***

Из сарая доносится однообразное похрюкивание. Притёршись к стене сарая, на прохудившемся водительском кресле, сидит солдатик. Хэбэшка - грязная, нестиранная. Пилотка надета поперёк. Брезентовый ремень тускло светит серебристой бляхой. На ногах солдата красуются обрезанные до состояния шлёпанец валенки на резиновой подошве. Хозвзвод - граница двух миров: место, где пищевая цепочка начинает робко переходить в социальную, - является его местом службы.

Только глаза солдатика блестят каким-то нехорошим блеском.

Редко кто из хозвзвода столь дерзко смотрит на мир.

В руках у солдатика топор. Это - относительно новый топор. Большой, с широкой режущей кромкой. Не часто в армии увидишь такие топоры: ведь ими и убить можно.

Перед сидящим солдатом, прямо на двух брёвнах, установлена рама из двутавровых балок. Это - тяжеленная сварная конструкция, вся увитая цепями и стальными тросами. Она удерживает восемь мускулистых женских тел. Тросы и якорного диаметра цепи надёжно фиксируют им любое движение. В глазах узниц - Бухенвальд, тела грязные, в шрамах и синяках. Из одежды - чёрные набедренные повязки и узкие полоски ткани, прикрывающие грудь. Мышцы пленниц вызывающе перекачены, но и с такими мышцами всю эту фиксирующую сбрую порвать невозможно. Две пленницы в центре являются ампутантками - у них нет обеих ног. Но цепей и тросов на них накручено не меньше, чем на остальных.

Скособочась, солдатик встаёт и, покряхтывая, приближается к стальной конструкции. По-хозяйски проходит вдоль скованных тел, начинает приближаться к крайней левой девице. Та проявляет все признаки страха, сжимается, начинает тихо скулить.

- У, сука, какую ляжку вырастила! - голос у солдата хриплый, прокуренный.

Солдат скалится.

Глухо тюкает топор.

Отсечённая топором нога падает на землю. Кровь бьёт фонтаном. Лишённая конечности культуристка громко воет, пытаясь изо рта языком вытолкнуть обрезок стальной трубы, служащий кляпом. Солдатик подхватывает отрубленную ногу и деловито пластает её на части на ближайшем бревне.

- Что, сука, боишься? А вот мы своё отбоялись.

По телу пленницы пробегает золотистая волна, кровь, хлещущая из культи, останавливается, срез зарастает тонкой розовой кожей. Солдат деловито крошит мясо в ведро, присыпает его зелёными гранулами силоса.

- Эй, Борька! Машка! Жрать!

Два подсвинка, как две торпеды, выскакивают из свинарника и, торопливо отталкивая друг-друга, утыкаются пятачками в покрошенную в ведро кровавую пищу. Остальные обладатели пятачков бестолково толкутся у выхода, ожидая, когда вожаки насытятся.

Солдатик ухмыляется.

- Вот так и живём, блин! - говорит он в окружающее пространство.

- Слыш, Петрович! - окликают его со стороны забора.

- Да?

- Там в штаб ихнюю богиню привели. С ней ещё верховная жрица.

- Ну?

- Жрица старая, страшная. А богиня ничего, симпатичная.

- Ну?

- Торговаться будут.

- А по хрену мне.

Топор тюкает ещё раз. Раздаются завывания второй культуристки.

***

Командный голос офицера хорошо слышен из открытого окна.

- Да, мы - жертвы научного эксперимента. Провалились сюда из другого мира. Всей воинской частью. Это что, повод сразу же объявлять нас силами тьмы?

- Бу-бу-бу... - голос неразборчивый, старческий. Явно верховная жрица. Права качает.

- Натравили на нас ваших неубиваемых гадин!

- Бу-бу-бу...

- Хорошо. Натравили на нас ваших жриц Боли.

- Бу-бу-бу...

- Да, знаю, пять бойцов ушли в самоход. Ограбили погреб. Так их что, за это убивать надо было? А ведь жрицы их убили. А что эти сучки потом отчудили?

- Бу-бу-бу...

- Устроили налёт на воинскую часть!

- Бу-бу-бу...

- Зарубили мечами два отделения. Что я родителям пацанов писать буду?

- Бу-бу-бу...

