Ещё какое-то время мы с Ирликом сидим в тишине, осмысливая своё плачевное положение. И это ведь, значит, тот самый Ирлик-хон, который солнце проглотил. Подумать только... Интересно, а шрам от вспарывания у него на брюхе остался? Хотя вряд ли, на муданжских богах всё должно заживать бесследно. Неужели такого монстра можно просто взять и приковать к креслу?
-- А как получилось, что вас сюда посадили? Как джингоши вас поймали?
-- Это были не джингоши, -- вздыхает Ирлик и сдувает с губы рыжий локон. -- Меня свои подставили.
-- Муданжцы?!
-- Да нет, другие боги. Ты небось про меня не много знаешь?
-- Про солнце знаю, -- отвечаю, слегка покраснев. Ужасно неловко, особенно как представлю, как он его глотает...
-- Вот-вот, -- мрачно кивает он. -- Все остальные истории про меня примерно такого же свойства. Пришёл Ирлик, сделал пакость, и его наказали.
-- А на самом деле? -- робко интересуюсь я.
-- А на самом деле, если бы я тогда солнце не тронул, была бы у них сейчас чёрная дыра вместо солнца! Это ж надо было выбрать систему с двумя звёздами! А теперь жалуются, вот, везде туннели, опасно... Или вот, все любят рассказывать, как я у маленькой Укун-Тингир хурму отобрал только что не изо рта. А что та хурма ядовитая была -- это все как-то быстро забыли, да, -- его тон становится всё выше и обиженнее, а сам бог начинает неуловимо напоминать Алтонгирела. Я не удерживаюсь и хихикаю.
-- Опять смеёшься, -- замечает он. - Ну ты даёшь, молодка. До сих пор у меня тут только один смеялся, ну так то был старик-воин, который ничего не боялся и оставшихся дней не жалел. Чем я тебя теперь насмешил?
-- Да так, на одного знакомого ты похож.
-- С Земли?
-- Нет, с Муданга.
Ирлик недоверчиво поднимает бровь.
-- Это на Муданге такие люди теперь водятся, что на богов похожи?
-- Не лицом, -- объясняю. -- Манерой, что ли. Да тот мой знакомый так держится, как будто пару Вселенных создал, не меньше.
Владыка Подземного Царства хмыкает.
-- Интересно, каков же из себя твой муж. Я смотрю, ты очень переживаешь, что больше его не увидишь.
-- Я переживаю, что он меня не увидит, -- поправляю я. -- Мне-то что, умру и нету, а он скучать будет. Я же ещё и беременная, а он всю жизнь хотел завести ребёнка...
-- Да ты расслабься, -- дружелюбно предлагает мне Ирлик. -- Он всё равно войну проиграет и погибнет, не долго успеет поскучать.
-- Спаси-и-ибо! -- скалюсь я. -- Утешил, сволочь.
Мангуст моргает.
-- Ты полегче в выражениях-то. Я, знаешь ли, не привык к такому тону.
-- Ну правильно, а гадости говорить привык.
-- Я вообще-то не имел в виду издеваться, -- вздыхает Ирлик и продолжает таким тоном, как будто заранее твёрдо уверен, что я не слушаю. -- Я просто хотел сказать, что при нормальных обстоятельствах люди, которые приятны друг другу, на том свете встречаются и хорошо себя чувствуют, если не очень хотят обратно. Но, конечно, меня все всегда воспринимают в штыки, и чего я каждый раз обижаюсь, как в первый?
-- А вы не пробовали получше выражения выбирать? -- ворчу я. -- Ну ладно, просите уж. В нормальной ситуации я бы не стала богу хамить, а сейчас просто... нервничаю. Только пожалуйста, не надо больше повторять, что там с Азаматом случится, а то от вас это звучит слишком уж... как предсказание.
Он смотрит на меня, склонив голову, изучает.
-- Надо же, извинилась, -- говорит наконец негромко, скорее самому себе, чем мне. Потом повышает голос: -- Так на что похож этот твой красавец?
-- А он не красавец, -- говорю. -- По крайней мере, по вашим меркам. У него шрамы на лице.
-- Значит, другую жену не заведёт, -- понимающе вздыхает Ирлик. -- Но раз армию собрать смог, значит, и правда хороший полководец. Э-эх, поразмяться бы с таки-и-им, -- мечтательно протягивает он, распрямляя ноги. Они босые, а на щиколотках среди прочих браслетов красуются два массивных золотых кольца, прикованых цепями к креслу. Цепи мелодично звенят.
