Аннотация: Несколько слов о книге "Тропинка к Пушкину" и ее авторе
О книге Бухарин, А. А. Тропинка к Пушкину, или Думы о русском самостоянии / А.А. Бухарин. - Челябинск : Изд-во Игоря Розина, 2011. - 272 с. (pdf)
и ее авторе Анатолии Бухарине
"Сова Минервы вылетает в полночь. Прозрение наступает, когда происходит очищение от всего ненужного, привнесенного, пустого, случайного и остается твой и только твой взгляд на подлинную, первичную историю-историю личности.
Этому высокому искусству нельзя научиться - его надо выстрадать".
Эти слова русского ученного (член-кор.Академии гуманитарных наук г.Санкт-Петербурга), историка-энциклопедиста, публициста и литератора Анатолия Бухарина (1936-2010), послужили эпиграфом к его последней книге "Тропинка к Пушкину , или Думы о Русском самостоянии).
"Тропинка Пушкина" - результат опыта души нашего думающего и страдающего современника, она - выражение тоски по человеческой целостности и неповторимости.
Это своеобразные, воистину выстраданные, "записки старого либерала", пронизанные тем, чего так не хватает современным лжелибералам, подлинной любовью к России, восхищением ее историей, великой и трагической, и бессмертной русской литературой.
Собственно это и есть объяснение в любви к России, человека, прочитавшего так много книг, но так и не ставшего ни снобом, ни новоявленным бессердечным интеллектуалом. Книга написана душой и прекрасным живым языком, а не "вкусным", как принято хвалить в наше время, пронизанное "едой".
Бухарин к своим убеждениям шел всю жизнь, поскольку всю жизнь занимался историей либерализма, в лице его интересного самобытного представителя Василия Васильевича Боткина, и предпринимательства (купечества) в России. По его мнению, либералы были "самыми трезвыми в общественно-политическом отношении". Однако он считал, что "история изучения либерализма отечественными исследователями - печальная повесть о том, как под чужой потолок подводят и чужое имя дают". Продолжают эту традицию и те, кто ныне примазывается к этому званию, сея в стране хаос, "войну всех против всех", очередную революцию барыг. Книга Бухарина помогает отделить "зерна от плевел". От прочтения книги " остается ощущение ровного зрения, которому чужды, как политическая истерика, так и "свинячий восторг" по поводу открытых в напряженном поиске истин. Глубокая и удивительная книга."
Несмотря на то, что книга объединяет собой ряд прозаических текстов: рассказов, повестей, очерков, новелл, она вся пронизана поэзией. С ее страниц звучат стихи великих русских классиков: Пушкина, Лермонтова, Фета и поэтов серебряного века: Ахматовой, Мандельштама, Гумилева, Пастернака, современных известных: Рубцова, Жигулина, и малоизвестных талантливых поэтов земли русской, орошающих ее своим прахом и творчеством, Просолова, например, Воронежского поэта, оживающего на страницах новеллы "Душа хранит". Они органически вплетены в ткань повествования и размышлений, являются неотъемлемой доминирующей частью, а подчас и главными героями Книги, "настоящие духовные оазисы, возвышающие нашу жизнь", заставляющие приостановить "суетливый бег в "мире дольнем" и оказаться в "мире горнем", где царит мудрость поэтического слова"
"Одна фраза, один взгляд и голос распахнули дверь в прошлое : тени ожили, заговорили, заспорили." Это ощущение, зафиксированное Бухариным от удивительной случайности - встречи в архиве с забытой ныне талантливой актрисой немого кино Александрой Хохловой, можно отнести ко всей книги. Оживают не только люди : поэты, замечательные исторические личности, такие как Василий Васильевич Боткин и Николай Первый, замечательные Московские историки: Дмитриев С. С., Лев Гумилев, Рындзюнский П. Г., Зайчконовский П.А., и Воронежские историки, например Генкин Л.Б.,Москаленко А.Е., Немировский А. И., и писатели, Гаврила Троепольский...., известный литературовед Эдуард Бабаев редактор "Подъема" Зиновий Анчиполовский ( навевающий мысли " о торжестве культуры над варварством, о глубокой духовности старой русской провинции")., но и города (древнерусский Рыльск, Улым и Пласт в военные годы, Моска 60-х, Воронеж 70-х, современный Петербург и Челябинск) и сама история.
"Да, можно иметь высочайшую культуру, писать толстые, умные книги о поэтике, но если в вас не заговорила громко кровь предков, вы останетесь блестящим, тонким, но холодным, как лед, пленником головного начала. Поэзия начинается с чувства, и постижение ее немыслимо без чувств.
