Прибыло однажды к королю посольство от герцога-вассала, что решил волю от короля заиметь и самому королём стать.
Выслушал король послов, гнев с трудом сдерживая. И ответил:
- Даже моему дураку в голову глупости такие не приходят. За речи дерзкие казнить вас немедля и господина вашего...
- Зачем казнить, мой король? – вдруг спросил Шут, собой посла опешившего загораживая. - А кто же тогда волю твою герцогу глупому передаст?
- Да как смеешь ты, дурак, моего господина глупым называть? - оскорбился посол.
- А как же ещё его назвать? - удивился Шут. - Кто ж в здравом уме моему королю такие ультиматумы ставить будет? Только дитя малое или глупец неразумный. А у вас герцог говорят, давно наследником обзавёлся, стало быть глупец, из ума выживший, и есть. Всем известно: рыба с головы гниёт.
Усмехнулся король, ответом Шута довольный. Покраснели послы от дерзости такой. На оружие руки положили, но стража по знаку королевскому мигом посланников окружила.
Огляделся посол, сдержал свой гнев. Ответным знаком свою свиту удержал от кровопролития.
- За оскорбление моего господина ты ответишь, наглец! Мой герцог казнит тебя смертью страшной!
Развернулся посол разгневанный, королевского позволения не дожидаясь, и шагом стремительным покинул тронный зал со свитой своей.
Взъярился король на дерзость посольскую пуще прежнего.
- Это война! - гневно он по трону кулаком ударил. - Да как он смел против меня пойти?! Весь его род на корню вырежу! До последнего колена!
Нахмурился Шут, услышав такое, а затем спросил:
- Скажи, мой король, если вассал твой самолично к тебе прибудет, чтобы в верности своей убедить, ты всё равно начнёшь против него войну?
- Конечно, нет! - король в гневе развернулся к Шуту. - Ты что, совсем дурак?
- Да, мой король, - радостно кивнул Шут.
- И что же тогда предлагает мне мой дурак? - сложил король руки на груди и приподнял бровь, не спеша менять гнев на милость.
- Глупость, конечно! - бесхитростно улыбнулся Шут. - Позволь мне отправиться туда и поговорить с герцогом.
Поднял король брови удивленно и рассмеялся.
- И в самом деле глупость! Ты и впрямь дурак. Он же тебя казнит после всего, что ты его послу наговорил.
- Стоит ли волноваться моему королю из-за жизни какого-то дурака? - снова улыбнулся Шут.
Нахмурился король, не понравился ему такой ответ. Но что возразить не нашёл, и ответил сурово:
- Хорошо. Вот тебе слово моё королевское. Если через месяц герцог прибудет во дворец и подтвердит клятву верности - отзову войско. А на гербе его герцогском твой дурацкий колпак нарисуем, чтобы навеки помнил, кому жизнью обязан. Если нет - твоя голова будет украшать ворота моего замка рядом с головой мятежника.
- Договорились, мой король, - поклонился Шут.
***
- Кто ты такой? - стража грозно скрестила пики перед путником.
- Я пришёл передать герцогу волю моего короля, - ответил тот, распахнув плащ и показав одежду шутовскую.
Переглянулась стража удивленно и захохотали воины.
- Да ты и в самом деле дурак, приятель!
- Дурак, - улыбнулся Шут.
- И тебя прислал король к нашему герцогу послом?
- Ага, - согласился Шут.
- Одного? Без оружия?
Развёл Шут руками, показывая, что один он, и нет у него ни меча, ни кинжала, ни ножа за поясом. Даже попрыгал. Ничего не зазвенело, кроме бубенцов на одежде и колпаке дурацком.
До слёз смеялись воины над посланцем таким, но провели-таки его в замок. Собирала процессия за собой толпы любопытных придворных и слуг, смеявшихся над глупцом, на верную смерть пришедшим.
Распахнули стражники перед Шутом двери главного зала, где уже восседал на троне герцог, незваного гостя поджидая. По правую руку от трона стояла герцогиня с сыном-недорослем, а по левую – насест с ручным вороном.
С высокомерием и пренебрежением оглядел герцог посланца короля, пока придворные и слуги вдоль стен в зал просачивались, не желая такое представление пропустить.
- Я всегда знал, что он тиран и самодур, - презрительно поджал губу герцог. - Но что он ещё и дурак, раз такого дурака на переговоры прислал, даже не надеялся.
Встал хозяин замка с трона, меч из украшенных ножен достал, подошёл к Шуту, к горлу его клинок приставил. Встрепенулся ворон на насесте, добычу почуяв.
