регулярно запирается в каморке за своим кабинетом и втайне ото всех мастерит себя.
- Оптимизируем процессы, - ответил я.
- В этом вы мастера, - проскрипел Фридрих Иванович, датчики в его глазах сверкнули красным, - Целыми днями оптимизируете.
- Вам может голосовые модуляторы отрегулировать, Фридрих Иванович? Хотите поставим шаляпинский бас?
- Вот познакомьтесь, если ещё не знакомы, Ангелина. Видели уже небось её профиль?
С появлением Ангелины по нашему пропахшему металлом и пластиком, солёными и едкими ароматами технических жидкостей, отсеку будто бы прошёл свежий ветер, сиянием солнца озарился каждый уголок, заставленный стойками с агрегатами, запчастями, корпусами роботов, закиданный обломками деталей, пустыми емкостями, ветошью.
- Вот Ангелина как раз и проведёт оптимизацию у вас в мастерской. И не только у вас. Наведёт порядок по всей конторе. Понятно?
- В наших конюшнях пропал не один Геракл.
- А с ней у вас ничего не получится. Верно говорю, Ангелина?
- Напрасная трата ресурсов, - подтвердила новая помощница.
Произнесено это было прямо-таки с нечеловеческой уверенностью. И мы поняли, что столкнулись с серьёзным соперником.
Надо сказать, что история любой секретарши в нашем коллективе была одинакова и коротка. Или одинаково коротка, что тоже будет верным. Подыскивая кандидатов на этот ответственный пост, Фридрих Иванович всегда желал, что называется, провести через одну точку сразу несколько прямых параллельных данной. В помощнице он искал не просто расторопную умницу и красавицу, но ещё и интеллигентную и идеологически грамотную личность, сторонницу перманентного прогресса. В общем этакую Мери Поппинс - леди совершенство; красивая, молодая, энергичная. Накормит, спать уложит, да ещё и петь научит. И не уволится если в семье закончатся деньги на оплату жалованья. В результате на собеседование приходили не то не состоявшиеся актрисы, не то сменившие поле деятельности модели и телеведущие.
Прозрачная стена кабинета позволяли наблюдать собеседование во всей его красе и малейших деталях. Пока очередная претендентка, хлопала зеркалами души, сидя в кресле нога на ногу, Фридрих Иванович расхаживал вокруг неё по периметру и излагал ей своё видение места и роли секретаря в производственном процессе. Однако пребывание в среде странных личностей, чьи разговоры представлялись совершенной абракадаброй, вскоре становилось для них невыносимой мукой. Проходило не более двух недель, в выражении лица у них что-то менялось, взгляд становился как у затравленного зверя. И можно было спорить на что угодно, в ближайшее время она возьмёт больничный или просто перестанет выходить на работу, напишет заявление. Почти никто не продержался более двух месяцев.
В коллективе это явление получило негласное название - взлом секретарши. Выходило это не то чтобы специально, но и не сказать, что совсем неумышленно. Фридрих Иванович после каждого такого случая приходил в священную управленческую ярость. Исключений практически не было, если не считать тех, что подтверждают правило. Вспомнить можно было, пожалуй, только Лерку Кургузову, она не то чтобы сбежала совсем, а ушла несколькими этажами выше в плановый отдел и мелко вздрагивала, и отводила глаза, пересекаясь с нами в лифте или столовой. Ну и конечно же Джулию Рослякову, которая оказалась попросту невосприимчива и к взлому, и к своим служебными обязанностям. Фридрих Иванович лично перевёл её в отдел рекламаций.
Так что это была извечная битва света и тьмы - попытки Фридриха Ивановича обуздать и облагородить коллектив, привнести в него зачатки порядка, сделать наш хаос хотя бы в малой степени управляемым. И похоже, что в этот раз Фридрих Иванович переиграл нас всех.
- И где он только нашёл её? - произнёс Гена-Гед после ухода гостей, - Мы и не видели, как он её собеседовал.
- Спроси лучше не почему, а что делать?
- Спокойно ребята. Я сам ей займусь. Вскоре она станет ручной.
- О, Николай Диего Гонсалес, отчаянный мачо-мэн, похититель женских сердец.
Не знаю какого эффекта добивался Фридрих Иванович, но вместо отладки тактильных хирургических датчиков я занялся сканированием профиля новый секретарши.