То же самое - с историей. И здесь постижение начинается с голоса крови - с любви к родному пределу, к отчему наследию"
Перед нами предстает "нескучная" история. Благодаря таланту рассказчика, открываются читателям пусть на краткое мгновение, неведомые связи и "неэвклидовые пересечения".
" Благодарю Бога за удивительные встречи! Уже в те годы, делая первые шаги в истории, я начинал понимать: как ни важен результат исследования, главное - дорога! Боткинские магистрали и проселки давно уже уводили меня к Тургеневу, Фету, Островскому, Льву Толстому, Грановскому, звали в Испанию, Германию, Францию, а теперь дарили царские встречи с чудесными людьми. Нет, нет, не спорьте, главное для историка - дорога, где не знаешь, что потеряешь, а что найдешь."
И эта дорога всегда была освящена звездой имени Пушкина. Первая новелла книги "Легенда о бедном грешнике" и новелла "Тропинка к Пушкину", давшая название книге, вряд ли кого-то оставят равнодушными.
"К Пушкину шёл всю жизнь. Открывал заветные страницы и зимним вечером, когда в окошко билось белое крыло метели, и летней ночью под мерцающей звездой. Читал в минуты счастья и в роковые часы. Менялись увлечения, города, люди, я сам менялся - старел, седел, хоронил одно чувство за другим, но Пушкин оставался моим Богом".
Раскрывая отношение к истории, как к науке, требующей трепетного отношения к документам, Бухарин размышляет о правомерности художественного постижения истории и об истинном предназначении историка.
"Вспомним труды Пушкина, созданные на основе архивных материалов в период путешествий поэта по России, его редкий талант слушателя рассказов бывалых людей, преображенных силой поэтического воображения в блестящую прозу. Читая эту прозу, даже завзятый скептик Каченовский вынужден был признать: "Один только писатель у нас мог писать историю простым, но живым и сильным, достойным ее языком - это Александр Сергеевич Пушкин, давший превосходный образец исторического изложения в своей "Истории Пугачевского бунта""
"Диалог с документом - дело трудное и требует не только высочайшего напряжения интеллекта, но и умения толковать смыслы эпох.
Последнее, пожалуй, - самое важное в работе с архивными материалами! К такой "культуре" историка, как вульгарно-социологическая модернизация смыслов, это не имеет никакого отношения. Навязывать современную модель мышления минувшим векам - самый утонченный метод фальсификации."
Как-то за интервью с Бухариным некая госпожа Миронова, получила премию "Сороса". А он посмеивался над спесивостью узколобых западных профессоров, наводнивших Россию в 90-е и учивших за баснословные гонорары наших невинных тогда студентов "предпринимать".
Да разве Тургенев, Лесков, Боткин мечтали о превращении России в Западную колонию, в Новую Индию, Новую Африку, Новую Азию, Новую Европу наконец, с ее номинальной независимостью, по сути, - вассалов США. Вот и Анатолий Бухарин мечтал о "неприслоненной" России.
Ранние либералы-западники и славянофилы" представлены блестящей плеядой русских мыслителей: Хомякова, Ивана Киреевского, Кавелина, Милютиных, Грановского.
Да разве можно мысленно поставить с ними в ряд нынешнюю малограмотную агентурную "камарилью", причисляющую самих себя в разряд "интеллектуальной элиты".
" Чем жарче огонь истории, тем совершеннее закаленные им формы культуры. Накал духовного напряжения схваток социалистов и либералов, чреватый для тех и других душевной опустошенностью, предопределил появление таких шедевров русской классики, как "Былое и думы" Герцена, психологически проницательный "Дым" Тургенева и фундаментальные основы учения о свободе личности, заложенные в трудах Кавелина, Чичерина и самого Боткина. На фоне этих грандиозных всплесков национального полемического самосознания "века минувшего" в особом свете предстает нынешняя полемика либералов с коммунистами. Что останется от нее потомкам? Грязь компроматов - не более того..."
Картавые комментаторы скандальных СМИ утверждают, благо им дают эфир, просвистывая предательски иностранные словечки, что в советское время не было ни Исто..ии как науки, не исто...иков. Советские историки были мол ограниченными, специалистами в узкой области. Но как же соотнести сие утверждение, например, с профессором Сергеем Сергеевичем Дмитриевым, о котором еще при жизни "ходили легенды как о ходячей энциклопедии: русскую старину знал не хуже своей биографии". И это не единственный пример. ( "Имя свое он сотворил трудами по истории отечественной культуры, православной церкви, русской общественной мысли. О Дмитриеве, отнюдь не преувеличивая, можно сказать словами Герцена о Грановском: "Он думал историей, учился историей и историей впоследствии делал пропаганду".) Бухарину "посчастливилось знать многих неординарных историков, но этот человек выделялся яркой, неповторимой индивидуальностью." "И когда он писал о "неприслоненной" России, то "образ ее выступает с ликом Сергея Сергеевича."