- Потом майор ваших сук из пистолета положил.

- Бу-бу-бу...

- А они ожили и завалили майора и начальника столовой.

- Бу-бу-бу...

- Потом комбат из автомата две обоймы в них всадил. Мы же не знали, что эти стервы вызывают силу богини и моментально восстанавливают тело. Что убить их невозможно. Вы дёргаться начали, когда мы ваших научились в котельной жечь. Два дня непрерывного горения без чистки печи - и готово. Восстановлению не подлежат. А до этого валькирии к нам табунами ходили.

- Бу-бу-бу. Бу-бу-бу.

- Вот только пальцы так складывать не надо! У меня, знаете ли, и своих придурков хватает.

- Бу-бу-бу...

- Товарищ рядовой, ну-ка быстро сюда!

Бывший гот и сатанист, а ныне - пастор Тимоха в новом хэбэ-стекляшке, с подшитым тощим подворотничком, радостно обрисовался под окном.

- Перекрестить?

Тонкий режущий вскрик со стороны оппонентов.

- Уберите вашего колдуна. Я буду говорить с вами. - Голос молодой, исполненный силой и какого-то неземного достоинства. Это богиня лично решила поучаствовать в переговорах.

- Не надо, товарищ солдат. Не хотят они.

- Разрешите идти?

- Идите.

Богиня мнётся, пытаясь избежать просительных интонаций. Но говорить надо.

- У вас мои жрицы!

- Что есть, то есть. Шесть заперты в арочном сооружении. Надеюсь, они не сожрали друг друга с голодухи. Четыре находятся в обвалившемся коллекторе, и попасть туда сложно. И штук восемь на хоздворе мы приковали к железной раме и там держим.

- Верните нам их.

- За так? Да, понимаю, что вы там с силами тьмы бьётесь, и ваши супербабы вот как вам нужны! Но пока мои люди не будут в безопасности, хрен вы их получите.

- Мы подпишем Договор. Также мы готовы предоставить вам в качестве заложниц тридцать восемь жриц Исцеления.

- Лекарок, что ли? Откуда такая щедрость?

- Наши потери столь велики, что мы не в состоянии защитить их сами.

- А не надо было на нас лезть, знаете ли.

- Когда мы узнали, что вы сражаетесь с силами тьмы так же, как с нами, я распорядилась прекратить военные действия.

- Рад за вас.

- Очень сильное впечатление произвёл на моих подданных недавний бой с нежитью и поднявшим их колдуном.

- Надо же!

- Ваши огненные колесницы смели орды их мёртвых воинов.

- Какие ещё огненные колесницы? Там всего-то один БТР был.

- Вы раздавили их колдуна, спасли город от разорения и освободили пленённых. А ещё распороли брюхо кислотному заглоту, в чреве которого медленно растворялись две моих жрицы.

- Что, эти выпавшие из него мочалки потом восстановиться смогли?

- Да. Мы поняли свою ошибку и готовы купить вашу дружбу.

- Поздновато поняли. У меня от батальона остались три роты. Три роты неполного состава.

- Мы готовы взять на содержание ваших воинов. Их командиры получат ленные владения и титул.

- Это потом. А сейчас?

- Скоро прибудет обоз с провиантом.

- Млеко-яйки, масло да крупы разные... Встать, значит, к вам на довольствие предлагаете. М-м-м... Скажите, а у вас силос есть?

- Силос?

- Да стадо свиней у нас. Так что силос нам нужен: свиней кормить нечем. Совершенно нечем. Мне даже спрашивать страшно, чем там начальник хозчасти их кормит.

***

Возрождение.

***

Вечерело. Подслеповато щурясь окнами КПП в подступающую тьму, приученный лишь копать, разгружать и материться, наделённый коллективным разумом огромный армейский организм испытывал невыразимые муки, пытаясь вспомнить, в чём смысл его существования и зачем вокруг столько оружия.

***

Трагедия безработной жрицы.

***

Манирика была хорошей жрицей, многое могла и умела. Она обожала лечить больных и увечных. Дарить, а не отнимать - в этом и есть женское начало. Вернуть здоровье - это было такое счастье, такая волна блаженства! Но остаться на месте и остепениться ей не удавалось: позволив поработать на своей земле, сёстры по служению отсылали её прочь до наступления срока выделения подвластной территории: мол, самим мало.

