Аннотация: История летающего флага Украины над Харьковом в 1991 году. Как это было/продолжение рассказа Изделие номер 2/
Когда не выпадает пропуск, а за проходной тебя ждет хмурый и неулыбчивый работник первого отдела - это неприятно. В первый раз сердце замирает и уходит куда-то вниз живота. Но у меня это - пятый или шестой раз. Кроме того, я ждал этого. После того дурацкого крика: "Банзай!", я знал, что меня ждут серьезные неприятности. Но я приехал победителем, и надеялся, что наказание не будет слишком серьезным. Поэтому без особых переживаний пошел за сотрудником первого отдела. Но сегодня что-то изменилось. По крайней мере, кабинет зам начальника первого отдела мы прошли, и впереди была только одна дверь. Кабинет начальника первого отдела. Тут уже не до шуток. В этот кабинет простые работники попадали крайне редко. Только в случае смены формы допуска. Когда я поступил на режимный завод, мне присвоили самую низкую - третью. Чтобы получить вторую, нужно было за три года не получить ни одного нарекания от первого отдела и отдела режима. Я работаю только полгода, и за это время уже несколько раз привлекался для "душевных" бесед в кабинет заместителя начальника первого отдела. Выходит, меня ждет лишение допуска, а раз так - завтра мой пропуск уже не выпадет. Я могу кричать и плакать возле проходной сколько угодно, но итог будет печальный. Все, с кем ты работал, пройдут мимо, и ты останешься наедине с бездушными бабками-контролерами. А для них ты без пропуска - может и человек, но не работник режимного предприятия. Поэтому на территорию завода тебя не пустят. Кодекс законов о труде считает отсутствие работника в течении 4 часов на работе без уважительной причины прогулом, за который предусмотрено жесткое наказание - увольнение по статье. Запись в трудовой книжке будет уже на следующий день. Суд в этом случае не поможет - на работе тебя действительно не было. А пропуск на следующий день снова кладут в твою ячейку, поэтому доказать, что его не было у тебя не выйдет. Устроиться на работу с такой записью на работу достаточно проблемно, а на режимные объекты можно и не заходить. Лишение допуска в трудовую книжку не записывается, но невидимым клеймом оно будет преследовать тебя всю оставшуюся жизнь. Ну и хрен с ним! Я еще молодой, башка варит, руки не из задницы выросли. Кое-что мне уже удалось, но если мне предстоит увольнение - плакать не буду! Подготовившись морально, я улыбаюсь, расправляю плечи и вхожу в кабинет начальника первого отдела. Вид владельца кабинета внушает уважение. Высокий, стройный, тщательно выбритый и одет так, как будто его только что выгладили. Неопределенный возраст - от 40 до 55 лет. Слегка седоват без малейших следов залысин. Замначальника, Леонид Иванович, смотрится по сравнению с ним уставшим и постаревшим. Да и вид у него, как будто он спал три ночи на пороге кабинета своего начальника. Небритый и воняет потом. Увидев меня, Леонид Иванович хотел что-то сказать, но начальник останавливает его, лишь подняв палец.
-Не будем терять время! - он показывает мне пухлую папку, на которой написана моя фамилия. Потом раскрывает скоросшиватель и выкладывает пачку аккуратно сколотых скрепкой бумаг на стол, и быстро раскладывает их текстом вниз. Так и есть, девять документов, в каждом из которых минимум два листа.
-Молодой человек! - это он ко мне, - Вы поставили абсолютный рекорд предприятия. Можете этим не гордиться - это говорит только о том, что вы не умеете работать в коллективе, но в то же время обладаете неплохими профессиональными качествами. Но терпение первого отдела иссякло, поэтому сейчас мы рассмотрим все претензии, которые к вам имеются, в порядке их поступления. Если после нашего разговора на столе останется хотя бы один документ, объяснения по которому меня не удовлетворят, вы будете лишены допуска! Итак, начнем. Первый день вашей работы на предприятии. Инженер Иванова пишет докладную записку о том, что вы ходите в рабочее время справлять малую нужду в кусты! Что скажете? - я пожимаю плечами
-Первый раз слышу! У нас на этаже сидит работница отдела режима. Она должна была выпустить меня только тогда, если бы я ей предоставил записку от начальника лаборатории. Он не разрешал мне выйти помочиться в кусты! Кроме того, Иванова должна была записать номер моего пропуска! Она это сделала? - начальник первого отдела широко улыбается
-Нет. Но она записала людей, которые могут подтвердить, что ты угрожал Марье Тихоновне помочиться на ее рабочем месте! - мне терять уже нечего.
-Вы сказали, что Иванова - инженер? Тогда почему она занимается в рабочее время тем, что расследует кто и где справляет малую нужду? Для этого доклада она отвлекла от работы достаточно много занятых людей. В том числе и вас с Леонидом Ивановичем, - последний вспыхивает и пытается что-то сказать, но начальник снова поднимает палец.
-Хорошо, вы почти не врете, и в то же время убедили меня, что место этой бумаги - в корзине для мусора! - начальник разрывает ее и бросает в корзину.
-На самом деле, при ремонте туалета у нас предусмотрены временные пропуска на другой этаж. Работница режима вам должна была сказать об этом, но решила поиздеваться над вами. Не знаю, чьи моральные травмы были больше. Весь отдел режима сейчас считает, что вы ей таки отлили под стул. Скажите, а вы действительно бы cмогли помочиться ей под стул? - увидев мою реакцию, он снисходительно улыбается,
- Можете не отвечать! Вы блефовали, и для Марьи Тихоновны это прошло. Хотя проще было спросить у людей, с которыми вы работаете, они бы вам подсказали, что к чему. Хорошо, доклад Ивановой уже среди мусора, возьмем следующий документ, - следующий документ состоит из минимум пяти листов, исписанных с обоих сторон мелким, но разборчивым почерком.
-Ваша первая командировка. Я хотел бы услышать, чем вы так достали этого человека, что он так много написал. Обвинительные заключения для 10 лет строгого режима бывают покороче! Рассказывайте! - я тяжело вздыхаю.
-У меня в первой командировке было много разных проблем. И, такой длинный доклад могло написать несколько разных людей, - на лице начальника первого отдела появляется улыбка.
-Ваш начальник отдела так просил за вас, что я готов послушать все, что вы сможете рассказать. Но если этот рассказ меня не устроит, завтра вы будете искать новую работу! Итак? - я тяжело вздыхаю.
-Мне сказали взять паспорт, командировочное удостоверение, еду на сутки, две смены белья и быть к 22-00 возле предприятия.
-Можете чуть ближе к теме. О небрежном отношении к техническому оборудованию, которое чудом не привело к гибели человека.
-Нас отвезли на аэродром, где сказали залезть в грузовой самолет. Выдали тулуп и бутылку спирта... - начальник первого отдела перебивает
-Кстати, в пьянстве вас никто не обвиняет. Скорее, в вызывающей трезвенности. И хотя это раздражает окружающих, но это обвинение я не рассматриваю. Спирт помогает от разряженного воздуха. В грузовом отсеке с герметизацией не очень, поэтому на высоте 6000 метров, на которой летит самолет, дышать тяжеловато. Спирт немного облегчает ситуацию. Вы придумали что-то свое?
