Изящная стела на высокой горе, словно стрела, стремилась куда-то ввысь. Туда, где облака. Туда, где птицы, расправив свои крылья, парили над бренной землей. Внизу обычная картина мира. Серо-коричневые крыши домов. Аллеи, тротуары. Маленькие машинки. Желтые пятна деревьев. Еле различимые точки людей. Птицы парили среди облаков. Странный мир внизу после прошедшего ночью дождя, казалось, открывался во всех своих красках. Там, среди серого неба, сияющие белые облака. И крылатые создания, не знающие клетки, границ и запретов, для которых нет хозяев, нет цепей. Александр, поднимаясь по длинной лестнице к смотровой площадке Великого древнего города, любовался птицами, кружащими над его головой. Втайне он завидовал им. Как бы ему хотелось так же расправить крылья и взмыть туда, где они. Туда, где все мирское, - лишь бред. Туда, где лишь серо-белое небо. Где облака. Где ОН.
Бесконечные мокрые ступени. Бесконечное небо. Черные металлические перила. За ними бездна. И где-то там, в самом низу, крыши высоких домов. Из этой грязи не выбраться. Она сковывает, не выпуская из своих цепких лап. Чертова цепь. Ее не разорвать, не сломать. Никак не снять. Человеку не взлететь, сколько ни маши он крыльями. Александр, превозмогая боль в ногах, поднимался выше. Он сам не знал, за каким чертом ему это надо. Но совершенно точно понимал, что не может по-другому. И с каждой ступенькой чертов мир этих серо-коричневых крыш растворялся среди необъятности мироздания. Цепи становились легче. Чем выше он поднимался, тем явственнее ощущал, как расправляются крылья за спиной.
Смотровая площадка. Огромная скала. Страшная пропасть за черным металлическим ограждением. Небольшой участок, мощенный серым камнем. Посередине трехгранная стрела, раскрашенная в разные цвета. Вокруг снуют люди, фотографируются, целуются. Кто-то просто стоит у самого ограждения, на краю пропасти и смотрит вдаль. Наконец, последняя ступень. Позади кто-то, громко пыхтя, ползет вперед. Вперед, только вперед. Александр оглянулся. Здоровый мужик. За ним едва поспевают женщина с ребенком. Александр смачно плюнул на лестницу и, отвернувшись, пошел дальше. Туда, где никого не было. Где были только птицы и бесконечное небо. Туда, где был только Бог, только мир, где была свобода. Какие-то люди мелькали перед глазами, словно пытаясь остановить его, утянуть за собой. В мир серых крыш на дне пропасти.
Александр шел дальше. Останавливался, чтобы пропустить очередного туриста, и снова шел. Он видел то, чего не мог объяснить даже самому себе. Что-то в этом серо-голубом небе. Там, где парят, расправив крылья, птицы. Маленькие ангелочки планеты. "Как же необъятен мир, - подумал он. - Эти цепи. Зачем они? Неужели нельзя вот так же, как эти птицы, летать? Просто взмахнуть крыльями и взлететь? Чертовы цепи. Чертова клетка. Но так больше нельзя. Я не смогу, не хочу так, как раньше. Я больше не могу". Кто-то грубо толкнул его в плечо. Но Александр даже не заметил. Мужик с татуировками, похожими на свастику, посмотрел ему в глаза и отпрянул, видимо, что-то разглядев в них. Проводил Александра удивленным взглядом и переключил внимание на мужичка в маленьких круглых очках.
Александр ничего не замечал. Не было ни страха, ни боли. Лишь бессмысленность жизни. Жизни, где не было любви, где не было ничего. Лишь серость и грязь. Лишь эти серые крыши этих чертовых домов. Жизнь мертвеца, чертового зомби. Да, он сам виноват, да. Но все же...
