3 - Глава 20
Журнал "Самиздат":
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь]
|
|
|
|
Аннотация:
Глава слегка подчищенная, в конце небольшой новый кусочек.
|
Кир и Азамат вместе в тесном замкнутом пространстве унгуца -- это не то, что я мечтала наблюдать в качестве отдыха: после оговорки про сироту Кир напрочь отказывается открывать рот в присутствии отца. Тирбиша с нами нет, потому что вроде как семейный круг и всё такое, да и Кир -- вполне достаточная подмога, когда я не работаю. Опять же, Азамат почти всё свободное время с ним нянчится, вот и сейчас сидит на заднем сиденье с мелким и старательно воркует, периодически бросая искательные взгляды на Кира. Вроде и хочет заговорить, и боится. Сам Кир мрачно молчит, он вообще не очень хотел ехать, даже охота его не соблазнила, но он прекрасно понял, что одного его в столице не оставят, не заслужил пока доверия.
-- Я накупил всяких игр, -- наконец решается Азамат. -- Взял с собой, поиграем.
Кир молчит, а лица его мне не видно в зеркальце.
-- Ты вообще какие игры знаешь? -- продолжает Азамат.
-- Прятки, -- угрюмо отвечает Кир.
Разговор не клеится.
На Доле снег лежит уже давно, толстым слоем. Хорошо, что мы сюда добираемся по воздуху, а то бы никак не проехали. Но зато красота -- всё белое, сверкает, склоны гор такие припорошенные, чисто, безветренно и ти-ихо-тихо, как будто щель в горизонте со всех сторон заткнули ватой. Выгружаемся на парковке, там сторож расчистил место и дорожку к дому, но холодно. Филин мёрзло поджимает лапы.
-- Будем ему будку делать? -- оживляется Азамат. -- В тот раз не успели, но не всё же псу в доме жить.
Кир неопределённо пожимает плечами и плетётся за Азаматом в лодочный сарай, где припасены какие-то стройматериалы. Я выгуливаю Алэка на лужайке у дома, хочу посмотреть на процесс создания конуры в сложившейся ситуации.
Азамат говорит непрерывно, компенсируя гробовую тишину со стороны Кира и природы. Объясняет про возможные варианты отопительного механизма, прикидывает, какой должен быть размер, как лучше напилить имеющиеся брусья и доски. Кир молча смотрит и периодически делает, что велят.
-- Ну так что выбираешь? -- спрашивает в какой-то момент Азамат.
-- Что попроще, -- тихо отвечает Кир.
Азамат кривится.
-- Как хочешь, конечно, но мне не нравится такой подход. Ты для своего друга жильё делаешь! Уж не ленись.
-- Я не ленюсь, -- внезапно злобно огрызается Кир. -- Просто не хочу тратить ваше время.
Азамат разводит руками.
-- Ну знаешь, я специально для того сюда приехал, чтобы тратить время. У меня в столице дел по горло, но Старейшины отпустили, чтобы я с тобой пообщался. Так что не капризничай и делай по-мужски, чтобы работало как следует. Я ещё раз говорю: мы можем поступить тремя способами...
На этот раз Кир, кажется, внимательнее слушает и даже принимается что-то чертить на Азаматовом планшете. Вскоре они наволакивают из сарая и дома каких-то деталей и раскладывают их на плоских камнях между домом и скалой.
-- Давай я займусь батареями, а ты корпус собирай, -- предлагает Азамат, беря в руки панели преобразователей.
Кир довольно грубо выхватывает их у него.
-- Я сам!
Азамат моргает.
-- Ну хорошо, давай сам... Может, я тогда пока доски напилю?
-- Нет, я всё сам сделаю! -- повышенным тоном заявляет Кир и вклинивается между Азаматом и материалами для конуры, всем своим видом показывая, что отцу следует убраться с места строительства.
Азамат обижается, но вряд ли Кир это замечает. Алтонгирел вон сколько лет не замечал. Кир остаётся один возиться с железками и деревяшками, только Филин время от времени суёт нос в происходящее, видно, догадывается, из-за кого суета.
Муж подходит ко мне и берёт у меня Алэка, уязвлённо глядя на Кира. Алэк пищит и радуется папе, так что Азамат отвлекается от старшего отпрыска.
