Женщины по жизни, как правило, страдают. Кто-то из-за недостатка мужского внимания, кто-то из-за его избытка. Но большинство из-за фигни.
Так вот, Алексей сразу понял - не тот случай.
Окружающее отскакивало от неё как пинг-понговские мячики от идущего по своим делам слона, и она обращала внимание на то, что её окружает, не больше, чем тот слон на те мячики.
У неё была цель, она была самодостаточна этой своей целью и на окружающий мир, не соотносящийся с её целью, ей было не то, чтобы совсем уж плевать, а... вот-вот - как на те шарики от пинг-понга.
В данный момент её целью была проблема с ноутом: сев за столик, она достала его из сумки, откинула крышку и вновь потянулась в сумку ещё за чем-то, но её рука замерла на полпути, взгляд зафиксировался на экране лэптопа, а одна бровь недоуменно приподнялась. Поэтому Алексей и понял, что что-то пошло не так.
И прежде, чем отдал сам себе отчёт, что он делает и зачем, поднялся со своего места, подошёл к девушке и, встав за её спиной, взглянул на экран компа. Тот светился синим фоном, исчерченный белыми буквами.
Алексей нажал на кнопку пуска.
- Экран смерти, - сказал он. - Можно попытаться перезагрузить.
И, отпустив кнопку, тут же надавил на неё снова.
Экран засветился обычной загрузкой.
- Уже было такое? - спросил Алексей.
В этот момент их взгляды встретились. Она смотрела на него со смесью интереса и недоумения. А потом... Это длилось мгновение, но такие мгновения стоят целой жизни. Сердце Алексея замерло, потом с силой выбросило жар, разлившийся по телу, а мозг выдал навстречу этому жару холодную волну: осталось-то всего два дня.
- Меня зовут Алексей, - сказал он.
- Один раз, - сказала она.
- Странное имя.
Она улыбнулась - одними глазами:
- Имя - Лиза, было такое - один раз.
- Тогда лучше купить новый. Этот скоро накроется.
***
Выехав на Ленинградку, он дважды нажал на кнопку в левой половине руля - вызов последнего по времени связи абонента. На дисплее список радиостанций сменился рисунком телефонной трубки с надписью "Лиза" и уведомлением о соединении. А звучащая до этого в салоне музыка обратилась в гудки ожидания ответа.
- Да?
Её голос был чуть запыхавшийся, словно она торопилась и ответила на ходу.
- Это я.
- Да, Алексей, слушаю. Ты где?
- Подъезжаю. А ты?
- Уже почти пришла.
- Чёрный "Хайлендер". У входа в метро. На стороне церкви.
- Да-да...
Он вдруг почувствовал - именно почувствовал, непонятно как, - что она улыбается.
- ... я помню.
- Ну давай, я уже.
Музыка, как только разговор закончился, зазвучала вновь.
Справа, через трамвайные рельсы, уже приближалась за входом в метро жёлтая колокольня.
Он сразу увидел Лизу - она стояла у самого бордюра и перед ней как раз было свободное место.
Алексей, мигнув поворотом, свернул и, плавно затормозив, удачно остановился прямо перед ней - окном переднего пассажира точно к её лицу.
Но она досадливо поморщилась и, отступив на шаг, продолжала вглядываться в проезжающие машины.
Шёл мелкий снег, от которого она подняла капюшон бежевого мехового полушубка и её льняные волосы выбивались наружу волнистыми прядями, на которых всё больше скапливался снег.
Щётки периодически шуршали по ветровому стеклу, смахивая с него постоянно падающие снежинки.
Алексей вновь два раза нажал на кнопку вызова абонента. Музыка смолкла, пошли гудки. Рука Лизы метнулась в карман, затем, держа мобильник, - к уху, её глаза расширились и стали искать поверх стоявшей прямо перед ней машины, настолько высокой, что Лизе пришлось задрать голову и даже привстать на цыпочки.
- Алексей, я уже тут. Ты где?
- Лиза, ты знаешь, как выглядит "Хайлендер"?
- Знаю, - она, похоже даже немного обиделась на его вопрос.
- А права у тебя есть?
- Нет, а что?
- Значит, проверку на цветовосприятие ты не проходила?
- Ты чего?! - она действительно уже почти обиделась.
- Просто уже больше минуты чёрный "Хайлендер" стоит прямо перед твоим носом.
И Алексей нажал кнопу со своей стороны - стекло переднего пассажирского сиденья медленно пошло вниз.
Лиза чуть нагнулась и их глаза встретились.
- Алексей! - её взгляд потеплел.
- Залезай давай! - он улыбнулся ей в ответ.
