Индеец с огромным шрамом на лице грелся возле огня. Яркий свет ложился на стены вигвама, рисуя тенями загадочные узоры. После того, как они приехали в Доусон, он помог мистеру Смиту перегрузить некоторые запасы провизии на вторые нарты. С которых пришлось выгнать миссис Кенди. И, оставив Белых Людей, отправился в палаточный лагерь в трех милях ниже по течению реки Юкон. Где селились индейцы. С тех пор прошла уже неделя, и он их больше не видел. Они уговорились с мистером Смитом обратно добираться вместе. Когда тот закончит дела, то найдет его, и они отправятся в путь. Но до этого времени надо было управиться с тем, что его самого сюда привело. И индеец немного нервничал.
Переносное жилище, которое он взял с собой, было маленьким и неудобным. Зато теплым. Он с удовольствием протянул ноги к костру, облокотившись спиной о жердь, которая пахла свежесрубленной березой. Этот аромат навеял ему воспоминания о детстве. О матери и отце. И тех временах, когда он со своим племенем кочевал вслед за стадами карибу. Индеец устало зевнул. Когда-то он вот также уходил на охоту в лес. Пока племя стояло между перекочевками, и жил в маленьком вигваме по несколько недель. Ставил силки на зайца. Проверял путики, по которым ходили куницы. Собирал добычу и настораживал кулемки. А теперь старые шкуры вигвама пылились без дела по несколько лет. До тех пор, пока не придется ехать куда-то далеко, как на этот раз.
Уже было довольно поздно. Солнце давно село за горизонт, сменившись кромешной тьмой. Безлунная ночь легла на реку и разбросанные вдоль крутых высоких берегов разнообразные жилища индейцев. Где-то слышался плач маленького ребенка. Судя по приглушенному звуку, где-то далеко. Наверно, из большого куполообразного вигвама на противоположном краю лагеря. А совсем рядом, в соседнем конусообразном жилище, которое некоторые Белые Люди почему-то называли типи, громко храпел старый индеец. Который переселился сюда со своей женой еще два года назад. Надеясь заработать на старателях. Возле большого длинного дома у опушки леса заворчала собака. Он прислушался.
Большое длинное строение из бревен, построенное Белыми Людьми для носильщиков, сиротливо возвышалось по середине лагеря. И казалось чуждым среди множества теплых уютных жилищ. Индейцы предпочли жить в своих традиционных жилищах, нежели в холодном и неудобном сооружении. А Дом Белого Человека они использовали для содержания собак зимой и прочих хозяйственных нужд.
Индеец со шрамом лег поудобнее на шкурах. В костре переливались красным угли. Они мягко потрескивали, усыпляя смотревшего на них человека. Он снова зевнул и повернулся на спину. Теплый мех согревал спину, от чего по телу разлилось приятная нега. Глаза начали закрываться, и он сам не заметил, как стены жилища расплылись в одно пятно. Слились с чернотой дыры в крыше. А потом все начало меркнуть и проваливаться в грезы.
Собака тявкнула снова. Послышались торопливые шаги по снегу. Индеец открыл глаза, борясь со сном, и прислушался. Шаги приближались. По звуку он различил, что идут двое. Довольно грузно, но вместе с тем быстро. Так обычно ходят мужчины, привыкшие много ходить. И это не женщины. Те ходят осторожно, крадучись. А эти идут уверенно, твердо, даже немного нагло. Но все же, как будто стараясь не привлекать к себе внимания. Собака еще раз гавкнула и, не видя людей, замолчала. Шаги приближались. Вот они прошли большую длинную палатку, обтянутую шкурами, метрах в тридцати от вигвама. Он напряженно вслушался. Шаги поравнялись с конусообразным жилищем, где жила семья индейца - носильщика. Потом прошли мимо высокой сосны, росшей почти у самого края лагеря. Индеец резко поднялся и сел, обратившись в слух. Шаги не остановились. Через несколько секунд они уже были около храпящего старика. Он бросил взгляд на вход. Шаги приблизились. Шкура дернулась. И в жилище ввалились двое мужчин.
Индеец со шрамом улыбнулся, и напряжение на его лице спало. Он мотнул головой в знак приветствия и жестом пригласил визитеров к огню. Вождь прошел, снимая по пути одежду. За ним, пригибаясь в низком жилище, последовал второй вошедший.
- Это Грязный Конь, - представил спутника вождь. - Он был с Белым Человеком, которому нужно золото Волчьего ручья.
- Убийца индейцев, - Прошипел хозяин и проводил того неприязненным взглядом.
- Я не враг тебе, Тучин Анетсид ти, - тихо выговорил Грязный Конь.
- Сегодня не враг, - поправил индеец со шрамом.
- Враги меняются, а друзья остаются. Всегда лучше быть другом. Ведь друг никогда не станет врагом, - Грязный Конь присел на колени и протянул руки к костру, грея их после мороза.
- Друг моего друга - не мой друг, - Тучин Анетсид ти облокотился спиной о жердь и с интересом посмотрел на Грязного Коня. - Однако иметь много друзей лучше, чем много врагов.
- Негой Хаа ти рад видеть тебя, - вмешался вождь Ручья Волков. - И рад, что ты не оставил старого друга.
- Посланники Негой Хаа ти передали мне просьбу. И теперь я здесь. Но получил ли ты мое сообщение? Тучин Анетсид ти хотел предупредить тебя о войне. Люди Холодной Реки говорили, что нападут на племя Ручья Волков, - взгляд индейца со шрамом уперся в лицо вождя.
