Жуков Антон Антонович (в соавторстве с Аркадием Ангелом) : другие произведения.

Анри д'Аркен. Глава 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Историко-приключенческий криминальный роман Знаменитый французский поэт и разбойник Анри д'Аркен вступает в противостояние с влиятельным аристократом, сыном одного из маршалов королевства. Являясь фактическим королем парижской бедноты и преступного мира столицы Франции, господин д'Аркен использует все свои криминальные возможности, в то вермя как его противник все возможности финансовые. Выйдет ли хоть кто-нибудь победителем из схватки двух равных по силе соперников или их распри приведут к обойдному уничтожению? Ответ на страницах предложенного вашему вниманию произведения.
  Глава 1
  - ... Так что, похоже, что англичане хотят влезть в войну с Испанией, - подводя итог своему докладу, произнёс "красный кардинал" и первый главный министр Франции Арман Жан дю Плесси. - По крайней мере, данные нашей разведки говорят об этом почти наверняка. Копию приказа капитанам военного флота Британии, которую мы получили, я считаю подлинной, а потому есть все основании надеяться на серьезную заваруху между нашими врагами.
  - Любопытно, - пожал плечами король, полулежа в мягком кресле своего кабинета и глядя на струйки воска, стекающего по догорающим свечам. - Похоже, нам везёт.
  - Не совсем, - покачал головой собеседник. - У нас есть сведения о тайных переговорах англичан с голландцами. Видимо, они хотят сообща навалиться на наших южных соседей.
  Людовик с интересом воззрился на кардинала:
  - Разве это плохо, Арман? По-моему, чем больше этих идиотов погибнет во взаимной грызне, тем нам будет спокойней.
  - Вообще-то Нидерланды находятся севернее нас, - осторожно пояснил первый министр.
  Монарх снова пожал плечами:
  - Выражайтесь яснее. У меня вроде все в порядке с географией, но я пока не вижу причин для беспокойства.
  - Хорошо. Допустим, голландцы согласятся сотрудничать с Англией и перебросят к испанским владениям свой флот.
  - Ну.
  - Они будут двигаться с севера на юг через наши воды. Вас не беспокоит, что у нас под носом станут туда-сюда болтаться чужие военный эскадры? Где гарантия, что кто-нибудь из этих великих мореплавателей не перепутает в тумане испанский порт с каким-нибудь нашим и не ударит дружественным залпом по французским укреплениям?
  - Что-то не подумал, - разочарованно произнес Людовик.
  Его преосвященство при этих словах едва подавил усмешку, с трудом удержавшись от фразы вроде: "Тоже мне, удивил". Позволив себе лишь всепрощающий и всё понимающий взгляд, он продолжил свою мысль:
  - К тому же англичане не для того организовали брак принца Уэльского с вашей сестрой, сир, чтобы вы просто стояли в стороне. Они захотят и вас втянуть в войну, как своего союзника.
  Король недобро ухмыльнулся:
  - Династический брак - прекрасная штука, когда это выгодно нам. В данном же случае, будем считать что моя сестрица вышла замуж не за того парня.
  - Несомненно, - согласился кардинал. - Более того, это полностью оправданная позиция. Я считаю, что тактика невмешательства в общеевропейскую войну, должна быть нашим постоянным направлением во внешней политике. Поэтому ни на какие уговоры со стороны англичан, и тем более Бэкингема поддаваться нельзя.
  Людовик беззаботно махнул рукой:
  - Я не так глуп, как Карл. Может быть у него Бэкингем и фаворит, но на меня чары этого богатого щёголя что-то не действуют.
  Глаза Ришелье хищно сверкнули:
  - На вас может и нет, а на одну женщину, из вашего ближайшего окружения, влияют очень даже неплохо.
  Глава государства поморщился, будто проглотил целиком лимон:
  - Да оставьте вы в покое мою супругу. Что вы к ней пристаете со своими нападками. У вас есть хоть одно доказательство ее измены?