Словно теплота и уют, несмотря на холод, ворвавшийся через открытую дверь, вошли вместе с ней в машину, когда Лиза, продолжая держать трубку у уха, небрежно смахнув с волос снег, села на сиденье рядом с ним. И закрыла дверь. Алексей нажал ту же кнопу, только чуть ближе к себе, и стекло с её стороны поднялось, пригасив шум улицы и преградив дорогу снегу, ставшему биться в стекло снаружи. Они очутились вдвоём.
- А я как-то и не заметила... - Лиза продолжала говорить в трубку, эхом повторяясь в динамиках аудиосистемы.
Алексей нагнулся к ней - от её духов и близости кожи, губ, глаз, волос, на секунду захватило дыхание - и, протянув руку, взял её мобильник. Её глаза посерьёзнели, затем округлились. Пальцы их встретились, он задержал руку, а она не отняла свою. Её веки припустились, а взгляд словно подёрнулся дымкой. Прошло меньше секунды.
Алексей мягко вынул телефон из Лизиной руки и нажал на красный символ на его экране, дав отбой.
- Я уже здесь, - сказал он и положил телефон обратно ей в ладонь.
Её глаза, сбросив пелену, заискрились, она откинулась на сиденье и звонко рассмеялась.
- Я вижу!
Алексей продолжал сидеть, нагнувшись к ней, вдыхая её запах. Желание коснуться губами её лица было так сильно, что у него закружилась голова.
Он резко отпрянул и деловито спросил, словно и не было только что мелькнувшей долей секунды их близости:
- Я вообще-то проголодался жутко. Перекусим?
И каждый раз, когда он впоследствии вспоминал их эту первую очную встречу, сладкая истома поднималась у него к горлу от впечатавшейся в его память той неуловимой, но облегчённо снимавшей все сомнения, нежности, женской нежности, когда мужчина понимает, что эта нежность не вообще, а именно конкретно к нему, с которой она ответила:
- Перекусим!
Он, тремя щелчками включил "драйв", нажал поворотник, вывернув влево руль:
- Пристегнись.
И отпустив тормоз, перебросил ногу на педаль газа.
***
Фильм закончился, пошли титры. Лиза продолжала сидеть, свернувшись калачиком под его боком, Алексей продолжал обнимать её и поймал себя на мысли, что хорошо бы, чтобы эти тиры вот перемещались снизу экрана вверх вплоть до самого утра. И вообще - дальше.
Наконец, выплыла и поднялась надпись "Конец". И в тот момент, когда она остановилась посреди экрана - секунду в секунду - пробили часы. Лиза и Алексей одновременно подняли голову, взглянув не циферблат. Двенадцать часов. Полночь.
Они перевели взгляд друг на друга и секунду так смотрели глаза в глаза. А когда эта секунда прошла, Алексей увидел, что в глубине Лизиных зрачков появилось неуверенно-вопросительное выражение, и он, быстро прижав её к себе чуть сильнее, отстранился и встал.
- Всё.
Она продолжала сидеть и снизу вверх смотрела на него. Зрачки её, казалось, слились с радужкой. Или освещение создало такой эффект...
- Есть хочешь? - он посмотрел на грязную посуду на столе.
Лиза отрицательно мотнула головой.
- Кофе?
Тот же жест.
- Посуду завтра уберу, - Алексей словно отмахнулся рукой от стола.
- Я уберу, - она встала и, уже не глядя на него, стала собирать в стопку тарелки и блюдца, накладывая сверху вилки, ножи и чайные ложки.
- Хорошо, - сказал он ей вслед, когда Лиза понесла это всё на кухню, - Я тогда тебе здесь постелю.
Из кухню донёсся звук текущей воды. Лиза, похоже, стала мыть посуду.
Алексей достал из шкафа простыню, подушку и одеяло и застелил ими диван, аккуратно расправив складки.
- Я тебе здесь постелил! - крикнул он.
Звук воды прекратился.
- Где у тебя полотенце, ложки вытереть? - донеслось из кухни.
- Положи в сушилку вместе с посудой!
Он хотел ещё что-нибудь добавить, но добавить было нечего. И Алексей пошёл в спальню, сказав, проходя мимо кухни:
- Спокойной ночи, Лиза.
- Спокойной ночи, Алёша, - услышал он её слова.
"И что", - подумал Алексей - "что тихо-то так?". Чуть помедлив, он расстелил свою постель, выключил свет, разделся и лёг.
Из кухни Лизины шаги прошли в комнату и через некоторое время вслед за звуком выключателя там погас свет.
Несколько раз повернувшись с бока на бок, Алексей понял, что единственная возможность заснуть - не думать о Лизе, о том, что она в комнате через коридор от него...
