В сиреневой полутьме мерцают огоньки гирлянд. Девяносто три штуки. От нечего делать Вик сосчитала их уже три раза. И один раз на всякий случай для верности. Двадцать малиновых, тридцать пять золотистых, тридцать два синих, восемь серебристых, и ещё три фиолетовых, потому, что когда начали наряжать ёлку, оказалось, что три лампочки перегорели, и пришлось ребятам бежать на рынок и отыскивать там запчасти для новогодней техники. Подходящих по цвету не нашли, пришлось взять эти, да ещё три часа проторчать на морозе. И на том спасибо. Ёлка занимает в маленькой общежитской комнатке почти всё свободное место. Развернуться теперь стало негде. За то приятно запахло хвоей и пылью поднятой со своих привычных мест по углам. В золотых шарах отражается свет и по ним идёт как бы рябь из маленьких звёзд.
Хоть и под Новый год всегда такая суматоха, а вот как выдается такая минутка посидеть спокойно, о которой, кажется, только и мечтал, так сразу наваливается такая томительная тоска, что волей-неволей начинаешь придумывать, чем бы ещё заняться, и что ещё на завтра не сделано.
Вик ещё не потеряла того ощущения праздника, которого обычно с возрастом начинает не доставать, о котором, наверно, и жалеют больше всего уходя из детства. Хоть с другой стороны двадцать два - это ещё и не возраст. А вот Люда, и Славка с Марком, кажется, уже и не чувствуют праздника. Особенно Марк. Мало того, он ещё презирает Вик за "ребячество". Пусть презирает, она улыбнулась ёлке уголком губ и стала смотреть в окно, это его беда, пусть даже он бедняга этого не понимает.
Соседняя общага напротив. Метров тридцать-сорок. Видно всё происходящее на той стороне. Вот, например, чуть выше, на восьмом этаже девчонки наряжают ёлку, одна взгромоздилась на табурет и прилаживает что-то на верхушку, что именно, из-за шторы не видно, а две другие оживлённо жестикулируя, что-то ей объясняют. Или справа от них парень курит, высунув локоть и горячий уголёк на конце папиросы в форточку. Или вот ещё выше кто-то, непонятно парень или девушка, строчит что-то, низко склонившись над столом, видно только чёткий профиль и просвечивающую от лампы пишущую руку.
Кто-то ходит, кто-то разговаривает, кто-то что-то читает, пишет, готовится к Новому году, или же напротив не готовится. Очень интересно вот так посидеть и понаблюдать, особенно когда сам ничем не занят, целиком предоставлен сам себе.
А ещё интересно слушать, особенно если в доме "звукопроводимость" высокая и всё хорошо слышно, кто что делает. Да ещё когда со всех сторон соседи. Правда зачастую трудно угадать, откуда идёт звук - сверху или снизу, но можно определить по голосу. Сверху например, на восьмом живут девочки - третьекурсницы, сейчас у них тихо. Наверное, пошли куда-нибудь в клуб или на танцы. Они всегда по вечерам на танцы ходят. Вообще-то это правильно - чего дома сидеть, но Вик не любитель танцев. Снизу тоже девочки, только это уже аспирантура. Эти дома. Эти по танцам не бегают. Судя по звукам что-то готовят - вот что-то уронили, заговорили придушенными голосами. Справа молодая семья. Хорошо слышно телевизор. Футбол. С кем сегодня "Спартак" играет? За гулом забиваемых голов слышен голос супруги. Кажется что-то вроде: " Да встанешь ли ты наконец из-за своего ящика?!". Слева комната Славки и Марка. Там пусто. Ушли. Забрали Людмилу и ушли. Гулять по праздничной Москве. Вик не пошла. Опять засядут намертво в каком-нибудь баре и про Москву можно забыть. Лучше уж дома сидеть. Телевизор и то интереснее. Правильно Людмила говорит: " Отсталый ты человек. Заблудилась во времени". Ну, заблудилась, не заблудилась, а что взгляды устарели уже изрядно.
Завтра Новый год. То есть Новый год собственно послезавтра, в четверг, а праздник сам значит завтра - в среду. Весь день шёл снег. Только вот часа два, наверное, назад, метель улеглась, и теперь снег тихо лежит на земле, в тех местах, разумеется, где его не коснулся ещё лопатой дворник, а над городом висит кисеей мелкая пыль, поднятая машинами, и подсвеченная светом неоновых реклам. Из окна видно как справа, ближе к Останкинской башне, двигаются прожектора, столбы света выписывают в мутном, словно бы дымном воздухе, фигуры высшего пилотажа. Очень красиво. С балкона ещё красивее, но там так холодно, что толстой ледяной коркой покрылись чугунные перила. А в комнате тепло, так что вид, пусть даже предновогодней Москвы не может вытащить туда никого, разве что в ночь на первое января выйдут туда наблюдать за фейерверком и баловаться пиротехническими радостями молодые и совсем уж безбашенные студенты.
