Жуковского Светлана : другие произведения.

Дети разбитого зеркала. Глава седьмая. Зеркало

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Глава седьмая
  Зеркало
  
  Мара сидит у окна, одетая в глухое, с высоким воротом, платье земляничного шёлка. На губах играет рассеянная улыбка. Белые руки в тяжёлых драгоценных кольцах перебирают тёмные кудри Джеди, который застыл у её ног, уронив голову на скользкие от переливчатой узорной ткани колени.
  Ресницы художника сомкнуты, но подрагивают, выдавая, что он не спит, лицо чистое, безо всяких признаков болезни, разве что выглядит немного утомлённым. Только в углу рта собралось и засохло немного крови - Мара, целуя, прокусила ему губу, чего бы никогда бы не посмела проделать с Ченаном. " Глупый..." - думает она, - "Глупый, сладкий..."
  - Бедный мальчик, - шепчет Мара вслух, - ты его любишь.
  - А ты?
  Джеди по голосу слышит, что она улыбается.
  - Как умею, мой друг. Не могу сказать "всей душою", но вся я - его. Принц любого заставит себя любить, живого и мёртвого, человека и демона. Обречённые им на смерть будут благословлять его - до самого конца.
  - Но ему не нужна ничья любовь.
  - Ошибаешься. Только сам он будет любить лишь свою невероятную судьбу и того единственного избранного, что способен разделить её с ним.
  - Тот, кого он ждёт.
  - Предсказанный пророками. Ведь на этот раз он обманулся, не так ли? - мягко спрашивает Мара.
  - Верно. И я для него больше не существую. Впрочем, нет. Думаю, он злится на меня.
  - Ещё бы. Но он зол и на себя, на то, что был так слеп, притащив тебя в Инфламмар. Ты человек солнца, дневного света. Не зря Зеркало тебя отвергло. Кстати, ты был бы мёртв, не вмешайся Принц. Ему пришлось просить за тебя.
  Джеди приподнимает голову, и белые руки с красными ногтями падают с его волос.
  - Как это было?
  - Сначала всё шло как обычно, но потом ты закричал. Стало темно и холодно, а Зеркало замкнулось, как бы отвернулось от тебя. Ты начал падать, теряя сознание. Ченан бросился вперёд. Думаю, он всё понял уже тогда, но всё равно сделал это. Он держал тебя в руках, и магия окружала вас обоих, её зримые туманные волны сталкивались в воздухе, рассыпаясь зелёными огнями. Никто никогда не видел подобного.
  - Но потом он не сказал мне ни слова.
  - И это меня удивляет. Позволишь ли задать один вопрос?
  Джеди выпрямляется и трёт лоб, отгоняя лёгкое головокружение.
  - Пожалуйста.
  - Что было с тобой у Зеркала? Что заставило тебя закричать?
  - А ты разве не знаешь? - спрашивает Джеди, отворачиваясь к окну.
  Брови Мары удивлённо ползут вверх.
  - Никто не знает. Князь с каждым общается наедине.
  - Что это бывает обычно? Предсказание? Предостережение? Что-то ещё?
  - По-разному. Видения даются не всем. Некоторых они убивают.
  Джеди понимающе кивает.
  - События, которые я видел, обрушились на меня подобно горному обвалу, стремившемуся меня похоронить. Боль и ужас. Смерть. Всё было смертью, бесчестием и истязаньями. Люди, пожираемые адскими тварями, множество людей. Некоторые лица были мне знакомы, другие - нет, но то, что проделывалось с их телами, мне никогда не придётся забыть.
  - И только?
  - Не только это. Я видел места, где жизнь была добра ко мне...или не очень добра. Я видел улицы городов, постоялые дворы на Дороге, хижины рыбаков. И везде... о, я видел императорский дворец в Меде. Видел Ченана со свитой. Они смеялись, упиваясь происходящим. Он стоял посреди пыточной камеры, прекрасный, свободный, гордый, и шутил со своим фаворитом, тогда как его одежда и туфли были забрызганы густеющей человеческой кровью с прилипшими волосами.
  Джеди встаёт у окна, повернувшись к Маре спиной.
  - Ты так чувствителен...- тянет женщина. Но вот другая мысль приходит ей в голову, и в одно неуловимое движение она оказывается рядом, а голос выдаёт нетерпение и возбуждение.
  - Ты... так ты его видел? Ты видел его лицо? Того, кто был с Ченаном?
  Джеди медленно поворачивает голову. Теперь он смотрит ей прямо в глаза.
  - Кто он?
  - А разве ты не знаешь?
  - Кто?
  - Амей Коат, живая магия, Великий Змей Освободитель...
  
