Аннотация: Перевод главы из романа Ричарда Лаймона.
Глава 44
Киркус перехватил меня напротив студенческого союза. Подняв руку, он окликнул:
- Мое почтение, Эдуардо!
"Помяни черта..." - подумал я.
Однако, я не был удивлен увидеть его. Как и я, он должен был присутствовать на семинаре по Литературе Романтизма у доктора Трюмана в восемь часов. Весьма часто, как раз по пути туда он меня и встречал, внезапно выскакивая из дверей или из-за какого-то дерева, словно поджидал там в засаде.
- Здорово, Руди! - отозвался я.
Он пошел ко мне широченными шагами, покачиваясь на мысках. На шее у него красовался галстук-аскот танжеринового цвета. Он был одет в свой обычный вельветовый пиджак, голубую рубашку и джинсы. В то время, как почти все в университете носили книги в наплечных сумках или рюкзаках, пижон Киркус таскал с собой большой кожаный портфель.
Я не видел его с того самого вечера в среду, но успел с тех пор наговорить про него много плохого, и совсем недавно... причем и перед Кейси, и перед Айлин. Он, конечно, об этом знать не мог. Но я все равно чувствовал себя слегка виноватым.
- Как дела? - спросил я, когда он меня нагнал.
- Тип-топ, старичок.
- Рад слышать. Не было проблем с хулиганами в среду вечером?
На мгновение, он словно опешил. Неужели успел забыть о том происшествии? Но прежде, чем я успел сокрушиться, что зря ему напомнил, он запрокинул голову и сказал:
- А! Совершенно никаких. Скажу более, я ни сном, ни духом не видел тех юных наглецов. Я в некотором роде надеялся вернуть Айлин ее блузку, но они, должно быть, уже скрылись с трофеем, сделав свое грязное дело, - он был заметно доволен таким, весьма остроумным, по его мнению, выбором фразы, - А как поживает прекрасная Айлин? - спросил он.
- Прекрасно.
Он снисходительно закатил глаза - видимо, крайне низко оценив мою способность каламбурить.
- Ей уже лучше, - добавил я.
- Выглядела так, будто ей досталась преизрядная взбучка.
- Ей очень стыдно из-за всего произошедшего.
- Вот как? Ей стыдно? Но если меня не подводит память, это ты был без полного облачения в тот вечер.
- Верно. Но уже к моменту, когда ты нас увидел.
- Ах да, конечно же. Ты одолжил часть своего наряда даме, попавшей в беду. Рыцарственный жест, не правда ли?
- Я просто не мог позволить ей идти по улице полуголой, - сказал я. Обсуждение этой темы с Киркусом вызывало у меня сильный дискомфорт, но в моей голове уже созревал определенный план, - Когда эти уроды сорвали с нее блузку, она была... короче, она осталась без ничего сверху.
- Хмм, так наша красавица предпочитает не носить под одеждой ничего лишнего?
Кивнув, я сказал:
- Там было, наверное, шесть или семь пацанов, которые увидели ее... ну...
- Ее драгоценные сисечки.
- Слушай, я вообще не должен был тебе это рассказывать.
- О, пожалуйста, продолжай. Я весь внимание.
- Они ее еще и трогали. Некоторые из них... ну, короче... облапали ее.
- Ох, святые угодники! Это было до или после того, как они помочились на ее волосы?
Я уже забыл об этой выдумке Айлин.
- До, - сказал я, и покачав головой, продолжил, - Ей очень, очень стыдно за весь этот неприятный эпизод. Она не хочет, чтобы кто-либо вообще об этом знал. Если люди услышат про что-то подобное, они начнут это себе воображать в голове. И будут рассказывать - это неизбежно. Довольно скоро, при виде Айлин все будут представлять ее с голой грудью, и как хулиганы ее лапают, ссут на нее, и всякое такое.
- Сие несомненно, - он улыбнулся, - Я сам представляю себе это прямо сейчас.
