...А слов-то и нет. Помнишь, в старом стихотворении Игоря строчки: "... не прибавят слова, где сквозь тающий дым их зальёт синева..." Отпускаешь последний страх, последние ниточки нелепостей, концы которых тянутся назад, в захламленные чуланы...
Другому же себе - ребёнком
Велишь ты в новый мир войти.
Как больно в этом солнце звонком
Глазам, ослепшим взаперти.
Это из Сергея Городецкого. Интересно: всё это правда, и Игорёхина синева, и солнце Городецкого, но для меня кают-компания обычно предстаёт в полумраке. Свет звёздный, мягкий, отовсюду (звёздочки наконец забыли про своё вековое молчание) -- нету верха и низа, сливаются будущее и прошлое, левое-правое, ныряешь в это озеро... и самая трёхмерность уступает перед новыми измерениями, воистину несчётными (да простят меня математики).
Знаешь, зачем полумрак? Потому что он нужен как фон; ведь главное, для чего кают-компания, чего мы так ждём и предвкушаем -- это встречи. Всегда неожиданные, всегда новые, всегда наполняющие до краёв... и потому так хорош приглушённый, словно туманный, фон, скрадывающий всё то, что в данный момент не есть моё Ты. Нет границ, нет сопоставлений, нет ничего, что тикает над душой, выдёргивая из "здесь и сейчас".
Нет мелькания, суеты, множественности... хотя Ты может быть разным, и это не всегда твой собеседник и вообще один человек; помнишь предпоследний вечер в холле, когда мы сидели вчетвером, как закручивалась спираль, вбирая в себя весь мир? А нескончаемый "вальс после премьеры", после того же лагеря, то есть первый для тебя? Моим "Ты" в какие-то моменты был ты; то, как ты кружился с Иришей, Таней, Лариской... как сидел рядом со Златеникой, пропуская танец ради неё.
Как легко писать тебе (забавно, только что ведь "не было слов"?!) -- как трудно это было б пересказать тому, кто не побывал хоть раз... Ему может увидеться пустота, отрешённость и безмятежность людей, отпустивших страдания и страсти, некая "альфа", но для нас кают-компания это скорее "омега", мы отпустили то и только то, что мешало полноте, сложности, настоящести. Накалу Встречи, которая иногда как танец, а иногда и как пощёчина. Напряжению внутренней сборки, когда ты готовишься сделать шаг на мостик, к штурвалу.
Твой Виталий
12 апреля **13 г.
Привет, Кирилл!
...Вот это ощущение на Корабле, когда тает потолок и пол, когда ты падаешь в раскрывающийся во все стороны необъятный мир - то самое, о котором написал Межелайтис в "Икаре"; то самое, которое неизменно вспоминается 12 апреля.
Весеннее утро само как заглавье поэмы,
которой страна открывает великую книгу.
Я знаю, я строчки сегодня в нее не прибавлю --
я слишком волнуюсь... Я просто припоминаю.
Все чаще и чаще в зрачки опрокинуто небо,
и звёзды крупнеют. И жаркое их притяженье
тревожную кровь неуклонно вращает по жилам.
Вот так, мой товарищ, мой гордый собрат по столетью,
ты шёл в это вешнее утро,
вот так же, наверно, и птице,
едва только крылья почует, не терпится в небо:
наполнить их ветром полёта.
Но разве Земля не была тебе добрым гнездом?
Неужто тебе на Земле не хватает уюта
и трудного хлеба ее, и соли, и грешного меда,
и терпкой воды ключевой, до ломоты в зубах?
Неужто Земля не играла тебе колыбельной
ладонями ливня по струнам соснового бора?
Не может же быть и такого, чтоб стрелки часов
на всех циферблатах любви до того торопились,
что счастья земного тебе не успели отмерить...
Чего же тебе на земле не хватает,
Тебе, коммунисту?
Всего только -- звёзд под ногами.
Всего лишь -- Вселенной, как сердце распахнутой настежь...
Шаг в кают-компанию -- всегда счастье и боль. Предвкушение встреч и боль от напоминания о бесконечности несделанного... о хрупкости Кораблика перед бездной... Но всё-таки радости больше, потому что Корабль - это мир действия, уверенного и точного. Таким его задумали, таким его продолжают создавать все, кто на нём собрался.
Твой Виталий
20 апреля **13 г.
Привет, Кирилл!
Про два места на Корабле мне осталось написать -- про личную каюту и про капитанский мостик. Долго думал, про что писать сперва. Рассказывать о мостике -- прорываться через парадоксальное, невозможное. Сам шаг туда всегда трансцендентный и необъяснимый... но только побывав на мостике (описав мостик), ты способен снабдить смыслом весь путь, завершить вселенную, включить в мощное движение всё то, что описывалось как набор холодных, разложенных по полкам деталей. С другой стороны, мне всё-таки трудно писать и даже думать про мостик, не отдав должное всему тому, что к этому шагу каждого из нас готовит.