Вопрос подчинённого ареала был вопросом могущества, и делиться с нею никто не желал.

Шла война. С юга надвигались орды некромантов, в соседях числились эльфы и орки, потеснить которых не стоило даже пытаться, и государство людей богини Локшары здорово сократилось в размерах.

Сёстры с вежливой усмешкой выпроваживали Манирику прочь. Так она и оказалась в этом дурацком обозе.

***

Лорды в погонах.

***

Паша Доскин и Витя Козлов - эта парочка нашла друг-друга давно. В замкнутом мире воинской части, где язык нёс не информативную нагрузку, а являлся показателем социального статуса, они, подобно двум английским лордам, стоящим на краю выгребной ямы, развлекались тем, что подчёркнуто игнорировали суровую правду жизни. Подбирали привычно-тяжёлым матным терминам гипертрофировано литературные эквиваленты. Цедили их, как воду, пробовали на вкус, и, сравнивая кривое зеркало изысканных словесных узоров с отвратной картиной реальности, начинали дико хохотать.

Только сейчас одному из них было не до смеха.

- Больно? Рядовой Доскин?

- Иа, рядовой Козлов.

- Давай отрубим?

- Валенок тебе в анальное отверстие и полтора метра в ротовую полость!

- Палец уже воспалился. Загниёт - гангрена будет. Пойдут по телу красные полосы на месте вен. А есть ли в санчасти антибиотики - хрен его знает.

- Это мой палец. И мне его жалко.

Павел Доскин аккуратно обмотал безымянный палец куском подшивы, закрепил изоляционной лентой и добавил вполголоса:

- Главное - стрелять не мешает.

***

Лечащая жрица Манирика Воз.

***

Зубы, не слушаясь, выбивали дробь. Наверное, во рту уже полно осколков эмали, но остановиться не было сил. Страх завладел всем её существом, превращая в лишённую разума трясущуюся куклу. Это было унизительно, но юная лекарка Манирика Воз не могла преодолеть свой страх. Бедная девочка, не переставая, размышляла о том, насколько ей будет больно, и как долго будет длиться агония? Как долго жизнь будет покидать её молодое тело? Будущее было предельно ясным: под жуткими пытками обращающего ритуала она станет умертвием.

Умертвия в армии нежити подпитывали маной рядовых солдат, укрепляя их здоровье. Жрицы Боли убивали целительниц, если не могли спасти их от плена. Но воительниц было мало, их связали боем, и они не успели выполнить печальный долг по отношению к своим сёстрам. По повелению чёрного колдуна лекарок скрутили и побросали на телеги

В телегах, числом две, лежали остро пахнущие лечебные травы, одежда и продовольствие - их жрицы везли для своей армии, противостоящей тёмным силам. Теперь телеги и лошади тоже попали в плен.

Был день, и была ночь. И всё это время Манирику трясло от непередаваемого запредельного ужаса. Но к утру она заснула. Разбудил её грохот. В воздухе что-то свистело, шептало, щёлкало, гремело, взрывалось. Вскоре конвоирующие телеги скелеты разом повалились на землю: так бывало, когда погибал колдун - повелитель мёртвых.

А потом раздались голоса. Так не говорили нигде в обитаемом мире. Но целительница перехватывала сопровождаемые звуками мыслеобразы и речь обрела смысл.

- Смотри, обоз у них.

- Зачем мёртвым обоз?

- Альбомы с почтовыми марками возить.

- Зачем мёртвым почта?

- Нужна. Зомби Шуудан называется. Наверное. А вообще, пойди и пощупай, что там есть. До нас никто обозы у мёртвых не отбирал. Не видел даже.

Целительница вновь затряслась от ужаса. Она поняла, кто разговаривал на странно-певучем языке.

Недавний прорыв привёл на многострадальную землю монстров из другого мира, имевших поразительно человеческий облик. Они были опасны и непонятны своей силой. Воины богини, посланные в бой, потерпели жестокое поражение.

Не первый раз изнанка миров выталкивала и жестоких демонов и странных животных. С одиночками, если они были наделены разумом, удавалось договориться. Но если нашедшие новую Родину шли толпами и ордами, начиналась война на истребление.