  
  
  
  
  ***************************
  
  
  
  
  - Какой он?
  Ответ замирает на кончике языка и Джеди чувствует его вкус, отравленную сладость случайного преимущества, полученной над Ченаном власти. Но силы неравны, и Джеди больше не медлит с ответом.
  - Очень юн, почти ребёнок. Я никогда не представлял его таким. Ничего змеиного, звериного в облике. Красив, почти как девушка. Светлые волосы, тонкие черты. Глаза, между прочим разные, прекрасные необычайно. Правый светится, как одинокий изумруд...а может, левый... И сила его обаяния, его власть над душами очень велика. Ты околдован им, Ченан, он - твоя гибель, как отвратить от тебя это безумие...
  Смех Принца звучит сердечно, но с ноткой смущения, вызванной неуместностью прерванных излияний.
  - Ты ничего не понимаешь, Джеди, друг мой. Я буду самым счастливым из смертных. Величайшим из великих. Не надо пытаться меня удержать. А сейчас я прошу тебя об одолжении.
  - Чем я могу помочь тебе, Ченан?
  - Нарисуй его для меня. Слышишь? Хочу увидеть своими глазами...
  - Я подумаю.
  - Я прошу.
  - Да, мой принц. Я попытаюсь.
  
  
  
  
  *****************************
  
  
  С непонятным упрямством Джеди не прикасался к краскам. Он не мог уклониться от исполнения желания Принца, о нет, но ощущал непривычную неуверенность.
  В живописи Джеди был мистиком. Божественное говорило с ним на языке цвета. Древняя традиция цветовой символики нередко занимала его размышления.
  Белый цвет, вмещающий все остальные, всегда был символом Господа Адомерти, сотворившего видимый и невидимый мир. Отец Берад в детских воспоминаниях Джеди предстаёт облачённым в белое, окутанным великой безмолвной тайной. И как белый солнечный свет распадается многоцветной радугой в каплях дождя, так и безбрежность божественной власти нисходит к людям чистыми цветными лучами.
  Красный - цвет вечно юного бога страсти, влечения и красоты. Его имя Эмор, повелитель наслаждений и страданий любви.
  Тыквенно - оранжевый цвет Торве, бога довольства и радостей жизни, того, что дарит удачу в делах.
  Жёлтый, как золото - цвет львиной гривы Орендо, могущества Господа.
  Небесно-голубой - Девы Амерто, Мудрости Господа.
  Глубокий синий Госпожи Лекс, Хранительницы Справедливости.
  Тёмно-фиолетовый Энаны, ведающей тайнами произрастания, рождений и материнства.
  Одни цвета рвались вперёд и грели и требовали мужских имён, другие манили и отступали, окутывая прохладой и женственностью.
  Чёрный...ну, чёрный был отсутствием цвета, его противоположностью, Мраком до Творения. Джеди не использовал чёрной краски, никогда. Его мир был цветным. И один из цветов всегда смущал его и притягивал любопытство.
  Что-то с ним было не так.
  И трудно понять, что же.
  Вокруг его было в избытке, он горел со всей откровенностью в середине радужного спектра, но люди словно бы и знать его не желали. Дети начинали распознавать зелёный позднее других. Он не встречался в знамёнах, гербах, рисунках разукрашенной одежды и утвари. И это объяснялось несложно: в природе не существовало ни одной сколько-нибудь устойчивой зелёной краски. Изыскания Джеди ни к чему не привели. Зелёные пигменты, которые он испытывал в живописи, очень быстро теряли цвет, искажая гармонию оттенков, и даже смеси красок, образующие зелёный, были неустойчивы и ненадёжны.
  Не тёплый и не холодный, не женский и не мужской, зелёный цвет в народной речи всегда был связан с чем-то лживым, безумным, болезненным и противоестественным, взять хотя бы "зелену тоску" и "зелено вино", абстрактно отсвечивающие чем-то потусторонним. Единственный из цветов радуги, зелёный не соотносился ни с каким божеством. Джеди подозревал, что это было не по правилам, ведь всё небесное должно находить отражение в земном, а всё земное иметь соответствие в области духа.
  ...Так же, как нынешняя душевная раздёрганность Джеди отразилась на его работе живописца. Что-то произошло с его восприятием цвета. Он больше не чувствовал краски, как прежде, всем своим существом, и в смятении отложил палитру.
  Вместо этого он взялся за резец.
  По его рисунку был изготовлен и установлен (в Меде, а не в Инфламмаре) небольшой печатный станок и вскоре Джеди сделал на нём один-единственный оттиск награвированного им нужного Принцу портрета. Медную же доску, с которой печаталась гравюра, тщательно завернул и спрятал в своей комнате.
  