И он стал не думать о ней.
До полпервого ночи он старался не думать об её мягко очерченном профиле с длинными ресницами и красивой линией носа.
До часу он старался не думать о складке между её грудей в вырезе платья и о её почти полностью открытых юбкой, когда она сидела, бёдрах, острых коленках и стройных голенях.
После часа он стал не думать о линии её бедра...
Чёрт!
У него ничего не получалось.
Ему становилось всё тяжелее и тяжелее. Словно кто-то садился на него всё более плотно, не давая дышать в полную грудь, словно своим всё увеличивающимся давящим весом говоря ему: это был ваш последний день, завтра ты уезжаешь, и когда её вновь увидишь - неизвестно никому. У вас осталось ещё время до утра, до десяти часов, целых четыреста восемьдесят минут. И они сейчас проходят зря...
Он старался освободиться от того, что всё сильнее давило на него, ворочался, сбивая простыню - и вдруг осознал, что это тоска. Нестерпимая тоска не давала ему заснуть. Тоска...
"Дурак! - почти крикнул он, стиснув зубы так, что они заболели. - Дурак! Ведь это был последний шанс. Не будет больше ничего". И тоска его стала так тяжела, что полностью придавила его своим весом и он стал погружаться в тяжёлую и удушающую своей плотно обволакивающей мягкостью вату забытья.
Из которого его вырвал звук прогибаемого матраса и тепло её тела, прижавшегося к нему.
"Ух ты, - услышал он шёпот у самого уха, - Да ты голый".
"Я люблю спасть голым, - таким же шёпотом ответил он. - А..."
"И я люблю голой", - это уже прозвучало прямо в кончик его носа, и тут же её губы опустились ещё чуть ниже и коснулись его губ, раскрылись и приняли в себя его поцелуй, потом ещё один, ещё... Они никак не могли остановиться.
При всём желании Алексей, будучи голым, не мог скрыть от неё своего состояния. А она, наткнувшись рукой, с лёгким "Ого!" скользнула губами по его груди, животу...
Алексей запустил обе руки в Лизины волосы, стал ласкать её затылок - и буквально тут же сладкая судорога выгнула его назад, а потом он с лёгким стоном прижал Лизу к себе и ещё пару раз вздрогнул - каждый раз всё слабее.
Лиза мягко высвободилась из его рук, поднялась и тыльной стороной ладони вытерла губы.
- Я очень тебя хотел, - оправдываясь, сказал он.
Она прильнула к нему и тут же, увернувшись от его стремления обнять её, встала и пошлёпала босыми ногами в туалет, оттуда донёсся звук отрываемой бумаги, Лиза вернулась и медленно, массажными движениями вытерла его живот. Потом сделала движение опять встать с постели, но тут уже Алексею удалось ухватить её рукой, он намертво сомкнул вокруг её хрупкого обнажённого тела свои объятия и стал покрывать поцелуями её волосы, лицо, грудь, живот, добрался до лобка - она сначала пыталась ответить ему поцелуями же, но потом не стала доставать до него - он не давал ей ни согнуться ни сесть - а потом откинулась назад, отдаваясь его ласке, дыша всё учащённее, пока не вскрикнула и судорожно не вцепилась ему в затылок, остановив и сильно прижав к себе. А он, уткнувшись в неё, ощущал теперь уже её волны - одну, вторую, третью...
А когда её руки ослабли, Алексей, не торопясь, поднялся поцелуями снизу к её лицу, прижал её своим телом к матрацу и мягко, но уверенно раздвинул бёдрами её ноги. Из Лизиного полуоткрытого рта - совпадая с ритмом его движений - вырывались сначала выдохи, обдавая жаром его шею, потом выдохи стали громче, превратились в стоны, а в конце, она обхватила руками его спину и, буквально вжавшись в него, одновременно с ним сделала несколько движений ему навстречу и, громко вскрикнув, подняла к нему лицо и впилась своими губами в его губы, словно принимая не только то, что он за мгновение до этого отдал ей, а всего его самого - принимала в себя, сливаясь с ним, становясь вместе с ним одним целым, полностью отдавая себя ему и целиком забирая его себе.
Когда часы пробили восемь, Лиза спала лицом на его груди, а Алексей тихо похрапывал, зарывшись носом в её волосы.
***
- Жёсткий диск физически разрушился. Если хотите, можем взять его на запчасти. Хоть какую-то сумму получите. Больше ничем помочь не могу.
Парень за стойкой, за той, на которую он положил лизин ноут, вдруг стал расплываться, словно перед ним выросла стеклянная стена, которая постепенно отчего-то стала плавиться. Лиза сначала удивилась, и лишь через мгновение поняла - это слеза. Он несколько раз мигнула и даже слегла махнула головой, чтобы смахнуть влагу с глаз.