-- Пробовали, -- охотно и печально отвечает Ирлик. -- Пилой, топором, алмазом, даже из разных пушек по ним стреляли. Меня обожгло, а толку никакого. А что, у тебя в этом чемоданчике что-то острое есть?
-- У меня есть лазерная пила, -- говорю. -- Она вообще-то для костей, но и металл должна брать. Может, я попробую попилить?
-- Валяй, -- радушно соглашается Мангуст. -- Не распилишь, так хоть время скоротаешь.
Я откидываю верхние створки чемоданчика и извлекаю инструмент. Он свежезаряжен и откалиброван, я ведь собиралась на операцию. Хорошо, что там не смертельный случай был, так-то выживет, хоть и с кривой рукой.
Подхожу к богу с некоторой опаской. Всё-таки жрёт человечину... Но он только с любопытством рассматривает предмет в моих руках и содержимое чемодана. Вблизи от него веет теплом и мёдом. Включаю пилу, осторожно примеряюсь к цепи между ногой бога и креслом -- может, цепочка легче разрежется, чем толстый браслет, да и меньше риска повредить клиента. Но фиг вам. Лазер тонет в тяжёлом звене, не оставив ни царапинки. На всякий случай пробую по очереди все четыре браслета -- с тем же результатом.
Бог расстроенно поджимает губы.
-- Вот ведь каждый раз заранее знаю, что ничего не выйдет, а так обидно!
Я тоже гримасничаю. Больше ничего хотя бы теоретически способного разрезать кандалы у меня нет.
-- А из чего они? -- спрашиваю для шума.
-- Без понятия, -- пожимает плечами Ирлик. -- Но на них лежат заклятия дюжины богов. Тут и тряпочные не поддадутся.
Я нависаю над ним в глубокой задумчивости, остановив стеклянный взгляд на ближайшем запястье. Изящное такое тонкое запястье, но ладонь большая, никак не пролезет в плотный браслет, даже если вывихнуть большой палец. Только если...
-- А на вас самом заклятья есть?
-- На мне? -- удивляется бог и фыркает горячим воздухом, как обогреватель. -- Нет, конечно. Я ещё не настолько силу растерял, чтобы меня заколдовать было можно.
-- Так, -- говорю, -- хорошо. А прикованы вы только за руки и за ноги?
-- Только? А этого мало? -- усмехается он.
-- Ну, я за всеми украшениями не вижу: шея и тело свободны, да?
-- Да, но... -- он замолкает и мельком заглядывает мне в глаза. -- У тебя есть какая-то идея?
-- Мгм, -- киваю. -- Скажите ещё вот что. Внутреннее устройство у вас сильно отличается от человеческого?
-- Смотря когда, -- протягивает он. -- Сейчас не очень, а вот когда злюсь или радуюсь сильно, то близко ничего похожего нет...
-- А вы можете сделать так, чтобы ваше тело стало совсем-совсем человеческое?
-- Могу, но зачем? Я тогда сразу есть захочу... -- он косится на меня. -- А то и ещё чего-нибудь.
-- Потерпите, -- противно улыбаюсь я. -- Затем, что человеку я могу отрезать руки-ноги и пришить обратно.
Я выдерживаю драматическую паузу. Ирлик-Мангуст от удивления уставляется на меня, и наши взгляды встречаются. Странное ощущение, как будто смотришь на огонь вблизи -- припекает. Я поспешно несколько раз моргаю и слегка отворачиваюсь.
-- Ой, -- говорит он, -- извини. Опять забыл в глаза не смотреть. Очень больно?
-- А ты такое делала раньше? -- с подозрением спрашивает бог.
-- Ага, -- киваю охотно. -- Много раз. И там были не гладенькие аккуратные разрезы от пилы, а, скажем, зверь оторвал или какой-нибудь станок, или взрывом. И этих людей с оторванными конечностями мне доставляли через три-шесть часов уже полумёртвыми. У нас тут, конечно, условия так себе, -- я отпинываю в сторону чей-то позвонок, -- но так и вы наверняка более устойчивы к инфекциям, чем люди.
-- То есть ты вот так вот просто отрежешь мне руку, вынешь и приставишь обратно?
-- Ну, не так просто, конечно. Это будет довольно долго, мне ведь придётся каждый сосудик сшить. Но в итоге всё будет, как раньше, неотличимо.