-- Ты мой хороший, -- принимается он сюсюкать с мелким. -- Ты папу любишь, правда же?
Алэк как раз очень старательно развивает движения рук и в особенности пальцев, это выражается в частности в том, что он всех хватает за выступающие части лица, когда оказывается на руках. Вот и сейчас он со своей радостной младенческой непосредственностью вцепился Азамату в подбородок. Азамат расплывается в слезливой улыбке.
-- Боги, радость моя, ничего-то ты не понимаешь...
-- Всё он прекрасно понимает, -- удивляюсь я. -- Ты расстроился, он тебя утешает.
-- Да я не про то... Он меня за лицо трогает всё время. И так радуется, как будто что хорошее увидел. Не понимает разницы между красотой и уродством. Пока маленький-то ничего, но какой же у него вкус будет, когда вырастет...
-- Азамат, не дури. Он тебе радуется, потому что ты папа. Красота тут ни при чём.
-- О том я и говорю, -- вздыхает супруг. -- Плохой из меня отец.
-- Вот только не надо напрашиваться на комплименты, -- поджимаю губы. -- У тебя трудный период с Киром, но это вовсе не значит, что ты плохой отец. Просто наберись терпения. Это, вроде бы, никогда не составляло для тебя трудности.
На заднем плане Кир мрачно ворочает дрова, то и дело сверяясь со схемой.
-- Почему он меня прогнал? -- спрашивает Азамат, как будто я должна знать.
-- Наверное, хочет самостоятельно всё сделать, -- пожимаю плечами.
-- А по-моему, он просто меня не выносит, -- признаётся муж. -- Мне иногда кажется, что он задерживает дыхание, если я слишком близко подхожу.
-- Я думаю, ты сам себе выдумываешь пугалки.
Кир возится с конурой до темноты и ещё чуть дольше. Азамат выносит ему несколько ламп и предлагает помочь, но ребёнок не позволяет. Я наблюдаю в окно за попытками налаживания контакта. Кир сидит на корточках спиной к Азамату и если тот пытается обойти, поворачивается, чтобы так и оставаться спиной. Он сутулится и прячет лицо. Азамат долго увещевает, но в итоге сдаётся и возвращается в дом.
-- По-моему, он плачет, -- озабоченно сообщает муж.
Ещё того не легче.
-- Может, простудился и носом хлюпает?
-- Да он не хлюпает, просто голос какой-то зажатый.
Мы продолжаем посматривать в окно, но всё же не улавливаем момент, когда Кир проскальзывает в дом -- и сразу запирается в ванной. Когда выходит, никаких следов слёз у него на лице нет.
-- Можно Филину еды? -- спрашивает. -- Я бы ему сразу в конуре дал.
Азамат выдаёт ребёнку лебяжье крыло, и мы все вместе выходим отмечать новоселье Филина.
-- Вот твой новый дом, -- сообщает ребёнок, подводя пса ко входу в конуру. Она получилась довольно большая, входное отверстие зашито воронкой из какого-то прозрачного теплоизолирующего материала, так что псу надо протащиться в узкую дырочку, чтобы войти. Кир просовывает туда еду и Филин радостно устремляется следом. Потом вывинчивает благодарную морду и лижет руки хозяину.
-- Тепло? -- радостно спрашивает Кир. -- Теперь тут будешь жить, чужих отгонять.
Азамат осматривает Кирово произведение и остаётся доволен.
-- Молодец, -- говорит. -- Отлично получилось.
Кир, похоже, вспоминает, что мы всё ещё здесь, и снова насупливается.
-- Не дурак, справился, по схеме-то.
-- Это тоже не всякий может, -- замечает Азамат. -- Ну ладно, пойдём ужинать. Лиза для тебя специально сладкий пирог сделала.
Кир плетётся за нами на кухню и ест молча, а от пирога отказывается.
-- Почему? -- удивляюсь я. -- Ты же вроде любишь сладкое.
-- Не люблю ягоды, -- ворчит Кир.
Ну вот. В йогуртах они ему не мешали... Ладно, завтра творожный сделаю.