  - Что вы? - с притворным раскаянием всплеснул руками кардинал. - И в мыслях не было. Однако, некоторые поступки и, самое главное, некоторые знакомые вашей второй половины могут поставить ваше величество в двусмысленное положение. А это дает лишний повод к разговорам о том, что рука Бэкингема здесь весомее длани короля.
  - Со своими семейными делами я как-нибудь сам разберусь, монсеньер, - раздражаясь проговорил Людовик. - Вы лучше позаботьтесь, чтобы у нас внутри страны никакой смуты не началось. А то, дай только повод, так сразу гугеноты кашу заварят, или дворяне новый заговор сплетут.
  - Не переживайте, сир, - заверил монарха кардинал, скрестив на груди руки. - Внутри страны у нас ничего не произойдет, пока мы сами этого не захотим. Мы уже приучили чернь и дворян, что центральная власть в нашей стране - это сила, с которой нужно считаться любому вашему подданному. Абсолютно любому. И кто бы тут не пожелал поднять мятеж или посеять смуту, будет нами жестоко наказан. Пусть с этим еще не все хотят смириться, но многие это уже понимают. Даже гугеноты и дворяне.
  Казалось, что разговор двух первых лиц страны на этой воинственной ноте подошел к логическому концу. При обычных обстоятельствах кардинал бы поклонился его величеству и неспешно вышел из помещения, но вопреки своему привычному поведению Ришелье, замявшись, вымолвил:
  - И ещё мой государь...есть один внутренний вопрос, который совсем не терпит отлагательств.
  Людовик, который уже был изрядно утомлен затянувшимся разговором, при этих словах непроизвольно оживился, предчувствуя что-то интересное.
  - Вчера ко мне поступила жалоба от интенданта Парижа, - медленно вымолвил кардинал, явно подбирая нужные слова.
  - И в чём же суть?
  - На него было совершено нападение и при это его ограбили.
  Брови короля удивлённо взметнулись вверх:
  - А почему он обратился к вам? Ведь грабежами и разбоями, впрочем, как и их раскрытием занимается полиция.
  Кардинал, отводя взгляд в сторону, тяжело вздохнул:
  - Это нападение совершил Анри Д"Аркен.
  У короля, после этих слов в уголках рта, чуть дёрнувшись, затаилась злорадная улыбка. Было видно, что Людовику, немало сил стоит её сдержать.
  - Анри?! Хм... Очень странно. Обычно он любит почистить карманы богатых аристократов или ростовщиков, - при этом король стал разглядывать гроздь винограда на серебряном подносе, стоящем посреди маленького круглого столика. - Хотя постойте... ведь совсем недавно я читал его новый памфлет, который он как раз и посвятил нашему глубокоуважаемому парижскому интенданту и его новому поместью, купленному для его распутной жены. Неплохое произведение, между прочим. Рекомендую ознакомится, монсеньёр, для расширения литературного кругозора.
  После чего ленивым движением руки, глава государства сорвал понравившуюся ему виноградину, и бросил в рот:
  - Насколько я помню, господин интендант был выходцем из семьи небогатого ремесленника. Сделав в своё время головокружительную карьеру, сейчас он получает неплохой доход от некоторых финансовых операций, связанных с продажей сукна, а также процент от придуманных им же налогов. Но по несложным подсчетам, для того чтобы купить себе такое поместье, да ещё и в пригороде столицы, ему понадобилось бы пробыть на службе где-то двадцать, а может и все тридцать лет.
  Ришелье отрицательно покачал головой:
  - За то, чтобы стать интендантом, господин Камброн заплатил в казну вашего величества очень хорошие деньги. Хочу вам напомнить, сир, что мы имеем весьма неплохие прибыли от продажи государственных должностей. Если бы не этот пункт, финансовое положение Франции и в частности ваше, были бы просто плачевными.
