Аннотация: В которой мы практикуемся в магии, блуждаем по тропинкам запретного леса, выясняем преимущества агрессивной дипломатии и улучшаем своё финансовое положение. Обновление от 13 июня (самую малость)
Глава 2. Дорога, дорога, ты знаешь так много...
Род мой крепкий - весь в меня,
Правда, прадед был незрячий,
Крестный мой белогорячий,
Но ведь крёстный не родня.
NN
Саша:
Мы сидели у подножия огромного черного камня, похожего на свернувшегося клубком дракона, а прямо перед нами шелестела листвой осиновая рощица. На юге и востоке расстилалась вересковая пустошь, на западе лежала длинная холмистая гряда. Рядом с камнем Пустоземский тракт распадался надвое: одна, широкая, наезженная ветка убегала дальше на север, к Ведьминым горам, другая, порядком заросшая, сворачивала в рощу и сразу же, как по волшебству, исчезала за деревьями.
--
Но ведь получилось, - ни к кому не обращаясь, произнес я и потёр ноющий затылок: оплеуха у злой, как оса, сестрёнки вышла размашистая. - Получилось же. Никого не потеряли, ничего не обронили, а главное, вот он - Изморский лес!
Друзья и родственники многозначительно промолчали.
--
Я не понимаю, - выцедила Яна. - Где. Ты видишь. Лес. Саня. Братик.
--
Да вот же! - я ткнул пальцем в серебристые стволики осин. - Вот же! Что такое Пелена Мелинны? Заклинание, создающее участок расслоенного пространства, вот что! Вам виден только внешний, материальный контур, мне - ещё и энергетическая составляющая, а сам город находится в квантовом кармане, где...
Яна с Идио переглянулись.
--
А, - лаконично ответила сестра. - Красиво.
--
Особенно осинки, - ехидно согласился оборотень, незаметно пнув лежащее рядом бесчувственное тело вампира. Это было не совсем спортивно, но после прыжков через Твейсс у юного де Вила всегда портилось настроение и хотелось сорвать его на ком-нибудь. Мы же сами могли сорвать кому угодно что угодно. - Это чтоб фэстерам удобнее было, что ль? Ну как же: идёшь в гости, а подарочек по дороге выломать можно...
Зима дернулся и коротко застонал. К горлу отчего-то подкатил горький комок, глаза начало заволакивать алым, кончики пальцев сами собой окутались синеватым свечением. "Села ведьма на метлу" я не раз наблюдал в Янином исполнении, и по всему выходило, что талант это семейный. Кстати, отрицательно влияющий на контроль Силы.
--
Пирожок хочешь? - быстро спросила сестрёнка, доставая промасленный сверток из заплечного мешка. Она толком не знала, откуда таскала их, как это получалось, и почему все они были с клюквой - но разве это было важно? Подумала, представила - и вот он, пирожок, ароматный, горячий, так и просится в рот.
Я коротко мотнул головой, но мешавшая дышать ярость схлынула.
--
Пеньки вы, а не друзья! Пелена эта - всё равно, что тарелка суповая, мы стоим сбоку и видим только края, а лес и город - на дне, как вареники. Если пароля не знаешь, можно хоть всю рощицу по-пластунски пропахать, но найдёшь от дохлого осла уши. Только какого баклана они столько межевиков натыкали, а? Тремя соснами, по старинке, обойтись не могли?!
В фундаментальных законах магии и физики сестренка смыслила мало, зато в психологии и национальном менталитете разбиралась неплохо.
--
Славянское ведовство, братик, сильная вещь. Но пользоваться им другие народы не в состоянии. Только русскому понятна логика славян.
--
Почему? - возмутился Идио, что-то записывая на пергаментном свитке.
--
Всё равно! - невольно подскочил я. - Узел на узле, ты только посмотри, что они здесь навертели! Внучка за бабку, бабка за дедку, а тряхнёшь за репку, всё пространство карманное так перекрутит, что никаких петель Мёбиуса не надо! Три сосны я, дай Знак, лет через пять-семь... э-э-э... десять ломануть смогу... а эту ерунду хоть сейчас!.. Наверное. Если потренируюсь на чём-нибудь ненужном...
--
Спасибо, мы знаем, что ты очень умный, - перебила сестра.
--
И скромный до скрежету зубовного, - поддакнул Идио.
--
...но завязывай с экспериментами, слышишь?! Мне бы не хотелось повторить судьбу несчастного котенка, который в результате такого же эксперимента взорвался над Тунгуской, положив начало мифу о падении метеорита!.. И кстати, раз ты так замечательно разобрался, что это, может, заодно скажешь, где вход?
--
Э-э-э... понятия не имею, - честно признался я, но тут же сверкнул улыбкой не хуже прожектора противовоздушной обороны и старательно размял пальцы. - Котёнок, говоришь? Посмотрим, поглядим...
Воздух содрогнулся от низкого гула, когда огромный огненный шар, немного не долетев до деревьев, вдруг распустился алым цветком, и над макушками осинок возникло серебристо-зелёное сияние. Я почесал переносицу и сформировал на ладони второй, ослепительно-белый шар.
--
Любопытно. А если так?
Не долетев до деревьев, как и его предшественник, шар рассыпался ворохом сияющих радужных искр, серебристо-зелёное сияние стало ярче, и на несколько мгновений трансформировалось в полупрозрачную полусферу, накрывавшую всю рощу. У её подножия, чуть в стороне от того места, где в рощу входила дорога, отчетливо виднелось черное пятно, похожее на раздавленного паука.
Я хлопнул в ладоши, со смаком показал лесу "от локтя" и "от плеча" и довольно уверенно исполнил несколько па брейк-данса. Сестра неодобрительно взглянула на него, потрогала перевязанное плечо и, пользуясь случаем, украдкой отхлебнула из бутылки с настоем ацеласа.
--
Вот ты где, поганка... - прошипел я, - тогда с обеих рук... Ян, давай Блату и Серп на счёт "три"! Три!..
Воздух застонал, земля содрогнулась, с деревьев начала облетать листва. Черный камень заворочался, словно настоящий дракон, и недовольно затрещал.
--
Вот так всегда, - обиженным полушепотом сообщил Идио вампирёнку, порученному его заботам. - Им - забавы, а бедному семургу одни шишки! Дожил, нянчусь с каким-то...
--
ОН НЕ КАКОЙ-ТО!!!!!!!! - на слух Яна по-прежнему не жаловалась.
--
Ладно, ладно, нянчусь с этим чудом природы. А кто виноват? Кто? У-у-у, мандрагорова кочерыжка, глаза бы мои тебя не видели, кровосос-тунеядец!