-- Хочешь, поиграем в "Хитрого купца"? -- предлагает Азамат с настолько деланым оживлением, что мне аж тошно.
-- Нет, -- буркает Кир.
-- Я не буду поддаваться, -- обещает муж.
Ребёнок упрямо мотает головой.
-- Ну, может, тогда во что-нибудь другое? У меня есть лото со зверями, расследование кражи, лабиринт зияний, стратегия захвата...
Кир, как я и ожидала, мотает головой. У Азамата опускаются руки.
-- Ты устал, что ли? Спать хочешь?
-- Нет.
-- Ну а что ты будешь делать весь вечер?
Кир пожимает одним плечом и утыкается в чашку.
-- Есть кино... -- безнадёжно упоминает Азамат.
-- Ладно, -- говорю, -- оставь его в покое. Не хочет, не надо. Лучше почитай Алэку сказки, а то он никак не угомонится, даже в свою комнату ни за что не хочет. Давай, Азамат, он всегда тебе рад в отличие от некоторых.
Азамат вздыхает, бросает последний долгий взгляд на Кира и топает в гостиную развлекать Алэка. Я убираю со стола. Кир так и сидит, рассматривая остатки чая в своей чашке -- ему нравятся чашки с ручками, которые оставили здесь мои родичи.
Азамат устраивается на диване с Алэком и книжкой детских сказок, а я затеваюсь с вязанием. Кир, конечно, сегодня вёл себя не лучшим образом, но всякие продвинутые педагоги советуют приёмному ребёнку всё время напоминать, что он тут не чужой, даже если он нарочно провоцирует конфликт.
Суюсь в короб с нитками, а там... Видать, котята порезвились -- всё перепутано, клубки размотаны, бусины рассыпаны, выкройки исполосованы... Караул, в общем.
-- Кир! -- кричу на кухню. -- Иди сюда, мне нужна твоя помощь!
Он быстро появляется и вопросительно смотрит. Азамат тоже прерывается, но я машу ему, мол, продолжай читать.
-- Помоги мне нитки распутать, -- прошу, показывая ребёнку свою локальную катастрофу.
-- Ого. Да тут на несколько дней работы...
-- Ну а что делать, не выкидывать же хорошие нитки... -- расстраиваюсь я. -- Ох попадутся мне эти коты, я им устрою...
Кир хмыкает, извлекает из короба часть кудели и садится её разбирать. Я приземляюсь рядом.
-- Жил был человек с тремя сыновьями в деревне в горах, -- читает Азамат. -- И повадился в ту деревню чешуйчатый морской конь лебедей воровать. На него и ловушки ставили и облавы устраивали, но хитрый, шакал, ото всех уходил. И вот лето, у лебедей скоро птенцы будут, и задумались жители, как уберечь выводки от морского коня. Духовника у них в деревне не было, а обычные Старейшины против нечисти бессильны. Пришлось им обратиться к знающему, что жил на отшибе в артуне от деревни. Поворожил знающий и говорит: "Сделайте ловушку из дерева-не-дерева, в неё посадите лебедя-не-лебедя, да намажьте его водой-не-водой, так и сразите морского коня". Деревенские, понятно, от такого совета разозлились -- непонятно же ничего! Старейшины и так, и сяк кумекали, легенды перечитывали, ничего не придумали. Стали требовать от знающего пояснений, они ведь ему денег заплатили уйму, а толку никакого. Но знающий только плечами пожал, мол, мне-то откуда знать, что боги имели в виду. Я, мол, вам всё слово в слово передал, а уж думайте сами. И вот сели все и думали три дня и три ночи, но ничего не надумали. А тот человек со всеми не сидел, взял сыновей да и пошёл на охоту в лес, и наказал им внимательно вокруг смотреть да припоминать слова знающего. И вот идут они, как вдруг старший сын говорит: "Смотрите, я нашёл дерево-не-дерево!" И правда, стоит перед ними ствол, а внутри пустота. То лиана дерево обросла и задушила, а сама по форме дерева стоит. Свалил старший сын лиану и поволок в деревню. Идут отец с двумя сыновьями дальше, разбрелись по лесу, пересвистываются. Вдруг второй сын кричит: "Идите сюда! Я нашёл лебедя-не-лебедя!" Подходят