-Я решил заснуть, пока мы еще не взлетели. Во сне человеку кислорода нужно гораздо меньше.
-Хорошая мысль. Но в грузовом отсеке спальные места не оборудованы. Сидеть на полу - холодно, да и сидя спать неудобно!
-Там был большой ящик. Я решил, что если я как-то закреплюсь на нем, то ... - Леонид Иванович не выдерживает.
-На ящике был ромб! Это значит, что его должны выгрузить по дороге, идиот! - но начальника мой рассказ пока только веселит.
-Леонид Иванович прав. Вместе с вами летели люди, которые знали о промежуточных посадках. Вы могли спросить их, какой ящик выбрать! Или вы отказались выпить с ними в слишком грубой форме? Все, больше никаких наводящих вопросов. Рассказывай сам, что натворил в самолете.
-Ящик был очень большой. Я мог спать на нем, как на кровати. Но с учетом того, что я в самолете, я решил привязаться. Веревки у меня с собой не было, но на полу были обрезки монтажного провода. Слишком короткие, чтобы привязать вокруг пояса, но мне удалось найти пару, чтобы с помощью ломика привязать рукава тулупа, - Леонид Иванович снова орет
-А вернуть ломик на место ты не догадался? - я только пожимаю плечами
-Решил положить его рядом с собой, чтобы как прилечу, отвязать тулуп.
-Рядом? Его нашли черт знает где!
-Я первый раз летел грузовым самолетом. Я не знал, что он так круто набирает высоту. Сейчас-то я ложусь ногами вперед! При наборе высоты упираешься в плечи тулупа - и только! А тогда, при взлете, я проснулся от того, что скользнул внутрь тулупа. Рукава-то я привязал, но руки скользнули по ним, а снизу опоры не было. Хорошо, что я успел вцепиться зубами в мех, иначе бы навернулся с этого ящика. Минут пять я жевал вонючий мех и пытался зацепиться ногами за ящик, - начальник первого отдела с улыбкой подводит итог.
-К этому времени твои коллеги приняли по 200 граммов спирта на морду лица. Ты выбрал хороший ящик - чтобы увидеть что-то на нем, нужно подпрыгнуть. И что же видит твой коллега во время этого прыжка? На ящике распят противный трезвенник. Кто-то обрезками провода притянул руки этого придурка к ребру жесткости ящика, а потом отрубил ему голову. Причем сделал это только что, потому что обезгравленный труп все еще бьется в агонии. И твои храбрые коллеги вооружились топором и ломиком и спрятались в самом темном и дальнем месте отсека, - он делает мне знак продолжать.
-Когда самолет набрал высоту, я снова заснул. А проснулся от того, что ящик начал трястись. Открываю глаза - смотрю, потолок медленно приближается. Потом опять удаляется. Я решил, что мне это снится, и хотел закрыть глаза, но тут почувствовал рывок. Ящик явно кто-то отрывал от пола! И монтажный провод уже начал поддаваться! Да и двигатели самолета ревели как-то странно! Я через пару секунд сообразил, что двигатели самолета молчат, а то, что я слышу - гудение подъемника! - начальник первого отдела пожимает плечами
-Все, что можно было использовать, как оружие против маньяка-убийцы, твои коллеги забрали с собой. Поэтому на месте выгрузки пришлось раскачивать ящик с помощью подъемника.
-Они меня чуть не раздавили! Через секунду, после того, как я спрыгнул с ящика, крепление разорвалось, и ящик ударился об потолок! - начальник первого отдела качает головой
-Я сейчас заплачу! Когда в одном месте встречаются два идиота, могут быть еще и не такие ситуации! Но вам повезло, что второй идиот вас не раздавил! Что не скажешь об аппаратуре. Благо, что техника военная, вмятины и царапины есть, но работает, - он разрывает два листа из пяти этого доноса на мелкие кусочки и бросает их в корзину для мусора.
-Но ведь на этом все не закончилось? А кто спровоцировал драку? - если честно, то я. То, что я спрыгнул с ящика за секунду до того, как меня должны были размазать об потолок, толкнуло меня на необдуманный поступок. Внезапно появившись перед лейтенантом руководящим разгрузкой, я заорал
-Вы что с ума сошли? А вдруг бы на ящике кто-то был? - лейтенант пожимает плечами
-С чего бы какой-то идиот полез на ящик, который должны сгрузить через три часа после взлета? - чтобы подтвердить свою догадку, он подпрыгивает, заглянув на верх ящика. Когда он приземляется, это уже совсем не тот, уверенный в себе лейтенант, а жалкий перепуганный пацан. Он тихо шепчет.
-Я тут не причем! Он сам виноват! Какого черта он спрятал ломик, да еще и залез на этот ящик? - он с надеждой смотрит на меня
-А где третий? - мне не удается сохранить серьезность. Я начинаю глупо ржать. Лейтенант воспринимает этот смех, как истерику.
-Кто-нибудь, помогите ему, и найдите третьего! Тому, что на ящике, мы уже не поможем! - еще бы! Моя сумка, которую я зацепил ремнем за доску, которая обеспечивает жесткость фанерного ящика, стала толщиной с эту доску! - лейтенант горевал еще минут пять, пока из дальнего угла отсека вытащили моих коллег. С учетом того, что они были вооружены ломиком и топориком, им несколько раз досталось прикладами. Встреча была не из приятных. Лейтенант с удивлением прошептал
-Вас было четверо? - наш старший так же удивленно спросил у меня
-Так ты жив? Тогда какого черта ты мычал и сучил ногами, ублюдок? - ага, посмотрел бы я, что бы ты делал в моем положении! Звать на помощь, когда единственное, на что ты можешь рассчитывать - это свои зубы, не так уж просто! Пока я думал, что бы мне ответить, лейтенант сообразил, что его разыграли. Он орет
-Ничего, я это сейчас исправлю! - и с кулаками кидается на меня. Солдаты восприняли это, как приказ, и решили добавить командировочным, утащившим лом и топор. Слава богу, никто не пострадал, если не считать нескольких синяков. Внезапно появившийся капитан быстро прекратил драку. Но говорить честно про все это - лишиться допуска сразу. Сбивчиво пытаюсь протолкнуть идею про то, что лейтенант, который руководил разгрузкой, неправильно воспринял мои претензии по поводу раздавленной сумки, а мои коллеги за меня вступились. Мой рассказ не один раз прерывается возмущенными воплями Леонида Ивановича
-Он врет! Он нагло врет! - но начальник первого отдела от души веселится. Наконец, он прерывает мой рассказ движением руки.
