И в этих вопросах тоже применима теория замкнутых динамических систем, иначе говоря, теория автоматического управления.
Питер очень остроумно подметил, что в карьере каждого человека имеется два этапа. Первый этап - когда этот человек приносит наибольшую пользу, второй этап - когда он наносит наибольший вред [1].
Питер объяснил это тем, что пока человек "компетентен", его повышают по службе, а как только он становится бесполезным, повышения прекращаются, но и понижения не происходит. Следовательно, каждый человек в карьерном росте движется к уровню своей наивысшей профессиональной компетентности и как бы по инерции слегка превышает этот уровень на одну карьерную ступеньку, то есть достигает уровня некомпетентности, после чего он остается на этом уровне на весь оставшийся период профессиональной деятельности.
О том, как следует понимать термин "компетентность" я уже писал в этой связи [2].
Можно было бы считать наблюдение Питера чисто юмористической трактовкой (частным случаем или следствием закона Мэрфи), если бы оно не было настолько близко к правде.
Я лично без скептицизма и иронии воспринимаю этот принцип как реально действующий социологический закон. Но только, думаю, не следует слишком узко понимать этот принцип. Причина того, что карьера человека делится на два этапа, состоит, видимо, не только в том, что после достижения некоторого уровня человек не может расти профессионально далее, то есть не только в том, что каждый человек имеет свой личный предел компетентности. Причина, видимо, еще и в том, что человек попросту не видит путей этого роста, а их в некоторых случаях и вовсе нет.
Поэтому наряду с тем предположением, что человек рано или поздно может достичь такого положения, которому он не соответствует, и поэтому он там останется, можно указать и такую ситуацию, когда человек, достигнув определенной должности, поначалу вполне с этой должностью справлялся, но позднее "впал в ничтожество" [2].
Не секрет, что большинство монархов также подпали под действие этого принципа. В первые годы правления они приносили большую пользу, принимали прогрессивные законы, осуществляли полезные акции и преобразования. В последующие же годы эти же самые монархи становились тягчайшей обузой для своей страны и даже для монаршего семейства.
Возможная причина этого состоит в том, что в первые годы правления любой государь стремится закрепить свою власть тем, чтобы быть желанным и народу, и аристократии. Поэтому в первые годы он занят тем, что называют "популизмом": отменяет строгие налоги, вводит льготы, прощает политических оппонентов, преобразует законы в лучшую сторону. В последующие же годы, после того, как имидж власти уже достаточно укреплен, эти меры "заигрывания" с аристократией и с народом начинают сказываться в оскудении казны, в снижении доходов и монаршей власти. Поскольку монарх уже достаточно укрепил свой авторитет, он попросту начинает им пользоваться и даже злоупотреблять. Безнаказанность сама по себе вызывает увеличение распущенности нравов, а помноженная на отсутствие иных целей кроме развлечения (а порой и упреждающая месть своему народу за то, что он переживет государя, как это было с Калигулой и Нероном), она приводит к величайшим беззакониям, к бедственному положению всего народа и государства.
Приблизительно такие же процессы в миниатюре происходят даже и в иных коллективах при появлении нового лидера - начиная от семьи, и кончая отдельной научной, производственной или иной ячейкой общества.
Специалистам теории автоматического управления известно, что системы бывают устойчивыми или неустойчивыми. Но, не зависимо от того, устойчива ли система, или нет, в начале переходного процесса каждая система, которая выведена из равновесия, стремится к своему равновесному состоянию. Иными словами, начальные действия даже неустойчивой в принципе системы направлены в нужную сторону. Зато после того, как равновесное состояние будет достигнуто, лишь в устойчивой системе отклонения от этого состояния будут вызывать действия, уменьшающие эти отклонения. А в неустойчивой системе наоборот всякое отклонение будет еще более увеличиваться вследствие запаздывания управляющего воздействия, которое должно было бы нейтрализовать это отклонение. Любая система может вследствие действия даже малейших сторонних сил находиться в состоянии колебательного или монотонного переходного процесса вблизи равновесного состояния. И это зависит лишь от свойств системы, и совершенно не зависит от характера внешних воздействий. При колебательном процессе он может быть устойчивым или неустойчивым, то есть система может либо раскачиваться около равновесного положения с уменьшением амплитуды (как маятник) или с увеличением амплитуды. В последнем случае амплитуда может достичь предельного уровня (как в генераторе) или довести систему до самоуничтожения (как при резонансе моста). В случае монотонного переходного процесса система может быть устойчивой и плавно стремиться к равновесному положению, либо быть неустойчивой и с возрастающей скоростью удаляться от него (также до ограниченного уровня или до саморазрушения).