  - Ну, не думаю, что вклад интенданта в благополучие Франции столь уж велик, - возразил монарх. - Похоже, его финансовая деятельность, главным образом, приносят прибыль ему.
  - А интендант для того свою должность и покупал. Я не припомню, сир, чтобы вы были таким щепетильным в момент получения от него денег. К тому же на тот момент, наша казна что-то не сильно ломилась от изобилия в ней золота. Особенно, когда вы начали принимать к себе на службу протестантов. Причем за большие деньги, весьма большие.
  - Пистоли, экю и денье господина интенданта здесь решающей роли не сыграли, - недовольно произнес Людовик. - Я не знаю случая, чтобы он этими деньгами с кем-нибудь делился.
  - Я не знаю случая, чтобы золотом вообще кто-нибудь делился. И мы с вами, сир, в этом списке не исключение, - сказал жестким тоном кардинал.
  Король покраснел:
  - Я защищаю свой народ от внешнего врага. За их деньги я даю им мир и спокойствие. Это и есть моя плата людям. А вот господин Камброн что-то ни с кем за свою жизнь не разделил своих деньжат. Представляете, как была отягощена грешная душа интенданта таким количеством золота, которое он имел. И даже в Библии было сказано, что "легче будет верблюду пройти в игольное ушко, чем богачу попасть в рай".
  - И что с того? - удивился Ришелье.
  - А то, что Анри Д"Аркен помог очистить душу бедолаги Камброна от греха богатства, чем совершил богоугодное дело.
  - Не богохульствуйте, - искренне обиделся собеседник. - Вы бы его еще к лику святых причислили.
  - Ни в коем случае, монсеньер, - покачал головой Людовик и в этот миг его тон приобрел властную жёсткость. - Но вы меня тоже поймите, не как монарха, а как человека. Ведь мы же оба прекрасно знаем, что наш интендант последняя сволочь. И какие бы деньги он мне не платил, своей скотской натуры он не изменит. Неужели не он был замешан в покровительстве парижских преступников, занимавшихся кражами и вымогательством? И не он ли каждый месяц получал от этих воров и разбойников свою долю - половину от награбленного?
  Кардинал промолчал.
  - А может быть не этот человек год назад вопреки моим эдиктам, запрещающим ввоз иностранных предметов роскоши, контрабандой ввозил в Париж одежду из золотых и серебряных тканей? Не ему ли платили заграничные купцы взятки за то, чтобы тайно доставить в город атлас, тафту или бархат?
  - Ну, - медленно протянул первый министр, - его причастность к этому делу представляется весьма сомнительной.
  - Неужели? А может вы забыли, как ко мне обратились старшины цеха мясников и поведали о том, что их привилегии были сильно и, самое главное, тайно ущемлены кем-то из друзей господина Камброна? Арман, до их обращения ко мне я даже представления не имел, на какие специализации делятся представителя этого древнего цеха. А теперь я прекрасно осведомлён кто такие колбасники, сосисочники и кабошёры. И все потому, что их жизнь сильно осложняет существование любезного интенданта.
  Видя, что кардинал открыл рот, готовя какой-то ответ, монарх предостерегающе взмахнул рукой:
  - Да, я понимаю, что непосредственно сам Камброн в этом деле участия не принял, но его попустительство в данном случае не хуже прямого соучастия.
  Затем король подался в своём кресле вперёд:
  - А может у вас вылетело из головы, как наш драгоценный интендант захотел затащить к себе в постель дочку одного из мастеров гильдии суконщиков? А когда она ему отказала, помните, как в течение недели то тут, то там сгорело пять складов и два крупных магазина, принадлежавших представителям этой купеческой общины? Разве вы забыли, как над городом целую неделю стоял запах горелого шелка и шерсти.
  - Нет, ваше величество, - процедил сквозь зубы кардинал. - Но только если в каждом парижском пожаре вы будете искать вину интенданта, то сумеете найти его грехи еще во времена походов Юлия Цезаря.
  - В те времена господин Камброн еще не жил.