Может, не такой уж он и гей.
Я сказал:
- Айлин определенно не хочет, чтобы весь университет ее в таком виде воображал.
- Не сомневаюсь.
- Так что не мог бы ты просто забыть, что нас видел?
- Никак невозможно, дражайший мой приятель, забыть столь редкое и восхитительное зрелище.
Восхитительное зрелище? Это он про меня без рубашки?
- Хорошо, - сказал я, - Не обязательно прямо забывать. Но можешь просто держать это при себе? Мы с Айлин были бы тебе очень благодарны.
Уголки рта Киркуса приподнялись, а глаза заблестели.
- Молчок, могила. Можешь на меня положиться, старина. - с этими словами он плотно сжал губы и запер их невидимым ключом. Потом швырнул воображаемый ключ через плечо и отряхнул руки.
- Спасибо, - сказал я.
- Пожалуйста, не стоит благодарности.
- И если увидишь Айлин - не вздумай ляпнуть, что мы об этом говорили, ладно? Она очень расстроится, если узнает, что я тебе проболтался.
- Не извольте волноваться, сударь! - он хлопнул меня по спине.
Идя бок о бок, мы взобрались по бетонным ступеням бокового входа в Литературный корпус. Внезапно я заметил, на несколько ступенек выше нас, "тыльную сторону" Хтоничной Хиллари Хатченс. Ее голова со своей короткой стрижкой казалась с такого ракурса очень маленькой. На ней был белый свитер, узкая серая юбка и ковбойские сапоги. Для женщины столь миниатюрного телосложения, у нее была на удивление широкая задница.
К счастью, мне не грозило оказаться на ее занятиях вплоть до следующей среды, а сейчас для меня это было все равно что через несколько лет.
После того, как Хатченс прошла в дверь над лестницей, Киркус спросил:
- Когда мы с тобой встретимся за ужином?
- Ужином?
- Как насчет сегодня?
- Я сегодня вечером с Айлин встречаюсь.
- Великолепно! Развлечемся втроем!
В верхней ступени лестницы была небольшая ямка, выбитая в бетоне бесчисленными шагами. Она считалась многими приносящей удачу. Я лично считал ее приносящей сломанные ноги, так что аккуратно обошел.
Внутри, в здании пахло полированным паркетом и хлоркой. И было довольно темно. Словно дневной свет отказывался проникать в старинные окна.
Я заметил Хатченс, бодро виляющую бедрами по коридору первого этажа. В ее фигуре кормовая часть заметно господствовала над всеми остальными.
Мы с Киркусом начали подниматься по лестнице на второй этаж. Пролет над нами казался совершенно пустым. Однако, звук разлетался далеко и отдавался эхом - голоса, и топанье ног, и скрип ступеней с перилами: все это словно окружало нас. К этой какофонии присоединился голос Киркуса:
- Ужин? - спросил он.
- Что "ужин"?
- Ты, я и Айлин. Сегодня.
Я помотал головой:
- Не знаю, понравится ли ей эта идея.
- Ой-вэй, таки шо ж тут может не понравиться? - спросил он, переключившись со своего псевдо-британского акцента на подражание стереотипной еврейской мамочке. Киркус обладал многими, хоть и сомнительными талантами, - Хавчик, хавчик, полцарства за хавчик!
- Гос-споди.
- Твоя шикса, она же ж даже не заметит, шо я там.
- Ага, как же.
- Так скашши фремя и мьесто!
- Теперь ты уже похож на эсэсовца.
- Йа? Мы иметь способы застафить вас гофорить, американецкий швайн!
На верхней площадке лестницы, мы свернули направо и двинулись по широкому коридору к нашей аудитории. Вокруг было почти пусто. Я поглядел на часы. Без пяти восемь. Хотя занятия редко начинались вовремя, большинство других студентов уже наверняка сидят внутри.
- Так што, - сказал Киркус, - Их бин жрат-жрат мит дир вечером?
