Олеся хорошо помнит, что в тот день была гроза. Они с бабушкой стояли под высоким деревом, густая крона которого хорошо сдерживала капли дождя. Впрочем, в то время все деревья были для Олеси большими. Тогда ей было лет пять или шесть.
Бабушка накрыла её с головой маленьким одеяльцем, которое они всегда брали с собой, когда шли гулять в Новодевичий монастырь. Обычно бабушка расстилала одеяльце на траве, и они сидели, отдыхали, дышали свежим воздухом и, как говорила бабушка, святым воздухом монастыря. Снаружи у кирпичной стены был пруд вытянутой формы, где плавали утки, и Олеся часто кормила их, стараясь бросать как можно дальше кусочки хлеба, взятые бабушкой специально для этих целей.
Сидя на одеяльце, бабушка часто крестилась и шептала что-то губами и смотрела на золотые купола церкви. Олеся как-то спросила: "А что ты шепчешь?". " Молюсь за тебя Богу, золотце! Чтоб у тебя всё было хорошо в жизни". "А Бог услышит?" - спрашивала Олеся и смотрела в небо огромными серо-голубыми глазами. "Услышит, обязательно услышит!" - говорила бабушка, и Олеся ей больше не мешала. "Пусть уж Бог услышит, не надо отвлекать своими вопросами и бабушку и Бога" - думала она.
Помнила Олеся, что под дерево, тоже спасаясь от дождя, вбежал пожилой мужчина, и они стояли довольно долго втроём. Бабушка с мужчиной о чём-то разговаривали, а Олеся смотрела на огромные капли, которые, падали в лужу на асфальте и лопались. Если долго смотреть, как смотрела она, то начинало казаться, что это одна большая серая капля прыгает часто-часто в луже, как будто играет в классики, появляется то здесь, то там, то снова здесь, то снова там.
Наконец, дождь перестал, но редкие капли продолжали свой полёт с небес, поэтому бабушка велела Олесе идти в этой накидке по улице. Они возвращались домой. Было неловко, что она идёт в одеяле, но, хорошо, что народу почти не было, так как стоял рабочий полдень будничного дня. Идти было недалеко, где-то полкилометра.
Недалеко от дома располагалось ателье по пошиву женской одежды. Оно было с большими стеклянными витринами. За стёклами стояли женские манекены в красивых платьях. Видимо, эти платья и шили здесь на заказ. Проходя мимо ателье, Олеся увидела необыкновенную картину, от которой глаза у неё стали ещё больше и круглее: "Бабушка, посмотри, живое платье!" И, действительно, платье на одном манекене трепыхалось, шевелилось! Это было свадебное белое платье, а на нём сидели... бабочки. Разноцветные бабочки, которые залетели в витрину через какое-то, только им известное отверстие, скрываясь от дождя. Их было много, они закрывали всю верхнюю часть платья!
Почему они сели именно на это платье? Неизвестно! Может, потому, что оно было белое-белое, как лепестки ромашки или как колокольчики ландышей? Может, оно было из материала, который им приглянулся? Может кто-то надушил это платье духами, которые понравились бабочкам? "Наверное, они думают, что это ландыши" - решила Олеся.
Все эти вопросы Олеся задавала себе и потом, когда стала старше. Перед глазами часто возникала эта необыкновенная картинка: разноцветные бабочки-капустницы, махаоны, траурницы, парусники - все шевелят крылышками, сидя на белом платье.
Это гораздо позже она узнала названия увиденных за стеклом бабочек. А тогда она, поражённая этим зрелищем, прошептала: "Бабушка, я так хочу такое платье!" На что бабушка ответила, улыбаясь: "Вырастешь, соберёшься замуж, сошьём тебе такое белое платье и надушим цветочными духами, бабочки и слетятся!"
Когда Олеся стала взрослой, она сшила белое платье и надушилась цветочными духами и даже специально вышла в нём как-то на поляну жарким летним днём... но нет, не слетелись бабочки на её платье! Их было много вокруг, но все они садились на настоящие живые цветы.
Что же это было в тот дождливый летний день за стёклами ателье? Для Олеси так и осталось загадкой.