Аннотация: система секретности не должна допустить такой ситуации, но чего только не бывает, приходится инженеру и его начальнику работать как рабам, под надзором работников секретного отдела
Секрет. Когда разговор заходит о системе секретности, а тем паче о сохранении государственной тайны волей-неволей голос становится тише и возникает желание оглянуться, не прячется ли где шпион с микрофоном и фотокамерой. А вот со мной система секретности сыграла шутку-не поверите. Она засекретила от меня и всех остальных то, что знал только я. Но ладно бы если бы только это. Но ведь я должен был работать дальше, но то, что я сделал, снова от меня прятали! Бред, скажете вы, такого не может быть. В системе секретности все рационально- те кто "внизу" знают очень мало, по мере продвижения "вверх" растет количество секретных знаний. Но бывают и сбои. Как то раз в наш НИИ поступила тема. Тема как тема, только звучала больно мудрено, требования по исследованиям ставились фантастические, а толку не просматривалось. Ну что-то типа "Влияния лунного света на железнодорожные рельсы". В нашем НИИ это название стало нарицательным. Один аспирант подготовил диссертацию: "Влияние монохромных излучений длин волн от такой до такой на марки сталей от такой до сякой". За семь лет работы он перевернул груды литературы, поставил тысячи опытов, даже доказал полезность темы для народного хозяйства. А оппонент возьми и скажи что: "...указанные излучения являются ничем иным, как лунным светом, а марки сталей, упомянутые в диссертации, используются для изготовления железнодорожных рельсов..." Получилось сказанное раннее, семь лет работы коту под хвост, как у аспиранта крышу не сорвало не знаю. Поэтому умные люди заумными темами в нашем НИИ не занимались. Вот и решили мудреную до бестолковости тему спихнуть молодому специалисту-мне то бишь. Это был царский подарок-некоторые молодые инженеры по два года кисли на работах типа "подай-прийми", так что энтузиазма у меня было хоть отбавляй. Вместо того, чтобы лезть через дебри намеченного плана исследований с непонятной целью, я решил установить сначала для чего может быть полезна моя будущая работа. Через два месяца тема уже не казалась мне бессмысленной, еще месяц и я, полностью овладев вопросом, понял для чего это все нужно, а раз так- то и то, что намеченный на год вперед план работы напоминал усилия по высаживанию тесовых ворот голыми руками, когда рядом была открытая калитка. Мой шеф не желая вникать в суть вопроса, отмахнулся-делай мол как знаешь. Еще два месяца и я сделал готовый прибор-тема была закрыта. Шеф увидел результаты, похвалил за быстроту, поругал за то что упростил тему, но вникать в суть проблемы не стал, а поспешил отчитаться. Вот тут то все и началось. Дня через три мы пришли в нашу лабораторию и не узнали ее - там вовсю работали работники секретного отдела. Они аккуратно вывернули все столы, пересмотрев каждую книжку. Книги без пометок возвращались владельцам, а с пометками-аккуратно упаковывались с составлением описи. Нет, мы не скучали, наблюдая за мрачными женщинами из секретного отдела. Нас допрашивали офицеры госбезопасности. Допрос продолжался не меньше двух часов, при этом задавались такие вопросы, что было не понятно - ты стал объектом разглашения государственной тайны или распространения сифилиса. Наконец, нас отпустили. В лаборатории у нас еще никогда не было так чисто-была подобрана и тщательно уложена каждая бумажка, в том числе и из мусорных корзин. Все макеты приборов куда-то утащили, шеф еще не появился. Он пришел только к концу дня-из нас только он имел доступ к секретным материалам. Все это время он просматривал горы мусора, которые "секретные" женщины утащили в свою комнату. Они сидели с каменными лицами, а он просматривал бумаги, записки, письма-мало ли какой хлам хранится с столах работников. Возле каждой бумажке в описи изъятия шеф писал: "Не секретно" и расписывался. Потом нужно было еще расписаться за уничтожение этой бумажки. Больше всего его обидело, что в одной из записок его обозвали "старым пердуном", а ему и про это нужно было написать, что это не секретно и расписаться. Когда бумаги закончились пришел черед книг. Все было в той же последовательности только книги после осмотра не уничтожались, а только пометка тщательно забивалась специальным штампом. Книги после этого напоминали больных ветрянкой, которых вместо зеленки намазали дегтем. После окончания процедуры изуродованные книги пришлось нести назад шефу одному - то, что перли три здоровенные "секретные" женщины.Шеф проклял свою дурацкую привычку делать в книгах пометки.