Вик поднялась и включила радио, подёргав предварительно чахлую самодельную антенну. Авто настройка. Нестерпимое шипение сменилось лёгким шорохом и тут же, нарушив приятную тишину, заорали дурными голосами Иванушки своё новоиспеченное "Маленькие девочки первый раз целуются", поиграли немного и на самой пронзительной ноте ушли в глубину, появился Киркоров и закончил на мажорном аккорде "Я за тебя умру", тоже пропал, а вместо него вдруг неожиданно возник "Наутилус" и запел довольно приятным по сравнению с предыдущими голосом "Правда всегда одна". Вик придержала радио и легла на кровать уставилась на ёлку горящими от гирлянды глазами.
Огоньки расплывались понемногу, туманились, потом стали двоиться, троиться, и в конце концов совсем слились в одно пятно, потеряли чёткость, и разъехались в одно сплошное туманное облако. И песня тоже куда-то поплыла, неуловимо меняясь, а потом и совсем закончилась. Кто-то заходил, приближались голоса, веяло холодным, морозным, с улицы воздухом, потом голоса отдалялись. Появились тёплые лапчатые ветки, обступили красноватым кустарником, загородили всё вокруг. Целый лапчатый лес.
Тихий, едва различимый стук в окно. Вик вздрагивая, просыпается, потягивается и, зевая во весь рот, окидывает взглядом мутным со сна комнату. Стук стих на секунду, будто бы давая перерыв ровно такой, чтобы Вик окончательно проснулась. Ещё довольно темно, только чуть брезжит рассвет, где-то очень далеко-далеко, но всё-таки ужё можно разобрать что вокруг. Ёлка у стенки, и так не слишком маленькая в впотьмах кажется ещё больше, протянула свои огромные, пахнущие хвоей ветви из одного угла комнаты в другой, наполняет воздух вокруг каким-то особенным, неразборчивым ароматом мандаринов и шоколада, шорохом цепей и игрушек, туманно, заманчиво поблескивающих, едва заметно поворачивающихся туда и обратно на ниточках. Люда спит. Даже не раздевшись, только скинула шубку и беретик, которые валяются тут же на полу, и спит, свесив ноги вниз с кровати, и уронив левую руку на одеяло. Стук повторяется. Едва слышный, но в то же время какой-то назойливый, нетерпеливый.
"Ну кто там наконец?" - чуть не сказала Вик, но тут сообразила, что она не в деревне, а на седьмом этаже. И сразу стала лихорадочно вспоминать, можно ли к окну подобраться с балкона. Нет. Точно нет. Хотя бы потому, что балконов в общаге вообще нет, кроме как в торце, и те расположены друг над другом, и никак к окнам по ним не спустишься. Тем временем стук притих, но тут же возобновился. Отодвинуть штору было страшно, и Вик села на кровати, подобрав под себя ноги и не отводя глаз от окна. А звук с перерывами всё продолжался. Так и до утра простучать могут, решила Вик и, приоткрыв штору, выглянула в щёлочку. Никого. Совсем. Галики начались что ли. Вик постояла чуть-чуть и вновь села на кровать. Подождала минут пять. Стук не повторялся. Будто только того и ждали, что она выглянет. Стало тихо и совсем не страшно, особенно когда сверху, на восьмом, послышались голоса, задвигали стулья. Студенты возвращались с ночных гуляний. Вик забралась под одеяло, укрылась с головой, вздохнула от удовольствия, ещё немного поворочалась и быстро канула в сон.
На утро её разбудил стук. На этот раз вполне нормальный, стучали в дверь. Людка спала, перевернувшись на бок и не обращая ни малейшего внимания на шум - она явно вчера перегуляла, причём изрядно. Вик завернулась в одеяло и прошлёпала босыми ногами к двери. Замок был на запоре. Сколько бы вчера Людмила не выпила, дверь она закрыть не забыла. В коридоре стоял Марк. Заспанный, с мокрыми волосами дыбом, и явно с похмелья, (что же они это вчера пили?).
- Привет. Тебе чего? - зевнула Вик.
- Отдавай чайник.
- Чего?
- Чё слышала! Чайник говорю отдавай.
- Какой тебе чайник? Зачем? Я свой не дам. Мы кофе пить будем.
- Нафига мне твой чайник. В нём только бетон мешать. Ты наш отдавай! - Марк привалился к косяку и стало ясно, что он не уйдёт пока не получит своё.
- Зря стараешься. Нет у нас вашего чайника. Да и зачем. Нам своего, слава богу, за глаза.
- Откуда я знаю, зачем он вам, только я отсюда не уйду. Я все шкафы перерыл - его нет. Куда он мог деться - ежу понятно.
- Ты на что намекаешь, - вскипела Вик, но тут же остыла. Ей вдруг стало противно. Да к тому же стоять босиком на холодном линолеуме не очень-то приятно. - Впрочем, как хочешь, - сказала она неприязненно - это твое дело, где ваш чайник, а я тут стоять не собираюсь. Ещё воспаление лёгких к празднику получить не хватало из-за какого-то кретина. Нет у нас вашей посудины, ясно. А свой чайник ищи у себя на плечах, - и вознамерилась уже закрыть дверь, но Марк явно был в настроении поспорить и решил продемонстрировать преимущества сильного пола. Одной рукой придержал дверь, довольно резко придержал, так что Вик едва не прищемила палец.
- Имеется ордер на обыск, - провозгласил он и шагнул внутрь.
