Аннотация: Первая книга серии "Миры Аурелии". История девушки по имени Аурелия, которая, оказавшись в другом мире, переживает интересные приключения с непредсказуемым финалом, и знакомится со множеством творящих существ.
...Стихоплеты сочиняют стихи-заклинания, которые впоследствии реализуются. Такие заклинания могут служить для помощи или вреда, лечения или умерщвления, наполнения отвагой и радостью или поглощения ужасом и тоской. Любые оттенки состояний и ощущений могли быть заключены в слова. Все зависело от человека, использующего такой мощный инструмент, как слово, поклоняясь его силе и проявляя должное уважение. Позже, переходя из уст в уста, такие творения становились народным фольклором, видоизменяясь под влиянием чужой неточной памяти и теряя при этом часть своих первоначальных качеств. Знание страшных или нет, сильных и слабых, злых и добрых звуков зарождалось в стихоплетах вместе с жизнью и вместе с нею же уходило в небытие. Им не положено было кого-то учить, считалось, что только рожденный с этим талантом мог правильно реализовать задуманное Вселенной через собственные мысли и речь. Вдохновение являлось неотъемлемой частью характера таких бродячих мужчин...
***
Да, и этот дар был предназначен для мужчин, может быть в силу их более устойчивой психики, а возможно просто потому, что в девочках никто не пытался рассмотреть какой-либо другой талант, кроме умения ухаживать за младшими братьями-сестрами и помогать матери по хозяйству... Аурелия уже потеряла надежду увидеть описание дара женщин. Впрочем, свой талант в этой замечательной книге она еще тоже не нашла, и то, откуда о ней узнал Борг, ее интересовало с нарастающей силой. Она уже не единожды пожалела о том, что не спросила у него, пока была такая возможность. Теперь же девушке оставалось лишь смотреть на такой знакомый, и в то же время чужой профиль Вереса, который являлся отдаленным и единственно доступным напоминанием о палаче.
Эту ночь они проводили под крышей. Темнота настигла их раньше усталости, поэтому спать никто не спешил. Огонь в камине уютно трещал, и ничто не напоминало о том, что эта весна скорее была похожа на осень своими постоянными дождями, размытыми сырыми дорогами и нервничающими, утопающими в грязи возницами. Для важных гостей была выделена отдельная просторная комната с собственным камином и большим столом, поэтому Аурелия удобно подогнув под себя ноги, погрузилась в чтение.
Хозяйка постоялого двора, получив пригоршню монет, сама обслуживала дорогих гостей, подобострастно заглядывая им в глаза. Аурелия старалась не отвлекаться от книги, потому что один вид этой грузной, неопрятной с жадным блеском в глазах женщины вызывал у нее стойкое отвращение.
***
...Купчихи. У них своя собственная правда, живут в узлах паутины, держат постоялые дворы и трактиры. Торгуют местом на ночлег, едой и выпивкой. Крепко, как жирные вечно голодные паучихи, держатся за свой клочок земли, выжимая выгоду с каждого метра. Их жадные бегающие черные глазки увеличивают сходство с насекомыми, с той лишь разницей, что, в отличие от паучьих, сами купчихи плести паутину не могут, и только находя свободный узел - перепутье, селятся на нем и ревниво оберегают захваченные владения... С богатыми постояльцами лебезят, со слугами - крайне жестоки...
***
Аурелия звонко рассмеялась. Описание в книге было сделано не только достаточно красноречивое и точное, но еще показывало отношение и характер автора, его написавшего. Понимание того, что впечатление полностью совпадало, заставило Аурелию ощутить какую-то близость к автору, из-за чего ей стало грустно. Она первый раз задумалась о том, что за все эти долгие месяцы ей ни разу не пришла в голову мысль о возвращении в замок. Ей, почему-то, больше нравилось с приятной грустью вспоминать Борга, чем думать о реальной встрече с ним. Быть может, потому, что в прошлом ей было все понятно, а будущее вызывало такое количество вопросов, что проще было делать вид, что его не существует. Во всяком случае, Аурелия точно не знала, что было вплетено в одну единственную оставшуюся ей нить судьбы. Был ли там Борг вообще? Встреча? Короткий миг или годы? А если был, то в роли кого? Она уже и сама не понимала, чего же хочет от самого его существования.
Верес, привлеченный быстро оборвавшимся мелодичным смехом девушки, присмотрелся к ней внимательнее. Огоньки, заплясавшие в его глазах, сделали их темнее, и, погасив их блеск, он подумал о том, что красивый смех слишком редко звучит в их компании.
Девушка же не замечала ничего вокруг, глядя в огонь, она опять ускользала из реальности. Из той, в которой сидела рядом с интересным молодым мужчиной, внимательно рассматривающим ее лицо с тенью затаенной грусти.
***
Поляна на этот раз была осенней. Грустной с опавшей листвой. Даже стоявшие плотным кольцом деревья не тянулись больше друг к другу, они лишь тихонько шелестели сухими ветвями, роняя остатки некогда нарядного одеяния. Кристально чистая вода, падающая в водопаде, тоже казалась грустной и пустой. Глядя на этот изможденный родной уголок, Аурелия ощутила невыносимую тяжесть на сердце, как будто все, что было ей дорого, вдруг исчезло, умерло... или было искалечено варварской рукой. Только вот рука была ее собственная, и вся тяжесть потери навалилась сейчас на нее в один момент, и не было больше сил улыбаться, дышать, жить...