  - Да, но при вашем подходе к делу, давайте просто обвиним его в том, что он придумал огонь и отправим этого дурака на эшафот.
  - Не надо доводить до абсурда мои мысли, - возмутился глава государства. - Я говорю вам о том, что действительно трудно доказуемо, но все-таки имело место быть.
  - Вы мне поведали обо всем, что вообще пока никем не было доказано, сир
  Глаза Людовика недобро сузились:
  - Тогда напомню вам еще кое о чем.
  Кардинал скосил взор на собеседника и, внутренне подобравшись, приготовился выслушать еще что-то, что похоже король припас напоследок.
  - Не припомните ли, дорогой Арман, кто во Франции является хранителем эталона веса?
  Ришелье с неохотой разлепил мгновенно пересохшие губы:
  - Гильдия бакалейщиков, - тихо проговорил он. - Согласно древней традиции именно у них хранятся все образцы весов.
  - Совершенно верно, - кивнул головой монарх. - Месяц назад мне стало известно, что в Париже пропало несколько представителей этой купеческой гильдии. Причем весьма близких к высшему кругу управления этой корпорации.
  - Да, было дело, - вынужденно согласился кардинал.
  - Потом, двоих из пропавших торговцев нашли в водах Сены. На телах обоих погибших были следы пыток. А после этого, буквально на днях было совершено тайное проникновение в торговый дом бакалейщиков, где неизвестные пытались подменить образцы королевского эталона веса. Моего эталона, черт побери. Двоих из преступников убили и при них были обнаружены поддельные гирьки разной массы, в точности копирующие королевские, но несколько тяжелее.
  Ришелье молчал, внимательно всматриваясь в глаза Людовика.
  - Обычно бандиты влезают в чей-то дом для того, чтобы что-то украсть. Здесь же кража целью не была. Эти люди выполняли некую операцию, которая попахивает государственной изменой. По всем признакам и предметам, обнаруженным у убитых, становится понятно, что готовилась подмена государственного весового стандарта. За каким дьяволом, монсеньер, преступникам подменять эталоны веса? Им нет никакой выгоды от того, что кусок хлеба станет немного больше или кусок мяса чуть жирнее.
  Король нервно дернул рукой:
  - Выгоду от такой фальсификации может получить только лицо, имеющее дело с крупными объемами какого-либо товара, причем, скорее всего, отправляемого на вывоз из страны. И среди парижских головорезов таких личностей нет. Доход от подобной авантюры может получить весьма ограниченный круг людей, находящихся в самых верхах самых верхних сословий, среди которых как это не сложно предположить, присутствует наш любезный интендант.
  - Эта история, ваше величество, тоже не подкреплена никакими фактами, указывающим на причастность к ней Камброна, - не согласился с доводами Людовика Ришелье. - Вы правильно заметили, что подобная фальсификация была бы выгодна весьма ограниченному кругу ваших подданных. Но среди них есть не только интендант. Ничуть не меньшую прибыль от такой подмены, мог бы получить, например, парижский купеческий старшина, Робер Мирон.
  Король кивнул головой:
  - Согласен. Но имеются еще и косвенные доказательства.
  - Это какие ещё? - изумился кардинал.
  - Хотя бы те, что на господина Мирона было совершено несколько разбойных нападений. А так же еще на ряд высокопоставленных лиц, которые, так или иначе, могли бы хорошо обогатиться от подмены стандартов веса.
  - Ну и...
  - Единственный человек, на которого никто никогда не покушался и которого никак не коснулся эта волна преступных нападок - Камброн. Не кажется ли уже одно это вам кричаще подозрительным?
  - Может и так. Но в покушении на Робера Мирона, между прочим, определенным образом был втянут и ваш любимчик Анри Д"Аркен.
  - Да, действительно. Но, насколько мне известно, его люди выступили тогда в роли телохранителей купеческого старшины. И если бы не их активное участие, похороны старшины были бы вопросом времени.