Не успел шеф отдышатся и вздрючить нас, как его вызвали к начальству, где и выяснилось что залезли мы в жуткую историю. Один НИИ взялся за разработку секретного прибора, что-то связанное с шифрованием, и система шифрования была настолько сложной, что почти никто и не сомневался в ее надежности-кроме одного деда-генерала. Тот настоял, чтобы для проверки надежности кому-то поручили сделать прибор-дешифратор. Над выжившим из ума стариком можно было посмеяться, но над его чином - ни-ни, и эту тему кинули в наш НИИ. В то что ничего не получится верили так сильно, что тему даже не засекретили. Ну и допрыгались. Прибор, который я сделал, оказался в цеху, про существование которого я не должен был даже знать, схемы прибора, которые отобрал шеф, остались в секретной комнате, в которую я смогу попасть только через три года при хорошем поведении. А теперь главное-если бы это был нормальный прибор и нормальные схемы, вопрос был бы исчерпан. Но в том то и дело, что задачи сделать все нормально передо мной не стояло, важно было понять принцип. Поэтому схемы были в виде черновиков, большую часть из которых с подачи моего шефа превратили в лапшу, прибор напоминал ежа, из которого во все стороны торчали провода. Если "секретные" женщины с бумагами обращались вполне профессионально, то макеты всех приборов, которые были у нас в лаборатории, они просто свалили в большой ящик. Естественно в секретном цеху оказался такой винегрет, что можно сказать прибора уже не было. Но шеф уже отчитался, о нашем продвижении в теме, поэтому работы секретного НИИ затормозили, и там начали спешно собирать комиссию по проверке наших данных. Они должны были приехать через две недели, а у нас не решен вопрос, как выкручиваться из дурацкой ситуации. Нормальный человек, не мудрствуя дал бы мне допуск к работе с этим прибором-я бы за неделю подготовил бы все схемы. Но у руководителя секретного отдела такой вариант даже не рассматривался-не положено. Решение вопроса было гениальным-если в нашей лаборатории только у шефа допуск к секретам, значит он и должен быть разработчиком прибора. Техника исполнения-шеф работает в секретной комнате, где рисует схемы, пишет описание и т.д., потом то же самое делает в секретном цеху. А то как поступили со мной, было просто противоестественно-запирали в тесной каморке, в которой еле помещался стол, за которым я работал. Каждое утро при входе меня встречала толстая "секретная" женщина, которая вела меня в эту каморку. Там мне вручалось десять листов, каждый листик был пронумерован и возле номера листа стояла подпись начальника секретного отдела. На этих листиках я должен был рисовать схемы, которые потом, в секретной комнате мой начальник перерисовывал набело. Такая гримаса судьбы могла бы быть смешной, но мне было не до смеха. У толстухи, которая сопела у меня за спиной, были жесткие инструкции-когда мы заходили в каморку она запирала дверь изнутри и становилась прямо за спиной-больше места не было. Отпускали меня только в двух случаях-если я исписал все листы или захотел в туалет. В последнем случае у меня и чистые и исписанные листы изымались. По незнанию, испортив один лист, я смял его и бросил под стол. "Секретная" женщина тут же полезла за ним. В тесной каморке ее попытка была обречена, это все равно, что прятать троллейбус в гараж для "запорожца".
-И чему вас только в институтах учат!-это пожалуй все, что я услышал от нее. Удивительно, но работа продвигалась достаточно быстро. Еще бы, как только я переставал писать или рисовать, я тут же слышал сопение над головой, если я продолжал сидеть без дела, оно усиливалось. У меня не хватало терпения дождаться максимальной громкости, и я снова брался за ручку. В первый день до меня не дошло, что шефа из секретной комнаты отпускают только после того, как он срисует с моих черновиков, все, что нужно, и их уничтожат. В первый же вечер после нашей дурацкой работы, он позвонил мне около девяти вечера. Говорить по телефону напрямую он не мог, поэтому ему пришлось изворачиваться: "Знаешь, во сколько я пришел домой? Только что, и все из-за тебя!"
-Я могу вам чем-то помочь?-нет, я не прикалывался, я действительно еще не понял.
-Тебе никогда не хотелось написать про меня, все что ты обо мне думаешь?-надо же, всю жизнь мечтал,-Так вот, ближе к пяти вечера, можешь писать большими буквами на весь лист, на всей бумаге, какую найдешь, что я дурак, кретин, старый пердун, наконец, понял?- теперь я понял, у меня до пяти вечера было только десять пронумерованных листов. Конечно, такие глупости я не писал, но старался, чтобы к концу рабочего дня задавать шефу не очень много работы.
К приезду комиссии все было готово. Мы сделали прибор и он заработал, то НИИ осталось без работы, тему рассекретили, финансирование оставили до конца года. Шефу дали премию, как разработчику прибора. После выпивки в высших сферах он позвал меня: "Вот, это твои деньги, ты их заработал и нечестно, чтобы их дали только мне". Шеф был не настолько пьян, чтобы так икать-почти через слово, да и в обращении с деньгами он был прижимистым.
-Возьми деньги, я тебе еще премию выпишу, дам лучшие рекомендации, но если ты через неделю не уйдешь в другой отдел, я тебя убью,- деньги я взял, и с лучшими рекомендациями перебрался в другой отдел. Шеф икал еще неделю-наверное правда, если тебя плохо вспоминают, то тебя одолевает икота. Честно, это не я, это то НИИ, которое из-за него осталось без заказа!