...Тёплый ветерок сквозь листву и редкие лианы, что обрамляли широкий вход в пещеру, играл в моих волосах, ласково оглаживая кожу на лице и лбу. Он принёс запах моря, тихий шелест волн и далёкий крик чаек. Он дёргал живые зелёные занавески, отчего озорные солнечные зайчики плясали на моих опущенных веках.
Я полулежал на чём-то в меру мягком и в меру удобном, расслабившись и ловя кайф от охватившего тотального умиротворения и спокойствия. Я почему-то знал, что я в пещере, а пещера у моря, а на море вечное лето и я весь пропитался и пропах солью и водорослями.
Дуновения ветерка превратились в поглаживания тонкой невесомой рукой, ухо щекотало легкое дыхание, а тело с левой стороны ощутило тёплое и чуть давящее присутствие.
- Рассказывай, - сказал я, поднимая веки и упираясь в её серо-зелёные глаза. Наши лица были так близко, что мы касались друг друга кончиками носов. У неё он был, почему-то, холодным.
- Да что там рассказывать? - фыркнула она, чуть отодвигаясь и лёгким движением головы откидывая назад густые рыжие волосы.
- Не юли. - Чуть ворчливо ответил я, переводя взгляд на пещерный зев, занавешенный листвой и лианами, за которыми угадывался солнечный пляж и приурезовая морская зона с полосой прибоя.
- Ой, да ладно, зануда. - Улыбнулась она. - Слушай.
- Ну, во-первых, - начала рыжая, накручивая колечком на палец прядь моих порядком прореженных волос, - я тут подумала и решила, что имя Перстень мне как-то не очень нравится.
- Хм. - Я вновь повернул к ней голову, ловя серо-зелёный взгляд. - Прям совсем? И теперь мне кирдык?
- Да нет, недотёпа ты! - Сказала она с напускной злостью, стукнув кулачком по правому плечу. Странное было ощущение, когда тактильное воздействие на полсекунды отставало от визуализации.
- Просто мне не нравится, - продолжала она, показушно надув губки, - когда у тебя мешанина в голове, от того, что сам путаешься, когда мысленно обращаешься, либо к тому Перстню, что на пальце, либо ко мне.
- Убедила. - Важно кивнул я, внутренне соглашаясь с этими доводами. - Ну и как мне тебя называть?
- Ну, давай я буду... - Она на секунду задумалась, подперев голову рукой, глядя в неровный каменный свод. - Ну давай я буду Персией.
- Принимается, - усмехнулся я. - А что "во-вторых"?
- Что "во-вторых"? - Деланно удивилась рыжеволосая, смешно округляя глаза.
- Персия. - Тоном воспитателя урезонил я.
- Хм, - она лукаво скосила глаза, словно прислушиваясь, - а мне нравится, как звучит.
Но тут же вздохнула, встала с узкого деревянного ложа, сильно напоминающего шезлонг, только сделанный со средневековой основательностью, и прошлась к выходу из пещеры. Она была стройна, высока и боса, грива огненно-рыжих волос опускалась чуть пониже спины. Из одежды на ней был кусок зелёной ткани, обёрнутый вокруг тела, оставляя открытыми руки, плечи и длинные стройные ноги. Её кожу покрывал здоровый бронзовый загар, что могло бы быть удивительным, зная как "дружат" с загаром рыжие. Но удивительным не было, учитывая, что она не настоящая женщина, и мы находимся, скорее всего, на границе сна и чего-то ещё.
Создавалось впечатление, что здесь мы обитаем долгое время, пережив кораблекрушение и оставшись единственными выжившими. Я осмотрелся вокруг, осмотрел себя. Всё так: небольшая уютная пещера с засыпанным толстым слоем песка полом, обставленная элементами мебели из капитанской каюты. Сам я был частично обряжен в потрепанные одежды джентльмена начала XIX века - без камзола и тоже босой.
- А во-вторых, - задумчиво протянула она, держась за лиану и всматриваясь куда-то наружу, - я сейчас слегка сбита с толку тобой.
- Это как? - Удивился я, устраиваясь поудобнее и закидывая руки за голову.
Она обернулась, внимательно посмотрела на меня, затем прошла обратно и уселась на рядом стоящий табурет.
- Ты пробудил во мне какие-то очень давние воспоминания. - Персия подпёрла подбородок кулачком, упираясь локтем в своё загорелое колено. - Они пока обрывочны и смазаны. И вообще, создаётся такое впечатление, что кто-то их старательно вытравил из моей памяти. Может даже и я сама.
Я подобрался, скрещивая руки на груди и всем своим видом показывая серьёзную заинтересованность.
- Ты чем-то похож на тех... - Она чуть запнулась, подбирая слова. - На тех, кто открыл меня первыми. Кто... Кто вложил в меня что-то, что похоже на душу. Кто наделил разумом мою силу... Я не знаю, как объяснить.
Она в отчаянии опустила голову на руки, скрывая лицо водопадом огненно-рыжих волос. Но почти тут же рывком выпрямила спину и пронзила серо-зелёными клинками блеснувших глаз.
- Радиоактивность твоего тела, твоей крови, Денис, - твёрдо сказала она, - на порядок выше, чем у любого существа в Эрвиале. И по-хорошему, никому из них нельзя долго ежедневно находиться рядом с тобой...
Тут она вновь запнулась, дёрнула головой и закончила, сдувая лезущую в глаза рыжую прядь:
- А может и можно. Но то, что психо-энергетические преобразования в тонких контурах, воздействуют на тебя нетипично, либо не воздействуют вообще, одновременно меняя последовательность своих внутренних связей...