-Вижу, что врет! Но, если вы заметили, он, ни на кого вину не перекладывает! В отличии от того лейтенанта, который нарушил инструкцию по разгрузке, повредил ящик с аппаратурой и кроме того, своими действиями спровоцировал драку, - он разрывает три оставшиеся листа и бросает их в корзину. После этого он поднимает следующий документ, состоящий из двух листов. Я успеваю заметить, что почерк на нем очень уж мне знакомый. Интересно, что про меня написал старший группы в моей первой командировке? Начальник первого отдела замечает мой взгляд на почерке доноса
- Вижу, вы заметили, кто писал этот документ! Если коротко, то он обвиняет вас в употреблении в пищу заведомо несъедобных продуктов питания, а также употреблении омерзительных напитков в неестественной сервировке, что нанесло моральную травму остальным командировочным. Объясните, пожалуйста, что это значит, и зачем вы это все делали!
-Капитан, который прекратил драку, тут же спросил у старшего группы, почему меня не предупредили, что на этом ящике нельзя устраиваться. Тот сказал, что я слишком умный и самостоятельный, оторвался от коллектива, не захотел с ними выпить и куда-то ушел. Капитан внимательно посмотрел на меня и переспросил: "Ты совсем не пьешь, или не захотел пить только с ними? Тот, кто совсем не пьет, тот или больной, или сволочь! На язвенника ты не похож, а вот на сволочь - очень даже!" Я начал оправдываться, что просто не хотел торопиться, нужно было по-человечески нарезать закуску, разложить ее аккуратненько. Просто пить, занюхивая рукавом, не в моих правилах. Хотел придать выпивке немножко праздника, но меня не поняли. Капитан мне подмигивает: "Так может выпьем сейчас, чтобы неудачно начатое знакомство не запомнилось плохо?" Мне ничего не осталось, как согласится. Но все запасы провизии, которые были в моей сумке, для еды стали непригодными. Термос с чаем лопнул, и залил все продукты, пластиковые и стеклянные осколки термоса доделали все остальное. Благо, что одежда была в другом отделении. Вещи стали мокрыми, но стекла и пластика на них не было. Единственным, оставшимся целым была бутылка со спиртом. Я быстро продемонстрировал все это капитану, надеясь, что при таком обороте выпивка не состоится. Но я ошибся. Капитан, казах по национальности, что-то сказал на своем языке солдату-казаху, и уже через пару минут тот притащил раскладной столик, скатерть, термос, пару колец сыровяленой колбасы и две буханки хлеба. Капитан показал туда, где по его мнению должен был стоять столик, после чего обращается ко мне: "Стол и закусь за мной. Что останется - заберешь с собой, в том числе и термос. А сейчас давай, придавай выпивке немного праздника!" Колбаса оказалась такой твердой, что мой раскладной нож только и смог, что прорезать кишку и углубиться в ее твердь на пару миллиметров. Капитан хмыкнул и дал мне штык-нож: "Порежешь - вернешь". Со штык ножом дело пошло немного веселее, но первый отрезанный кусок насторожил запахом. Пахло не очень свежим засохшим мясом, прелым чесноком и прогорклым жиром. Тот, кто делал эту колбасу, пытался забить эти запахи черным и красным перцем, положив их слишком много, для того, чтобы колбаса осталась съедобной, но их запахи существовали отдельно от прочего, и привели только к тому, что у меня слезы потекли из глаз и я начал чихать. Через пару секунд запах колбасы дошел и до моих коллег, и они попытались слинять от выпивки. Но не тут-то было! Капитан криво ухмыляется: "Ребята, стаканчики у меня есть, берите! Или вы не хотите со мной выпить?" Им пришлось взять стаканы. От колбасы они категорически отказались. Капитан не настаивал: "У нас демократия! Кто хочет - закусывает, кто хочет - запивает! Чайком запить не хотите?" Судя по злым глазам капитана, чай был не хуже колбасы. Я решил проверить. Первое, что меня насторожило - его розовато-бело-коричневый цвет, и то, что над ним не было пара. Старший пытался шепнуть: "Не пей!", но капитан укоризненно посмотрел на него: "Только что кто-то говорил, что этот парень отказался пить с вами. А сейчас вы подбиваете его отказаться от нашего гостеприимства! Нехорошо!" Но я уже налил чая в крышку от термоса. От него несло каким-то жиром и красным перцем. Но мне уже было все равно. Осторожно отхлебнув горяченного напитка, я понял, почему старший предупреждал меня. Чай был очень терпкий, горячий, соленый с огромным количеством красного молотого перца, острого настолько, чтобы слезы из моих глаз хлынули ручьем. Капитан хлопнул меня по плечу: "Молодец! Настоящий мужчина! Теперь давай за встречу!" Он пытался всунуть мне в руку стакан, но я судорожно зажал в одной руке крышку с чаем, а во второй - кусочек колбасы. Капитан щедро плеснул мне спирта в недопитый чай, а остатки моей бутылки разлил себе, лейтенанту и моим коллегам: "Ну, за встречу, которая плохо началась, но хорошо закончится! До дна!" Мои коллеги с ужасом смотрели на то, как я выпил грамм 200 горячего напитка. Они тоже выпили, но им не пошло. Блевать они пошли на свежий воздух, а когда вернулись, я уже слопал половину кольца колбасы и почти целую буханку хлеба. Пойло, состоящее из круто заваренного в молоке зеленого чая с красным перцем, солью и бараньим жиром напополам со спиртом вызвало такой аппетит, что я был готов жрать свою сумку. От того штына, что стоял в отсеке, мои коллеги хотели снова пойти блевать, но капитан их остановил: "Парни, вам уже пора лететь!" - начальник первого отдела разрывает один листок из двух
-А что было в вертолете? Здесь написано что вы ели такую дрянь, что не блевал только пилот! Кстати, на чем вы на этот раз сервировали себе стол? Неужели нельзя было есть с сумки или с колен? Да и вообще, жрать в вертолете могут только воздушные акробаты или пилоты. Остальных там тошнит!
-То, что я выпил - действительно страшное средство. Я проснулся от того, что меня растолкали уже после посадки. Я отлично выспался, но сильно хотел есть, и у меня болели челюсти. Они не привыкли к жеванию такой твердой пищи. Но выбирать мне не приходилось. Ведь у меня и питье было достаточно своеобразным. Я думал, что мы уже на месте и нас сейчас накормят, но оказалось, что нам еще около часа лететь на вертолете. Вертолета пришлось ждать достаточно долго. Я решил выпить чаю, в расчете на то, что голод немного утихнет. Я ошибся. Есть захотелось так, что я понял, что если не поем сейчас, то умру или от голода, или от язвы. Поэтому я время от времени нырял в сумку и доставал кусочки колбасы, благо, что я додумался порезать ее всю, пока был штык-нож. Остальные командировочные отошли подальше и стали с наветренной стороны. К тому времени, когда прилетел вертолет, голод еще не прошел, но измученные челюсти уже отказывались жевать твердую колбасу. Мне пришлось держать ее во рту, как леденец, в расчете на то, что она станет чуть-чуть мягче. Надежда оправдалась, но чем мягче становилась колбаса, тем больше она воняла. Кроме того, красный перец тоже давал о себе знать. Уже через пять минут у меня текло их носа, изо рта и из глаз так, что было только два выхода: или проглотить, или выплюнуть. Мой вид окружающим удовольствия не доставлял. Мои коллеги после неудачной выпивки, повторять возлияния не рискнули. В результате они были серо-зеленого цвета, и злые, как черти.