- Остынь! - в коридоре появился ещё кто-то, кого за широкой спиной Марка она разглядеть не могла, но голос узнала сразу. Славка вытащил его обратно в коридор, - совсем, что ли крыша поехала? Куда ты полез? Жить надоело? - он толкнул Марка в комнату, тот даже не сопротивлялся. Они уже раз и навсегда выяснили между собой отношения, и Марк хорошо усвоил, что с соседом по комнате лучше не спорить - добра это не принесёт.
- Всё в порядке? - поинтересовался он, когда они остались вдвоём. - Переборщил Марк вчера с пивом вот сегодня с похмелья и говорит чёрти что. Извини ладно?
- Да нечего, пустяки! Я привыкла. Чайника-то вашего у нас на самом деле нет. - Вик опустила глаза и тут же сообразила, что перед ним стоит в простыне, покраснела и заторопилась, заспешила:
- Ну я пойду! Мне пора. Стол надо готовить и все такое... - она запуталась, и, уже закрывая дверь спросила:
- А как вчера погуляли? Весело было?
Славка засмеялся, потом скривился, потом снова засмеялся:
- Ты ведь знаешь как?
- Скучно?
- Кошмарно скучно, особенно когда Марку приспичило посмотреть стриптиз. Я там чуть не заснул.
- И правильно! Нечего на голых баб пялиться. - Вик улыбнулась ему ещё раз и закрыла дверь. Странно, даже как-то полегчало на душе.
В комнате тепло, даже жарко, а на улице мороз, разрисовал уголки окон, неразборчиво подписался; уложил аккуратными, чуть розовыми от зари валиками, снег на карнизах, на крышах, на скамейках возле подъезда дома напротив; раскрасил носы и щёки прохожим в ярко-красный цвет, как у пьяниц. А здесь хорошо, чугунные батареи раскалились "докрасна" и от них накатывается зной.
Вик включила чайник, стала одеваться. Что ж это всё-таки было ночью, действительно стучал кто-то или приснилось, а может точно галлюцинации от недосыпания или ещё от чего похуже. Она ещё раз подошла к окну, разумеется, ничего стоящего не увидела и вернулась к завтраку.
- Кофе, булочки, горячий шоколад! - крикнула Вик как можно громче, Люда застонала, попыталась перевернуться на другой бок и тут же полетела на пол, слабо ругнулась и поднялась на ноги. По пути к раковине наткнулась на елку, деревце зашаталось, зазвенели игрушки, зашумели цепи. Людмила ещё раз уже громче чертыхнулась. Добралась, наконец, до умывальника и стала брызгать себе водой в лицо, так что остались видны только её спина и вздрагивающие плечи.
- А сыр есть?
- Есть. - Вик ответила глухо и неразборчиво с набитым ртом. - Очень рекомендую, особенно с похмелья.
- Ох и не напоминай, - Люда повернулась, мокрая с капающими водой волосами и ресницами. - Ты была права. Ты всегда права, когда дело касается прогулки с Марком. Я больше с ним не пойду никуда. Он же нализался как свинья и начал меня в ресторане лапать. Едва Славка его утихомирил.
- Так вы в ресторан ходили? - удивилась Вик, - Кто это раскошелился на угощение. Марк?
- Ага, так прямо и даст он тебе! Да ни за что в жизни. Славик нас сводил. Он умница, и у меня такое впечатление, что он на тебя заглядывается.
- Да что ты? - Вик закраснелась и закрылась рукой. Она ведь и сама это заметила.
- Правда-правда! Интересно, что это он тебе подарит?
- Можно подумать колье за двадцать тысяч долларов. Как в том фильме!
- Ага, ага, проговорилась! Значит и правда он к тебе не равнодушен. А ты что ему подаришь?
- Потом узнаешь. Всему, как говорится, своё время.
Они сидели за столом глотали обжигающий кофе, и время от времени поглядывали за окно. Там опять, не спеша, и пока ещё довольно слабо, начинал падать снег.
- Что ты делаешь, горе моё?! Не та кнопка. Не три слева, одна справа, а наоборот, три справа одна слева. Вот посадили здесь чудо мне на голову!
- Почему это чудо. Развозмущалась тут. Из-за кого у нас вчера вечером аппаратура полетела? Из-за тебя!
- Почему это из-за меня. С чего это ты взял. Звуковые эффекты это твоя специальность. Почему вчера стук такой начался. Тебе ничего, а мне выговор. Я начальник группы.
- Начальник, начальник. Женщина в прошлом как бомба замедленного действия под боком.
- Ну-ну! А кто вчера чайник у студентов спёр? Можно подумать тоже он?
- Ой, пришла тень отца Гамлета. А ты что пришёл, чего надо? Ты ж сейчас дежурный. А про чайник это он меня под руку толкнул. Я же "растворитель" на бумаги направляла!
- Да... Чайник теперь в другом измерении. Класс!
- В потустороннем.
- Не в потустороннем, а в параллельном. И откуда институт времени таких идиотов на работу набирает. Это ж важный эксперимент.
- А как вы мастерски барабанить им по перепонкам начали! Просто не могу забыть выражение лица у той девчонки!
- Слушай, ты чего сюда приперся я тебя спрашиваю?! Нервы людям портить? Нет? Вот и проваливай. Кретин какой-то, правда, Макс?
- Не знаю. Не нравится мне это. Сегодня к вечеру всё должно быть готово. А у нас...