- Что-то важное там было? - с сочувствием спросил компьютерщик.
- Номер телефона, - ответила Лиза, забирая лэптоп. - Ничего, значит, не получится?
На телевизоре, висевшем в углу, шли кадры церемонии инаугурации. Кортеж - по практически пустым улицам - подъезжал к Кремлю.
Парень отрицательно покачал головой.
- Как вы это себе представляете? - сотрудница Бюро коснулась экрана своего компьютера и повернула его так, чтобы Алексею было видно.
На экране в пустом пространстве висела красная стрела.
- Это тот конкретный пространственно-временной континуум, из которого вы вернулись.
Она коснулась экране ещё раз и на стреле загорелась чёрная точка.
- Это то его состояние, в котором вы его покинули.
Несколько нажатий клавиш.
Стрела в месте точки рассыпалась на множество стрелок.
- Это его дробления в зависимости от действий одного человека в следующий час после вашего отбытия.
Ещё несколько нажатий.
Экран покрылся постоянно делящимися линиями, вскоре слившимися в однородную слабо мерцающую поверхность.
- Уже через день количество пространственно-временных континуумов, берущих начало в точке вашего отбытия, практически достигнет бесконечности. И куда именно вас посылать?
Телевизор в углу показывал церемонию инаугурации. Президент прошёл к стоявшему посредине Марсова Поля вертолёту, поднялся по трапу и, обернувшись, помахал рукой провожавшей его массе людей. Затем скрылся внутри, дверь закрылась, восстановив целостность фюзеляжа и чёткой надписи "Сикорскiй" на нём. Огромный винт участил обороты, вертолёт мягко оторвался от земли и, резко взмыл вверх. Эта часть церемонии - и марка вертолёта, как олицетворение достижений России, и его курс на президентскую резиденцию в Царском Селе, как олицетворение исторической преемственности - осталась традиционно в неприкосновенности с момента её учреждения Колчаком.
- Вы там номер ВПИ оставили?
Алексей утвердительно кивнул.
- Тогда ждите, когда его включат. Только так можно отследить конкретное временно-пространственное положение. По его индикатору. И мы сможем отправить вас именно в тот континуум. Но это будет уже значительно дороже, вы в курсе?
- В курсе.
Лиза позвонит и тем самым включит временно-пространственный индикатор, который будет уже работать постоянно, давая ориентир для перемещения. Лишь бы позвонила...
Сверху раздался шум: ворон - или грач? чёрный и большой - резко вскрикнув, сорвался с ветки. Но не стал подниматься, а расправив неподвижные крылья, лишь слегка покачиваясь, спланировал куда-то за угол дома. Видно, нашёл там для себя что-то интересное.
Лиза поёжилась - капли с качнувшейся ветки попали за воротник - и посмотрела вслед мягко планировавшей птице.
Капли были холодные. Погода промозглая.
Она вдруг явственно почувствовал холод. Или это безысходность была такая холодная?
Или осознание того, что делать ей тут уже нечего? Ведь Алексей говорил, что квартиру он снял временно - до своего отъезда. И не сказал, куда уезжает, только оставил номер телефона, по которому она должна была позвонить через неделю, чтобы он приехал. Да, странно это было, но она не стала тогда расспрашивать - была уверена, что он приедет, когда она позвонит. И почему она вбила этот проклятый номер в свой ноут, а не в телефон? Или просто записала бы на бумажке... И почему этот треклятый комп именно в ту минуту подвернулся под руку?
Она встала и пошла в противоположенную сторону от той, куда спланировал ворон. Или грач. За тот угол дома откуда был слышен шум проходящего по старой окружной железной дороге поезда - на улицу Куусинена.
Ворон - или грач? чёрный и большой - резко вскрикнул и, шумно сорвался с ветки. Но не стал подниматься, а расправив неподвижные крылья, лишь слегка покачиваясь, спланировал куда-то за угол дома. Видно, нашёл там для себя что-то интересное.
Алексей поёжился - капли с качнувшейся ветки попали за воротник.
Капли были холодные. Погода промозглая.
Он вдруг явственно почувствовал холод. Или это безысходность была такая холодная?
Или осознание того, что делать ему тут нечего? Да, это был тот самый дом. Но... Алексей вспомнил мерцающий монитор у сотрудницы Бюро пространственно-временных путешествий.
Он стал и пошёл в противоположенную сторону от той, куда спланировал ворон. Или грач. За тот угол дома откуда был слышен шум проходящего по старой окружной железной дороге поезда - на улицу Каппеля.