Еще бы чуть-чуть, и они бы отлупили меня, но прапорщик, который прилетел за нами, отвлек их внимание. Он с улыбкой осмотрел их помятые рожи и сунул им в руки по одному серо-зеленому пакету. (Для тех, кто никогда не пользовался услугами Аэрофлота - для тех, кому тошнит, как переносной толчок). Весь вид прапорщика говорил: "Ребята, я вижу, что вам уже нечем, но на всякий случай!" А вот мой вид привел прапорщика в легкий ступор. Да и то, что я жевал, заставило его поморщиться.
-Оставь эту дрянь, сынок! Эту колбасу делают из баранов, которые умерли от старости! У тебя еще челюсти не болят? - я с усилием проглотил последний кусок
-Все, больше не могу! А есть еще хочется! Нам долго лететь? Хочу поесть чего-то человеческого! Сил больше нет жевать эту резину! - прапорщик как бы между прочим спрашивает
-И сколько ты ее съел? - я заглянул в сумку. В ней оставалось штуки четыре колечка. Я показываю рукой
-Два вот таких кольца! - прапорщик протягивает мне пакет, потом подумав секунду еще один.
-Держи! Будешь наполнять! Одного, думаю, будет маловато! - при полете на вертолете над тайгой, ощущения, как у яблока в руках жонглера - вниз-вверх, вправо-влево. Мои коллеги судорожно сжимают пакеты, чтобы не пропустить момента, когда они окажутся нужными. Но пока все в порядке - у них желудки несколько часов, как освободились от содержимого. А мой, хотя и не пустой, но настоятельно требует жратвы! Жевать колбасу категорически не хотелось. Хлеб, хотя и вкусный, но жутко крошился. Свинячить в вертолете не хотелось, поэтому я решил использовать один из двух пакетов совсем не по назначению. Я разорвал его пополам, и в результате получил небольшую салфетку на колени. Я достал буханку хлеба и положил его на эту "салфетку". Глаза прапорщика из квадратных медленно становятся обычной формы. Он пытается что-то спросить, но я его опережаю
-Эти пакеты одноразовые, или вы их моете и сушите после использования? Я хочу есть, но у меня больше ничего нет, кроме хлеба и этой твердокаменной колбасы! - прапорщик криво ухмыльнулся и вытащил откуда-то плотно упакованный сверток. Даже сквозь несколько целлофановых пакетов пробивался какой-то странный запах. Пахло несвежей рыбой но уж очень сильно, для такой плотной упаковки. Я не сразу сообразил, что содержимое пакета должно пахнуть значительно сильнее. Прапорщик с видом заговорщика мне подмигивает
-Рыбки хочешь? Вкусная, слабосоленая по эксклюзивному рецепту! - старшего начало рвать какими-то зелеными сгустками, а второй мой коллега, перед тем, как воспользоваться пакетом, успел прошептать
-Не раскрывай! - начальник первого отдела с отвращением перебивает
-Ты его не послушал. В пакете был омуль. Обычно его перед засолом держат 2-3 дня в прохладном месте. В результате появляется легкий душок, но мясо рыбы становится необыкновенно нежным и вкусным. Та рыбина куда-то завалилась, и ее нашли только по запаху, когда рядом с ней стали слезиться глаза. Потом она провалялась на помойке недели две, ее и солить-то никто не собирался! С учетом того, что там не жарко, она завонялась, но не сгнила! Ничего, собаки там все жрут! Он-то и вез ее для собаки. Когда ты съел эту рыбину, весом с полтора кило целиком, прапорщик воспользовался тем пакетом, что всучил тебе! Ну и как тебе эта рыба?
-Не самая вкусная, из тех, что я ел, но в нашей столовой бывало и похуже! По крайней мере до столовой я продержался! - начальник первого отдела рвет второй листок, потом собирает все документы со стола, кроме последнего и сует их в папку.
-На сегодня с меня хватит! Иначе и мне понадобиться такой пакет! - он куда-то звонит по телефону
-Где эта чертова Иванова? Ее за смертью посылать, а не за гандонами! Пусть заходит, сколько можно ждать! - через пару минут в дверь скромно стучат. После разрешения, в кабинет входит Иванова с большим пакетом в руках. Начальник первого отдела с усмешкой берет у нее пакет из рук и высыпает содержимое на стол. Такую кучку я недавно видел. Тысячи на 2 Изделий Љ2 потянет. Начальник первого отдела жестко заявляет
-К вам троим у меня серьезные претензии! Постараюсь быть кратким. Сначала один идиот заявил в милиции, что режимный завод готовит на октябрьскую демонстрацию красочное летающее панно, изготовленное из самых дешевых гандонов. Понимаю, что его задержали по обвинению в спекуляции, когда он за раз купил 2000 штук, что пугали пятью годами лишения свободы. Молодец, что нашел отмазку и не раскрыл настоящего применения этих резинок. Только зачем было говорить, что это будет флаг Украины? Сказал бы, что это будут яблоки или другие фрукты и все бы на этом закончилось! - Леонид Иванович хочет что-то сказать, но его тут же обрывают
-Молчите! Потом второй идиот предоставляет документы, из которых органы внутренних дел убеждаются, что деньги, выданные под отчет, действительно списаны на приобретение этих резинок, которые и презервативами стыдно назвать! Если бы не это, мы могли сказать, что это неудачная шутка придурка. Лишили бы его премии, выгнали бы к чертовой матери, в крайнем случае! А сейчас это уже шуткой не назовешь! Леонид Иванович, может, вы считаете, что уже созрели для моего места, а мне пора на пенсию? Ваше сотрудничество с милицией в этом вопросе я могу рассматривать только так! Менты обратились в горком, те прислали специалиста, проверить возможность реализации этой дурацкой идеи. И вот доктор наук, профессор, который оторвался на полчаса от лекций в институте, на автомобиле главного инженера въезжает на завод. Его только на пару минут оставили одного, и тут третья дура, конвоирует несчастного профессора в отдел режима. Его нашли только через три часа, когда приехали из горкома партии, так и не дождавшись отчета своего специалиста. Несчастный профессор все это время считал, что его похитили террористы. Он начал качать права, поэтому его затолкнули в комнату для шпионов. Два на два метра без окон, мебели и удобств. Дали ручку, листок бумаги и сказали писать объяснительную. Чтобы профессор понял, что намерения у работников отдела режима самые серьезные, посадили возле решетки охранника с пистолетом в открытой кобуре. За те три часа, что профессор провел в камере, он написал жалобу в прокуратуру, в горком партии, депутату, и уже начал писать исковое заявление в суд. Умный, интеллигентный человек! Короче, за десять дней до демонстрации у нас будет очень представительная комиссия по проверке того, как из дешевых гандонов можно сделать летающий флаг Украины. Из прокуратуры, внутренних дел, горкома партии, и еще черт знает откуда! Каждый из вас внес свою долю дурости, чтобы это произошло.
