Аннотация: Сказка о дружбе, любви, прекрасной даме и не менее прекрасном рыцаре))
Часть 1. Перед свадьбой
Браки по расчету - нормальное дело среди благородных фамилий. С этим никто не поспорит. Но как противно, кто бы знал! И ладно бы выдавали меня замуж за незнакомца, но нет, отцу приспичило объединить земли со старым другом-соседом-боевым товарищем! И выдают меня за - вы только вслушайтесь в абсурдность!! - Роланда С-Зеленых-Полей Пойнтера! За Малявку Роланда! Братца Роланда! Ыыыыы! Слов нет.
Вот, сижу я перед зеркалом. На мне уже зашнурованный корсет ("Хррр, воздуха!") и нижняя широкая юбка из плотной ткани. Нянюшка и несколько служанок то причитают, то щебечут, приводя в порядок рыжее воронье гнездо у меня на голове, вплетают в огненные пряди заколки в форме цветов и ленты.
- Как же вы красивы, дитя, - вздыхает нянюшка, собирая волосы сзади, под затылком в сеточку украшенную жемчугами и все теми же "цветами". Сеточка тяжела - волосы длинные, густые, да и обычно я ношу косы, уложенные вокруг головы, что бы было легче, - голову тянет назад, курносый нос горделиво задирается к небесам.
- Спасибо, нянюшка, - я улыбаюсь старушке через зеркальную гладь, стараясь не смотреть на действительно необычайно красивую себя.
Никогда не замечала, что у меня такая белоснежная кожа. И что веснушки, которыми не обделило меня жаркое солнце Южного Взморья, рассыпались по носу и щекам в форме мотылька ("Вот почему Ролли называет меня Мотыльком", - мелькает шальная мысль). И что глаза такие большие и по цвету похожи на морскую волну в погожий летний день - сине-зеленые и золотыми искорками. А губы - те самые губы, из-за которых я казалась самой себе похожей на лягушку - не такие уж тонкие. Просто рот большой, верхняя губа тоньше нижней, но губы четко очерчены, а сочетание алого и белого мне очень идет...
Не могу сказать, что мне страшно или я так уж раздражена, просто под ложечкой сосет. Как тогда, когда мы с Роландом ночью сбежали от нянюшек, пробрались на конюшню, что бы посмотреть на папино приобретение - черного мохнатоногого кассийского жеребца, косящего на конюхов недобрым лиловым глазом, а нам с другом фыркающего в волосы и тыкающегося мягкими губами в руки, в поисках вкусненького...
А еще мне обидно, что не будет больше поездок верхом наперегонки, купания в "нашей лагуне" и ловли рыбы - замужним леди не пристало дурачиться, женатые сэры не совершают безрассудных поступков.
В глазах предательски собираются слезы, когда я понимаю, что теряю дорогого друга, братца Роланда. Мы знакомы почти с пеленок. Наши семьи дружат уже несколько поколений, да и сложно не дружить, когда на землях нашего рода один из самых больших портов, а наши соседи живут сельским хозяйством и торговлей соответственно...
Я помню его полноватым невысоким мальчишкой 10-ти лет - тогда я его и обозвала "малявка Ролли".
Я помню его длинным, угловатым, похожим на кузнечика, 15-ти летним подростком.
Я помню его во время Весеннего Турнира, высокого, статного, светловолосого и сероглазого юношу. И помню свое смущение, когда он, выиграв турнир, с задорной улыбкой объявил меня дамой своего сердца и Королевой Любви и Красоты. А потом, мы прятались под трибунами, хихикали и, от смеха, давились ворованными яблоками, и Роланд рассказывал о выражении лица леди Ровены, которая так мечтала получить венок Королевы Весеннего турнира, доставшийся мне. В тот год мне исполнилось шестнадцать, а ему восемнадцать. И вот, год спустя, нас венчают... Спасибо, папуля!
Нянюшка заметила слезы и опять принялась причитать. Мол, бедное дитя, куда меня замуж выдавать (это она загнула - самое время вообще-то), пташку маленькую, девочку невинную. На свою беду, я вспомнила, что действительно невинная и жутко покраснела, нянюшка восприняла это по-своему, всплеснула руками и попыталась рассказать, что муж с женой делают в первую брачную ночь, ну и во все последующие, для зачатия наследников. Слушая наставления уже сорок лет как вдовы, прожившей в браке едва ли год, большую часть которого она была тяжела своим единственным сыном, после рождения которого, намертво приросла к нашему замку, и ни разу не бывшей "веселой вдовой" нянюшки, служанки хихикали, опускали взгляд и подмигивали мне. О, да! В свое время именно от них я ооочень много узнала об отношениях между мужчиной и женщиной за закрытыми дверями спальни... и на сеновале, и за портьерой в нише во время бала.