И он злобно пнул в бок бесчувственное тело Зимы.
Хранители и не подозревали, что по ту сторону Пелены Мелинны уже десять минут - с тех самых пор, как барьер начал тихонько подрагивать - шла спонтанная эвакуация жителей. Проще говоря, лесная жить и нежить с испуганными воплями разбегалась кто куда. Кем бы ни был психованный бандит (или бандиты), что хотел войти в лес, настроен он был более чем решительно. А, значит, на дорожке ему попадаться не следовало.
Молоденький, ещё безбородый лешачонок спешно увязывал пожитки в узел.
--
Говорил ведь дядька, доглядывай, - бормотал он, подманивая Ходячий Пенёк гнилушкой. - Девка сильная, малец при ней, да вьюношев трое - рыжий, белый да черный, все разного роду-племени - коли увидишь, беги, пяток не жалея, целее, мол, выйдет... Эх, я, растяпа, простофиля, размазня, кто же спасёт теперь меня?.. - Он вскочил на Пенёк и пришпорил его пятками. - Но-о, мило-о-ой! Но-о-о!
В том месте, где прежде находился "паук", воздух подёрнулся серебристой рябью, контуры деревьев расплылись и стали нечеткими, и из-за них, словно сквозь тонкую пелену, проступили совсем другие. Рваные края "дыры" слегка колебались, пытаясь сомкнуться, но моё заклинание надёжно (ну, или вроде того) удерживало их на месте.
Оборотень жалобно покосился на одобрительно кивающих друзей, тяжело вздохнул и с видом мученика, идущего на смерть, протянул руку и робко коснулся ряби. Сначала ничего не происходило, но по мере того, как Идио проталкивал руку вперёд, воздух начал рябить всё сильнее и сильнее, потом внезапно замерцал алым, и неожиданно мальчишка отлетел на несколько метров, как тряпичная кукла, и растянулся на траве - словно кто-то с той стороны Пелены отвесил ему хороший пинок.
Огромный седой жряк втянул воздух носом и, жадно облизнувшись, подобрался поближе к тому месту, где находился проход, и засел в кустах. Спешить ему было решительно некуда, а еда, хоть и невоспитанная, пахла весьма аппетитно.
"Правильно я сюда зашел..." - подумал он, устраиваясь поудобнее.
--
Tha'reid e tirango... - вдумчиво пробормотал я, переплетая силовые потоки. Со стороны это выглядело как попытка связать шесть свитеров разом. - Вот это то, что я называю "чужой не пройдёт". Пелена Мелинны в полной боеготовности. Пробить не пробил, зато понятно почему... Очевидно, рекомбинационные изменения периферических потоков, вызванные активацией направляющих нитей первого уровня, а может, даже и нулевого...
Не говоря ни слова, Яна помогла театрально кряхтящему Идио подняться на ноги и не успел я опомниться, как получил ещё одну затрещину, значительно обиднее первой и едва не упустил недоплетенные чары.
--
Etielva'na rim?! - рявкнул я, скручивая потоки в жгут. - Совсем?! Идиотка! Elkharda! Hulk rio?! Я заклинание держу, а ты... ты... ты... Ударю ведь, как бог свят, ударю, если ты ещё... хоть раз... Повадилась, ёжкин кот, руки распускать! Охранительствовалась... оведьмачилась совсем!!! Тебя лечить надо!!!
--
У меня боевое ранение, - отпарировала сестрёнка, оттаскивая от "дыры" крестника, тычущего в неё какой-то черной спиралькой, выуженной из кармана Зимы. - А когда я ранена, я неуправляема. И что там упускать-то? Фейерверка пожалел?
Откуда человек, имевший в своей копилке полдюжины знаков, вредный внутренний голос и обрывочные знания куда, кого и как следует тыкать, знал, что упущенная на данной ступени "стрела небес" превратится в безобидный фейерверк, в голове укладываться отказывалось. Но именно так оно и было.
--
Была сестра, как сестра! - по инерции продолжал ворчать я. - Ругалась, вопила, нервы клещами тянула, но хотя бы не дралась, а теперь, что ни день - Саше то затрещина, то пинок! А это, между прочим, мой рабочий инструмент!
--
Задница?
--
Голова!!!
--
А тогда представь на минутку, что я полный профан в квантовой физике, теории поля и взаимодействии энергетических потоков и объясни по-человечески.
--
Чего объяснять, если так и так не пройдём? - я устало потёр переносицу. - Говорил же, тут такая б... - я кинул взгляд на Янека и быстро исправился, - ерунда стоит, что без поллитры не разобраться. И братья по разуму, словно им мало было, ещё столько разной хреновины с фиговиной накрутили, что непонятно, как Пелена до сих пор не схлопнулась и не накрыла разом их городишко, чтоб их и в самом де... умффф!
Во рту у меня зачем-то оказался пирожок. Идио меньше всего позаботился о том, чтобы сделать это вежливо.
--
То есть, мы не пройдём, пока не Зимка не очнётся, - подытожила Яна, морщась и потирая висок. - Плохо.
--
Плохо? - подпрыгнул от возмущения оборотень. - Это же коту клизьм... нет, коту стру... стры... жуть нечеловеческая! Это он, это всё он, подлец, он это подстроил! Говорил же я, гнать его пока не поздно! Ухх, жаль, что сейчас не полнолуние, как взял бы, да как перекусил бы ему глотку! Разнёс кишки по всей пустоши!
--
Ты же стихийник, тебе не нужна луна... хотя о чём это я! Не пинай его! Ты пользуешься тем, что он не может ответить!.. Сань, а если... - сестрица многозначительно стукнула кулаком по раскрытой ладони, точно расплющивая что-то в лепёшку.
Я тоскливо вздохнул и мысленно (вслух не осмелился) признался, что такой вариант обдумывал. Если мы с ней объединимся и как следует постараемся, то снести защиту Измор сможем. Но... в 90% случаев при этом половина леса испарится, а я превращусь в слюнявого идиота с выжженным мозгом. В 10% половина леса испарится, но мы с ней выживем.
Мы с ней. В радиусе двухсот километров.
Кость была мне не по зубам. Но я не был бы Хранителем, если бы не умел находить выход даже из безвыходной ситуации.
Яна:
--
Сносить - нельзя, пробить - невозможно, пролезть - вообще helyerth, - тяжело вздохнул братишка. - Вилка, в общем, ведьмусь. Всё, что я реально могу, так это немного отодвинуть защиту - так, чтобы кто-нибудь из вас подошел к ближайшему дереву и пообнимался с ним, слёзно умоляя нас пропу... нас... с деревом...