Черное ограждение смотровой площадки. Александр дотронулся до него рукой. Черный холодный мокрый металл. Капельки воды снизу. За ограждением пропасть. Скала, пугающая белыми клыками острых камней. Он посмотрел вниз. Человек вряд ли вообще долетит живым до дна пропасти. Скорее он разобьется об эти страшные клыки посреди бездны.
Там впереди летали птицы. Они парили и кружились в таинственном танце. Они не видели и не хотели видеть людей на смотровой площадке. Они жили своей, волшебной жизнью. А люди жили своей. Всем было наплевать друг на друга. Александр вгляделся в пропасть. Бесконечные серо-коричневые крыши этого чертового мира уходили куда-то за горизонт. Им не было конца и края. Этот чертов мир не победить. Этот чертов мир... Он был прав, мы обречены. Он был прав. Этот чертов призрак. Мир этих крыш не изменить. И людям ничего не объяснишь. Они глухи и бесчувственны. Чертов мир бесконечных нор. Чертовы клетки. Проклятые цепи.
Внизу ползли какие-то машины, окатывая прохожих водой из луж. Маленькие, словно муравьи. Ползали в разные стороны, повинуясь только им известным командам. Муравьи сновали в разные стороны, добывая пищу для муравейника. Муравьи мигали и дымили. Александр обернулся и посмотрел на стелу. Лицо красивой женщины глядело на него с плаката на небольшом стенде для объявлений. Почему-то ему показалось, что в ее глазах было осуждение. "Да много ты понимаешь, - подумал он. - У тебя там виллы, яхты, пляжи Средиземного моря. Пожила бы здесь..." Он глубоко вздохнул. Чертов мир. Чертова страна. Чертов муравейник.
- А хороший здесь открывается вид, не правда ли, - раздалось откуда-то сбоку.
Странная фигура у ограждения словно светилась в солнечных лучах. Александр огляделся по сторонам. Люди занимались своими делами. Никто не обращал на них внимания.
- Они нас не видят, - произнес фантом. - Они не могут.
- Это опять вы?
- Видно, судьба у нас такая.
- Ну да. Чего вам надо от меня? Зачем вы меня преследуете?
- Я не знаю. Это происходит не по моей воле. Наверно, так нужно. Мы связаны с вами. Я не знаю как, но связаны.
- Да оставьте меня уже в покое. Что вы ко мне привязались?
- Это не от меня зависит.
- А от кого?
Александр посмотрел на женщину, поймавшую своего малыша и поспешно уводящую его подальше на другую сторону площадки. Видимо, женщина решила, что он сумасшедший. Ну да, человек, разговаривающий сам с собой... В общем-то логично.
- Я не знаю, - ответил призрак.
- А может, и правда я с ума сошел?
- Смотря что называть сумасшествием. По мне, так вы самый нормальный среди толпы психов. Все зависит от точки отсчета и системы координат.
- Ну да. Толку-то. Чего вам надо? Чего вы опять тут...
- Откуда я знаю? Возможно, это необходимо. Согласитесь, замечательный вид. У нас на Эцилос тоже есть такая стела. Там тоже очень красивый вид. Почти такой же, как отсюда. Правда, стела раскрашена только в два цвета - черный и белый. А в остальном все так же. Мы часто ходили с ней туда. Она любила мечтать, стоя на краю бездны. Не знаю почему, но ей нравилось.
- Зачем вы мне все это рассказываете? Зачем?
- Не знаю, просто так. А что вам надо? Только не говорите, чтобы я куда-то исчез. Это не от меня зависит.
- Вам нравится этот город?
- Нет. Абсолютно нет.
- Зачем вы здесь? Неужели в вашем мире все тоже скованны цепями? Неужели и вашем мире человек не может летать как птица?
- Смотря что вы имеете в виду под словом "летать как птица". Как птица без крыльев - нельзя.
- А как можно?
- А никак нельзя.
- Зачем тогда нужна эта жизнь? Зачем все это? Зачем, если нет крыльев.