Слезы потекли горячими ручьями по бледным щекам, как остатки ее собственной жизненной силы. Чистая вода к чистой воде... Аурелия упала на колени и полностью отдала свое сердце щемящей грусти, почувствовав себя маленьким уставшим ангелом с опадающими крыльями, которому больше негде спрятаться, ощутить себя защищенным и любимым, негде почувствовать радость...
***
- Аурелия! Аурелия!
Знакомый голос пробивался сквозь туман уплывающего сознания, теплые руки мягко держали девушку за плечи, легонько встряхивая...
- Я же предупреждал, что тебе еще нельзя туда возвращаться! Это место тоже должно восстановиться! Как и ты сама!
- А как же мне восстановиться без этого места? - тихонько спросила Аурелия. - Куда мне убегать? Это же был мой дом...
Девушка закрыла лицо руками и разрыдалась. Она даже почти понимала в этот момент, как глупо звучали ее слова о доме, понимала, что ее детские рыдания, причитания и жалость к себе - это еще более глупое проявление слабости, чем попытки вернуться в место, которое она сама практически лишила жизни. Понимала, но ничего не могла с собой поделать. Наверное, она просто устала. Устала от бесконечной дороги, от загадок, от вопросов, от чужих ожиданий, от движения вслепую, от упущенных шансов прожить жизнь по-другому, устала забывать лица людей, которые когда-то, как она считала, были ей бесконечно дороги. Эти лица, как кусочки мозаики с чужого полотна, исчезали из ее памяти. Как нечто, чего никогда не было и никогда не будет.
Не понимала она только одного - того, насколько больно Вересу было слышать эти слова, видеть ее такой беззащитной. Не видела почерневшие глаза, плотно сжатые губы. Не чувствовала крепкие заботливые успокаивающие объятия...
***
Проснулась Аурелия удивительно спокойной, как будто смыла с себя пыль дороги и сбросила тяжкий груз. Впрочем, это было неудивительно, потому что на улице был уже вечер, и, как оказалось, проспала она почти сутки. Никто ее не будил, на столе стоял остывший завтрак, и горела большая белая свеча, привлекшая внимание девушки. Ее свет завораживал, и полусонное сознание Аурелии уцепилось за небольшой круг белого света, видя в нем какие-то светлые вспышки странных воспоминаний. Причем воспоминаний, которые сама она никогда не переживала... Она ощутила себя кем-то другим, глядящим на эту же свечу где-то совсем в другом месте.
***
Белокурая восемнадцатилетняя девушка встряхнула кудряшками и посмотрела в окно, белая свеча перед ней освещала ровным кругом стол и стоящую перед девушкой деревянную глубокую миску с чистой водой. Она как будто сомневалась в том, что собиралась сделать. Но за окном было темно, и девушка не видела знаков, которые могли заставить ее остановиться. Сомкнув руки вокруг посудины с водой, она начала говорить. Мягкий приглушенный голос постепенно заполнял просторную комнату, он как будто оседал на пол и расплывался бархатистыми волнами, набирая мощь.
Подари ветру свою тоску,
Подари небу свою печаль,
Подари морю свою слезу,
Пусть тебе будет ее не жаль.
Слова рождались, сплетались из воздуха, из огня, из воды. Становились чем-то материальным и ощутимым, формировали свой характер, свою собственную волю. Текли по своей собственной траектории. Она сейчас говорила со своим отражением в спокойной чистой воде и отдавала в пространство ту тяжесть, которая скопилась в девичьем сердце, все то, чему не должно было, но нашлось в нем место. Она сейчас мало что помнила о себе до этого момента. Обрывки воспоминаний, дорога, разные размытые лица и отчаянное одиночество... Она чувствовала острую необходимость, какую-то глубинную потребность найти кого-то близкого, и в этот момент ей было совершенно не важно, кто именно откликнется на ее зов.
***
Воспоминания тихо текут мимо сознания,
Заполняя пустоты непонимания моего.
И растворяется во мне мироздание
Вестником существования твоего.
Вера с силой извечной своей непреклонности
Все презирает тонкости. Отчего?
Голоса, едва различимые в тиши ожидания,
Просят еще от меня внимания... Для кого?
Слова были явно не ее. Аурелия тихонько вторила чужому эху, доносящемуся из пустоты, тихий голос задавался вопросами, которые сама девушка не решалась озвучить. Чувствуя легкость чужих строчек, щемящую грусть, как будто что-то знакомое и почти родное заполняло ее душу, ее мысли...
***
Зачем она это делает? Айя сидела и смотрела на свечу, убрав светлую челку, падающую на глаза, она вновь соединила руки вокруг миски с водой... Как будто читала чужие слова... Почему-то сейчас в голове мелькнула мысль о том, что человека, который был бы ей близок, на свете не существует, и она практически ощутила акт созидания...
Рисуй себе глаза и губы,
Что б быть похожим на людей
Отрежь крыло, живи в разлуке,
И очутишься среди тех,
Кто ждет без крыльев за спиною,
Когда же, наконец, взлетит.
А очутившись там со мною,
Уже не сможешь не любить...