Его голос затих. Я подхватила упорно лезущего к дыре крестника на руки и встревоженно взглянула на брата. На его лице было задумчиво-рассеянное выражение, которое, впрочем, быстро сменялось...
Я икнула. Дежа вю.
--
Ведьмуся?..
--
Нет.
--
Но я же ещё ничего не...
--
Нет.
--
Яна, пожалуйста, по...
--
Ни за что.
--
Тебе и делать-то почти ничего не надо! Выдави слезу, ты же умеешь, попроси, чтобы защиту по внутреннему контуру ослабили. Чем чёрт не шутит, вдруг ты правда... faro'vaine... и Великие Прародители откликнутся на зов своей дочери и откроют тайные тропы? - В Санином голосе не было и тени насмешки, но дьяволята, пляшущие в глазах, выдавали его с носками и кроссовками. - Авось прокатит, а, Джен?
По другую сторону барьера жряк ещё раз облизнулся, предвкушая обед из четырёх блюд и десерта. "Очень правильно я сюда зашел..." - подумал он.
--
Асфальтоукладчик по тебе прокатит, - буркнула я. Жить хотелось всё больше. А, как известно, хочешь жить - умей вертеться. - Что?! Кто?! Как ты меня назвал?!
--
Дже... ой! Я имею в виду, Яночка, сестрёнка... Спасибо, я знал, что могу на тебя положиться! В общем, я двигаю. Готовьсь! Целься! Поеха-а-а-ли!
Он не стал плести сложных заклинаний и выстаивать многоступенчатых схем. Он просто подошел к границе барьера и спокойно мазнул по ней Ключом крест-накрест. Сначала не происходило ничего, но потом земля ощутимо вздрогнула, а Пелена стремительно начала обретать зримый облик и уплотняться, готовясь отразить атаку наглеца. Но Саша не собирался её пробивать. Он добился, чего хотел: прикосновение Ключа отвлекло на себя большую часть защиты Изморского леса. Братишка довольно ухмыльнулся, поплевал на ладони, уперся ими в уже хорошо видимый и плотный барьер и, что есть силы, толкнул его. Чистая энергия сгустилась вокруг него, завиваясь в спирали, древние заклинания начали изгибаться и крошиться под напором тупого хранительского упрямства. И, как это случалось всё чаще и чаще, победило последнее. Пелена содрогнулась, словно от боли, раз, другой, и начала медленно поддаваться.
Истошный вопль с той стороны барьера: "Спасайся, кто может! Хранители идут!" потонул в ужасающем грохоте и диком вое ветра. Энергетический кокон, окружавший Саньку, заполыхал красным. Брат толкнул барьер сильнее. Маниакальная ухмылка не сходила с его губ.
--
Он спятил?! - перекрикивая шум, выпалил Идио. Его глаза были похожи на две плошки. Пятнадцатилетний мальчишка не мог влезть в чары, которые создавались поколениям куда более мудрых и опытных магов. Пятнадцатилетний мальчишка не мог просто взять и отодвинуть их, куда ему вздумается. Но семург привык верить своим глазам, а они говорили, что чародей именно это и делает.
--
Наверное, здоровых-то в Хранители не взяли бы! - прокричала я, но тут братишка, стискивая зубы, решительно сделал шаг вперёд, ещё один, отодвигая Пелену. И я, забыв обо всём на свете - об Идио, о своей ране, о том, что на руках у меня маленький крестник, и что Хранительнице совсем не годиться вести себя как девчонке - подпрыгнула и во всё горло заорала: - ДА-А-А-А-А!!!!!
Саша сделал ещё несколько шагов, а затем отпустил Пелену и согнулся, упершись руками в колени и тяжело дыша. Пот лился с него градом. Проявлять геройство и доблесть с элементами гениальности - нескучное занятие, но всё хорошо в меру.
--
Ух... ох... - пыхтел он, пытаясь успокоить дыхание, - чтоб я ещё раз... хоть раз... не сегодня точно... в крайнем случае, через неделю... - Мальчишка с усилием распрямился. - Что стоим, кого ждём, ведьмусь? Вперёд! Она вот-вот обратно поползёт! Дозовёшься, скажешь, чтобы ослабили защиту по внутреннему контуру, поняла?
--
Эй, я ещё не согласилась! - негодующе вскрикнула я.
--
Ты повторяешь "нет" с завидным упорством. Этого достаточно, - успокоил её брат. - Слазь с бочки, Сильвер, ты больше не капитан, к дереву шагом ма-а-арш! Ать-два, ать-два, левой, левой, стой, ать-два!
Недовольно ворча, я подошла к ближайшей осинке и прижалась щекой к шершавой коре. Янек с детской непосредственностью тут же принялся обрывать с ближайших веток листочки и запихивать мне в волосы. "Исторический момент, - мрачно подумала я, - кто-нибудь, барабанную дробь! Янина Гордеева строит из себя идиотку".
"Да ладно, нам не привыкать! - тут же утешил брат. - Давай, давай, у тебя замечательно получается!"
Я проглотила ругательства, вертевшиеся на языке, закрыла глаза и старательно попыталась вслушаться в шум леса, не зная, чего бояться больше: того, что ничего не получится, или того, что все же получится.
--
Творец с тобой, Джен, держишься за лицо человечье, как за мамкин подол, - ехидно заметил Идио. - Ведьмаки-то и так едва ль не поголовно люди. А упыри их ой, как любят! Особливо выпотрошенными и освежеванными. Так что ты не зевай, а талдычь себе: духоба... то бишь, дриада, я, дриада! Может статься, и не сожрут, - успокаивающе заключил он.
У нашего проводника была масса положительных качеств, но тактичности не водилось вовсе: что он думал, то и лупил в глаза. Через это свойство он нажил на свою голову немало бед, но так ничему не научился. И каждый раз вполне искренне недоумевал: а что такого он сказал?
Я ощутила себя больной, усталой и несчастной. Мне захотелось лечь и умереть. Сложить руки, взять в пальцы свечку и не открывать глаза целую вечность. Но в этот момент в плече неприятно кольнуло, и исцелением сердечных ран я решила заняться позже. После того, как уговорит этот неприветливый лесок уронить защиту по внутреннему контуру... или что там Саша просил?..
"НЕПРИВЕТЛИВЫЙ ЛЕСОК?! - возмутился кто-то тихим шелестом. Я, уже успев привыкнуть к посторонним голосам в голове, не усмотрела в новом ничего необычного и только поморщилась. - СЛУШАТЬ НАДО ВНИМАТЕЛЬНЕЕ, ГЛУХАРЬ! СКАЗАНО БЫЛО, ПРОХОДИ!"
