Мне "посчастливилось" услышать первое публичное выступление Горбачёва по радио. Это было в 1985 году. Если память мне не изменяет, говорил он долго. Полчаса или час. Его путаная речь удручила меня, поэтому позже я не мог разделить мнение, что вот, дескать, пришёл мессия, и жизнь наша, наконец, устроится. Тем не менее, Михаил Сергеевич не только любил поговорить (надеюсь, любит и теперь), но кое-что и делал. Сейчас его кампания против пьянства подзабылась, а тогда она доставила немало неудобств моим соотечественникам. В том числе и мне. По крайней мере, один раз, когда я оказался на своём первом профессиональном съезде в Кишинёве. Храни Господь Лёню Мамалыгу, который долго уговаривал меня приехать, посмотреть город, зайти в гости. Я не сразу решился ехать, ибо поездка грозила мне обойтись в 70 рублей, которые уже были отложены на отпуск. Подумав, я всё же согласился.
***
Какое это чудо - Кишинёв весной! Утром город умыт. Повсюду свечи каштанов, сирень. Даже милиционеры в белых рубашках и с полосатыми палками в руках весело смотрятся на городских улицах. Я шагаю в жёлтых ботинках по сохнущим тротуарам, и тревожная пустота от разлуки с возлюбленной потихоньку заполняется покоем.
Две картинки сменяют одна другую. На первой она сидит в вагоне метро и держит розу. Эстетически это совершенно: белое платье, белые туфли, едва-едва, капельку подкрашенные губы и - алые лепестки и тёмно-зелёные листья. Глаза не смеются и не улыбаются - они светятся обожанием и любовью.
На второй - регулировщик, - размахивает палкой и свистит на прохожих, откуда-то с неба "укает" горлица, и цыганка идёт следом за мной, предлагая погадать на картах. Картинки мелькают всё быстрей. Первая сжимается, вторая растягивается, и, в конце концов, побеждает.
Иногда в это "кино" вклиниваются стальные глаза секретаря райкома. Он прекрасно играет роль готового покарать прокурора, хотя интуиция подсказывает мне, что ему наплевать и на идеологию, и на комсомол, и на меня. С оговорками он принимает меня назад в "лоно церкви", но в карточке остаётся запись - предал! Ещё одна ошибка, и про диссертацию можно будет забыть. В науке не место идейно чуждым.
***
Зал огромен. Он похож на кремлёвский Дворец Съездов. К трибуне выходит Наталья Бехтерева и начинает о чем-то говорить. "Поток сознания", - так это квалифицирует Саша. Он всегда находит, над чем подтрунить. Я пытаюсь вслушаться в речь академика, найти мысль, идею. Но слова похожи на тесто, которое закручивают миксером. Они всё время видоизменяются, прячутся одно за другое, ускользают. Мне надоедает эта медитация на научные темы и почему-то раздражает, что она - докладчица - дочь действительно толкового человека, Владимира Михайловича Бехтерева. Силы кончаются, я покидаю собрание и иду бродить по городу.
***
Ура! Мы у Лёни. Сиреневый тёплый вечер опускается на город. Последние лучи путаются на лоджии в неразберихе домашнего скарба. Снизу, с политого газона к нам поднимается прохлада, которая успокаивает и настраивает на неспешное общение.
Стол накрыт в гостиной. Он большой. Он смог бы накормить дюжину людей, но нас только четверо: Лёня с женой, Саша и я. От вида фаршированных гогошар у меня начинает сводить скулы. Да что гогошары! Стол ломится от всяких закусок, мяса птицы, овощей. Лёнина жена редко сидит на месте более десяти минут: она уходит в кухню и возвращается с новым блюдом. С пирогами, с пирожками, с запеканкой. От всего этого разносится по комнате умопомрачительный запах, и мы всё с большим энтузиазмом разливаем по стаканам красное вино. Кажется, мы выпили море вина.
"Да что такого", - успокаивает Лёня, - "это ж лёгкое столовое вино, притом проверенное, с завода. Сегодня выспитесь как следует, завтра будете, как огурчики. Кстати, как вы устроились? Понравилось?"
Конечно, нам понравилось. Одному богу известно, как Лёне удалось засунуть нас в гостиницу КГБ Молдавии. В это незаметное трёхэтажное здание на перекрестье нешироких зелёных улиц. Гостиница как бы "утоплена" в квартал, оставляя на углу место для подъезда, трёх полукруглых ступеней и небольшой, покрытой мраморными плитами площадки. За двойными стеклянными дверьми, в холле сидит портье, похожий на одетого в гражданское спецназовца, Его помощник, мужчина лет пятидесяти, любезно разводит постояльцев по комнатам, напоминая, что в заведении приветствуется тишина.
В комнатах всё хорошего качества.
Лёня и Саша часами могут обсуждать планы, людей, их отношения. С вином их способности только усиливаются. Они часто шутят, смеются. Я переключаюсь на Лёнину жену, и мы с удовольствием говорим об их ребёнке и молдавской кухне. Так наши часы и проходят. Все счастливы, довольны, но в два утра вежливые гости должны попрощаться с хозяевами. Мы встаём, но Лёня не даёт нам сразу уйти. Оказывается, он припас две бутылки вина: одну - Саше, и одну - мне. Точно такое же, как мы пили. С того же завода. Очень полезно для здоровья. Мы выходим на лоджию, чтобы забрать бутылки. Вот... они!.. Две бутылочки по десять литров каждая.