Внезапно вода подернулась рябью, и она увидела мужское лицо. Он внимательно посмотрел на девушку, его пристальный взгляд, казалось, выхватил ее образ из темноты так же, как она выхватывала из окружающего пространства важное слово, и исчез.
Айя еще несколько мгновений всматривалась в воду, но не видела там ничего, кроме своего собственного отражения. Она растерянно сидела перед свечой и пыталась понять, что же только что произошло...
***
Аурелия увидела себя перед миской с водой, с поверхности которой только что исчез образ приятного молодого мужчины. Его лицо было ей незнакомо. В следующий миг какая-то сила вынесла ее из, казалось, родного тела, и она застыла позади молодой светловолосой девушки, которая была настолько одинокой, что Аурелии захотелось обнять ее, успокоить. Несмотря на небольшую разницу в возрасте, Аурелия вдруг ощутила себя намного старше, намного сильней этой маленькой девочки. Ей захотелось сказать ей что-то успокаивающее, приободрить. Но вместо этого Аурелия ощутила такое всеобъемлющее одиночество, такую сильную потерянность маленького ребенка, которые сама никогда не испытывала, несмотря на оторванность от родного мира, родного времени и родных, но почти забытых людей.
В следующий миг Аурелия очнулась и отвела взгляд от свечи. Кем была эта девочка? Почему у нее сложилось такое впечатление, что это родной ей человечек? Чьи это были чувства? Ее собственные, или каким-то образом она проникла в мир чужих ощущений? Несмотря на множество новых впечатлений, полученных в ее странной жизни, именно прикосновение к чужому миру стало для нее шоком. Возникло чувство, что ее перекроили. Сейчас Аурелия вспомнила свои ощущения, как будто ее спрессовали - белокурая девушка была меньше ростом, и саму Аурелию разобрали и собрали заново. А сейчас, возвращаясь в себя, ее тело вновь перекраивалось, как будто вытягивалось, распрямляло и наполняло жизнью каждую клеточку, чтобы дать ей возможность вдохнуть полной грудью...
***
Он очнулся на дороге. Кто он? Что он тут делает? В голове не было ни одного ответа. Перед глазами стоял образ белокурой девушки, и он остро ощущал почти нечеловеческую тоску по ней. Ему во что бы ни стало нужно было ее найти. Это было сильнее всех остальных чувств и желаний. Если они и были когда-либо раньше в его сердце, то сейчас были вытеснены этой единственной жизненной необходимостью - быть рядом с белокурой девушкой с вьющимися волосами и капризной ниспадающей на глаза челкой, видеть темно серые глаза с тревожным грустным взглядом.
Крупные капли дождя намочили темные коротко остриженные волосы и пропитывали длинный плащ, но Аскольд, казалось, этого не замечал. Очнувшись, он увидел недалеко от дороги постоялый двор, и, стряхнув с себя остатки странного наваждения, отправился к его порогу.
***
В поисках Вереса, Аурелия спустилась вниз. В большом зале было много народа, но его нигде не было видно. Неопрятная грузная хозяйка с бегающими глазками суетилась около очередного богато одетого гостя, и Аурелия не смогла себя заставить обратиться к ней с вопросом о его местонахождении. Блуждая между столов, Аурелия заметила входящую в зал фигуру, ожидая увидеть Вереса, но вместо этого ее глаза встретились с глазами незнакомца, и отразили растерянность и смутное узнавание. Он замер, посмотрел на девушку, она так сильно напоминала ему привидевшийся недавно образ белокурой девушки. Присмотревшись внимательней, Аскольд заметил отличия, эта девушка была чуть старше, с темными длинными волосами и глазами, которые переливались разными цветами, как будто отражали одновременно все оттенки пламени, неба, земли и чего-то потустороннего, что, несомненно, существовало, но оставалось в тени, до сих пор не найденное или тщательно скрытое от обывательского взора.
Аурелия стояла и молча смотрела на молодого человека. Образ четко совпадал с возникшим в видении о белокурой девушке, он казался еще более привлекательным, чем в отражающей воде. Аурелия кивнула ему и пошла дальше, так и не решившись подойти и заговорить.
Вереса она обнаружила в дальнем углу, он сидел за кружкой пива, и мысли его витали, видимо, слишком далеко от этого места. Аурелия остановилась, не решаясь побеспокоить его в момент размышления, через пару минут она решила все-таки поздороваться.
- Здравствуй! - ответил молодой человек растерянно, постепенно его взгляд приобретал осмысленное выражение, и в отражении его глаз она увидела себя.
- Пиво? - спросила Аурелия, жестом показывая на кружку.
- Да. Хочешь? - он махнул рукой мальчику на разносе, и вскоре перед ними стояли две больших кружки удивительно вкусного темного горького пива.
Аурелия, поискав глазами незнакомца, встретилась с ним взглядом. Он неотрывно смотрел на нее, не пытаясь скрыть свое пристальное внимание. Верес заметил это, и, прищурив глаза, продолжил наблюдение без комментариев.
- Кого он ищет? - решился он, наконец, спросить.
- Не знаю, - девушка задумчиво ответила, - тебе он не кажется знакомым?
- Нет...
- Странно, мне кажется, я его знаю.
- Ему, видимо, кажется что-то похожее. Ты часто думаешь о Борге?