--
Что, правда? - не открывая глаз, рассеянно поинтересовалась я.
"КРИВДА! - сердито зашуршал невидимый собеседник. - И ПО ДОРОГЕ НЕ ХОДИ, ТАМ ХОЗЯЕВА ЛОВУШЕК ПОНАСТАВИЛИ. СТУПАЙ ПО ТРОПИНКЕ, ОНА ТЕБЯ К ГОРОДУ ВЫВЕДЕТ... ПОНЯЛА?"
--
Угу, спасибо большое, - всё также рассеянно ответила я. - А вы кто?
Голос негромко рассмеялся - словно утренний ветерок запутался в кудрявых ветвях берёз. На мгновение я всей кожей ощутила присутствие рядом чего-то огромного, древнего и невероятно могучего.... и только после этого, невероятным усилием воли подстегнув отупевшие мозги, поняла, что со мной говорит сам Лес.
"МЕНЯ ЗА ВАС ПРОСИЛИ... И ОДНИ, И ДРУГИЕ, ПОЭТОМУ НЕ БОЙСЯ, ГДЕ НЕ НАДО, НЕ ЗАБЛУДИТЕСЬ... СТУПАЙ, ДЕВА, СКАТЕРТЬЮ ДОРОГА!"
--
Кхм, кхм... - выразительно откашлялся Саша, - не хотелось бы прерывать вашу беседу, но объясни, пожалуйста, что за демонстрация сверхчувственных возможностей здесь проистекает?
--
А?
--
Объясню проще, учитывая твой возраст и уровень интеллекта: на фига свинье волынка?!
Я обернулась, посмотрела на ребят, моргнула несколько раз и, издав какой-то неопределённый звук, дико захохотала. Чародей и оборотень сидели на траве; поросль тонких как карандаши осинок окружала их, сотни гибких веточек опутывали тела, и из зелёной массы виднелись только два лица - недовольных и очень сердитых. Мне не хотелось ржать над невинными жертвами обстоятельств. Правда, не хотелось. Я отлично понимала, что едва брат выберется, мне небо с овчинку покажется, но ничего не могла с собой поделать.
--
Помощь не нужна, ребята? - беззлобно полюбопытствовала я, опуская крестника на землю.
Ответом были два разъярённых взгляда.
--
Нет, спасибо, - процедил Саша, - нам и здесь неплохо.
--
Сидим, никому не мешаем, задыхаемся помаленьку, в подножный корм превращаемся, - мрачно подхватил оборотень. - Не беспокойся, Джен, ну что ты!
На этом я слушать бросила и, как можно четче представив себе Прикосновение Леса, мысленно попросила осинки отпустить рассерженных мальчишек. Ветви тотчас расплелись, стволики расступились, и осинки провалились под землю с такой скоростью, словно за ними гнался Смерть с топором лесоруба на плече.
--
Всё древнее обзаводится своим норовом, - ни к кому не обращаясь, сказал Идио, который знал всё. - Этот лес не исключение.
Саша встал, отряхнул штаны и рубаху, нервно подергал левым ухом - привычка, которая раньше за ним замечена не была - хотел что-то сказать, но вместо этого витиевато выругался по-эльфийски и староэльфийски и рыкнул:
--
А ну, подставляй руку, ёж твою зелёнку! Прятать будем... неприятности по кошачьей части!
И, не дожидаясь позволения, стряхнул на пальцы заготовленное плетение и душевно шлёпнул мне на левое запястье ещё одну живую татуировку - нечто среднее между очень маленьким тигром или очень большим котом.
Жряк недовольно потёр лапой заурчавшее брюхо и недовольно фыркнул. Еда становилась всё невоспитаннее: топталась перед гостеприимно распахнутой дверью, но входить не спешила. Ну что за безобразие!
--
Теперь ждем, - уверенно заключил Саша, с непритворным интересом наблюдая за своим созданием, которое неторопливо впитывалось в кожу запястья. Оборотень пристроился рядом с тем же непритворным интересом на мордахе. Но если у чародея это выглядело мило и трогательно, то на пухлой физиономии семурга смотрелось несколько зловеще.
--
Чего ждем? Что-то должно случиться? - выдавила я, с ужасом наблюдая, как самые дорогие люди лихо расправляются с моим светлым будущим. Ладно кустик, его под рубашку спрятать можно, но это? Татуированный юрист? Прокурор с "картинкой" на руке?! Кошмар!!!
А у меня нет сил даже на маленький скандал...
--
Ну... в общем-то ничего не должно, - заверил меня брат, но тут же добавил: - Если все пойдет как надо, конечно. Но ты не бойся, если что, я успею её снять. Наверное. Ты как? Голова не болит? В ушах не звенит? Голоса не мерещатся? Кишки не горят?
--
А что, должны?!
--
Уже нет, - Идио толкнул друга локтем в бок и кивком указал на татуировку, а потом почему-то на моё лицо. Кошечка зевнула, продемонстрировала набор великолепных белых, острых как иголки зубов и обвилась вокруг моего запястья.
Саша с оценивающим, высчитывающим каким-то видом заглянул мне в глаза, заставил повернуть голову вправо, влево, посмотреть на солнце и довольно ухмыльнулся.
--
Ну вот, и слепили, а вы боялись, только веснушки потерялись, - немного нескладно, но искренне заявил он, суя мне под нос зеркальце и демонстрируя результат своей работы: довольно-таки бледное лицо без единой веснушки с мутновато-желтыми, тусклыми - вполне нормальными человеческими глазами. - Это то, что мы, маги, называем материальным заклинанием сокрытия. Снять может только автор. Спасибо ему. То есть, мне. Выражения любви и благодарности принимаются в письменном виде, а сейчас я... ещё кое-что...
Он стряхнул на Звезду что-то, напоминающее сероватую паутинку, мгновенно облепившую мой амулет и исчезнувшую. Звезда отозвалась недовольным подергиванием, некстати очнувшийся внутренний голос - возмущенным воплем. Янек выпятил нижнюю губу и недовольно покачал головой.
--
Славно! Круто! Клюёшь! - захлопал в ладоши Идио.
--
Клёво, - машинально поправила я, придирчиво разглядывая себя в зеркале. Звезда сердито ёрзала, но Сашино заклятье держалось крепко: руническая вязь осталась на месте, но лук, копье и рука, сжимающая меч, словно бы исчезли. "Словно бы" - потому что они никуда не делись, но при попытке их разглядеть, взгляд сам собой уезжал в сторону, оставляя Звезду маячить в уголке глаза. - Только это не мой цвет. Ну да, не мой. И что это ты сделал с моим амулетом? А ну верни всё, как было, червя-а-а-ак!!!