Китти и Минни, обе побывали в покоях Ролли в свое время. Девчонки они хорошие, мне все-все рассказали... вчера, со слезами на глазах и прося прощения... Один вопрос - за что? Я может и леди, но папа был уверен, что это не помеха образованию. Пусть и втихаря от маменьки, но у меня были учителя не только письма, счета, этикета и танцев, но и дипломатии, истории, немного фехтования и - как бишь его - естествознания. Из-за последнего я и понимаю, что в визитах Роланда в дома терпимости (зная его характер, сомневаюсь в этом), ну или зажимании пригожих служанок в укромных уголках (кто кого еще зажимал, судя по словам этих самых служанок), нет ничего противоестественного или неправильного. И не мое это дело... Но вот самой...
В отцовской библиотеке была одна книжица очень "надежно", по мнению отца, спрятанная, но не для любопытной и упорной меня. Из-за этой книги в моей голове вспыхивают образы, не совсем достойные разума невинной молодой леди...
...Я видела Ролли в одних обтягивающих замшевых бриджах...
В прошлом году, перед Турниром, устав от надоедливых рыцарей, что будущих, что действующих, которые все норовили заполучить мою благосклонность в виде платка повязанного на плечо, я сбежала в палатку Роланда... На тот момент мы не виделись чуть больше полутора лет - он обучался в Столице. И я едва узнала доброго друга. Он раздался в плечах, утратил подростковую сутулость и угловатость. Передо мной был уже не тот мальчишка, с которым мы воровали зеленые яблоки в саду его матушки, когда я гостила у них, и не тот подросток, с которым ловили рыбу с лодки в "нашей лагуне", в те лета, что он проводил у моего семейства в гостях. Передо мной был молодой, сильный юноша, это в первый момент испугало, но потом он меня заметил и родные серые глаза засияли знакомыми задорными искорками, а белозубая улыбка показала, что это все тот же братец Ролли, немного неуверенный, легко смущающийся и такой близкий.
И да, в тот момент он был в одних бриджах, и сейчас от воспоминания о его обнаженной груди, по которой стекают капельки воды от умывания, у меня пересыхает во рту. Тогда, я скрыла неуверенность раздражением: мол, рыцари совсем достали! Вот, на кой им сдался именно мой платок?
Ролли фыркнул и заявил, что если бы не знал меня как облупленную, то тоже бегал по всему ристалищу, в надежде, хотя бы на один мой благосклонный взгляд. Я надулась, как мышь на крупу:
- Почему это: если бы не знал? Я что такая вредная? Или некрасивая? - да-да сейчас понимаю, что немного неправильно вопрос задала.
- Ты не вредная, - и больше я от него ничего не добилась.
И вот, только сейчас, буквально задушенная корсетом, нервничающая до мокрых ладоней, я почти понимаю, о чем он говорил,... Что бы чего-то от меня добиться, нужно просто попросить, прямо, не лукавя. Вот как отец поступил, объявляя об этом браке.
Я сама повязала Роланду платок, опять втихаря пробравшись в палатку, и даже поцеловала его в щеку, привстав на цыпочки (и когда он успел стать таким высоким?!). И невероятно радовалась, когда он победил.
Я вздрогнула, когда постучали в двери. Китти впустила в комнату младшую сестру Ролли Мэри. Малышка была одета в разовое платье и, на сколько бы я ни ненавидела этот цвет, ей оно невероятно шло, учитывая светлые кудряшки и небесно голубые глаза. Она, смущаясь, оглядела меня восторженными глазами, ведь на меня уже надели платье: белоснежное, парчовое, расшитое все тем же жемчугом (наши земли - побережье, жемчуг - наш символ) и кружевами.
- Какая красивая, - пролепетала малышка и протянула мне записку. Сердце забилось чаще, почерк Ролли я прекрасно знала; на скучных балах и званых ужинах с пирами, мы так развлекались - гоняли пажей, ну или его младших братьев-сестер с записками.
Дрожащими руками, развернув хрустящую бумагу, я всмотрелась в четкие округлые буквы и расплылась в улыбке:
"Не знаю, о чем именно ты сейчас думаешь, Мотылек, но могу догадаться, поскольку и меня посещают подобные мысли - сегодня все изменится, ничто не будет как раньше.
Но я подумал и о другом. И ты подумай, маленькая моя. Может, станет лучше? Ведь это же мы! Те, кто знают друг друга вдоль и поперек.