Такая резкая перемена темы заставила девушку поперхнуться. Раньше они никогда не обсуждали старшего брата Вереса. Аурелия боялась задеть больную тему, вызвав у него воспоминания о выпавших на его долю испытаниях. А сам Верес тоже не спешил начинать разговор о прошлом.
- А ты?
- Бывает, - нехотя ответил он, вновь уставившись в кружку с пивом. Что он пытался увидеть в глубине мутного напитка, оставалось для Аурелии загадкой. - Ты бы хотела вернуться в замок?
- Почему ты спрашиваешь? Я тебе уже надоела? - девушка пыталась улыбнуться, но было видно, что тема ей не приятна.
Только сейчас Аурелия увидела в его руках свою тетрадь, в которой детально описывала происходящие события, как и обещала Боргу.
- Ему ты рассказываешь больше, чем мне, а его ведь даже нет рядом! - плохо скрываемая досада сквозила в каждом слове и каждом жесте. Глаза меняли цвет, приближаясь к черному, с холодным блеском.
Аурелия растерялась, сам поступок Вереса с одной стороны возмущал девушку, а с другой... Она не рассказывала ему о видениях лишь потому, что он ее не спрашивал. Значит, ему не было настолько неинтересно, как она думала.
- Зачем ты взял мою тетрадь? Почему не попросил меня ее тебе дать? - спокойным голосом поинтересовалась Аурелия.
- Извини, я просто хотел понять, - видя, что буря не началась, Верес тоже потихоньку начал успокаиваться. Хотя, как показалось Аурелии, больше его должен был успокоить спокойный тон изложения событий в тетради. Казалось, что Верес ожидал увидеть там что-то намного более личное.
- Если хочешь что-то понять, ты всегда можешь меня об этом спросить...
- Извини, - еще тише сказал Верес, пряча свой взгляд за кружкой пива. Хотя Аурелия была абсолютно уверена в том, что помимо взгляда он прячет еще и улыбку.
- Хорошо, ответила Аурелия, бережно прикасаясь к тетради, в которой были сохранены самые странные и самые важные для нее строки.
Короткий разговор отвлек девушку от мыслей о незнакомце, и, допив пиво, она решила отправиться продолжить смотреть сны, а до этого ей еще следовало записать в тетрадь увиденное накануне.
***
Мое одиночество зовет тебя,
Играя тенями.
Я обещаю жить любя,
Что будет, не знаю...
Верю, что путь твой ведет тебя
Моею дорогой.
Я жду тебя, как всегда.
Ты - мною ведомый...
Айя смотрела на белую свечу, трепетный огонек которой колыхался от ее дыхания. Все, что она знала до этого, или узнает после, в данный момент не имело никакого значения. Ее слова сплетались в стих, наполнялись белым светом, и растворялись в пространстве, соединяя стихии в ее желании.
***
Аурелия и Верес отправились в путь. Никто из них точно не знал, куда они движутся, но непреодолимая сила тянула их вперед. И они подчинились этой силе, благодаря плохую погоду, которая продержала их на постоялом дворе в тепле и сытости почти неделю, дав возможность восстановить силы после долгого и изнурительного перехода.
Незнакомца они больше не встречали, и после вечера, когда Верес признался в чтении дневника Аурелии, она стала внимательней к нему приглядываться. Через некоторое время, она с удивлением обнаружила, что Верес совершенно не является далеким отражением своего брата, как она считала ранее, его открытая улыбка обезоруживала, а искрящиеся глаза притягивали и заставляли пытаться их разгадать, понять, проникнуть за разноцветные огоньки куда-то глубже. Она также заметила, что и сама стала чаще улыбаться, с удовольствием делиться снами и видениями, получая в ответ поддержку, внимание и чувство защищенности. Они искали общества друг друга, и находили его, как ставшие важными частями одной общей жизни единомышленники, друзья... а может быть, и кто-то еще...
Борга они не вспоминали, хотя Аурелия исправно записывала в тетрадь все свои видения, как и обещала ему в момент отъезда. Тем более, что у Аурелии появились новости. Теперь она понимала, что может рифмовать. Может быть, странные, не совсем ей понятные стихи, но они казались ей очень важными, как будто формировались они сами где-то в глубине ее собственного или какого-то чужого сознания, обретали ее голос и создавали новые частички вселенной... Эти странные впечатления Аурелия не могла не записать, не могла не поделиться со своим старшим мрачным другом.
Эта часть пути показалась им необычно легкой и веселой, тем более, что в воздухе уже чувствовалось начало настоящего тепла, означающее окончание дождливой затянувшейся весны и скорое приближение жаркого лета, когда они смогут наслаждаться звездным небом, останавливаясь на ночлег в лесу.
Аурелия настолько привыкла быть частью дороги, частью природы, что чувствовала, как задыхается внутри душных, пыльных и грязных постоялых дворов, с их многочисленными гостями и неприятными хозяйками, которые все выглядели, словно неудачные копии одной и то же грузной и неопрятной паучихи. Впрочем, сегодня им еще предстояло провести ночь на очередном постоялом дворе, и они устало пересекли его порог, стряхивая с длинных плащей пыль долгой дороги.