- Не знаю, ради других, ради нее.
- Ради кого? Ради вот этих? Этих, которым на все наплевать? Вот этих, которым хочется видеть вашу кровь? Вон, посмотрите на того. Вон, вон того. Слышите, как орет, убить кого-то хочет. А вон та, пятой точкой возле него вертит. Собой торгует. Ради вот них? А ради нее... Кому в этом чертовом мире вообще чего надо... Не смотрите на меня так. Да, вы были правы. Да, да, да. Черт бы побрал этот проклятый мир. Этих людей ничто не изменит. Все бесполезно. Да, да, теперь вы довольны? Этот проклятый мир обречен. От меня-то вам чего надо? Оставьте меня в покое.
- Да, ваш мир еще то местечко.
Александр отвернулся и посмотрел куда-то вдаль. Там внизу среди крыш грязного города что-то качалось, что-то мелькало. Там шла своя вечная хаотичная жизнь.
- Красивая, - сказал призрак, указывая на плакат. - Она очень похожа на одну девушку. У них глаза одинаковые...
- Да, похожи. Ну так и что с того.
- Похожи? Интересно.
Призрак задумался, глядя на плакат с Софией. Довольно долго они просто молчали. Александру вообще не хотелось продолжать разговор. Призрак явно был чем-то озадачен. Он долго мучительно о чем-то думал. Люди вокруг шумели, фотографировались на фоне города. Изредка какие-то дамочки бросали в их сторону подозрительные взгляды. Александру было безразлично. Он рассматривал этот чертов город внизу. Как он его ненавидел. Эти чертовы цепи. Эта проклятая клетка...
Наконец призрак прервал молчание:
- А вы любили кого-нибудь?
Александр задумчиво посмотрел в его сторону. Потом отвернулся. Что-то странное было в его глазах. Что-то...
- Не знаю. Да глупости все это. Любви нет. Не бывает тех единственных. Люди находят себе что-то удобное. Удобного партнера, удобную жизнь. Создают семьи, если жизнь с кем-то для них удобна. А любовь? Да нет ее.
- Совсем?
- Да, совсем. Есть секс. Физиологическое влечение. Но ведь сегодня тянет к одному, а завтра к другому. И где же она, эта любовь? Да и вообще. Жизнь, она такая, сегодня все устраивает, а завтра? Что-то поменялось. А если, не дай бог, у тебя беда случилась, то все. Жена уже где-то с кем-то другим. Кончилась любовь-то.
- Ну ведь не всегда и не со всеми. Столько слов сказано о любви. Ваши же земные предки жизнь отдавали за нее...
- Да поди их разбери. Дураки. В жизни все по Фрейду[9]. Так уж мы устроены.
Призрак задумался, наблюдая за стайкой маленьких птичек, кружащих над серо-коричневыми крышами.
- А вы верите в жизнь после смерти?
Александр усмехнулся:
- Глядя на вас, во что угодно поверишь. Да, вообще, каждый верит, во что ему хочется. Поди разбери, где там правда.
- У нас на Эцилос верят, что все во Вселенной циклично и все повторяется.
- Циклична жизнь?
- Да, жизнь в том числе. Циклично все.
- Вы имеете в виду реинкарнацию?