Люда стоит у плиты. Готовить она не любит, но почему-то это у неё лучше всего получается. В одной руке большая ложка с дырочками, в другой сковорода. На ней шипит, плюётся, разбрызгивая во все стороны раскаленный жир, лук со специями. По комнате плывёт такой аромат жареной курицы, овощей с приправами и ещё чего-то упоительного, аппетитно пахучего и до такой степени вкусного, что живот начинает очень недовольно, придирчиво бурчать. Вик убирает комнату. Здесь всегда чёткое распределение обязанностей, не так как у пацанов, те пол часа грызутся из-за того, кому мыть пол и, в конце концов, потом занимаются этим вместе. Вик протирает шкаф и верхние полки, хоть ими довольно часто пользуются, но всегда там оказывается "пища" для тряпки. Особенно на высоком хрустальном бокале, который уже Бог знает сколько лет не использовали по назначению, и он стоит исключительно как украшение на шкафу, в паутине и с тремя искусственными тюльпанами внутри.
Вик негромко поёт, о чём уже сама забыла, но старается, выводит тонким голосом модный мотивчик. Вытирая, она наконец добирается и до того заветного тайничка, где хранятся её подарки к Новому году. Людмиле она, даже не задумываясь, купила косметичку, битком набитую разнообразной бижутерией. Это её любимое. Бывает весь день, когда занятий нет, сидит и примеряет на себя разные висюльки. Их у неё море. Вику даже одалживает иногда какие-нибудь дешёвые бусы, перед тем как пойти на дискотеку. Марку купила часы с миниатюрным калькулятором. У Вик мечта - подарить ему их под бой курантов и сказать, чтоб не забывал возвращаться из стриптиза и одновременно подсчитывал расходы. А вот Славке она подарок выбирала долго. Слонялась без толку по магазинам, заходила на рынок - ничего такого особенного там не было, а подарить побрякушку ему Вик ни за что не решилась бы. И неожиданно, когда она, отчаявшись, бродила по цветочным рядам, наткнулась на небольшой, белый вазончик с двумя миниатюрными розовыми кустами, белым и красным, как в той сказке, и с надписью золотыми буквами "Вместе!" Вик даже не посомневалась, стоит ли дарить парню такой откровенный подарок, купила не прицениваясь, не глянув даже на пышные шуршащие золотой фольгой и тисненьем букеты, и поспешила домой, спрятав растенье под пальто, чтобы не замёрзло. Сейчас куст целиком уместился в ящике. Вик заколебалась перед шкафом, уж очень ей хотелось открыть ящичек, полюбоваться на подарки. Славка с Марком всё равно ушли за продуктами, а Людмила возится у плиты и вряд ли станет оглядываться. Вик ещё раз огляделась, так воровато, что самой себе стала противна и, приоткрыв дверцу, не глядя, сунула руку. Осторожно сунула, чтоб не поранить розы. Ничего, ничего, снова ничего. Рука уже исчезла по плечо и тут до Вик, наконец, дошло, что вглубь шкаф от силы на локоть, но уж никак не больше. Выдернула поспешно руку, чуть не полетев при этом со стула. Заглянула внутрь. Розы были на месте (а куда им ещё деться).
"Точно галики. Сначала слуховые, теперь вот на ощупь, - прошептала она, но достать подарки ещё раз решилась далеко не сразу, некоторое время просто стояла, и, пытаясь успокоиться, бесцельно тёрла тряпкой старый бокал".
- Ну, скоро ты там? - недовольно крикнула Людмила, покосилась через плечо. - Вниз бы сбегала за сахарной пудрой. Забыла я её в список пацанам написать.
- Иду, иду. - Вик наконец оставила в покое бокал, снова задумчиво уставилась на ящик. Надо всё-таки рискнуть, если ничего не произойдёт, значит точно у меня что-то с нервами. Расшатала их себе где-то очень здорово.
В конце концов решилась, и ещё раз уже осторожно, не отрывая от руки напряжённого взгляда, протянула её вперёд... и коснулась листьев розы. Пошевелив бутоны, она захлопнула, ящик и слезла на пол.
Как в тумане. Сходить что ли к невропатологу, или сразу к психиатру податься. В этих врачах совсем не разбираюсь, не приходилось как-то сталкиваться. Разве что в анекдотах, которые довольно часто крутили по телевизору, да и слышать приходилось. Очень это модная тема - про психбольных рассуждать. А теперь не очень-то и смешно. Лучше и не говорить никому, разболтают, потом засмеют, не отделаешься, ещё ярлык какой-нибудь обидный приклеят.
Вик поймала вдруг себя на том, как рассуждает, и чуть не засмеялась. Решила уже себя в клинику укладывать!
- Люд, что там купить-то надо?
- Славик, ты ж корицу не купил!
- Людмила с Вик носятся по комнате, наталкиваются друг на дружку, накрывают на стол.
Людка почему-то волнуется, она всегда волнуется перед каким-нибудь ответственным моментом, например перед праздником. А когда она нервничает, то лучше к ней вообще не приближаться. Уже девять, а ещё ничего не готово, стол не накрыт, маникюр не сделан, шампанское в холодильник только поставили. Слава сидит, поджав ноги на диване, между окном и ёлкой, и держит в руках большой поднос, на котором в геометрическом порядке выставлено всё то, что не уместилось на небольшой кухонной тумбочке, и что Вик с Людой перетаскивают сейчас в четыре руки на праздничный стол.