- Нет, Негой Хаа ти не видел больше своих посланников. Воины племени Холодной Реки опередили их.
- Значит?
- Да, Тучин Анетсид ти, Негой Хаа ти теперь вождь без племени, - старый индеец глубоко вздохнул и замолчал, глядя в костер.
- Значит, все-таки не успели, - поморщился индеец со шрамом.
На несколько минут воцарилась тишина. Тихонько потрескивали угли. И за занавеской гудел легкий ветер. В соседней палатке все также храпел старик со своей женой. А где-то вдали едва слышно ворчали собаки. Ребенок умолк. Видимо, молодая индианка убаюкала свое чадо и теперь тихо пела ему, качая на руках.
- Это ты, - индеец со шрамом указал рукой на Грязного Коня. - Ты. Если бы вы не устроили ту бойню в племени Холодной Реки...
- Оставь его, - устало бросил вождь. - Он всего лишь оружие. Это моя рука убивала женщин и детей племени Холодной Реки. И не стоит его винить. Ты же, Тучин Анетсид ти, знаешь наши обычаи. Нож сам никого не режет. Это делает рука, которая его держит.
Индеец со шрамом вздохнул. Перевел взгляд на вождя. Помолчал и принялся поправлять какую-то палку в огне. Потом вдруг бросил ее и снова, вперившись глазами в вождя, бросил:
- Много!
- Да, - на лице Негой Хаа ти не дрогнул ни один мускул. Только в глазах что-то блеснуло. Что-то глубокое, болезненное. Увлажнилось, но не потекло. Вместо этого покрылось пеленой и злобой. А через миг и вовсе исчезло, оставив лишь одну звериную, не знающую границ ярость, граничащую с безумством. - Все!
- Грязный Конь...
- Замолчи, - остановил его индеец со шрамом. И Грязный Конь подчинился.
- Я этому Французу все-равно ничего не отдам! - прорычал вождь. - Вот оно. Все здесь, - он похлопал себя по кожаной куртке. - Все бумаги Белого Человека. Не видать ему своего золота. Не видать! - а потом, не много помолчав, добавил:
- Я этому Французу глотку перережу.
- Негой Хаа ти хочет мести, - Индеец со шрамом прислушался. Старик в соседнем вигваме всхрапнул и затих.
- Да, Тучин Анетсид ти! - вскричал вождь и осекся, заметив, как рука индейца со шрамом прикрыла рот. Прислушался. И уже шепотом продолжил:
- Я хочу мести. Этот Белый Человек отнял у меня все. И мой нож вкусит его крови.
- А тот Белый Человек, что убил молодого Хаа? - бросил быстрый взгляд на него индеец со шрамом.
- Я не убил его, - поник вождь. - Он позаботится о Вадзаих и дочери молодого Хаа. Вождь видел глаза Белого Человека. Он будет биться за них, даже если придется умереть.
- Вадзаих тронула сердце Белого Человека? - задумался индеец со шрамом. - У Белого Человека есть женщина. Тучин Анетсид ти провожал ее в Доусон. Эта женщина тоже умеет трогать сердце.
Вождь поправил головешку. От чего костер окутали искры. И спустя пару минут раздумий скривился в подобии улыбки, подняв на индейца со шрамом глаза.
- Женщина Белого Человека в Доусоне? - поинтересовался вождь.
- Да. Они с мистером Смитом тоже ищут Француза, - качнул головой индеец со шрамом.
- Надо торопиться, - вождь посмотрел на Грязного Коня и отвернулся.
- Не разумней ли подождать, пока Белые Люди сами повесят его? - усмехнулся индеец со шрамом.
- Негой Хаа ти это сделает сам, - отрезал вождь.
- А Грязный Конь? - индеец пристально всмотрелся в лицо вождя.
- Негой Хаа ти должен Грязному Коню, и он отдаст долг, - проговорил тот. - Я продам бумаги Белого Человека. Нож в руках стоит дорого. А негой Хаа ти - честный человек. Он держит слово. Да и Негой Хаа ти нужна помощь. А грязный Конь хорошо стреляет. И знает логово, в котором прячется Белый Человек.
- А я чем могу помочь Негой Хаа ти? - пристально посмотрел на него индеец со шрамом.
- Негой Хаа ти хотел убить Белого Человека и потому послал к Тучин Анетсид ти воинов. Негой Хаа ти нужна помощь. У Белого Человека много воинов. А Тучин Анетсид ти знает много Белых Людей. Негой Хаа ти хотел заплатить Белым Людям. Но теперь у Негой Хаа ти нет желтого металла. И ему нечем платить. Но Тучин Анетсид ти может помочь Негой Хаа ти. Белый Человек не знает Тучин Анетсид ти. И он может без страха заходить в дома, где продаются женщины Белого Человека. Он может услышать разговор Белого Человека. Тогда Негой Хаа ти легче было бы охотиться на Белого Человека.
В соседнем вигваме снова послышался храп. Сначала тихий, почти сливающийся с легким гулом ветра. Потом все сильнее. Индеец со шрамом прислушался. Лагерь спал. Даже собаки умолкли и больше не издавали ни звука.
- Тучин Анетсид ти поможет старому другу, - качнул он головой. - Мне жаль, что вигвам мал для троих. Но здесь можно согреться и спокойно выспаться. Тучин Анетсид ти будет рад разделить свой дом с друзьями.