- Ну, если это можно так назвать. Тело, душа и что там еще - это всего лишь оболочки. И да, все так, как вы сказали. Гормоны, нейронные связи, все остальное. Как вы там сказали? Жизнь по Фрейду? Конечно, все это есть. Но это лишь оболочка. Есть еще некое наполнение. Я не знаю, как вы называете непостижимое нечто. Мы называем это Богом. И оно гораздо больше всего, что можно себе представить. Это нечто - вся информация о том, что было, есть и будет когда-либо. Ничего не бывает просто так. И соответственно, ничто не исчезает бесследно. Вселенная - это одна система, где все взаимосвязано. Время, пространство в том числе. Каждое событие. Все, что нас окружает: люди, животные, вон те птицы в небе, даже эта стела и камень, из которого она сделана, - лишь оболочки, которые наполняет нечто. Впрочем, в вашей же религии об этом и говорится. В любой из ваших религий, заметьте. Это нечто, что невозможно осознать. Даже осознать. Оно слишком велико и существует по другим законам природы. И само создает эту природу. Каждый человек, который жил когда бы то ни было и где бы то ни было, оставляет след после себя. И вот представьте, когда-то родился человек и до беспамятства влюбился в другого человека. И эти чувства остаются навечно. Любовь не умирает даже после смерти. Она была еще до рождения того человека, была всегда и останется где-то во времени, вне того, что мы называем реальностью. А спустя столетия, миллионы, миллиарды лет в какой-то точке Вселенной рождается другой человек. И по каким-то причинам, возможно из-за схожести внешних факторов, в нем проявляется чувство, что жило в том, первом. Если хотите, в этом человеке рождается нечто. И все вокруг начинает меняться. Это нечто притягивает к себе того, кого когда-то любила[10]. Создает его, наполняя душами пустые сосуды. История повторяется. Любовь вновь оживает.
- Вот, вот. Так все меньшинства говорят. У вас там тоже этих, со странностями хватает, похоже. Да еще про нас говорите. Обречены, обречены. Сами-то.
- Да нет, я о другом говорю. А вот понимает каждый так, как он способен. Урод всегда видит уродство. Даже в Боге. Его не изменить. А таких, о которых вы говорите, у нас нет. Для каждого женоподобного мужчины всегда находится сильная, мужественная женщина. Любовь одного человека неполноценна. Любовь двух человек должна дополнять друг друга, она цельна и истинна. А однополярная любовь - это не любовь, а нарциссизм.
- А, ля, ля, ля. Покатилася башка. Ха, ха, ха. Завалили мы козла, - раздалось откуда-то со стороны. Александр оглянулся. Развеселая компания в цветах хаки дружно пела песенку, размахивая большим флагом.
- Ну да. Много любви вокруг, как я посмотрю. Если все так, почему же это происходит? Вон, посмотрите на них. Попробуй сказать, что война - это смерть, война - это плохо...
- Не только любовь вечна. Вечно вообще все. Злоба, ненависть. Ваш мир поглотили демоны. Пустые сосуды наполнили злоба, похоть. Грязь. Вот я и говорю, что ваш мир обречен. Выгнать этих демонов невозможно. Сколько ни пытайся. Впрочем, возможно, какие-то другие существа на вашей планете когда-нибудь окажутся разумнее вас.
- Ну да...
Александру вспомнился его черный кот. Нежный и ласковый. Все боятся черных котов, а ему было до лампочки. Александр подобрал его на улице. Тот сидел в подъезде на холодном бетоне, всеми брошенный, голодный, несчастный, и жалобно мяукал. Александр тогда тоже остался один. Хорошо, что то время закончилось. Вспоминать не хотелось. Чертова пассия. Не уследила. На кой черт ей оставил. Чертова командировка. Проклятый город. Будь все проклято.
- Ее глаза, - сказал призрак, разглядывая девушку с плаката. - Они так похожи.
- Говорят, у нее сейчас проблемы. Там непонятный какой-то повесился. На нее сейчас столько грязи выливают... - оторвался от мыслей Александр и взглянул в сторону Софии. - Даже не представляю, каково ей сейчас.
- Ангелам в мире демонов всегда тяжело, - вздохнул призрак.
- Ну да. На кой черт все это надо. Да пусть эти придурки делают что хотят. Нет бы жила как все. А она там о любви поет, о Боге, о женском счастье. Против войны, против этих, не то мужчин, не то еще кто. На кой черт вообще все это надо? Проклятые твари.
- Как-то в другой жизни, на другой планете одна девушка говорила, что кому-то надо зажечь огонь на маяке. Да, кому-то надо... - задумчиво произнес призрак.