***
Падающие на пол пылинки увели сознание Аурелии в пустыню... Легкий ветер пересыпает светлый, почти белый песок, отчего он напоминает волны. Аурелия грустно смотрит под ноги, и, видя колею, ведущую вперед, идет по следу. Ей невыносимо тоскливо и тяжело, ноги с трудом подчиняются ее воле, утопая в песчаных волнах, шелестящих под ее ногами. Пройдя пару десяткой шагов, она останавливается и понимает, что стоит на краю крутого обрыва. Отвесная очень высокая каменная стена уходит вниз, а там - море, из воды которого выступают ступени. Их - всего три, они заканчиваются площадкой, упирающейся в эту же отвесную стену на небольшой высоте.
Аурелия разводит руки в стороны и собирается сделать шаг вперед - с обрыва. Застыв на минуту, девушка опускает руки, смотрит вниз - видя сквозь слезы и небольшую толщу прозрачной чистой воды острые выступы каменистого дня.
Губы разбиты о душу чужую,
Больше тебя я уже не ревную...
Сердце - в осколки о волю чужую,
Больше тебя я уже не держу...
Слезы в глазах о прошлом моем,
Больше уже мы не будем вдвоем...
Руки тебя отпускают, и я
Помню о том, что расстались любя...
В следующий момент, она решительно и обреченно вновь разводит в стороны руки и делает шаг с обрыва, чувствуя внутри наступившую, наконец, легкость и полное спокойствие.
Аурелия стоит на краю обрыва и смотрит вниз, на падающую белокурую девушку, раскинувшую руки, как крылья. Ее легкая фигурка медленно, но неотвратимо приближается к камням. Аурелия чувствует, что тело, как будто перекраивается, добавляется ее привычный рост, и она отчетливо понимает ужас того, что уже ничем не может помочь этой одинокой молодой девушке, с приближением которой к камням в сердце Аурелии расширяется зияющая дыра потери.
***
- Ты видела? - каркающий голос пытался вернуть испуганное сознание Аурелии к действительности. - Помнишь, я обещал тебе помочь ее спасти?
Ноги подкосились, и если бы Верес не подхватил ее вовремя на руки, она безвольно и бессильно опустилась бы на пол.
- Здравствуй, жнец! - сказал он спокойно и понес Аурелию в отдельную просторную комнату, которую уже готовила хозяйка постоялого двора, удивительно и неприятно похожая на всех предыдущих, увиденных ими ранее.
Ощущения были настолько реальными, что первое, что сделала Аурелия после того, как пришла в себя - разрыдалась. Всепоглощающее чувство потери захлестнуло, подавило своей неотвратимостью, лишая последних сил.
- Успокойся! Твое видение - подарок не огня, а другой стихии. Земля показывает знаки заранее, и у тебя есть еще время...
Аурелия подняла заплаканные глаза на Листа.
- Что ты тут делаешь?
- Как и обещал, изучаю вероятности... Найти тебя не составило труда, твой след, как отпечатки горячего пламени, из которого ты плетешь свои словесные узоры.
- Я? Я ничего не плету...
- Ну, ты вообще-то используешь для этого все стихии, но, прожигая существующую реальность, твои слова оставляют горячий огненный след. Ну да это сейчас не важно. Важно перехватить ее до последнего шага... - жнец говорил быстро, отчего его речь еще больше напоминала карканье темной птицы и вызывала только одно желание, съежиться и крикнуть "Кыш!". Подумав о том, насколько это было бы сейчас неуместно, Аурелия неожиданно улыбнулась, заставив мужчин тревожно переглянуться.
- Все в порядке. Я в порядке. Продолжай. - Аурелия с удивлением заметила, что в последнее время ей требуется все меньше времени для того, чтобы вернуться после видений в реальный мир.
- Хорошо... - ответил Лист после недлинной паузы. - Ты знаешь, кто она?
Перед глазами Аурелии замелькали картинки из прошлых видений, ребенок - маленькая плачущая девочка со светлыми кудряшками, стучащаяся в ее двери... девушка перед белой свечой... девушка у обрыва... Все лица слились в один образ, вызвавший в сердце такую горячую волну нежности, что ей стало трудно дышать.
- Но как такое возможно?! - растерянно повторяла Аурелия раз за разом, пытаясь осмыслить сложившуюся картинку, и совершенно не понимая, что с ней делать. В последнее время она заметила, что не всегда может объяснить свои чувства, но чаще всего именно они оказывались более правдивыми... и более точными...
- Все правильно, это - она. Когда ты отдала все свои линии вероятностей моему сыну... Я не смог лишить мир этой твоей части. То есть я хочу сказать, что эта девочка - лишь одна из вероятностей, но она так настойчиво прорывалась в нашу действительность, что я решил ее спасти. Хотя, если честно, то она могла появиться только в том времени, из которого забрали тебя. В этой реальности ей не было места... Как и тебе... Но в общем... Сам я справиться не мог, мой вневременный, как ты знаешь, таковым на самом деле не являлся, поэтому мне пришлось попросить о помощи еще одного человека. Когда-то мы с ним забирали тебя, маленькую из детской кроватки... Она была так на тебя похожа...
Видя вытянувшееся лицо Аурелии, он быстро добавил: "Нам пришлось тебя вернуть обратно. Забирать насовсем было еще не время, но познакомить с тобой этот мир было необходимо, иначе он не смог бы тебя потом принять...".
