Печка в палатке, не смотря на конец января, не топилась уже суток трое. Да и как было топить ее, если брезент свисал и обволакивал трубу "буржуйки" как саван усопшего, а кол, который поддерживал тот угол, был ... "А куда к стати он делся, " - эта мысль первой пришла в голову Юрке, одному из трех жителей этого шатра. Он проснулся от холода, который уже пробрал его до костей, несмотря на ватные штаны и бушлат и еще сто одежек. Голова трещала от вчерашней пьянки. Тут он понял причину замерзания, ну конечно, спальный мешок отсутствовал напрочь. Это обстоятельство куда быстрее мороза заставило выйти Юрку из объятий Нептуна или Морфея, или какого там еще языческого божества, контролирующего крепкий и здоровый сон. Их имена запутались в его беспутной голове.
Юрка стал искать выход наружу. А сделать это было не так-то легко, потому что гордое слово ` палатка ` вряд ли можно было бы с легкостью отнести к жилищу огнеметчиков, скорее уж `вертеп'. С воткнутого в землю деревянного кола свисал брезент. В углу располагалась печка-"буржуйка". Брезент над которой и должен был подпираться злополучным колом, который то и отсутствовал и из - за которого печь не топилась уже три дня. Поставить же палатку по человеческому обличью, в головы обитателей как-то не приходило, по причине потери ими данного обличья и отсутствия в их головах мыслительного органа.
Наши герои находились на опорном пункте мотострелкового батальона, куда их, трех огнеметчиков, прикомандировали из лагеря на усиление чего-то там для них непонятного. Опорный пункт располагался на горке, возвышавшейся на ровном месте и представлял собой несколько палаток, в которых жили кроме огнеметчиков еще рем.взвод, охрана командира батальона, медики, танкисты. Там же находился КУНГ, где жил сам командир батальона и главное ПАК, откуда все получали пищу. Одной из достопримечательностей горки можно считать две огромных нефтяных бочки, ржавых и дырявых, возвышавшихся слева от палатки танкистов. Еще имелся на горке и заброшенный сад, но из-за зимы его наличие никаких выгод не несло. Вообще же с военной точки зрения горка была
идеальной неприступной крепостью, позволявшей ее обитателям сильно расслабляться. Справа и слева от горки на равнине находились два чеченских села. У того села, что справа, был еще и рынок, там же стоял блокпост, куда и ездили на усиление наши герои.
Когда Юрке удалось, наконец, выбраться наружу и вдохнуть свежего зимнего воздуха, он услышал из недр "вертепа" отчаянную ругань. Ругался Сашка, а адресатом его негодования, причем безответным, в данный момент был их командир отделения Колька.
Юрку в принципе не удивляло то, что день начинается с их выяснения отношений, но на этот раз Санек что-то уж дюже сильно разбушевался. Он призывал в свидетели всех окружающих, чтобы они лично увидели, что он был прав, когда не раз говорил какое чмо их командир. Юрка снова влез в "вертеп" и от увиденного там чуть со смеху не вылетел обратно.
Коля, начавший просыпаться, слабо шевелился лежа в углу и свернувшись вокруг печки, неискренне и вяло отстаивал свое достоинство гвардии сержанта. И не мудрено, как было видно, он просто не мог отлепиться от печки, к которой примерз. Наконец, сделав еще несколько замысловатых движений, славный командир огнеметного отделения продемонстрировал своим подчиненным обледенелые в промежности ватные брюки.
_ Мудак ты, чмо, где ты вчера еще добавил, где водяры литруха? Чего, в одно рыло выжрал - продолжал Санек свою обличительную речь. Тебе пехота как человеку три "МУХИ" дала, а где они? Где литр?
--
Ну что же, дело молодое, с кем не бывает стал заступаться за командира Юрка.
Он и сам, бывало, грешил "детским грехом", и не только в детстве, но и совсем недавно. Но тогда свидетелей такого его посрамления не нашлось, так как пьяным был весь взвод, потом начался обстрел, все извалялись в грязи, поэтому белой вороной в тот момент добровольный Колькин защитник не выглядел. Да и вообще, будучи по натуре своей человеком кротким, придерживался заповеди: " Кто без греха, кинь первым камень'.
Наконец внятно заговорил Колька. Речь его совсем слушателей не обрадовала, а напротив, заставила задуматься, так как намечался очень серьезный разговор.
