Мальчик бежал за девочкой, детям было лет пять - шесть не больше. Они играли, были одеты совсем по весеннему, в легких балониевых курточках. Какие они беззаботные и счастливые, - пронеслось в голове, а кто это?
- это же я, только маленький, у меня была похожая курточка, а это Катя, моя соседка, точно сто лет не видел себя со стороны. Подойду к ним, приближусь к истокам. Неужели это возможно еще??? Я же столько сделал плохого и я уже не верил что мне это позволят сделать - увидеть себя маленьким в то время когда я был счастлив, огромное спасибо.
А это маленькая девочка, копошащаяся в песке - как она похожа на мою бабушку, какая у меня была оказывается красивая бабушка - овал лица как у супер моделей, кожа белая, и абсолютная ровная кожа и платочек, как у Аленки на шоколадке.
Я иду по сказке, у меня перехватывает дыхание, как хочется опуститься на колени и заплакать от счастья, и капаться в песке, и никогда больше не становиться большим, хватит, я устал, вот оно счастье вот куда нужно было стремиться.
Этот разговор проносился в голове как вихрь. Голова, в которой проносился этот вихрь, лежала на грязном асфальте. Алексей был одет в белоснежную рубашку, черный костюм двойку, черные начищенные туфли и лежал с открытыми в небо глазами. Он уже ни на что не реагировал. Шел снег, большими снежинками, над ним склонилась его девушка, она кричала и рыдала, била его по лицу. Он уже ничего не слышал и не чувствовал, в глазах отражались снежинки и голубизна между туч. Он видел и чувствовал намного больше.
Ну почему опять, зачем милый, ну что ты, родной мой, я ругала тебя, прости прошу тебя дыши, приди в себя, хватит слышишь, я люблю тебя милый,
Никто не видел на рубашке у него пятна от земли, на темных волосах частички красной ткани, сбитые в кровь пальцы, и запах, тяжелый запах земли. Это возникло не сейчас и не сегодня. Это было три года назад, когда у Алексея была первая передозировка, благо это случилось в больнице, до передозировки довела его в тот раз неопытная медсестра вколов двойную дозу морфия по ошибке. Его еле откачали, медсестру уволили, перед Алексеем извинились и отправили домой. А тело не забыло то забытье, когда ушли все беды и проблемы и приблизили к нирване разум. Захотелось продолжение и это была работа, тяжелая работа по выкапыванию ямы и изготовлению деревянного ящика, каждодневной примерки себя в ящике и в яме... Рубашка все больше и больше пачкалась, руки саднили, тело стало пахнуть все хуже и хуже. Он уже умер, хотя в это никто не хотел верить, он же ходит, дышит, значит живой. Сколько было передозировок, сколько раз его откачивали, и сколько раз он давал себе и подруге зарок, что это был последний раз, но это был всего лишь зарок...
Еще утром все было хорошо, Алексей ехал с Леной по магазинам, потом пообедали у Лены, поехали домой, неожиданно машина стала терять контроль и мелено съехала на обочину, затем на тартар, где ее развернуло, Алексей выпал из машины и пополз вдаль, к дому. Его развернуло на спину и он замер, в это время вокруг бегала, причитая, Лена. Это была жуткая картина: неподвижное тело и вокруг него бегает девушка белая-белая, и плачет от бессилья. Падает на колени перед ним и начинает молится, обнимает милый сердцу овал лица, целует, бьет по лицу...
Мальчик неожиданно упал, и заплакал, ему было обидно, что он не догнал девочку. Поднявшись и чуть стряхнувшись, мальчик побежал с задорным смехом, он уже забыл обиду и был вновь счастлив.
- Почему я уже не такой, - пронеслось в голове, - зачем я такой серьезный, делаю больно всем, а вот мальчик он святой, на него нужно было молиться и не менять его внутренний мир, нужно подойти к ним, стать на секунду светлым и чистым, моя мечта...
Алексей сделал шаг, единственный шаг и к нему повернули голову все дети...
Алена не знала, что в кармашке двери лежал шприц, который Алексей оставил на всякий случай. Лена пошла в магазин за пепси, ее не было меньше минуты, этого хватило для посылания в небытие начальника урода, и гаишника - редиску, и обещания завязать... Как легко он стал срываться. Он превратился в тряпку, любое хамство со стороны других или несправедливость вызывало в нем чувство обиды и желание сказать всем, что это не правильно. Но Алексей уже давно никому не возражал, он жил своей жизнью, если его било он не защищался, он закрывался в себя, и становился сильнее только внутри себя и под воздействием наркотиков. Так было намного проще. Как у него оказалась Ленка он уже и не помнил, кажется она появилась до падения с вышки и больницы. С каждым днем он все меньше помнил. Детство перестало существовать полтора года назад, школа год, институт пару месяцев, бабушки и дедушки исчезли как ненужный мусор из памяти вместе со школой. При отвратительной памяти держало его на плаву фантастический разум, он писал уникальные программы, разработал новый формат сжатия видео данных, используя им же разработанный математический аппарат. Это было единственное занятие, отставшее в его мозгу, которое тонкой ниточкой соединяло его с внешним миром.