-- Делай! -- выпаливает он с таким азартом, что мне тут же хочется вкатить ему успокоительного, чтобы не дёргался. -- Делай, девка! Это настолько безумно, что должно получиться!
-- Отлично, -- говорю. -- Вы в человека-то превратитесь.
Он ненадолго сосредотачивается и слегка изменяется. Становится чуть-чуть поменьше, поуже в плечах. На лице и теле исчезают узоры, зато появляются веснушки. Преображённый бог хлопает на меня оранжевыми ресницами. Теперь он немного смахивает на Ирих. Температура тела у него вполне человеческая.
-- Ох, как же хочется жрать! -- морщится он. -- Ну ладно, авось немного осталось терпеть... Начинай с левой руки, хорошо?
И я принимаюсь планировать операцию.
Самым трудным оказывается найти место для микроскопа, под которым я буду сваривать нервы и сосуды. Подлокотник кресла покатый и извилистый, с него всё соскользнёт. Приходится насобирать костей почище, промыть их спиртом (которого у меня, к счастью, очень много) и сварганить из них и бинтов некое подобие столика. Затем я несколько раз просчитываю в уме все возможные сложности, подготавливаюсь по полной, обезболиваю и берусь за пилу.
В скрюченном положении ужасно болит спина, особенно если учесть, что я всю неделю пашу в том же самом положении без передыху. Ещё очень неудобно без ассистента, но что делать. Вот уж и правда, хочешь жить -- умей вертеться. Ох хочу... Пациент забавно смотрится в маске, а первые минут десять хохотал над моим видом в стерильном костюме, маске, очках и шапочке, ничего делать не давал. Еле успокоился.
Левую руку я заканчиваю через три часа. Жрать хочется ужасно. У меня правда есть питательные растворы, можно будет потом вколоть и ему, и себе, но потом. Их не так много, а конечностей четыре. Крови бы хватило, хотя лазерная пила не даёт большого кровотечения, но всё равно есть потери.
Ирлик осторожно шевелит указательным пальцем.
-- Она не очень слушается, -- говорит капризно.
-- Да вы подождите хоть несколько часов, дайте прирасти! Вот сниму фиксатор, тогда будете шевелить, а пока не вздумайте, а то пальцы тоже закатаю.
Он сверкает на меня покоричневевшими глазами, но мучить руку перестаёт.
Ещё через четыре часа я справляюсь с правой рукой. Под конец совсем уже еле шевелилась, надо делать перерыв. Достаю капельницы с питательным раствором, ставлю одну Ирлику, другую себе. Разгребаю кости с пола, ложусь по стойке смирно.
-- Отдыхаем, -- говорю. И отрубаюсь на десять часов.
Когда просыпаюсь, пациент встречает меня радостной улыбкой. Он уже без проблем пользуется обеими руками. С левой даже гипс отковырял. Ни намёка на разрез там не осталось.
-- У меня свободные руки! -- ликует он, ёрзая на месте. -- А с ногами дольше будет или быстрее? Я даже есть уже не хочу, только бы выбраться!
-- Есть вы не хотите, потому что всю ночь питались, -- говорю, снимая пустую капельницу. -- А с ногами будет быстрее, если вы мне поможете.
-- Легко! -- бешено кивает он.
Ну вот, теперь у меня есть ассистент. Бестолковый и опасный, но есть. Всего через пять часов обе ноги свободны.
Я достаю влажную салфетку и тщательно, с упоением стираю пот с лица. Только сейчас чувствую, как тут душно, в этой комнатушке. Удивительно, как до сих пор не задохнулась. Властелин Битвы тут же начинает проверять конечности на прочность: щупает руками, пытается наступить.
-- Да не трогайте! -- молю. -- Ведь хуже сделаете! Ну подождите ещё хоть пару часов!
-- Ты себе не представляешь, как я хочу встать с этого трона! -- с душой говорит он.
-- Представляю. Разрешаю лечь на пол.
Удивительно, но он послушно ложится. Видно ноги всё-таки дороги. Я тоже ложусь, распрямляю спину и некоторое время дремлю, пока меня не будит нетерпеливый бог.
-- Три часа прошло. Левая уже совсем хорошая. Можно мне обратно привычную форму принять хотя бы? Я не буду на правую наступать...
-- Ладно, -- разрешаю. -- Принимайте. Только дайте я сначала фиксатор сниму, а то сдавит.