Шаги и пыхтение приближалось. Потом всё замерло. Манирика тоже замерла, стараясь быть незаметной. "Вот они проходят. Остановились".

- Что это? При повозке?

- Лошадь.

- Почему с рогами?

- Плод извращённой любви. Мутант. Или лоси в предках затесались.

- Тогда уж гибрид. Не мутант.

- Точно. Я в ботанике плохо разбираюсь. А уж управлять им - и подавно не умею.

- А я умею? Педалей нет, руль отсутствует. И как природа допускает такое? Давай из жалости в него гранату кинем.

Манирика решилась.

- Усоуа туа ана? - произнесла она.

- Хенде хох!

- Гитлер капут!

Манирика уловила мыслеобраз и поняла, что если она не поднимет руки, то её сейчас убьют. Но руки были связаны за спиной и тогда она тихо заскулила. Как щенок.

***

Манирика в пути.

***

- Какой у вас странный язык. Почему я должна называть себя через слово проституткой?

- Это не язык. Это артикль такой.

- Ей ещё повезло. Представляешь, как она разговаривала, если бы считала знание языка с прапорщика Топчана.

- Двести десять матюгов в минуту. Сам считал.

Демоны иного мира и сама Манирика, посмеиваясь, ехали на телеге сменившего собственность обоза. Правда, улыбалась девушка чуть фальшиво.

Из призов утреннего налёта развязали только её. Потом подошёл очень злой дядька с двумя звёздочками - знаками малой демонической силы на плечах - и разорался. Орал он долго, со вкусом, но обратно Манирику связывать не стали.

Солдат, освободивших Манирику путём перевода из одного плена в другой, демон-командир матерно послал сопроводить в часть трофеи. Одного - как раненого, другого - как на голову больного.

Править лошадью пришлось Манирике. Поводья второй лошади примотали к задку первой телеги.

Плен у некромантов пережили не все. Одна из лекарок предпочла прокусить себе язык и захлебнуться собственной кровью. Две другие были живы, но реагировали неадекватно. За ними требовался уход, а обеспечить его могла лишь Манирика. И юная жрица Исцеления старалась наладить хорошие отношения со своими пленителями. Это было очень важно: на ней лежала ответственность и забота за двумя старшими сёстрами по служению. А ведь солдаты могли запретить это. Они могли довести до места обоз и вовсе без девушек, схоронив их под ближайшим кустом, - на войне случается и такое, - а начальству рассказать про попытку к бегству. Лекарка изо всех сил старалась понравиться: улыбалась, смеялась, - порой невпопад. А сама продолжала бояться.

- А как вы здесь вообще оказались? - спросила Манирика, имея ввиду стычку с некромантом. Но солдаты поняли её чуть иначе. Один помахал в воздухе рукой и добавил: "У-у-у". Другой произнёс неприличное слово.

- Не по собственному желанию. - Произнёс тот, кто держал на отшибе больную руку.

- А... - Манирике по-прежнему удавалось распознавать мыслеобразы. - Где те, кто вас сюда отправил?

- Переехали.

- Куда?

- На кладбище.

- На какое ещё кладбище?

- Не знаю. Их ахвицеры закапывали. Катастрофа была. Никто ничего толком не знает, но такой лабуды, что вся часть со складами, сооружениями и охранным периметром оказалась в здешнем дурдоме, - явно не планировалось. Потом тоже много чего интересного было: дембеля сильно расстроились. В общем, когда в часть полезли долбанутые валькирии в трусах и с мечами, все офицеры оказались при оружии. Они первый натиск и отбили. А дальше не до выяснения отношений было.

Солдаты помрачнели. Один из них, что сидел, неловко отставив руку, пошевелился и охнул.

- Я умею лечить. Вы - ранены?

- Не то, чтобы очень. Доскин, покажи ей.

- Понимаешь, подруга, меня скелет укусил.

- Не так.- Опроверг его товарищ. - Товарищ Доскин вообразил, что из его автомата похищен пенал. Полез в пальцем в торец приклада и расцарапал его заклинившей защёлкой. А до этого, в предыдущей стычке, товарищ Доскин с воплями: "я солдат и хочу войны" расколотил несколько черепов этих самых скелетов. Уже окончательно дохлых, разумеется.