Поэтому я сейчас хочу услышать ваши предложения. Леонид Иванович, начнем с вас! - тот почти взвизгивает.
-Нужно лишить этого придурка допуска и выгнать к чертовой матери! - начальник первого отдела пренебрежительно улыбается.
-И что это нам даст? Кто объяснит этой комиссии, зачем на режимном заводе понадобились 4000 презервативов? Попробуйте вы, но только так, чтобы я поверил! - Леонид Иванович задумывается
-Их можно использовать, как водонепроницаемые чехлы! - несмотря на серьезность ситуации, я не могу сдержать смех. Но ледяной взгляд начальника первого отдела - и смеяться больше не хочется. Начальник первого отдела хмыкает
-Вас я выслушаю в последнюю очередь! Леонид Иванович, это и есть основное назначение презерватива. Независимо от того, на что его натягивают, на член или на боеголовку. Надеюсь, вы не собираетесь посвящать комиссию в то, как были использованы эти 4000 штук Изделия Љ2? В этом случае я буду требовать лишить вас допуска и отдать под суд за разглашение секретных данных! Есть еще идеи? - подождав еще секунд 10, начальник поворачивается к Ивановой
-Что скажете вы? Задержим комиссию и отведем в отдел режима? Тогда предупреждаю, что в случае отрицательного мнения комиссии, тот профессор, который с вашей подачи провел полтора часа в камере, требовал провести вам аттестацию. И, поверьте, он лично будет решать, оставить ли вам диплом инженера, или нет! - Иванова почти плачет
-Но ведь это невозможно! Решение комиссии в любом случае будет отрицательным! Никто не разрешит делать флаг Украины из презервативов! А если его, - она показывает на меня,
-Отдать в дурку? Только психически неполноценный может придумать то, что придумал он! - начальник пренебрежительно улыбается.
-Я порекомендовал вам покупать эти резинки не более, чем по 100 штук в одной аптеке и не заходить дважды в одну и ту же. Вы выполнили мою рекомендацию? - Иванова надувается от гордости
-Я восприняла это, как приказ! Я потратила всю субботу и воскресенье и половину понедельника... - начальник ее перебивает
-А что бы вы сказали органам внутренних дел, если бы вас все же задержали и предъявили обвинение в спекуляции? - Иванова качает головой
-Ничего бы у них не вышло! Каждую сотню я отдавала мужу, а он отвозил их домой! У меня с собой было только 100 штук! - голос начальника становится пронзительным
-Я задал вопрос и сейчас повторяю его! Что бы вы сказали органам при задержании вас по подозрении в спекуляции? Или даете свой вариант, или честно говорите, что у вас нет вариантов! Если бы вы сказали, что это я вам приказал, то тогда вы бы точно оказались бы в дурке, или получили бы пару лет за спекуляцию! Ну? Если вы не ответите в течении минуты, то я лично гарантирую вам лишение допуска, а пострадавший от вас профессор - аннулирование вашего диплома! Я проверил, что вы делали в течении последних трех лет, как инженер! Озвучить? Ничего! Хотите работать в отделе режима? Форменную одежду и пистолет я вам гарантирую! - Иванова напряженно думает, но ничего толкового ей в голову не приходит. Когда начальник бросает взгляд на часы она выпаливает
-Я бы сказала, что мы с мужем любим извращения! - начальник смотрит на нее с жалостью
-С этого места поподробнее! Вы едите эти гадкие, пересыпанные тальком резинки? Надуваете и разбрасываете по комнате во время секса? Или у вашего мужа не один, а сотня членов? В любом из этих случаев по вам точно дурка плачет! Хватит! У вас нет вариантов! У этого извращенца был более-менее разумный, кроме упоминания флага! Но уже поздно! У него в мозгах какой-то винтик с неправильной резьбой. В ситуации, когда любой человек просто выматерился бы, этот оригинал орет: "Банзай!" Леонид Иванович, вы за трое суток изучили генеалогическое дерево этого инженера до седьмого колена? Ну и как? Нашли японцев? - Леонид Иванович отвечает нецензурно. Начальник повышает голос
-Леонид Иванович, вы майор, а я полковник! Соблюдайте субординацию! - Леонид Иванович встает, вытягивается по швам и рапортует.
-В его родословной есть только русские, украинцы и евреи! Японцев среди его родственников или знакомых не обнаружено! - начальник небрежно кивает
-Спасибо, утешили! Спрашивать у этого...- он смотрит на меня, и не находит цензурного слова, чтобы меня назвать,
-Бесполезно! Я сегодня выслушал столько басен - на неделю хватит! Через неделю, если все закончится благополучно, послушаю очередную порцию. А пока эту неделю вы трое сделаете все возможное, чтобы комиссия уехала с положительным решением. Если будет утечка информации о том, как были использованы 4000 презервативов - нас покинет Леонид Иванович. Пойдет служить капитаном в какую-нибудь забытую богом дыру. Если к приезду комиссии вы не успеете сделать то, что собирался сделать этот идиот, - он кивает на меня
-Нас покинет инженер Иванова. Вы борец за выполнение норм режима - вот и боритесь! И наконец, при любом отрицательном отзыве комиссии, нас покинет тот, кто затеял эту кашу! Все, кроме него свободны! А с ним мы решим несколько организационных вопросов!
Дождавшись, пока мы с ним останемся в кабинете одни, он пальцем манит меня к столу. А дальше происходит то, от чего я чуть не проваливаюсь под землю. Начальник первого отдела пишет на бумажке число 400. Я тупо смотрю на него и делаю вид, что не понимаю. Ему это быстро надоедает.
-Слушай, парень, я знаю, что ты клоун с того самого момента, как ты им стал. Все, что ты сделал, как клоун, я тоже знаю. Но у меня правила игры немного другие. Справишься - получишь это, - он показывает на число 400,
-Откажешься или завалишь дело - лишишься допуска! - до меня, наконец, доходит, что корчить из себя дурака иногда вредно для здоровья. Да, я клоун. Так называют на заводе тех, кто за деньги, на свой страх и риск нарушает инструкции первого отдела, в том случае, когда другого выхода нет. Инструкции писали в 30-40 годах, а с тех пор многое изменилось, кроме этих инструкций. Я пожимаю плечами
-Клоун - так клоун! С учетом того, что я вам рассказал, вы вправе меня так называть. А с этим заданием я справлюсь, были работы и посложней! Я могу идти? - начальник первого отдела ожидал совсем другой реакции.
-Но я должен знать, что ты собираешься делать! - я пожимаю плечами
-Мы вроде определились! Клоун всегда работает на свой страх и риск. И начальник никогда не знает, что он будет делать, иначе сам станет соучастником, если клоун завалит дело. Если у вас другие правила, тогда чего уж там, говорите, что я должен сделать! - начальник первого отдела задумывается. Если он записывал этот разговор, в чем я почти не сомневался, то моя фраза поставила все на места. Теперь списать все на меня не удастся. Я тем временем жду его ответа. Наконец, он принимает решение
-Хорошо, я и сам не знаю, что тут можно сделать. Если ты придумал эту дурость, должен придумать, как из нее выбраться! Рассказывай, что придумал!