Подобных побочных действий в книгах описано не было, но факт оставался фактом: рирская змейка медленно и неотвратимо превращала мои мозги в кисель. И какие, однако, противные звуки было способно издавать моё горло! Саша привычно вытащил пальцы из ушей, привычно же потряс головой и спокойно произнес:
--
Могу и вернуть. И Путаницу Арвена сниму. Обзаведусь новой сестрой, Знак отыщет нового Воина, а Янек легко найдет себе другую мамочку. - Я надулась. Саша мягко улыбнулся. - Короче, перетопчешься. Снесла душа поэта ещё и не такое.
Он нацепил рюкзак, красуясь, прищелкнул пальцами - и тело вампира взмыло в воздух
--
Вперёд, товарищи? - предложил чародей, накрывая нас всеми щитами, которые мог вспомнить или придумать на ходу.
--
Только носки переобуем, - проворчал Идио и, покопавшись в своём мешке, вытащил какую-то чудную сбрую, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся кенгуру-переноской для ребёнка. - Есть у нас беда одна ...
Он кивнул на Сашу, многозначительно постучав себя по лбу. Тот недобро прищурился. Тело вампира задергалось, как майский жук на ниточке.
--
Ты на что намекаешь? Ты на что, морда серая, намекаешь?!
--
Две беды, - уточнила я, застёгивая с помощью Идио ремешки. - Голова дурная и не такая пустая, как хотелось бы: влезть в неё вампиру - раз плюнуть.
--
Беда? Когда мы в гробу - вот это беда. Все остальное решаемо, - заявил Саша и вытащил из кармана один из трофейных амулетов. - Око Эскады. Ещё вопросы?
Идио нацепил свой и мой мешки, помог усадить сопротивлявшегося ребенка в переноску (когда-нибудь пробовали запихнуть в авоську осьминога одной рукой? Очень похоже), и мы встали напротив слабо мерцающего прохода. Зима парил над нашими головами, как пародия на гигантский воздушный шарик.
--
Пошли, - буднично сказал Саша, поправляя лямки своего мешка.
--
Но сначала... - перебила я.
--
Да, сначала... - кивнул брат, рассеянно потирая переносицу. - На "три"?
--
Всё в порядке, он без сознания, это просто рефлекс, - успокоила я. - ТРИ!!!
Проход был виден - хорошо. С лесом удалось договориться - замечательно. Защита внутреннего контура ослабела ровно настолько, насколько нужно - отлично. Оставались сущие пустяки: пройти через гостеприимно открытую дверь и выжить при этом. Но Хранителей такие мелочи не волновали уже давно.
Дней пять как.
Идио, конечно, опять затянул волыну, что надо бы всё ещё раз хорошенько обдумать или, на худой конец, сперва послать через проход того, кого не жалко, но на него просто махнули рукой. Совершать незапланированные подвиги героям становилось всё легче и веселее.
И сколько оборотень потом не пытался, он так и не смог вспомнить, в чью голову пришла идея одновременно послать в проход "волну Хаоса" и знак Блата...
Небо потемнело, задрожала земля, послышался глухой, пробирающий до костей рев. Жряк изумлённо привстал, оглядываясь в поисках конкурента, и его накрыло что-то густо-чернильное, мягкое и утробно-урчащее, а затем жестким пинком, словно тряпичную куклу, подбросило в воздух.
--
Уиийк... - только и смогла выдавить жертва прогрессивного человечества.
Саша:
Важные моменты жизни мне лично запоминаются чем-нибудь банальным и прозаичным. И очень часто - неприятным. Так было и на сей раз.
Много позже Яна признавалась, что вступив в поле действия Пелены Мелинны, ощутила себя не то терминатором под гидравлическим прессом, не то продуктом в вакуумной упаковке. Но я-то знал точно, так и чувствует себя паста, выдавливаемая из тюбика. Глаза полезли из орбит, ребра затрещали, меня сплющило, растянуло...
...и с неприличным звуком, напоминавшим громкое пуканье, вышвырнуло рядом с дорогой. Что хуже, секунду спустя там же приземлился бессознательный вампир, а на него - Идио, который при небольшом росте и габаритах умудрялся весить вдвое больше меня. А на дороге, уверенно продолжая сделанный за барьером шаг, появилась Яна.
Хищно оглянувшись, она одним рывком поставила Идио на ноги, брезгливо отшвырнула в сторону то, что я сперва посчитал обломанной веткой, и только потом заметил, что у этой ветки имеется внушительных размеров пасть, оттащила в сторону тело Зимы, помогла подняться мне, и, выпрямившись, с решительным видом положила руку на протей. Дураков связываться с отравленной, а потому особенно нервной ведьмачкой не нашлось. Все обитатели леса благоразумно отползли подальше и забились в самые глубокие норы, до чертиков напуганные волнами агрессии, расходившимися от встрепанной девицы с ребенком в кенгурятнике. Яна сняла с головы сухую веточку, попыталась пригладить стоящие дыбом волосы, но потом плюнула на это дело и принялась собирать валявшиеся у обочины дороги камешки.
--
Так что ещё... - задумчиво проговорила она, распихивая камешки по карманам. - А, да... Оживи, кустик!
У её ног немедленно заклубилось маленькое серебристо-зеленое облачко и принялось уплотняться, с бешеной скоростью приобретая знакомые очертания. Не прошло и двух секунд, как оживлённый кустик радостно запрыгал вокруг хозяйки, радостно шелестя листочками. Янек разразился восхищённым смехом, а Яна запрокинула голову, словно прислушиваясь к чему-то. Я навострил уши - и в голове прозвучало размытое, едва слышное: "Хулиганы невоспитанные... Ничего не сделал, да? Только пришел..." Определённо, это была не Яна.
Сестрёнка кому-то кивнула и ткнула пальцем влево, на вьющуюся между деревьев тоненькую тропинку, которой, я мог поклясться, ещё секунду назад там не было.
--
Нам сюда, - уверенно заявила ведьмуся и решительно направилась вперёд.
Вопрос "Почему тропинка, а не дорога?.." на повестке дня так и не возник. Если чему мы и успели научиться, так тому, что ровные дорожки и широкие пути в этом мире, конечно, встречаются, но обычно ведут в чье-нибудь логово.
