Мой мир умер вместе с вишнёвым садом. Потомственный дворянин, я не находил места себе в этом пошлом, приземлённом мире. Квазилюбовь меня не прельщала, а отношения я почитал сродни времени, проведённому с продажными женщинами. Но где-то здесь, в этом, скатившемся на самое дно мире есть та, ради которой бьётся моё порядком потрёпанное сердце.
Были дни, когда я сомневался, что во всём этом есть смысл. Возможно, отношения не так уж плохи, раз все балуются ими направо-налево. Быть может, ты слишком много хочешь? Подумай сам, одна любовь на одну жизнь, да ещё и та самая, единственная. Наивный вы человек, товарищ.
Но я гнал прочь от себя такие мысли. Тогда друзья искушали меня: "А как ты узнаешь, что это именно она? А что, если она предаст тебя? Как можешь ты доверять людям?" Но я гнал от себя таких знакомцев, однако же червь сомнения вгрызался в моё сердце всё с большей самоотдачей.
"А вдруг ты найдешь её, - страдал я ночью, - а она уже счастлива с другим. Вдруг она не полюбит тебя, вдруг ты ошибёшься, обидишь..." И тогда лишь музыка была моим спасательным кругом, моей таблеткой анальгина на утро после попойки, моей соломинкой.
И я хватался за наушники, сжимал глаза и сердце, изо всех сил уходя, отрешаясь от всего. Но растворяясь в музыке, легко потерять себя. Ведь музыка подобна наркотику. Старые уже не так забирают душу, с ними уже не взлететь, как раньше. И тогда ты увеличиваешь дозу, ищешь новые. Но ведь новые могут оказаться совсем не теми?
Музыка. Наверное, каждому задавали вопрос: какую музыку ты любишь? И, конечно же, мы отвечали, что это зависит от песни и настроения. Но потом, приводя примеры, мы отправляли те, старые песни, которые, быть может, не слушали целую вечность. И в ответ получали таких же полузабытых ветеранов любовного фронта.
Ах мир, вся твоя красота в твоём ужасе!
Но не время нынче жаловаться на жизнь, настало время любить. И верно, мир стал светлее, и даже большая коричневая башня комплекса МоскваСити перестала мозолить глаз, набивая оскомину самим фактом своего существования где-то в пределах одной близлежащей планеты.
Но не будем о грустном. О прошлом.
За окнами угрюмые тучи наливались асфальновым малиновым. Рассвет знаменовался холодом и тьмой. В квартире нас было двое. Ночь выдалась долгой, оба устали, но буквально светились от счастья.
Бывают ночи, когда не то что сон, еда отступает на второй план. И сейчас была именно такая ночь. Мы читали, читали дико и необузданно, как могут читать лишь влюблённые, наконец-то оставшиеся вдвоём на ночь с парой замечательных книг. Прерываясь только на поцелуи и чай, мы взахлёб познавали мир за миром. Вместе.
Как счастливо было чувствовать её затаённое дыхание, ощущать её тепло, быть с ней. Что может быть лучше, чем лежать холодным осенним вечером под одним пледом с любимой? Хм, а ведь один вариант у меня есть.
Где-то часов в пять начинающегося столичного утра, мы с Катей переместились на пустую кухню. Порой кажется, что найти смысл жизни или перпетуум мобиле куда проще, чем еду в холодильнике мужчины. Но я был не просто мужчиной, я был поэтом.
А потому какой-никой завтрак у нас был. Достав из шкафа незабвенные свечки из ИКЕИ, Катя принялась одну за одной оживлять их. Вскоре уже все пять огоньков заплясали меж нами, освещая наспех приготовленное мной.
Что тут скажешь? Да, она меня любила. Как искренне она радовалась тем бутербродам, что были собраны мной из докторской колбасы, маринованных огурцов и пары круассанов! А уж с каким удовольствием она их ела! Нет, если в мире есть какое-то счастье, если во всё нашем бытие есть иной смысл, кроме как подкармливать деревья, то он определённо вот в таких мелочах, без которых жизнь пуста своей полнотой. А так... А так в этой пустоте пляшут огоньки, улыбается Катя, за окнами розовеет смрад.
Где-то там, неуловимо далеко в небе кружилась подобно буревестнику в бурю одинокая ворона. Когда-нибудь она упадёт, истлеет, но сейчас каждое её пёрышко повелевает неукротимой стихией. И неправильная со всех точек зрения птица играет своими перьями на невидимых струнах чего-то огромного, значимого, непокорного и недостижимого.
Мои пальцы перебрали свои струны. Когда-нибудь эти нити-паутинки, что так невероятно перебирать кончиками пальцев в ночи, разрежут меня. Быть может, я вскрою себе ими вены, повешусь на них, но это будет не сегодня. Сегодня есть я, есть Катя, а значит, есть мир. И потому мы будем делать его лучше: помогать бабушкам, кормить котиков и просто улыбаться. Разве не для этого мы здесь?