- Слышал я, что нелестно ты обо мне отзывался, дурак, - холодно и жестоко смотрел герцог. Чёрные глаза не знали жалости и снисхождения. - И мой посол обещал тебе за то казнь страшную. Или твой король решил меня задобрить, раз тебя одного вот так прислал?
- Нет, - без страха ответил Шут. - Я сам попросился.
- Сам? - Удивился герцог. - После всего, что наговорить посмел? Да тебя за такое повесить мало! Решил, что я тебя казню и от власти своей откажусь? Его корону над своей признаю?! Никогда не бывать такому!
- Если бы не я - повесили бы твоего посла, - усмехнулся Шут, качнул головой, бубенчиком золотым на солнце играя. Вновь встрепенулся ворон, глазом за игрушкой яркой следя. - И вся твоя армия кормом вороньим лежала бы, а мой король замок твой дотла бы сжёг и весь твой род до последнего колена вырезал. Армия королевская на границе стоит. Не отступишься от мыслей своих – всех погубишь.
Стих смех в зале, побледнел герцог от ярости, прижала испуганная герцогиня наследника к себе крепче.
- Не боюсь я войны! – вскричал герцог разгневанный. - Пусть хоть всё дотла сгорит! Никто у меня мою власть не отнимет!
- Желающий смерти, смерть и получит. Я вижу ты готов к ней, даже ворона не кормил. - хмыкнул Шут и покачал головой укоризненно. Зазвенел бубенчик на колпаке дурацком насмешливо, заиграл на солнце краше каменьев самоцветных, чёрную птицу на насесте дразня.
- Самолично такого наглеца казню! Твоим мясом мой ворон полакомится сегодня, дурак! - в ярости герцог мечом замахнулся голову посланцу королевскому срубить, вскинул Шут руку, зазвенели бубенчики, сорвался ворон с насеста своего за добычей золотой да кровавой. Не ожидал герцог птицы чёрной огромной перед собой увидеть, отшатнулся назад, споткнулся неловко о ступеньку тронную да упал, голову о сиденье драгоценное разбив. Вторя бубенчикам шутовским, зазвенел меч по полу, мёртвой рукой выпущенный.
Бросил ворон золотые бубенцы на рукаве Шута терзать, на кровавую добычу слетел, клевать начал.
Замерли придворные, опешили слуги, обомлела стража от увиденного. Поправил Шут одежду, наклонился над герцогом мёртвым, корону поднял и на герцогиню с наследником посмотрел.
- Правду говорят, власть кружит голову настолько, что и то, и то легко потерять. Мудрый правитель живёт долго, а не ввергает свою страну и народ в бессмысленные распри и войны в угоду собственным прихотям. - с поклоном протянул Шут корону герцогскую наследнику. - Надеюсь, ты усвоил урок и не повторишь ошибок своего отца.
Взял юный герцог корону, посмотрел на ворона, у трона обедавшего, в глаза Шута взглянул и ответил серьёзно: - Не повторю.
Светло улыбнулся Шут, мазнул юного герцога пальцем по носу, и вежливо склонил голову перед герцогиней.
- Позволите передать послание моего короля, госпожа? Или прикажете казнить за то, что супруг ваш закон гостеприимства нарушил и руку на посла королевского поднял?
- Говори, - кивнула герцогиня, остановив воинов и придворных жестом строгим. Поняла она, что не так прост и совсем не глуп Шут, как показался сначала, и что не желает он зла ни ей, ни её сыну. Теперь ей власть мужнина перешла, пока сын в возраст не войдёт. Об этом думать нужно да о том, как гнева королевского избежать.
- Через три недели ждёт мой король юного герцога для принятия клятвы верности в своём дворце, - улыбнулся Шут. - Остальное он скажет вам на аудиенции, госпожа.
- Мы прибудем, - кивнула герцогиня милостиво, понимая что не будет у неё иного шанса свою голову на плечах сохранить. - Мой сын присягнёт нашему королю. Мир в стране превыше всего.
Завершилась церемония, поклялся юный герцог в верности королю, без возражений приняла герцогиня герб новый с колпаком дурацким и пером врановым.
Из окна кабинета наблюдал король, как покидает новый вассал его замок.
- Как же ты решился на такое? - спросил он Шута, на углу стола сидевшего. – Чудом ведь жив остался. Меж двух клинков вороньим пером проскочил.
Покачал Шут ногой, отпил вина из королевского бокала.
- Лучше рискнуть шеей, и станцевать с мечами, надеясь на чудо, чем терпеть насилие над целой страной и неповинным народом, мой король. Рыба гниет с головы, но секут её с хвоста, - без улыбки ответил он.