А суть дела была такова: Вчера они втроем были на усилении пехоты на блокпосту у рынка. Кто и что сдал "чехам" для завязки пьянки никто уже не помнил. Все ходили к Мирзе в ларек, где покупали отдававшую ацетоном водку осетинского разлива и только успевали ее таскать. А вот потом, потом пацаны с пехоты достали из БМП три " мухи" и Колька ушел с ними, обещая принести не меньше литра водки. Куда он пошел никто и не заметил, а вот вернулся он совсем без ничего. И без "мух" и без водки. Ребята спросить его ни о чем не успели, так как приехавшая в это время БМП, как обычно забрала их на горку. По приезду, забравшись в палатку, Санек и Юрка долго братались, трепали за жизнь, строили глупые планы на будущее, а Колька упал без сознания в угол к печке.
Однако вопрос решился куда быстрее, чем думалось нашим героям.
К палатке быстрыми шагами приближался командир батальона, и вообще вокруг происходило какое-то нездоровое движение. В сторону рынка уже двигался танк и БМП разведроты, что указывало на
серьезность обстановки, тем более медики заводили свою МТЛБ "таблетку". Необычным во всем этом было отсутствие выстрелов и утреннее время - около восьми часов утра.
--
Эй вы, "шмели", бегом на "таблетку". Бегом я говорю, алкаши хреновы! - раздраженно кричал обычно спокойный комбат, - "шмели" берите все!
Колька, Санек и Юрка, заплетаясь в мотнях и таща на спинах
тяжеленные огнеметные вьюки, спотыкаясь, побежали к "таблетке". Колька к великому злорадству Санька залез на броню только со второго раза, рассыпав при этом пачку трассеров.
--
Это не на печку тебе лазить, чухан херов, алкаш, - вновь не упустил возможность ужалить любимого командира Сашка.
МТЛБ резко рванула и теперь у самого обличителя из кармана выскочил магазин и упал в снег. Поднять он его не успел, так как машина быстро двинулась в сторону базарчика. Очень скоро они достигли того блокпоста, куда так часто и с радостью ездили на усиление. Зрелище было ужасное. Ужасное тем, что такого никто из присутствующих припомнить и представить себе не мог.
Блок-пост, где вчера была пьянка - гулянка, вроде бы внешне был без изменений. Но поразило полное отсутствие людей и техники. Просто вообще никого не было, ни живых, ни мертвых. Даже следов крови, гильз, да хоть чего ни будь. Но ничего, просто ничего.
Разведчики уже блокировали дорогу и там выстроилась очередь из "чехов" на километр, а то и больше. Рынок был пуст. Разведка бестолково ходила по нему, ища, чем поживиться. Ларек Мирзы лежал перевернутый и обчищенный охраной командира батальона.
--
Да, пронесло, - подумал Николай,- с пехотой разборки уже не будет.
Он прекрасно понимал, что встреча со вчерашними собутыльниками
Не несет для него ничего доброго. Но все равно, куда же все пропали, все сорок человек, два БМП, танк? Бермудский треугольник какой-то.
Но, в общем-то, происшедшее было закономерным результатом бестолковости и непонятности всей той кампании. На злосчастном блок-посту стояло сорок человек, и он рассматривался всеми контрактниками как ресторан и ночной клуб, а так же ярмарка, где продавалось все что можно и что нельзя. За две гранаты тут покупалась бутылка водки, за цинк патронов давали максимум пятьдесят рублей, а вот за пару резиновых сапог можно было выручить литр водки. Когда же были пропиты все ОЗК, маскхалаты и резиновые сапоги, в ход, в надежде на русский авось, пошли мины с минного поля. И вот когда минное поле перестало быть реальностью, а стало мифом, подобно легендарной Трое или Атлантиде, командование приняло очень "мудрое" решение. Оружие сдали в "оружейку" и выдавали только в наряд. Короче все как в армии. И вот второй день новой жизни. Пусто, совсем пусто.
--
Слышь, Колюнь, ты по ходу не только "мухи", ты и их всех вчера пропил, - вставил Санек очередную пику в неудачливого "торговца смертью".
У Сашки с Колькой шла давняя вражда еще с "гражданки", где они вместе работали в одном РОВД и были уволены за пьянку в один день. Сашка сам был виноват в этих бедах, но зло срывал на Кольке, тем более того поставили командиром отделения, и Санька, как только мог, подрывал его авторитет, какого впрочем, и так не было. А у кого он там вообще- то был? Носы сизые, волосы рогами во все стороны, грязные, вечно чешущиеся от вшей. Сброд, как говорили тогда во всех средствах массовой информации.
Потоптавшись на месте бесследного исчезновения, МТЛБ с медиками и огнеметчиками было отправлено обратно на горку, как люди в данном случае совершенно бесполезные.
Затащив в палатку оружие, Юрка с Сашкой потопали к ПАКу за едой. Котелок у них был один на троих и на три блюда.