Кустик шустро прыгал впереди, за ним шагала Яна с крестником, я с подвешенным в воздухе вампиром следовал за ней, а замыкал процессию Идио, который умудрялся делать записи прямо на ходу. Осины тянулись долго. Так долго, что я, начав прикидывать себе размеры пространственной свертки, едва не захлебнулся желчью: до этого уровня мне было расти ещё лет двадцать. Потом среди осин начали попадаться березы, дубы и ели, и роща незаметно переползла в настоящий лес. Не такой старый и дремучий, как Дикий, и для опасных тварей не столь завлекательный - светлый, насквозь пронизанный солнечными лучами, наполненный беспечным щебетом птиц. Но, по-своему, интересный, решил я, когда тропинку перед нами неторопливо переползло здоровенное многоногое нечто, покрытое разноцветной слизью и пованивающее гнилым сеном. А сама тропинка творила, что ей было угодно. Казалось, она идет прямо, словно туго натянутая нить, но если следить за солнцем, оказывалось, что нахалка поворачивает то на север, то на юг, то резко устремляется на восток, то водит кольцами и петляет, как подстреленный заяц, то загибается на запад - и так без конца.
Иногда оборотень, шумно принюхавшись, вдруг сворачивал с тропинки и исчезал в лесу, чтобы вернуться через пару минут с пучком какой-нибудь травы, сломанной веткой, мхом или парочкой грибов. Часть исчезала в заплечном мешке, часть вручалась Яне с подробными объяснениями, что жевать, а что сразу глотать. Та была рада стараться - запихивала травки за обе щеки, как хомяк.
Иногда кустик настороженно замирал, трепеща всеми листиками, и одновременно с этим сестричка останавливалась, вытягивала руку, и я посылал в указанном направлении "прыгуна" или "воздушную дубинку" - фаерболы Лесу, видите ли, не нравились. А иногда Яна подзывала Идио, тот вручал ей записи на сохранение, поудобнее перехватывал протей-секиру, исчезал в кустах, и оттуда начинали доноситься деловитые утробно-хлюпающие звуки "чоп-чоп-чоп", от которых поджимались пальцы на ногах. Юный де Вил неизменно возвращался бодрый, веселый, забрызганный чем-то зелено-бурым или ярко-красным, и с подчеркнуто невозмутимым видом подбегал ко мне для очистки. А иногда сама Яна взвешивала на ладони камешек и лениво швыряла в ближние или дальние кусты. Порой кусты просто дрожали и шевелились, порой в них что-то взвывало или взвизгивало, и слышался топот убегающих ног. Или шуршание уползающего брюха. Словом, прогулка проходила мирно и спокойно, если не считать серого, как дорожная пыль Яниного лица и здоровенных синяков от знакомств с ветками и стволами деревьев. Зимкиных синяков, естественно.
--
Не понимаю, - сердито проговорил я, подновляя левитационное заклятие, подхватившее Зиму в десяти сантиметрах от земли. Идио огорченно засопел. - По всем расчетам мы давно уже должны были прийти в город! Даже если они по Киртану пространство сворачивали, хотя кем надо быть, чтобы ки-свертку использовать, не знаю...
От полноты чувств я пнул нечто, напоминающее грязно-бурый камень. "Нечто" мгновенно отрастило две пары тонких паучьих лапок и хоботок, недовольно плюнуло мне под ноги и боком укатилось в заросли.
--
Это же упыри, - поморщился Идио, вытаскивая из белобрысой шевелюры сосновую шишку и с интересом её разглядывая. "Шишка" оказалась насекомым и от столь пристального внимания смутилась, поджала лапки и притворилась мёртвой. Оборотень, пожав плечами, уронил её в траву. - Когда они хоть что-то как надо делали?.. А если и делали, то случайно, это все знают, - он вытер со лба пот и буднично шуганул воропагу, застенчиво переминавшуюся на ветке. - Ухх, жарко... Водички бы...
Раздался хриплый, угрожающий вой - казалось, всего в паре метров. Зашелестела трава под чьими-то тяжелыми шагами, послышалось заискивающее повизгивание. Что-то угрожающе зашипело в траве... Кустик, испуганно дрожа, прижался к Яниной ноге.
Я покосился на Яну. Та продолжала шагать размеренно - только пальцы вцепились в лямку кенгурятника с такой силой, что костяшки побелели.
--
Эх... - с ностальгической улыбкой проговорил Идио и широко развёл руки, словно пытаясь обнять весь мир. - Словно опять дома оказался! Родные подвальчики, закоулочки, тварьки голодные... и даже пить не хочется. Зато хочется... Ну да, хочется!
Я не знал, что в мыслях можно визжать, да ещё так пронзительно.
--
Ведьмуся?..
"Мне страшно! Я боюсь змей! И никогда не скрывала!" - она взяла октавой выше.
--
У тебя в волосах столбнячок.
--
Ох.
Идио выскочил на тропинку, подтягивая штаны.
--
Что это было, а? - затараторил он, вытряхивая из пепельных кудряшек веточки, кусочки коры и мелкие листья. - Любую баньши завидки возьмут!
--
Жрыгун. Мгляк. Тиуши-падальщики, - Яна сделала паузу. - Гадюка.
Где-то на краю сознания мелькнула малодушная мысль, что всего должно быть в меру, особенно опасных волшебных животных, и есть ли вообще у Истока места, где эта мера соблюдается? Но она была разорвана в клочки и развеяна по ветру. Не хотел приключений, не забрили бы в Хранители. Иди вперёд, смотри под ноги, верти головой на 360 градусов. Только и всего.
--
Посторрррронись с дороги! - неожиданно скомандовал откуда-то снизу высокий и очень противный голос. Я застыл с поднятой ногой, а Идио, разумеется, не успел затормозить и впечатался носом в мой шмотник. - Посторрронись, говорят! Освободи колею! Стой, замри, не шевелись! Детей задавишь, громила!
Я осторожно опустил глаза, затем ногу, а потом и вовсе присел на корточки: прямо передо мной тропинку неторопливо пересёкал выводок странных существ, напоминавших глазастые пушистые розовые мячики. Во главе вышагивал мячик покрупнее мятно-красного цвета с умильным выражением приплюснутой мордахи.
--
Что зенки таращишь? - недовольно осведомился он. - Тебе тропка проложена, вот и топай по ней! Не боись, раньше времени не помрешь. Ходют тут всякие...
Пушистик громко фыркнул и, презрительно задрав хвост, похожий на ершик для мытья бутылок, скрылся в зарослях. Детишки торопливо потянулись за ним.
--
Салики!!! - восторженно взвизгнул Янек, едва не выпрыгивая из кенгурятника. - Салики, салики, нана!