Разговор становился все более и более странный, в голове Аурелии начали всплывать новые картины из ее собственно детства, но сейчас важнее был другой вопрос - может ли она спасти увиденную у обрыва девушку? Ей было необходимо это сделать, и в данный момент главное было понять как.
- У нас еще есть время, нам стоит подкрепиться, - это включился в разговор уже Верес.
Только сейчас Аурелия заметила, что он сидит рядом и крепко обнимает ее за плечи. Она растерянно улыбнулась, поймав себя на мысли о том, как приятно чувствовать его сильное плечо, понимать, что можно не принимать решение сию минуту, знать, что есть еще время для передышки. Лист согласился. Все они были слишком уставшие и голодные, чтобы продолжать этот разговор.
После недолгой молчаливой трапезы, напомнившей ей ужины в замке у Борга, разговор продолжился. Аурелия узнала о том, что девочка была отсоединена от ее линии вероятности с помощью жнеца, вневременного и моргателя. Совместными усилиями они создали для нее временной карман, отдельную маленькую реальность, из которой затем собирались перенести ее во время, из которого забрали саму Аурелию. Однако девочка, стремительно повзрослев, начала проваливаться в ту реальность, в которой Аурелия находится сейчас. То ли Айю привела сюда родная кровь, то ли ее соответствие этому миру оказалось решающим, но переместить девушку в другую действительность не было никакой возможности. Она не помнила ничего, кроме обрывков воспоминаний, которые могли произойти в ее собственных линиях вероятностей, но исчезли с обрывом связи с самой Аурелией. Все, что сохранилось у девушки из имущества, которое ей дал моргатель, была горсть монет и белая свеча, вторая половина которой была дана когда-то Аурелии, чтобы объединить их.
Но сейчас эта девочка, которая к тому же являлась носителем дара стихоплета, и возможно еще других скрытых возможностей, оказалась здесь совершенно одинокой и потерянной, движимой лишь одним желанием - прекратить пытки поглощающего ее одиночества. Используя свой дар стихоплета, она пыталась притянуть человека, но в ее зов было вложено столько мольбы и столько силы, что выдержать его и ответить смог только ангел, которого она своими же словами лишила крыльев. Попав на землю и следуя вплетенной в слова воле девушки, он нашел ее, но... Он не мог жить земной жизнью, и постепенно начал меняться... Тоска по его собственному потерянному миру, в который ей не было доступа, была сильнее человеческой привязанности. Он мало что помнил, но многое чувствовал...
Будь свободен от себя, от меня от света с тьмой.
Будь свободен от того, что подчас зовем судьбой.
В итоге Айя его отпустила. Ее любовь оказалась сильнее страха одиночества. Но ее тоска оказалась сильнее их обоих. Она и привела девушку к увиденному Аурелией обрыву...
***
- Ты можешь забрать у нее эту линию вероятности? Просто лишить ее возможности такого шага? Сделай так, чтобы она не оказалась стоящей над бездной? - в голосе Аурелии заискрился лучик надежды.
- Нет, не могу. Эта цепь событий уже началась, это все уже реально происходит... Кроме того, для нее получилось создать только одну линию, и та прерывается в нескольких местах. Она плохо приживается в этой реальности...
- Может быть, тогда перенести ее в другую?
- Тоже не получается, она сбивает выстроенную другими картинку и скользит между реальностями. В итоге ее все равно вынесет сюда, в этот мир. Только она потеряет еще несколько лет. Ты же не хочешь, чтобы вся ее жизнь промелькнула и закончилась неизвестно где? Чтобы она так и не поняла, где находится, и что происходит вокруг? Если ее сознанию будет не за что зацепиться, она может сойти с ума...
Конечно, Аурелия такого не хотела ни для кого, тем более для Айи. Нужно было что-то придумать для спасения девушки, только вот Аурелия понятия не имела, что это может быть. Ясно одно, что бы это ни было, сделать это может только сама Аурелия.
Погрузившись в свои размышления, она не заметила, как мужчины покинули ее комнату. Постепенно и мягко уставшее сознание девушки погрузило ее в сон, в котором она отдавала свою последнюю линию вероятности маленькой белокурой девочке, плачущей у ее двери... останавливала девушку, удивительно похожую на нее саму, над бездной, крепко обнимая... или делала шаг с обрыва вместо нее... Ситуации менялись, но результат был неизменен - в конце оставалась только одна из двух жизней. Глобально этой вселенной было видимо не важно, чья именно это будет жизнь, но Аурелия проснулась со сформировавшимся решением принести свою последнюю жертву. Оставалось теперь только найти Айю.
***
Вереса насторожило удивительное спокойствие Аурелии, он ведь видел вчера в ее глазах все оттенки чувств, страхов и мучительного поиска способа спасения девушки. А сегодня - в них была лишь серо-синяя спокойная даль, напоминающая гладкую поверхность тихого глубокого моря в солнечный день. Впрочем, он хорошо понимал, что под спокойной гладью скрывается целый мир, и проникать в него с каждым днем становится все сложнее. Аурелия начала меняться, и он не мог точно сказать, нравятся ему эти перемены, или они его пугают. Из растерянной девушки, о которой хотелось заботиться, защищать и оберегать, она превращалась в человека, мысли которого могут быть спрятаны усилием воли, вселенная послушно подстраивается созданным ею рифмованным мыслям, и решения она принимает, не пытаясь сохранить собственную безопасность. Вот и сейчас, в этом спокойствии отчетливо прослеживалась решимость, и он понял, что убедить девушку передумать ему не удастся. Все, что он может сделать - попытаться ее защитить, причем, скорее всего от нее самой.
