That time of year thou mayst in me behold When yellow leaves, or none, or few, do hang Upon those boughs which shake against the cold, Bare ruin'd choirs, where late the sweet birds sang. In me thou seest the twilight of such day As after sunset fadeth in the west, Which by and by black night doth take away, Death's second self, that seals up all in rest. In me thou see'st the glowing of such fire That on the ashes of his youth doth lie, As the death-bed whereon it must expire Consumed with that which it was nourish'd by. This thou perceivest, which makes thy love more strong, To love that well which thou must leave ere long.
Подстрочник
Во мне ты видишь то время года,
когда желтые листья, - их или нет совсем, или мало, - висят
на трясущихся от холода ветвях, -
оголенных разрушенных хорах, где недавно пели сладкоголосые птицы.
Во мне ты видишь сумерки дня,
который после захода солнца угасает на западе;
его быстро забирает черная ночь -
второе "я" смерти, все опечатывающая покоем.
Во мне ты видишь сияние такого огня,
который покоится на золе своей юности,
как на смертном ложе, где он должен угаснуть,
поглощенный тем, что его питало.
Ты это постигаешь, и это делает твою любовь сильнее,
заставляя любить преданно то, что ты должен вскоре потерять.