  Ришелье поморщился:
  - Похороны любого из нас лишь вопрос времени, - философски произнёс он.
  - Несомненно, но и торопиться на встречу с Создателем тоже никому неохота, - парировал Людовик. - К тому же, ваше упорное нежелание видеть очевидное, монсеньер, наводит меня на мысль о вашей пристрастности в этом деле.
  Кардинал слегка побледнел:
  - Я лишь выступаю в роли защитника одного из ваших подданных.
  - Необычная для вас роль, Арман. Зачастую вы обвиняете всех и вся, не имея и десятой доли для тех подозрений, которые существуют в отношении интенданта.
  Ришелье исподлобья поглядел на собеседника:
  - Может быть. Однако, и вы тоже не часто выступаете в роли обвинителя, следовательно мы просто поменялись местами для поддержания государственного равновесия.
  Людовик недовольно покачал головой:
  - Интендант - преступник. По ряду причин я не могу наказать его прилюдно. Поскольку обнародование его грехов, во-первых, бросит тень и на меня. А во-вторых, бесспорных доказательств в этом деле действительно нет. Но наказать этого человека надо. И Анри Д"Аркен именно в этом вопросе выполнил моё давнишнее желание. Пусть и неофициально, но все-таки. И поэтому я ему крайне признателен за оказанную услугу. Можно сказать услугу личного характера.
  - Давайте, объявим ему королевскую благодарность, - съязвил кардинал. - Или возьмем к себе на службу.
  - Еще раз повторяю, - разозлился Людовик. - Не доводите до абсурда мои слова или мысли.
  - По-моему, сир, вы без малого сами того не сказали. "Оказанная услуга", "личного характера". Разве это не ваши слова? Осталось только вручить Д"Аркену какую-нибудь государственную грамоту и подарить во владение крупное графство.
  - Я был бы не против, если бы в моём подчинении находился такой человек, как Д"Аркен. На таких людей всегда можно положиться. В отличие от той разношёрстной публики, какую я имею в своем распоряжении. Да и вы, Арман, тоже. Но, в силу многочисленных подвигов криминального характера, я не могу открыто поблагодарить Д"Аркена. Сами понимаете, в богатых сословиях, к нему относятся с большим опасением и настороженностью. Тем не менее, с другой стороны, скрывать своей симпатии к этой личности я тоже не собираюсь. Пусть все знают мою точку зрения в этом вопросе. И тут я имею право ни личные пристрастия, не как монарх, а как обычный человек.
  Глаза кардинала сузились:
  - При всём при этом вы мне запрещаете арестовывать Анри Д"Аркена именно как король, а не как человек.
  - Да, - неожиданно холодным тоном проговорил Людовик, - и более того, я бы хотел, чтобы вы задержали другого фигуранта в этом деле.
  При этих словах глаза Ришелье из маленьких щелочек стали круглыми как монеты:
  - Простите, Ваше Величество, не понял.
  - Вы должны арестовать интенданта и поговорить с ним о том, что неплохо бы ему добровольно уйти со своей должности на покой и в течение трёх дней покинуть пределы Парижа.
  - Но как же так...
  - Помимо этого, - не стал слушать возражения король, - необходимо проверить степень участия ваших людей, Арман, в преступлениях интенданта. У меня есть все основания полагать, что кто-то из ваших близких помощников покровительствовал Камброну.
  Едва это услышав, кардинал значительно утратил желание пререкаться с главой государства. Проверка его помощников людьми короля, в случае её проведения, ничего хорошего сулить не могла.