они -- и правда, сидит перед ними белый лебедь с жёлтым клювом, и уж так от него лебяжьим помётом разит, сил нет. А был то хищный цветок, который запахом мух заманивает. Вырыл средний сын всё растение да понёс в деревню. Идут отец с сыном дальше. Глядит младший сын, на дереве следы барсовых когтей, а из них вода сочится. Да только дерево то ядовитое, и сок его хоть на вид вода, а человека убить может. "Эге," -- говорит он отцу, -- "Похоже, нашёл я и воду-не-воду". Собрали они сок и отнесли в деревню. Там уж и ловушку из лианы соорудили и цветок-лебедя в неё посадили, теперь вот ещё ядовитым соком намазали, да и оставили на ночь. Утром глядь -- а в ловушке морской конь. Ухватил он зубами цветок да отравился. Только ему, коню, яд не так страшен, не убил его, но усыпил. А утром жители его спящего заарканили да и отвезли в столицу Старейшинам показать Ирликово детище. За такой улов дал им Император награду, ровнёхонько сколько они знающему заплатили. И все эти деньги люди отдали тому человеку и его сыновьям, потому что лучше уж заплатить умному соседу, чем глупому знающему.
Вот так и проходит вечер. Азамат читает хорошо, практически рассказывает, он ведь наизусть знает почти все сказки. Мы с Киром разбираем кудель. Алэк сидит у папы на ручках и теребит его косу, успокоенный глубоким уверенным голосом. На Кира это всё тоже действует умиротворяюще. Он не хмурится, иногда даже улыбается и хихикает, если сказка смешная. И я уже начинаю надеяться, что, может быть, всё у нас будет хорошо.
На ночь мы выставляем Хосу банку сливок, под которой кладём сварганенное Азаматом устройство с диктофоном: берёшь банку, диктофон начинает говорить записанное. А записали мы приглашение сходить завтра вечером на ферму вместе -- всё равно за едой надо, фермер-то до нас по такому снегу сам не доедет.
Я пытаюсь подбить Азамата на что-нибудь интересное в постели, но он признаётся, что сегодня не в духе для экспериментов, и мы ограничиваемся стандартной программой, что, впрочем, совсем не плохо, особенно если учесть, что Азамат действительно перестал меня стесняться и даже получает удовольствие, когда я в порыве чувств принимаюсь ему рассказывать, какой он симпатяшка.
Днём Азамат с Киром снова маются. Ребёнок стабильно отказывается заниматься чем угодно вообще, а Азамат всё придумывает новые и новые способы продуктивного времяпрепровождения.
-- Ну а что, что ты собираешься делать? -- кипятится Азамат после того, как ребёнок категорически заявляет, что не собирается играть в бродилку на буке, и в лес с Азаматом тоже не пойдёт.
Кир снова пожимает одним плечом, глядя в сторону.
-- Отлично, -- фыркает Азамат. -- Очень содержательно. Ну сиди ковыряй в носу, раз так. А я пойду гулять.
-- Ты охотиться? -- спрашиваю.
-- Нет, так просто, проветриться, -- немного успокаивается он.
-- Возьми Алэка выгуляй.
-- Ты сама-то не хочешь сходить?
Я задумываюсь. Оставлять Кира одного неохота, да и в лесу в это время года ничего интересного нет.
-- Сегодня не хочу, -- говорю. -- Мне на лыжах лень, а тебе надо побегать, спустить пар.
Азамат кивает, подвешивает на себя мелкого и уходит. Я достаю те нитки, что вчера успели распутать, сажусь на диван, ставлю в буке передачку про животных...
-- Помочь? -- осторожно спрашивает Кир.
Я рассматриваю своё барахло, пытаясь придумать, в чём мне можно помочь. Для вязания мне больше ничего не нужно, разве что попросить его мне материалы для гобелена заготовить, шарфик-то не на века меня займёт.
-- На вот, намотай нитки на челнок, -- говорю.
Кир охотно берёт у меня деревяшки и клубки и принимается мотать, но притормаживает.
-- Тут один челнок с заусенцем. Хотите я ошкурю?
