Вижу сон. Солнечный лучик крадётся по моей постели, по складкам одеяла, подушке, добирается до вибрисс и щекочет. Я смеюсь. Как тогда, в детстве. Хрусталики смеха разлетаются по дуплу, рассыпая вокруг миллионы радуг. Я смотрю в этот калейдоскоп и пытаюсь объяснить причудливые образы.  Они напоминают мне россыпи орехов: больших и маленьких, круглых, продолговатых, чищенных и в скорлупе.
Помню, как бельчонком я взяла свой первый орех, как недоуменно вертела его в лапах, а ты, уже большой и важный, смеялся и цокал языком. Помню твой первый удивленный взгляд, когда я подросла и стала находить больше орехов, чем другие. Что вызвало твой интерес? Мои способности или, может быть, хвост. Роскошный хвост красноватого отлива. Мы носились с тобой по роще быстрее ветра. Мы летали в кронах деревьев, как две молнии. Помнишь, однажды я промахнулась и упала. Я испугалась и через секунду увидела твои глаза, глаза, полные тревоги и обожания. Господи, я хотела отдаться тебе тут же, но постеснялась. Я смахнула слезинку с твоей щеки, и ты принес мне два огромных ореха из зимних запасов...
Я чувствую твое тепло. Твое нежное, тихое дыхание, лапы, обнимающие мою спину, и хвост, которым ты все время пытаешься меня укрыть. Мне жутко повезло - ты такой страстный и неутомимый любовник. После твоих ласк я засыпаю, качаясь в солнечной паутине удовольствия. Куда ты? Не уходи? Ах, да! Ты хочешь напоить меня утренней росой. Скажи, как тебе удается набрать целую скорлупку? Наверное, ты отряхиваешь сотни цветов. Я пью этот нектар, растворяясь в блаженстве. Я потягиваюсь, не открывая глаз, обнимаю лапами твою милую мордочку. Впереди день счастья, день игр и проказ, еще один день, проведенный с тобой...
Кар-р-р!
Кар-р-р!
Нет, не хочу, не покидай меня. Пусть не будет ничего, ни тебя, ни солнца, ни радуги, пусть останется мой сон, мое последнее дерево, на котором я еще - белка, а не комок бездушной плоти в меховой оболочке. Я не хочу снова увидеть этот страшный черный овал, за которым лишь холод, сырость и одиночество.
Кар-р-р!
Как мне прожить это черное утро, раздавленное скрежетом мусоровоза, как преодолеть неподвижность, чтобы разорвать ткань овала, выбраться из дупла и уйти на поиски еды. Знал бы ты, как это унизительно - сидеть на дорожке и вымаливать у прохожих подаяние. Но не подумай, что я жалуюсь. Я - свободная белка, и никто мне не нужен, даже ты. Да, я плакала, я металась по роще, я, как дура, спрашивала подруг, куда ты делся. Я хотела броситься в пруд. Поверь, мне было очень больно, когда ты ушел, но теперь - все равно.
Кар-р-р!
Так! Ну, хорошо, чёрная стерва. Сегодня я прикончу тебя. Сегодня ты поймешь, что унижениям и издевательствам есть предел. Ты - мерзкая уродина с третьим веком, доставшимся от пресмыкающихся. Ты роешься в помойках, ты воруешь, ты отбираешь у слабых и лебезишь перед сильными. В тебе нет ни капли благородства. Ты - низкая, поганая тварь, которая умудряется портить то, что уже и испортить нельзя. Ты хочешь своим гадким хрипом лишить меня последнего света, последней надежды - моего сна. Не выйдет!
Кар-р-р!
... В пустую рощу медленно вползал мутный декабрьский рассвет. На дальней лавочке сидела молодая женщина и смеялась. Ей было весело.
"Свободна, свободна, свободна", - повторяла она.
У ее ног на снегу лежали два трупика: вороны и белки.