  - Ваше Величество, - скрывая раздражение, вымолвил Ришелье. - Представьте, как будут выглядеть произошедшие события с точки зрения обывателей. Молва о столкновении интенданта с Д"Аркеном давно разнеслась по всему Парижу. И сейчас все будут считать, что господин Камброн был фактически свергнут со своего пьедестал именно Д"Аркеном, а не вами. И теперь каждая парижская собака, будет гавкать о том, что король в этом городе Анри Д"Аркен, а не вы. И ходить за поисками защиты, помощи или справедливости люди станут не к вам, а к нему. Этот человек - опаснейший заговорщик, претендующий на вашу власть, сир. И если гугеноты, англичане, испанцы находятся довольно далеко от вас, то этот господин сидит у вас под самым носом. Ему для покушения на вас не надо входить в город, не нужно подкупать стражников, не нужно искать себе сторонников. У него всё это уже имеется. Неужели вы ничего не видите, ваше величество.
  - Монсеньёр, в некоторых вопросах вы плохо осведомлены. Начнем с того, что о противостоянии Камброна и Анри Д"Аркена давно судачат не только парижане, но и уже половина Франции. Но...
  Король попытался помягче выразить свою мысль, чтобы не вывести из себя кардинала:
  - Дело в том, что когда несколько лет назад Анри Д"Аркен появился в Париже, на улицах стало намного спокойней. С десятком своих товарищей он восстановил в городе хоть какое-то подобие закона. Пусть он и не очистил город от грабителей и убийц, тем не менее сейчас по нашей столице можно относительно спокойно пройтись пешком. А ведь до этого целая армия стражников не могла навести тут порядок. Потом его, как вы знаете, очень уважает чернь. Я думаю, вы в курсе, что большую часть награбленного он раздаёт нуждающимся.
  - Нет, сир, большей частью награбленного он с этой чернью расплачивается за определенные услуги. Хотя не спорю, что щедро.
  - Хорошо, - согласился глава государства, - но он дает возможность беднякам заработать, платя им за услуги в разы больше, чем другие наниматели. Разве это плохо?
  - Нет, но это и не благотворительность, о которой вы говорили. В щедрости Д"Аркена есть свой практический интерес. Так что не надо делать из него Робин Гуда.
  - Допустим. Но суть, монсеньёр даже и не в этом. Он - великий поэт. Действительно великий. А его стихи, пускай и не все, являются шедеврами.
  - То, что человек дружит с рифмой, ещё не повод прощать его преступления. К тому же, сир, вы никогда не слыли любителем поэзии. Если бы Д"Аркен коллекционировал морские раковины, как и вы, тогда бы я еще понял, но стихи...
  - Если бы он был просто человеком, находящимся в ладу с рифмами, никакого интереса для меня он бы не представлял. Здесь вы большой ценитель, нежели я. Сами знаете, я больше люблю книжки про войну и чтоб в них было много картинок. Суть в другом. В данном случае, Арман, мы имеем дело с исключительно талантливой личностью. Всевышний дал ему дар. И я хочу помочь в лице Анри нашему создателю, дабы выполнить его божественную волю на земле.
  Кардинал чуть не задохнулся от нахлынувшего возмущения.
  - Государь, Д"Аркен - безбожник. Если его талант и имеет какое-либо отношение к высшим силам, то эти силы скорее ближе к дьявольским. Он якшается с пьяницами и проститутками. В его шайке собралось отребье со всей Европы. Я уж не говорю про его многочисленные любовные похождения. Да, я тоже читал его стихи. И вы правильно заметили, что в них я смыслю побольше вашего, сир. Но в них нет ни слова о Боге. По крайней мере, слов Бога восхваляющих. И церковь он никогда не посещает. По крайне мере, чтобы помолиться.
  - Поясните, я не понял.
  - Если слухи об этом преступнике верны, то в церковь он может ходить только для того, чтобы на девок поглазеть.
  - Вы в это верите?
  - С его порочными наклонностями, вполне возможно.
  - Монсеньёр, - лукаво улыбнулся король, - насколько я помню в Священном Писании сказано: "Не всяк свят, кто крестится". И там же сказано: "Судите их по делам их". Согласитесь, что в своих поэмах Анри прославляет Любовь. О чем, собственно, и проповедовал Иисус.