Аурелия сама удивилась тому, насколько легко было ей этим утром. Может быть, потому, что она искренне считала его одним из последних, которое ей доведется увидеть. Весна была в самом расцвете, теплые дни дарили радость пробуждения природы, трава наполнялась сочностью зеленого ковра, спешащие навстречу солнечному свету цветы распускали свои красивые нежные бутоны, нежно зеленые листочки на ветвях деревьев мягко шелестели на ветру.
Лист, собравшийся в дорогу вместе с ними, внимательно посмотрел на Аурелию, но ничего не сказал. Его обеспокоенный взгляд переходил от Аурелии к Вересу и обратно, он заметил, что вскоре оборвется единственная линия жизни Аурелии, хотя еще вчера он видел ее мягкое, но сильное свечение. Верес же стоял на узелке своей паутинки, и его выбор еще не был сделан. Оставив при себе свои наблюдения, жнец, компактно упаковав поклажу, вскочил на коня и приветливо махнул им рукой. Он, наконец, нащупал жизненную ниточку Айи, и им следовало поторопиться.
Прекрасный день наполнял Аурелию тихой радостью, птицы выводили свои праздничные трели, ветер развевал волосы, наконец, освобожденные от тяжелого капюшона. Она посмотрела на едущего рядом Вереса и удивилась тому, насколько он мрачен. Его вид удивительно не гармонировал с окружающим пробуждением природы, и она практически произнесла это вслух, но в последний момент удержалась, подумав о том, что будет жаль, если один из последних их разговоров будет ссорой. Сам же Верес тоже не спешил начинать дискуссию, он просто украдкой наблюдал за девушкой, и все больше расстраивался, видя ее радостно беззаботное состояние. Он чувствовал, что она постепенно уходит. И эта мысль заставляла его плотнее сжимать зубы, глядя с возрастающей злостью на жнеца, он думал о том, что тому не стоило появляться и предлагать спасти какую-то девушку, не предложив при этом конкретный и безопасный план.
Лист, казалось, чувствовал выжигающий в нем дыру гневный взгляд и пытался перебрать все линии вероятностей Вереса, чтобы найти хотя бы одну, при выборе которой все жизни остались бы целыми, но не находил...
Солнце уже начало прощаться с уходящим днем, а путники продолжали свое неторопливое молчаливое движение. Вскоре они оказались у двери очередного постоялого двора и, заказав сытный ужин, расположились за грубо сколоченным почти чистым столом. Горячее рагу возвращало путникам силы по мере опустошения тарелок, а вкусное пиво приятно холодило и освежало. Завязался какой-то непринужденный разговор, как будто не было многочасового молчания, мрачной решимости и злости. Как будто они были простыми путниками, живущими дорогой и приключениями. Как будто перед ними не стояло выбора того, кто должен будет умереть...
Лист сдался первым, поднявшись на некрепких ногах, он с трудом преодолел несколько ступеней, ведущих в спальные комнаты. Аурелия искренне надеялась, что он сможет до своей хотя бы доползти. Эта мысль развеселила девушку, и она звонко рассмеялась. Впрочем, она и сама выпила уже достаточно пива, поэтому решила не пытаться объяснить причину смеха такому же захмелевшему Вересу. Он широко улыбался, глядя на нее во все глаза, и этого девушке показалось достаточно. Глубокой ночью, вдоволь насмеявшись, они вдруг вспомнили о раннем пробуждении и решили отправиться спать.
***
Дойдя до двери комнаты Аурелии, Верес вдруг остановился и притянул девушку к себе. Его губы вплотную приблизились к лицу Аурелии и замерли, почти касаясь кожи.
- Нам это нужно! - тихонько прошептал он.
- Ты хочешь что-то забыть, или что-то вспомнить?
- Ни то ни другое. Я просто хочу почувствовать себя живым!
- А есть еще другие способы, как ты можешь это почувствовать?
- Может быть, они есть, но сейчас этот - самый доступный!
- Ты считаешь меня доступной?
- Я считаю тебя живой и реальной! Мне нужно чувствовать так, как можешь ты!
- А что ты будешь делать, если у тебя не получится?
- А что будешь делать ты, если получится?
- Не знаю. Наверное, на какое-то время перестану чувствовать...
Впрочем, ей тоже было интересно... Сознание, стремительно протрезвев, было готово пережить еще что-то, дать им обоим еще какое-то время.
- Хорошо, - произнесла Аурелия после недолгой паузы.
- Хорошо?
- Да! - Аурелия улыбнулась, глядя на растерянное лицо молодого мужчины. - Да!
Понимая, что пауза затягивается, девушка приблизила лицо еще ближе к лицу Вереса, приоткрыв губы для поцелуя...
***
Утром Аурелия и в самом деле чувствовала себя более, чем живой. Отчаянно болела голова, и каждое движение давалось с трудом, однако, увидев спящего Вереса рядом с собой, она улыбнулась. Он так умиротворенно выглядел, что девушке было жаль его будить. Подождав еще несколько минут, она все же решилась, и сразу оказалась укрыта с головой и подмята под тяжелое тело. Подъем, видимо, откладывался еще ненадолго.