Колебательное приближение к равновесному состоянию - это "метание из крайности в крайность", но без революционного взрыва, а напротив с некоторой стабилизацией в итоге. Колебание с возрастающей амплитудой, также как и ускоряющееся увеличение отклонения - это движение к невозможным условиям, которые неминуемо вызовут либо революцию, либо государственный переворот, либо покушение на жизнь монарха. И лишь плавное и устойчивое движение к равновесному состоянию является желанным результатом и для монарха и для народа и для аристократии. Это - движение к стабильности, в которой заинтересовано большинство.
К сожалению, в этой стабильности не может быть заинтересован государь, потому что такая стабильность - это отсутствие мотивации для дальнейшей деятельности. Если даже государь умом стремится к ней, то психологически после того, как он ее достигнет, он ощущает собственную ненужность. Отсутствие целей убивает еще более жестоко и чаще, чем недостижимость цели. В обстановке вседозволенности и отсутствия цели даже самый мудрый государь рискует потерять здравый смысл и ощущение реальности. Злоупотребление абсолютной власти является прямым следствием ее абсолютности.
Иными словами, отсутствие мотивации превращает государя в обузу для собственного государства.
Иные монархи находили выход из этой ситуации путем деятельных (хотя, порой и не нужных) реформ. Это - наименее болезненный путь. Другие переходили к агрессии и экспансии. Это - характерная цель любого государя после установления сильной власти внутри страны. В условиях, когда беспричинно развязать войну уже не удается, находятся совершенно пустопорожние поводы. Если военная агрессия невозможна, может осуществляться экономическая агрессия или идеологическая. Ни один сильный государь в истории человечества еще никогда не успокоился на достигнутом. Каждый из них всегда стремился достичь недостижимого. И вовсе не потому, что ему это так уж было необходимо. Этим монархам нужны были не сами земли, не сами богатства и не рабы, им нужна была цель, чтобы было к чему стремиться, ибо свою должность они уже "переросли". В этом трагедия Александра Македонского, а также трагедия всех народов, которые находились под его властью, что он не мог остановиться в завоевании власти. И когда награбленные богатства препятствовали быстрому передвижению армии, Александр велел собрать все в кучу и сжечь, чтобы идти налегке к новым завоеваниям. Разве это не доказывает, что не добыча, а сама война была его целью? Не ради золота и не от бедности он воевал, а с целью достижения славы, с целью еще выше возвыситься, превысить тот уровень, на котором он был, реализовать свой потенциал карьерного роста. Что толку, что никто не смог управлять такой большой империей! Главное для него было то, что он смог собрать эту землю под свою власть, завоевать ее.
Про Калигулу известно, что до болезни его действия были весьма положительными, а после болезни отличались бессмысленной жестокостью и тиранией. Первые годы правления Нерона также оцениваются позитивно, а последующие характеризуются все нарастающим зверством, тиранией, жестокостью, бесчеловечностью, и наряду с этим - шутовством, актерством, крайним позерством. Иван Грозный до болезни также проводил весьма положительные реформы, после болезни стал жесток, коварен и подозрителен. Можно объяснить это болезнями и тем, что каждый государь проходит через стадию разочарования в своем народе. Но эти объяснения могут быть убедительны в отдельных случаях, но не убедительны в целом, поскольку слишком уж часто повторяется превращение доброго государя в тирана. Есть даже китайская сказка о том, что страной правил злой дракон. И каждый раз некий богатырь шел на бой, но люди думали, что богатырь убит, а дракон бессмертен. На самом же деле, богатырь убивал дракона, но, зайдя в казну и прикоснувшись к золоту (а, следовательно, к власти), он становился таким же точно драконом, как тот, кого он убил. Такие закономерности по всему миру и во все времена указывают на то, что этот закон - всеобщий и объективно действующий.
Не исключено, что даже самые отъявленные злодеи в истории, такие как Чингисхан и Аттила на первом этапе своей карьеры были вполне приличными государями, и, вероятно, даже совершили некоторые полезные для своего народа преобразования.
Если этот закон имеет место, то изменить его нельзя, но можно как-то учитывать.
Можно считать, что эта заметка является некоторым обоснованием для того, чтобы ограничивать сроки президентских правлений в развитых державах.
Впрочем, это пока только теория.
О ДЕЙСТВУЮЩИХ СИЛАХ
Для того чтобы говорить о том, что имеет место замкнутая динамическая система, необходимо указать обратные связи, обобщенные координаты и действующие силы в этой системе.
Поскольку общество - сложнейшая структура, то оно, конечно, не может быть описано одномерной моделью. Поэтому невозможно выделить один единственный критерий управления страной и проследить, как он меняется во времени по мере "старения" власти.
