Мужчина с бледным строгим лицом, сидел за столом из дсп и просматривал последние отчеты. Под его ногами был ковер со стандартным ворсом. Точно такими же коврами были покрыты все полы в его Дворце Культуры. Высокие потолки с хрустальными люстрами. Стены, выкрашенные в одобренный зеленовато-серый цвет. Стулья и кресла обиты дерматином, на стенах разрешенные картины "Три Медведя" и прочие бессмертные классические произведения. Мраморные лестницы, покрытые ковровыми дорожками с держателями. Строго-серые перила, прямые коридоры с окнами в деревянных рамах, побеленные, в связи с наступающей весной. Пахло пылью, затхлостью и чуть-чуть хлоркой. Кажется хорошо, что Богам не нужна столовая.
Вокруг Дворца Культуры раскинулся стандартный курортный город. Солнца не было, но когда это мешало отдыхающим отдыхать. На пляже стояли пластиковые столы и стулья, за которыми мужественно терпели холодный ветер люди в шортах и майках. На песке на берегу реки, то там, то тут расположились пары или семейства . Они задумчиво смотрели воду, или играли в бутылочку или мяч.
Во дворах обшарпанных домов дети качались на скрипучих качелях, и пытались раскрутить сломанную карусель. Тут же сушилось на веревках никому не нужное белье. Окна смотрели на улицу пыльными стеклами, недавно их рамы отклеили после зимы. Зелени в городе не было, лишь вечно-зеленые ели лениво покачивали своими верхушками под еще по зимнему холодным ветром.
Редкие машины аккуратно пробирались между рытвинами в асфальте. Машины тут полагались лишь очень особенным людям.
Среди одинаковых серых домов ярков выделялось несколько красивых особняков, за высокими заборами. Дворец Культуры был самым красивым особняком для особенных гостей, кто по путевкам. Особняки выглядели очень красиво. Стильно. В них за толстыми стеклами цвели зимние сады, лился горячий шоколад, и было очень тепло. Тут было приятно коротать вечность. Или приезжать на короткий отдых тем, кто имел нужные связи и был в специальных списках.
За обитой кожзамом дверью в продавленном кресле сидел мужчина в трениках и застиранной рубашке. Он пустым взглядом смотрел перед собой, мало реагируя на происходящее.
- Джек, ты помнишь меня? - с отчаянием спросила Лиза.
- А должен? - невыразительно ответил мужчина со старым лицом.
У Лизы опустились руки. Все кончено. Отсюда можно было лишь уйти, оставив этот мир гнить дальше.
- Ну уж нет, - в глазах Шивы заклубилась изменяющая Тьма. - Так не пойдет. Ты у меня все вспомнишь.
Тьма входила в Джека, ломая засохшую корку болота, расчищая гниль, пробуждая бурлящий поток воспоминаний.
- Вспомни, кто ты. Вспомни, кем ты был до того, как умер в первый раз. Вспомни, что было с тобой после первой смерти. Вспомни, как ты умер во второй раз. Вспомни, что было с тобой после второй смерти. Стань тем, кем ты был, до того, как ты забыл. Стань снова свободен. Вернись собой.
Джек смотрел на Лизу. Она узнавала и не узнавала его. Он уже не был тем хвостиком-призраком, что ходил подле нее. Кто спасал ее и был ее совестью. Он стал собой, но такого Джека Лиза не знала.
- Джек - нам надо уходить. Я выведу тебя отсюда. Остальные догонят нас, если смогут.
- Нет. Я не оставлю своих в опасности. Так нельзя.
- Но ты можешь погибнуть.
- Не в первый раз. Но я не бросаю своих.
И вот в этот момент, глядя на Джека, Лиза поняла, что любит его. Любит этого мужчину. Но любит ли он ее? Раньше да, но теперь. Зачем этому сильному, волевому бунтарю она?
В кабинет мужчины вошел высокий человек с факелом в руках, в его глаза плясали отблески пламени.
- Ты трус!
- Ты не понимаешь! - Мужчина в черной рубашке поднял на Прометея тяжелый взгляд, в котором не было ни одного намека на ушедшего Аида, Владыку Подземного мира Мертвых, Старшего Брата.
- Твоя трусость привела твой мир к этому!
- Это дипломатия! Я отвечаю за этот мир, за его сохранность, за его судьбу и вынужден идти на уступки! - Аид был невозмутим.
- Ты больше не мой муж, - из-за колонны вышла постаревшая женщина в белом платье и положила руку на плечо Прометею. - Ты не тот, кто когда-то похитил меня, ты не тот бунтарь, безудержный в своей ярости и бесконечный в своей любви, ты стал пустым местом и бревном! Мне не нужен такой муж, я ухожу от тебя! Я не хочу существовать, я хочу жить!
- Дура, - рявкнул Аид, - я жертвовал всем, чтобы тебе оставили твои покои нетронутыми, я делал все, чтобы сохранить хоть что-то. А ты глупая истеричка! Ты хочешь огня и ярости? Ты их получишь. А теперь я покажу тебе последствия твоей истерики!
Мужчина в черной рубашке начал увеличиваться в размерах. Его фигура прорвала крышу Дворца Культуры. Он на мгновение стал тем, кем был. Но этого мгновения хватило. Его пальцы смяли печать на вратах Тартара, за которыми была скрыта Смерть.
- Да! Пусть лучше все исчезнет, все умрет окончательно и бесповоротно! Но я полюбила тебя, а не ту жалкую тень, в которую тебя превратили Новые Боги! И пусть мы умрем, но вместе! Да, ты мой муж! - Персефона торжествующе смеется.
- Послушайте, давайте не будем рубить с плеча, - голос Патрика доносится откуда-то сверху, но Аид легко отмахивается от назойливого жужжания мухи и Патрик улетает куда-то вглубь тусклого и безнадежного города.
В торжестве момента Шива и Шакти начинают безудержный танец Тьмы и Света, меняя и спасая.
А Смерть уже идет, под ее движением дома рассыпаются прахом и исчезают. Скрип качелей, обветшалые стены, обвисшие обои, выщербленный асфальт становятся пылью. После легкой поступи Смерти остается пустошь.
- Я люблю тебя, - теперь самое время сказать Джеку о своих чувствах, Лиза целует Джека, и бросается наперерез Смерти не в силах ее остановить, но рассчитывая дать остальным время уйти.
Она снова становится живым трупом, Смерть мгновенно вытягивает из нее крохи Жизни. Но за мгновение до того, как ее тело рассыплется прахом, вслед за этим миром, ее подхватывают сильные руки.
- Глупая девчонка! Беги!
Танатос вбирает в себя силу Смерти, отбрасывая Лизу к выходу.
- Вы останетесь проводниками к мне, - глухим голосом говорит тот, кто когда-то был Танатосом, - я выполню ваше желание быть вместе и в Смерти.
Они уходят. Вихрь Тьмы рассыпается, открывая Шиву. Вихрь Света становится Шакти. Оборотень Винсент с подпаленным хвостом. Запыхавшийся Джек. Подземное Царство Аида за их плечами исчезает, рассыпается прахом, становится пылью. Посреди этой пустоши, стоят обнявшись две фигуры. Аид и Персефона. Они целуются.
- Смотри только в мои глаза, не смотри вокруг, смотри только на меня, верь мне. Я люблю тебя.
- А ведь я их почти уговорил,- говорит Патрик и теряет сознание на руках у Кэтрин Финн.