Он даже, кажется, и не замечает, что к нему обращаются, смотрит, не отрываясь, в окно. Там на противоположной стороне улицы все тоже что-то делают. Во многих окнах света нет, уехали студенты кто куда, кто на природу, кто в рестораны, а кто просто к родителям отдыхать направился.
Наконец стол накрыт, не хватает только шампанского и ещё нескольких мелочей.
- Иди одеваться, - командным тоном говорит Люда, и Славка молча, очень неохотно, отлепив взгляд от окна, выходит.
- Мы вам постучим, когда будем готовы, - говорит Вик вдогонку, и тут он оборачивается. Вик даже села, такая у него на лице была улыбка, прямо так и говорила "Ничего мне кроме тебя не нужно!". И тут же пожалела, что не может прямо сейчас подарить ему свой подарок. Только улыбнулась в ответ. Он вышел, а Вик так и продолжала сидеть неподвижно, ошеломлённая, не отрывающая взгляда от двери, "Может он ещё вернётся, ещё раз улыбнётся, так как только что, ещё раз так посмотрит, и больше уж ничего не надо".
- Ты идёшь одеваться или нет? - крикнула ей Люда и только тут Вик очнулась, побежала переодеваться.
- Всё готово?
- Абсолютно.
- Не абсолютно, а так точно.
- Ладно вам! Давайте работать. Чем быстрее сделаем, тем быстрее пойдём по домам Новый год отмечать.
- Вот именно, и пусть он не паясничает, правда Макс?
- Правда, правда. Шёл бы ты, Дев, работать лучше, до старта чуть больше часа осталось.
- Иду. Тоже мне, защитничек нашёлся.
- Иди, иди, не разговаривай.
- И иду, и иду. И не подгоняй меня. А то поспешишь, людей насмешишь...
- Ты и так тут уже цирк устроил, дальше некуда! Макс, зачем он мне тут пришёл нервы портить.
- Очень вы мне нужны. Особенно твой Макс. Идеальная пара! На всю улицу свадьбу играть будете, меня не забудьте пригласить.
- Что - о - о!
- Ой, Максим! Клавиатура! Ты же всю базу сотрёшь! Не обращай ты на него внимания! А ты проваливай, довёл человека!
- Ладно, Ира, ничего страшного. Только женских слёз нам тут не хватало! А с ним я разберусь внерабочее время. Руки марать не хочется, да как видно придется. Только не нервничай. Клаву я сейчас заменю. Ну ничего, обойдётся, аппаратура у нас крепкая, отечественная.
- Ох, Вик, какая ты красивая сегодня!
Они стоят со Славой друг против друга. Улыбающиеся, сияющие, Вик даже кажется, что с глаз внезапно сдёрнули какую-то плёнку, неудобную, туманящую, но уже старую и привычную, до такой степени, что когда она исчезла всё, вокруг преобразилось, засияло свежими, словно чисто вымытыми, красками, враз обозначившимися полутонами и оттенками. Даже запахи и ощущения стали какими-то новыми, приобрели свежесть, которую, кажется, когда-то давно имели, но надолго утратили, а теперь вновь приобрели чётко очерченные очертания, будто заново родились, получили форму. А вот звуки, напротив, все исчезли, просто пропали и всё, и теперь они вдвоём стояли в безмолвном пустом коридоре, даже, кажется не в одном. Каждый был в своём, каждый смотрел со своего берега, со своего конца света. Даже время остановилось, а они всё стояли и смотрели, и как бы рассказывали свою историю, в мелочах, в подробностях передавали друг другу всех себя без остатка, не отрываясь, глаза в глаза.
Затянувшееся мгновение кончилось. Что-то тихо щёлкнуло, словно оборвалась струна и Вик снова ощутила, как сдвинулось и понеслось, захватывая всё вокруг время. Сначала этот шум всех мировых событий, почему-то напоминающий шум прибоя, нестерпимо резанул по ушам, а потом приблизился и растворился, распавшись на отдельные звуки и голоса.
Слава стоял перед ней, и в воздухе ещё замирало эхо его слов: "Ох Вик ты такая красивая!". Только в глазах светился блеск, неповторимое, звенящее от звонкой тишины сияние того коридора, из которого они только что вернулись, где были мгновение и вечность, бесконечное число человеческих жизней.
Вик пошла к столу. Она уже не краснела и не потела, не ловила с восторгом его взгляды, она знала про коридор, и ещё про то, что он тоже это знает.
- Вик включи радио! Я же не таракан. У меня не сто рук. - Люда хлопнула дверью, выбежала в коридор, и тут же вернулась, поправляя причёску, за ней не спеша вошёл Марк, с огромным покупным тортом в одной руке и с бутылкой шампанского в другой.
- Принимайте гостей! - уже с порога нарочно громко провозгласил он, сел к столу, сдвинув весь прибор в сторону, поставил прямо перед собой коробку с тортом.
- А шампанское давай сюда, - Вик отняла у него бутылку, и сунула в холодильник, - у нас уже одна правда есть.