- Ваша любимая?
- Вот представьте, если бы встретили ее в другой жизни. Ту, которую любили вечность. Если бы вы знали, что она обречена на муки и смерть. Что бы вы сделали?
Александр опустил глаза. Он молчал, не зная, что ответить. На такие вопросы надо сначала ответить самому себе, а тут...
- А знаете, я бы прошел мимо. Я никогда не подошел бы к ней.
- Но ведь это ничего не меняет. Она все равно умрет. Такие, как она, всегда умирают.
- Лучше просто смерть, чем... так. Да и вообще, с чего вы взяли. Вот у вас все так. Только черное и белое. А в реальном мире такого не бывает. В реальном мире все серое. А будущее никогда не определено. И может случиться вообще все что угодно.
Александр перевел взгляд с плаката на призрак. Рядом с ним никого не было. Люди ходили по площадке. Дети громко кричали. Птицы стайкой кружились вдали, под самыми облаками. Призрак исчез. Он словно испарился. Александр перевел взгляд на плакат. Красивая девушка, призрак был прав...
32
В аэропорту царило невообразимое столпотворение. Немыслимое количество людей. Казалось, все население планеты сегодня собралось здесь. Словно все вдруг разом решили посетить древний город. Люди хаотично перемещались по вестибюлю. Какой-то бородатый мужик с длинными волосами, в рваных джинсах и с гитарой за плечом стоял посередине зала для встречающих и возмущенно махал длинными худыми руками. Несколько сотрудников аэропорта пытались успокоить разгневанного человека. Мимо них шла счастливая семья, чему-то улыбаясь и радуясь. Мальчик в синих шортах и белой в горошек рубашке потянул отца за штанину, пальчиком показывая вперед, в сторону электронного табло с расписанием рейсов. Отцу, с маленькой девочкой на плечах, было не до него, он сосредоточился на дочери, которая увлеченно сооружала новую прическу на его голове. Молодая мамочка, решив вмешаться, тоже вытянула руку, только в сторону взлетной полосы за огромным прозрачным окном во всю стену, что-то объясняя сыну. Их обогнала компания молодых людей и девушек, весело чему-то смеявшихся. Наверное, какой-то шутке. А навстречу им, важно, как петух в курятнике, шагал господин в дорогом деловом костюме и галстуке. За ним спешили несколько мужчин в костюмах попроще. Один держал под мышкой черную папку, вцепившись в нее, словно там была вся его жизнь.
Разные люди с сумками сновали по аэропорту. Кто-то в гавайской рубашке и шортах, кто-то в зимней шапке. Некоторые просто стояли в сторонке, чего-то ожидая. Другие сидели в многочисленных кафе, попивая из маленьких кружек и время от времени бросая взгляд в сторону взлетной полосы.