И вот Ирлик-Мангуст снова выглядит так, как когда я впервые его увидела. но на достигнутом он не останавливается, увеличивается в росте ещё больше, заполняя почти всю залу, и теперь так пышет жаром, что мне становится нехорошо. Я поспешно убираю свои причиндалы обратно в чемодан.
-- По-моему, стоит попробовать отсюда выбраться прежде чем я тут зажарюсь, -- говорю.
Он плотоядно облизывается и хватает меня за руку. Я невольно отшатываюсь.
-- Да не трусь! -- укоряет он меня. -- Не сожру. Просто когда вылезем, надо будет подкрепиться... Давай сюда свой ящик и держись крепче.
Он продевает меня в свои бусы и прижимает локтем к самому животу. Я изо всех сил вцепляюсь в прохладные украшения на его горячем теле. Внезапно поднимается ветер -- горячий, пыльный, пахнущий горелыми костями. Он всё усиливается и мечется вокруг нас, образуя смерч, а потом мы резко стартуем вверх. Земля вокруг трясётся, я зажмуриваюсь и закрываю нос воротником, чтобы не надышаться пыли. Всё дрожит и раскаляется, по мне ручьями течёт пот, но мы движемся вверх. Пару раз приоткрыв глаза я вижу алые плавящиеся камни, и мне становится нехорошо.
-- Горячо? -- кричит мне сверху Ирлик-хон.
-- Да-а! -- блею я.
-- Не бойся, я вокруг тебя остужаю!
Мне страшно подумать, на какую глубину его засобачили, потому что поднимались мы невыразимо долго. Вообще не понимаю, как я это пережила. А уж тем более -- как это пережил эмбрион. Хотя я Ирлика предупреждала. Может, подумал и об этом, бог всё-таки. Одно радует -- при таких температурах ни одна зараза на нём не выживет, это точно.
Наконец кошмарный подъём заканчивается. Я от большого ума смотрю вниз -- там разверстая земля, дым, лава... но далеко. Даже очень далеко. Ой мама!
-- Ты ещё и высоты боишься? -- доносится сверху насмешливый голос. Меня под зад подхватывает гигантская рука. -- Та-ак, где тут ближайшее пастбище? А, вон!
Он стартует с места на скорости хорошего унгуца, и меня мгновенно продувает ледяной ветер. К счастью, летим мы недолго, через минуту опускаемся на заснеженное поле с оленями. Те, конечно, порываются удрать, но Ирлик стремительно окружает пятерых скотин огненным кольцом. Потом он выпутывает меня и ставит на землю. Я кутаюсь в тёплую куртку, однако здесь гораздо холоднее, чем у Дола, так что я подхожу поближе к огоньку.
Ирлик ещё немного изменился. Перья на его украшениях превратились в шипы, похожие на горящие сучья. Рисунки на теле мерцают, как красные угли, а кожа сильно потемнела. Огненные волосы заплетены в две неплотные косы, которые стелятся за ним по земле.
Он проходит внутрь круга, хватает одного здоровенного оленя за рог, другой рукой отрывает ему заднюю ногу и с упоением вгрызается в мясо, пачкаясь в крови. Не жуя проглатывает первую порцию и поднимает окровавленное лицо к звёздному небу, жмурясь от удовольствия. Потом продолжает трапезу.
Я сижу на корточках у огня и жду, пока он насытится. Я бы тоже не отказалась перекусить. На втором олене он меня замечает, выдирает из оленьего бока кусок, ошпаривает огнём на ладони и кидает мне. Я срезаю скальпелем обугленную корку и осторожно пробую мясо. Оно жёсткое и несолёное, но по крайней мере не сырое, а есть очень хочется. Где у меня тут был физраствор?
Наконец олени заканчиваются. Ирлик-хон тушит огонь, выходит из потопленного круга и умывается снегом. На лице бога снег вскипает и шипит.
-- Ну что, рванули на фронт? -- жизнерадостно предлагает он мне, сверкая очами и зубами.
-- А домой нельзя? -- спрашиваю робко.
-- Домой! -- бросает он презрительно. -- А муж? А долг перед родиной?
-- Родина у меня в другом месте, -- говорю. -- А муж предпочитает, чтобы я была дома и лечила раненых. Тем более, меня там ищут... Мы хоть в то время вылезли? Я же не знаю, туннель, по которому я к вам попала, -- он сколько времени съедает?