  
  - Это он? - рука Принца тянулась к ещё не просохшему листу, подушечки пальцев ласкали едва уловимый рельеф штрихов, разбросанных по бумаге. Из линий и пятен складывалось лицо, в котором Ченан пытался прочитать ответ на ему одному ведомый вопрос.
  - Не совсем. Если быть точным, это его зеркальное отражение. Лицо, что я запомнил, а потом нарисовал и вырезал на доске, ты можешь увидеть, приложив этот лист к зеркалу.
  - И что изменится?
  Джеди пожал плечами.
  - Правое станет левым, левое - правым. Во всяком случае, впечатление не то же самое, есть нюансы. А у меня из-за этих мелочей ощущение, будто вышел портрет какого-то другого человека.
  Принц разыскал зеркало.
  - Тебе следует отдохнуть, мой Джеди. К тебе приходят странные мысли. Но работа прекрасная. Ты лучший из художников, друг мой. Я вижу, что это Он.
  Джеди незаметно ушёл. Он и в самом деле устал. Перед глазами медленно плыли, извиваясь, змеи зелёного огня.
  
  
   ************
  Крик павлина. Медленное пробуждение. Энтреа оставляет постель для нового дня. Его ждут умывание, завтрак и книги, приготовленные матушкой. Очень необычные книги. Но и его нельзя назвать обычным ребёнком. В свои тринадцать лет Энтреа разумнее многих взрослых, и душа его знакома с далеко не детскими страстями. Матушка гордится им. Матушка живёт для него. Она - его единственный друг (ровесники только забавляют Энтреа ), его наставник и воспитатель.
  Отец надолго уезжает из дома. Дорога благосклонна к нему и торговля процветает. И дом полон дорогих и красивых вещей, но также он наполнен тишиной, зеркалами и шелковистым сумраком. И это радует Энтреа. Он не любит яркого солнца и громких голосов. Он не любит глупых и грубых людей. Он способен не любить очень сильно.
  И тогда Энтреа становится опасен.
  Он и сам пока ещё не знает, насколько.
  А матушка знает. Матушка всё про него знает. Вот и сейчас в искусно подведённых глазах госпожи Ифриды, таких блестящих и таких больших на удлинённом белом лице, светится знание того, что сон, посетивший минувшей ночью ложе мальчика, не был обычным сном.
  - Он звал меня,- говорит Энтреа,- не вслепую, как раньше. Он меня видел. Я должен идти, благословишь ты меня или нет.
  - Что ж, - лицо матушки затуманивается, но голос тих и нежен, - значит, пришло время. Думаю, мы всё делали правильно и ты готов исполнить предначертанное. Но скажи, догадываешься ли ты о том, что тебя ждёт?
  - Нет. Но в любом случае не могу жить так же, как прежде. Голос судьбы позвал меня, и нет другого пути.
  Госпожа Ифрида кивает.
  - Да. Пусть поможет тебе богиня.
  Энтреа неожиданно улыбается:
  - Не слишком ли я стар, чтобы поручать меня заботливой Энане, пекущейся о младенцах?
  Глаза госпожи Ифриды становятся строгими.
  - Кто здесь говорит об Энане?
  - Перестань, всем известно, куда ты уходишь вечерами. Скажи, ведь ты не из последних жриц её тайного культа?
  - Из первых. Но Энана здесь ни при чём. Пойдём. Я кое-что тебе расскажу, прежде чем ты нас покинешь.
  И госпожа Ифрида ведёт сына сквозь шелковистый сумрак просторных и тихих комнат, заполненных зеркалами.
  Где-то кричит павлин.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"