-- Какие ты слова знаешь, оказывается, -- хихикаю я. -- Я думала ты только умеешь говорить "нет" и ругаться.
Кир слегка краснеет.
-- Ну ошкурь, ошкурь, -- разрешаю. -- Можешь и вот эти три тоже обработать, они совсем шершавые, я потому ими не пользуюсь.
Кир бежит в чулан, роется там, потом возвращается с наждачкой и рулоном обёрточной бумаги, которую расстилает на ковре, чтобы не напылить. И садится шкурить.
Со временем он всё чаще заглядывает в мой бук, где показывают что-то про лягушек.
-- А какой это язык? -- спрашивает он. Точнее, он-то спрашивает, какой это "диалект" или "говор", имея в виду региональные варианты муданжского.
-- Это всеобщий, -- говорю. -- На нём говорят на других планетах.
-- И вы его понимаете?
-- Ага.
-- Ух ты, -- Кир смотрит на меня с восхищением.
-- Азамат тоже его понимает, -- говорю.
-- Ну, он-то ясно, -- протягивает Кир.
-- Почему ясно?
-- Ну так он мужчина, да ещё Император, конечно он всё знает!
-- Со знаниями не рождаются, -- говорю. -- Он в своё время много учился, чтобы много знать. Конечно, для этого нужен ум и терпение, но в принципе никто не мешает тебе выучить столько же.
-- Я же не смогу понимать этот всеобщий, -- пожимает плечами ребёнок.
-- Это ещё почему? -- удивляюсь я.
-- Так я безродный.
-- Был. Теперь ты очень даже родной. Да и вообще это не важно.
-- И имя у меня глухое, -- гнёт свою линию Кир.
-- Это вообще ни при чём, вон Тирбиш прекрасно говорит на всеобщем языке.
Кир с подозрением косится на меня.
-- Да?
-- Конечно. Этому же учат не в школе, а в клубе.
Может, так ему понятнее.
-- Но... я ведь не могу ходить в клуб...
-- Кто тебе сказал? -- поражаюсь я. -- Конечно можешь!
-- Да-а? А почему тогда отец сам хотел меня учить?
-- Он думал, что у него выйдет лучше, чем в клубе, -- пожимаю плечами. -- И вообще он хотел проводить с тобой время. Но если ты хочешь в клуб, пожалуйста, иди. Вот вернёмся в столицу, там и выберешь. Я знаю, что Старейшина Асундул клуб ведёт.
-- Не надо Старейшин, -- быстро говорит Кир.
-- Ах да, прости, забыла, что ты их не любишь. Ну, посмотрим, наверняка найдётся подходящий клуб, их в столице сотни.
Кир задумчиво кивает и снова упяливается в бук.
-- А про что там говорят?
-- Рассказывают, как разные лягушки защищаются от хищников, -- отвечаю.
Кир некоторое время вслушивается, даже шкурить прекратил.
-- А в этом языке, -- говорит он, используя на сей раз правильное слово, -- есть буквы?
-- Есть, -- киваю. -- Только они не такие, как в муданжском.
-- Заново учить придётся? -- уточняет Кир, но без отвращения.
-- Ага. Но их меньше.
-- А слова там есть?
-- А как же!
Кир ещё немножко слушает, потом вздыхает и устраивается поудобнее, чтобы шкурить дальше. Я лезу в бук и подключаю муданжские субтитры к передаче. За это следует благодарить команду книжников Унгуца, стремительно переводящую на муданжский избранные тексты земной культуры. Их представления о важнейших текстах не совсем совпадает с моим, но тоже имеют под собой основание -- они начали с книг и фильмов об образовании и устройстве Земли, плавно перейдя на биологию и географию, поскольку считают, что планета и её "природное население" (то есть, растения, звери и боги) определяют человеческую культуру.
-- Вот, -- говорю, -- теперь внизу будет написано, что они там говорят.
Кир впивается взглядом в экран со всем вниманием, на какое способен подросток. Челноки забыты, но я не внакладе. С нужной скоростью ребёнку читать тяжело, но он очень старается, глаза так и бегают туда-сюда, аж рот приоткрыл от усердия.