Возле окна, за которым взлетали самолеты, несколько человек разворачивали большую камеру на высокой металлической стойке. Видимо, съемочная группа какого-то телеканала готовилась снять очередной эксклюзив в борьбе за рейтинги. Судя по всему, они оказались первыми, потому что подошедшим чуть позже группкам репортеров с других каналов пришлось тесниться в стороне. Впрочем, никого это особо не смущало, потому как всегда можно залезть конкурентам на голову, если за их спиной ничего не видно. Что они, в общем-то, и делали. По всему было видно, что здесь кого-то ожидали. Это ощущалось по торопливости операторов и репортеров, спешивших подготовить свои съемочные гаджеты. Можно было подумать, что они опаздывали и тот, кого они ждали, мог появиться с минуты на минуту. Одна из репортеров, протянув руку куда-то вдаль, в сторону яркого красного заката, раскрасившего небо в самые невероятные оттенки, что-то возбужденно говорила своим помощникам и оператору. Те, проследив взглядом за ее рукой, стали двигаться еще быстрее. Как будто хотели поставить мировой рекорд по скорости подготовки к съемкам. Маленькая, белая, блестящая, как звездочка, точка на фоне ярко-красных облаков. Едва различимая, она вызвала страшный ажиотаж на земле. Толпы людей ринулись к окнам, снимая крышки с объективов своих фото- и видеокамер. Остальные, поняв, что происходит что-то интересное, пытались узнать, что случилось и кого они ожидают. Но репортеры упорно молчали, занимаясь своим делом, следя за довольно быстро растущей точкой на небе. Вдруг по вестибюлю аэропорта, словно легкое дуновение ветра, пробежало имя София. Внезапно люди остановились, словно услышав какое-то волшебное слово из древнего колдовского ритуала. Это имя подействовало на людей. Хаос вдруг прекратился. Люди замерли и стали вглядываться в закат. Он был действительно красив. Алый диск солнца садился за горизонт, даря Земле последние лучи. Родная звезда разливала на небе яркий свет всех оттенков красного. Почти малиновый ареол вокруг алого солнца постепенно становился бордовым, а затем плавно переходил в розовый, растекаясь уже по всему небу и раскрашивая небольшие облака в нежные тона. На фоне облаков быстро приближавшийся авиалайнер казался огромной птицей, расправившей свои сильные крылья и парящей в воздухе, подчиняясь ветру, незримым силам природы, поднимавшим ее над землей, словно пылинку. Обычно белого цвета, теперь самолет казался розовым. Свет, играя на фюзеляже, вспыхивал маленькими красными искорками, завораживая зрителей. Огромная стальная птица медленно снижалась, заходя на посадочную полосу. Несколько тысяч глаз было приковано к приземлявшемуся авиалайнеру.
Люди в аэропорту замерли в ожидании. Там была она. Женщина, пленившая сердца миллионов. Ангел, которого называли демоном. Демон, которого называли ангелом. Там была она. София. Защелкали фотоаппараты в поисках добычи. Они жаждали сенсации, жаждали крови. Черная гармошка посадочного рукава пристыковалась к самолету. Вскоре начали появляться пассажиры. Они выходили в зал для встречающих и удивленно смотрели на людей с камерами и телефонами, замерших в самых странных и, видимо, неудобных позах. Некоторые останавливались, задавая вопросы, удивлялись еще сильнее и тоже доставали телефоны и фотокамеры.
Софии не было. Обычно на концерты она отправлялась вместе со всей своей многочисленной командой, фрахтуя для этого целый лайнер. Но на этот раз летела практически одна, в окружении нескольких телохранителей обычным рейсом, в бизнес-классе, где, к счастью, почти никого не было. Команда должна была прибыть на пару дней позже. Софии требовалось время, чтобы побыть одной. Собраться с мыслями перед концертом, чтобы дать людям то шоу, которого они от нее ждут. Мир в иллюминаторе был прекрасен. Мощные птицы на фоне красного неба, свободные, улетающие куда-то вдаль. Она хотела любоваться ярким красочным закатом. Как он был красив. Ни один художник не сравнится с Господом Богом. Его картины - шедевры, которые не изобразить красками, да и на фотографии они совсем не то, что в жизни. Эти картины притягивают к себе. От них тяжело оторвать взгляд. А там, в терминале аэропорта Софию уже ждут. Она это знала. Это было уже привычно. Хотя она прилетела задолго до начала турне, до концерта в этой холодной и загадочной стране, папарацци уже обо всем проведали. Они, как стервятники, гонятся за раненой жертвой, подкарауливая, следя за каждым ее шагом. И скрыться от них невозможно. Но сейчас ей это было безразлично. Она хотела чувствовать себя живой. Почувствовать себя собой. Женщиной. Мир за иллюминатором подождет. Осталось немного. Скоро люди, нетерпеливо ждущие в терминале, ее получат. Еще чуть-чуть. Еще секундочку. Всего лишь миг.