- Нет-нет! Это исключено, нас не пустят в гостиницу, тем более - в самолёт. Лёня, милый, ты представь, если нас остановят и спросят, откуда у нас вино. Нам - что, говорить, что мы его сами изготовили или с завода утащили? Нас же посадят.
- Да вы не бойтесь. Скажете, что знакомые угостили, а вино не самопальное, заводское. В самолёт - без проблем. Завтра возьмёте в магазине пустых молочных бутылок, разольёте, закроете сосками из аптеки - и в портфель. Ручная кладь, и нет проблем.
- А как мы их в гостиницу внесём?
- Смотрите. Одну кладём набок в спортивную сумку, другую - в пластиковый пакет. Да ничего не оборвётся. Попробуй ручки! Они два пуда выдержат!
Наши мозги выключаются. Мы берём вино и спускаемся вниз ловить машину. Даже в южном Кишинёве майские ночи короткие - над домами брезжит рассвет. Через десять минут около нас останавливается микроавтобус, мы целуемся с Лёней, клянёмся, что употчуем его в Москве, и уезжаем.
***
Гостиница. Кегебешный щвейцар открывает одну дверь, вторую, впускает Сашу. За ним иду я. В левой руке у меня пакет с бутылью. В тамбуре, между дверьми, ручки пакета обрываются, бутыль падает и разбивается. Мы не можем оторвать взгляда от розового пенного потока, который сбегает по ступеням крыльца в виде маленьких водопадиков. Воздух наполняет аромат свежего виноградного вина. "Что это?" - спрашивает швейцар, чтобы как-то справиться со ступором. "Это сок виноградный", - отвечает Саша. "Да я - что, не вижу, что это вино, настоящее, заводское", - возражает дядька, приходя в себя. Саша что-то начинает говорить, а сам жестами подзывает меня к себе, Я догадываюсь, что вторую бутыль надо отнести наверх. И срочно. Пока на неё не обратили внимания. "Посиди наверху. Постараюсь его уболтать", - шепчет Саша. Дыхание постепенно возвращается ко мне. Я знаю, что Саша может заговорить зубы кому угодно.
Наверху ни звука. Бутыль доставлена и упрятана в шкаф. Я смотрю из окна на светофор. Для кого он переключается? На улицах нет ни машин, ни пешеходов. Мне муторно одному. Как там Саша? А вдруг уже вызвали ментов? Что говорить? Как не подставить Лёню? Я не выдерживаю и спускаюсь вниз. И дядька, и портье бросают на меня короткий взгляд... Я нахожу Сашу на крыльце со шваброй и ведром. Он согнал винное озеро в сток и пытается отмыть крыльцо. Я подтаскиваю воду, и через час от вина не остаётся следов. К нам выходит дядька. Поводит носом и недовольно хмурится - всё-таки немного пахнет. "Ладно, разберёмся, идите спать", - то ли прощает, то ли предупреждает. Может, не стукнет? Если стукнет, нам конец.
***
Восемь утра. Мы идём по центральной улице. Какое очаровательное утро и какие мы красивые! Костюмы, белые рубашки, галстуки - в повседневной жизни мы так не одеваемся. В гастрономе Саша, учёный бородач, поднимает солнечные очки и просит продавщицу продать нам литровые бутылки из-под молока.
- У меня нет, - растерянно отвечает молоденькая девочка, - ещё никто не сдавал.
- Может, порекомендуете место, где можно приобрести?
- Простите, я не знаю. Подождите до обеда, пока наберутся.
Какое ждать! После обеда у нас самолёт, поэтому бутылки нужны сейчас. (О том, чтобы избавиться от вина, мы почему-то не думаем). Снова идём по улице, на перекрёстке ждём сигнала, чтобы перейти дорогу. Женщина интеллигентного вида стоит рядом.
- Простите, не могли бы Вы подсказать, где найти пустые молочные бутылки?
Она минуту смотрит на нас. Изучает.
- Знаете, у меня есть бутылки на балконе. Пойдёмте, здесь недалеко.
По дороге мы рассказываем про съезд физиологов. Она улыбается. Не понятно: верит или нет.
Итак, десять литровых бутылок у нас в руках. Бесплатно. Мы же интеллигентные люди. Теперь - соски. Конечно, в Кишинёве принято, что прилично одетые мужчины по утрам покупают соски. Аптекарша даже глазом не моргнула, отсчитав нам нужное количество.
...Посадка в самолёт прошла благополучно. Никто не заглянул в наши портфели.
***
Ближе к вечеру я сидел на краю песочницы. В Москве тоже было тепло. Шёлковый майский ветерок шевелил наши волосы. Она смотрела на меня влюблёнными глазами, а я рассказывал свою историю.
***
Удивительно, как быстро самолёт переносит из одной жизни в другую. То, что несколько часов назад было реальной опасностью, становится лишь упорхнувшей в прошлое тенью. Впрочем, время поступает так же.