-Вы уже определили, что мы будем работать втроем. Не самая лучшая для меня компания. Если начинать с этого, то я могу вас просить только о том, чтобы перед демонстрацией Леонид Иванович озвучил несколько технических фраз, - начальник первого отдела подозрительно смотрит на меня.
-Леонид Иванович и техника - вещи несовместимые! Он боевой офицер, прошел Афганистан и еще несколько других горячих точек, про которые узнают лет через 20! Но он ничего не смыслит в технике! Почему он, а не Иванова?
-У меня третья форма допуска, у Ивановой вторая. Единственный, кто из нашей компании имеет первую группу... - на лице начальника первого отдела появляется улыбка.
-Леонид Иванович. Думаю, что среди комиссии первую группу будут иметь не больше трех человек! Но мнение этих троих будет достаточно... - я улыбаюсь.
-Остальное сделает Иванова. Но если об этом будет знать кто-то кроме меня... - начальник первого отдела краснеет от гнева.
-Что ты себе позволяешь, пацан? Хочешь сказать, что из первого отдела может уйти информация? - я презрительно улыбаюсь.
-Когда меня перепутали с Северко, и узнавали о моем сожительстве с гражданами Нигерии, через неделю об этом знал весь завод. Допрашивал меня Леонид Иванович, который предупредил меня, чтобы я не разглашал подробности разговора. Если я никому ничего не говорил, то почему все спрашивают меня, как там мои сожители, граждане Нигерии, которых завербовала Моссад?
-Я ничего об этом не знаю! И если в утечке информации виновен Леонид Иванович, он будет наказан!
-Николай Петрович, если вы знаете, про все то, что я сделал, как клоун, то должны поверить мне на слово. Или увольнять меня прямо сейчас! Через два часа я предоставлю вам список всего необходимого, и то, что должен будет сказать Леонид Иванович. Там будет не больше двух листов печатного текста. Недели вполне достаточно, чтобы заучить все напамять! - Николай Петрович мстительно цедит.
-Если у тебя ничего не выйдет, с моими рекомендациями тебя не возьмут даже в ассенизаторы! А Ивановой я скажу, чтобы ни на шаг от тебя не отходила!
-У нас уборные разделены по половому признаку! Но я не против, если в уборной Иванову будет сменять Леонид Иванович. А это, - я показываю на число 400,
-В случае положительного отзыва комиссии, благодарность можно будет подкрепить премией!
-Без тебя разберусь! Иди, работай, клоун!
Ничего, особо сложного я не придумал. Два раза в год, на майскую и октябрьскую демонстрации наш завод вывозил автомобиль, украшенный большим плакатом в виде флага Украины. Метра три в высоту и около 5 в длину. Плакат занимал не слишком много места, поэтому остальную часть кузова занимало руководство завода, партийная и профсоюзная верхушка, а также пару человек передовиков производства. Очень удобно - не нужно пешком топать через всю улицу Сумскую, а проехал через площадь - и свободен. Кроме того автомобиль сразу увозил флаги и транспаранты обратно на завод, где они сдавались на склад до новой демонстрации. Плакат в виде флага Украины был сделан из фанеры, и легко разбирался. Те, кто на демонстрации ехал на машине через площадь, за площадью пересаживались в служебные Волги или в частные автомобили. А простые инженеры, как я, из молодых, ехали разбирать флаг и сдавать его в месте остальными атрибутами демонстрации на полугодовое хранение. Если по всей поверхности этого плаката закрепить воздушные шарики, надутые водородом, то плакат будет летать. При этом, его можно привязать веревками к кузову и поднимать на нужную высоту, хоть на три, хоть на пять метров, благо на площади нет троллейбусных проводов и других препятствий. Когда ко мне в аптеке, во время приобретения первых 2000 презервативов, подошел мрачный лейтенант милиции и просто сказал : "Пройдемте!", я понял, что что-то пошло не так. А когда в отделении милиции, женщина в чине майора, начала писать протокол, я только-то и видел, что большой флаг Украины у нее над головой, и чуть ниже - портрет Дзержинского. Мне сообщили об ответственности за дачу ложных показаний, а потом спросили, где я собираюсь продавать эти дешевые презервативы, и по сколько за штуку. Мысль о том, что я их собираюсь использовать как-то по-другому, у милиционеров даже не возникла. Чтобы я быстрее думал, майор мне сразу сообщила, что мне светит пять лет общего режима, но если я буду сотрудничать, то наказание может быть около 3 лет, и даже может быть условным! То есть спекулянтов они давят железной рукой, а раскаявшихся лохов просто предупреждают. Вот тут я и брякнул про использования презервативов для Октябрьской демонстрации. У майора от моей наглости даже дыхание перехватило.
-Ты меня за дуру держишь? Для этого проще купить воздушные шарики! Те даже раскрашивать не нужно! - может быть сейчас это и проще, но не в 1991 году. Шарики - дефицит, в лучшем случае можно найти не больше 10 одного цвета! А мне нужно 2000! Да и начальство меня не отпустит на целый день мотаться по городу в поисках дефицитных шариков! - в лице майора появляется сомнение. Я продолжаю убеждать.
-Даже, если бы я нашел 2000 шариков, то их цвет не будет полностью совпадать. Флаг получится не то линялым, не то грязным. А так - у меня 2000 бесцветных шариков, которые я надую, а потом покрашу из краскопульта. Флаг будет - как новенький! - майор минуты две переваривает информацию, потом еще раз напоминает про дачу ложных показаний. Весь мой вид излучает предельную искренность. Она заявляет
-Сейчас я перезвоню твоему начальству, и если информация не подтвердится... - я чуть было не заржал, но обстановка к смеху не располагала. Майор действительно позвонила. Леонид Иванович - человек очень вежливый в общении, особенно с женщинами. Кроме того, с теми женщинами, у кого звание, такое же, как и у него. Но когда майор милиции попросила сообщить цель приобретения 2000 Изделий Љ2, то Леонид Иванович начал орать, как базарная торговка.
-Так вот где этот ублюдок! А мы его уже обыскались! Пусть немедленно берет эти сраные гандоны, и если через пять минут его не будет на проходной, то может считать себя уволенным! - возможно, Леонид Иванович рассчитывал избавиться и от меня, и от дурацкой возни с презервативами, но майор милиции этому помешала. В нескольких душевных выражениях она объяснила ему, что со следователем милиции так не разговаривают, если, конечно, он не хочет стать соучастником. Что если она не получит конкретный ответ на свой вопрос, то за Леонидом Ивановичем тоже приедут. И хотя она знает, что на завод милицию могут сразу и не пустить, но она гарантирует, что опергруппа дождется Леонида Ивановича, даже если он неделю проживет на заводе, пока опергруппе дадут нужные допуски. Леонид Иванович сбавил тон, и уже почти вежливо заявил, что разгласить по открытой связи эту информацию он не может, так как не знает группу допуска собеседника. Майор милиции ехидно поинтересовалась, может у ее коллеги мания преследования, что он засекретил изготовление летающего флага Украины с использованием самых дешевых гандонов, надутых водородом. Леонид Иванович был явно не готов к такому развитию событий. Из трубки телефона послышались хрипы, скрежет зубов и прочие не содержащие информации звуки. Майор милиции решила прервать этот поток эмоций.