- Ну, наверное. Но только если поклянешься никогда никому не говорить про Айлин...
- Унд вундербар сиськен унд ссакен ин волосен.
- Ты понял.
Улыбнувшись, Киркус хлопнул меня по спине:
- Я с большим нетерпением жду нашего рандеву, Эдуардо.
- У меня в пять.
- А "у тебя" - это где?
Я сообщил ему адрес.
- Знаешь, где это?
- Найду.
- Даже не сомневаюсь, что найдешь.
Я был не настолько оптимистичен, чтобы надеяться на обратное.
Отойдя в сторону, я позволил Киркусу войти в аудиторию первым. Затем зашел сам. Как я и думал, все уже сидели на местах. Человек пятнадцать примерно. Разместились довольно свободно вокруг стола для семинаров: некоторые болтали между собой, другие пользовались свободным временем, чтобы дочитать Вордсворта, третьи дремали на своих стульях, едва в сознании.
- Салют, добрые граждане! - поприветствовал Киркус всю группу.
Многие его проигнорировали, некоторые недовольно закряхтели. Еще несколько студентов в отчаянии воздели глаза к небу.
- Ебать тебя конем, на котором ты приехал, - пробормотал Коннор Блейтон, грубый начинающий драматург с густыми бакенбардами.
Я пошел на свое обычное место у левого края стола. Мой стул был между Стэнли Джонсом и Марсией Палмер. Стэнли улыбнулся мне, когда я выдвинул свой стул.
- Ну как оно, чувак? - спросил я.
- С.О.С.
- Вернее не скажешь, - я сел, - Доброе утро, Марсия.
Не отрываясь от раскрытой книги, Марсия кивнула.
- Ну чего там, в книжке? Одинокие облака все блуждают?(2) - спросил я.
- Когда ты уже повзрослеешь? - сказала Марсия. Она определенно не была в числе моих поклонниц.
- Работаю над этим.
- Работай активнее.
- Откоси.
Она повернулась и нахмурилась, глядя на меня. Она училась на четвертом курсе, и вероятно была самой умной из присутствующих. Красивая блондинка и первостатейная стерва. В данный момент она выглядела так, словно готова брызнуть в меня ядом.
- Что ты сейчас сказал? - спросила она.
- Откоси.
- Ну смотри, а то мне что-то другое показалось.
- Оказалось, показалось.
- Знаешь что?
- Что?
- Иди ты на хуй!
Я изобразил ей свою самую добродушную улыбку.
- Кретин, - пробормотала она и отвернулась.
- Вот сейчас обидно было.
Она меня проигнорировала.
В аудиторию ворвался доктор Трюман, седовласый, краснощекий, одетый в приталенный твидовый костюм с красной бабочкой. Он нес в руке потрепанный коричневый портфель с широкими кожаными ручками и большой пряжкой. Встав во главе стола, он оглядел нас своими горящими глазами.
- Свежие лица, пылающие сердца! Юность! Страсть! Любовь! - он сфокусировал свой веселый взгляд на мне, - Король Эдуард Уилмингтонский!
- Сэр?
- Ради всего святого, что за напасть постигла ваше лицо?
- Ратный подвиг, сэр.
- Надеюсь, вы заставили неприятеля поплатиться за его дерзость.
- Я сокрушил его насмерть, сэр.
- Браво! - доктор Трюман швырнул свой портфель на стол и захлопал в ладоши. Его примеру последовала и примерно половина студентов в аудитории, в то время как остальные лишь качали головами и закатывали глаза. Марсия опустила голову и медленно помотала ей из стороны в сторону. Киркус был среди тех, кто присоединился к аплодисментам.
И лишь я один знал, что мои слова были чистой правдой.
(1) - Цитата из поэмы Джона Мильтона "Потерянный рай"
(2) - "Я блуждал одиноким облаком" - стихотворение Уильяма Вордсворта.