Повар по кличке "полковник" вел себя действительно как настоящий полковник. Тушенку не давал, соль и сахар в пищу не сыпал, готовил абы как. Жил он в своем же ПАКе, там же и пьянствовал, сдавая тушенку и кильку чехам, а своим даже отвратительную кашу и щи часто не додавал. Был у "полковника" и сменщик, мясо он конечно тоже не давал, но хоть кашу делал повкуснее, да и сахар в чай насыпал, и солил щи, а "полковник" иной день и хлеб не давал.
Сашке с Юркой не повезло: дежурил "полковник" и хлеба на завтрак не досталось, каши только два черпачка, правда, чай вроде бы должен был остаться, но "полковнику" верить, себя не уважать.
А проблема с чаем заключалась вот в чем: стеклянная трехлитровая банка, в которую наши гвардейцы наливали чай, разбилась два дня назад, когда в темноте и по гололеду ходили за ужином. Но они нашли остроумное решение проблемы: ели тут же у ПАКа из одного котелка, туда же потом заливали и чай. А мыть котелок? Да зачем. Они уже недели две, как сюда попали, не мылись, не брились. Но зато и не имели проблем с водкой и куревом, благодаря дежурствам на блокпосту. Комбат их пока не трогал, посылал только на световой день усиливать злополучный блокпост у рынка, а к вечеру их увозили обратно на горку.
Часа через три комбат, вновь проходя по своим владениям, обратил свое внимание на "вертеп".
--
Эй, вы там, ну-ка вылазьте из своего логовища, позасрались там! Ну-ка построились, перед вами офицер стоит как ни как.
Беззаботной жизни, кажется, начал приходить конец. Так оно и
Вышло. Командир внезапно вспомнил про стоящий уже со времени оно на краю горки АГС и поставил задачу огнеметчикам - нести на нем дежурство.
--
Товарищ майор, на нем же "ракушки" нет.
--
А она вам и не нужна, стрелять из него никто из вас не умеет. И палатку в землю закопать, живете как свиньи.
Как это часто бывает у людей подневольных: по приказу они творят чудеса, а без команды будут лежать и пальцем не пошевелят даже для улучшения собственной жизни. А по сему как в сказке: отыскали ниши герои сразу заброшенный окоп от БМП, куда перетащили пожитки и вскоре поставили палатку. В ходе переноски нашелся пропавший кол и
Юркин спальный мешок. Короче до обеда жилище немного обустроили, и так как не было водки, наконец, растопили печку.
Блаженное тепло разлилось по палатке, вскоре стало уже жарко. Скинули теплые одежды, и вскоре троица сидела голыми по пояс и интенсивно уничтожала вшей, которые оказывали, и небезуспешно, ожесточенное сопротивление.
Вместе с теплом пришел и аппетит. "Полковник" конечно, был в своем амплуа и не поступился принципами при приготовлении обеда. В СМАК к Макаревичу он бы уж точно не попал. Но все равно хоть хлеба дал как ни странно от души, и что уж совсем невероятно - банку тушенки. Такая щедрость со стороны повара была настолько неожиданна, что дала тему для обсуждения минут на сорок. Версии выдвигались различные: присутствие начальства с бригады, в связи с событиями, привоз гуманитарной помощи, вмешательство сверхъестественных сил или инопланетян и даже самая фантастическая: пробуждение совести "полковника".
Однако окончить круглый стол и родить в споре истину, не удалось. Пришли парни из командирской охраны и в более чем темпераментной форме и крепких выражениях, напомнили о необходимости несения дежурства. Да, вольница, кажется, закончилась.
Во время Юркиной смены произошло событие, в некотором роде вновь утвердившее его во мнении, что русского человека ничем не напугать.
Приехавшие с исчезнувшего блокпоста разведчики, привезли колоритного дядю, героя штурма Аргунского канала и Алхазурово, местную достопримечательность, служившего здесь уже второй год, из-за систематического пропития, получаемого денежного довольствия.
Герой был мужичек лет сорока, обросший щетиной, с сизым цветом лица, жиденькими волосами, неопределенного от грязи цвета. Одет он был в грязный, расстегнутый на распашку бушлат, под которым виднелась грязная куртка с двумя печально бряцавшими медалями. Штаны героя были расстегнуты, и из ширинки торчал кусок кальсонов, цвета чеченской земли. Шедший позади разведчик нес автомат и подствольник, по видимому, принадлежавшие герою. Оружие разведчик передал комбату, последний зычно крикнул: "Строиться всем!"
После того, как находившиеся на горке люди были построены, откуда-то был принесен стул, на который перед строем, но почему-то спиной к яме, был посажен орденоносец. Юрка пришел в изумление от таких почестей, оказанных простому солдату. Но, внимательно приглядевшись со своего поста и прислушавшись, понял, что почестями тут и близко не пахнет.