--
Не шарики, а карликовые радужные пушистики, - не останавливаясь, небрежно уточнила Яна. - Нулевой класс опасности, умственные способности пятилетнего ребенка, ценный мех по 50 - 60 золотых за шкурку...
--
По сто, между прочим! - сварливо донеслось из кустов.
--
...в зависимости от окраса. Кровь, желчь и кости используются в боевой алхимии в зельях Ослепления, Огненной Стены и Вспышковом... Саша, что ты делаешь?!
--
Ем, - охотно сообщил я, демонстрируя ей горсть чёрных спелых ягод, похожих на переросшую малину, которые рискнул сорвать с куста, обнаружив среди них несколько поклёванных. - Хочешь? Мне не жалко.
Я поделился с сестрой добычей, по-братски уступив ей целых четыре ягоды. Хотел угостить и Идио, но тот посмотрел на ведьмусю, вежливо отказался и зачем-то начал копаться в карманах. Яна сунула в рот одну ягоду и принялась задумчиво её жевать.
--
Что ж... - наконец проговорила она, - думаю, мне хуже от этого не будет.
Моя рука с ягодой замерла в воздухе.
--
То есть?
--
Это Rubus caesius, известная так же как ежовая ягода. Для птиц она действительно неопасна.
--
А для людей? - Я имел дело с Яниной Гордеевой целых шестнадцать лет, чтобы понять: продолжение мне не понравится.
--
Скорее нет, чем да, - с улыбкой ответила Яна. - Сперва позеленеет кожа, потом увеличатся нижние клыки, отпадет нос и уши, покроешься чешуёй, отрастишь хвост...
Идио уже шарил в вещмешке, засунув в него руку едва ли не по плечо; гипотеза о замаскированном артефакте "бездонный мешок" подтверждалась полностью, но впервые мне было не до магии.
--
А... а... - весьма красноречиво выдал я, сглотнул и продолжил, стараясь, чтобы голос звучал как можно беспечнее: - Полагаю, лекарства нет?
--
Хранитель не полагает, он всегда знает точно, - возразила Яна, поправляя лямки кенгурятника. Наверное, меня здорово перекосило, потому что она поспешила добавить. - Надо всего лишь выпить мандрагоровой настойки, а её у нас нет, или принять вовнутрь сто грамм хорошо разжеванных сырых листьев Artemisia vulgaris. Во-он, она растёт.
Рассмотрев поближе волшебный антидот, я понял, что радоваться было рано: под замысловатым названием скрывалась самая обыкновенная полынь. Идио недоуменно посмотрел на пузырёк в своей руке, пожал плечами и сунул его обратно в мешок.
--
Мне жевать эту гадость?!
Вампира кружило и вертело в воздухе, как живой пропеллер, но я был слишком расстроен, чтобы обращать внимание на такие мелочи.
--
Процесс начинается через десять минут, через пятнадцать воздействие становится необратимым, так что выбор за тобой, - заметила сестрёнка, взвешивая на руке камешек, и почти без замаха метнула его в ближайший куст орешника. В кусте тонко пискнули. - Впрочем, хвост можно купировать, а если тебя потом на ингредиенты разобрать, денег на десять жизней хватит.
Поминая саламандровы селезёнки и лысых вурдалаков, я сорвал несколько листиков, сунул их в рот и принялся жевать, хотя от горечи челюсти немедленно свело. Яна с Янеком наблюдали за мной с тем же выражением, с каким, наверное, благородные патриции взирали на мучения первых христиан на арене Колизея. С ветки, расправляя куцые крылышки, спрыгнула морнена, но Яна, не глядя, отмахнулась - и мелкая бестия с придушенным визгом шмякнулась на землю.
Моя кожа внезапно начала приобретать оливковый оттенок. Я быстрее задвигал челюстями, но зелень стала только ярче.
--
Ёперный театр, не помогает! Я зеленею! - завопил я, в панике разглядывая свои руки. Янек захихикал. Сестра вздохнула и опустила голову.
--
Это психосоматика, успокойся. И придержи Зиму, он сейчас на Марс улетит.
--
Успокойся?! Не в твоей крови бродит какой-то там рубус! Я, твою мечту, ЗЕ-ЛЕ-НЕ-Ю! Как какой-то тролль! Это-то ладно, но МНЕ ДОРОГИ МОИ УШИ И НОС!!!
--
Ничего с ними не случится, - плечи Яны начали мелко подрагивать. - Это была... ой, не могу... е... хи-хи... еже... ха-ха... еже... гы-гы... вика!!!
Чудом не раздавив крестника, сестра шлепнулась в траву рядом с тропинкой и от избытка чувств заколотила рукой и ногами по земле. После такого количества "полезных травок" у кого угодно мозги бы набекрень съехали, сказал я себе. Обижаться глупо.
Разумеется, фай-двушка тут же прыгнул в ладонь. Разумеется, Лес тут же свирепо зашумел, и длинная тонкая ветка больно хлестнула меня по спине. Но я всё же швырнул в сестру шариком. Жаль, та увернулась.
На добродушной мордашке Идио внезапно возникло хищное, выжидающее выражение, и он соступил с тропинки, высматривая что-то в траве.
--
Не покупайте наркотики, дети, - уныло произнес я в пространство, усаживаясь на здоровенную корягу и подманивая к себе парящего в воздухе вампира. - Становитесь Хранителями, и друг насобирает их вам даром.
Коряга открыла глаза и изумленно посмотрела на меня. Сдержав порыв подпрыгнуть и заорать, я медленно встал и отошел от неё на четыре шага. А потом ещё на два.
Идио наклонился и сделал резкое движение, словно что-то хватая. Тихий писк - и в его руке оказалось зелено-бурое, бородавчатое создание, похожее одновременно на мышь и жабу. Охотник ловко обмотал его веревкой и сунул в карман.
Яна резко оборвала смех, встала и, сделав вид, что ничего не было, зашагала дальше. Мы с Идио побрели следом. Зима полетел. Кустик запрыгал.
На границе тучи ходят хмуро,
Край суровый тишиной объят,
У высоких берегов Амура
Часовые родины стоят...
Мало мне банды болотников и полных кроссовок тины. Мало мне живой иллюстрации к статье "Мантикоры" и ностальгии по удобным для лазанья деревьям Дикого леса. Мало мне боровиков, морнен, вираваг, полудохлого жряка, взрослого ильхи - не тушуйся, Идио, дай ему спеть! - пчелиного роя и бешеной белки.
Какого банана эта песня ко мне прицепилась?!