- Ничего страшного, - Люда наступила Вик на ногу. Ей и правда следовало помолчать. Марк ведь жадина, мог и обратно унести, но к счастью он ничего не слышал, а с интересом разглядывал содержимое стола.
- Кто готовил? - кто-кто, а он деликатностью не страдал.
- Я! - Людмила покраснела от удовольствия, она уже забыла, как сегодня утром зарекалась не иметь никаких общих с ним дел, и теперь бы искренне удивилась, если б кто-нибудь об этом ей напомнил. - А что нравится?
- А я их ещё не попробовал.
- Ну что же мы стоим, - заторопилась Люда, от желания услышать ещё один комплимент в свой адрес она даже не заметила, что все давным-давно сели. - Вик, включи ёлку. Хотите салатику? Или курицу? Она сегодня полдня тушилась. Налить чего-нибудь?
Вик щёлкнула выключателем. На секунду в комнате воцарилась темнота, а потом по потолку, по стенам, по мебели, побежали разноцветные блики, ёлка как будто задвигалась, зашевелила растопыренными ветвями. На часах было пол двенадцатого.
- Ну как, понравился салатик? - поинтересовалась Вик.
- Очень даже ничего, - Марк набил полный рот, и теперь его почти не было слышно.
- До Нового года ещё пол часа времени, а никто уже не знал что делать.
- Кто-нибудь верит в чудо? - Славка спросил неожиданно, так что все вздрогнули, все лица повернулись к нему.
- Чушь на постном масле, - заявил уверенно Марк, - это только для малолетних - дедушки Морозы, Снегурочки, Снеговички там всякие. Нет. Чудеса - это не про нас.
- А я верю, - сказала Вик. Не просто чтобы сделать приятно Славке. Сейчас, конкретно, она действительно верила. Смотрела в глаза всем по очереди. В глазах отражалась ёлка, в каждом глазу по маленькому огненному деревцу, вот только у Марка глаза были тёмные, и отражалось в них всё как-то нечётко, расплывчато, словно бы и вообще не отражалось.
- И я верю, - сказала Людка, немножко поколебавшись. - То есть я думаю, ведь может что-нибудь такое случиться. Необычное.
- Да не верьте вы ему! Это на него, бывает, находит, - Марк так авторитетно махнул рукой, что стало ясно, что его уже ничем не переубедишь. - Людмила, у вас в запасе сто грамм не найдётся?
- Не найдётся. У меня после вчерашнего до сих пор голова болит, а тебе всё мало?
- Ладно тебе, налей хоть чуть-чуть. Ну самую малость, для вкуса, под вот этот замечательный салатик.
- Знал бы ты меру. От шампанского и то окосеешь, а тебя ещё на подвиги тянет.
- Я телек включу, Путина послушаем. Перестали бы вы хоть когда-нибудь ругаться. Пять минут до Нового года, - сказала Вик и поднялась.
- И шампанское принеси, - добавила Люда. Уже наверное остыло.
- И тут началось. Огоньки на ёлке вдруг замелькали очень быстро и разом погасли. Стало очень тихо и темно. Шторы были почти задёрнуты, но было видно, что в общаге напротив тоже отключили свет.
- Ну, вот вам и Новый год. И чудо в придачу. - Довольно произнёс Марк.
- Заткнулся бы ты. - Слава, отодвинув шторы, вглядывается во тьму за окном. - Кажется у всей Москвы свет вырубили. Интересно, что это? Кто это так развлекается, и чтобы так...!
- Быть того не может. Что совсем темно? - Люда потеснила его и тоже высунулась в окно. - И, правда! Кошмар, какой! Это тогда, наверное, надолго.
- Что теперь делать будем?
- Что-что? Спать мы будем, вот что! - ехидно заявил Марк, - А вы как думали!
- Ох, заткнулся бы ты!
- Это кто сказал? - поскольку голос был женский он тут же повысил тон.
- Не я! - испуганно пробормотала Люда.
- В другое время с удовольствием, но сейчас конкретно, не я. - Это сказала Вик.
- Ох, не врите мне...
Больше он произнести ничего не успел, потому что в комнате снова раздался голос, и теперь стало ясно, что говорит кто-то совсем незнакомый.
- Макс, смотри что Дэвид натворил! Мы же этого не планировали. Это же капитальное вмешательство.
- Убери её, слышишь, уши у меня не железные.
- Заткнись. Сейчас что-нибудь поправим, Ирин, это ничего сейчас вернёмся на пару сёкунд назад и всё в порядке.
- Теперь говорили уже три голоса. Два мужских и один женский. Громко и взволнованно говорили в комнате.
- Эй, кто тут! С перепою этажом ошиблись? - крикнул Марк. Голоса стихли мгновенно. Несколько секунд длилась пауза, потом женский голос неуверенно произнёс:
- Макс, они что, нас слышат? - Макс ещё не успел ничего ответить, как Славка произнёс:
- Слышим, слышим. А почему бы и нет. Садитесь за стол, хоть в темноте, то есть в тесноте. Где вы там стоите?
- И вправду слышат, - вскрикнул в темноте женский голос. Потом словно что-то тяжёлое упало:
- О, Дэв! Свинья! Куда ты опять залез?!