  В этот момент терпение кардинала лопнуло:
  - О, мой Бог! Государь, помилуйте, Иисус проповедовал о любви к ближнему. Ваш же любимчик воспевает обычное вожделение к женщинам. Таких прославлятелей у меня половина Парижа. И потом они не знают, как и где лечиться после своих проповедей.
  - А что? Разве любовь к женщине не является любовью к ближнему? Или женщина не человек? Иисус, между прочим, тоже общался с мытарями и блудницами.
  - Да как же можно сравнивать?!
  - А я и не сравниваю. Анри Д"Аркен не Бог. Он - человек. Такой же, впрочем, как вы или я. А у каждого из нас есть свои слабости. Я, монсеньёр, наслышан о вашей тяге к покупке дорогих картин и статуй. Но не могу вас за это осуждать, поскольку сам грешен.
  - Но я-то это делаю из любви к искусству...
  - Стихи Анри тоже искусство. Которое имеет ничуть не меньшее право на жизнь, чем ваши статуи и картины. И не исключено, что через какое-то время меня и вас будут вспоминать лишь потому, что в наше время жил Анри Д"Аркен. Ведь возможно, что для будущих потомков стихи этого поэта будут в сто раз важнее, чем наши с вами политические победы, Арман.
  - Что вы такое говорите? - опешил кардинал.
  Сказанные слова для него были чем-то вроде переворота привычных жизненных устоев. В голове Ришелье не укладывалась мысль о том, что для кого-то он или король могут оказаться менее значимыми, чем стихи какого-то разбойника.
  - Кроме того, именно потому, что Анри хороший поэт, сумевший реализовать себя на этом поприще, он никогда не станет устраивать заговор против меня. У него на данный момент есть всё, что он хотел бы иметь. А в интригах и мятежах участвуют только те, кто зол на свою неудачную судьбу. К тому же он знает о моём благосклонном к нему отношении, и ему нет никакого резона терять покровителя в моем лице, ради сомнительного участия в каком-нибудь заговоре. Так что никакой он не заговорщик, Арман.
  Король дотронулся надушенным, ажурным платком до потного лба и властно подвёл итог затянувшемуся разговору:
  - Одним словом, Анри Д"Аркен должен быть оставлен в покое. А вашему другу интенданту необходимо убраться из Парижа.
  - Д"Аркен - разбойник и сластолюбец, такой же, как и наш господин Камброн. То, что два сластолюбца не поделили какую-нибудь шлюху не повод выгонять из города одного и давать награду другому.
  - Арман, вы же знаете, что я спокойно отношусь к дамам и у меня нет того безумного вожделения, которое руководствует поведением большинства мужчин. Поэтому я смотрю на них не как на двух бабников, а как на двух сильных личностей преступного толка. Только один преступник - вредит моему государству и лично мне, а другой - восстанавливает в нем хоть какое-то подобие социальной справедливости. И то, что Анри при этом создает отличные поэтические и литературные шедевры, делает его в моих глазах едва ли не праведником. Чего не могу сказать о Камброне. Поэтому мой приказ остается прежним - интендант должен уехать.
  Кардинал, стиснув зубы, опустил глаза, но не ответил. По его поведению было видно, что внутри него происходит сильнейшая борьба между желанием любыми способами уничтожить ненавистного ему человека и страхом неподчинения главе государства. И хотя Людовик являлся далеко не самым властным монархом своего времени, противостояние ему в вопросах, где свое рыльце было, как у одуванчика, в сильнейшем пуху, для Ришелье могло очень плохо закончиться.
  - Итак, монсеньёр, - произнес король, своим тоном чётко давая понять, что разговор окончен, - надеюсь, мы друг друга поняли.
  - Да, сир, я вас понял, - с великим трудом подавив раздражение, с деланным смирением ответил кардинал.
  Едва заметно склонив голову в поклоне, и на секунду сложив ладони лодочкой, Ришелье, чуть приподнял полы сутаны и неспешно удалился.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"