Через две передачи и связав несколько сантиметров, я решаю, что ребёнку пора отдохнуть и останавливаю плейлист.
-- Пойдём обед готовить, -- говорю.
Кир нехотя отрывается и трёт глаза. Ещё бы, два часа сабы читать.
Мы в атмосфере дружеской тишины режем и варим суп, запекаем мясной рулет и жарим гречку -- после визита маменьки осталось несколько пачек, и Азамат неожиданно проникся нежностью к гречке, жареной на бараньем жиру с луком. Она так пахнет бараном, что Кир явно считает её мясом и выпрашивает у меня пару ложек до обеда.
-- Давай теперь делать какой-нибудь сладкий пирог. Ты с чем хочешь?
Кир хмурится и внезапно делает ровно такое выражение лица, как когда Азамат ему предлагает поиграть. Здрасьте-приехали.
-- Ни с чем.
-- Значит, будет без ничего, -- пожимаю плечами. -- В крайней тумбочке стоит мешок с мукой, начерпай оттуда два стакана.
Кир лезет в мешок и косится на меня.
-- Это не мука, тут что-то белое.
-- Это мука, только не ячменная, а из пшеницы. Она у вас на Муданге не растёт, я её с другой планеты заказываю.
-- Мука с другой планеты? -- поражается Кир и принимается хохотать. -- Вы бы ещё траву оттуда привезли! Или шишки!
-- Ладно-ладно, -- хмыкаю. -- Не пробовал ещё ничего из неё, а смеёшься.
Кир начерпывает мне два стакана и под детальным руководством просеивает их сквозь сито. Мне-то обычно лень, но раз есть рабочие руки... Я замешиваю тесто и предоставляю Киру его разминать. Потом скатываю в колбаску, режу и показываю, как раскатывать. А потом сижу в кресле и любуюсь, как он старательно творит чудеса скалкой -- у меня так ровно никогда в жизни не выйдет.
-- Ну вот, -- говорю, когда образуется целый стол заготовок. -- Теперь мажем маслом, посыпаем сахаром, скручиваем, складываем, режем -- и в духовку.
Кир с упоением делает плюшки, как будто это не булочки съел-и-нету, а скульптура на века. Смазывает так, чтобы масло не заходило за край, чтобы всё хорошо прилипло куда надо, режет ровно посередине, разворачивает сердечком, ещё с боков прижимает немножко, чтобы пошире вышло. Короче, дорвался человек до креатива. Плюшки в этом смысле дело благодарное, я тоже в детстве любила их лепить.
Когда два противня загружены в духовку, ребёнок даже немного расстраивается, что такое интересное занятие кончилось.
К обеду подтягивается Азамат с голодным Алэком, так что я ухожу кормить мелкого, а когда возвращаюсь, у нас всё по-прежнему. Кир мрачно сидит в углу, Азамат пытается рассказывать, каких зверей видел в лесу, но ребёнок упорно всем своим видом показывает, что ему не интересно. Зато хотя бы он ест свои плюшки. Не то чтобы я считала, что сладкое и хлебное необходимо для ребёнка, но ведь странно, что вчера он так категорически отказался, да и сегодня был не в восторге от мысли о пироге. Какая такая травма детства может быть связана с выпечкой?
Азамат, впрочем, моего облегчения по поводу плюшек не разделяет, хотя и наворачивает их за двоих. Он хмур и беспокоен, косится на Кира, то и дело порывается что-то сказать, но в последний момент передумывает. К счастью, вскоре приходит Хос, получивший нашу "записку".
Он скребётся когтями в дверь, как кошка. На нём всё тот же бирюзовый костюм, а поверх него расшитая серебром куртка. Вид совершенно уголовный.
-- Напугали, -- сообщает вместо "здрасьте". -- Беру банку, а она говорит!
Мы смеёмся.
-- Прости, но мы не придумали, как ещё тебе передать послание.
-- Скажите птицам, -- пожимает плечами Хос. -- Они повторят.
На ферму мы отправляемся все вместе (кроме Филина, который по-прежнему ужасно боится Хоса). Хос прилипает к стеклу и с мурчанием и взвизгами таращится на проплывающую под нами землю. Так высоко он ещё никогда не забирался, и его это очень веселит. Киру передаётся его возбуждение, так что он прилипает к другому окну и тоже радостно вопит, стоит унгуцу хоть чуток вздрогнуть. Алэк пищит вообще непрерывно.