Аленка задавала себе ни раз вопрос: "что я делаю с ним, зачем он мне, это же пустая оболочка". Давала себе каждый день обещание ни ходить к нему, но сама же их и нарушала, ее физически тянуло к нему и "ломало" если она не видела его. Это был единственный человек, который мог одним прикосновением руки успокоить ее, подбодрить, сказать про нее почти все. Ей с ним было хорошо, Алексей абсолютно понимал ее, может это из-за того что Алена впервые в жизни влюбилась... Все недостатки считала мелкими и легко исправимыми. Только в последнее время Алексей стал все более холодным, и все чаще были передозировки. Как она воспитывала его, грозилась что уйдет от него и сама пугаясь плача извинялась. Бедная девочка, она не видела, что уже давно общалась с куклой, зеркальной куклой, и видела в ней только то что хотела видеть, и не видела того что она становилась мусором, Для Алексея уже никто не существовал, иногда, выныривая, он видел перед собой девушку, красивую девушку, которая иногда его ругала, иногда обнимала, но ему было все равно есть она, нет ее, целует она его, или ругает. О сексе не могло быть речи уже полгода. Трава, умеющая лишь программировать, вот и все, единственный ответ миру окружающему его, попытка доказать что жив...
Алена тихо рыдала, она поняла что случилось что-то очень страшное, так никогда не было, а рядом никого не было, не было никаких средств для спасения, ее диплом врача не мог помочь, как она любила его. И никогда не видела и не понимала когда же он укололся, видела лишь последствия. Упав на колени, и прижав голову к груди пыталась услышать знакомые и желанные удары, их не было.
Девочка с голубыми глазами, так похожая на бабушку улыбнулась ему, и улыбка сверкнула как маленькое солнышко на все гладкое лицо. Улыбнулся в ответ и рассмеялся от счастья: "меня пустили, спасибо". Дети в ответ протянули руки позвали играть с ними.
Срочно нужно было что то делать. Опустив Алексея на асфальт, побежала к машине, перерыла ее всю и нашла только шприц из-под дозы, в багажнике наткнулась на дистиллят. Ударные дозы в вену должны били уменьшить концентрацию и вывести из передозировки. Сделав три укола, припала к груди, пульса не было. Зажала нос пальцами, прикоснулась к губам, сделала первый вздох, как часто они играли так, как нравилось это Алексею, промелькнула у Аленки мысль, она улыбнулась: " Все получится, я вытащу тебя, ты мой, я тебя никого не отдам. Мы уедем с тобой. Мы выкарабкаемся".
Дети веселились от души, еще бы, такой большой, а пачкается в песочнице вместе с ними, и какой он глупый, и не уклюжий, ничего не умеет делать, даже правильно слепить форму песочную на краешке песочницы тоже не может. Но зато он веселый и похож на нас... Алексею этот смех был в радость, сто лет он не делал куличи из песка...
Неожиданно до Аленки дошло, что губы стали холодить ее, ревя уже как самка теряющая детеныша, стала энергичней делать непрямой массаж сердца, и искусственное дыхание.
- мой милый, мальчик мой, пожалуйста, вернись, очнись, сделай вздох. Мне больше ничего не надо, мальчик мой, мальчик мой, мальчик мой, мальчик...
В ответ лишь блеск неба в глазах, и улыбка человека, видящего прекрасный сон. И никакой реакции на раздражители.
- Ты только не умирай,- закричала во весь голос
- выйди из этого мира, вернись ко мне, все будет хорошо, - прошептала
- Я не хочу жить без тебя, мой милый, малыш, вернись, вернись ко мне
Неожиданно в Алексея попал комок песка, обернувшись и засмеявшись увидел хохатущую Катю. Подпрыгнув, как пружина, побежал за Катей, совсем как тот мальчик. До чего же это весело, и чудесно, я не вернусь туда, я остаюсь с ними.
Сладкий мой мальчик, я люблю тебя, вернись, милый мой, сладкий мой, - речь Аленушки становилась все сбивчивей, реанимационные мероприятия делать она уже не могла, ее всю трясло от слез и паники, страха потерять самое любимое и дорогое существо. Вот он лежит, я прошу тебя не уходи, останься со мной, маленький мой, сладкий вернись слезы закрывали глаза, плачь перешел на стон и причитания.
- не уходи, не покидай меня
- ... пеленой прозрачных нот,
был вчерашний горизонт
вечно бурною рекой
и прожженный солнцем плащ
от потерь и неудач
вечно тянется за мной
где-то, где-то далеко
за тридевят земель
где солнце бродит
и луна гуляет
от зимы до лета
вечно ждет ответа
без герба и флага,
лето ждет ответа...
неожиданно четко пронеслось из динамиков кусок песни, и слезы с новой силой брызнули, эта песня была символом лета тепла и безмятежности у них вдвоем, услышали ее первый раз на море в центре счастья и мира... Понимание того что это никогда больше не повториться, как это тяжело...
- Малыш вставай, хватит, я жду тебя милый мой сладкий мой, нежный мой, будет еще будет еще и море и это песня и мы с тобой. Ты главное встань, милый, маленький мой
Прикоснулась к губам и впервые надежда посетила Аленку - губы стали необычайно теплыми...
Смеясь и бежа за Катей, Алексей неожиданно подскальзнулся в том самой месте, где упал мальчик. Как он засмеялся, вспомнив обиду мальчика.
- Как же с ними весело, - промелькнуло в голове
встав на четвереньки стал изображать быка, дети, смясь стали кататься на нем.
Губы наливались теплом, тревога постепенно стала отступать. Неожиданно, что то большое и непонятное, но не выдох, "выдохнулось" из Алексея, Алена поймала "это" ртом. "Это" озадачило ее.
- А почему так холодно и темно, где дети, - пронеслась последняя мысль в голове у Алексея.
Алена неожиданно все поняла... Этот плачь нельзя описать, огромные слезы обжигали кожу, Аленкину кожу.
Не хотелось верить, но "это" была душа молодого горячего парня, она покинула его. Покидая тело, согрелись губы. И все случившиеся сделали Аленку навечно сгорбленной маленькой старушкой в 25 лет...
- Его больше нет, и только небо в красивых глазах у него