Аннотация: Подарок для Gregberk и всех, кто обладет органом для шестого чувства... "Слово - это Дом бытия... Бытие, освобождаясь, просит Слова. Оно всегда говорит за себя".( М. Хайдеггер)
"...Серебряный век русской литературы мне открыл писатель и журналист Петр Стрыгин.
Помню теплый воронежский вечер. Пылали огнем сады и бульвары в роскошных нарядах осени. На дворе было 18 сентября 1972 года от Рождества Христова. Мы с моим закадычным другом - "народником" Геннадием Дмитриевым - шли в кафе и мечтали напиться до чертиков. Повод был: в этот благословенный день мне исполнилось тридцать шесть лет. И вдруг Бог весть откуда на голову нам свалился неунывающий, вечно улыбающийся Стрыгин - "золотое воронежское перо". Я пригласил его преломить с нами хлеб.
Пришли. Сели. Заказали "Токайское". И когда подняли бокалы с искрящимся вином, Петр взял слово:
- Ты застал меня врасплох. Я не приготовил тебе подарка, но он всегда со мной. - Тут он сунул руку в карман, однако вместо подарка вынул ноcовой платок, прочистил нос и, откинув русую прядь с чистого, высокого лба, продолжил: - Я подарю тебе Гумилева!
Я слышал имя поэта, но читать не довелось. Как и большинство моих соплеменников, я пил культуру из разбитых бокалов прошлого. Погруженные в глубокий сон догматизма, мы боялись, как черт ладана, запрещенных имен, но по мере того, как урывками открывали удивительный старый мир, постепенно взрослели и учились избавляться от страха. Думаю, что не особенно преувеличу, если скажу: возраст человека в эпоху социализма определялся не календарными годами, а количеством книг, в которых он прочел правду о прошлом.
Между тем Петр начал читать, и в маленьком ресторанчике воцарилась мертвая тишина. Замерли с подносами официантки, и даже матерые жлобы перестали жевать и пить. Низкий голос Стрыгина заворожил всех. Он читал знаменитое "Шестое чувство":
Прекрасно в нас влюбленное вино,
И добрый хлеб, что в печь для нас садится,
И женщина, которою дано,
Сперва измучившись, нам насладиться.
Но что нам делать с розовой зарей
Под холодеющими небесами,
Где тишина и неземной покой, -
Что делать нам с бессмертными стихами?
Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать
-Мгновение бежит неудержимо.
И мы ломаем руки, но опять
Осуждены идти все мимо, мимо.
Как мальчик, игры позабыв свои,
Следит порой за девичьим купаньем
И, ничего не зная о любви,
Все ж мучится таинственным желаньем,
Как некогда в разросшихся хвощах
Ревела от сознания бессилья
Тварь скользкая, почуя на плечах
Еще не появившиеся крылья, -
Так, век за веком: "Скоро ли, Господь?!"
-Под скальпелем природы и искусства
Кричит наш дух, изнемогает плоть,
Рождая орган для -шестого чувства.
Ни до, ни после мне не дарили такого чудесного подарка. В тот осенний задумчивый вечер у меня появился новый вечный спутник - Николай Степанович Гумилев. Боже мой, сколько я посетил букинистических магазинов в Воронеже, Ленинграде, Москве, пока не отыскал заветные томики его стихов! Они всегда на виду в моей домашней библиотеке: "Жемчуга", "Колчан" и знаменитый "Огненный столп", появившийся после расстрела поэта в 1921 году.
От Гумилева начались тропинки к Иннокентию Анненскому, Константину Бальмонту, Анне Ахматовой и другим звездам серебряного века. Это было начало погружения в мир художественного познания исторического бытия...." ....