Ферма находится в очень живописном месте: с юга Дол, с севера горы, в нашу сторону, на запад, лес, а на восток луга, где до сих пор не пожухла трава. Фермер выходит к нам, изумлённый до предела.
-- Ахмад-хон! Что стряслось? Да вы всей семьёй... Что-то с домом?
-- Ничего, Молычин, мы просто выбрались на прогулку и решили залететь к тебе. Ничего, что без приглашения?
По лицу фермера явно видно, что чего, ещё как чего! Но он вежливо соглашается.
-- Мы заходить не будем, -- успокаивает его Азамат. -- А вот сыновей-то кликни, дело есть.
Молычин, стараясь не поворачиваться к нам спиной, стучит в окно и вопит открывшему, чтобы все выходили, Император пожаловал. Сыновья высыпают гурьбой, тут явно уже и внуки присоединились.
-- Доброго здоровья вам, работящие мужи, -- вежливо здоровается Азамат.
-- И вам счастливого дома, Ахмад-хон, -- шелестят обескураженные мужики и ребята, поясно кланяясь.
-- Я вот хочу вас кое с кем познакомить, -- с хитрой улыбкой продолжает муж и выталкивает вперёд Хоса, который немного нервничает от такого количества людей в непосредственной близости. -- Знаете его?
У старших округляются глаза.
-- Вы демона поймали, что ли?
Хос тихо рычит, но я глажу его по спине, и он замолкает.
-- Мы его не поймали, -- спокойно объясняет Азамат. -- Мы с ним подружились. И очень вас прошу, не называйте его демоном, он этого очень не любит и сразу злится. Зовите его "хозяин леса".
-- Ишь чего захотел, кот драный, -- бормочет один из старших сыновей, рассматривая Хоса. Тот прижимает уши и фыркает. Мужик шарахается.
-- Тихо, тихо, -- осаживает обоих Азамат. -- Не надо ссориться. Право слово, вам нетрудно будет называть его так, как ему нравится. Хозяин леса согласен приносить вам дичь из лесу в обмен на сурков. Как вам такая идея?
-- Да он у нас этих сурков и так тырит! -- разводит руками фермер.
-- Вот потому я и привёл его сегодня сюда, чтобы всё обсудить. Он не будет больше воровать сурков, если вы согласитесь обменивать их на дичь.
-- Ага, не будет он, как же... -- ворчит всё тот же старший сын.
Азамат переступает так, чтобы смотреть ему в глаза.
-- Если кражи повторятся, сообщите мне, я сам с ним разберусь. Но вот если кто из вас причинит вред хозяину леса, тот тоже будет иметь дело со мной, а как бы не с самим Ирлик-хоном.
Мужик вздрагивает и пригибает голову.
-- Так точно, Ахмад-хон.
-- Вот и замечательно, -- Азамат расплывается в радостной улыбке. -- Так как, согласны меняться?
-- А сколько давать-то? -- хмуро спрашивает фермер. -- И какая дичь?
-- Олень, -- говорит Азамат.
-- Ого! -- ахает фермер. -- И сколько ж сурков за оленя?
Азамат косится на Хоса, Хос -- на Азамата. Потом показывает три скрюченных пальца -- один на одной руке, два на другой.
-- За одного оленя двух сурков, -- переводит Азамат. И добавляет: -- Только не в первые два месяца весны. Остальной год -- пожалуйста.
Фермер переглядывается с сыновьями.
-- За двух сурков целого оленя -- это очень здорово, -- говорит наконец. -- Неужто взрослого?
Хос неопределённо пожимает плечами.
-- Ему всё равно какого, -- говорит Азамат. -- Какого скажете, такого и принесёт.
-- Как же вы понимаете, чего он хочет? -- интересуется кто-то из молодых.
-- Моя жена со всякой тварью общий язык найдёт, -- ухмыляется Азамат.
Ему верят беспрекословно.