-Все, с меня достаточно! Или вы подтверждаете, версию вашего работника, или за вами выезжает опергруппа, и вы под протокол изложите свою версию приобретения 2000 Изделий Љ2. И тогда точно кто-то из вас сядет за ложные показания! - Леонид Иванович неохотно подтвердил, что все мной сказанное - чистая правда, и меня ждут не дождутся на предприятии. Майор аккуратно дописала протокол, после чего неприятно улыбнулась мне.
-Я пошлю официальный запрос на ваше предприятие. У меня есть 10 дней, для того, чтобы решить, открывать уголовное дело или нет. Ты в ближайшее время не собираешься уезжать из города? - я-то знаю, что мне светит командировка на Дальний Восток, но говорить о ней нельзя- секретно. Поэтому тупо мотаю головой, как лошадь.
-Я прослежу. А сейчас тебя вернут к проходной предприятия! - она выполнила свое обещание, и я считал инцидент исчерпанным, но совершенно напрасно. Сейчас наступала расплата за недостаточную сообразительность.
Уже за дверью начальника первого отдела ко мне пристроилась Иванова с явным намерением сопровождать меня, пока я не выйду за проходную. Участвовать в чем-либо она не считала нужным, поэтому со склада я пер все на себе. Как всегда она откуда-то достала огромный блокнот и начала записывать, что и как я делаю. Что-либо объяснять ей я отказался, на что она тут же попыталась поябетничать. Что сказал Леонид Иванович слышал даже я. Смысл сказанного в том, что она тоже инженер, причем с гораздо большим, чем у меня опытом, поэтому должна разобраться сама. Или она хочет получить техническую помощь от замначальника первого отдела? Все это Леонид Иванович умудрился высказать за 10 секунд сплошными нецензурными выражениями, после чего бросил трубку. Иванова не рискнула звонить начальнику первого отдела, поэтому тупо конспектировала каждое мое действие. Разместив все полученное на складе у себя на рабочем месте, я взял один из учебников, который и в институте-то читать было тяжело. Мозги совершенно отказывались понимать прочитанное. Единственное достоинство этой книги состояло в том, что ее автором был тот самый профессор, пострадавший от Ивановой. Около часа я сочинял речь для Леонида Ивановича. Иванова не знала об этих договоренностях, поэтому рискнула повторно позвонить заместителю начальника первого отдела и озвучить пару фраз из того, что я писал. А вот Леонид Иванович уже знал, что ему предстоит, и услужливость Ивановой не вызвала у него восторга. По крайней мере он через пару секунд прервал ее смесью рычания тигра и матерной брани. Все остальное было делом техники. Я собрал фанерный плакат с флагом Украины, расчертил его на маленькие квадратики. В углы квадратиков вбил маленькие гвоздики. Вот собственно и все! А дальше я связывал сосок презерватива и выворачивал изделие так, чтобы нитка вышла через резиновое кольцо. Теперь при надувании соска было не видно, а полученное смотрелось, как бублик с дырочкой, которая уже начала заростать. И чем больше входило водорода в этот бублик, тем больше он становился похожим на шарик. Теперь нужно было только связать остатком нитки горлышко и той же ниткой привязать за гвоздик. Если начинать сверху, что я и сделал, то гвоздики не угрожают нежным воздушным изделиям. Они своей теснотой не дают доблаться друг другу к острым железным предметам. Через два дня я уже мог сдать лестницу на склад, и цеплять шарики уже на уровне своего роста. Раза три в день подходил Леонид Иванович и озвучивал то, что я написал. И это было единственным временем, когда Иванова отходила так, чтобы ничего не слышать, но видеть, что я делаю. От первых выступлений замначальника первого отдела я едва не падал с лестницы от смеха, но упорству Леонида Ивановича можно было позавидовать. В конце второго дня он произнес свою речь без малейшей запинки, правильно назвав все технические термины. Иванова от моей тупой однообразнной работы уже устала, но бдительности не утратила. А мне очень нужно было хотя бы два часа без ее надзора. Нужное время я получил достаточно жестким способом. Она тоже в этом виновата. Перерыв - это дело святое, тем более, что длиться он не более 40 минут. Я думал, что в столовой она меня оставит в покое. Как бы не так! Она садилась за мой столик, и круто посолив все, что взяла себе, мгновенно все пожирала. Не знаю, может свинья, ест и быстрее, но не намного. А потом она минут пять смотрела, как я ел свой обед. Надо мной уже начали насмехаться, что меня преследует толстая, пожилая замужняя женщина, с репутацией доносчицы. Меня стали сторонится девушки моего возраста с недвусмысленными намеками, что у меня уже есть предмет обожания. Поэтому я поступил совсем не как джентльмен. Купив в аптеке глауберовой соли(кто не знает - сильное слабительное, со вкусом обычной соли, но с небольшой горчинкой), я успел высыпать три порции в солянку, пока Иванова не подошла. Она как всегда обильно посолила борщ. Если бы она так посолила и второе, то она приняла бы тройную дозу слабительного. Я пытался ей сказать, что есть много соленого вредно, что ее скверная привычка пересаливать портит мне аппетит, но она только ухмыльнулась
-И это говорит тот, кто жрет тухлую рыбу совсем без соли! - если бы я высыпал в солянку пять порций слабительного, она бы их все сожрала. За те три часа, что она отсутствовала, я успел установить по одному ультрафиолетовому излучателю с каждой стороны флага. После этого бдительность Ивановой увеличилась еще больше. Она сопела у меня под ухом все время, но во время обеда я ел один!