В самом деле, Ангелина оказалась девушкой не простой. Никаких легкомысленных фотографий. Никаких котиков. Никакой еды. Портретное фото в профиле и несколько снимков с выставки "Технологии в обучении". Доцент. Окончила инженерно-технический университет. Работала в НИИ на кафедре биокибернетических систем под руководством профессора Теймуразова. Участвовала в семинарах и конференциях. У неё даже есть опубликованные статьи. И все посты на серьёзные темы.
Вот только один из них взять, о методах воспитания человека в обществе постиндустриального социализма. Предлагалось делать это через обучение искусственных систем. То есть личность воспитывается, когда она ответственна за воспитание другой личности, пусть даже виртуальной или искусственной. Ага, теперь понятно зачем она сюда к нам пришла - воспитывая нас воспитать себя и написать целую диссертацию. Но сколько бы я ни пытался вызвать в себе возмущение и раздражение, к ужасу своему обнаруживал, что у меня только лишь растёт восхищение этой девушкой.
На следующий день я пришёл на работу вовремя. Побритый, постриженный, пахнущий одеколоном. В чистой отглаженной рубашке и отутюженных брюках.
- Доброе утро, Ангелина - бросил я, проходя через приёмную.
- Добро пожаловать в "Техникэл энд Софтвейр Инвеншн".
И мне показалось в этот раз её глазах мелькнул лучик если не интереса, то хотя бы признания меня человеком. В отделе же меня встретили недоумёнными взглядами.
- Для чего этот маскарад? - изумился Дэн.
- Нам тоже придётся так вырядиться? - взъерошился Майк.
- Это часть моего плана. И да вам не помешало бы хоть иногда обновлять ту ветошь, что одета на вас.
- Вот так и начинается перерождение.
- И нам нужно сегодня же отладить датчики.
- Нам их только позавчера отдали. К понедельнику сообразим что-нибудь. Слушай, есть идея получше...
- Нет, моя идея самая лучшая. Оптимум.
- Волюнтарист.
- Самодур.
Пускай. Зато уже после обеда я отправился в кабинет к директору на доклад.
- У себя?
И не дожидаясь ответа вошёл в кабинет, оставив открытой дверь.
- Фридрих Иванович, хирургические датчики готовы. Получилось не только отладить, но и уменьшить погрешность чувствительности. Нам удалось приспособить ту же матрицу, что мы готовили для глаза стрекозы, помните?
Глаз стрекозы - наш самодельный проект с сомнительной полезностью, на который мы угрохали кучу рабочего времени.
Директор встал из-за стола, разогнулся словно пружина. Вырос надо мной тонкий и длинный как колодезная жердь. Протянул руку.
- Выражаю благодарность.
И голос у него оказался под стать, как на параде, громогласный, с эхом. Интересно всё же он управляет датчиками или они диктуют ему свою волю, предлагая слова и поведение? Руки, усиленные композитными сухожилиями, сжали мою ладонь словно в тисках.
- Обычное дело, - пожал я плечами, представляя, как смотрит сейчас на меня Ангелина, - Кстати, у нашей группы есть оптимизаторское предложение по улучшению потребительской привлекательности психомассажёра "Аура" путём изменения алгоритма работы преобразователя альфа-ритмов...
- Если только сверх установленного плана. Не возражаю.
Вот это хватка. Железный старик. В прямом и переносном смыслах.
- Конечно.
Выходя из кабинета бросил через стекло взгляд на Ангелину. Она будто и не смотрела в нашу сторону.
- Вы не пользуетесь психомассажёром "Аура"?
- Не было необходимости.
- Вам и не нужно, в самом деле, - прокашлялся я, - Но мы могли бы использовать ваше биополе для калибровки прибора. Как вы на это смотрите?
- Отрицательно.
- Напрасная трата ресурсов? А вы не хотите помочь коллективу?
- Каждый должен заниматься своим делом. И делать его хорошо.
- Несомненно. Но вот вопрос, правильно ли мы понимаем где заканчивается наше дело и начинается дело другого?
- Это отвлечённая философия.
- Именно. И я предлагаю заняться философией после работы... Посидим за чашечкой кофе. Обсудим.
В кристально ясных глазах её появилось какое-то странное выражение задумчивости. Неужели согласится? И едва я уже начал торжествовать успех, как из своего кабинета вышел Фридрих Иванович.
- Ангелина, зайдите ко мне.
- Ну как? - спросили меня ребята.
- Всё по графику. Мы победим. Но нам придётся не только выполнить, но и перевыполнить план...