Имея таких учителей, Бухарин и сам был настоящим Историком , с большой буквы, и писал свои труды в лучших традициях русской литературы.
"Думаю, не случайно, а скорее, закономерно историк созревает поздно, поскольку значительная часть отпущенного ему времени уходит на постижение бытия. Карамзин создает "Историю государства Российского" во второй половине жизни, Ключевский свой блестящий курс "Русской истории" - в полдень. Манфред расцвел всеми цветами радуги историка-поэта в монографии-романе "Наполеон" на закате дней своих. Мужественную, умную "Апологию истории" Марк Блок пишет перед смертью в фашистских застенках."
По его убеждению "историк - это не просто профессия" , "а состояние души человеческой." И если и в правду существует "загадка русской души", то книга Бухарина еще одна попытка ее разгадать.
Его размышления - не истина в последней инстанции, а взволнованные думы о "проклятых вопросах", одолевающих нас сегодня.
"Парадоксально, но все они уже поставлены великим мыслителем и художником, гениально предвосхитившим наше безбожное прошлое и наше распутье в настоящем..." "Трагедия начинается не с игр обмена и накопления капитала, а с рокового рубежа рабства человека у трона золотого тельца. Достоевский заглянул в эту преисподнюю и ужаснулся глубине ее. Не прислушавшись к нему, мы дорого заплатили за бездуховность и самодержавие рационализма."
"..Однозначные ответы на эти вопросы вряд ли сыщутся. Да и нужны ли они - однозначные? Главное - что вопросы поставлены. И пора уже нам, пора, каждому в одиночку и всем вместе - миром, осознать и осмыслить их огромную, судьбоносную для России значимость. Иначе наш путь в никуда станет еще более стремительным и невозвратным."
Мысли Бухарина не лишены противоречий. Так осуждая "жизнь ради будущего":
"Сие означало: тебе открыт путь на кладбище несостоявшихся рождений, где на могилах жертв при коммунизме вспыхнут огни радости и всеобщего счастья.", он вместе с тем признает: " И по моей судьбе новые-старые чиновники на тракторе проехали: несчастья следовали одно за другим, чудом остался жив. Видел тысячи растерявшихся людей, видел, как хоронили покойников в целлофановых мешках и как на могиле разъяренные самцы кромсали женщину, пришедшую поклониться праху матери. Видел и кровавое зарево на Северном Кавказе, содрогался от заказных убийств. А жалкая участь стариков? Какая судьба! Всю жизнь над ними экспериментировали, пытали террором, войной, голодом, вечной мерзлотой - и вот теперь последняя ужасная пытка: беспросветной нищетой, беспросветной униженностью!". " Больно, тяжко, но свободы без страданий нет".
Вот и получается, что и Свободе нужны жертвы. Но эта противоречивость следствие мук живого совестливого ума, непрестанно спорящего с самим собой, и вытекает перманентно из самих идей либерализма, упирающихся в одну точку: социальную несправедливость (которая и ведет в конечном итоге к тоталитаризму - власти меньшинства над большинством, власти богатых над бедными), и является тем самым камнем преткновения, о который они разбиваются в пух и прах. Но ошибаться "падать это по человечески", не подниматься - это по сатанински."
Взамен постмодернистских искусственных наноптиц, стирающих границы понятия добра и зла, предлагаю послушать голос настоящего русского соловья
Считаю такие книги, обращенные к "сердцу, душе и уму" читателей, сейчас необходимы в России как воздух . :
"Был всю жизнь в окруженье,
Только не был в плену,
Будьте вы совершенней
Жизни той, что кляну.
Может, люди немного
Станут к людям добрей.
Дайте ж мне на дорогу
Капли влаги своей.
Окруженье все туже,
Но, душа, не страшись:
Смерть живая - не ужас,
Ужас - мертвая жизнь".
Эти проникновенные строки поэта Просолова можно в полной мере отнести и к Анатолию Бухарину
Совсем недавно среди нас жил практически живой классик, а мы и не знали, а "в свече русской культуры и" и его "меда капля есть."