- Я хотел понять, почему они ходят.

- Перемазал приклад. Отсюда и заражение.

- Скелет - это трупный яд. Плохо! Мне надо взглянуть.

Павел Доскин вздохнул и с величайшей осторожностью стал разматывать свою повязку.

Палец был страшен. Кожа отслаивалась. Вены на руке покраснели и болели.

- В санчасти - мазь Вишневского, йод и зелёнка, - грустно сказал Павел. - Больше ничего нет.

Манирика задумалась. Опыта лечения магических отравлений у неё было мало - всё больше ссадины да царапины. Ещё она опасалась, что у демонов - другая физиология. Девушка подумала, что скоро может узнать, что делают с неудачливой жрицей расстроенные клиенты из иного мира. Наконец юная жрица решилась. Послала зов. На мгновение почувствовала удивление своей богини. Потом пришла волна силы. Всю её, без остатка, она направила на лечение. Палец запузырился тёмной сукровицей и зеленью гноя.

***

Манирика при деле.

***

Сначала изменилась местность. На благословенных землях богини людей трава и деревья имели другой облик. И ещё: на этих землях не чувствовалось присутствия коллег-конкуренток. В магическом плане земля не являлась чьей-то собственностью.

Пока Манирика оглядывалась, демоны-иномиряне довезли её до железных сплошных ворот с домиком, переходящим в забор. Оставив двух нетранспортабельных спутниц на попечении наряда КПП, демоны ссадили юную жрицу с телеги и отконвоировали к месту, называемому ими "штаб". Ввели в длинный коридор. Усадили на стул перед дверью. Из-за двери жрицу сразу же окатило мыслеобразами ненависти, желанием убивать и тяжёлой свинцовой жаждой. Не крови, а какой-то горючей прозрачной субстанции. Манирика задрожала: "Наркоманы! Демонами командуют наркоманы!"

Один из её пленителей по фамилии Доскин постучал в дверь и тут же вошёл. На него заорали в несколько голосов и он выскочил обратно, пробормотав: "твари неопохмелённые". Спустя долгое время Павла Доскина пригласили в помещение и принялись на него орать. Тот что-то чётко отвечал и ор постепенно прекратился. Из двери выглянул здоровенный дядька со знаками демонической силы на плечах и странном головном уборе, который он, как и все здесь, в помещении почему-то не снимал.

- Э! Воин! Кого ты в штаб притащил? - рявкнул он.

- Местная пейзанка. Лечить умеет. - Раздался смущённый голос Вити Козлова.

Зверообразный дядька напрягся, лоб его покраснел от умственного напряжения и он выдал:

- Определить в санчасть. Временно. А ты, воин, её охранять будешь. Выполнять!!!

- Есть.

- Сам же, если что, и пристрелишь. А то от местных пейзанок с мечами отбоя нет.

Дядька упёрся в жрицу налитыми кровью глазами. Манирика перехватила мыслеобраз борьбы желания застрелить пленницу на месте и нежелания пачкать коридор, и тихо скатилась в обморок.

***

Манирика плакала. В последнее время это получалось у неё лучше всего.

Юную жрицу завели в место, именуемое санчастью, усадили на койку. Снаружи поставили солдата с автоматом.

Её непременно убьют. А ведь она начинала уже надеяться...

Ближе к ночи за дверью раздалась ругань и звуки борьбы. Кажется, с её охранника пытались сорвать автомат. Столпившиеся за дверью демоны шумели и толкались. Кто-то кому-то советовал сожрать упаковку брома и запить компотом. В который этот бром добавляют. Толпа прибывала. Жрицу затопили мыслеобразы, связанные со жратвой и сексом. Манирика подтянула руки к груди: "Меня съедят и изнасилуют".

Дверь затряслась. Кажется, её пытались открыть не в ту сторону. Просунувшаяся в дверь хитрющая солдатская морда увидела перепуганную девочку, изо всех сил вжимающуюся в спинку кровати.

- Здравствуйте! - сказала морда. - А правда, что вы - доктор?

И тут остальная толпа продавила своего делегата внутрь.