В следующие дни работа закипела. Стало больше поводов бывать у директора, а значит возможности видеть Ангелину, самому попадаться ей на глаза и делать неоднозначные предложения, на которые она реагировала задумчивыми отказами. Выражение лица Ангелины всегда оставалось холодно-дружелюбным, во взгляде никакого намёка ни на вражду, ни на симпатию. Замёрзшие озёра, покрытые кристально чистым сияющим льдом. И я не мог понять заигрывает она или напротив я был глубоко безразличен ей. В общем, меня штормило на тех самых волнах неопределённости.
Всегда энергичная, целеустремлённая и сдержанно- доброжелательная, Ангелина встречала сотрудников утром и провожала вечером. Приходила на работу первая и уходила последняя.
- Вам не страшно уходить так поздно одной?
- Нисколько.
Мне так и не удалось ни разу подкараулить её приходящей на работу или уходящей с неё.
- У неё флайер запаркован на крыше, - уверенно заявил Гена-Гед, - Фридрих выбил ей место.
Это было похоже на правду. Но я не оставлял попыток.
- Вы очень много работаете. Когда же вы отдыхаете?
- В то время, когда не работаю, - нимало не шутя ответила Ангелина.
Она не могла не понимать истинного смысла моих вопросов и не могла не замечать моего к ней повышенного интереса, оказываемых знаков внимания. Но эта её манера принимать всё за чистую монету, и снисходительный тон общения были для меня хуже любой издёвки.
- Не могу больше выносить её. Ненавижу.
Парни в отделе переглянулись.
- Мекс, да ты по-настоящему в неё втюрился.
- Бред.
- Нет, это точно. Все признаки налицо.
И тут я понял то, что было и так уже ясно - лечу в пропасть безответной любви. Все мои мысли отныне сосредоточились на Ангелине. И днём, и ночью. Она снилась мне. Я даже начал писать стихи. В духе Лермонтова, все о несчастной любви.
И мои чувства похоже не остались незамеченными ни для кого, кроме самой Ангелины. Даже Фридрих Иванович не на шутку встревожился. Он следил за мной и старался не допускать моего частого общения со своей помощницей.
- Смирнов, перестаньте преследовать Ангелину. У неё много дел. И у вас, кстати, тоже. Все романы крутите в свободное время и за пределами рабочего пространства.
- Вы кстати не знаете где она живёт?
- Спросите об это у неё сами.
- Мне она не говорит.
- И правильно делает. Вы снова выбились из графика. Задерживаете другие группы по общим проектам. А у вас ещё массажёр, не забывайте.
Фридрих Иванович так энергично размахивал руками, что у него пошли в разнос датчики сопряжения и конечности стали вращаться в разные стороны с бешеной скоростью. Затем подключились и ноги. Стало похоже на то, будто он исполнял какой-то безумный танец.
- Помочь вам, Фридрих Иванович?
- Сам справлюсь. Уходите.
Не знаю даже на что я вообще рассчитывал. Полагал, что рано или поздно она обратит на меня внимание, заметив ежедневные мои появления возле неё и мой не ослабевающий интерес к ней? Не знаю. Взгляд её чудесных глаз скользил, не пытаясь никому заглядывать в душу. А видя мои уже непритворные мучения, ребята стали сочувствовать мне.
- Тебе надо подойти к ней, заговорить, рассказать о своих чувствах.
- Она даже не замечает меня. Нет, я не смогу... Это всё равно как прыгнуть с разбега на меч, если она отвергнет меня.
- Ты ещё не пишешь стихи?
- Да. Нет... А что?
- Ничего... А так это всё равно что поджаривать себя на углях. Мучительно и долго, исход всё равно один. Сделай это. Как только она поймёт, что у тебя к ней особые чувства, то и ты станешь для неё особенным.
- Да, надо сменить тактику. Провести операцию "Тайный поклонник".
- Потому что операция "Явный идиот" с треском провалилась?
- Нет, Майк, напротив. Прошла успешно.
Купил ей цветы. Не мудрствуя, заказал бордовые розу на длинном стебле и приложил к ней записку с признанием, с указанием места и времени свидания. Воскресенье. Кафе "Мечта". Ни одна девушка не устоит перед романтической тайной, размышлял я. Придёт хотя бы из любопытства, размышлял я.
Но она не пришла ни в воскресенье, ни в какой другой день. И вообще ощущение было такое, словно она не придала подаренным цветам никакого значения.
- Ты видел, как она получала цветы? Хмурилась, улыбалась? Удивилась? Огорчилась? Обрадовалась?
- Ни то, ни другое. Как будто и не знала, что с ними делать.
- Холодно приняла, значит...
- Она просто привыкла к знакам внимания. Удиви её.