-- Здесь прошло столько же времени, сколько ты просидела в моём подземелье, -- отвечает бог. -- Но мне скучно тебя домой нести! Такая женщина, как ты, должна воевать! Так что я тебя доставлю к мужу, а там разберётесь.
-- Но это даже не на планете! -- жалобно протестую я.
-- Ну и что? Думаешь, я в космосе перемещаться не умею?
-- А чем я там буду дышать?!
-- А-а... -- он слегка сбавляет обороты. -- Ну, тогда я пронесу тебя через Подземное Царство прямо на какой-нибудь звездолёт. Как, говоришь, мужа твоего имя?
-- Азамат. А я в Подземном Царстве не умру?
-- Если не будешь там ничего есть и пить, то не умрёшь, -- спокойно обещает Властелин Битвы. И, не слушая никакие мои дальнейшие возражения, сгребает меня в охапку и проваливается вместе со мной сквозь землю. Я едва успеваю ухватить свой несчастный чемоданчик.
В Подземном Царстве просторно и нежарко. Мы летим по пасмурному небу над сумеречным садом, украшенным неяркими праздничными огоньками, время от времени пересекая холодные тёмные овраги. Ирлик-хон здесь совсем непохож на человека, он представляет собой чёрное облако, насколько я могу судить, с четырьмя лапами. Его глаза горят так, что их видно прямо сквозь толщу его так сказать тела. Я же нахожусь внутри него, лёжа на внутренней стороне его живота, хотя она ничуть не плотнее тумана в середине туловища, которым я дышу. А дышу ли я? Ох, лучше не думать.
Мы забираем выше, пространство вокруг сужается и закручивается, как в космическом туннеле, и вдруг я выпадаю на ковролиновый пол в коридоре какого-то корабля. Ирлик слегка меня поддерживает, чтобы зад не отбила, но тут же отпускает.
-- Ну вот! -- весело говорит он. -- Твой муж тут совсем близко, ты скоро с ним встретишься! А я пошёл развлекаться! Удачи тебе, земная женщина, и спасибо! -- он внезапно заливается оглушительным смехом и исчезает. Вот уж смех без причины -- признак чертовщины. Ну ладно, свалил, и слава богу. Да-да, ему.
Я прислоняюсь к прохладной переборке и тяжело вздыхаю. Мотаю головой. Так. Надо встать и понять, где я нахожусь.
Первое удаётся с третьей попытки. Второе... Я с полчаса блуждаю по коридорам, пока наконец нахожу капитанский мостик. Там загадочным образом пусто. Куда этот чёрт меня занёс?!
Бросаюсь к пультам. Интерфейс незнакомый, да ещё и значки какие-то, каких я никогда не видела, буквы -- не буквы... Мать моя женщина, да это же джингошский корабль! Ах ты су-ука! Так. Собраться и связаться с Азаматом. У меня ведь есть мобильник!
Азамат отвечает не сразу и звучит озабоченно, он явно сильно занят.
-- Солнце! -- выпаливаю. -- У меня катастрофа, долго объяснять, факт тот, что я упала в туннель и теперь на джингошском корабле! Забери меня отсюда!!!
Кажется, он что-то роняет там.
-- Боги, Лиза, КАК ты туда попала?!
-- Вот боги и постарались! Пожалуйста, Азаматик, ты ведь можешь меня локализовать? Ты недалеко?
-- Щас, -- бросает он, несколько секунд пищит клавишами. -- Ага, ты прямо у нас под носом. Сейчас кину шлюпку. Этот корабль подбитый, там должна быть утечка, но ещё на несколько часов воздуха хватит. Экипаж оттуда уже сбежал, насколько я знаю. Ты кого-нибудь встретила?
-- Нет, никого. Я тут на мостике, никого нет.
-- Хорошо, тогда ищи выход, плана у меня нет, к сожалению. Шлюпка уже летит к тебе. Боги, да что... -- он явно переключается на какую-то другую информацию, я слышу в трубке чей-то рапорт и завывание орудий.
-- Окей! -- кричу. -- Тогда до встречи!
И вешаю трубку.
Теперь надо найти выход. Я поворачиваюсь к двери, через которую вошла на мостик. Она за мной автоматически закрылась, а сейчас должна автоматически открыться. Я подхожу поближе, и она правда открывается. Но по ту сторону стоит... Кирилл.