Мне немного стыдно перед тобой, ведь я необычайно рад, что моей супругой станешь именно ты. Я задумался о подобном еще на прошлом Турнире и Венок-из-Белых-Роз я вручил, не потому, что ты была единственной, кто не воспринял бы этот жест превратно (о, как я надеялся, что ты воспримешь его превратно!), а только потому, что ты действительно была прекраснейшей из присутствующих леди...
К сожалению, я не могу написать больше - скоро мне пора выходить, и ждать тебя, Мотылек, у алтаря, и повторять про себя обеты, и дико боятся что-то забыть и сбиться...
Просто помните, леди Изольда С-Жемчужного-Полуострова, я это все еще я и вы для меня все так же лучший друг и любовь моей жизни.
С замиранием сердца и надеждой Сир Роланд С-Зеленых-Полей"
Я дважды перечитала записку. Потом аккуратно ее сложила и спрятала в корсете - покажу Ролли, какой он безграмотный и сколько нагородил ошибок. Да, от прочитанного по телу разливалось невероятное тепло и хотелось петь и танцевать, и я прекрасно поняла все, что он хотел мне сказать, но я тоже оставалась собой - вредной, немного безрассудной и любящей подтрунивать над своим другом и любимым...
Часть 2. После свадьбы
Ну, вот я уже и замужем. За Роландом, моим родным, дорогим и самым лучшим Ролли!
Он выглядит очень необычно в расшитом серебром наряде из черной ткани, его глаза сверкают от переполняющих его эмоций и неописуемого счастья...
Голову даю на отсечение - я сияю не меньше.
Не думаю, что аристократический мир видел хоть один брак по расчету, в который новобрачные входили с такими же радужными мыслями, больше похожими детские мечты...
Мы сидим во главе стола. Рядом со мной мама, за ней отец, оба поглядывают настороженно на счастливых нас, словно чуют подвох. Родители Ролли, сидящие рядом с ним, тоже что-то чувствуют.
Ха, они даже не подозревают, что мы действительно счастливы, но не на столько, чтобы подарить им внука в ближайший год. Я все еще не уверена, что переживу эту ночь.
Да, мне страшно!
И совершенно не стыдно признаваться в этом, хотя бы самой себе. Ролли я наплела воз и маленькую тележку о влиянии движения Луны на женское тело и что сегодня доступа к телу он не получит, не потому, что я такая нехорошая и вредничаю, а потому, что... лунная кровь, на этих словах покраснела. Хвала богам, Роланд решил, что от смущения, которое я активно разыгрывала, а не потому, что я совершенно не умею и не могу ему врать. И ничего страшного, что лунная кровь ожидается только через неделю.
Буду разбираться с проблемами по мере их возникновения.
А пока вино льется рекой; гости слагают здравницы, желают счастья и понимания в браке.
Леди Ровена, прибывшая вместе с отцом в надежде хоть здесь сцапать кого-то из лордов-рыцарей в свои тоненькие изнеженные пальчики бросает завистливые взгляды на меня, то кокетливые в сторону принца Эдварда - друга Ролли по военной Академии. Но, кажется, бесполезно - карие очи Его Высочества следят только за движениями пухлых ручек леди Лиз, дочери лорда Сэмюеля С-Каменной-Гряды, соседа Пойнтеров с противоположной от Побережья стороны.
Я осторожно - не дай Боги, кто заметит непочтительное отношение к супругу! - пихаю Ролли локтем в бок. Он отвлекается от очередной наставительной речи матери, заставляющей его краснеть, и переводит на меня сияющий взгляд. Я улыбаюсь и глазами указываю на принца, Лиз и Ровену. Дорогой супруг понимающе хмыкает и склоняется ко мне, что бы прошептать на ухо, щекоча его, открытую шею и немного плечи теплым дыханием - по позвоночнику, словно молнией прошибает.
- Леди Лиз уже давно Эду нравится, у него своеобразный вкус: невысокие пышечки-хохотушки, а в столице сплошные Ровены. - Я с трудом сосредотачиваюсь на его словах. Что-то не то со мной творится... или наоборот, очень даже то? Но на слова Ролли надо отреагировать. Не сильно думая, как это выглядит со стороны, киваю и чмокаю его в щеку. Ээээ.
Чего я не ожидаю, так это громоподобных аплодисментов. Оказывается, очень неудобно быть виновниками торжества, поскольку все взгляды прикованы к вам и даже посекретничать невозможно - никто не подслушает, но воспримут по-своему...