В последующие пару недель каких-то только цветов я не посылал Ангелине. Всевозможных расцветок розы, орхидеи, тюльпаны, ромашки, фиалки и ландыши. Красиво оформленные букеты, в которые были упрятаны записки примерно одного содержания. Просьба, нет скорее мольба о встрече. Однако, всё оказалось напрасно.
Хуже того, в один из вечеров, задержавшись до поздна на работе, специально для того, чтобы увидеться наедине с Ангелиной, я заметил, как она выбрасывает цветы в утилизатор, где они моментально сгорели во вспышке разряда. Этого моя израненная душа уже не могла вынести.
- Вот значит, как... Вы настолько чёрствая и самолюбивая, что даже не принимаете цветы, как знак признания вашей красоты и прочих ваших достоинств.
- Что? Я не понимаю...
Первый раз я заметил в её глазах что-то наподобие растерянности и это вдохновило меня ещё больше.
- Да, Ангелина. Вы бездушная. Никакой вы не ангел. Ведь вы не могли не заметить всех тех знаков внимания, которые я оказываю вам. Пусть всё это начиналось для меня как игра, но стало для меня смыслом жизни. Вы могли хотя бы объясниться со мной. Уделить мне хотя бы несколько минут своего драгоценного времени.
- Вы ведёте себя неразумно сейчас. Всё это напрасная трата ресурсов.
- Всё правильно. Неразумно. И знаете почему? Я вас люблю, Ангелина. Люблю. Вам знакомо это слово? Что оно означает для вас? Вы любите кого-нибудь, кроме себя? Вы способны вообще хоть кого-то любить? Вы можете сгореть за кого-то душой? А я могу ради вас отправиться куда угодно.
Мне показалось в этот момент лёд в её глазах треснул. Но тут как назло появился Фридрих Иванович. Выскочил из своей каморки за кабинетом со скоростью пули. Посмотрел на меня пронизывающим взглядом глазных датчиков.
- Ангелина зайдите ко мне, это срочно.
Но Ангелина не восприняла его слова. С ней происходило нечто странное, её мелко потряхивало. Неужели я довёл её до истерики? Тут уже Фридрих Иванович запричитал:
- Взломал. Взломал всё-таки. И эту взломал.
- Что? Ну вы что, Фридрих Иванович, всё будет в порядке... Вам что в самом деле плохо, Ангелина? Ей надо налить воды. Она просто эмоционально зажатая. Всё носит в себе, а тут видно её прорвало из-за моих слов. Но я же правда люблю её.
Я наполнил стакан, но Фридрих Иванович выхватил его у меня из рук и отбросил в сторону. Из угла тут же выскочил робот-уборщик, напоминающий паука.
- Ну что вы делаете?
- Прорвало, прорвало... Из-за тебя её давно уже прорвало. Не могу отладить как следует. Не справляется блок эмоциональных реакций.
- Что?
Но мне кажется я уже всё понимал, просто разум мой ещё не хотел осознавать этого понимания. Кажется, именно это состояние называется шоком.
А с Ангелиной происходило что-то ужасное. Цвет лица стал землисто-серым, глаза потухли, это были уже не озёра, а провалы в пустоту. Фридрих Иванович подскочил к ней и мне показалось схватился за ухо, словно собирался отчитывать провинившегося ребёнка. На самом деле он нащупывал что-то за ухом у Ангелины. Нажал и она сразу обмякла, прекратилась тряска в глазах окончательно угасла жизнь.
- Как же это, - бормотал я.
- А вот так.
Фридрих Иванович схватил Ангелину за талию и перекину через плечо потащил её в каморку. Постояв с минуту в полной растерянности, я бросился за ним.
В каморку вели крутые ступеньки, это было подвальное помещение с бетонным полом и трубами. Бардак в нём был такой, какой нам в наших мастерских и не снился. Тут чего только не было, начиная с автоматизированной вешалки и заканчивая генератором призраков, зависшим под потолком. Это были приборы и агрегаты, разработанные нашими ребятами, пропавшими или изъятыми Фридрихом Ивановичем. Так он всё это украл, оказывается. Но было и множество других интересных вещей, разложенных на стойках или прямо на полу. На стенах висели какие-то схемы, плакаты, фотографии.
- Ах ты, теперь это всё придётся менять...
Фридрих Иванович суетился возле кресла с упорами в котором сидела Ангелина. Её шея была повернута под неестественным углом, голова откинута, потухшие глаза смотрели немым укором. Задняя часть черепа была открыта, обнажая вязкое серое вещество с вкраплениями чего-то красного.
