Аннотация: ...в сокровенной глубине плавится вечность. Всё замирает, огонь покорно сворачивает молитвенные лепестки, стекая по стенам - и гигантской рыжей кошкой, обметавшись хвостом, клубится вдали...
...l'absence pour moi est comme un Néant qui aurait conscience de lui-même.*
23 июня выдалось особенно жарким. Распахнула окно спальни - устремилась наружу. В комнату потянулись запахи навоза и цветущей воды, перемешанные с ароматами пробуждённых птицами садов и ранней выпечки. Наслаждалась, сравнивая, как пахнут раскалённые камни, отдающие принятое за день тепло, и те, которым нечего предложить ночи. И купалась в истекающей тьме любимого города.
Звёздная дрожь предвкушения.
Вернулась к столу - и, дописав последнюю строчку, сломала перо. Её шёлковая шаль, расшитая по краям белоснежными колючими цветами и мягким чёрным жемчугом - последний подарок Жозефин - соскользнула со спины створками перламутра. Пусть ещё немного поспит.
- Дел!
Свеча на столе, мигнув под её загоревшимся взглядом, золотым языком пронзает пересохшие балки. Обернулась... снова позвал во сне - каждый миг жаждет - и не ощутив прикосновения, нетерпеливый, вскочил, словно воин, хватившийся своего меча.
- Mon aimé!**
- Ты знаешь, а мне уже надоело тебя душить и вытаскивать из горящего дома
- Правда?
- И хотя я пока не успел придумать ничего принципиально нового, но кое-какие идеи всё же есть
От улыбок в сокровенной глубине плавится вечность. Всё замирает, огонь покорно сворачивает молитвенные лепестки, стекая по стенам - и гигантской рыжей кошкой, обметавшись хвостом, клубится вдали. Пальцы и губы, соскальзывая по шёлку желания, смыкаются, поглощая лунный свет и насыщаясь солнцем.
***
- Сударь-сударь... И не спрашивайте, ничего не скажу... - Жанетт, прижав к лицу передник, старается сдержать рыдания.
То и дело за дверью слышатся шаги, рокот, всхлипы... кто-то пытается прорваться. Но очередной смельчак, едва словив на себе усталый и одновременно устрашающий взгляд жандарма, молниеносно втягивается назад, нередко забывая при этом уши.
- Ну, хорошо, мадам Леру. Я буду говорить, а вы просто кивайте мне, так было или не так.
- Ой, да, сударь, так..., всё так... всё-всё так, так... Бее-едная мадам, её так все любии-или... уж как любии-ли-и... так люби-или...
- Да, погодите, - жандарм тянется к своему насквозь уже влажному клетчатому платку, но передумав, украдкой выуживает салфетку из-под мутно-зеленоватого в золотых звёздах графина мурановского стекла. - А что тут пролито?
- Где, сударь? - Жанетт, наконец, отрывает зарёванное лицо от юбки и придирчиво следит за веснушчатой волосатой рукой жандарма Туше. - Я всё протёрла и всё перемыла.
- А вот это вы зря, мадам Леру. Глядишь, могло бы и заваляться что-нибудь полезное для следствия.
- Как же зря, - Жанетт снова уткнулась в юбку. - Мадам любии-ила, чтобы чисто, чтобы всё блестело.
На столе и в самом деле поблёскивает янтарная жидкость.
- Странно, - жандарм Туше, забыв про утянутую им свеженакрахмаленную салфетку, вытер лицо своим мокрым платком. - А что в графине?
- Вода, должно быть, сударь.
Жандарм плеснул себе из графина в поданный Жанетт стакан и выпил:
- Хм, а ваша хозяйка знала толк в хорошем коньяке.
- Мадам во всём знала толк, сударь. Хоть кого спросите - весь город к ней бегал. И каждому, каждому всё-всё говорила: когда женится, когда дети родятся, когда, где и какой смертью помирать... И всё у всех так и выходило, как было сказано. И про себя, главное, всё знала, бедняжка. Да я вам уже, сударь, всё-всё...
Жандарм Туше долил стакан до половины, понюхал, погрел в потных ладонях.
- Так говорите, что неизвестный в маске залез в окно. И кто это сможет подтвердить?
- А кто скажете, тот и подтвердит, сударь, - оживилась Жанетт в предчувствии скорого освобождения. - И булочник, у него окна напротив, три раза уже забегал, и жена Иова...
- Кого?! - жандарм икнул и, поискав в кармане клетчатый платок, достал спрятанную туда салфетку.
- Ну, не того самого, конечно, сударь, не того самого...
- Аа, понятно. А дальше?
- Ну, что там дальше...
- Это я вас спрашиваю, что там дальше, мадам Леру!
- Н-не знаю.. Я же сама ничего не видела, сударь, спала я.
- И хорошо ли спали? - жандарм Туше, будучи холост, давно присматривал себе шуструю чувствительную особу, чистоплотную и невзыскательную.
- Ой! - Жанетт попробовала было увернуться, но жандарм Туше не мог не попробовать на ощупь свой выбор.
- Девица?
- Ээ, да вроде того, сударь. Вы уж простите, да как я могу такое про госпожу...
- А я про вас спрашиваю, мадам Леру.
- Тогда девица, - твёрдо заявила Жанетт. - Хотя и вдовею больше двадцати лет.
- Это ж как так? - озадаченный жандарм аж похолодел.
Долил остатки из графина и приготовился слушать, смахнув каплю со щеки.