С мест поднимаются друзья Роланда: пятеро знатных юношей с принцем во главе, и, скажем так, мои подружки, во главе, хвала богам, с Лиз (леди Ровена остается на месте). Подошли соответственно к каждому из нас и подхватили под руки и, под улюлюканье, смех и очередные поздравления, повели в разные стороны. Ролли только и успел ободряюще сжать мою ладонь. За моим мужем и его друзьями пошли наши отцы, за мной - матери.
Нас ожидала еще одна часть ритуала бракосочетания - Сопровождение.
Наши общие покои находятся в другой стороне замка, они не постоянные - только эту ночь мы должны будем провести в них. К покоям ведет два коридора, которые сходятся у двустворчатых резных дверей. По этим коридорам, отдельно друг от друга ведут невесту две замужние женщины (в идеале "новая" и "старая" матери) и подружки, а жениха женатые мужчины (по тому же принципу) и друзья. "Отцы" и "матери" наставляют детей в том, что они должны делать в эту ночь и по жизни в общем, зачем и какое значение это несет. Муж почти ничего не должен делать, его задача защищать дом и семью, приумножать родовое богатство, потому в стенах того самого дома забота о супруге ложится на женские плечи: накормить, напоить, развлечь и спать уложить, ни словом ни взглядом не упрекнуть, поддержать. Я понимаю, о чем они, хотя в МОЕЙ семье, я думаю-надеюсь, будет взаимоподдержка и взаимопомощь. Хотя это просто ритуал, и уже давно все не так категорично в отношениях.
Помимо советов (в основном стихотворных - ритуал все же), которые дают "матери" и "отцы", подружки и друзья рассказывают всякие ужасы, которые могут ожидать в семейной жизни - кажется это призвано отпугнуть эти ужасы от данной пары.
Но помимо советов при Сопровождении провожающие уже со смехом и радостью, рассказывая обо всем хорошем, что может быть в браке, помогают нареченным раздеться, прямо так, на ходу, бросая нарядную одежду на каменные плиты пола...
Первой деталью моего наряда, что полетела на пол, была сеточка и большая часть заколок - пухлые руки Лиз оказались очень ловкими и аккуратными - я не уследила, каким образом мои волосы огненными потоками укрыли спину и плечи (мама быстро заплела их в косу и незакрепленную перекинула ее вперед, мне через плечо). Пока я удивляюсь, Лиз пробегается по ряду мелких перламутровых пуговичек на платье сзади, и оно легко падает я мне к ногам. Я даже с шага не сбиваюсь, переступая горку белой ткани. Голова пустая, только перед глазами вспыхивает образ Ролли в одних замшевых бриджах.
Я иду по коридору родного замка, уже в одной нижней юбке и с наполовину расшнурованным корсетом, в комнату, где пройдет моя первая брачная ночь. Внутренности скручивает, то ли от страха, то ли от предвкушения не пойми чего - мы с Роландом ведь договорились! Но сердце все равно стучит в висках и коленки подрагивают.
Корсет летит на каменные плиты, вслед за ним нижняя юбка и я остаюсь в одной лишь нательной рубахе. Я уже вижу отблески факела у покоев (сам коридор тускло освещен свечами), и слышу лошадиный смех друзей моего дражайшего супруга...
Мы одновременно выходим к дверям - добрый знак: в семье действительно будет равенство и взаимное уважение, - и оба замираем во все глаза, рассматривая друг друга.
На Ролли оставили только брюки, светлые волосы пушистым растрепанным облачком обрамляют немного испуганное лицо, на тонких бледноватых губах блуждает то счастливая, то растерянная улыбка, он судорожно сглатывает и делает шаг ко мне, закрывая широкой спиной от любопытных взглядов друзей. Отцы одобрительно осматривают нас, им понравился поступок Роланда. Мой отец и мать Ролли, открывают перед нами двери. Принц и Лиз подталкивают нас внутрь, я почти уверена, что их руки соприкасаются на наших спинах. Двери закрываются за нами...
Часть 3. Первая брачная ночь
Ролли долго выдыхает, словно задерживал дыхание, и на нетвердых ногах подходит к огромному ложу под балдахином, тяжело садится на пуховую перину и в изнеможении откидывается на спину, почти утопая в мягкой постели - мышцы перекатываются под золотистой кожей. Я облизываю пересохшие губы и иду к окну, у которого на низком столике стоит кувшин с вином и ваза с фруктами. Беру поднос, ставлю на него кувшин, одну чашу (учитывая мою ловкость и трясущиеся руки, одной хватит!), выбираю из вазы несколько больших красных яблок, мы оба такие любим, гроздь мелкого винограда без косточек и большущий гранат. Набрав все это, осторожно подхожу к кровати с другой от Ролли стороны.