- Фридрих Иванович, что это? Неужели биокибернетический организм? Вот это прикол. В киборга втюрился... Я должен был догадаться раньше... Но как вам удалось? Вот чтобы так... Так вы её в этой каморке мастерили всё время, а мы думали вы только над собой издеваетесь здесь.
- Как удалось... Ничего мне не удалось, как видишь. Всю жизнь над ней работал, собирал, изучал, на себе испытывал...
- Так вы оказывается доктор Штейн, безумный изобретатель.
Взгляд мой упал на фотографии. Вот молодой ещё Фридрих Иванович стоит рядом с другим молодым человеком, лицо которого было мне знакомо, но я не мог вспомнить где видел его. А вот Фридрих Иванович стоит рядом с красивой девушкой, лицом, точь-в-точь напоминающим...
- Ангелину, - ахнул от изумления я, - Кто это, Фридрих Иванович?
- Жена. Моя Лина. Умерла, не было ещё и тридцати лет. Сбой ассистирующей аппаратуры во время операции.
- Вот облом... То есть очень жаль.
В это время на коммуникатор Фридриха Ивановича пришёл входящий вызов. Это как раз был профессор Теймуразов, на кафедре которого "работала" Ангелина.
- Фридрих, что случилось? Мне пришёл отчёт о неполадках Ангелины. Сгорел большой участок матрицы. Её как будто ударило разрядом большой мощности.
- Ударило... Ударило. Ещё как ударило. Любовь у них тут, чувства бурлят. Не знаю, что и делать теперь.
- Завтра зайду, посмотрю. Ничего, восстановим. Правда придётся личность перепрошивать заново, просто сделать откат как в прошлые разы уже не получится.
- Хорошо. Завтра решим.
Тут меня осенило.
- Послушайте, а это на фотографии рядом с вами разве не профессор Теймуразов?
Фридрих Иванович угрюмо молчал.
- Так ваша жена работала у него на кафедре? И это её настоящая биография в профиле Ангелины? Вернее, она и есть Ангелина. Вы подменили профили в сети, чтобы выдать эту Ангелину за реальную, но уже умершую?
- Понимаю, ты осуждаешь меня, я не имел права...
- Осуждаю? Фридрих Иванович вы - бог, я восхищён вами.
- Что? Но я же обманул вас всех. Пытался выдать киборга за человека...
- Да вы что? Это круто. Какой там тест Тьюринга. Ну сбойнула, подумаешь. Да мы с ребятами поможем вам, такие ей пропишем алгоритмы...
- Вы и так помогали нам, - Фридрих Иванович обвёл руками помещение, - Посмотри сколько мы всего у вас позаимствовали, когда создавали её. Половина ваших изобретений, вся тут. И кроме того мы надеялись, что Ангелина будет способна самообучаться, общаясь с вами. И делать это с такой скоростью, чтобы адекватно реагировать на эмоциональные реакции со стороны окружающих её людей. Но не вышло...
Я фыркнул.
- Я же на самом деле влюбился в неё. Вы только вдумайтесь. В созданного вами робота, в кибернетического клона вашей жены. Такому аналогов нет во всём мире.
Фридрих Иванович вдруг строго посмотрел на меня и спросил изменившимся голосом:
- Ты что клеился к моей жене?
И мы с ним оба заржали в голос. И смеялись ещё очень долго, представляя, как будем рассказывать ребятам и какие у них будут лица. И я старался смеяться как можно дольше и громче, потому что чувствовал так будто меня всё же выбросило на берег одиночества. Ведь я и на самом деле влюбился в этот чудесный образ, Ангелину и вдруг оказался лишён всякой надежды.
Но тут я подумал, что должен быть благодарен. Это не каждому дано пережить. Она меня уже многому научила. А кроме того я стану одним из создателей души Ангелины. Задача сложная, если сказать невыполнимая. Каким образом можно научить искусственный интеллект чувствам, эмоциям, пристрастиям, играющим в жизни человечества роль едва ли не большую, чем знания? Удалось ли нам справится с этим?
Ангелина теперь трудится у нас вполне официально. Вот напишите в университетской газете, что она наш лучший сотрудник, ей будет приятно. А видели у неё стоят бордовые розы в вазе на стойке? Это я вчера вновь решил подарить Ангелине цветы. Просто так. И что вы думаете? Ангелина закатила глаза и сказала, чтобы я не отвлекал её по пустякам, у неё много дел, а мне лишь бы напрасно тратить ресурсы. Вот так...
Как я к этому отношусь? Вам знакомо то чувство, когда вы избежали верной гибели в полной неопределённости катастрофической ситуации?