Ладно, может, преувеличиваю. Но зачем было кидаться на болотников, потрясая протеем и вопя во всю глотку: "Попались, голубчики! Теперь-то я пообедаю!" Зачем было спускать на них Идио? А ты тоже хорош! Не всегда надо стрелять, стрелять, потом ещё немножечко стрелять, а когда все мертвы, начинать задавать вопросы!
А мантикора? Не знаю, с чего бы, но мне казалось, что мантикоры - чудища, которые любят мясо, особенно человеческое, особенно детское и женское. И их не чешут за ухом, приговаривая: "Ах ты, моя умница, ах ты, моя славная, ах, какие у кошечки ушки, а какие глазки, ты же все понимаешь, да, солнышко, Саш, ну что ты стоишь, смотри, какая ла-а-а-апочка!", а быстренько испепеляют. Ну, или в срочном порядке применяют навыки лазания и карабкания по деревьям.
Я волнуюсь? Да ни разу! Мне просто... осточертело... быть... голосом... разума... ОПЯТЬ! Почему я? Самый рыжий, что ли?!
Друг-проводник, иди ты со своими травками... к лешему в болото! Или лучше в Воркуту! Снег убирать! Да, весь! Не хочу я успокаиваться! Стоит мне только успокоиться, как ты, ты, ты, мелкий, и даже ты, дохлятина, непременно что-нибудь отчебучите, а кому опять всех вытаскивать?.. Идио, ты чего руку тянешь? А, да. Ну, знаешь, если ты решил стать нам родной матерью, то придется быть и в каждой бочке затычкой. Что ты беднягу ильхи так тискаешь? И оставь в покое мой рукав! Куда ещё смотре-е-е...
На больных людей сердиться грешно. На больных людей сердиться грешно. На больных людей сердиться... А, чтоб тебя трижды и четырежды, Янка! Вылазь из пруда! Я кому сказал, вылазь! Пока я сам тебя не порвал на вологодские кружева!!!
Ну за что мне такое наказание... Кельпи ей! Кельпи ей, видите ли, поближе рассмотреть захотелось! Ну ладно бы сама в пруд полезла (если забыть, что ты едва на ногах стоишь), ребёнка зачем с собой потащила?! Идио, не ксенофобствуй, ты ему все-таки дядя. Да, Яна? Это совершенно безопасно, потому что по осени кельпи благодушны и неагрессивны. Понятно. Суицидальные наклонности прогрессируют. Но ребёнок-то в чем виноват?.. Зачем? Чтобы малыш приобщился к реалиям современной действительности... из первых рук получил знания, которые в будущем значительно облегчат ему самостоятельные шаги на поприще усекновения различных тварей и бестий... Ага. Я не зеленею. Я просто потрясен превосходно построенным предложением. Да, я понял. Правда, понял. Семейный бизнес и все такое... Идио, подойди сюда. Подойди сюда, тебе говорят... кретин тыквоголовый, бестолочь, ТЫ ЧТО ЕЙ ДАЛ??!! То, что она попросила. А попросила она... Спасибо, Идио. Большое спасибо. Просто огромное, век не забуду, во всех молитвах стану поминать.
Ох, сказать бы вам всем пару слов - и тебе Идио, и тебе, Зима, а тебе, Яна, не пару - да совесть не позволяет. Да, представь себе, нашел, и очки не понадобились. Ведьмусь, что это ты делаешь, а? Что лошадку по гриве гладишь, вижу и очень четко. Другое дело, что при этом мне ещё мерещится, что ты собираешься сесть на кельпи и немножко прокатиться... ха-ха-ха... конечно, шучу, даже ты и даже под кайфом не станешь... не станешь... не станешь же, правда, ведьмуся?
Ведьмуся?..
ИДИО, СТОЯТЬ-БОЯТЬСЯ! НА БЕРЕГУ!
Всё же какая-то часть этого мозга ещё функционирует... Ян, я не понял, зачем надо было лошадку поморде бить? Хотя конечно, как ещё объяснить кельпи, кто тут лишний, и что ты вовсе не это имела в виду. Кстати, хороший удар, лошадка сбежала быстро, и, кажется, пару зубов выплюнула.
Напомни, под левую руку тебе не попадаться.
Вылезай на берег, вот так, молодец, моло... а это ещё что? Не думал же я, что ты полезла в пруд только ради кельпи? В отношении тебя я уже давно не знаю, что думать.
Так всё это было из-за какого древнего сундучишки?! Из-за прогнившего... о! О! О!!! Беру назад всё, что только что сказал. О! О! И это беру, и это... твою мечту, я в раю для колдунов... никуда не уйду! Все с собой возьму!..
Не-а, не тяжело, своя ноша не тянет. "Легче-пера" я всё-таки склепал правильно. Вот только чует моё сердце, что мы малёк заблудились. Ой, вот только не надо... Ладно, говори. Хранитель не заблуждается, он просто не всегда идет в нужную сторону... ла-ла-ла. Наверное, поэтому мы ещё ни на одну заставу не наткнулись, ни одного пограничника не встре...
Да, ты права, мы не заблудились.
Яду мне...
Яна:
Шлагбаум был древним. Не просто древним, а очень древним. И очень облезлым. Древоточцы изъели его до такой степени, что он больше напоминал швейцарский сыр, нежели плотницкое изделие, и грозил рассыпаться не то, что от прикосновения, но даже громкого чиха. И всё-таки этот двоюродный брат Буратино не только продолжал существовать в одном куске, но и, по наблюдениям нашего штатного мага, до сих пор способен был подниматься.
Места, где устанавливают такие шлагбаумы, именуются, как правило, красиво и торжественно: "Дом, милый Дом" или "Слюшай, какой-такой пэрэход? Никого нэ трогал, просто мимо прахадыл, да?" Но кое-кто называет их просто: государственная граница.
Рядом со шлагбаумом из земли торчала палка. К нему была прибита жестяная табличка, на которой красовались крупные черные буквы "Minenfeld". Вокруг палки концентрическими кругами располагались недавно прополотые грядки со свеклой, морковкой и чем-то, напоминающим мутировавшие кабачки. Однако, и на этом Высшая Сила, решившая развлечься за наш счёт, не успокоилась: в стороне от тропинки, на очищенной от леса площадке, располагались два шезлонга. На них загорали полуголые молодые парни атлетического телосложения, блондин и брюнет. Рядом с каждым лежала внушительная горка оружия и - гулять, так гулять - стоял бочонок.
С пивом.
--
Яна, мы здесь в гостях, - придержав меня за локоть, прошептал брат. - Будь умницей и прикинься слабой и беззащитной, как мы!