Таких критериев, конечно, множество.
Но можно выделить основные оси. И мы заметим, что каждая крайность этих осей весьма нежелательна для народа, поэтому в состоянии этой крайности государство не может долго находиться. Следовательно, существует оптимальный баланс между крайностями, этот оптимум - и есть желаемое равновесие.
ОСЬ "ТОТАЛИТАРИЗМ" - "ДЕМОКРАТИЯ" - "АНАРХИЯ"
На первый взгляд, демократия - это наилучшее устройство общества. Но все зависит от того, какие члены составляют это общество. Суд Линча - это тоже демократическое явление, ведь случайно собравшееся на улице большинство решает, казнить ли преступника, или миловать, и каким именно образом его казнить. На самом деле случайная толпа весьма легко увлекается за оратором, поэтому такая уличная "демократия" - всего лишь использование тягловой силы народа (в данном случае попросту толпы) для сведения личных счетов. Как это ни прискорбно, эта модель может быть воспроизведена в самых цивилизованных формах даже в наиболее развитых государствах. И народ даже не заметит, что им манипулируют. Не зря существуют политические технологии - это именно научные технологии манипуляции общественным мнением и привлечением его для достижения поставленных целей. А кто ставит цели? Разумеется, тот, кто даёт задания политическим технологам. Поэтому демократия, при которой правитель оснащен современнейшими политическими технологиями, а народ еще не достаточно грамотен и искушен, чтобы не позволить собой манипулировать (такого народа я, пока, к сожалению, не знаю) - такое государство практически является или в любой момент может стать тоталитарным.
Законы, которые не позволяют гражданам осуществлять суд Линча на месте, являются прививкой тоталитаризма, которая спасает законность, а, следовательно, и саму демократию от анархического тоталитаризма.
Можно показать, что крайняя анархия неизбежно приводит к тоталитаризму. На пиратских судах и в бандитских шайках, в мафиозных кланах и в лагерях заключенных - везде, где не действует государственная власть, неизбежно возникает власть вождя.
Можно также показать и что крайний тоталитаризм несет в себе семена анархии. Когда все лучшее душится тиранией, жизнь перестает быть ценностью, и множится число людей, которых уже невозможно запугать, поскольку они перешагнули черту отчаяния. Величайшее сосредоточение власти в одних руках неизбежно вызывает движения, стремящиеся вырвать эту власть из этих рук путем революции, переворота или покушения, даже ценой собственной жизни.
Но и без этих крайностей общество, предоставленное самому себе неизбежно стремится создать власть (естественное отторжение анархии) и общество, в котором власть сосредоточена в одних руках, стремится и мирными путями тоже эту власть рассредоточить (естественное противодействие тоталитаризму).
Поэтому понятно, во-первых, имеется некоторый оптимум сочетания единоначалия и демократии. Ясно также, что в момент смены власти общество не может находиться в оптимальном сочетании, а находится в состоянии "притирки", вхождения в режим, поиска оптимального распределения функций власти между отдельными властными структурами.
Ясно, что если общество "устало" от анархии и произвола мелких чиновников, разбойников или предпринимателей, желает видеть "сильное государство" то любой государь, который укрепляет власть, будет поначалу вызывать симпатии и поддержку народа. Ясно также, что общество, измученное тоталитаризмом, запрещающим всё и вся, будет поддерживать разрушение всякой власти, с готовностью даже голыми руками разберет любое здание или стену, символизирующее государственную власть, тюрьму или преграду между народами.
Для того, чтобы поддержать в обществе ту волну, на которой данная персоналия пришла к власти, нужны те же самые качества, которые нужны в борьбе за власть. Поэтому лидеры, пришедшие к власти на волне народных волнений неизменно в первый период своей власти встречают поддержку народа. Но для того, чтобы удержаться в оптимальном соотношении, государю необходимы совершенно иные качества. макиавеллевские методы удержания власти помогают тиранам укреплять тиранию, но они же приводят к накоплению народной ненависти, которая вызывает разрушение всего ранее созданного после смерти этих тиранов.
Всякий государь, заинтересованный не только в собственно настоящем, но и в будущем своего народа, должен стремиться к оптимальному соотношению между демократией и законностью. Как это ни кажется парадоксальным, законность примыкает к понятию "тоталитаризм", что было видно из примера с судом Линча. Ведь законность - это преемственность тех догм, которые когда-то кем-то были написаны и введены в ранг законов. Следовательно, это порабощение перед авторитетом. Демократия же - это принятие мнения большинства как высший закон, устранение любого авторитета, если он не угоден большинству, то есть демократия смыкается с беззаконием.