***
Быстро собравшись и легко подкрепившись, троица тронулась в путь. Свежий весенний воздух наполнял тела свежестью, выветривая остатки хмеля из голов. Настроение у всех было хорошее, и даже, казалось, Лист был сегодня не так огорчен. Он ни с кем не поделился увиденным, но был намного более спокоен, чем вчера. Аурелия улыбалась, вспоминания события ночи, и всматривалась в лицо Вереса, пытаясь как можно более отчетливо впечатать его в свою память, как будто боялась не успеть. Лес плотной стеной стоял по обеим сторонам дороги, создавая туннель, который, казался бесконечным.
Выйдя из леса ближе к полудню, они удивленно остановились, впереди раскинулась пустыня. Спешившись, они двинулись вперед, утопая в песке. Солнце, казалось, стало еще ярче и горячее, отражаясь от почти белых крупинок под ногами. Легкий ветер пересыпал их с места на место, делая похожими на волны. Открывшийся простор вызвал заметное напряжение в путниках, все понимали, что цель близка, но лишь одна Аурелия была готова к этому. Впереди она уже видела хрупкую фигуру, неспешно, но решительно бредущую к обрыву. Она не готова была к другому - к тому, что девушка окажется так далеко...
Верес оказался быстрее всех, он догнал Айю, и попытался взять ее за руку. Повернув к нему отрешенное лицо, девушка начала нашептывать слова, которые он скорее почувствовал внутри себя, чем услышал:
Разорви, скрежеща зубами, волю... Больно...
Помолчи, не издавай ни звука... Кровью
Объясни, зачем ты это сделал. Если
Пожелаешь, можешь это сделать вместе...
Аурелия слышала эти слова внутри себя, видела, как глаза Вереса теряли осмысленное выражение, душа - собственную волю, а тело - свойственную ему легкость и силу. Айя взяла его за руку, и они вместе неспешно пошли к обрыву. Аурелия чувствовала, как пустота, пришедшая на смену отчаянному горю, заполняла душу светловолосой девушки и распространялась на не готового к ней мужчину. И еще она поняла, что пытаясь спасти одну, она теряет сразу двоих...
Прежде, чем она осознала что делает, Аурелия начала плести свой собственный узор из слов, из воздуха, из песчинок, из морской воды, наполняя его своими чувствами, которые сейчас оказывались сильнее всего остального, и без которых ни одна паутинка, ни один узор, ни один стих не может быть соткан.
В твоем мире сегодня тихо.
И не слышно шуршания слов.
Исчерпались запасы мыслей.
Истощились секреты снов.
Аурелия говорила негромко, но ее голос, обретая форму, заполнял своим смыслом воздух, и разносился с ветром по округе. Долетели эти слова и до Айи, которая внезапно замерла. Вслед за ней остановился и Верес.
Немного больше вопросов -
Намного глубже ответы.
Я не скажу тебе "лучше"
И не скажу тебе "если".
Я не скажу тебе "после",
Ведь ты не веришь в советы.
Я лишь скажу тебе "позже"...
Когда не будет сомнений
Ты разрешишь себе вспомнить,
И сможешь снова поверить.
Аурелия увидела, как Айя медленно разворачивается к ней лицом, в ее глазах появляется интерес и отражается некоторое узнавание. Обрыв оказывается за ее спиной буквально в паре шагов. Аурелия замолкает, пытаясь мысленно дотянуться до девушки своей волей. Внезапно, как будто что-то вспомнив и встрепенувшись, Айя делает шаг назад, и Аурелия практически без надежды, но, чувствуя возникновение своего собственного понимания, скорее для себя, чем для нее, продолжает плести свой узор:
Любовь - это больше, чем ты и я,
Чем страсть, утопающая в ночи.
Любовь - это свет, это вода,
Чистая воля вечности...
Айя останавливается в шаге от обрыва, на ее глаза наворачиваются слезы и тело, лишенное сковывающего ее напряжения, обмякает. Верес, стряхнув с себя оцепенение, обнимает ее за плечи, на всякий случай, уводя от опасной отвесной скалы. Внизу мягко шумит прибой, неожиданно начавшийся легкий дождик омывает и успокаивает округу. Аурелия, медленно подойдя к девушке и беря ее за руки, произносит написанные кем-то для нее строки, сотканные из ее собственной любви и заботы:
Сохрани мои строки, запомни мотив.
Начинается ливень, за ним улетим.
Намокает крыло, но не тянет ко дну.
Я умею летать и тебя удержу...
***
Этой ночью, когда остальные уставшие путники уснули, удобно расположившись вокруг горячего костра, Аурелия протянула руки к огню. Он ответил ей привычным холодом белого пламени, перенесшим ее на теплую красивую летнюю поляну, в центре которой холодная чистая вода манила свежестью и чистотой, а воздух был наполнен ароматами цветов, шуршанием листьев и птичьими радостными трелями. В конце концов, у Аурелии был свой способ восстанавливать силы. И сейчас ее полному любви сердцу, готовому делиться этим чувством с другими, отчаянно хотелось побыть в ее собственном мире. Говорил же ей когда-то Борг, что сначала нужно наполниться, чтобы ей было что отдавать.