-- Ну что ж, можно попробовать, -- осторожно говорит фермер. -- Но до первой кражи, и чтобы уважаемый хозяин леса тоже никому мне тут... вреда не причинил.
Хос легко кивает. Нужны ему эти сопливые фермерские дети.
-- По рукам, -- неуверенно произносит фермер, рассматривая когтистую лапку Хоса. На Муданге по рукам ударяют не ладонь-в-ладонь, а кулак-в-кулак. Хос с этим жестом явно плохо знаком, долго складывает кулак нужным образом, потом легонько тыкает им в кулак фермера, который стремительно убирает руку, стоит им соприкоснуться. Кир, стоящий чуть позади меня, прыскает от смеха.
-- Вот и отлично, -- покровительственно улыбается Азамат. -- Ну раз уж мы здесь, давайте мы кой-чего подкупим к столу. Лиза, у тебя есть пожелания?
Список пожеланий ещё с прошлого приезда висел на холодильнике, так что я быстренько разбираюсь с закупками, подключив к делу одного из младших фермерских сыновей, которого я в начале осени лечила от ангины. Он без проволочек и лишних реверансов выносит мне всё желаемое и получает от меня помимо денег бесплатное благословение.
Фермерское семейство снова кланяется на прощание, и мы тоже, Хос, получивший от меня шар козьего масла, в том числе.
-- Ты с нами или прямо отсюда в лес пойдёшь? -- спрашивает его Азамат.
Хос мотает головой и лезет в унгуц. Когда мы взлетаем, он признаётся:
-- Тут ближе. Но летать здорово!
Азамат поднимает бровь.
-- А мне казалось, вы умеете летать.
-- Только вниз, -- вздыхает Хос.
Кир ржёт. Хос пихает его локтем.
-- Чего пихаешься? Сам сказал, летать не умеешь!
-- Я сказал: только вниз, -- категорически поправляет Хос. -- Отсюда могу вниз. Не ушибусь. Но вверх не могу.
-- А, то есть, вы планируете, -- соображает Азамат. -- Как летяги, да?
Хос кивает.
-- Вот почему такие складки на боках! -- продолжает осознавать Азамат.
Хос снова кивает.
-- Покажи хоть, -- предлагает Кир.
Хос оглядывается на всё ещё видимую ферму.
-- Дома покажу.
-- Ты сегодня немножко получше разговариваешь, -- замечаю, пока Кир не решил взять Хоса на слабо.
-- Вспоминал слова, -- застенчиво отвечает Хос. -- Отец учил.
-- Так ты с ним встречаешься иногда? -- интересуется Азамат, который ещё тогда довольно болезненно воспринял мысль, что отец Хоса шляется неизвестно где, бросив жену с детьми.
-- Каждое лето приходит, -- гордо говорит Хос. -- Учит. Летом еды много.
Азамат тихонько закипает.
-- Что же он тебя не возьмёт туда, где много еды?
Хос чует его раздражение и удивляется.
-- А это где?
-- Ну, где он живёт остальной год.
-- На севере... Но там не много еды. В одном лесу один хозяин, а больше -- голодно. Взрослому надо очень много есть, -- Хос крепко задумывается над следующей фразой. -- Кот большой. Кошка меньше. Меньше ест. Может жить с котятами.
-- А-а, -- понимает Азамат. -- Вот оно что. То есть, он с вами не живёт, чтобы вы были в достатке?
-- Да-а, да-а, -- кивает Хос. -- Отец хороший.
-- Получается, -- говорю, -- ты когда вырастешь, тоже пойдёшь на север?
Хос грустнеет.
-- Да. Буду искать пустой лес.
-- А если не найдешь? -- интересуется Кир.
-- Есть будет нечего, -- пожимает плечами Хос.
Мы с Азаматом хмуримся.
-- Если что, возвращайся, -- предлагает Азамат. -- Подкормим.
Хос фыркает.
-- За что? Так неправильно. Сам найду. Больные у людей просят.
-- За что -- это интересный вопрос, -- задумчиво произносит Азамат, притормаживая над стоянкой около дома. -- Ты можешь определить, сколько дичи можно взять, чтобы общее поголовье не пострадало?
-- Конечно! -- удивляется Хос. -- Все могут! Так лес ищут.