Перебор демократии - это беззаконие, перебор законности - это тоталитаризм, и лишь в здравой и паритетной доле демократия и законность - синонимы.
(Здесь можно привести аналогию, что полная бутылка и пустая бутылка - это противоположные крайности, но полупустая бутылка - это то же самое, что бутылка, наполненная лишь наполовину).
Крайности смыкаются в своих противоположностях, то есть в том смысле, что они в равной степени угнетают народ и вызывают силы, тяготеющие к противоположным крайностям. А баланс противоположных тенденций не просто смыкается, а является равновесным желаемым результатом. Половина одной крайности практически идентична половине противоположной крайности: половинчатая анархия и половинчатый тоталитаризм - это именно то, что необходимо, это - демократия. Но соблюсти здравые (равные) пропорции - это большое искусство. Об этом написано много. Для этого Монтескье сформулировал свой знаменитый принцип. Я уже об этом писал [4].
Как это ни покажется странным, или спорным потенциальным моим оппонентам, полное признание всякой частной собственности также как и идею коммунизма, я считаю недопустимой крайностью.
Если частная собственность - это святыня, то с учетом той закономерности, что деньги идут к деньгам, в таком обществе постепенно все богатства будут сосредоточены в руках очень небольшой кучки людей. Если этому не препятствовать далее, то и эти люди будут продолжать бороться между собой, и "поедать" друг друга с потрохами. Так могут сложиться монополии, сначала по отраслям, потом по группам отраслей. Если этому процессу не противодействовать, в конечном счете, весь мир может оказаться даже в руках одного единственного человека. Но это - лишь теоретически. Ведь на самом деле никакое общество не будет долго это терпеть. Всякое общество "налагает свою руку" на частную собственность. Это - прежде всего, налоги на доходы, налоги на недвижимость и на землю, и (особенно!) налоги на наследство. Таким способом у имущих забирается некая доля, которая должна быть распределена государством между неимущими, либо потрачена на государственные цели (которые по большому счету являются или должны являться целями каждого человека), то есть опять-таки тратятся в интересах других граждан.
Не следует допускать, чтобы "очень большие куски собственности" были в частных руках. Некоторые "куски" такие большие, что мировое сообщество не согласно даже отдавать их под контроль отдельных государств или государственных блоков. Таковы все океаны, целый континент Антарктида, а также воздушное и безвоздушное пространство, космос и небесные тела. Государство охраняет от частных рук заповедники и иные важнейшие ресурсы. Полагаю, что должен существовать государственный транспорт, государственная пресса, телевидение, радиовещание, связь и телефония, добывающая и энергетическая отрасли, важнейшие отрасли промышленности и многое другое. Если государство передает такие "жирные куски" собственности в частные руки, то должно это делаться не иначе, как по решению законодательного общественного органа, каковым может являться, допустим, конгресс или съезд избирателей, но каковым, безусловно не может быть такой орган, как дума, или, например, совет президента.
Другая крайность - коммунизм. За этим термином я отнюдь не понимаю "всеобщее благоденствие", а лишь способ распределения благ - каждому по потребностям. Такой способ полностью уничтожает какую бы то ни было заинтересованность в труде и в его результатах. Понятно, что не может все быть общим, не могут вещи в равной мере принадлежать всем.
При коммунизме не возможно воровство, потому что всё принадлежит всем. По сути, при таком обществе правильнее говорить, что "ничто не принадлежит никому". Ибо любой может взять вашу вещь и уничтожить. Вы оказываетесь бесправным. Никакой закон не защищает никакую вашу собственность от посягательств. Разве это хорошо? Человек должен иметь личные вещи. Для примитивного раба это, быть может, только одежда и обувь. Но мы - люди цивилизованные, или хотим стать таковыми. Для нас личная собственность - это не только зубная щетка и одежда. Это еще и квартира, обстановка, автомобиль и иная техника для быта и отдыха, может быть и яхта, а почему бы и не самолет? Все зависит от возможностей общества и каждого человека. Если мой труд не дает мне новой собственности или нового отношения к собственности, то я буду трудиться только до тех пор, пока мне это нравится. А это - отсутствие стимулов, отсутствие побуждающих мотивов. Выше я уже писал, что отсутствие мотивации - более страшная вещь, чем недостижимость целей. Разве мы хотим построить общество, которое бы состояло из Калигул, Неронов, Тибериев? У них не было целей, они жили в персональном коммунизме.
Опять получается, что крайности - очень опасная и неприятная вещь, а середина, баланс между этими крайностями - желанное счастье.