Он внимательно следит за мной, перевернувшись на живот и сложив руки под подбородком. Огоньки свечей отражаются в его глазах, словно не от свечей вовсе, а от пламени, что бушует в нем самом. Серые глаза кажутся темными омутами, затягивают... Но я подхожу ближе и водружаю поднос у него под носом, прямо на постель - сколько ночей мы проводили в чьей-то из наших спален, набрав на кухне всяких вкусностей и рассказывая, как скучно было нам друг без друга. Нянюшки только ругались, находя нас не там, где мы должны были быть, а в одной комнате, на одной кровати, переплетенными, как корни старого дерева. Но эта ночь другая.
Я осторожно забираюсь на постель, поправляю ворот сползшей с плеча рубахи. Кожа покрывается мурашками под его задумчивым взглядом, он почти пугает своей непривычностью - мой Ролли никогда не смотрел на меня таким... жадным взглядом; словно хочет запомнить каждую черточку, каждую линию. Но я ловлю себя на том, что смотрю на него так же; рассматриваю широкие плечи, взбугрившиеся мускулами, когда он приподнялся на локти, что бы рассматривать меня над горлышком кувшина; рассматриваю спину с четко выделяющейся выемкой позвоночника, ямочки на выгнутой пояснице; рассматриваю холмики ягодиц, обтянутые замшевой тканью. Затем возвращаюсь к плечам, а далее и рукам - сильным, крепким, тренированным, напряженным. Он опирается о кровать локтями, а подбородок положил на переплетенные пальцы.
Мне кажется, что передо мной незнакомец, укравший родные цвет и разрез глаз. Когда? Когда Роланд из нескладного подростка превратился в такого красивого мужчину? Да, я еще год назад заметила нечто подобное, но тогда он еще не был настолько мужчиной, тогда еще был юноша... и у алтаря меня ждал юноша, но вот сейчас...
- Нальете вина, супруг мой? - с попыткой улыбнутся, шепотом прошу я, в надежде разрядить напряженную обстановку. Почти получается: Ролли улыбается, и я не могу сопротивляться желанию улыбнутся в ответ. Он меняет положение - садится на кровати, спиной облокотившись в спинку в ее ногах, скрещивает ноги и подтягивает к себе поднос со снедью, хлопает широкой ладонью по перине рядом с собой; я пересаживаюсь к нему под теплый бок.
Непривычно прикасаться к его голому торсу, но ощущение упругих мышц под гладко кожей очень мне нравится. Я забываю обо всех наших договоренностях и о своей маленькой лжи... Вспоминаю, что рассказывали Китти и Минни, и, вместо "ничего", чувствую зависть (ревновать-то, смысла нет).
Ролли наливает вина в чашу и откидывается обратно. Я знаю, что это особое сладкое вино с медом, густое, немного терпкое, оно горячит кровь, но от него разум не туманится сильно и не клонит в сон.
Чашу он держит в одной руке, а другой обнимает меня и прижимает к себе. Глотнув рубинового напитка, он осторожно ставит чашу, отщипывает виноградинку и отправляет себе в рот, делает еще глоток вина, верхняя губа перенимает его цвет и контрастно выделяется на лице. В уголке губ собирается алая капелька и стекает на подбородок. Я поддаюсь порыву и прослеживаю карминный след губами и (откуда это взялось?) языком. Роланд вздрагивает, чудом не расплескав вино, втягивает воздух сквозь сжатые зубы и крепче прижимает меня к себе.
- Мотылек, не делай так, пожалуйста, - хрипло говорит он, прожигая меня взглядом.
Я, через его ладонь, покоящуюся на моей талии, сквозь тонюсенькую ткань своей нижней рубашки чувствую, как частит его сердце, или это мое собственное?
В голове словно щелкает, и я понимаю всю свою глупость.
Поднимаю на него извиняющийся взгляд.
Щелкает еще раз - я забираю у него чашу, делаю большой глоток; освобождаюсь от его руки, убираю все лишнее с кровати - составляя на пол, выгнувшись, спиной повернувшись к Ролли, вырвав у него из груди звук похожий на скуление и нервный смешок одновременно. А потом, словно в омут с головой, поворачиваюсь к нему и со словами: "Я соврала", - целую его.
Он на миг замирает, наверное, переваривает мои слова и действия, а потом прижимает меня к себе, укладывает на наше брачное ложе, нависает сверху...
***
В общем, все мои мысли и обещания самой себе пошли прахом и внука родители получили уже к концу первого года нашей с Роландом семейной жизни, а через полгода родилась дочка у Эдварда и Лиз.
Кажется, я знаю, чей счастливый брак по расчету на очереди в моей семье!..