Вот что поведал командир:
Оказывается, наш бесстрашный воин был обнаружен разведчиками в доме Умара, торгаша из села, что под горкой. Там он, злоупотребляя кавказским гостеприимством пил с самого утра водку, оставив в залог гостеприимному хозяину подствольный гранатомет. Попытавшись несколько раз безуспешно проникнуть на женскую половину дома, Олег, так звали героя, уснул прямо за столом. Свято чтящий законы адата Умар, уже смирившийся с мыслью, что Олег тут и будет ночевать, стал думать, как обезопасить женскую половину от русского Дон Жуана. С этими мыслями он и вышел по нужде во двор. И тут Умар увидел трех односельчан - боевиков, которые с вожделением ожидали наступления темноты, чтобы освободить хозяина от порядком надоевшего ему гостя. Умар понял, что оказался в очень неприятном положении. Трудно конечно отказать борцам за независимость Ичкерии в законнейшем желании захватить пленного, но ведь если эти чертовы русские об этом узнают, то уж точно ничего хорошего не жди. А ему тут торговать, а в боевики уходить ой как не хочется, да и стар он уже для этого дела, как ни как шестой десяток, два сына в Москве живут, уважаемые люди, фирмы свои у обоих. Короче, не желая испытывать судьбу, Умар дошел до ближайшего блокпоста на краю села и сказал там командиру, что ладно уж, долг он своему лучшему другу Олегу прощает, и подствольник им заложенный отдает, только вы его, то есть Олега забирайте из дома, а то не ровен час, ночью боевики нагрянут, и сделают из него женщину. При словах о подствольнике и лучшем друге у командира взвода, стоявшего на блок-посту, округлились глаза. Во взводе ведь пропал уже один подствольник, не туда ли он ушел? Одним словом, забрали Олега из Умарова дома, подоспевшие ради такого случая разведчики. Проснувшись, он, правда вновь попытался пройти на женскую половину Умарова дома и кричал, что останется там ночевать. Но разведчики безжалостно сокрушили его планы, доставив на горку.
Далее командир батальона со словами: "И этот человек имеет правительственные награды!", пнул стул и герой звякнув правительственными наградами, полетел вместе со стулом в яму.
Олег факты приведенные в речи командира не отрицал, не оправдывался и не просил о снисхождении. Он просто уснул, едва оказавшись на стуле, и не падал лишь по единственной причине, потому что его к нему привязали.
Ближе к ужину появились кое-какие новости об исчезнувшем блокпосте. Оказалось, что на связь они не выходили аж со вчерашнего вечера, а спохватились о них только утром, посчитав, что связи не было из-за очередного пьянства, и не исключалось так же пропитие радиостанции. Никакой стрельбы и взрывов ночью не было, поэтому тревогу никто не забил. Только с рассветом, когда оттуда не вернулся танк, оставленный на ночь, командиры поняли, что дело не чисто. Но самая интересная подробность была следующая: угнанный танк и две БМП оказывается, этой же ночью колонной прошли через все блокпосты и спокойно ушли в Шали. Да, чудные дела, ничего не скажешь.
Ночь принесла новое ЧП - сгорел ПАК. К радости обитателей маленького лагеря больше всех пострадал "полковник". У него сгорела вся теплая одежда и обувь, и даже приклад автомата сильно обгорел. Уныло бродил он босиком по снегу, в одном исподнем с автоматом в руке, просясь переночевать в каждой палатке. Но никто не пускал его, ссылаясь на нехватку места. Так и шлялся он до утра, как тень отца Гамлета, безуспешно взывая к милосердию и человеколюбию. Наутро "полковник" в тяжелом состоянии был отправлен в госпиталь.
Вот так и пошли сутки. Читатель спросит: " А где же здесь смысл? Где сюжет?" А его нет, и не может быть. Ибо любая война бессмысленна и бессюжетна. Она не несет ничего хорошего своим участникам, а лишь опустошает их, приучает жить одним днем.
Что было дальше? Да, в общем, тоже ничего хорошего. Пропавшие сорок человек так и не нашлись, и след их пропал, вскоре о них забыли. Танк был обнаружен три месяца спустя в Веденском ущелье. Cудьба героев была так же бестолкова как и вся их предыдущая жизнь. Сашка, приехав в отпуск, обнаружил какие-то крупные нарушения супружеской верности и целомудрия у лучшей половины и повесился под железнодорожным переездом. Колька, отбыв срок службы, вернулся кавалером ордена Мужества в свое село. Там поругался с родителями, приехал в областной центр, где промотал все деньги с проститутками и ныне работает ассенизатором и живет с женщиной старше его на двадцать восемь лет. Больше всех повезло Юрке. Он погиб в Веденском ущелье три месяца спустя. Умер он быстро, будучи разорванным на куски выстрелом из танка, похищенного "чехами" на блокпосту.