Заговорили придушенными голосами. Глаза у сидящих уже настолько привыкли к темноте, что стало видно, что в комнате пусто. Ни у дверей, ни за ёлкой трое человек поместиться, разумеется, не могли.
- Ир, мотай время на пятнадцать минут назад, попробуем разобраться с освещением.
- Хорошо.
- Готовы? Начали!
- Макс, не идёт! - голос сорвался в почти истерический.
Почему-то Вик стало интересно. В чём тут дело, она конечно не поняла, но почему-то вдруг создалось такое ощущение, будто она спит, и как бы наблюдает со стороны, как происходит что-то очень интересное, необычное, будто кино записали на кассету и теперь проигрывали на магнитофоне. Она даже решилась подбодрить женщину. Всё-таки работа какая-то, а по голосу чувствуется - молодая, ещё не опытная, значит.
- Не спешите. Мы подождём если нужно. Всё равно полночь мы уже пропустили.
- Слышишь, Ирчик, что люди говорят, не плачь, мы тут надолго не застрянем. Скоро аварийная переноска сработает. - Голос у мужчины был ласковый, успокаивающий, почему-то напомнил Вик Славкин, а воображение, недолго думая, дорисовало высокого темноволосого парня, нежно успокаивающего хрупкую девушку.
- Дайте ей воды, - посоветовала Люда со своего места, - или шампанского. Новый год всё - таки.
- Правильно. Дэв, где у нас вода. Я же её полный контейнер набирал. Ах, ты всё выпил?! Ну тебе не жить!
В комнате засмеялись. Славка крикнул:
- Может винца слабенького достать из холодильника?
Теперь уже смеялись все. Даже девушка, кажется, тоже успокоилась и развеселилась. Сквозь шум был слышен её нервный, вперемежку со всхлипами, после плача, смех.
- Боюсь невозможно. - Сказал Макс (Вик его уже стала узнавать по голосу). - Мы тут случайно и надолго не задержимся. Скоро сработает аварийная эвакуация, и вы никогда больше нас не услышите.
- Жалко... - пробормотал Марк. Но тут же будто проснулся, закричал в полный голос, - Эй, вы что, невидим... - он не договорил. Люда закрыла ему рот рукой.
- Извините, - сказал Славка виновато, даже плечами пожал. Интересно, они нас видят? - А в правду, вы вообще - то кто?
- Молчи! За такие разговоры нас с тобой знаешь куда...
- А, ладно уже. Семь бед - один ответ. Мы тут к вам из будущего, вмешательство готовим. Только не смейтесь - абсолютно серьёзно. Это у вас чайник пропал из-за нас. И у Виктории галики тоже. Вы уж нас простите.
Что-то зашуршало, и незнакомый громкий голос сказал:
- Зафиксирован выброс из зоны наблюдения. Приготовиться к аварийной переброске.
- Ну пока, - крикнул Макс, - простите, что Новый год вам подпортили. Не ожидали что так получится.
- Пока! - в комнате кричали все, в разноголосицу, не слыша друг друга. Даже Марк, который не верил в чудо. Даже он!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
За окном мелькают деревья, молодые ёлки и сосенки, до половины засыпанные снегом, низко опустили ветки и будто смотрят вслед - провожают. Только что не махнут, или не крикнут что-нибудь на прощание. А снег продолжает падать, застилает вокруг тяжёлой мутной пеленой, словно ватой. Небо серое, и свет солнца из-за туч тоже серый, и от этого всё вокруг становится свинцовым. Поезд летит вперёд, перед ним снежная кисея расступается, а позади смыкается, падает отвесно. Поезд не трясёт, он словно бы летит над землёй и поэтому сидеть очень удобно, только чуть укачивает и ужасно хочется спать. Это и понятно. В пол пятого поднимут с постели и полусонную таскают по Москве. По завешанной гирляндами, забитой ёлками и не проснувшимся ещё толком народом, сбившейся с ног, раздражённой и одновременно радостно удивлённой Москве. А сейчас так приятно покачиваться, подлетать на скамейке в электричке, и поглядывать в окно. Только чтоб никто ничего не спрашивал и не отвлекал.
- Марин, ты точно приправы захватила? Нужно много приправ. - Ну я же просила, чтоб никто меня не трогал.
- Взяла, взяла. Я ещё, слава богу, вчера собиралась, на свежую голову!
- Ну прости, Марин. Надо было пораньше выехать, теперь к месту вовремя поспеем. Логично?
- Логично. - Вздыхаю и вновь отворачиваюсь к окну. Конечно логично. У Евы всё и всегда логично, рассчитано, распланировано, как расписание поездов под потолком на Павелецком. Она за месяц до Нового года расписала всем их обязанности, когда надо выехать, когда приехать, как поезда ходят, заблаговременно выяснила, даже цены на продукты в магазине записала. Всё ясно. Без неё мы бы поднялись пол десятого, опоздали бы на поезд, забыли бы половину багажа, и конечно на станцию вовремя не попали бы. А теперь наш отдых организован. Под присмотром, как на детской площадке. Даже художественную программу можно при желании - Руслана заставили взять гитару.