Еще через два дня, когда мне оставалось уже только два нижних ряда шариков, подошел мрачный, как туча, начальник первого отдела. Он сделал знак Ивановой отойти, а потом шепотом сказал
-У меня есть подозрение, что ты что-то знал, когда болтал в райотделе про флаг Украины. Мне сообщили, чтобы мы не торопились с окраской. Все решится в пару последних дней. И какой флаг мы повезем, красно-синий, или желто-голубой, сейчас неизвестно. Если бы у нас были воздушные шарики, мы бы круто оболжались! - я тут же предложил
-А давайте покрасим одну сторону в красно-синий, а вторую - в желто-голубой. Вроде как приемственность! А если дадут сигнал, что это не катит, я нужную сторону за пять минут перекрашу! - эта мысль показалась ему разумной, и мы так и сделали. К приему комиссии было все готово, но за пару часов до ее появления, я схватил два здоровенных куска пенопласта и с безумными глазами заорал
-Чуть не забыл! Мне срочно нужно в цех! - я попытался побежать, но Иванова вцепилась в меня, как клещ
-Только со мной! И попытайся только попробовать бежать! - к цеху мы перли с максимальной для нее скоростью. Она ломанулась через автоматическую вертушку первой. Если в конструкторском бюро на каждом этаже сидит бабка-контролер, то в цеху поставили автомат. Всовываешь пропуск и проходишь. Автомат был придуман еще в 60-е годы, поэтому таких глупостей, как различение морды человека и сравнения ее с предъявленным пропуском там не предполагалось. Все гораздо проще. Один человек - один пропуск. Свой пропуск никто не отдаст. А раз так - зашел пропуск, зашел человек. В цеху было табло, на котором зажигались номера пропусков зашедших. При этом начальник цеха отвечал за все вошедших, поэтому первое, что полагалось сделать - это показаться ему, а если он тебя знает плохо - назвать номер своего пропуска и предъявить его в натуре. Пропуск заходил отдельно, чтобы исключить проход двух человек по одному пропуску. У этой машины был один изъян - она не принимала гнутые пропуска, о чем зараннее предупреждалось большим плакатом. Я уже один раз обжегся на этом, потому что таскал пропуск в заднем кармане брюк. При этом мощнейшая вертушка остановилась, и я оказался в камере смертника. Сектор круга, ограниченный двумя стенами-радиусами из толстенной решетки. Третья стена, пол и потолок - нержавеющая сталь. Сейчас это предстояло Ивановой. Мы работали на свежем воздухе и уже начинало холодать. Поэтому, кроме обеда мы несколько раз прерывались, чтобы попить горячего чая. Мне удалось незаметно прислонить сумку Ивановой к горячему чайнику, как раз тем местом, где был пропуск. Она не обратила особого внимания на то, что ее пропуск был согнут, за что и поплатилась. Машина наотрез отказывалась принимать гнутый пропуск. А я изображал страшное нетерпение
-Сколько можно возиться! Тут же написано - гнутые пропуска не вставлять! Разогните, а потом пихайте! - что она и сделала. Она не знала, что когда пропуск вернет свою изогнутую форму, вертушка застопорится. Когда решетка остановилась, оставив Иванову уздницей, я просунул оба куска пенопласта сквозь нее.
-Не скучайте без меня! Я постараюсь позвать кого-нибудь на помощь, но уже после того, как комиссия уедет! - она, еще не понимая, шепчет
-А как же цех? - я пожимаю плечами
-Он мне нужен был только чтобы оставить здесь вас. Если вы сядете на один кусок пенопласта, а второй подложите под спину будет удобнее! Мне уже пора! - мне в догонку несется рев обманутой женщины. Пусть она меня простит, но ей все равно светит место бабки-контролера. У нас этот профессор читал курс теории поля. С ним договориться невозможно, как и воспользоваться шпаргалкой. Каждый получил ту оценку, которую заслуживал, а я очень хорошо знаю, какую оценку заслуживает Иванова, как инженер.
А дальше все пошло, как задумано. К моменту, когда комиссия из 12 человек подошла к флагу Украины, он уже парил в воздухе на максимальной высоте - метров 5. Именно такой длины были три веревки, на которых он держался. Подъемная сила и устойчивость были отрегулированы с помощью брезентового рукава, заполненного песком. Еще 10 кг, и флаг медленно бы опустился на землю. На время приезда комиссии в первый отдел так и не поступило команды, какого цвета должен быть флаг Украины, поэтому начальник первого отдела изложил свою версию преемственности государственной символики. Некоторое время комиссия мудрствовала на эту тему, но спустя некоторое время снова возник вопрос, из чего сделан этот флаг. Уже начинаются резкие высказывания со стороны представителей горкома партии, и тут начальник первого отдела понимает важность той речи, которую должен был произнести Леонид Иванович. Он мягко уточняет группы допусков участников комиссии, после чего просит 8 членов комиссии отойти так, чтобы не слышать сказанного Леонидом Ивановичем. Четверо оставшихся, в том числе и профессор выслушивают 15 минутную речь замначальника первого отдела, которую понимает только профессор. Речь идет о изменении поверхносных характеристик твердого тела, в результате чего они изменяются визуально, и на экранах локаторов они также будут выглядеть по другому. Но в том что сказал Леонид Иванович присутствуют только термины из высшей математики и теории поля! Профессор весь в слезах бросается обнимать Леонида Ивановича, с криком: "Вы сделали это! Значит, моя теория дала ощутимые результаты! Включите скорее, я должен это видеть" Леонид Иванович зовет меня и я включаю. Не знаю, что они рассчитывали увидеть, но увидели следующее: со внутренней стороны флага как будто прижалась огромная обнаженная женщина. Художник из меня посредственный, поэтому я просто разбил на квадратики изображение голой женщины на черно-белом фото, а потом соответствующие шарики мазал краской, светящейся в ультафиолете. Изображение получилось рельефным, а особенно добавили рельефу освобожденные соски на двух презервативах. Нужно ли говорить, что они находились как раз там, где нужно! Комиссия замерла в недоумении, и только профессор восторгался нашей работой. Не успела комиссия прийти в себя, как со стороны цеха сначала послышались вопли и нецензурная брань, а потом комиссия увидела разъяренную Иванову. Она, несмотря на свой избыточный вес, всю дорогу бежала. Сейчас она пыталась что-то объяснить, но волнения и отдышка ей мешали. Начальник первого отдела презрительно поморщился и сказал: "Уберите это!" Конечно, он имел в виду ее, но Иванова, пытаясь выслужится, дернула за рычаг освобождения веревок. Флаг медленно начал подниматься в воздух. Профессор как-то по птичьи пискнул и прошептал
-У вас еще есть образцы? - Леонид Иванович, который только сейчас понял, какую роль сыграл, наливается краской, и вот-вот может испортить все дело. Но начальник первого отдела как всегда на высоте
-Это был единственный образец. Но записи обработки поверхности и дальнейшего процесса закрепления свойств сохранились, поэтому через месяца три... - профессор начинает вопить
-Тупая безмозглая тварь! Ты уничтожила результаты титанического труда людей по моей самой современной теории! Я не успокоюсь, пока твой диплом не будет аннулирован! - он всегда выполнял свои обещания. Но несмотря на это, все остались довольны. Комиссия дала положительную оценку нашей работе, в которой так и не прозвучало, из чего был сделан флаг Украины. Я получил благодарность с денежной премией в 400 рублей. Иванова получила форму работницы режима и пистолет, а мне порекомендовали не выходить со стороны северной проходной, где теперь ее рабочее место. Мало ли что, патроны-то у нее настоящие! Хотя говорят, что сейчас она просто светится на работе. Человек наконец нашел свое призвание! Ну и наконец, многие харьковчане смогли полюбоваться флагом Украины, который на достаточно большой высоте пролетел над городом. Некоторые спорили чуть-ли не до драки, какой был флаг красно-синий или желто-голубой, многие уверяют, что был и тот и другой. Теперь вы знаете разгадку