***

Ночью в санчасти состоялся аншлаг. Отсутствие витаминов, употребление в пищу убиенных животных, чья дата забоя состоялась ранее появления на свет будущих призывников и просто желание посмотреть на чудо, привели сюда треть личного состава воинской части. Толпы паломников периодически разгонялись офицерами и сержантами и собирались вновь. Сняв одежду для осмотра, демоны-воины становились похожи на жертвы магической чумы.

Гнили здесь очень убедительно, а лечить - не умели.

Покрытые трофическими язвами, раненые, простуженные, надорвавшиеся, - все страждущие слились в один сплошной поток.

Манирика работала. Обращалась к заёмной силе богини, получала в качестве награды наслаждение и вливала силу в чужие тела. Если бы у неё было право законного владения и благодарные клиенты, проживающие на этой территории, лечебная энергия стекалась бы к ней сама. А так приходилось действовать по-походному. Как результат - быстро подступала усталость.

У одного из солдат прямо из живота торчал отросток. Грыжа. Поколдовала над ним. Следующий! Заходит. Стонет: "спина". Так! Зажим позвоночных дисков. Магия исцеления - здоров! Следующий! Как всегда во время работы её охватывали волны эйфории. Ради таких мгновений она и жила.

Хотя неустрашимые демонические воины привезли с собой столько болячек, что справиться за один раз не представлялось возможным.

Всё прекратилось в один миг: привлечённый шумом, внезапно объявился командир части. Рыком выгнал всех. И девочка вновь почувствовала себя военнопленной, чья судьба будет решена окончательно прямо сейчас...

Командир достал пистолет. Задумался. Спрятал оружие.

Манирика поняла, что её сейчас будут либо убивать, либо насиловать, и ею овладело какое-то странное равнодушие. Перед ней стоял владетель, хозяин здешней земли, и это было его право. Вот главный демон сморщился, как будто у него болела челюсть, и произнёс:

- Одна из ваших восстановилась после взрыва гранаты. От неё только голова с зубами осталась, а она умудрилась себе новое тело вырастить. Ты так можешь?

- Нет. - Манирика нервно облизнула губы, готовясь к страшному. - Это была жрица Боли. У них - моментальная регенерация. Я - не такая.

Командир демонов сел рядом, приобнял за плечи. "Началось"... Манирика, хоть саму её трясло, не протестовала, она была сама покорность. Командир - от него мужественно пахло табаком и водкой, - приблизил губы к её маленькому ушку и прошептал:

- Скажи, сестричка, а можешь ли ты от геморроя вылечить?

- Д-д-да!

Командир вновь достал пистолет, снял его с предохранителя:

- Только запомни, сестричка, если кому в части станет известно, от чего ты меня лечила...

- Н-нет! К-клянусь!

***

Острое чувство благодарности цвета хаки.

***

Командир подтягивал штаны-полугалифе. На его лице застыло блаженное выражение покоя.

- Значит, работать у нас хочешь?

- Д-д-да!

- Ну, тебя прямо в пулемётчики записывать можно. Шучу! Однака, лечишь ты здорово. Полная задница больных зубов была - и как рукой сняло! Что же, я могу издать приказ о принятии тебя на работу.

Манирикой овладело чувство неправдоподобного счастья.

- То есть я буду лечить всех на этой земле? Это всё будет моим? Я - у-ух! Клянусь, я не подведу вас!

- Ну, всю Территорию, - командир демонов произнёс это слово с большой буквы, вкладывая в него какой-то свой, сакральный смысл, - я дать тебе в ответственность не могу. Наша часть здесь самая большая, но не единственная.

Манирика поникла.

- Но большую часть Территории - запросто!

Через несколько часов она получила бумагу с круглой печатью, где на демонском языке было написано, что она является вольнонаёмным работником, возглавляет санчасть и даже получает зарплату.

Юная лекарка проверила свою связь с владением и её захлестнула волна силы и удовольствия. Привнесённая из иного мира земля признала её как хозяйку. Манирика была счастлива.

Ещё командир демонов через месяц обещал поговорить с ней о переводе на контракт и присвоении звания. Манирику никто никогда не переводил на контракт, она вообще была девственницей и опасалась, что в первый раз будет больно. Но ради того, чтобы быть здесь полноценной хозяйкой и самой старшей жрицей Исцеления, она была готова на всё.