- Ев, - перегибается через спинку сиденья напротив Зойка, - у тебя с собой помады нет гигиенической? Представляете, собиралась вчера часа три наверное, даже список на бумажке написала, а вышла и сразу вспомнила, что помаду забыла. А у меня губы на морозе потрескались. Даже кровь пошла. - "Как говорит-то, как говорит. Будто горохом сыплет, с непривычки ни слова не ясно".
- Надо вещи на свои места класть, тогда ничего не забудешь. А чужой помадой пользоваться нельзя. Я не жадная... - Как всегда рассудительно. Логично.
- Понятно, - Зойка уже жалеет что спросила, - А у тебя, Марин?
- Держи, не фирменная правда... - кидаю через скамейку.
- Спасибо. - Зойка расплывается в улыбке, и от радости опять начинает тараторить. - Мне просто чтоб губы не отморозить. Я где-то читала, что в них какие-то важные процессы происходят...
- Ясно. - Придётся перебить, а то этот рот никогда не закроется. Лучше бы она язык отморозила. - Что пацаны делают?
- Спят. А ты как думала? Они, как только в вагон зашли, так вповалку и дрыхнут себе. Да и я бы совсем не прочь...
Поезд катится дальше. Народу не много, да и эти по преимуществу помалкивают. И правильно.
Слышно как свистит за окном ветер. Подвывает тихонько на разные голоса. Ох, как спать хочется - сил нет. Только спать ни за что нельзя - если все сейчас отрубимся, станцию нашу непременно пропустим.
Дело в том, что Марс присмотрел для нас ещё осенью довольно подходящее место по встрече Нового года. Дискотеки всем уже давно надоели и потому решили последовать такому плану: во-первых, за день за два собираемся, захватываем еды и побольше тёплых вещей; во-вторых, утром 31 декабря, раненько поднимаемся и садимся на первую электричку в данном направлении; в-третьих, добираемся до назначенного места и устраиваемся там на пару дней, кстати, Марс говорил, что домик неплохой, с сосной красивой неподалёку, так что, посоветовавшись, решили захватить с собой инструменты, и ёлочку прикарманить. Организатором всего этого мероприятия как всегда подписалась Ева, и уж лицом в грязь она не ударила. Была только одна не очень приятная, как потом оказалось, деталь. Дело было в том, что до сторожки от станции нужно было тащится по заснеженному лесу километров пять или около того. Но это особо никого не волновало. Ева как-то пробовала заикнуться про лыжи, но мы, и так уже до предела нагруженные разнообразной поклажей, возмутились, а Марс заявил, что они нам совершенно не понадобятся, что есть хорошая тропа, и что сосна растёт почти у самого дома. Так это дело и оставили на произвол судьбы.
Когда я в очередной раз потрясла головой, сбрасывая сон, то вдруг почувствовала, что поезд стоит, а спать уже совсем не хочется. Значит всё-таки задремала.
Окно замёрзло и пришлось на него дышать и тереть перчаткой, от чего видно лучше не стало, а руки совсем замёрзли и побелели. Ева спала. Шапка у неё с головы свалилась на сиденье, и теперь огромное количество мелких, медно красных косичек рассыпались по плечам.
Я, наконец отчаявшись что-либо разглядеть снаружи, подергала вниз ручку окна. Ничего. Потянула посильнее. Никакого результата. Навалилась всем телом. Наконец, противно заскрипев, она сдвинулась с места и пошла вниз.
Платформу, возле которой мы стояли, я узнала. И сразу кинулась будить Еву. Она на столько разоспалась, что теперь только головой мотала и даже глаз открыть не могла. Тут слава богу проснулась Зойка. Она приоткрыла один глаз и пробормотала неразборчиво:
- Где стоим?
- Наша, вставай. - Мне наконец удалось поднять Еву. Эта ещё начала что-то ворчать, сграбастала свой безразмерный рюкзак и стала протискиваться между скамеек к дверям. За ней, неся над головой, бережно, как драгоценность, гитару, шёл Руслан. За ним Димка. Потом Зойка, я и Марс.
Когда вышли, то сразу сообразили, что можно было бы и не спешить. То ли электричка сломалась, то ли что-то с путями не заладилось, то ли ещё что, но почти все теперь выбрались наружу и стояли, кто с сигаретой, а кто и просто так.
- Ну, куда теперь нам? - Зойка стучала зубами и как-то испуганно оглядывалась, будто боялась, что из леса вот-вот выскочит серый волк, а то и ещё что похуже.
- Тут тропа есть, - Марс ходил туда сюда вдоль платформы напряжённо всматривался в снег. - А, вот и она! Пошли!
И вот когда мы увидели эту тропу, то нам стало действительно не по себе.
- Ира, будешь чаю?
- Не знаю...
- Ну не хочешь - как хочешь...
- Да нет, давай, конечно. Это я задумалась. Систему наводки на ручное управление перенастраиваю. А то помнишь, что в тот раз с чайником было.
- Помню, а как же. Помнишь, как нам потом досталось.
- Вот-вот. Как нас снова к машине времени подпустили....
- Хорошо, что Дэвида нет. А Лео - парень хороший.
- Да, кажется, не плохой. Давно ты его знаешь?
- Со второго курса вместе учились. Потом правда три года не виделись, но по-моему, он ничуть не изменился.
- Хорошо бы...
- Как там система?
- Не поддается, зараза. Я уже второй час пытаюсь её перенастроить.