Поэтому сперва я пишу про каюту. Впрочем, чуть лукавлю: ещё и потому, что сам сейчас стремлюсь туда. Каюта -- место покоя, тишины, паузы. Погружения в свою альфу, точку отсчёта. После высочайшего напряжения встречи, контакта -- здесь тебя никто не ждёт. И это даже не обязательно значит, что ты в каюте один, ты мог отдалиться вдвоём, втроём... Но, сколько бы вас ни было, вы блюдёте единую тишину... вспомни ночные купания на Серебристом, сама эта обнажённость, выключение из всех связей и контекстов, вода, чернота которой делает несуществующими тела... или там же раннее утро, огромные неподвижные тени, тотальный штиль, когда будто выключили время. Две минуты, или десять, или ноль -- неизвестно; мы всё в той же точке отплытия, наслаждаясь мгновением, вдруг обретшим длительность. (А помнишь, как мы научились "забывать" часы в лагере - и всё же всегда успевали вернуться к подъёму?)
Удвоенный мир в глади озера: тот, нижний, пытался уподобиться, но чуть дрожащая вода упорно стирала мелкие чёрточки... и вдруг случайность исчезла и тождество настало. "И тихо всё. И ветер -- стих." И теперь уже тот мир, что под водою, будучи свободным от назойливых помех, задаёт тон: он хранит настоящее, надёжное -- в то же время мечтая вырваться, воплотиться в деревьях, птицах и облаках.
Ничего этого нет.... здесь, в твоей каюте, ни реальности, ни пещеры, только разделяющая их грань, полнота нуля по всем координатам. Первый день оставшейся жизни.... начнётся чуть позже, сейчас пространственно-временной ноль. Ты даже не материальная точка: масса, которую ты старательно освобождал, переливая в конечности тепло и тяжесть, эту свободу обрела и утекла, как положено, к центру Земли, ты чистая геометрическая точка, ты ноль, ты начало, тебе ничто не мешает, ты сделаешь всё лучшим образом, тебе завтра на мостик, а сейчас - спи.
Твой Виталий
28 апреля **13 г.
Привет, Кирилл!
Несколько странным получилось предыдущее письмо, да? Казалось бы: про покой и тишину, безвременье и безграничное пространство... а прорывается напряжение, неустойчивость, чувствуется незавершённость... Трудно даётся "ноль", это известное дело. "Всякое ничто есть ничто какого-то определённого нечто" -- или как там у Гегеля? Чтобы вполне прочувствовать пустоту, надо чтобы она настала, сменила собой некую "заполненность".
Даже математикам ноль плохо удаётся; они не могут понять, один он на всех, или в каждом контексте свой. То начнут писать ноль "с чёрточкой", "со стрелочкой" (вектор, мол) или, бывает, жирным шрифтом -- потом эту затею бросают; вроде как можно везде просто ноль писать... но неуверенно это получается.
Вот характерное место в том письме: всепоглощающий берег озера на рассвете, часы остались в вожатской, ничто не шелохнётся... и всё же ты вовремя на месте, когда нужно будить команду. Парадокс? Никакого покоя на самом деле, "вам скакать до сегодняшних и до завтрашних дней"? Злобная тикалка работает?
Да и нет. Остановка создаётся движением, озеро -- лагерем, каюта -- Кораблём. Да, ты не покидаешь маршрута, ты успеваешь к подъёму, смысловая нить нигде не рвётся. Паузы, мгновения покоя кажутся лишь эфемерными узелками на этой нити. И всё-таки они настоящие; более того -- необходимые. Без личной каюты нет ни кают-компании, ни мостика, ни даже трапа. Твоё "я", наполненное внутренним тождеством, равновесием, нерастворённое, по-настоящему единичное -- только такое может прийти на встречу, вступить в отношения Я и Ты, пройти на мостик (а мостик -- это ведь тоже встреча, на сей раз с Миром как целым).
Движение требует от тебя остановок. Ты не катишься колесом; ты шагаешь, плавно, пружиня, замирая перед каждым шагом. Ты приходишь к озеру, чтобы потом принести на встречу умытого и обновленного себя, чтобы смочь снова и снова быть собой. Да: здесь точка опоры для дальнейшего движения, и только так.
Каждый шаг к свободе, каждое "обретение пустоты", утилизация случайного, расчистка поля от нелепых "устоев" и "норм", от соблазнов и привычек -- это шаг в сторону необходимого, единственно возможного, "автоматически" заполняющего расчищенную территорию. Потому и пауза завершает себя сама, решив стоявшую перед ней задачу, и ты оказываешься вовремя у лагерной калитки.