Всевластие цензуры означает невозможность высказать ничего. Понятно, насколько это плохо.
Вседозволенность СМИ ничуть не лучше. Если средства массовой информации могут писать и говорить о чем угодно, они будут писать то, что лучше раскупается, показывать то, что лучше смотрится. А это - чернуха, порнография, сенсации. Дутые сенсации приносят больше пользы и их легче производить, чем выдающиеся сообщения о новостях и сенсационных научных открытиях. Если газета должна самоокупиться любой ценой, то сообщения о зеленых человечках с Марса для нее более полезны, чем сообщения о выведенном новом сорте сирени. В результате вся пресса станет желтой, газеты будут писать обо всем вообще, а читатель не будет верить ничему, или же верить всему, что, в общем-то, в равной степени пагубно. Почти таким уже стал Интернет. В нем можно найти такие утверждения, которые к правде "не приближались и на пушечный выстрел".
Кроме того, разумеется, никто из нас не хотел бы, чтобы в прессе было разрешено разжигать национальную нетерпимость, расизм, милитаризм и так далее.
Следовательно, и тут необходим баланс между цензурой и вседозволенностью. Свобода - это лишь необходимое условие, но не результат и не цель. Важно еще и то, как ей будут пользоваться СМИ.
ОБОБЩЕНИЕ
Можно много и долго продолжать эти аналогии. По сути каждый из нас интуитивно понимает, что такое оптимум.
Все мы не любим ни чрезвычайной жары, ни адского холода, ни пустынной засухи, ни болотной влажности. Человек не селится ни в ямах, ни на вершинах высоких гор, ни в море, ни в пустынях, ни в воздухе, ни под землей. Человек живет на границах нескольких сред, потому что именно там легче найти желаемый оптимум.
Государственное устройство также должно избегать крайностей. Следовательно, государю всегда есть работа. Ведь всегда имеются проблемы, которые необходимо решать. Но отсутствие личных побудительных мотивов делает эту деятельность для государя непривлекательной. Ему гораздо интересней и кажется "полезней" заниматься охраной своих властных прерогатив и расширением их сфер. В этом - трагедия почти каждого государя и почти каждого народа.
В заключение напомню один известный анекдот.
Молодой только что назначенный директор завода просит у своего предшественника, уходящего на пенсию, полезных советов по руководству заводом. Прежний директор дал молодому три конверта со словами: "Когда будет невмоготу, вскрой первый конверт. Во второй раз вскрывай второй конверт. В третий раз вскрой третий конверт". Молодой директор первые два года работал без проблем, но потом все стало приходить в упадок. Он вскрыл первый конверт, а там написано: "Разукрупняйся". Стал он делить предприятие на филиалы, назначил над каждым самостоятельных руководителей и дело пошло. Но через несколько лет руководители проворовались, проблемы стали расти как снежный ком. Открыл он второй конверт, а там написано "Укрупняйся". Слил он все филиалы, стал единолично всем управлять, дело пошло. Но вскоре все снова стало приходить в упадок. Открывает он третий конверт, а там написано "Готовь три конверта".
В данном случае народ тонко подметил, что имелся период приближения к равновесию - пока молодой директор входил во власть. При этом не было проблем. В точке равновесия возникли проблемы. Для стабилизации потребовалось оттолкнуться от равновесия в сторону "демократизации". Движение стало похожим на стабильное. Потом потребовалось оттолкнуться в сторону "централизации" и опять движение стало похожим на стабильное. Но в третий раз никого этими приемчиками уже не удастся провести, поэтому новому директору тоже надо собирать чемоданы. Имел место переходный процесс с двумя выбросами в противоположные стороны. Если бы новый директор постоянно имел интерес усовершенствоваться в деле управления заводом, то эти конверты остались бы не вскрытыми. Но для этого необходимо было, чтобы этот новый директор имел мотивацию! Например, если бы после того, как он уже понял, что с должностью директора он вполне справляется, но ничего выше ему не светит, у него вдруг появился бы шанс стать министром, для чего ему потребовалось бы еще сделать какие-то преобразования на заводе, или просто показательно им руководить еще в течение какого-то срока, то он с этой задачей, видимо, справился бы.
Вот такие у меня рассуждения. Это, разумеется, лишь гипотеза о действующих закономерностях.
ССЫЛКИ
[1] Дж. Питер. Принцип Питера.
[2] В. Жмудь. Дополнения к принципу Питера. http://www.proza.ru/texts/2003/11/18-89.html
[3] А. Аверченко и др. Всеобщая история, обработанная Сатириконом.
[4] В. Жмудь. Декларация о демократии. http://www.proza.ru/texts/2005/12/14-90.html