Умереть под шелест волн.

 

Три девицы под окном

Пряли поздно вечерком...

А.С. Пушкин

           

            Море. Я всегда мечтал провести последние минуты жизни именно на его берегу, наслаждаясь пропитанным солью воздухом и слушая беспечный шепот волн методично шлифующих гальку.             

И вот Лахесис засовывает дрожащую руку в корзину из высушенной временем виноградной лозы, шарит там и со злорадcтвом вынимает из нее жребий с начертанным на нем моим именем. Громко, чеканя каждую букву, произносит его. Клото своим единственным полуослепшим от постоянного сумрака глазом выискивает его в списках судьбы. Пожелтевший от времени пергамент непослушно шуршит, не желая выдавать свои секреты. Наконец, корявый палец упирается в нужную строку. Легкая, как взмах крыла бабочки улыбка, посещает сморщенное лицо Антропос. И она берет свои золотые ножницы, дабы завершить начатое сестрами.

            Мне не нужно быть рядом с мойрами, чтоб знать и чувствовать это - слишком часто я наблюдал за этим ритуалом. Но как бы ни спешили - им не отнять моего счастья - окончить свой путь на берегу непокорного моря под мерный шелест прибоя.

 

            Я пролил столько крови, что даже неиссякаемые реки моей второй родины Коцит, Ахерон, Лета, священный Стикс, чьими водами клянутся боги, и даже огненный Флегетон не вместили бы ее. Я низверг в темное царство Аида такое количество душ, что и сам давно потерял им счет. Но приходит последние мгновения и почему-то вспоминаются не лики умерщвленных мною, не страдания умирающих, а единственное существо, которое я когда-то любил. Моя - Ирифиния.

 

            Однажды я решил отдохнуть от излишне назойливого внимания среди древних шишковатых олив и увидел ее - легкую, как дуновение Зефира и прекрасную, словно улыбку богини утренней зари Эос. Девушка, словно сама Терпсихора, танцевала в бликах догорающего костра, а я же старательно кутался в тень, стараясь не нарушить своим присутствием прекрасного зрелища и не испугать ее своим жутким видом.Но очередной язык огня выхватил меня из сумрака, и вопреки всем ожиданиям она не убежала в страхе. У нее было поистине сердце богини, она могла любить даже меня - истинное порождение ночи. С тех пор мы не расставались ни на миг, я подарил Ирифинии бессмертие и готовился наслаждаться рядом с ней вечностью.Но, не знающая ни пощады, ни отсрочки Антропос, презрев дарованное мною бессмертие, оборвала нить ее жизни. Разгневанный я спустился в царство Аида, заставил сурового старца Харона перевезти через Ахерон и предстал мрачным владыкой.Я требовал, просил, умолял, вернуть мне возлюбленную, но Аид и его прекрасная жена - Персефона сидели на своем золотом троне и остались глухими к мольбам.

            Молча, я стоял на лугу, поросшем асфоделом - диким тюльпаном, никогда не видевшего солнечного света. Бледно-желтые цветы покачивались от легкого ветерка, гулявшего по угрюмым подземельям, а я бессильно смотрел, как сдерживает слезы вечно юный брат-близнец Гипнос, и загоняет вглубь клокочущую ярость Немезида. И никто из нас ничего не мог сделать - тень моей Ирифинии пила воду из несущей забвение реки Леты.

 

            Как давно же все это было.

            Сколько лет я уже не знаю ни жалости, ни страха. Железное сердце, выкованное хромоногим Гефестом, больше не дает Эросу власти надо мною. Я последнее, что видит человек в своей жизни. Моя рука никогда не выпускает меча, черный плащ прячет во тьме, а крылья веют могильным холодом. Я - Танат Железносердечный - повелитель и воплощение смерти, внушающий страх и отвращение даже богам. Я прихожу к умирающим и забираю их души, дабы привести их на последний суд. Когда я особенно зол, беспощадные полубезумные от ярости Керы - мои сестры неотступно следуют за мной, выплескивая накопившийся во мне гнев. Но даже железное сердце болит, при воспоминаниях о прекрасной Ирифинии. Кто-то думает, что раб или слуга подземного владыки, но они жестоко ошибаются. Я лишь, как все терпеливо жду своего часа.

 

            И час пробил - сегодня я буду вместе со своей любимой.

            Лахесис и Клото со злорадным удовлетворением смотрят, как Антропос находит нужную нить, берет золотые ножницы и режет ее.

            И впервые после смерти любимой я улыбаюсь и чувствую, как вдалеке, в царстве Пасейдона, среди танцующих нереид по щеке вещего старца Нерея течет одинокая слеза. Ибо только мне и ему известно, что впервые имя, начертанное на деревянном жребии, и нить жизни не соответствуют друг другу.

            Сегодня у Миноса и Радаманта, бессменных судей подземного мира, тяжелое испытание. Напрасно неувядающая Деметра погрузит весь мир в печаль, для меня он без Ирифинии не имеет ценности, бессмысленны угрозы Зевса и Аида, ибо не отпрыскам Урана угрожать детям Никты. Сегодня я выменяю тень самой Персефоны на тебя, моя Ирифиния.

            Волна в тысячный раз нахлынула, омыла ошлифованную годами гальку, и устало откатилась обратно. Я уже лечу к тебе, любимая.