- Стоп! - Я вытянул руку ладонью наружу. - Ты о чём?
- О магии, дурачок. - Весело рассмеялась она, подскакивая и убегая куда-то мне за спину.
- Так что извини меня, - донёсся её голос, перемешиваемый с каким-то сдержанным стеклянным дребезжанием, словно она одновременно говорила и рылась в батарее початых и неоткупоренных бутылок с вином, - что пропала. Я, в самом деле, сейчас в определённом смятении, и мне нужно с этим как-то разобраться. Но обещаю, что это не продлится долго...
Возня и дребезжание стихли, Персия вновь стояла вплотную с занимаемым мною полушезлонгом. В одной руке она держала открытую прозрачную толстостенную бутылку, наполненную обычной водой.
- А сейчас, дорогой, - очаровательно улыбнулась она, наливая жидкость в сложенную лодочкой ладонь, - тебе пора вставать.
Крупные брызги полетели мне в лицо, я зажмурился и....
И подскочил, путаясь в шкурах и хватаясь за меч. Поведя слегка ошалелым взглядом и восстанавливая дыхание, я ещё некоторое время приходил в себя, оглушённый резким контрастом внезапного перехода от одной реальности к другой. Пусть даже та реальность была больше сном, но всё же...
Было ещё темно, но чувствовалось, что рассвет на пороге и вот-вот начнет светлеть восток - в той стороне, куда мы двигались последние четыре дня. Сегодня пятый.
Я, кряхтя, вздёрнул своё затёкшее ноющее тело на негнущиеся ноги, благо понятие "одноместная палатка" в этом мире выгодно отличалось от того, к какому я привык. Так и есть - по шву в одном месте многослойная утеплённая ткань чуть разошлась и в образовавшуюся щель стекала конденсированная влага, по капле просачиваясь внутрь. Конечно же, в том самом месте, где обычно находилась голова почивающего маркграфа.
Закупоренные бронзовые горшки с углями в количестве шести штук, что грели моё походное пристанище зимними ночами, были ещё весьма теплыми, да и спали мы, лишь сняв шлемы, наручи и поножи. Даже наплечники оставляли. Так что простыть могли только где-нибудь в дороге и при неблагоприятной погоде. Но так как я вчера после сшибки с наёмниками гарцевал с непокрытой мокрой головой, то ничего удивительного, что сегодня утром поднялась температура, разболелось горло и потекли сопливые ручьи.
Отлично начинается денёк! И Перстень не греет и Персия молчит, так что - никаких пока тебе чудес, никакого жара и тепла. Давай-ка, милорд, сам - своими ножками и ручками.
- Ваша светлость! - Радостно-взволновано прокричал, бегущий от костров, мой оруженосец. - Поешьте, я вот принёс, а коня уже покормил! Сейчас палатку соберу!
Чуть запыхавшийся паренёк почтительно протянул мне миску с горячим подобием бульона, где главным ингредиентом выступал размоченный кусок солонины, и кружку с моей порцией силвура - того самого тонизирующего напитка, в котором, как я надеялся, не было наркотических веществ, вызывающих привыкание.
После быстрого перекуса и справления всех необходимых нужд стало уже не так муторно - то ли простуда притихла, то ли силвур начал действовать. Так или иначе, но я даже нашёл в себе не то, что силы, но и некоторое удовольствие для подъёма на самую вершину приютившего нас холма - для личного ознакомления с намеченным маршрутом и проведения поверхностной рекогносцировки, так сказать.
- Вольно, бойцы. - Отмахнулся я от двух вытянувшихся в струнку гвардейцев, что несли тут караул. - Всё спокойно?
- Так точно, ваша светлость. - Негромко ответил один из них. - Никаких происшествий и... эта... противоправных действий.
- Молодцы. - Хохотнул я. - Хвалю!
Настроение поднялось просто уже от того осознания, что хотя бы приближённые прислушиваются к моим словечкам, улавливают их смысл и пользуются ими. Даже если только для того, чтобы доставить мне удовольствие. Мелочь, а приятно. Да и много ли человеку надо?
Горизонт впереди всё больше наливался промозгло-серым светом, переходя по краям в какой-то мутно-жемчужный. Солнце не могло пробиться сквозь плотный строй хмурых облаков, потому раскинувшаяся передо мной картина казалась слегка нереальной и безрадостной. Отливающая холодной синевой заснеженная равнина на грани видимости упиралась в тёмную полоску ближайшей к нам рощи.
Вот приглушённо простучали копыта, и навстречу зарождающейся студёной заре выметнулось два десятка наших разведчиков с ломанными чёрными крыльями развевающихся за спинами плащей. Ну что ж, через полчаса пора выдвигаться и всем остальным.
Спускаясь обратно в сворачивающийся лагерь, я всё проматывал в голове привидевшийся полусон, стараясь как можно точнее вспомнить и крепче запомнить все картинки и слова. Помимо воли я стал вдруг напевать себе под нос: "Персия, Персия - страна чудес...", и тут же добавил: "Идрить туды через дышло".
Под Перстнем кольнуло, по руке пробежала волна тепла, а где-то во внутреннем ухе прозвучал знакомый женский голос:
- Не бурчи, мне сейчас самой очччень несладко.
- Да всё понимаю. - Тихо усмехнулся я. - А ты не подслушивай там.
Ответом было молчание.
Хорошо быть маркграфом в том плане, что всё уже собрано, конь осёдлан и ждут только тебя. Ну что ж, впереди ещё много вёрст, испытаний, снега и капель в протекающей палатке.
Приреченск, жди, мы рядом.