- А так, - про себя Жанетт могла бесконечно - и говорить, и плакать. - Сосватали меня и отдали за покойника Леру, когда ещё император наш на острове своём доживал последний годочек... А сразу после свадьбы подрался Леру со своим братом. А после выпили братья крепко - и снова подрались. А уж кто там кого первый - то неведомо. Короче, не пришёл мой Леру в первую нашу ночь. Да и брат его, сказать по чести, тоже. Мадам говорила, судьба. Знать, обоих судьба и порешила.
- И что... с тех пор... ни-ни?
- Почему ни-ни - я живая женщина, сударь.
- Аа, понимаю.
- А вот и не надо, не понимаете, сударь. Как хозяйка в сердце моё заглянула, сразу мне всё и выдала: Совсем истомишься - придёт. Сначала во снах. А после и во плоти.
- И что приходил?
- А вы как сами думаете, сударь?
- Я думаю, к вам и мёртвый прибежит.
- Ой, сударь...
- Кстати, про мёртвых, - жандарм Туше помнил свои обязанности. - Что всё-таки случилось?
- А то и случилось, что мадам больно уж доверчива была...
- Как же! Сами говорили, что знала, когда точно, кем и как будет убита.
- Знала, потому и окно оставила открытым...
- ... и на помощь не кричала.
- Кричала что-то, но не сильно громко, наверное. Булочник слышал и жена Иова. Готовы оба...
- Ну, хорошо, понял. А теперь покажите, наконец, труп вашей хозяйки. Ну, не плачьте, только не плачьте.
- А нету. Не уберегли-иии...
- Где тело? Мадам Леру, это - не шутки. Куда вы дели тело вашей госпожи? Пожара не было, убийца что - исчез вместе с трупом?!. Гроб вижу, а тела в нём - ну, совершенно никакого!
- Так я с вашего позволения, сударь, и закрою крышку-то. От греха подальше, чтоб завтра горожан не смущать понапрасну. Уже толпы под окнами скорбеть явились, цветов нанесли... Ничего нам от неё не осталось, сударь. Я крепко спала ночью и не слышала её. А когда прибежала утром, на полу лежала вот эта маска. На столе - бумаги мадам, сломанное перо, графин, свеча и ключ.
- Ну, бумаги-то не в счёт - не документы, а не понять что, письма, фантазии, пустое... С графином я уже полностью разобрался, а жаль... А ключ... Вы когда-либо видели сей ключ, мадам Леру?
- Видела, сударь. Он - серебряный, на длинной цепочке. Госпожа носила его под одеждой на талии. И называла как-то красиво - лунный, что ли. Нет, не так, вспомнила - Ключ к Луне. Но что это значило, она не говорила.
- Осмотрите всё внимательно, мадам Леру, ничего не пропало?
- Да, нет, сударь. Всё на месте. А погодите, точно! Пропала шаль хозяйки.
- А подайте-ка теперь мне булочника и жену Моисея.
- Иова?
- Ну, да. Только поскорее!
Жанетт упорхнула за дверь, подняв кружевное облако юбок. Слегка осоловевший от жары и аромата жасмина Туше, несколько раз тяжко вдохнул и затеял было подремать, но в комнату уже вбежали мадам Леру, в переднике которой прыгала горячая сдоба, булочник и та, кого, по всей видимости, называли женой Иова.
В несколько минут на столе появилась бутыль превосходного вина, тарелка с фруктами, а кусочками булки Жанетт кормила жандарма Туше из своих маленьких ласковых ручек.
Выяснилось, что булочник и его помощник, когда ставили тесто на утро, своими глазами видели, как этой ночью в комнату мадам через открытое окно проник мужчина. Они не стали поднимать тревогу, потому как поначалу подумали, что неизвестный - сердечный друг мадам.
- Одна-ааако, - жандарм поперхнулся. - Однако, ваша мадам ещё та штучка была, мир её душе. Девица! - Туше украдкой прикусил мизинчик Жанетт. - И при том к ней мужчины на виду всего города...
- Сударь, так вы ещё не знаете?
- А что я должен ещё знать?
Жандарм, наконец, осознавая всю бессмысленность попыток сосредоточиться, сфокусировал взгляд на жене Иова, которая казалась слишком хрупкой и печальной на его вкус.
- Мадам было за семьдесят. А потому никто и не считал нужным ээ... особенно рьяно печься о её целомудрии. Хотя это она всем сообщала, что ей было за семьдесят, но ещё мой прапрадед рассказывал моему прадеду, как к некой прекрасной даме, которой Господь доверил недамскую мудрость, раз в семьсот лет...
- Всё! Довольно!! - жандарм Туше подскочил, опрокинув стул, на котором сидел. Но мадам Леру из рук по-прежнему не выпускал. Жанетт и сама была не прочь оставаться в его объятии. - С меня хватит. Хороните кого хотите, когда хотите и где хотите. Я закрываю дело об убийстве вашей хозяйки, кто бы она ни была.
***
- Не видел мой серебряный ключ? На длинной жемчужной цепочке? Ищу его целую вечность. Ну, пожалуйста, ну, не молчи же... aimé
- Я просто забыл его на столе... лет сто шестьдесят семь назад
- Ты смеешься надо мной
- Ну, разве что совсем немного
- И как же мне вернуть его обратно?
- А зачем?
- Но я не вижу нашего будущего и совсем не помню своего прошлого
